Текст книги "Дитя любви"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Я понимаю его! – призналась Карлотта. – Он столько рассказывал мне о своей жизни! О да, у него были любовные интриги, было множество женщин! Понимаешь, они сами увивались вокруг него и он не мог отказать им, боясь ранить их чувства! Ведь они так настаивали! Но теперь он с этим покончил!

– С каких это пор?

– С тех пор, как мы встретились!

– Ты пытаешься сказать мне…

– Я хочу сказать тебе, – перебила она, – что люблю его, а он влюблен в меня!

– Он влюблен в твое состояние, об этом ты не думала?

– Он никогда не заговаривал о моем богатстве.

– Зато со мной он поделился своими планами! Она непонимающе посмотрела на меня.

– Он… говорил с тобой?

– Да, – ответила я. – Ему нужно твое состояние! Он только кажется богатым, а на самом деле ему очень нужны деньги, и ты в этом ему очень пригодишься!

– Это глупо!

– Да, с твоей стороны, с его же это весьма умно!

– Как ты ненавидишь его! Это потому, что я люблю его?

– Нет, моя ненависть гораздо старше'.

– Потому что он когда-то любил тебя?

– Карлотта, он не любит никого на свете, кроме себя самого! И любит себя он так сильно, что все остальное просто теряет значение!

– Значит, ты виделась с ним и, подумав, что он может рассказать мне о Венеции, решила опередить его? Когда ты была в Венеции, ты сказала ему, что вскоре у тебя появлюсь я?..

– Я не говорила ему этого, я вообще не говорила с ним… в Венеции. Меня похитили с бала-маскарада, к счастью, рядом оказался Ли, который спас меня.

– Тогда кто ему рассказал об этом?

– Он узнал как-то, но не знаю, как. Может, у него были люди, которые работали на него? Я так этого и не выяснила.

– И ты ненавидишь его за то, что ему все известно?

– Не за это… за многое другое!

– Тогда тебе лучше примириться с ним, потому что я собираюсь выйти за него замуж!

– Нет, Карлотта! Это невозможно! Ты слишком молода для замужества! Боже мой, дитя, да тебе нет еще и пятнадцати!

– Многие выходят замуж в пятнадцать лет: принцессы, королевы…

– Здесь совсем другое дело!

– Почему? Ты любила моего отца, а я люблю Бо!

– Но он старше тебя! Он, по меньшей мере, на двадцать лет тебя старше!

– Да хоть на сорок! Он самый прекрасный мужчина, что я когда-либо видела, и я выйду за него замуж!

– Нет, Карлотта! Ты не можешь выйти замуж без родительского согласия!

– Очень шаткий аргумент, учитывая, что я только сейчас узнала, кто мои родители! Ты только что призналась, что ты – моя мать!

Это глубоко ранило меня, будто все эти годы я совсем не обращала внимания на нее!

– Карлотта, пойми меня: все, что я делаю, только ради твоего же блага! Ты не можешь выйти замуж за этого человека… – я ухватилась за первую попавшуюся возможность. – ., пока что!

– И сколько ты хочешь, чтобы я ждала? – сразу спросила она.

– Пока тебе не исполнится шестнадцать!

– Это слишком долго!

– По меньшей мере, шесть месяцев, – уступила я.

Это она вроде бы приняла. «Время, – подумала я. – Время нам поможет! Есть еще надежда!"

– Хорошо, – сказала она. – Шесть месяцев мы, может, сможем подождать!

Я ужасно устала и была глубоко несчастна: случилось то, чего я больше всего опасалась. Но хоть она теперь знала все! Как будто камень упал с моих плеч!

Я пошла к Харриет и сказала:

– Я все рассказала Карлотте, и теперь она знает! Харриет кивнула.

– Это хорошо! – сказала она.

– А теперь, Харриет, я хочу вернуться в Эверсли, я больше не могу оставаться здесь и дня!

Она с пониманием взглянула на меня, что бывало очень редко.

– Мы уезжаем завтра же, – сказала она.

На следующий день мы отправились в Эверсли. Карлотта хмурилась и почти не разговаривала со мной. «Во всяком случае, – подумала я, – какое-то время она не будет с ним встречаться. Естественно, Харриет не приглашала его в Эйот Аббас, а я уж прослежу, чтобы в Эверсли он не появился».

