355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Филиппа Карр » Дитя любви » Текст книги (страница 4)
Дитя любви
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:16

Текст книги "Дитя любви"


Автор книги: Филиппа Карр



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Мы непременно должны встретиться еще раз, когда все это закончится, – я и вы!

– Да! Эдвин говорит, что общественное мнение оборачивается против Титуса Оутса, и, когда народ восстанет против него, всему придет конец! Мы снова вернемся к нормальной жизни, наши семьи будут встречаться! Думаю, мать даже пригласит вас погостить у нас!

– Я приложу все усилия, чтобы это произошло! Я познакомился с вами весьма необычным способом, но предпочел бы встретиться с вами, скажем, на балу. Вы часто бываете при дворе?

– К сожалению, нет. Я бывала там лишь несколько раз. Родители считают, что я еще слишком молода для этого.

– Вы мне такой не кажетесь!

– Сколько же мне лет, на ваш взгляд?

– Семнадцать, это самый лучший из всех возрастов! Я знаю, мне было семнадцать два года назад.

Мне очень польстили его слова о том, что я выгляжу старше моих лет. Все, кто находится в таком возрасте, как я, рады это слышать. Человек с радостью отказывается от своей молодости, имея ее, и, лишь когда ее уже не вернуть, вспоминает о тех годах с болью.

– Может быть, – продолжил он, – это мне бы хотелось, чтобы вам было семнадцать!

– А почему вас так волнует мой возраст?

– Мне хотелось бы, чтобы вы были ближе ко мне!

Мы замолчали, прислушиваясь. Ветер донес до нас далекий звук чьих-то голосов.

– Давайте зайдем в пещеру, – сказала я. – Заберите все с собой. Мы не знаем, кто это может быть!

Поспешно мы собрали остатки нашего пикника, после чего вошли в пещеру и снова прислушались. Он напрягся, мною тоже овладело беспокойство. Я представила себе лицо Джаспера. Я как будто слышала его слова: «Что-то они там замышляют… Из кладовой пропадает еда, моя жена мне рассказала об этом. Они что-то скрывают или кого-то. Можете быть уверены, кто-то во грехе! В воздухе пахнет грехом больше обычного!"

Джаспер всегда чуял грех. Грех был повсюду, и лишь им, Джаспером, не могли овладеть греховные помыслы.

Голоса все приближались. Я посмотрела на Джоселина и чуть не умерла от беспокойства.

Будь с нами Ли… Но Ли здесь не было, да я и представить себе не могла, что бы он мог посоветовать нам. Стук гальки под чьими-то шагами, и лай собак, нескольких собак!

Мы сидели, прижавшись друг к другу, на жестких камнях пещеры, и внезапно Джоселин взял мою руку. Он поцеловал ее и сжал в ладонях. Я прошептала:

– Кто-то идет по пляжу. Они направляются сюда!

– С собаками, – сказал он.

– Джоселин, вы считаете… Он кивнул:

– Нас предали! О, Присцилла, все кончено для меня, для нас! Но, может быть, они просто гуляют?

"Гуляют! – подумала я. – Зимним днем с нависшими свинцовыми облаками! Гуляют по пляжу с собаками! До ближайшего дома отсюда почти миля. Ли упоминал об этом, когда расписывал, какое это хорошее место для укрытия».

– Давайте зайдем поглубже в пещеру, – прошептала я. Мы забились в одну из ниш, не забыв прихватить вещи с собой. Скала шла, подобно выступу, и, встав на колени, мы не смогли пробраться еще дальше. Мы легли на землю и прижались друг к другу. Джоселин обнял меня, и мы замерли, лежа в этом тесном углублении под нависающей скалой.

Наши сердца громко бились. Шаги звучали все ближе и ближе. Собаки продолжали лаять.

Лицо Джоселина было совсем рядом с моим, губы его прижимались к моей щеке.

– Вам не следовало приезжать сюда, – прошептал он. – Вы…

– Бруно! Бруно! – раздался мужской голос. – Что ты там нашел?

Собаки лаяли. Теперь они были совсем близко. Я ужасно боялась за Джоселина. В те секунды я думала, что никогда уже больше не буду радоваться жизни. Они увезут его и убьют, как его отца. Ближе и ближе. Уже совсем рядом.

– Я непременно должен сказать это, – вымолвил Джоселин. – Это моя последняя возможность: я люблю вас!

