Текст книги "Обет молчания"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Знаете, никогда не бывает плохо все от начала до конца. Всегда среди неприятностей находится что-то хорошее. Только подумайте! Не будь войны, мы могли бы никогда не встретиться.

Я улыбнулась ему, и он продолжал:

– Надеюсь, что вы будете думать о нашей встрече как об одном из приятных моментов.

– Моя мама уже столько раз говорила вам о нашей благодарности, что я не буду повторять это еще раз. Но я хотела бы повторить то же самое.

– Вы преувеличиваете мои заслуги. Пусть. Мне это нравится. Я воспользуюсь первой же возможностью снова посетить ваш дом.

– О… правда?

– Я буду ожидать этого с самым большим нетерпением.

– Расскажите о своей семье.

– Что вас интересует?

– Где они живут? Большая ли у вас семья? Вы женаты?

– Сассекс. Родители, брат и сестра. Еще нет.

Я засмеялась:

– Очень лаконично.

– Вы хотели получить ответы и получили их.

– Почему вы ответили «еще нет» на вопрос о том, женаты ли вы? Звучит так, словно это может скоро произойти.

– Я должен подождать, пока найду идеальную женщину… и получить ее согласие.

– Я уверена, что она скажет «да».

– Ни в чем нельзя быть уверенным в этой жизни, но с вашей стороны очень мило говорить так. Боюсь, что идеальная женщина искала бы идеального мужчину.

– Когда люди любят, их любимые кажутся им идеальными.

– Как утешительно! Но недостатки выйдут на свет позднее., Возможно, идеал – все-таки некий компромисс.

– Вы немного циник?

– Я? Ни одной минуты. Я романтик. Оптимист. Вероятно, очень неразумный человек.

– Ну, надеюсь, что вы найдете идеальную женщину.

– Найду. Даже если придется подождать, пока она немного повзрослеет.

Маркус смотрел на меня, улыбаясь, чуть насмешливо приподняв брови. Я почувствовала себя смущенной, но счастливой.

К нам подошла Андрэ.

– Майор Мерривэл, – сказала она, – я слышала, что немцы продвигаются по Бельгии и уже подошли к границе с Францией. Это правда?

– Неразумно верить слухам, мадемуазель Латур. Но я боюсь, что враг продвигается быстро.

– Вы скоро опять отправитесь на континент?

– Думаю, через несколько дней.

– Как бы мне хотелось, чтобы война кончилась!

– Можете не сомневаться, что мы все разделяем ваше желание.

К нам присоединилась мисс Каррутерс.

– Было так приятно увидеть вас, майор Мерривэл! – сказала она. – Я никогда не забуду, как вы нас опекали.

– Как хороший пастух, – прибавила Андрэ.

– Не говорите так, – сказала я со смехом. – Это делает нас всех похожими на овец. Я всегда считала, что «пастух» не слишком хорошая аналогия в таких случаях. В конце концов, пастух опекает овец, готовя их к бойне.

– Некоторые умирают от старости, – сказала мисс Каррутерс.

– Но даже их держат ради шерсти.

– Дорогие дамы, – сказал Маркус. – Я не пастух… просто обычный малый, которого переполняет счастье, что он мог быть вам полезен. То, что я сделал, мог сделать любой.

– Ну, я думаю, вы оказались очень находчивы в сложной ситуации, объявила мисс Каррутерс. – Эту поездку я никогда не забуду и всегда буду благодарна вам за помощь.

К нам подошли мама с тетей Эстер, и разговор сделался общим.

Я не сомневалась, что все нашли этот вечер удачным, и, когда он кончился, Маркус Мерривэл остался в моих мыслях. Я сделала открытие, что он мне очень нравится. Я заметила, что даже слуги попали под его обаяние. Он вошел в наши жизни как герой. Он казался человеком, которому не безразличны чувства окружающих, для каждого у него находились улыбка и приветливые слова, и я начинала думать, что ко мне он относится как-то особенно.

На следующий день дядя Джеральд зашел попрощаться.

Пришли плохие вести. Немцы находились уже в предместьи Монса, и намечалось большое сражение.

– Мы должны сдержать их, – сказал дядя Джеральд. – Нам необходимо ускорить переброску людей и боеприпасов. Полк отбывает завтра на рассвете.

– Майор Мерривэл едет с вами? – спросила мама.