Сначала мы заехали в Эйот Аббас, и меня очень опечалило, когда Карлотта сказала, что пока она побудет там, а в Эверсли приедет попозже. Я одна вернулась в наш замок.

Теперь мне придется рассказать матери о рождении Карлотты. Тайна уже была раскрыта, и я хотела, чтобы она услышала рассказ сначала от меня.

Увидев меня, мать встревожилась. Она сказала, что я не очень хорошо выгляжу: не засиживалась ли я в Лондоне допоздна? Я сказала ей, что я подвернула там ногу, и она решила позвать Салли Нулленс, чтобы та взглянула на нее.

Салли потыкала ногу, покачала головой и сказала, вот к чему приводят всякие поездки. Но, как ей кажется, с ногой все в порядке, и, чтобы успокоить ее и мать, я клятвенно пообещала, что не буду много ходить некоторое время.

Мать проводила меня в спальню, и это дало мне возможность остаться с ней наедине. Разговор я начала так, как и с Карлоттой.

– Я должна кое о чем с тобой поговорить! Она сразу взволновалась:

– В чем дело, моя дорогая? От ее нежного голоса на мои глаза навернулись слезы. Я поспешно смахнула их.

– Боюсь, это будет большим потрясением для тебя, – сказала я. – Мне было стыдно, что я храню все это от тебя в секрете, но я боялась признаться. Я боялась причинить тебе боль!

Она выглядела изумленной до глубины души:

– Моя дорогая, ты заболела? Прошу тебя, не тяни! Разве ты не видишь, что пугаешь меня?

– Нет, я не больна, но много лет назад со мной кое-что произошло: у меня родился ребенок! Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Карлотта – моя дочь! – быстро промолвила я и рассказала ей все: как я любила Джоселина, как мы хотели пожениться и как его забрали от меня.

– О, мое милое дитя! – воскликнула она. – Тебе следовало бы обратиться ко мне, это я должна была присматривать за тобой!

– Харриет предлагала это.

– Харриет! – В глазах ее мелькнула вспышка гнева. – Вмешалась Харриет! Я и ты тихонько уехали бы в какую-нибудь маленькую деревушку, на север, туда, где нас не знают! Харриет! Венеция! Как это похоже на нее!

– Я очень благодарна ей! Она мне так помогла, когда притворилась, будто Карлотта – ее ребенок!

– Сумасшествие, типичная мелодрама!

– Это лучше, чем отдавать ребенка приемной матери, как часто поступают в таких случаях!

– Я бы что-нибудь придумала, мы бы удочерили ее! Я бы сделала так, чтобы она вошла в нашу семью!

– Я знаю, ты бы помогла мне, но мне казалось, что лучше будет поступить иначе. Я рассказала все Карлотте, когда мы были в Лондоне.

– А Ли?

– Ли знает. Он знал об этом еще до того, как мы поженились: я рассказала ему.

– Слава Богу! А я расскажу твоему отцу.

– Сомневаюсь, что это будет интересно ему!

– Конечно же, его порадует это: Карлотта – его внучка!

– Он никогда не проявлял ко мне особого интереса.

– Он проявлял, просто по-своему!

– Тогда скажи ему, если хочешь. Какое облегчение, что ты все знаешь!

– Так вот почему Карлотте досталось это наследство! Это от семьи ее отца?

Я кивнула. Она взяла мою руку и нежно пожала.

– О, Присцилла, когда ты была маленькой, мы были так близки друг другу!

– Потому что мой отец отвергал меня. Да, просто не обращал внимания: я была девочкой, а ему нужен был мальчик, который был бы похож на него. Я всегда это знала, и это очень повлияло на меня. Я любила навещать Харриет, где Грегори всегда был ко мне так внимателен. Он часто показывал мне всякие картинки и рассказывал разные истории. Однажды я сказала ему: «Как бы мне хотелось, чтобы ты был моим отцом». А он ответил: «Тише, ты не должна так говорить!» Я спросила: «Почему? Ведь это правда, а мы должны говорить правду». И, как ты думаешь, что он ответил на это? «Ты не должна говорить ту правду, которая причиняет людям боль!» Тогда я сказала: «Моему отцу не будет больно, потому что он не хотел меня».

