Текст книги "Изменница"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Слишком многое нуждалось в объяснении. Если это возвращается Дикон, то он должен пройти мимо моей двери, чтобы попасть в свою комнату.

Я ждала. Тишина. Вдруг я услышала, как кто-то открыл и тихо затворил дверь.

Похоже, что это не Дикон.

Я заперла дверь и вернулась в постель, уверенная, что это Эймос Керью.

На следующее утро, когда я спустилась вниз, одетая для утренней прогулки, Джесси уже ждала меня в холле.

– Доброе утро, – сказала она. – На прогулку?

– Да, – сказала я, а потом, чуть колеблясь, добавила:

– Не знаю, какая от меня здесь польза. Я уверена, лорд Эверсли не знает, что я здесь.

– Он прекрасно все это знает. Просто у него нет сил это сказать. Но я понимаю, что вы имеете в виду.

– Все без изменений, – сказала я. – И это продолжается уже несколько недель. Джесси кивнула.

– Я думала, – сказала я, – что можно чем-нибудь помочь.

– Мы делаем все, что можем.

– Да, я знаю, но в последнее время в медицине столько открытий, которые творят чудеса.

– Потому-то я так рада, что доктор Кэйбл живет в Эверсли.

– Я думала об этом. Ведь они старые друзья, и дядюшке приятно, что в такой момент доктор рядом. Но после того как он отошел от дел, медицина могла продвинуться вперед. Я не знаю, использует ли доктор новые открытия.

Джесси молча отвернулась от меня. Когда она заговорила, мне показалось, что ее голос слегка дрожит:

– Вы не можете себе представить, как я переживаю, – сказала она, – ведь ваш дядя так много значит для меня. Я знаю, вы думаете, что я держусь за него только ради его денег. Конечно, отчасти это так, но я люблю его… и не представляю, что будет, когда он умрет. Я знаю, вы думаете: «Конечно, Джесси Стирлинг, без него ты окажешься на улице!» Хотя это не совсем так. Я позаботилась о будущем.

«О да, – подумала я, – бронзовая статуэтка припрятана на черный день!»

– Я беспокоюсь за него. Я предлагала ему найти другого доктора, но он говорит, что старый Кэйбл лучше всех, кого он когда-нибудь знал. Он никогда не доверится этим современным шарлатанам. Он так и сказал… шарлатаны.

– Когда он это сказал? – быстро спросила я.

– О, это было до удара. Когда он почувствовал себя хуже, я сказала, что мы должны позвать другого доктора. Но он и слышать об этом не хотел.

– Понятно, – сказала я, – Но теперь он вряд ли поймет, не правда ли? Он даже меня не узнает. Если бы мы позвали доктора Форстера…

– Доктора Форстера! Вы хотите сказать, здешнего доктора?

– Да. Я встречала его в Эндерби. Он очень милый человек, и я не вижу причин, почему бы нам не воспользоваться его услугами.

– Я думаю, что доктор Кэйбл уедет, если мы это сделаем. Доктора любят, когда им доверяют.

– Но ведь это в интересах пациента.

– Ну… я не знаю. Хотя не делайте пока ничего. Может быть, мне удастся уговорить доктора Кэйбла и лорда Эверсли.

– Вы хотите сказать, что вы спросите лорда Эверсли? Он не поймет.

– Я надеюсь, что поймет. Вы ведь так же хотите этого, как и я. Вы мечтаете, чтобы дядя поправился. Доктор Кэйбл считает чудом, что лорд Эверсли до сих пор жив.

– Я хотела бы видеть дядю почаще, – сказала я. – Эти короткие вечерние визиты, когда он уже утомлен…

– Это его желание – видеть людей после наступления сумерек. Он тщеславный человек и очень гордился своей внешностью, но сейчас он так изменился. Он никогда не снимает этот ночной колпак и носит его так, чтобы скрыть свое лицо. Я даже убрала зеркало.

– Все равно, я хотела бы увидеть его при свете дня.

– Вы его почти не узнаете. Это жалкое зрелище.

– Мне кажется, что у доктора Форстера хорошая репутация, – сказала я.

– Вас это тревожит, как и меня. Я понимаю и молю Бога, чтобы ваш дядя поправился.