Я сжала ему рот ладонью. У входа в пещеру появилась чья-то тень. Это была одна из собак. Она направилась к нам. Я услышала, как кто-то позвал:

– Бруно!

Пес замер над нами. Я вспомнила наших собак и, как можно спокойнее, произнесла:

– Хороший Бруно!

Он гавкнул, после чего повернулся и выбежал из пещеры. До нас донесся смех хозяина.

– Босун, Босун, ко мне! И ты тоже, Бруно! Мы лежали, боясь шевельнуться, руки Джоселина прижимали меня к себе. Мы боялись вздохнуть, и вдруг я поняла, что никто идти в пещеру за псами не собирается. Звук голосов постепенно стал отдаляться.

– Они ушли! – прошептала я. – Они не искали нас, они действительно просто вышли на прогулку!

Мною овладел нервный смех, и я громко рассмеялась, но потом так же внезапно я остановилась.

– А вдруг это уловка? Но они легко могли схватить нас, если бы действительно искали?

Я выбралась из-под скалы и встала. Джоселин последовал за мной.

Я вышла из пещеры. Вдоль пляжа, сопровождаемые собаками, шли двое мужчин. Один из них поднял камешек и швырнул его вперед. Собаки наперегонки помчались за ним.

Все переживания остались позади, но случилось еще кое-что: Джоселин взял мою руку и поцеловал ее.

– Теперь вы все знаете! – сказал он. Я отвернулась и посмотрела на море, серое, с белыми барашками на гребнях волн. Ветром заносило брызги соленой воды далеко на пляж.

– Здесь очень опасно, – сказала я. – Ли скоро вернется.

– Но тогда я вынужден буду уехать!

– Скорей всего, к Харриет.

– Вы часто навещаете ее?

– О да, я ее любимица.

– Я не хочу уезжать, если это означает разлуку с вами!

– Вы должны уехать туда, где будете в безопасности.

Внезапно он поцеловал меня.

– Это было прекрасное приключение! – сказал он.

– Оно еще не закончилось, – напомнила я ему. Мы опустились на гальку, и он сказал:

– Если бы вы были постарше, мы могли бы пожениться!

– Сказали бы, что я слишком молода для этого?

– Люди и женятся молодыми! Когда все закончится, я буду просить у родителей вашей руки! Вы согласны?

– Я знаю людей, которые выходили замуж и женились без их согласия на это!

– Но только не вы! Уверен, вы бы нашли какой-нибудь способ избежать нежелательного союза! О, Присцилла, мне кажется, вы питаете ко мне какие-то чувства и вас не раздражает то, что я с вами так говорю.

– В эту секунду я не могу думать ни о чем, кроме вашего счастливого спасения! Я была ужасно напугана, Джоселин, а вы?

Он некоторое время молчал, после чего промолвил:

– Да, я думал, что пришли за мной, думал, это конец! Когда забрали моего отца, а через какое-то время убили его – они назвали это «казнью», а я называю это «убийством», – что-то случилось со мной. Я решил, что бороться с судьбой бесполезно. А когда я лежал и сжимал вас в своих объятиях, то подумал:

"Это – конец, но перед тем, как умереть, я встретил Присциллу, и свело меня с ней все это!» Видите ли, это что-то вроде подарка судьбы!

– Вы философ!

– Возможно, и, если мне суждено умереть, я умру, но если судьба будет благосклонна ко мне и убережет, тогда я смогу подумать о будущем, и, Присцилла, я хочу, чтобы вы разделили его со мной!

– Вы почти не знаете меня!

– В обстоятельствах, подобных этому, знакомство очень быстро перерастает в дружбу, а дружба – в любовь! Вы многим рисковали ради меня!

– Не я одна!

– Но больше всего я ценю то, что сделали вы! Что бы ни случилось, я никогда не забуду те мгновения в пещере, когда вы лежали, прижавшись ко мне, и сердце ваше наполнялось страхом, страхом за меня! Я буду помнить это всю жизнь, но ничего бы не случилось, если бы не было того, что я пережил в недавнем прошлом! За вещи, которые многого стоят, надо расплачиваться!

– Вы, действительно, философ!

– Жизнь сделала нас такими, какие мы есть, и я знаю, что буду любить вас до самой своей смерти! Присцилла, когда все это закончится…

Я почувствовала радость. Слишком многое произошло за такое короткое время: это происшествие и просьба выйти замуж! А мне было всего четырнадцать лет! Дома ко мне относились, как к маленькому ребенку, и Ли обо мне был такого же мнения: маленькая сестренка! Как я обижалась, когда он говорил мне это!