Она обняла меня.

– Я не знала, что он для тебя столько значит! – сказала она.

– Мне все равно.

– Не правда, моя милая доченька, он тебе совсем небезразличен! Тебе следовало обратиться к нам, когда ты попала в беду. О, если бы ты пришла ко мне!

– Мне показалось, что лучше довериться Харриет, и она сразу так заинтересовалась, и Грегори тоже. – Сказав это, я рассмеялась, может, немного истерично. – Кажется, тебя больше заботит, что я пошла к Харриет, чем то, что в пятнадцать лет я родила ребенка, у которого не было отца?

– Все хорошо, – успокаивающе произнесла она. – Теперь все прошло! Я рада, что ты сказала мне:

Карлотта – моя внучка, как и маленькая Дамарис! Не будет больше страхов и тайн. Мы должны позабыть беды и научиться быть счастливыми. Это очень беспокоило тебя и беспокоит до сих пор: я вижу это по твоему лицу!

Но как я могла поведать ей настоящую причину моего беспокойства? Смогу ли я когда-либо рассказать ей, что произошло, когда она в лихорадке лежала в одной из гостиниц Дорчестера?

Тем же вечером она все рассказала отцу. Он ничего не сказал мне, но я заметила, что он задумчиво поглядывает на меня, так, будто теперь увидел в другом свете. Я могла представить, что он сейчас думает, – его дочь, которую он едва замечал, оказалась женщиной и, может быть, унаследовала что-то от своего отца: когда она еще училась, у нее появился возлюбленный и она родила ребенка!

Я воображала, что теперь он будет проявлять ко мне больше внимания, чем прежде, но он чуждался меня, как всегда.

Наступило Рождество, и, как обычно, Харриет и Грегори с Бенджи и Карлоттой проводили этот праздник с нами. Мне очень хотелось снова увидеть Карлотту, и меня обидело до глубины души ее холодное приветствие. Она винила меня в том, что я не поняла ее любовного увлечения.

Дом был украшен в обычной манере – падуб, плющ и некоторые другие зеленые растения. Приехали музыканты, а Харриет поставила пьесу, в второй мы все принимали участие.

О Бомонте Гранвиле даже не упоминалось, и, если бы не холодность Карлотты по отношению ко мне, я бы могла подумать, что все забыто. Я заметила, что отец наблюдает за Карлоттой, легонько улыбаясь. Я думаю, он был горд, что у него такая красивая внучка.

Я очень скучала по Ли, который в этот раз отсутствовал слишком долго. Он все еще был на континенте, где наш король участвовал в разделе испанского наследства, тогда как Людовик XIV отчаянно пытался сохранить корону Испании для своего внука. Это дело было очень важно как для Англии, так и для Европы, и Вильгельм в Голландии держал свои войска в боевой готовности: Ли командовал одной ротой, Эдвин – другой. Мы не знали, когда разразится война, но пока они были вне опасности.

Я долго думала о своем замужестве. Оно никогда не было идеальным, но я любила Ли, а Ли любил меня, и я знала, что винить во всем надо меня одну. Я не могла забыть Бомонта Гранвиля. Часто, когда Ли обнимал меня, передо мной вставало насмешливое лицо этого человека, и мне казалось, будто тело моего возлюбленного мужа преображается в его тело. Бомонт Гранвиль не просто избил и унизил меня той ночью – он навеки оставил шрамы в моей душе. Это было той страшной ценой, которую я заплатила за жизнь отца.

Порой мне хотелось признаться Ли, объяснить ему мои чувства. Во мне не угасла страсть, как ему иногда казалось, просто я не могла забыть Гранвиля.

Я была уверена, что, если б только я смогла заставить себя сказать ему, он бы понял. Он бы помог мне преодолеть этот барьер, который я сама воздвигла между нами. Он был страстным человеком, и эти долгие разлуки были опасны. Ведь даже когда мы были вместе, наша связь была неполной и не приносила нам удовлетворения. Я опасалась, что в один прекрасный день он может отвернуться от меня. О, какую цену я заплатила за жизнь отца! А теперь… Карлотта!

