Текст книги "Дитя любви"
Автор книги: Филиппа Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Еще несколько минут! – молил он, не выпуская меня из своих объятий. – Невеста моя! – сказал он. – Скажи, что ты ни о чем не жалеешь.
– Я ни о чем не жалею!
– Мы расскажем Харриет, она нам поможет. Теперь она обязана помочь нам!
– Она и так сделала все, что в ее силах! Я знаю, что она скажет: будьте решительнее, рискните, берите все, что хотите, а если что-то выйдет не так, как вы надеялись, не горюйте! Я думаю, это – ее девиз!
– И он хорошо ей послужил! Дорогая, давай останемся здесь еще чуть-чуть?..
Я лежала рядом с ним, а его руки крепко обвивали меня. Нас объединяла страсть, смешанная с каким-то отчаянием, будто дневной свет говорил нам, что мечты, навеянные туманом, легко исчезнут при свете дня.
Я встала.
– Мы должны ехать, – сказала я. – Нас будут искать. Все узнают, что нас целую ночь не было дома!
– А может, и нет: Харриет позаботится об этом. Я покачала головой:
– Пойдем, Джоселин, хватит откладывать. Мы перенесли одеяла и корзину в лодку. Где-то в глубине души мы надеялись, что ее не окажется на месте, и у нас появится предлог продолжить нашу идиллию на острове. Но лодка стояла там же, где мы ее оставили. Джоселин спустил ее на воду, и несколькими мгновениями спустя мы плыли к берегу.
Причалив, он помог мне сойти, привязал лодку, и мы зашагали по направлению к дому. Но не успели мы отойти от берега, как увидели Кристабель, бегущую нам навстречу. Ее глаза, как всегда, были бесстрастны, зато рот выражал целую бурю эмоций.
– Пойдемте скорее! – сказала она. – Случилось несчастье! Где вы пропадали?
– Моя милая Кристабель, вы что, не видели тумана?
– Вам не следовало вообще ехать, ведь прямо сейчас надо уезжать! Харриет и Грегори вне себя от беспокойства: корабль ждет вас, он прибыл сюда рано утром. Почему вы не приехали сразу? Туман ведь рассеялся с восходом солнца, все безумно волнуются!
Мы побежали к дому. Когда мы вошли, к нам спустился Грегори.
– Слава Богу, вот и вы! – сказал он. – Враги идут по вашему следу, Джоселин! Вы должны немедленно уезжать, они могут прийти в любую секунду!
В зал с видом главной героини какой-нибудь приключенческой пьесы вошла Харриет.
– Мой мальчик, – с чувством промолвила она, – вы должны немедленно отправляться! Вы должны были уехать еще на восходе. Нельзя терять ни секунды!
– Я быстро соберусь и переоденусь, – ответил Джоселин.
– Ваши вещи уже собраны, – ответила Харриет, – ждут вас одного, а переодеться вы можете и во Франции!
– Вы должны побыстрее уйти из дома, – произнес Грегори, – или заберут нас всех! Харриет права: нельзя терять ни секунды! Вот, ваши вещи здесь, в этой сумке. Поспешите на берег! Липовую бухту вы знаете? Там стоит корабль. Садитесь и уезжайте как можно быстрее!
– Я должна ехать… – начала было я.
– Ты пойдешь со мной, мое дитя! – ответила Харриет. – Ты вся продрогла: туман – опасная штука, а ты провела на воздухе целую ночь. Ступайте, мальчик мой, и да хранит вас Господь!
Вот так все и произошло. Джоселину пришлось направиться прямиком к кораблю, и ехать он должен был один. Но там, в бухте, уже поджидали его враги. Они схватили его, когда он пробирался на борт корабля. Один из слуг рассказал нам, что руки его были связаны, и он ехал на лошади посреди окруживших его солдат. Они возвращались в Лондон.
Недели, что последовали за этими событиями, оказались самыми печальными в моей жизни, ибо, как вскоре выяснилось, я никогда не смогу стать женой Джоселина. Суд был краток, а приговор приведен в исполнение почти безотлагательно. По их словам, его вина была очевидной, иначе почему бы еще он бежал? Меня мучили кошмары. Мне снилось, что я стою там, у эшафота, голова Джоселина лежит на плахе; я видела кровавые руки палача, поднимающие над толпой эту голову, теперь отделенную от тела, которое я так любила!