Джесси перекрестилась и подняла глаза к небу. Мне никогда не приходило в голову, что Джесси религиозна, я всегда считала, что золотой крест, который она носит на шее, больше украшение, чем символ.

Я сказала:

– Пойду на прогулку.

– Вы много гуляете, – сказала Джесси.

– Да, я люблю свежий воздух. Он помогает думать.

Она кивнула, и я направилась к двери. Я обернулась: Джесси смотрела на меня, вертя в руках крест.

Я быстро зашагала прочь от дома. Я долго гуляла, вспоминая, как мы с Жераром ездили в город оформлять завещание дяди Карла. Сегодня я решила не ходить к адвокатам. Более того, я сомневалась в правильности своего решения. Я подумала, что мистер Розен, возможно, сможет воздействовать на Джесси и доктора Кэйбла, но я боялась, что это повредит дяде Карлу.

Мне необходимо было с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем? Форстеров я не достаточно хорошо знала, а Дикону не доверяла.

Кажется, мне оставалось только ждать. Я старалась рассмотреть вопрос с нескольких сторон, но всегда при этом колебалась, потому что никогда не знаешь точно, как действовать, чтобы получить наилучший результат. Когда у людей есть определенная цель, они не колеблются. Они уверены, что правы, даже если на самом деле ошибаются. Но я никогда не могла быть абсолютно уверенной.

Джесси представлялась мне совершенно бессовестной особой: она была одновременно любовницей дяди Карла и его управляющего. Но, с другой стороны, она обеспечила дяде такой комфорт, какого он желал. Все трое были счастливы. Если бы она поступила честно и оставила дядю Карла, он бы очень страдал. Такая же ситуация сложилась и с Эвелиной. Нет сомнения, что Эндрю Мэйфер счастлив с ней, но он еще не знает, что у Эвелины есть роман на стороне…

Так и не приняв никакого решения, я вернулась в поместье. За обедом доктор Кэйбл был как никогда любезен по отношению ко мне, из чего я заключила, что Джесси ничего не сказала ему о моем предложении вызвать другого врача. Дикон был оживлен и сказал, что после обеда собирается посетить Грассленд.

– Эндрю нравится, когда я восхищаюсь его сокровищами, – сказал Дикон, иронически взглянув на меня.

После обеда я отправилась по направлению к Эндерби в надежде встретить кого-нибудь из Форстеров. Но мне не повезло. Я некоторое время простояла у ограды, уставясь в землю, и пыталась найти какое-нибудь решение.

После ужина меня снова пригласили к дяде Карлу.

– Ему сегодня немного лучше, – сказал доктор Кэйбл, когда мы поднимались в дядюшкину комнату. – Я думаю, ваш приезд благотворно подействовал на него. Полагаю, что вы можете побыть с ним немного подольше. Посмотрим, что из этого выйдет, хорошо?

Дядя Карл лежал в кровати, его руки были вытянуты поверх одеяла, и, когда я села рядом, пальцы на его руках слегка зашевелились. Мне показалось, он хочет, чтобы я взяла его за руку, и я нежно сжала его ладонь.

– Дядя Карл, – сказала я, – это я, Сепфора. Его глаза были полузакрыты. Я заметила, что его рот перекошен на одну сторону, нос казался острее, а темные живые глаза закрывали припухшие веки.

Это делало его непохожим на того человека, которого я знала раньше.

– Сепфора… – прошептал он.

– Дорогой дядя Карл! Когда я узнала, что вы больны, я тут же приехала. Теперь вам лучше и вы можете видеться со мной.

Он сжал мою руку и кивнул.

– Хорошо… – сказал он, – добрые люди…

– Да, – сказала я. – За тобой хорошо ухаживают.

– Хороший доктор… друг… Руки дядюшки дрожали.

– Не уходи… Дорогой Ральф… не нужно… – Он попытался поднять голову с подушки.

Похоже, дядюшке кто-то намекнул о моем предложении вызвать другого врача, и я поспешно сказала:

– Нет, нет! Все, кого вы хотите видеть, будут здесь. Все в порядке.

Мне очень хотелось успокоить дядю.

– Отдыхайте, – сказала я.

Передо мной появился доктор Кэйбл.

– Все в порядке, дружище, – сказал он. – Твой старый друг здесь. Ральф все время с тобой. Я не собираюсь покидать тебя. Все хорошо. Держись! Ты ведь мне доверяешь, правда?