Минуло Крещение. Мы, как всегда, сделали большой торт, а колечко в нем досталось Харриет, которая стала королевой той ночи, и она заставила нас разыгрывать всякие сценки под ее руководством. Я г тоской думала о том, как бы я наслаждалась этой ночью, если б со мной был Ли и если бы я никогда не встречалась с Бомонтом Гранвилем.

На следующий день после Крещения Карлотта исчезла. Я никогда не перестану благодарить Бога за то, что мы обнаружили ее отсутствие почти сразу после того, как она уехала. Эмили Филпотс пошла в ее комнату, чтобы забрать юбку, которую она вышивала для нее, и обнаружила, что Карлотты нет. Эмили обыскала весь дом и, к счастью, на лестнице столкнулась со мной.

– Я только что была в комнате у мисс Карлотты, – сказала она.

– Она еще спит?

– Нет, ее там нет! Интересно, где она может быть в такой ранний час?

Карлотта не любила вставать рано утром, поэтому мне показалось странным, что она уже поднялась. На завтрак мы спускались вниз, когда хотели, и сами брали из буфета все, что нужно, за исключением Харриет, которой приносили чашку с шоколадом прямо в постель. Я спустилась вниз в восемь, но Карлотты там не увидела!

Меня охватили мрачные предчувствия, и я решила подняться к ней в комнату. К моему облегчению, я увидела, что в кровати ночью спали, значит, она уехала рано утром.

Я вышла в сад. У «клумбы с привидениями» уже трудился Джаспер. Я остановилась, чтобы перекинуться с ним парой слов. Он сказал, что погода необычная, слишком уж тепло, а чтобы сохранить луковицы цветов, нужно немножко снега.

– И куда только мир катится? – печально покачал он головой.

– Ты имеешь в виду, что в январе нет снега?

– Испорченный это мир! – продолжал он. – Люди еще заплатят за свои грехи, всем воздается!

– Какие мрачные мысли! – ответила я. – Все мы не без греха, и даже за тобой, Джаспер, существует кое-что!

– Я служил Господу, как мог, – мрачно ответил он.

– А тебе не приходило в голову, что все остальные тоже так поступают? Вот только у нас с Богом могут быть разные понятия о праведности!

– Ты всегда любила извращать смысл слов: я помню тебя еще совсем маленькой.

– Что ж, Джаспер, мы такие, какими создал нас Господь, как, впрочем, ты и сам знаешь, и, если мы не нравимся ему такими, какие мы есть, что ж… ему не следовало создавать нас такими!

– Я не слушаю богохульств, мисс! Грешно прислушиваться к тому, что может оскорбить Господа! Кроме того, у меня слишком много работы: здесь такое осталось после той кареты! Мокро ведь и сыро, прямо борозды прошли по траве!

– И когда это было?

– Ну, не вчера. Тогда не было дождя, но вот ночью был настоящий ливень!

Я дошла с ним до конца дорожки и увидела следы кареты. Внезапно меня охватил ужас. Этим утром, совсем рано, сюда подъезжала карета! Но за кем? За Карлоттой?

Я кинулась к Харриет. Она спала, а рядом с ее постелью стояла пустая чашка из-под шоколада.

– Харриет! – крикнула я. – Харриет, проснись! Она открыла глаза и уставилась на меня.

– Ты не знаешь, где может быть Карлотта? – спросила я.

Она непонимающе мотнула головой и зевнула.

– Она уехала! – воскликнула я. – Этим утром сюда приезжала карета! Ты видела Карлотту? Что она тебе сказала? Что происходит? Я должна знать!

Она села на постели.

– Понятия не имею, где она может быть, – сказала она. – Я ничего не знаю!

Я не сомневалась в том, что она говорит правду. Я впала в отчаяние: Карлотта сбежала, и я догадывалась, с кем!

Я расспросила слуг: никто не видел, как она выходила. Элен сказала, что примерно в семь часов ей послышался шум кареты, но она была не уверена в этом.

Подтвердила мои опасения Амелия Гарстон. Когда я спросила ее, не видела ли она Карлотту, в глазах ее промелькнула искорка. Я догадалась, что Карлотта доверилась ей, и я заставила ее все рассказать мне, несмотря на слова, что она обещала не делать этого.

Карлотта сбежала! Рано утром за ней приехал Бомонт Гранвиль: у ворот ее поджидала его карета. Они направлялись в Лондон, где собирались пожениться!