– Конечно. Он славный малый, правда?

– И в высшей степени привлекательный, и мы так благодарны ему. И, естественно, вам тоже.

– Ваша благодарность не вызывает сомнений.

Я знал, что Маркус справится с этим заданием.

Довольно эффектный мужчина, как по-вашему? Он пользуется популярностью у женщин.

– Это меня не удивляет, – ответила мама.

– К тому же из хорошей семьи. Из Лаклейсов.

Герцог, по-моему, должен приходиться ему троюродным братом. Служить в армии в традициях этой семьи. Маркус далеко пойдет. У него есть и способности, и связи.

– Похоже, что они подружились с Люсиндой, – промолвила мама. – Я думаю, в таких ситуациях люди сближаются. Надеюсь, мы будем видеть его чаще.

– Пока продолжается война, у него будет дел по горло. Как и у большинства из нас.

– Через какое-то время она кончится.

– Чем раньше, тем лучше. Но, думаю, это может оказаться позже, а не раньше. Обе стороны настроены очень решительно. На мой взгляд, предстоит довольно длительная борьба.

– Некоторые считают, что все кончится к Рождеству.

– Так им твердит пресса, и они, как попугаи, повторяют это. Хотя я считаю, что неплохо иметь оптимистический взгляд на вещи.

– Приведите к нам в гости этого милого майора еще раз, когда сможете, – попросила мама.

– Не сомневайтесь в этом, – ответил дядя Джеральд.

* * *

В Лондон приехали Аннабелинда со своей матерью.

– Нам надо кое-что купить, – сказала тетя Белинда. – Я сказала Роберту, что все не обязаны экономить из-за этой ужасной войны. Мы должны продолжать жить в свое удовольствие, правда?

– Значит, Роберт остался в поместье?

– Он сказал, что у него столько дел. А Роберт-младший в армии, и некоторые наши работники тоже…

– Думаю, это все усложняет. Однако вы все-таки в Лондоне.

– Как наш милый майор Мерривэл? Роберт знает его семью.

– Джеральд сказал, что он из Лаклейсов.

– Он произвел на меня хорошее впечатление, – сказала тетя Белинда. Аннабелинда рассказала мне, какой он обаятельный человек. Я слышала, что он приглашен на обед. Я с нетерпением жду новой встречи с ним.

– Боюсь, что ты его не увидишь. Обед уже состоялся. Нам пришлось перенести его, потому что майор Мерривэл с Джеральдом должны были уехать на континент раньше, чем думали.

Лицо Аннабелинды потемнело.

– О, – пробормотала она. – Но Люсинда сказала мне, что будет званый обед. Я специально захватила для него платье.

– Сожалею, – сказала матушка. – Но ничего не поделаешь. От нас это не зависело. Им необходимо было уехать раньше, чем они рассчитывали. Дела в Европе обстоят весьма плохо.

Я видела горькое разочарование Аннабелинды.

У меня мелькнула мысль, что она уговорила свою мать приехать из-за званого обеда. В этот же вечер я убедилась в своей правоте.

Аннабелинда ворвалась в мою спальню с искаженным от ярости лицом.

– Ты лживая хитрая девчонка! – сказала она. – Ты сделала все нарочно. И я понимаю', почему.

– О чем ты говоришь? – спросила я.

– Ты… и Маркус. Ты знала, что он придет не двадцать третьего, а раньше, и не сообщила мне.

– Зачем?

– Потому что я бы приехала.

– Тебя не приглашали.

– Конечно, нет. Ты позаботилась об этом.

– И не думала. Если бы ты была здесь, то, конечно, тебя бы пригласили. Но тебя не было. Мы же не приглашаем вас на каждый званый обед, который задаем. В любом случае, вы живете слишком далеко.

– Почему ты не сообщила мне, что дата изменилась?

– Мне не пришло в голову, что я должна сделать это.

– Ты не хотела, чтобы я присутствовала на обеде, да? – Ты, конечно, была бы приглашена, находись ты в Лондоне.

– Ты написала мне, что прием будет двадцать третьего, зная, что он состоится девятнадцатого.

– Когда я упомянула в письме, что обед собираются устроить двадцать третьего, я так и считала.

– А когда дата изменилась, ты умышленно скрыла это.

– Я не делала этого умышленно. Дату изменили, когда я уже послала тебе письмо, и я не считала необходимым сообщать тебе это.