Я была в шоке. Такое отчаяние, какое испытывала я, не испытывал никто и никогда. Джоселин мертв! Никогда я больше не увижу его! Никогда не упаду в его объятия! О, как я хотела оказаться тогда рядом с ним, чтобы меня забрали вместе с ним и чтобы я рядом с ним умерла, потому что жизнь без него потеряла для меня всякий смысл!
Как быстро все меняется! Я была так счастлива, я мечтала о том, как вместе мы поедем во Францию, будем безмятежно жить там в счастье, а потом вернемся сюда мужем и женой. Никогда больше не снизойдет ко мне покой: я потеряла своего возлюбленного, моя жизнь кончена, никогда мне не быть снова счастливой!
Я не могла есть. Спала я урывками, но даже тогда меня мучили кошмары. И опять я оказывалась на месте казни, и голос громом отдавался у меня в голове: «Смотрите, вот голова предателя!"
Он не был предателем, он бы простым, добрым и хорошим человеком, человеком, которого я любила! Я думала: «Моей жизни пришел конец. Никогда я больше не буду счастливой».
Харриет очень нежно относилась ко мне. Все эти недели она присматривала за мной. Она не позволила мне вернуться домой. Постепенно мне стали известны все детали случившегося, и, естественно, то, что я была повинна в его смерти, ничуть не облегчило моих страданий. Тайну раскрыла Харриет.
– Ты должна знать, как они нашли его, – сказала она. – И не вини себя во всем, ты подарила ему самую большую радость на свете, которой только может один человек поделиться с другим! Я знаю это: ты любила его, а он тебя, поэтому не отчаивайся. Со временем все пройдет, так всегда бывает. Ты помнишь тот перстень, что он подарил тебе после того, как вы обручились?
– Кольцо! – воскликнула я. – Да, да, этот перстень! Он лежит там, под шкафом. Я сохраню его!
– Мое дитя, ты больше никогда не увидишь его!
– Что ты имеешь в виду, Харриет?
– Он вовсе не под шкафом!
– Значит, его нашли? Но этого не может быть – я искала повсюду!
– Твоя мать рассказала мне, как все случилось. Она вытащила платье из шкафа и отдала его Частити, чтобы та его перешила. Частити взяла его с собой и пошла на кухню, чтобы перемолвиться словечком со своей матерью. Как я себе представляю, платье было перекинуто у нее через руку, а в кружевах застряло кольцо!
Я чуть не упала в обморок от отчаяния. Ну почему мне не пришло в голову обыскать платье? Почему Я была так глупа, так небрежна и позволила себе обмануться, подумав, что кольцо завалилось за шкаф!
– В это время в кухню заглянул Джаспер, – продолжала Харриет.
– О нет! – вскричала я.
– Увы, но это правда! Он схватил перстень – он считает все эти безделушки воплощением порока – изучил его, увидел крест и имя внутри, затем вспомнил, как из кладовой пропадала пища… и все стало на свои места! В доме он никому не сказал, что намеревается делать: он отвез перстень в Лондон и обратился к Титусу Оутсу!
– Я ненавижу Джаспера! – воскликнула я. – Ненавижу его черную фанатичную душонку!
– Он сказал, что исполнял свой долг! Конечно, теперь ты можешь догадаться, что произошло потом. Тебя сразу заподозрили. Родители твои ничего не знали, так как Джаспер действовал, не сказав никому ни слова. Люди Оутса разузнали, куда ты уехала, и это привело их сюда. Поспрашивав соседей, они выяснили, что здесь гостит молодой актер по имени Джон Фрисби. Его описание совпало с описанием Джоселина!
– Они приехали прямо сюда, Харриет?
– Нет, потому что у меня есть несколько влиятельных друзей, которым не хотелось, чтобы к этому делу привлекали и меня. Поэтому они схватили его, когда он уезжал, и таким образом о нашем участии в деле даже не упоминалось! Думается мне, что к этому приложил руку и твой отец. Ты еще ребенок, и поэтому они не могли обойтись строго с тобой, в особенности когда твой отец – один из лучших друзей короля! Милая Присцилла, эта трагедия потрясла тебя? Ты потеряла своего первого возлюбленного, но ты должна усвоить – жизнь продолжается! Ты так молода, ты даже не совсем поняла, что такое любить!