Я думала, что мы не успеем. Я настояла на том, чтобы ехать немедленно. Мы – мой отец, Грегори и я – взяли самых быстрых лошадей. Я была рада тому, что отец поехал, потому что знала: он сможет справиться с Бомонтом Гранвилем! Грегори, который всегда был Карлотте как отец, я – ее мать и ее дед обладали кое-каким влиянием. Кроме того, мой отец вновь стал вхож во дворец, и его присутствие могло значительно помочь нам. Я сомневалась, что такой человек, как Бомонт Гранвиль, очень уж симпатичен королю.

Вскоре на горизонте показался Лондон. Это был туманный день, в воздухе висела морось: торчали лишь башни да шпили города. Расстояние показалось мне длиннее, чем оно было на самом деле, и я уже начала испытывать безысходное отчаяние, когда внезапно на нас обрушилось счастье: посреди дороги, меньше чем в миле от Лондона, стояла карета Гранвиля. Одно ее колесо провалилось в яму, и кучер отчаянно пытался вытащить его.

– Слава Богу, – вскричала я, – мы успели! Отец взял переговоры на себя и подошел к карете.

– Добрый день, сэр! – сказал он. – Что вы здесь делаете в такое хмурое утро? Попали в яму? И это справедливо: вы, сэр, не имели никакого права увозить эту молодую леди из ее дома!

В окошке кареты появилась Карлотта. Я увидела отчаяние, написанное на ее лице. Она вспыхнула и выкрикнула:

– Никто меня не увозил! Я уехала по своей воле!

– Но ты вернешься вместе с нами, пусть даже не но своей воле! – сказал отец.

Она сжала кулачки, но я видела, что она колеблется. Она всегда боялась моего отца, хотя он был гораздо мягче с ней, чем со мной. Их влекло друг к другу: она обладала необузданным, пылким и своевольным нравом, он был таким же.

Выглянул Бомонт Гранвиль, как всегда, вежливый и невозмутимый.

– Я мог бы объяснить… – начал было он.

– В этом нет нужды, – перебил его мой отец. – Мне все и так ясно!

– Мои намерения абсолютно честны! Я предложил руку и сердце, на что был дан положительный ответ!

– Вы должны были подождать! – выкрикнула я. – Таково было наше соглашение!

– Вы обращаетесь со мной, будто я еще из колыбели не вылезла, – сказала Карлотта.

– А ты так себя ведешь, – буркнул мой отец. – Давай, залезай на мою лошадь! В ближайшей таверне мы подыщем тебе что-нибудь.

– Но это было желание молодой леди… – снова заговорил Бомонт Гранвиль.

– Сэр, вы знаете, каково наказание за похищение детей?

– Я уже не ребенок! – закричала Карлотта.

– Ты еще не достигла совершеннолетия, а значит, находишься под родительской опекой! Я не шучу, я мог бы подать на вас в суд, сэр! У меня есть кое-какое влияние, и сейчас такие выходки совсем не поощряются!

Бомонт Гранвиль, казалось, смирился.

– Я останусь с тобой, Бо! – сказала Карлотта.

– Ты поедешь назад, в Эверсли, – возразил мой отец, – и хватит об этом!

Бомонт Гранвиль с сожалением посмотрел на карету.

– Нам не повезло! – сказал он Карлотте. – Не случись этого, мы бы сейчас уже были женаты, и тогда бы они ничего не смогли сделать!

Карлотта чуть не расплакалась, но я увидела, что мой отец подавил ее волю. Грегори не сказал ничего: в подобных случаях от его мягкости было мало пользы.

Бомонт Гранвиль пожал плечами и обратился к отцу:

– Прошу прощения, сэр, что причинил вам неудобства, но вы-то знаете, что это значит – любить!

Он повернулся к Карлотте. Она подошла и встала рядом с ним. Я почувствовала страх, меня вновь охватили ужасные воспоминания. Гранвиль что-то прошептал ей на ухо, и она покраснела. Он взял ее руку и поцеловал, потом она подошла к моему отцу.

Мы тронулись. Карлотта сидела на огромном черном коне отца. Бомонт Гранвиль стоял у обочины дороги, со злостью наблюдая за бесплодными попытками кучера вытащить карету из грязи.