– Ты боялась моего приезда. Ты не хотела его.

Ты боялась, что в моем присутствии он не обратит на тебя никакого внимания.

– Ни о чем таком я и не думала.

– Ну, как же. Ты ревновала. Всегда одно и то же. Ты пыталась обратить на себя его внимание и злилась, потому что он ясно показал, что ему больше нравлюсь я. Он тебе нравится, правда? Ну, так я тебе скажу, что он больше интересуется мной, чем тобой… и именно поэтому ты не хотела моего присутствия здесь.

– Ты несешь невероятную чушь. Я ничего подобного не думала, Ты считаешь, что все влюблены в тебя. Только из-за того…

– Из-за чего?..

– Из-за Карла Циммермана.

Ее лицо потемнело. Я подумала, что она собирается ударить меня.

– Не смей никогда упоминать это имя!

– Хорошо, а ты будь любезна не говорить мне всякий вздор.

Еще несколько минут назад я ненавидела Аннабелинду. Теперь ко мне постепенно возвращались прежние теплые чувства к ней.

Она спокойно промолвила:

– С твоей стороны это было нечестно, Люсинда.

– Я не думала, что должна сообщать тебе об обеде, – сказала я. – И мне никогда и в голову не приходило привлекать к себе внимание Маркуса.

Будь ты здесь, ты пошла бы на этот прием.

– Ты еще так молода, – сказала Аннабелинда. – Майор опытный мужчина. Его не заинтересовала бы школьница. Мне не хочется, чтобы ты ставила себя в глупое положение, Люсинда.

– Я не из тех, кто ставит себя в глупое положение. Я не вешаюсь на мужчин.

– Ты бросаешься ему на шею. Ты должна предоставить ему свободу. На самом деле его интересую только я. Мне это известно. Такие вещи человек чувствует. Я знаю, что ты к нему испытываешь. Маркус действительно способен очаровать, но ты абсолютно ничего не понимаешь. Он относится к тебе как к ребенку. Он сам сказал мне это.

Ты не должна придумывать…

– Придумывать что?

– Что у него к тебе особый интерес. Это только причинит тебе боль.

– Тебе ли давать советы, Аннабелинда? – не могла я удержаться от колкости.

– Да. Их дает тот, кто имеет опыт.

– Ты и в самом деле имеешь опыт!

– Ты должна была поставить меня в известность о перемене даты. Однако что сделано, то сделано, и теперь майор Мерривэл в Европе…

Думаю, он страшно разочаровался, не увидев меня.

Он спрашивал обо мне?

– Да.

– Что?

– Просто спросил, как ты поживаешь.

Аннабелинда медленно кивнула.

– Моя единственная цель – приглядеть за тобой, чтобы тебе не пришлось страдать.

– Я не нуждаюсь, чтобы за мной приглядывали, и вспомни, что это тебя заставили страдать.

– Ты нуждаешься в присмотре… Не питай романтических иллюзий насчет Маркуса Мерривэла. Я знаю, что он очаровательно любезен со всеми, но он светский человек. В отношении женщин у него определенная репутация. Не воображай его романтическим влюбленным, ведь ты просто ничего не смыслишь в таких вещах.

Вскоре Аннабелинда ушла, а я лежала, размышляя над ее словами.

* * *

Недели ползли медленно. Наша жизнь подчинялась определенному распорядку. Отец часто отсутствовал по «делам палаты», как называла это мама.

Мисс Каррутерс приступила к своим обязанностям с присущей ей энергией, и мы занимались каждый день. Андрэ заботилась об Эдварде.

Матушка занималась благотворительностью, связанной с военными нуждами, в основном Красным Крестом, которому уделяла особое внимание. Нас всех время от времени приглашали помочь в его работе.

В один из темных ноябрьских дней миссис Черри вошла в мою комнату с сообщением, что меня хочет видеть какой-то джентльмен. Он ждет в гостиной.

Я сразу же подумала о Маркусе Мерривэле. Я взглянула на себя в зеркало. Щеки порозовели, глаза сияли. Меня охватило радостное волнение. Я поспешила в гостиную, открыла дверь и увидела Роберта.

Я страшно обрадовалась. Я уже забыла, что ожидала увидеть Маркуса.

– Роберт! – воскликнула я.