Доктор кивнул мне. И я встала.

– Возьмите его за руку, – прошептал доктор. Я взяла руку дяди Карла и поцеловала ее.

– Спокойно ночи, дядя Карл, – сказала я. – Мы завтра увидимся.

Дядюшка снова лежал с закрытыми глазами. Я пошла в свою комнату, но, поднявшись на свой этаж, я услышала, как доктор и Джесси вышли из комнаты. Я услышала, как доктор раздраженно говорит:

– Что вы ему наговорили? Вы сказали, что я собираюсь уезжать? Вам следовало бы быть умнее.

Джесси ответила, чуть не плача:

– Я только сказала, что мы могли бы позвать еще одного доктора… две головы лучше, чем одна. Я не думала, что он понял.

– Вы очень хорошо знаете, что он много понимает. Я бы завтра же упаковал свой чемодан, если бы был уверен, что могу спокойно оставить его – О, доктор Кэйбл, пожалуйста… пожалуйста, не надо. Я только обсуждала это с госпожой Рэнсом. Мне показалось, что это – хорошая идея.

– Очень хорошая идея – не беспокоить его. Я думал, что ему будет гораздо лучше сегодня вечером, и поэтому хотел, чтобы госпожа Рэнсом немного побеседовала с ним. И я прошу вас, госпожа Стирлинг, ради Бога, будьте осторожны, когда что-то говорите в его присутствии.

– Я буду… буду.

Войдя в свою комнату, я закрыла дверь.

Я чувствовала себя виноватой.

На следующее утро я отправилась в город в адвокатскую контору Розена, Стида и Розена. Меня сразу же провели к мистеру Розену-старшему, который приветствовал меня с такой теплотой, на какую, я уверена, только был способен, и предложил мне сесть.

– Очень приятно снова видеть вас, госпожа Рэнсом, – сказал он. – Расскажите мне, как лорд Эверсли?

– Мои визиты к нему очень кратки. Вы знаете, он серьезно болен.

– Я знаю это, но в доме живет доктор, это очень удобно.

– Да, он старый друг лорда Эверсли. Сейчас он удалился от дел и поэтому может посвятить все свое время тому, чтобы заботиться о моем дяде.

– Замечательно! Конечно, я очень сомневаюсь, что это может долго продолжаться. Человек в таком состоянии… Ведь он уже не молод.

– Я хотела кое-что узнать. Вы посещали Эверсли?

– Мой племянник ездил туда… вскоре после того, как у лорда Эверсли случился удар. Племянник говорил с доктором. Так как лорд Эверсли не может вести дела, мы сошлись на том, что будем придерживаться ранее установленного порядка. Лорд Эверсли доверил нам некоторые права, поэтому счета приходят в контору и мы ответственны за их оплату. Дела на сегодняшний день находятся в порядке.

– Вы удовлетворены тем, как ведется хозяйство? Я имею в виду, нет ли перерасходов? – спросила я.

– Безусловно, нет. Эта, э-э-э… экономка, видимо, очень разумная женщина, и ей вполне умело удается вести хозяйство. Доктор совсем отказывается от оплаты. Мне кажется, он состоятельный человек. Он сказал моему племяннику, что знает лорда Эверсли много лет.

– Да, это так. Я только хотела убедиться в том, что вы удовлетворены и не видите ничего… необычного в том, что случилось.

– Это не идеальная ситуация, но я думаю, что в данных обстоятельствах ничего не улучшишь. У меня нет причин сомневаться в честности экономки, ведь счета такие же, как и тогда, когда лорд Эверсли был бодр и весел, как говорится.

– Понимаю.

– Рад, что вы приехали навестить лорда Эверсли. Вы – его наследница, и я рад, что вы удовлетворены состоянием дел в Эверсли.

– Меня смущает, что я не могла перемолвиться словом с лордом Эверсли.

– Я думаю, что удар вызвал паралич и частично повлиял на его речь. Такое часто случается.

– Я хотела узнать ваше мнение о ведении дел в поместье.

– Я был бы больше удовлетворен, если бы кто-нибудь из членов семьи контролировал это. Я уверен, что доктор проследит за ведением дел в Эверсли, да и экономка производит впечатление очень разумной женщины. Она вполне справляется со своими обязанностями. Было бы идеально, если бы вы пожили в поместье, пока все не разрешится. Но я понимаю, что это невозможно, у вас есть семья.