УБИЙСТВО В ЭНДЕРБИ

Всю дорогу Карлотта молчала, погруженная в свои думы, а когда я заговаривала с ней, отвечала односложно. Я чувствовала, что она винит меня в том, что ее счастье теперь разбито.

Когда мы приехали в Эверсли, Харриет ждала нас на пороге. Карлотта подбежала к ней и бросилась в ее объятия. Я почувствовала, что волны ревности охватывают меня. Карлотта все время говорила мне, что Харриет – ее настоящая подруга, Харриет никогда бы не поступила так жестоко с ней.

Мне так хотелось сказать ей, что я очень люблю ее, что более всего на свете я хочу спасти ее из сетей этого человека, который доказал свою жестокость на мне и нагло признал, что охотится лишь за ее наследством. Но как я могла раскрыть ей глаза? Я могла сделать это, только рассказав о той ночи, последствия которой я буду ощущать всю жизнь.

Моя бедная, невинная, обманутая Карлотта! Она считала, что знает так много, а на самом деле понимала так мало! Она избегала меня. Мое сердце разрывалось от горя, я не могла ни есть, ни спать. Мать наблюдала за мной с растущим беспокойством.

– Моя милая Присцилла! – сказала она. – Ты не должна принимать это близко к сердцу! Она еще молода и простит тебе все. Конечно, он не пара ей, и она забудет его через пару недель, так всегда бывает с девушками. Если бы здесь был Ли, – добавила мать, – он бы успокоил тебя! Мне никогда не нравились его долгие отлучки: так счастливой семьи не построишь!

– Он собирается покинуть армию. Мы уже говорили о том, чтобы взять Довер-хаус и подкупить земли.

– Прекрасная мысль! Я попрошу отца написать ему и сказать, чтобы он уходил из армии как можно быстрее!

– Он уйдет, я знаю, как только его срок подойдет к концу.

– А теперь ты должна перестать бояться за Карлотту! Отец сказал, что этот человек – охотник за богатыми девицами и уже участвовал в одной или двух скандальных историях!

– Он прав, естественно, Гранвиль не пара Карлотте!

– Я понимаю твои чувства! Но как он настоял на том, чтобы она сбежала?

– Она так упорна в своих решениях, я боюсь за нее!

– Но ты вернула ее! Она поймет, что должна подождать! Ожидание в таких случаях очень полезно: когда ты молода, пыл быстро утихает!

Я подумала, что мы ни в коем случае не должны позволять им встречаться, и она забудет его. Здесь Бенджи, и для них большая новость, что они не брат и сестра.

Я полюбила прогулки в одиночестве. Мне трудно было поддерживать легкие разговоры, я думала лишь об одном и почти не слышала того, что мне говорили. Я часто спускалась к морю или уезжала на лошади в лес, все время уверяя себя, что Карлотта обо всем забудет, что это было мимолетное увлечение.

Через несколько дней, когда я поехала на такую прогулку, то вдруг обнаружила, что очутилась неподалеку от Эндерби-холла, который пустовал с тех самых пор, как умер Роберт Фринтон. Теперь он принадлежал Карлотте, но после похорон Роберта он стоял запертым, и были даже разговоры о его продаже.

Мне никогда не нравился этот дом. В нем было что-то мрачное, но почему-то он притягивал меня. Глупо было утверждать, что он приносит несчастье. Дома не могут приносить несчастье, но в нем случилась смерть и в свое время разыгралась ужасная трагедия. Да и Роберт недолго наслаждался своим пребыванием здесь.

Следуя мимолетному желанию, я подъехала к дому по дорожке. Я заметила, что кусты заметно подросли и начали терять форму. Надо будет прислать сюда Джаспера, чтобы он поухаживал за садом.

Я приподнялась в стременах, посмотрела на дом и вдруг в одном из окон заметила какое-то движение, чью-то руку на занавеске. В доме кто-то был, и сейчас он выглядывал из окна.

Сначала я хотела развернуться и ускакать, но почему-то продолжала стоять и наблюдать за окнами. Занавеска снова опустилась на прежнее место. В доме явно кто-то был.