Он застенчиво улыбнулся. Цвет хаки не шел ему, делая его каким-то другим. Роберт выглядел бы иначе, если бы уже стал офицером и получил элегантную форму, но этого еще не произошло. Он казался очень бодрым и здоровым, немного загорел и отчасти утратил ту нескладность, которая так шла ему.

Я бросилась к Роберту, и мы крепко обнялись.

– Как чудесно снова увидеть тебя! Я все время задавала себе вопрос, когда же ты приедешь.

– Я чувствую то же самое, – ответил Роберт. – Кажется, прошла целая вечность. Я уже все знаю о вашей поездке домой. Наверное, это было настоящее приключение.

– О да.

– К счастью, твой дядя смог организовать, чтобы вас вывезли оттуда.

– В противном случае нам пришлось бы передвигаться вместе с беженцами.

– Я слышал, что вас доставил майор Мерривэл. Я страшно переживал, думая о вас в этой школе. Надо же было оказаться именно в Бельгии!

– Я часто задаю себе вопрос, что там сейчас происходит. Мадам Рошер, владелица школы, очень высокомерная аристократка. Я пытаюсь понять, как все может обернуться для нее.

– Очень неприятно находиться в оккупированной стране, надеюсь, нам никогда не придется испытать это.

– Конечно, не придется! Это совершенно немыслимо. При всех обстоятельствах есть Ла-Манш.

Для Франции все иначе.

– Это так. Я часто думаю о дедушке. И мама тоже. У нас нет сведений, что происходит в Бордо.

– Мне кажется, что месье Бурдон сможет позаботиться о себе.

– Мне тоже так кажется, но нам хотелось бы знать наверняка.

– Роберт, расскажи мне о себе.

– Ну, сначала приходилось трудно, но я привык. К моему большому удовольствию, мы много занимаемся верховой ездой, постепенно входят в привычку и распорядок дня, и приказы, которые надо немедленно выполнять. Это не вызывает отрицательных эмоций. Возникает замечательное ощущение товарищества, и ты испытываешь удовлетворение, когда, вконец измотанный, ложишься в постель и спишь, спишь до самого подъема.

– Ты очень скучаешь по дому, Роберт?

– По многим причинам, да. Но мы должны воевать и победить. Оставаясь дома, нам никогда не сделать этого.

– На сколько тебя отпустили?

– Осталось три дня. Два я уже провел дома, а остальные буду здесь, в Лондоне.

– Как хорошо!

– Мать и сестра приехали со мной. Отец вынужден остаться. У него столько работы.

– Он возражал против твоего приезда сюда?

– Ты же знаешь, какой он. Всегда готов войти в положение и сделать то, что хочет его семья. И, конечно, мама и Аннабелинда сказали, что мы должны провести время в Лондоне, чтобы повидать тебя и твоих родных.

– Я так рада, что ты здесь.

– Я очень давно тебя не видел. С прошлого Рождества. Только подумать! Мы никогда еще не расставались так надолго.

– Мне не верится, что мы должны расстаться.

Как ты собираешься провести свое увольнение здесь?

– С тобой…

– Какая замечательная перспектива!

Роберт взял меня за руку и заглянул в лицо.

– Ты действительно так считаешь, Люсинда?

– Конечно.

– Ты немного изменилась.

– В чем?

– Повзрослела.

– Мы все время взрослеем.

– Я имею в виду, что дело не в том, что прошел год. Думаю, это война и то, что ты увидела во время вашего страшного путешествия. Я слышал о ребенке.

– О да. Ты должен взглянуть на Эдуарда.

– Ужасно было видеть смерть этой женщину… и с твоей стороны замечательно взять на себя заботу о ребенке.

– Я знала, что ты поймешь.

– Ты не могла поступить иначе. Я слышал, что он славный малыш.

– А ты знаешь об Андрэ Латур?

– Да, Аннабелинда рассказала мне. Она говорила, что майор Мерривэл был просто великолепен.

– Да.

– Я хотел бы оказаться на его месте, Люсинда.

– Ну, ты находился на военной подготовке, и поэтому, я думаю, дядя Джеральд поступил правильно.

– Наверное, это было необычно… все вместе…

– Теперь я дома, и все хорошо. С нами приехала мисс Каррутерс, школьная учительница. Она стала моей гувернанткой.

– Ну конечно, тебе же всего пятнадцать.

Роберт вздохнул, и я сказала:

– Ты как будто находишь это достойным сожаления.