Я согласилась с ним.

Мы немного поговорили, а потом я встала, собираясь уходить.

Розен-старший взял меня за руку и крепко пожал ее.

– Будьте уверены, моя дорогая, если что-нибудь случится, вас немедленно известят.

Я поблагодарила его и ушла, чувствуя некоторое облегчение.

Я изрядно опоздала к обеду. Джесси обедала с нами, как это она иногда делала, за столом были доктор и Дикон.

Я объяснила, что немного заблудилась, но заметила это только на обратном пути.

– Сегодня такой прекрасный день! – неуклюже закончила я.

– Жареную свинину нужно есть только горячей, – сказала Джесси, как мне показалось, чересчур сурово. Она так благоговейно относилась к еде, что считала недостаточный энтузиазм в этом вопросе чем-то вроде государственного преступления.

Дикон был необычайно любезен и разговорчив со всеми. Я подумала, не связано ли это с его возвращением к Эвелине или, может быть, он нашел новую любовь. В любом случае, его обуревала радость. Глаза Дикона сверкали. Он напоминал одновременно и красавца Аполлона светлыми вьющимися волосами, и озорного Пана поразительными голубыми глазами, живыми и искрящимися от скрытой усмешки.

Я спросила, как чувствует себя лорд Эверсли, и доктор ответил, что ночью ему опять стало немного хуже.

– Я очень сожалею, госпожа Рэнсом. Я было уже подумал, что наступило некоторое улучшение.

Он весьма сурово взглянул на Джесси, которая опустила глаза и с еще большим вниманием, чем обычно, занялась едой.

– Но будем надеяться на лучшее, – продолжал доктор. – Утром больной казался более спокойным.

– Сегодня я замечательно провел утро, – сказал Дикон. – Я заехал довольно далеко, где никогда не был раньше, обнаружил совершенно изумительный старый постоялый двор и перекусил там. К сожалению, я забыл его название.

– Ну, и что там подавали? – спросила Джесси, всегда интересовавшаяся этим вопросом.

– Выдержанный сыр с горячим хлебом, видимо, ржаным, – он был темный и крошился.

– Его нужно обильно смазать маслом, – сказала Джесси. – Дать маслу впитаться, а потом положить сверху хороший ломоть сыра.

– Именно так и было сделано, а запивал я еду местным сортом сидра. Восхитительно!

– И вы явились прямо сюда к хорошему обеду. Я не заметила, чтобы у вас испортился аппетит, господин Френшоу.

– Вы же всегда восхищаетесь им. В этом мы с вами очень похожи, Джесси.

– Рада за вас. Я никогда не выносила людей, которые ковыряются в тарелке.

– На постоялом дворе собрались завсегдатаи, – продолжил рассказ Дикон. – Пришли старый кузнец и еще несколько человек. Над кузнецом немного посмеивались, уж больно он был угрюм. Говорили, что на кузнеца Гарри каждый год бьются об заклад. Если кто-нибудь заставит его улыбнуться между Рождеством и Двенадцатой ночью, то получит шесть шиллингов. Но никому еще не повезло. Кузнец – всеобщий любимец, и я понял, почему. У него настоящий дар рассказчика.

– Он рассказал что-нибудь? – спросила я.

– Да так, одну историю.

– Интересную?

– Интересно было слушать. Мастерство рассказчика проверяется тем, что из его уст ты готов слушать даже старую, уже много раз слышанную историю. А кузнеца Гарри все заслушались.

– Ну так что же он рассказал?

– О, я испорчу эту историю. Я – человек действия, а не рассказчик.

– Поразительно слышать, Дикон, как ты признаешься, что чего-то не умеешь, – сказала я.

– Вы, в самом деле, раздразнили наше любопытство, – добавил доктор.

– Ну хорошо, попробую. Но вам бы послушать кузнеца! Так вот. В одной деревне жил вдовый человек с дочерью. Старик был скряга с ужасным характером, и дочке было с ним непросто. Отец выгнал человека, который хотел на ней жениться. Свою бедную жену он еще раньше свел в могилу.

– Действительно, – сказала я, – весьма неприятный человек.