Я не верила в привидения и с тех пор, как со мной случились эти несчастья, меньше стала волноваться за себя. Мне пришло в голову, что там может прятаться какой-нибудь отчаявшийся человек или беглец от закона. Было бы разумно вернуться в Эверсли и привезти с собой кого-нибудь, чтобы осмотреть дом, но вместо этого я спешилась, стреножила лошадь и пошла к дому.

Когда я толкнула дверь, та распахнулась, что было очень странно: ведь дом должен быть заперт! Я вошла в холл. Передо мной раскинулась лестница, на которой та бедная женщина пыталась повеситься. Мрак и ужас этого дома сомкнулись вокруг меня, подобно туману. «Уходи, сейчас же уходи!» – призывал меня здравый смысл.

Но пока я стояла так, я услышала какой-то шум наверху, шаги, шорох, тихо открылась дверь. Сердце мое быстро забилось, я задрожала. Что меня ждет впереди? Я стояла посреди холла, готовая кинуться прочь.

На лестнице появилась чья-то фигура. Это был Бомонт Гранвиль!

– Вы! – воскликнула я.

– Добро пожаловать! – сказал он. – Я догадывался, что вы нанесете мне визит. Я увидел вас из окна.

– Значит, это были вы?

– Да, у меня обыкновение вторгаться в вашу жизнь, не правда ли?

– Я молюсь Богу, чтобы вы оставили меня в покое!

– Не так легко будет Богу справиться с этим, так как я все-таки собираюсь жениться на вашей дочери!

– Этого никогда не будет, мой отец ясно это показал!.

– Но вы же не думаете, что я так быстро отступлю от своего?

– Вы должны уехать отсюда!

– Чуть попозже и с Карлоттой! Я подумал, а может, нам отправиться в Венецию? Это будет довольно пикантно, как вы считаете?

– Вы помните те шрамы, что остались у вас после прошлого посещения Венеции? Как бы у вас их не прибавилось!

– Я подам в суд на всякого, кто нападет на меня за то, что я женился на своей жене!

– Она никогда не будет вашей женой!

– Вот здесь вы ошибаетесь, моя чопорная Присцилла! У девочки страсть ко мне! Вы должны помнить, у меня к женщинам особый подход, передо мной невозможно устоять. Ведь вы же не смогли устоять, а? Это вам лучше быть поосторожнее! Я испытываю к вам чувство привязанности, потому что мы провели вместе такую прекрасную ночь, но я могу и рассердиться! Держитесь подальше от меня! Карлотта и я поженимся, и вы не сможете помешать мне!

– Что вы делаете здесь, в этом доме?

– Да, в ее доме, а вскоре это будет наш дом!

– Как и все состояние, по вашим расчетам?

– Но ведь именно мужчина в семье распоряжается деньгами, вы и сами это прекрасно знаете.

– Пожалуйста, прошу вас, уезжайте! Она еще так молода, а вы уже в возрасте, вы стары!

– Я опытен, – поправил он меня, – и ей это нравится!

– Неужели вы не обладаете ни малейшим чувством стыда?

– Нет, – ответил он. – Нисколько!

– Что вы собираетесь делать?

– Вы приехали сюда, чтобы выведать наши тайны? Я с ума схожу от любви к Карлотте!

– И к ее богатству!

– Это тоже входит в секрет ее очарования! Я схожу с ума по всему этому, но притом я в весьма здравом рассудке!

Я почувствовала отчаяние при виде своего бессилия. Что я могла сделать? Чего я не могла делать – так это выносить его присутствие, стоять здесь, разговаривать и смотреть на его насмешливое лицо. Я повернулась и направилась к лошади.

Домой я ехала в полуобмороке. Я должна была что-то предпринять, но что?

Выход был один: ничто не могло спасти Карлотту, кроме смерти Бомонта Гранвиля. Что бы ни случилось, он всегда будет виться вокруг нее, он не отступит. Он околдовал ее и должен умереть!

Странно, но, когда я так решила, я сразу почувствовала себя лучше. Я прошла в оружейную. Я часто смотрела, как Карл и Бенджи тренируются в стрельбе из ружей, и иногда сама присоединялась к ним.

– Неплохой выстрел для девочки! – удивился однажды Ли.

"Это единственный способ», – твердила я себе. Я выбрала маленький пистолет: раньше я им уже пользовалась, он был моим старым другом. Я отнесла пистолет в мою комнату и спрятала в ящик.