– Нет, Харриет, это я уже познала! Она взяла мои руки и испытующе посмотрела на меня.
– Мое бедное дитя! – промолвила она и мягко обняла меня. – Присцилла, я всегда тебе помогу! – сказала она. – Ты не должна отчаиваться!
– Я никогда не забуду того, что именно моя беспечность вывела их на него!
– Во-первых, Джоселину не следовало тебе дарить этот перстень! Он сам в этом виноват! И, Присцилла, спустя время тебе придется вернуться домой, они ждут тебя.
– Харриет, если бы я могла остаться здесь, с тобой! Дома… они знают?
– Конечно, там знают о том, что он подарил тебе кольцо!
– Мой отец будет сердиться.
– У него тоже бывали приключения, он делал, что хотел. Так же поступила и ты. А что касается помощи беглецу, ты же не одна ему помогала, верно? Ли, Эдвин, я – все мы участвовали в этом деле!
– О, Харриет, ты такая хорошая! Она рассмеялась.
– Ну, кое-кто с тобой в этом утверждении был бы не согласен. Вряд ли мне подходит такой комплимент – «хорошая женщина», но я знаю, как жить, как наслаждаться жизнью! Я не люблю неприятностей и не хочу, чтобы они случались и с другими! Вполне возможно, это хороший способ прожить жизнь – так что, может быть, я действительно не так уж и плоха.
Я приникла к ней. Теперь к моему отчаянию примешивался еще один страх: страх возвращения домой, но я поняла, что должна пережить и это.
Мне скоро пятнадцать, и у меня уже был возлюбленный. Что в этом такого? Останься он в живых, он стал бы мне мужем. «Теперь я никогда не выйду замуж, – подумала я. – Я уже вышла замуж за того, которого любила, и буду любить его вечно!"
Кристабель очень помогла мне тогда. Казалось, после случившегося со мною несчастья она еще больше привязалась ко мне. Скорее всего, те жестокие годы в доме викария и слабость Эдвина теперь, когда она сравнивала свою судьбу с моей, казались ей не такими уж и печальными.
За день до того, как мы должны были уезжать в Эверсли, я спустилась в сад прогуляться. В воздухе висел легкий туман, напоминая мне о том дне.
Один из садовников копал землю, и, когда я подошла ближе, он облокотился о лопату и посмотрел в мою сторону.
– Доброго денька вам, мисс Присцилла! – сказал он.
Я тоже поздоровалась.
– Я слышал, вы покидаете нас, мисс.
– Да, – ответила я.
– М-да, жаль, – продолжал он. – Здесь многим из нас хотелось бы увидеть, как Титус Оутс сам испробует вкус своей микстуры! О да, страшно это было! Если б только тогда не выпал этот туман, вы бы вернулись тем же днем, и ваш джентльмен к их приезду был бы далеко за морями! Но, мисс, почему вы поехали, я же вас предупреждал?
– Предупреждали меня? О чем?
– Я прожил в этих краях всю свою жизнь, а это почти как пятьдесят лет. Я могу сказать, какой выдастся день, и никогда не ошибался, ну, может, раз-два. Я тогда сказал, что перед заходом будет густой туман, если только ветер не налетит, что вполне могло случиться, – о ветрах ничего точно сказать нельзя. Но ветра не предвиделось – туман-то с моря наступал, и весь Эйот должен был быть в тумане. «Не ездите сегодня туда, мисс!» – сказал я тогда.
– Ты мне ничего не говорил, в тот день мы не встречались!
– Да нет, то была другая мисс! Она тоже собиралась ехать, если я не ошибаюсь? Вас трое должно было поехать? Мэри сказала, что корзину она готовила на троих!
Так значит, он сказал это Кристабель!
– Да, теперь я понимаю: не надо было нам выезжать! – сказала я. – До свидания, Джим.
– И вам того же, мисс. Надеюсь, мы еще встретимся, когда наступят времена посчастливее.