– Точно, – сказал Дикон. – И вот однажды он исчез. Уехал навестить своего брата в Шотландии, как сказала его дочь. Дочка сменила все в доме, повесила новые занавески. Повеселела, вернулся ее возлюбленный. Теперь ничто не могло помешать их свадьбе. Они могли сыграть ее только в отсутствие отца. Итак, подготовка к свадебному торжеству была закончена, и все радовались, что старик поехал навестить брата в Шотландию. Дочка в эти дни была довольна собой. Но потом все изменилось, да так, что вы и не поверите.

– Старик вернулся, – предположила я.

– Да, в некотором смысле.

– О, Дикон, продолжай! – воскликнула я. – Не тяни!

– Он вернулся, но не в человеческом облике.

– Призрак! – воскликнула Джесси, побледнев. Дикон понизил голос:

– Вскоре привидение старика стало появляться у колодца. Сначала никто не верил в это, но потом призрак увидела дочь. Она завопила и, по словам кузнеца, упала, а потом забилась в истерике. Ее едва успокоили. Короче говоря, старик вовсе не ездил в Шотландию. Он упал в колодец, а дочка не помогла ему выбраться. Она призналась во всем: отец кричал, но она ничего не сделала. Она просто оставила его там…

Джесси побледнела и вцепилась в крест на шее.

– Тело старика нашли в колодце, – продолжал Дикон. – Все знали, что у дочки были причины убить отца, но ведь не доказано, что она столкнула его в колодец. Она просто ничего не сделала, чтобы его спасти. Старика по всем правилам похоронили, и больше его призрак никогда не появлялся в деревне. Кузнец считает, что старик понимал, что превратил жизнь своей дочери в ад. Он не хотел ей мстить, все, что ему было нужно, – достойные похороны. Так что тело положили в гроб и прочли над ним заупокойную. И с того дня его призрак больше никогда не видели. – Дикон откинулся на стуле. – Вы бы слышали, как это рассказывал кузнец.

Два дня прошли без происшествий. Я только один раз была у дяди Карла. В первый день доктор Кэйбл сказал, что дядя Карл недостаточно хорошо себя чувствует, на второй день я его видела, и он держал меня за руку и сказал несколько слов.

– Ему лучше, – сияя, сказал доктор Кэйбл. – Я не могу вам передать, как я счастлив, когда в нем проскальзывает что-то от того человека, каким он был раньше.

Я отправилась в Эндерби и испытала разочарование, услышав, что Дерек и Изабелла уехали на несколько дней в Лондон.

На второй день я наткнулась на Джесси, сидевшую в зимней гостиной с поварихой Дейзи Баттон. Это была пухлая женщина без талии, похожая больше всего на бочку, добродушная, обидчивая, увлеченная своими поварскими обязанностями. Я знала, что Джесси иногда бранится с ней, но, тем не менее, они дружили, и, какой бы недовольный вид ни принимала повариха, она всегда прощала человека, который так ценил ее кулинарные шедевры.

Про Дейзи Баттон говорили, что она могла сказать про женщину, беременна ли та, чуть ли не до того, как сама девушка об этом узнает; что Дейзи даже может правильно предсказать пол ребенка. Ее бабушка была ведьмой, и Дейзи Баттон тоже обладала магической силой.

Когда я подошла, Дейзи Баттон встала, довольно неохотно присела в реверансе и сказала, что обсуждает с госпожой Стирлинг сегодняшний ужин и надеется, что сумеет выполнить все пожелания. Дейзи посетовала на то, что большой кусок ее красивого пижмового пудинга после обеда отослали обратно на кухню.

Я сказала, что пижмовый пудинг был совершенно бесподобен, и если он не был съеден с такой жадностью, как того заслуживал, то это только потому, что перед этим все объелись великолепным ростбифом.

Увидев карты в кармане передника Дейзи, я догадалась, что повариха давала Джесси сеанс того, что называла «чтением».

– Я вижу у вас карты, вы предсказывали будущее? – спросила я.

– Да, – ответила Дейзи, – госпожа Стирлинг просила меня раскинуть карты.

– Ну и как, у Джесси все хорошо?

– Лучше и не бывает, – сказала Дейзи. – Прекрасное будущее с деньгами и любовью. Она отправится в путешествие.

– Вы собираетесь нас покинуть, Джесси?