Смогу ли я сделать это? Смогу ли совершить убийство? Я думаю, при определенных обстоятельствах каждый смог бы убить человека, если это единственный выход из ситуации.

Скоро все будет кончено. Я пойду в дом, позову его, и он будет стоять на лестнице. Все, что мне надо сделать, это поднять пистолет и выстрелить в него. Это будет конец всему, и только так можно спасти Карлотту от будущего отчаяния!

У меня был долг перед ней: она не принадлежала мне, когда родилась, я позволила другой женщине забрать ее у меня. Теперь я должна спасти ее от этого насильника и негодяя, ибо мне нетрудно было представить, что он сделает с ней.

То, что он сделал со мной, навсегда ранило меня. Тогда я пошла к нему ради моего отца, а теперь пойду – ради Карлотты.

Теперь я чувствовала себя значительно лучше, но надо было прожить еще целый день. Он казался мне таким долгим.

Днем я столкнулась на лестнице с отцом. Он проводил меня внимательным взглядом, будто что-то заинтересовало его. Если и так, то это было впервые.

– Ты плохо выглядишь, – сказал он.

– Я удивлена, что ты заметил это, – ответила я.

– Заметил: ты боишься за свою девочку? Я не ответила. Отец взял меня за руку и повел в комнату, которая была его кабинетом, где он обычно занимался вопросами наших владений. Он с доброй улыбкой посмотрел на меня.

– Она может постоять за себя, – сказал он. – У нее есть воля. Если она хочет выйти замуж за этого человека, она выйдет, и ты ничего с этим не сможешь поделать!

– Кое-что смогу! Я могу помешать этой свадьбе и сделаю это!

– Мы можем разлучить их на время, но это может и не помочь. Карлотта – очень решительная девушка!

– А Гранвиль твердо решил завладеть ее деньгами!

– У него неважная репутация, но порой все меняется. Иногда человек отбрасывает старое и живет нормальной жизнью!

"Это он о себе!» – подумала я, но сказала:

– Только не этот человек! Мне известно кое-что про него.

– Слухи многое преувеличивают.

– Ты сказал, что мы разлучим их. Так вот, ничего не вышло: он в Эндерби-холле! Я видела его там сегодня утром!

Отец расхохотался.

– Конечно, в ее доме! Что ж, если он находится там, значит у него есть на это право! Ты всегда жила замкнутой жизнью, наслышалась о нем всяких россказней и навела переполох в доме! Но если уж Карлотта остановила свой выбор на нем, а он на ней… что ж, пусть женятся! Это будет для нее уроком, она попробует жизнь!

– Ты не знаешь, какой он человек!

– Послушай, дочь! В юности у всех мужчин бывают приключения! Не думаешь ли ты, что они ведут себя, как монахи?

Но тут я не выдержала и закричала:

– Я знаю этого человека! Ты помнишь, как тебя бросили в грязную тюрьму в Дорчестере? А помнишь, как тебя потом отвели в отдельную камеру, а на следующее утро освободили?

Он с удивлением посмотрел на меня.

– Конечно, помню! Этого я никогда не забуду, но как это связано?..

– Так! – выкрикнула я, – Как, ты думаешь, купили твою свободу? Я заплатила за нее этому человеку! Я, твоя дочь, которую ты всегда презирал! Я пошла просить за тебя, а там был он… Гранвиль был другом Джеффриза и согласился помочь освободить тебя, если я… – Я закрыла лицо руками. – Ты даже представить себе не можешь, на что это было похоже! Этот человек… Как я могу описать тебе все это? Ты видишь в нем нормального человека, я же говорю тебе, что он способен на любое зло!

Он отнял руки от моего лица.

– Ты… – сказал он. – Ты пошла на это ради меня? О, Боже! Так вот, почему… Все это время я искал моего благодетеля, а им оказалась моя собственная дочь!

– Да, – ответила я, – дочь, которой не придавалось ровно никакого значения… дочь, которая не смогла быть сыном!

Он молчал. Я увидела, как исказилось его лицо. Это было раскаяние… да, раскаяние за все прошлые годы!

– Присцилла… – нежно промолвил он. Я не ответила, я чувствовала, что с меня довольно. Я исчерпала себя и думала только о пистолете, что лежал у меня в ящике.