– Ну, – признался он, – мне бы хотелось, чтобы ты была немножко постарше. Скажем, семнадцатилетней.

– Семнадцать? Разве это такой уж зрелый возраст?

– Это возраст, когда ты можешь начать думать о будущем.

– Я считаю, что о будущем можно думать в любом возрасте.

– Я имею в виду строить планы… разумные планы. – Я казалась озадаченной, и он продолжал:

– Ничего. Мы поговорим об этом потом. Чего бы тебе хотелось? Пойти в театр? Жаль, мы не можем покататься верхом. Мне бы хотелось пронестись галопом по полям.

– Мы можем немного погулять. Как обычно.

– Это было бы здорово. Мы смогли бы сбежать от всех?

– Ты именно этого и хочешь?

– Да, – сказал Роберт.

– Думаю, поскольку это твое увольнение, тебе и выбирать.

В комнату вошла Аннабелинда. Она нежно поцеловала меня.

– Я решила, что мой взрослый брат сделает тебе сюрприз. Как ты его находишь?

– Я считаю, что он выглядит великолепно, а повидаться с ним просто замечательно.

– Я знала это наперед. Люсинда – твоя большая поклонница, Роберт.

– Взаимно.

Аннабелинда рассмеялась. Она находилась в хорошем настроении.

Вошла ее мать. Тетя Белинда выглядела очень элегантной, они с дочерью были удивительно похожи. Тетя величественно заключила меня в свои объятия.

– Дорогая Люсинда! Как приятно видеть тебя!

Вошла моя мама.

– Какой прекрасный сюрприз появление Роберта, правда? – сказала она.

Я согласилась.

– Я так рада, что ты здесь, – прибавила матушка, обращаясь к Роберту.

– О, мне хотелось увидеть вас всех.

– И в особенности его милую Люсинду, – добавила Аннабелинда.

– Роберт как раз говорил, чем ему хотелось бы заняться. Я сказала, что это его отпуск и он должен сам решать.

– И у него всего три дня, – добавила мама.

– Ничего, – сказал Роберт. – Я их использую на полную катушку.

Мы отправились на обед.

Аннабелинда поинтересовалась, где мисс Каррутерс и Андрэ Латур.

– Мисс Каррутерс – ярая приверженка условностей, – объяснила мама. – В некоторых случаях обедает с нами, но, по-моему, делает это с явной неохотой. Что касается Андрэ, то она весь день находится в детской с Эдвардом, но очень часто обедает с нами.

– А как поживает малыш? – спросила тетя Белинда.

– Замечательно. Нам уже не представить наш дом без него.

– Как все прекрасно устроилось! – сказала тетя Белинда. – Ты всегда была милым человеком, Люси.

– Я не уверена, что это комплимент, – засмеялась мама.

– О, это комплимент, Люси, дорогая. Кстати, вы еще виделись с этим славным майором Мерривэлом?

Аннабелинда насторожилась, наблюдая за мной.

– Нет, – ответила мама. – В такие времена военные постоянно заняты.

– Какая жалость! Мы разминулись с ним в тот раз, когда он приходил на обед. Мне Маркус Мерривэл показался таким обаятельным человеком.

– Очень обаятельным, – подтвердила мама.

– И из такой хорошей семьи. Эта ужасная война… она прямо все портит.

– Она все продолжается и продолжается, – сказала мама. – А теперь мы еще объявили войну Турции. Столько горя за эти три месяца, и разве не ужасно, что враги потопили «Добрую Надежду» и «Монмут»?

– Я отказываюсь говорить об этих жутких вещах, – сказала тетя Белинда. – С меня хватит и с тебя, наверное, тоже, Люси. Я думаю, это Джоэль сообщает дома все эти ужасные новости?

– Об этом пишут в газетах, – резко ответила мама.

– А мой Роберт беспокоится о земле. В военное время мы должны выращивать больше зерна. Но хватит о сражениях! Довольно! Ходить по магазинам гораздо занимательнее! Я считаю, что мы не должны махнуть на себя рукой только потому, что идет война, – промолвила тетя Белинда, вызвав улыбку моей матери.

Потом Роберт рассказал несколько забавных историй из жизни в Сэлисбери Плэйн.

– Становишься спартанцем и стоиком, – сказал он.