Я прошла в дом. Я ломала голову, почему же Кристабель не предупредила меня, что в этот вечер будет туман? Как странно! Ну конечно, у нее же тогда были ужасные головные боли! Наверное, потому она и забыла, но ведь именно поэтому она и не смогла поехать? И значит, мысль о том, что мы все-таки едем, должна была напомнить ей о тумане!
Все это казалось столь странным, что я немедленно разыскала Кристабель и спросила об этом. Она вся вспыхнула, а рот ее скривился.
– Меня и саму мучает совесть! – призналась она. – Я действительно встретила тогда Джима, и он упомянул о тумане! Но моя голова разрывалась от боли на части. Я вспомнила об этом только тогда, когда вы не вернулись. Это я виновата…
– Теперь уже смысла нет переживать, – сказала я. – Все свершилось: он мертв, я потеряла его навсегда!
– Но если бы вы не поехали на остров, он бы уплыл вовремя!
– Да, и если бы я не потеряла перстень… Если бы я тогда не приняла от него этот подарок… Сколько «если», Кристабель! И что нужды в терзаниях? Все кончилось, возврата нет, я потеряла его!
Когда я вернулась в Эверсли-корт, отец отсутствовал, но, думаю, у моей матери камень с сердца свалился. Да, она беспокоилась, переживала, но в то же самое время ее глубоко потрясло, что без ее ведома я ввязалась в такую опасную историю.
В первый же день она подыскала предлог, чтобы остаться со мной наедине, и захотела услышать подробную историю о том, что произошло. Но я пребывала в таких расстроенных чувствах, что сначала мне трудно было говорить. Я только и делала, что повторяла:
– Я любила его, я любила его, а теперь они убили его!
Она обняла меня так, как обнимала в ту пору, когда я была совсем девочкой, но это еще больше усилило мое отчаяние. Это было так, будто она считала, что все можно легко поправить, – «сейчас поцелуем, и все пройдет», – как это случалось, когда я падала и больно ушибалась.
– Дорогая Цикла! – прошептала она. – Ты так молода, еще так юна!
Мне захотелось вырваться из ее объятий и сказать ей: «Я не маленькая девочка, я выросла! И в пятнадцать лет некоторые становятся взрослыми – так вот, я одна из таких! Я любила, я жила, и больше я не ребенок!"
А она продолжала говорить:
– Все казалось таким романтичным! Думаю, он был очень мил! И то, как он добрался сюда, он не имел права приезжать сюда!
– Он искал Эдвина: тот был его другом.
– Эдвину не следовало прятать его!
– А что нам было делать? Выдать его жестокому Титусу Оутсу?
Она замолчала и погладила меня по голове.
– Твой отец очень недоволен, ты же знаешь его чувства!
– Мне он особых чувств никогда не выказывал, – сказала я, – только безразличие!
– Моя милая крошка…
– С тобой бесполезно говорить, – не сдержалась тут я. – Ты не понимаешь: Джоселин приехал сюда, мы помогли ему и мы этого не стыдимся! И в следующий раз поступим точно так же – все до единого! Еще он и я влюбились друг в друга, и мы хотели пожениться!
– О, моя дорогая! Но все кончено, теперь нам надо помочь тебе забыть об этом!
– Ты действительно думаешь, что когда-нибудь я смогу это сделать?
– Да, любовь моя! Я знаю, что ты сейчас испытываешь.
– Ничего ты не знаешь! О, как бы мне хотелось, чтобы ты перестала говорить об этом! Мне нечего сказать тебе, ты меня не понимаешь! Харриет…
– Ну конечно, Харриет понимала все прекрасно!
– Харриет была очень добра ко мне!
– И укрыла его у себя, и послала за тобой! От Харриет можно было ожидать чего-нибудь подобного: она совсем не думает о других!
– Я не согласна!
– О, она очаровала тебя, как и всех остальных! Я уверена в этом!
– Харриет с пониманием отнеслась ко мне! Я никогда не забуду того, что она для меня сделала! Мама, пожалуйста, оставь меня! Я хочу побыть одна!
Ее укоризненный взгляд пронзил меня до глубины души, и я кинулась к ней в объятия. Она ничего не сказала, лишь прижала к себе, и все стало, как прежде.
Карл был очень расстроен тем, что произошло. Это стало первой его настоящей печалью. Он просто хмуро посмотрел на меня и произнес:
– Они не имели права поступать так с Джоселином!