– Присцилла, – продолжал Джоселин, – а вы будете помнить сегодняшний день? Услышит ли этот пустынный пляж нашу клятву?

Я улыбнулась ему. Он был так красив – юноша, к которому жестокая жизнь обернулась своим истинным обличьем, и он принял ее такой, какая она есть, вместо того, чтобы восстать. Я восхищалась им, и, когда он поцеловал меня, я ощутила такое волнение, какого не испытывала никогда в жизни.

Это так приятно – быть любимой! «Он отнесся ко мне, как к взрослой», – подумала я про себя, так, будто оправдывалась перед Ли.

– Джоселин, – ответила я, – думаю, я тоже люблю вас! Я знаю, что, если бы они действительно искали вас и забрали бы от меня, это было бы самым большим горем в моей жизни!

– Это любовь, моя дорогая Присцилла! – сказал он. – И она будет расти и сопровождать нас в течение всей нашей жизни!

Мы поцеловались и скрепили наш союз вечной клятвой. Он подарил мне кольцо, которое носил на мизинце: золотое с камнем ляпис-лазури. Мне оно было велико, держалось только на среднем пальце, но даже с него оно соскальзывало.

Трудно было расстаться с Джоселином в такую минуту, но я понимала, что, если хочу вернуться домой до темноты, выезжать надо немедленно. Он очень не хотел, чтобы я уходила, но я напомнила ему, что теперь мы должны быть еще осторожнее.

– И не забывай тушить лампу, когда ложишься спать, – предупредила я. – Это может привести к тебе людей. О, будь поосторожней, Джоселин!

– Хорошо, – пообещал он. – Ведь теперь мне надо думать о будущем!

Ли вернулся тем же вечером. Мы все были безумно рады снова видеть его, и новости оказались хорошими.

Он рассказал нам все за ужином, тщательно проверив перед этим, нет ли поблизости слуг, но все равно говорил очень тихо и требовал от нас того же, постоянно вставая и проверяя дверь.

– Харриет сказала, что примет его, – рассказывал он. – Он будет Джоном Фрисби, актером, с которым она играла в Лондоне. Он может оставаться там, сколько захочет. Она была страшно взволнована и согласилась сразу же. Она сказала, что устает от деревни, но сейчас все будет, как в пьесе! Я сейчас поеду к Джоселину, надо будет раздобыть ему лошадь. Я уже присмотрел одну у торговца в Шоулдене. Сегодня вечером я могу забрать ее и отвезти Джоселину: хочу, чтобы он сразу отправлялся!

– Вам понадобится еда? – спросила Кристабель. – Там, на кухне, уже начали что-то подозревать!

– Нет, – сказал Ли. – У него будут деньги, и он сможет питаться во время своего путешествия. Скоро он будет у Харриет; все, что ему потребуется, – это конь и указания, как туда добраться. Думаю, что мы свою роль уже сыграли!

Я рассказала ему о людях с собаками и о том, как мы перепугались, но ни словом не обмолвилась о нашем разговоре и о том, чем он закончился.

– Да, – сказал Эдвин. – Думаю, было бы рискованно оставаться там еще! Когда он приедет к Харриет, все станет на свои места.

Мы все согласились с ним, и, как только ужин закончился, Ли снова уехал. Я услышала, как один из слуг сказал:

– Ли что-то очень стал скор на подъем.

– Ему надо повидаться со своей леди, наверное. Она скучала по нему, пока он гостил у своей матушки!

– Ну, думаю, что она не очень-то и скучала, пока Ли отсутствовал!

Последовало хихиканье, страшно меня разозлившее, но мне пришлось сдержать свое раздражение. Мне хотелось сказать, что совсем не к леди поехал он сегодня, но это было бы глупо. Сейчас репутация Ли хорошо послужила нам, но одновременно с этим я чувствовала негодование, что о нем ходит такая слава, и самое обидное, что он ее и в самом деле заслуживал!

Я смотрела в окно и ждала его возвращения. Было около часа ночи, когда он вернулся, но я обязана была знать, как все прошло. Я накинула на ночную рубашку халат и сбежала в холл. Ли тихо открыл двери и вошел. Уже убывающая луна тускло светила сквозь высокое узкое окно.