Подражая старшему сержанту, он повторил несколько его саркастических высказываний об изнеженности некоторых новобранцев. «Теперь ты в армии, и здесь нет мамочки, чтобы целовать своего крошку и заботливо укрывать ночью». Среди офицеров оказался один, которому явно доставляло садистское наслаждение измываться над теми, кто выказывал признаки слабости.

Роберт рассказал нам, как новички что-то праздновали в местном кабачке, и этот садист, инструктор по верховой езде, напился до бесчувствия. Он даже не понял, что с ним произошло. Несколько новобранцев отнесли офицера на плац, раздели, сложили одежду и оставили его там.

– Должен сказать, что на следующее утро он все же появился в конюшне, и это приключение не оставило на нем никаких следов. Вел он себя, словно ничего не произошло, и ни словом не обмолвился об этом инциденте.

– Он получил по заслугам, – сказала тетя Белинда.

– Все-таки он стерпел месть тех, над кем издевался, а значит, в нем есть что-то хорошее, – сказала мама.

– Будьте уверены, Люси во всем найдет хорошее! – язвительно заметила тетя Белинда.

– Ну, обычно в каждом и в самом деле есть что-то хорошее, – сказала я.

– Я вижу, что ты воспитала дочь в своем духе, Люси, – промолвила тетя.

– И правильно сделала, – сказал Роберт и продолжал:

– По крайней мере, он пожал то, что посеял.

Думаю, он считал это жестоким, но справедливым.

– Ну, мы с Аннабелиндой не такие добрые, как ты и твоя дочь, Люси, сказала тетя Белинда. – Мы бы злорадствовали, правда, дорогая? Мы бы оставили его вдобавок и без одежды. Тогда вы бы посмотрели, приступил ли бы он к своим обязанностям, благородно игнорируя причиненное ему зло.

– Мы не настолько уж ненавидели его, – объяснил Роберт. – Он жесток, но не очень-то легко обучать неопытных новобранцев.

– Пока мы в городе, надо сходить в театр, – сказала тетя Белинда, меняя тему разговора.

* * *

Эти три дня мы с Робертом провели вместе. Мы наслаждались прогулками по Лондону. Нам нравилось одно и то же, и мы почти читали мысли друг Друга.

Проходя по Вестминстерскому мосту, мы вспомнили, как я забыла перчатки на скамейке в Грин-Парке и нам пришлось вернуться за ними. Роберт, как и я, мог воскресить в памяти нашу радость и возбуждение при виде этих перчаток на скамейке на том же самом месте, где я их оставила. Мы оба преисполнялись благоговением, проходя мимо величественных палат парламента. На фоне текущей Темзы эти огромные башни в готическом стиле казались очень древними, хотя им еще нет и сотни лет. Они олицетворяли в наших глазах то, чем мы дорожили: дом, нашу страну, частью которой мы всегда с гордостью и благодарностью ощущали себя.

Теперь это чувство становилось еще сильнее. Мы сражались, спасая себя от иноземного господства, мы сражались, чтобы в такие маленькие страны, как Бельгия, не мог безнаказанно вторгаться враг.

Роберт отправлялся на поле боя, я одновременно и тревожилась за него, и гордилась им.

Мы часто ходили в Грин-Парк и смотрели на уток. Мы отыскали скамейку, на которой я когда-то забыла перчатки. Это рассмешило нас, и мы начали вспоминать разные случаи из прошлого.

– Похоже на то, Люсинда, – сказал Роберт, – что наши жизни всегда оказывались переплетены.

– Это потому, что наши матери – подруги.

– Вы с Аннабелиндой как сестры.

– Да. Так было всегда. Хотя я так мало вижу подругу в этот приезд.

– Я думаю, они с матерью сговорились оставить нас вдвоем.

– Ты так думаешь?

– О, это очевидно. Я не жалуюсь.

– Я тоже, думаю, они ходят по магазинам. Они всегда это делают, когда приезжают в Лондон.

– Они были бы рады приобрести здесь особняк, но, поскольку твои родители оказывают нам гостеприимство, не видят в этом особой необходимости. И мой отец против.

– Но, я думаю, они бы его уговорили.

– Я тоже так думаю. У меня был замечательный отпуск.

– Надеюсь, тебе будет не слишком тяжело возвращаться к этому ужасному инструктору по верховой езде.

– Мне тяжело расставаться с тобой.

– О, Роберт, я не хочу, чтобы ты уезжал.