– Пока я нужна, я никуда не уеду, – взволнованно сказала Джесси.

– Нет, это в будущем, – заметила Дейзи. – Она встретит богатого мужчину и найдет мир и счастье с ним.

– Как интересно! – сказала я, отвернувшись. Джесси меня удивила. Когда я впервые ее встретила, я подумала, что она – расчетливая интриганка. Возможно, так оно и есть, но, кроме того, Джесси оказалась религиозна и очень суеверна. Она действительно вся дрожала от ужаса, когда Дикон рассказывал историю про человека, упавшего в колодец. А теперь обещанное ей Дейзи хорошее будущее сделало Джесси совершенно счастливой.

Как же не правильно поспешно судить о характере людей! Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что у человеческой натуры больше граней, чем у хорошо отшлифованного алмаза.

Стемнело. Доктор Кэйбл, Джесси и я собирались идти к лорду Эверсли, но задержались из-за переполоха на кухне.

На кухню прибежала горничная и обратилась к стоящей около доктора Джесси:

– Это Мэй, она что-то видела.

– Что? – спросила Джесси.

– Мы не можем слова из нее вытянуть. С ней истерика.

Джесси взглянула на доктора, и тот сказал:

– Пожалуй, я пойду и взгляну на нее. Мы прошли на кухню. Мэй, одна из служанок, сидела на стуле, уставившись в пространство. Повариха держала стакан бренди и пыталась заставить Мэй выпить его.

– Так что случилось? – спросил доктор Кэйбл, взяв стакан и поставив его на стол.

– Я видела призрак, сэр, – сказала Мэй, стуча зубами.

– Что за чушь?! – резко сказал доктор.

– Я его видела, сэр. Так же ясно, как вас. Он стоял здесь, на лестнице. Я посмотрела на него, и он растворился в воздухе.

– Ну, ну, Мэй, расскажи же нам в точности, что произошло. Должно быть, ты видела кого-то из слуг.

– В шляпе и плаще его светлости.

– Его светлости?

– О да, это точно, на нем были плащ и шляпа лорда Эверсли.

– И призрак исчез?

– Ну да, как и все привидения, сэр.

– Плохой знак, – сказала Дейзи Баттон. – Смерть уже в доме. Я давно это чувствую. Я думаю, это был его светлость. Его дух уже ушел и в своем старом обличьи смотрит, что происходит после его смерти. Так бывает. Помяните мое слово, недолго нам осталось жить с нашим добрым господином.

– Прекратите молоть чепуху, – сказал доктор Кэйбл. – Мэй видела кого-то из слуг, или ей показалось, что она видела. Все в порядке, Май. Тебе необходимо выпить что-нибудь успокаивающее и пойти отдохнуть.

– Вы бы тоже испугались, сэр. Я не хочу его снова увидеть.

– Ты ничего не видела. Это было только твое воображение. – Он наклонился над Мэй. – Святые угодники, ты пьяна?

– Я дала ей стакан тернового джина, – сказала Дейзи Баттон. – Но мы все немного выпили.

– Вполне может быть, что ваш джин крепче, чем вы думаете, миссис Баттон.

– Ну да, наверное, в нем есть кое-какие градусы. Доктор улыбнулся:

– В следующий раз готовьте его маленькими порциями, хорошо?

– Мы всегда готовим его одинаково, сэр.

– Но каждый год напиток получается немного разный, не правда ли?

– Возможно, сэр. Ведь вы знаете, что такое терн…

– Может быть, мы проводим Мэй в ее комнату и доктор даст ей снотворное? – спросила я.

– Пошли, Мэй, – сказала Джесси, и они направились к комнате девушки.

Я заметила, что Джесси очень подавлена. Она сильно испугалась и вела себя совсем не так, как можно было бы от нее ожидать.

Дикон очень заинтересовался случившимся с Мэй. Он был дружен с некоторыми горничными. Мне приходилось замечать, как его взгляд задумчиво останавливался на некоторых из них. Представляю, как он подстерегал их где-нибудь и позволял себе некоторые вольности.

За обедом Дикон долго обсуждал происшедшее с Мэй.

– Служанки очень суеверны, – сказала он. – Я не сомневаюсь, что Мэй все это привиделось.

– Да, – сказала Джесси, – наверняка. Она просто увидела чью-то тень, а остальное подсказало ей воображение.