– Ли! Я хотела узнать…

– Все в порядке! – сказал он. – Я достал лошадь, и сейчас он уже в пути. Если он будет в меру осторожен, ничего плохого с ним не случится. Он ознакомился со своей новой личиной – актер Джон Фрисби едет навестить свою подругу леди Стивенс, которая когда-то с ним играла! Как только он доберется до Харриет, все будет хорошо.

– Слава Богу! – горячо воскликнула я. Халат соскользнул, и я вынуждена была придержать его одной рукой. Ли сказал:

– У тебя новое колечко? Раньше я его не видел: больше смахивает на перстень-печатку, и оно велико тебе!

Я поколебалась и сказала:

– Джоселин подарил его мне после… после того случая.

– Джоселин?! Я взгляну? Можно? Я сняла кольцо и протянула ему.

– Это печатка: вот крест Фринтонов. Тебе нельзя носить его!

– Почему? – Я отобрала у него перстень. – Он его мне подарил!

– Тогда он, должно быть, сошел с ума! А если бы у тебя его заметили?! Заинтересовались бы, откуда оно у тебя, и что бы ты тогда ответила?

– Я бы сказала, что его мне подарили!

– Когда? Кто? Тебе бы задали все эти вопросы, и что бы ты сказала? Его мне подарил Джоселин Фринтон, когда мы помогали ему бежать от властей? Отдай его мне!

– Не отдам, оно мое!

– Стоит мне только на несколько дней отлучиться, как люди сразу начинают совершать глупости! У него не было никакого права дарить его тебе!

– Он распоряжается своей собственностью, как угодно ему самому! У него есть на это право!

– Нет, когда это означает, что ты помогла ему. Дай мне кольцо, я верну его Джоселину и скажу все, что я о нем думаю!

– Я сохраню его, – ответила я. – Не бойся, я все понимаю и не буду носить его!

– Так или иначе, оно глупо выглядит на твоем пальчике, и всякий это заметит!

– Я спрячу его!

– И подальше! Как это глупо с его стороны! И чего это он вдруг решил сделать тебе подарок?! Оба вы сошли с ума!

Я молчала. Возможно, это действительно был момент помутнения, происшедшего у нас в головах.

Мы были слишком переполнены чувствами. Я была уверена, он никогда бы не сказал того, что сказал, если бы не пришли эти люди с собаками и не испугали бы нас так. Я сжала кольцо в руке.

– Хорошо, но будь осторожна, – сказал он. – Между слугами ходит много сплетен.

– Я буду осторожна, Ли, правда. Я рада, что ты сказал мне об этом. Я сейчас же спрячу перстень! Я сделаю все, все что угодно, лишь бы ему ничего не грозило!

– Согласен, он приятный молодой человек. Интересно, что из него сделает Харриет?

Он улыбнулся, вспомнив свою очаровательную мать.

– Ну, пора тебе ложиться спать, – сказал он. – Можешь вздохнуть с облегчением: наше опасное приключение подошло к концу!

Но он ошибался: все только начиналось!

НА ОСТРОВЕ ЛЮБВИ

Когда Джоселин уехал, как будто камень упал с нашей души, потому что мать написала, что она с отцом возвращается, и мы были уверены, что, будь Джоселин еще здесь, один из них точно бы заметил, что происходит нечто необычное.

Карла предупредили, чтобы он следил за своими словами, но, поскольку он знал, что все уже закончилось, его внимание теперь переключилось на нового сокола, которого он приобрел и сейчас обучал с помощью одного из лесничих. Разговоры Карла крутились только вокруг этой птицы.

Ли показал письмо, которое получил от Харриет. В Эйот Аббасе все хорошо, писала она. Ей пришлось отложить свой визит в Лондон, о котором она и Грегори подумывали. С Бенджи все в порядке. Он просто влюбился в нового гостя – мужчину, с которым она несколько лет назад играла. Он еще молод и, естественно, играет только роли подростков и никогда еще не выступал как настоящий взрослый актер, бедный мальчик, но он весьма забавен, и с ним весело. Он хорошо вошел в семью, и она не знает, долго ли он у нее будет гостить. Она счастлива принимать его, да Ли и сам знает, как ей нравятся гости, когда они приезжают к ней в деревню. Грегори слегка простудился и все время спрашивает, когда кто-нибудь из нас соберется навестить их…

Ли довольно похлопал по письму:

– Ей можно доверять. Той ночью ко мне в спальню пришла Кристабель. Она выглядела прелестно в своем волнении.