Я было отвернулась, но он подошел, взял меня за руку и крепко сжал ее.
– Если бы там был я, – сказал он, – я бы не позволил этому случиться! Тебе надо было сказать мне, что он у тети Харриет.
– Ты бы ничего не смог сделать, Карл, ничего!
– Я ненавижу Титуса Оутса!
Странно, конечно, но Карлу лучше удалось утешить меня, чем матери.
Вернулся отец. Он был очень холоден со мной и в первый вечер даже не разговаривал. Но на следующий день, когда я вышла прогуляться в сад, он последовал за мной.
– В хорошую переделку вы попали! – сказал отец.
Я вызывающе взглянула на него.
– В каком смысле? – спросила я.
– Ты знаешь, о чем я говорю: об этом вашем романтическом приключении! Глупцы, целое скопище глупцов, а ты в особенности! Принять в подарок перстень-улику, а потом оставить его, чтобы другие полюбовались 1 – Ты не понимаешь! – возразила я.
– Да здесь и понимать особенно не требуется, чтобы разобраться во всем! Приезжает симпатичный юноша, и ты решаешь, как здорово будет прятать его, кормить, а потом принять от него в подарок перстень с крестом и именем, выгравированным на нем. А он между тем подозревается в заговоре, угрожающем жизни короля!
– Ты прекрасно знаешь, что никакого заговора не было и все это было подстроено одним из твоих друзей, этим Титусом Оутсом!
Он схватил меня так, что я даже вскрикнула от боли. Его руки стиснули меня как клещи.
– Он не относится к числу моих друзей! – сказал он. – Я презираю этого человека, но у меня хватает здравого смысла не принимать тех, против кого он выдвигает свои обвинения. Кто может сказать, кто будет следующим? И, клянусь Господом Богом, на месте этого следующего могли оказаться мы! Ты могла ввергнуть в пропасть всю нашу семью! Отвести их подозрения от тебя было совсем нелегко, могу тебя уверить, а все беды случились из-за шалости слабоумной девчонки!
– Это была не шалость, – вырвалась я из его хватки, – и предоставь мне возможность повторить все снова, я бы поступила точно так же!
– Я чувствую, у меня будет, что сказать, всем остальным, когда я увижусь с ними в следующий раз! Если они хотят рисковать своими жизнями, это их личное дело, но им не следовало бы втягивать в это глупую девчонку, которая могла причинить неприятности своим безалаберным поведением, вот что я тебе скажу!
– Значит, во всем ты винишь меня одну?
– Если ты приняла в подарок его перстень, то, по крайней мере, могла бы спрятать его как следует!
– Это была случайность! Он громко расхохотался.
– Ну да, конечно! А теперь кое-что к твоему сведению: если ты попробуешь снова ввязаться в подобную глупость, не рассчитывай, что я опять вытащу тебя оттуда!
– Я удивлена, что ты вообще побеспокоился о чем-либо!
– Это было необходимо, чтобы спасти всех нас! Я повернулась, кинулась в дом и заперлась у себя в комнате. Никогда в жизни не чувствовала я себя такой несчастной. Если бы он сказал мне хоть одно нежное слово, если бы он позаботился обо мне! Но он лишь показал мне, что, будь я одна в этом деле, он бы и пальцем о палец не ударил, чтобы спасти меня.
Он смотрел на меня с оттенком презрения, и я подумала, почему все мужчины, которые, подобно ему, увлекаются женщинами, – а кое-кто говорит, что увлекаются они даже слишком, – почему у них не найдется капельки любви для своей собственной дочери? Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что на самом деле случилось между мной и Джоселином? Уверена, он был бы в ужасе. Однако, судя по тому, что я слышала, в молодости у него много было подобных историй. Но то, что было естественным для него и тех, кто разделял с ним это удовольствие, было неприменимо к его дочери, что было весьма странно, ибо во всем остальном он отличался логичностью.
Минуло несколько дней, и вскоре я поняла, что у меня будет ребенок! Это мгновенно вывело меня из оцепенения – об этом я не подумала. Моя боль, словно щитом, закрыла меня от всего остального мира, а теперь я столкнулась с настоящей проблемой. Если это действительно так, что мне делать? Матери я ничего говорить не хотела и даже представить себе не могла, какой будет реакция отца на это известие. Будь дома Ли или Эдвин, я могла бы довериться им, но они были далеко, я даже не знала, где.