– Она вся дрожала, – заметила я.

– Конечно, еще бы, – ответил Дикон. – Что видела бедняжка? Прошу прощения, что ей привиделось?

– Мы услышали какую-то путаную историю о человеке в плаще, – сказал доктор Кэйбл.

– И в шляпе.

– Явно пришлый, если он был в шляпе, – сказал Дикон.

– Она говорила, что он походил на лорда Эверсли, – добавила я.

– Возможно, она когда-то видела его светлость в шляпе и в плаще, – вставил доктор.

– Повариха подлила масла в огонь, сказав, что это – что-то вроде ангела смерти, – сказала я.

– Который пришел, чтобы возвестить о каком-то несчастье? – спросил Дикон.

– Дейзи Баттон вся полна разных историй, она всегда такой была, – сказала Джесси. – Наверняка считает себя очень умной. Если бы она не умела так хорошо готовить…

– Хорошим поварам нужно прощать их маленькие слабости, – заметил Дикон. – Расскажите мне еще что-нибудь про ангела смерти.

– Дейзи Баттон считает, – заметила я, – что это дух, который вышел из тела, приняв обличье, в котором он был раньше.

– Это очень сложно, – вздохнул Дикон. – Я не знал, что повариха примешивает к своему кулинарному искусству сверхъестественные познания.

– Все это обыкновенная женская чепуха. Я думаю, мы хорошо сделаем, если забудем все это, – весьма нетерпеливо заявил доктор.

– Вы безусловно правы, доктор, – согласился Дикон. – Но разве не странно, что мы все-таки интересуемся сверхъестественными явлениями, даже те из нас кто должен понимать, что их не существует?

– Девушка пришла в себя. Я дал ей глоток вина, а остальное сделает крепкий ночной сон. Теперь я надеюсь, что мы больше не услышим про эту чушь.

Но надежды доктора не оправдались, поскольку в тот самый вечер призрак появился еще раз.

На этот раз его увидела сама Джесси.

Мы услышали дикий вопль, и все побежали смотреть, что случилось. Когда я появилась, Джесси находилась в обмороке. Перед этим я выходила из дома подышать свежим воздухом, так как только что совершила очередной краткий визит к дяде Карлу.

Джесси лежала на полу. Кровь отлила от ее лица, и румяна неестественно выделялись на нем, что делало Джесси похожей на раскрашенную куклу.

Доктор Кэйбл стоял на коленях возле нее.

– Воздуха! – прокричал он нескольким слугам, столпившимся вокруг.

– Что случилось? – спросила я.

– Госпоже Стирлинг стало плохо, – заявил доктор. – Все будет в порядке. Ничего страшного. Я думаю, это от жары.

На самом деле не было особенно жарко. В этом доме с толстыми кирпичными стенами никогда не было жарко, даже в середине лета.

Джесси уже приходила в себя.

– Где он? Я его видела! – вскрикнула она.

– Все хорошо, – сказал доктор Кэйбл. – С вами все в порядке, вы просто перегрелись.

– Я видела, он был на лестнице… Такой, как всегда… до того… до того, как…

– Я думаю, – сказал доктор Кэйбл, – что мы отведем ее в кровать. Ей нужно лечь. – Он сделал знак одному из слуг, и они с доктором подняли Джесси.

– Теперь, – сказал доктор успокаивающим голосом, – мы отведем вас в кровать. Я дам вам чего-нибудь выпить… это поможет вам заснуть.

– Это было ужасно, – бормотала Джесси.

– Не волнуйтесь, – сказал доктор. На лестнице появился Дикон. На лице Дикона было написано изумление.

– Что случилось? – спросил он, сбежав вниз.

– Джесси стало плохо.

– О, Боже! Она что, больна, или что-то еще? Доктор Кэйбл молча смерил его взглядом. Тогда Дикон мягко отстранил слугу и сам взял Джесси за Руку.

– Давайте лучше я помогу вам, – сказал он.

– Я его видела, – бормотала Джесси. – Я видела его собственными глазами. Я его видела… Я могу поклясться.

– Вы слишком много работаете, – сказал доктор.

– Со мной никогда такого не случалось, – ответила Джесси.

– Пойдемте в вашу комнату.