Он взял мою руку и сжал ее:

– Пиши мне, Люсинда.

– Конечно.

– И рассказывай мне обо всем, что происходит.

– Я буду… и ты тоже.

– Я думаю, мои письма будут проходить цензуру.

– Мне не нужны военные сведения, меня интересуешь только ты.

Роберт рассмеялся.

– У меня будет еще один отпуск, а потом мне должны присвоить офицерское звание.

– И это может означать немедленную отправку на фронт.

– Думаю, что да.

– Возможно, к тому времени война уже окончится.

– Кто знает? Люсинда, а ты кажешься взрослее. Я имею в виду, старше своих лет.

– Правда?

– Пятнадцать. Тебе скоро исполнится шестнадцать. Это уже почти зрелость.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя какой-то сморщенной старухой.

– О нет. Я просто хочу, чтобы мы были ровесниками, вот и все.

– В этом случае, ты не был бы для меня тем милым взрослым братом, каким я знаю тебя всю мою жизнь.

– Об этом и речь.

– О чем?

– Подрастай быстрее, Люсинда, будь хорошей девочкой.

– Обещаю сделать все, что в моих силах.

Роберт повернулся и поцеловал меня в щеку.

– Чудесно, – сказал он. – Мы понимаем друг друга.

– Да. Думаю, да. Мне будет очень грустно, когда ты завтра вернешься в полк.

– Тогда давай составим план на мой следующий отпуск.

– Какая прекрасная мысль! А я тем временем подумаю, как побыстрее подрасти.

– Просто сделай это, – сказал Роберт.

Мы вернулись домой чуть молчаливее обычного.

Мы все пошли на станцию проводить Роберта.

Тетя Белинда с Аннабелиндой остались в Лондоне еще на несколько дней.

Меня удивляло, что Аннабелинда не проявляла ни малейшего интереса к Эдварду, а если о малыше упоминали, ее лицо словно превращалось в маску.

Она вела себя так, словно ее раздражало, что я привезла ребенка в Англию. Аннабелинда предпочла бы, чтобы дитя осталось в Бельгии, благополучно устраненный с ее пути.

Думаю, это было достаточно логично. Этот эпизод из своей жизни ей хотелось забыть, а мой поступок вытащил его плод на свет Божий, чтобы он напоминал ей о себе при каждом визите к нам.

Но мне казалось бесчеловечным, что собственный сын не вызывает у женщины ни интереса, ни даже любопытства.

Аннабелинда пребывала в прекрасном настроении и, видимо, простила мне, что я не сообщила ей о перенесении обеда в честь Маркуса Мерривэла на другое число.

Она иногда приходила в мою комнату немного поболтать наедине. Мы говорили и школе и о том, что могло случиться с мадам Рошер.

– Не сомневаюсь, что она будет давать указания армии оккупантов.

– Бедная мадам Рошер, мне трудно представить нечто подобное.

– Ты ведь не можешь вообразить, что она кому-нибудь подчиняется, да?

– В таких обстоятельствах могу.

– А я не перестаю думать, как все удачно получилось. Благодаря несравненному майору Мерривэлу. Ты ничего не слышала о нем?

– Нет.

– Ты уверена?

– Конечно.

– Ты уже один раз проявила скрытность, когда дело касалось его. Мне просто интересно.

– Я ничего не скрываю. Думаю, он где-то во Франции… или в Бельгии.

– Я считаю, что, поскольку он в одном полку с твоим дядей, ты можешь что-то знать.

– Мне неизвестно, где дядя Джеральд. Идет война. Многие вещи надо держать в секрете.

– Понимаю. Думаю, он весело проводит время, а?

– Я бы сказала, что там не так уж и весело.

– Маркус всегда будет хорошо проводить время. С ним так здорово. Но с Робертом ведь тоже очень хорошо вместе, да?

– Да. Ты же знаешь об этом.

– Он хороший парень, Роберт. Вы с ним просто созданы друг для друга.

– Что ты имеешь в виду?

Аннабелинда рассмеялась:

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я думаю, наши родители всегда планировали это.

– Ты имеешь в виду?..

– Конечно, дурочка. Свадебные колокола и все такое прочее. Будь ты на год или два старше, он сделал бы тебе предложение прямо сейчас. Для меня это очевидно.