Внутри меня все кипело. Я не знала, рада ли я или нет тому, что случилось. Меня то переполнял восторг, то вдруг кидало в дрожь от тягостных предчувствий. Ребенок – результат той ночи, что провели мы на окутанном туманом острове! Наша «брачная ночь», как называл ее Джоселин, а наша свадьба должна была состояться сразу по возвращении на берег.
Во мне произошла некая странная перемена. Мной овладела беспечность, что было очень необычно, учитывая сложность проблемы, встающей передо мной.
Было ощущение, будто Джоселин говорит со мной из могилы, в которую уложили его бедное искалеченное тело.
А потом я поняла: этому суждено было случиться!
Я попробовала решить, что делать? Мне нужна была помощь, но не хотелось, чтобы об этом знала мать, а что касается моего отца… При одной мысли об этом у меня по спине пробежала дрожь! С Кристабель посоветоваться я не могла: с тех пор, как мы вернулись, я избегала ее. Я продолжала ломать себе голову, почему она не сказала мне, что ехать на остров опасно, и так и не сумела убедить себя, что она просто забыла. В случившейся трагедии она сыграла немалую роль, а я сомневалась во всех, даже в самой себе.
Конечно, существовала еще Харриет! Я написала ей, тщательно избегая упоминания о беременности, но женщина ее склада без труда могла обо всем догадаться. Я должна увидеться с ней, писала я в письме, поговорить с ней, ибо не могла больше посоветоваться ни с кем. Может, она пригласит меня к себе?
Ее ответ доставили через пару дней. Мать зашла ко мне в комнату, держа в руке письмо.
– Это от Харриет, – сказала она. – Она хочет, чтобы ты навестила ее! Она считает, что это пойдет тебе на пользу. Ты поедешь?
– О да! – с жаром ответила я. – Мне бы очень хотелось на некоторое время уехать отсюда!
Она с грустью взглянула на меня, а я сердито продолжала:
– Думаю, отец лишь порадуется тому, что я исчезну с глаз долой!
– О, Присцилла, тебе не следует так говорить! Ты перевозбуждена, дорогая!
– Но мне очень хотелось бы уехать! – твердо произнесла я.
Я видела, какую боль причиняю ей, и мне было ее жаль. Она обняла меня, но я осталась неподвижной, ничем не выдавая свои чувства. Она вздохнула и сказала:
– Кристабель поедет с тобой.
Я не возражала, хотя предпочла бы поехать одна.
В Эйот Аббасе Харриет тепло приветствовала меня.
– Я думала, что ты больше не захочешь возвращаться сюда, – сказала она. – Я опасалась, что тебя будут одолевать воспоминания!
– Я должна была приехать, – ответила я. – И я хочу вспомнить… вспомнить каждую минуту!
Харриет обнялась с Кристабель, но не думаю, что та вызывала в ней особую приязнь, хотя Харриет была прекрасной актрисой, поэтому утверждать здесь что-либо было нельзя.
Я знала, что долго ждать не придется, вскоре мы останемся одни, и Харриет не обманула моих ожиданий. Спустя минут пять, как я вошла в свою комнату, туда же вошла Харриет. Кристабель она дала комнату этажом выше, что, без сомнения, было сделано с умыслом: Харриет создала нам возможность поговорить без помех.
Она тихонько вошла, в глазах ее играли задумчивые искорки.
– Ну, рассказывай, милая моя, расскажи мне все!
– У меня будет ребенок! – сказала я без предисловий.
– Я так и думала! Так, Присцилла, теперь нам надо обдумать наши действия! Есть люди, которые могли бы помочь!
– Ты имеешь в виду – избавиться от ребенка? Но я не хочу, Харриет!
– Я так и представляла себе твой ответ! Ну, и что ты намереваешься делать? Что скажут твои родители?
– Они будут в ужасе! А отец будет презирать меня!