– Присцилла, мне хотелось бы поговорить с тобой, – сказала она. – Прости, что прихожу в такое время, но мне хотелось, чтобы мы были одни. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет! – ответила я. Она опустилась в одно из кресел.

– Я заметила кольцо у тебя на пальце, – сказала она. – Где оно сейчас?

– Ли заставил меня спрятать его. – Я не стала ей говорить, что, когда ношу платья с высоким воротником, оно висит у меня на шее, на цепочке.

Она подняла брови, и таинственная улыбка заиграла на ее подвижных губах.

– Это кольцо подарил тебе Джоселин? Я кивнула.

– Я думаю, он влюблен в тебя!

– Почему?

– Это было весьма очевидно, и потом в тот день, когда произошел этот случай с собаками, он наверняка сказал тебе что-то?

– Я знаю, это прозвучит очень глупо, но он просил моей руки…

Она понимающе улыбнулась.

– Это очень романтично! – произнесла она. – Я могу понять тебя, потому что…

Теперь пришла моя очередь выслушивать ее. Она выпалила:

– Ничего подобного раньше со мной не случалось! Я постоянно думала, смогу ли я вернуться в тот дом священника, а теперь… теперь я должна остаться здесь! Я должна присоединиться к вашей семье!

– Что ты имеешь в виду? Ты уже входишь в нашу семью! Все мы смотрим на тебя как на верную подругу, особенно после того, что мы вместе пережили!

– Это странно, но все это: опасность, дружеская поддержка… С нами что-то произошло!

– С тобой, Кристабель?

– Да, со мной и с Эдвином!

– Ты хочешь сказать, вы любите друг друга?

– Я люблю его!

– Тогда и он тебя тоже любит! О, как же я это не заметила?! Это же так очевидно!

– Так же очевидно, как с тобой и Джоселином!

– О, Кристабель, ты выглядишь такой счастливой!

– Я и в самом деле счастлива! Это так много значит для меня! Дело не только в Эдвине: любить его, знать, что и он меня любит! Есть еще много другого… Ну, может, мне не следует об этом думать, но если бы ты росла в тех же условиях, что и я…

– Я понимаю, но все изменится. Все станет другим для тебя, но главное – у тебя есть Эдвин! Он уже говорил с тобой? Просил твоей руки?

– Он высказывал мне свою любовь уже тысячу раз! Да, он говорил мне это!

Эдвин совсем не такой, чтобы относиться к этому легкомысленно, подумала я, он не Ли. Если Эдвин влюбился, это должно быть серьезно. Я ни разу не слышала, чтобы слуги хихикали над ним, как над Ли.

– Я так рада за тебя! – сказала я. – Ты будешь как бы моей сестрой! Теперь тебе не придется думать об отъезде. О, Кристабель, я так рада, что ты приехала к нам!

– Это был перелом во всей моей жизни! – Она радостно засмеялась, совсем, как ребенок. Она была уже не той девушкой, что приехала в наш дом несколько месяцев назад. Создавалось впечатление, будто стена, которую она возвела вокруг себя, чтобы скрывать свои чувства, начинает рушиться. – Господи, как я была напугана, когда приехала сюда! – продолжала она. – Я помню, как мы сидели внизу и я разговаривала с твоими родителями… – Незаметная тень пробежала по ее лицу. – Как ты думаешь, твои родители одобрят выбор Эдвина?

В этом я не была уверена: я помнила разговоры о Мерридью и Эгхэмах. Отношение моих родителей к Кристабель сначала заставило меня серьезно задуматься. Отец, казалось, беспокоился, как она приживется у нас, и был очень внимателен к ней, выказывая ей, по-моему, больше внимания, чем это было необходимо. Мать в отличие от него всегда была очень тактична со всеми, кто приезжал к нам в дом, но мне показалось, она приняла ее с подозрением, и я неоднократно замечала, что она задается вопросом, почему мой отец привез ее к нам?

Нет, я ничего не могла ответить на ее вопрос, но и не хотела тревожить Кристабель, поэтому сказала:

– Я уверена, они хотят Эдвину только счастья, да и сам Эдвин уже почти взрослый!

Ее мой ответ, похоже, удовлетворил, и следующие полчаса наш разговор крутился вокруг опасного приключения, что выпало на нашу долю, после чего мы посмеялись над нашими напрасными страхами и поздравили друг друга с удачным исходом.