Я последовала вслед за процессией. В комнате Джесси я увидела распятие, висевшее на стене. Еще один знак, указывающий на ее религиозность. Джесси положили на кровать. Глаза ее были широко открыты, и в них отражался испуг. Было ясно, что Джесси испытала сильное потрясение.

– Теперь, – сказал доктор Кэйбл, – отдыхайте и постарайтесь заснуть после приема снотворного.

– Я боюсь оставаться одна.

– Я останусь с вами, – сказала я, – пока не вернется доктор.

Дикон тоже остался с нами. Он уселся на кровать Джесси и внимательно смотрел на нее.

– Я так ясно видела его, – сказала Джесси. – Это точно был лорд Эверсли. Такой, каким он был раньше.

– Я не представляю, что вы могли видеть, – сказала я, – но свет иногда вытворяет забавные шутки.

– В холле почти не было света.

– Вот почему вы и подумали, что увидели это. При дневном свете вы бы поняли, что там ничего нет.

– Я видела его. Что он здесь делает? Почему? Почему?

Дикон склонился над кроватью и сказал:

– Повариха верит, что кто-то скоро умрет и ангел приходил предупредить нас.

– Это он! Это «хозяйчик»! – воскликнула Джесси.

– Он тяжело болен. Я думаю, доктор Кэйбл боится, что дядя может умереть в любую минуту, – сказала я.

– Кузнец рассказывал, что призрак требует, чтобы тело похоронили. – Джесси начала дрожать.

– Хорошо бы доктор побыстрее пришел со своим усыпляющим напитком, – сказала я.

Дикон взял Джесси за руку и крепко сжал ее:

– Вы не должны так волноваться. Вы же знаете, что вы не сможете следить за всем хозяйством. Ведь вы можете заболеть. Вы должны беречь себя, Джесси.

– Я постараюсь, – ответила Джесси, улыбнувшись.

– Без вас все бы здесь пропали. Она кивнула.

– А вот и доктор со своим снотворным. Выпейте его, Джесси, и отдохните. Утром вам будет лучше. Вы уже будете знать, как со всем этим справиться.

Джесси молчала. Похоже было, что Дикон нашел правильные слова для ее успокоения.

Залпом выпив снотворное, Джесси попросила меня не уходить, пока она не заснет. Ее била дрожь, и я понимала, что она боится возвращения призрака.

Джесси быстро оправилась от испуга и через день-два снова стала самой собой. Я поняла, что мне самое время возвращаться. Поместье действовало на меня угнетающе, и мои посещения дяди Карла не казались мне необходимыми. Я ничуть не продвинулась в общении с ним и не могла поверить, что мое присутствие было для него важным.

Я скучала без Лотти и Жан-Луи и мечтала о милой и спокойной жизни в Клаверинг-холле.

Пару раз я проходила мимо Эндерби, надеясь увидеть Форстеров, но, очевидно, они еще не вернулись. Я полагала, что доктора Форстера нет в Эндерби, поскольку его брат с женой в отъезде. Тем не менее, воспоминания тянули меня туда, и я продолжала гулять в этих местах.

Однажды я проезжала мимо Грассленда и увидела привязанную лошадь Дикона. Я надеялась, что он не причинит зла симпатичному Эндрю Мэйферу. Я бы с удовольствием снова зашла к нему, но это бы, конечно, повлекло встречу с Эвелиной, а видеть ее у меня не было большого желания.

Часто я замечала на себе недобрый взгляд Дикона. Мне пришло в голову, что он замышляет что-то против меня. Когда я смотрела на него, он насмешливо улыбался, но иногда в его глазах мелькало что-то такое, от чего меня охватывало тревожное чувство, Я никогда не любила его и не доверяла ему, потому что знала, какой он бессовестный человек.

Я решила рассказать доктору Кэйблу о своем желании вернуться домой. Почему бы и нет? Я была в конторе Розена, Стида и Розена, которые, по-видимому, полностью удовлетворены состоянием дел поместья. Только вот происшествие со статуэткой. Возможно ли, что Джесси выносит дорогие вещи, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь после того, как ей придется покинуть этот дом? Но, бесспорно, дядя Карл был очень щедр к ней. Когда я впервые увидела Джесси, на ней было много драгоценностей. Я думаю, это были подарки дяди, если она носила их в его присутствии.