– Да, это уж точно! Послужив причиной многих неприятностей подобного рода, сам он будет возмущен до глубины души, когда узнает, что дочь его пошла по его же стопам! Так всегда с мужчинами! Но что это мы о нем? У нас есть свои проблемы! – Это было очень характерно для Харриет – говорить сразу о «нас», и в этом было ее очарование. По крайней мере, она не была шокирована и собиралась прийти мне на помощь. Я почувствовала, что на моих глазах проступили слезы, а она, увидев их, нежно погладила меня по руке и сказала:
– Ты твердо решила сохранить ребенка? А ты подумала, что это будет значить? Видишь ли, теперь это дело со смертью Джоселина не заканчивается, он навсегда останется с тобой в вашем ребенке! А у тебя есть еще собственная жизнь: она только началась! Ты должна спросить себя, действительно ли ты хочешь того, чтобы этот ребенок остался с тобой на всю оставшуюся жизнь? От него можно еще избавиться: я знаю, как это можно сделать, но медлить с этим нельзя! Даже сейчас это может оказаться опасным! Но если ты решишь…
– Я не могу, я хочу ребенка! Это уже повлияло на меня: я больше не чувствую себя так, будто умерла вместе с Джоселином!
– А кто-нибудь еще знает об этом? Кристабель, например?
– Нет, никто!
– Так, значит, сейчас эта тайна известна лишь нам, тебе и мне? Я кивнула.
– Ты могла бы пойти к своей матери и все рассказать ей? Она бы посоветовалась с отцом, и они бы решили либо отослать тебя куда-нибудь, где втайне ты родила 6 ребенка, после чего либо усыновили бы его, либо выдали тебя замуж за какого-нибудь молодого человека, согласившегося бы на такие условия, и притворились бы, что роды были преждевременными. Конечно, никто этому не поверит, но приличия будут соблюдены! Устраивает тебя какой-нибудь из вариантов?
– Я бы не согласилась бы ни на то ни на другое! Она улыбнулась мне:
– Ты очень решительная девушка, Присцилла! Я понимаю твои чувства! Когда у меня появился Ли, я такого не испытывала. Видишь ли, таким, как я, живется легче: я плюю на приличия, и все думают, что я испорченная женщина. Но я много думала о тебе: я никогда не забуду твоего милого, искаженного болью личика, когда ты услышала о смерти Джоселина. Я знала о том, что случилось на острове: по лицу молоденькой девушки легко определить, когда у нее появляется возлюбленный! Я увидела это в твоих глазах и порадовалась за тебя: он был очаровательным мальчиком, а юная любовь так прекрасна! Ты вкусила жизни, ощутила ее сладость, а потом и горечь, но это жизнь, моя дорогая!
– Ты собираешься помочь мне, Харриет?
– Ну конечно, я помогу тебе! Я всегда любила тебя, и мне очень нравится твоя мать. Я очень плохо поступила, когда сбежала с любовником, бросив маленького Ли – моего собственного ребенка – на нее! Но тогда у меня не было другого выхода: ее родители считали меня обыкновенной авантюристкой, то же думали обо мне и Эверсли! Тогда они еще не знали, что Ли принадлежит роду Эверсли! О, все так запутано, но, может, когда ты прочтешь об этом, ты поймешь, и тогда тебе может многое не понравиться: я покажусь в весьма дурном свете.
– Я всегда буду любить тебя, какой бы тебя ни выставляли!
– Храни тебя Господь, милое дитя, но давай станем серьезными и мудрыми! Это нам сейчас совсем не повредит, ибо проблема не из легких.
– Харриет, что делать?
– Когда я получила твое письмо, меня посетила одна идея. Как я уже говорила, я сразу догадалась, перед какой проблемой ты стоишь. Ты готова обмануть свою мать?
– Я не понимаю, Харриет!
– Если узнает мать, значит, все станет известно и отцу, а мне кажется, этого тебе как раз не хотелось бы?
– Я боюсь этого больше всего на свете!
– Но ты очень близка ему, Присцилла!
– Я?! Близка ему?! Да ему наплевать на меня!