– Это вовсе не очевидно. Я всегда любила Роберта. Мы всегда были добрыми друзьями.

– Говорят, это лучшая основа для брака. Он тебе нравится, правда? Разве не здорово, что ты станешь моей невесткой? Знаешь, это общее желание.

– Я не верю, что моим родителям приходят в голову подобные мысли. А тебе, Аннабелинда, я бы посоветовала заняться собственными делами, а моими я займусь сама.

– О! – сказала она с издевкой. – Милая Люсинда, Роберт обожает тебя, а ты его. Вы идеальная пара. Вы так похожи. Когда ты выйдешь за него замуж, вы поедете в деревню, у вас родится десять детей и вы будете идеальными супругами, из тех, кто «и с тех пор они жили счастливо».

– Аннабелинда, перестань устраивать мою жизнь!

– А я ее и не устраиваю. Я просто говорю, какой она будет, и для тебя же это лучше!

– К своим многочисленным достоинствам ты добавляешь еще и ясновидение.

– Я просто рассуждаю логично и вижу то, что у меня прямо перед глазами. Похоже, ты действительно рассердилась. Хочешь, чтобы я ушла?

– Да… если ты собираешься предсказывать мое будущее. Почему бы тебе не предсказать свое собственное?

– Я сделала это, Люсинда.

Я пристально посмотрела на нее. Я понимала, о чем она думает. Ей очень понравился Маркус Мерривэл. Он был из богатой и занимающей прекрасное положение семьи и при этом привлекателен сам. Идеальное сочетание. Аннабелинда надеялась снова увидеть его, чтобы очаровать – а в своих способностях на этот счет она не сомневалась, – и она слегка опасалась меня. Только потому, что, приходясь племянницей начальнику Маркуса, я имела больше возможностей для встречи с майором, чем она.

После ухода Аннабелинды я стала размышлять над ее словами.

Действительно ли мои родители так горячо желали моего брака с Робертом? Я знаю, что они приветствовали бы его, потому что очень любили Роберта. А Роберт? Он был со мной очень нежен и немного загадочен… если возможно себе представить его таким. Он намекнул, что, будь я постарше, он мог бы сделать мне предложение.

Это льстило моему самолюбию. Мне очень нравился Роберт. С другой стороны, меня постоянно преследовал образ Маркуса Мерривэла. Я вспоминала, как он вел себя на пути к границе Франции и Бельгии… по дороге к Кале… и потом в нашей собственной гостиной.

Меня волновало то, что Аннабелинда явно видела во мне соперницу.

* * *

Наступило Рождество. Шла война, и люди помнили, что ее обещали кончить к Рождеству, и вот оно, Рождество, а война продолжается.

Мы не добились легкой победы. Через Ла-Манш перевозили раненых, а война все шла и шла.

С самого начала военных действий моя мама энергично занялась благотворительной деятельностью.

В апреле 1915 года у нее родилась идея превратить Марчлэндз в госпиталь. Именье находилось не слишком далеко и от побережья, и от Лондона.

Оно стояло в лесу. Надеялись, что чистый воздух, наполненный хвоей, будет благотворно влиять на выздоровление раненых.

Мама полностью окунулась в хлопоты. Отец всю неделю оставался в Лондоне, но приезжал в Марчлэндз на воскресенье. Были приглашены двое врачей и несколько медсестер. Мы с мисс Каррутерс тоже помогали. Конечно, мы не имели специальных знаний, но в госпитале находилось множество работы, для которой они и не требовались.

Наступил май, когда снова появился Маркус.

Он сопровождал дядю Джеральда, и они оба собирались через несколько дней в Галлиполи,[4]4
  Галлиполийская (Дарданелльская) операция: действия англо-французского флота и десантных войск с 19 февраля 1915 года по 9 января 1916 года. Целью операции являлся захват Стамбула, овладение проливами Босфор и Дарданеллы, вывод Турции из войны, восстановление связи с Россией через Черное море.


[Закрыть] хотя только неделю назад вернулись из Франции.

За обедом дядя Джеральд и Маркус в основном говорили о войне. Дядя Джеральд любил разыгрывать сражения на скатерти, где перечница изображала крепость, а вилки – ружья. Силы противника представляло специально выбранное блюдо.

Мой отец внимательно слушал. Последнее время он был очень занят. В верхах царила тревога.

Оказалось, что войну не так-то легко выиграть, как считали некоторые.