– Наверное, поэтому ты так волнуешься из-за него: ты хочешь, чтобы он любил тебя, тебе всегда этого хотелось! Ты восхищаешься им, это тот тип мужчины, которым восхищаются все женщины: сильный, безжалостный, мужественный… настоящий мужчина, если ты понимаешь, что я имею в виду! Могу уверить тебя, с моим тихим и любящим Грегори жить гораздо легче! Я на себе испытала влияние твоего отца на женщин – он их притягивает, он мне не безразличен. О, пойми меня правильно, я не строю в отношении его никаких планов! Да, я хотела бы побороть его, переиграть! Мне нравится, что его дочь за помощью обращается ко мне и что я всегда в курсе того, что происходит, тогда как он остается в полном неведении!
– Я понимаю тебя и думаю, ты разбираешься в наших с ним отношениях куда лучше, чем кто-либо, даже лучше меня самой! Я бы не смогла вынести того, что он узнает о происшедшем со мной: он такой человек, который просто пожмет плечами, узнав, что у меня был любовник, но взъярится, когда прослышит, что у меня от него ребенок! Мне очень не хотелось бы, чтобы он знал!
– Тогда мой план может подойти тебе, но он может и не сработать, потому что слегка безумен! Это – интрига, а ее надо планировать и осуществлять очень осторожно! Особенно люблю проводить интригу в действие! Да, если все пойдет, как надо, следующий год обещает быть очень и очень интересным!
– Ты заставляешь сгорать меня от любопытства!
– Все очень просто: матерью ребенка стану я, а не ты!
– Но разве это возможно?!
– Пока не уверена, надо будет еще подумать. Грегори, конечно, будет в курсе всего, иначе ничего не получится, ведь отцом-то будет он!
– Харриет, что ты говоришь?!
– Не будь одной из тех, которые видят угрозу во всем, даже не обдумав, есть ли возможность успеха или нет? Тебе надо будет много времени проводить со мной! А почему бы и нет? Я скажу всем, что тебе надо сменить обстановку, ты не совсем хорошо себя чувствуешь, ты угасаешь с каждым днем. И я увезу тебя с собой на несколько месяцев: мы отправимся во Францию или Италию… В общем, ты и я отправляемся в путешествие! Это то, что нам нужно! А когда мы уедем, я напишу твоей матери и расскажу ей, что Грегори и я пребываем на вершине счастья, потому что у нас будет ребенок! У меня, которая уже полностью уверилась в том, что дети мне давно заказаны. Ты же будешь моей спутницей во время всех этих месяцев ожидания. В положенное время мой ребенок родится, и мы вернемся в Англию!
– Харриет! Какая прекрасная идея!
– Все должно получиться, если мы хорошо разыграем свои карты, что мы и сделаем, можешь не бояться! Я сыграла столько ролей, сыграю и эту, но тебе тоже надо будет постараться!
– А когда мы вернемся в Англию, что будет?
– Ребенок будет жить в Эйот Аббасе, а ты будешь навещать его как своего собственного, а я буду смеяться и говорить всем, что, кажется, крошка Грегори или Харриет – кто бы там ни был – дал тебе новую цель в жизни! Ты будешь приезжать в гости и гостить у меня, и никто ничего не узнает, пока ты сама этого не захочешь!
Я подбежала к ней и обняла ее.
– О, Харриет, ты всегда придумываешь самые невероятные планы!
– Но все они срабатывают – сработает и этот. Сейчас, думаю, самая сложная часть. Тебе придется вернуться в Эверсли, а затем мы начнем действовать. Я не хочу, чтобы ты там задерживалась надолго: у вас все слуги – шпионы, а о твоем состоянии не должен знать никто. Никто, запомни! Так должно быть и дальше: никому не говори!
– Я подумала о Кристабель. Если я поеду с тобой…
– Кристабель ехать нельзя: чем меньше людей знают тайну, тем она надежнее!
– Но она боится, что ее отошлют назад!
– И надо будет подумать насчет нее: я не вполне доверяю ей! То, как она появилась в вашем доме, выглядит весьма загадочно, и, кроме того, с ней обращаются не как с гувернанткой, верно ведь? Пока ей ни слова! Это – секрет, твой и мой! Я начну разрабатывать план действий, а пока что ты должна быть очень осторожна. Слуги не должны догадаться, особенно эта ваша семейка: безумец Джаспер, его глупая жена да добродетельная дочка… Всегда будь настороже и ничего не доверяй бумаге! В нужный момент я попрошу тебя приехать навестить меня, а предлог я найду!