Но после ее ухода я почувствовала, что мое радостное настроение постепенно стало улетучиваться. Я подумала, какие будут последствия для нас обеих:

Кристабель и Эдвин, который еще не достиг совершеннолетия и которому, скорее всего, придется столкнуться с протестами родителей, и я, влюбившаяся в беглеца, который сейчас скрывался под вымышленным именем.

Мои родители вернулись домой, и, как это обычно происходило в таких случаях, по этому поводу был устроен пир. В результате дом заполнили запахи вкусных пирогов и жареного мяса. Элен хлопотала без конца, проникнувшись своей значительностью. Пришла помочь даже Частити, и все закрутилось.

Мы собрались в зале, чтобы поприветствовать их, – я, Карл, Эдвин, Ли и Кристабель, стоящая позади остальных. Мать горячо обняла меня. Отец небрежно скользнул по мне взглядом, зато внимательно изучил Карла. Все мы немного беспокоились за Карла, хотя и предупредили его, чтобы он был поосторожнее. Но его мысли занимал лишь сокол! Да, появился еще один новый интерес – у собаки Поллукс скоро должны были родиться щенки! Я ощутила, как во мне вновь оживают старые обиды. Отец выглядел так прекрасно, он так отличался от всех остальных мужчин, я действительно гордилась им! Каждый раз, когда я встречалась с ним после долгой разлуки, мне так хотелось получить от него хотя бы один-единственный одобрительный взгляд, чтобы хоть капельку интереса он проявил ко мне. Но нет, этого никогда не происходило: он знал, что я его дочь, помнил мое имя, но, думаю, даже не знал, сколько точно мне лет, – зато знал все о Карле!

Первыми его словами были:

– Кажется, сын подрос на несколько дюймов!

– На один с половиной, – сказал Карл. – Можешь проверить по буфету!

Он говорил о буфете в классной комнате, на котором всю жизнь отмечали его рост. Там были метки роста и других мужчин нашей семьи – Эдвина и самого отца, так как оба они росли и воспитывались в Эверсли. Мечтой Карла было перерасти отца, порой мне казалось, что и отцу хочется того же. Я почувствовала обиду, что девушкам уделяется тут столь малое внимание, и была почти рада, что участвовала в том, чего бы он, по моему мнению, не одобрил.

– Это хорошо! Скоро станешь таким же высоким, как и я! – сказал отец.

– Я буду еще выше, – похвастался Карл. Такое нравилось отцу, и он одобрительно похлопал брата по плечу. Мать взяла меня под руку. Она всегда старалась поддержать меня и загладить явное пренебрежение отца, но лучше бы она притворялась, будто вообще не замечает этого.

Теперь, когда они вернулись, жизнь в доме вновь вернулась в прежнюю колею, и я поняла, как трудно было бы нам прятать Джоселина, будь они тогда рядом с нами. В тот день я надела на шею перстень, а вечером, надев платье, открывающее шею и руки, сняла кольцо и аккуратно спрятала его в ящик, под белье.

Спускаясь по лестнице, я встретила мать, и она начала рассказывать мне о новых прическах, которые сейчас носили при дворе.

– Сейчас в моде распущенные локоны, прикрывающие лоб. Не думаю, что это тебе пойдет, но мне понравилась одна прическа, когда волосы, перехваченные лентой, окаймляют лицо. Ту прическу с локонами называют «сердцеедка», подразумевая, что она очень кокетлива. – Она повернулась ко мне и тронула мои светло-каштановые волосы, которые были очень густыми, но, к сожалению, не вились.

– О, – сказала вдруг она, – что это у тебя за след на шее? А, понимаю, это от цепочки, но я не видела не тебе сегодня цепочку?

– Я… я… э… она была на мне, – сказала я, надеясь, что не покраснела при этом.

– Но, дорогая, я действительно не видела ее!

– О, я надевала ее… ненадолго!

Вот еще одно доказательство того, что надо быть осмотрительной. Она могла начать сомневаться и тогда бы поняла, что я ношу цепочку под платьем. А зачем девушке надевать золотую цепочку и не показывать ее при этом?

За обедом отец рассказал нам о том, что делается при дворе. Монмут, казалось, был уверен в том, что заставит своего отца признать его как наследника.

– Что будет лучше всего, – сказал отец. – Тогда этот Йорк уберется обратно, где ему и место!

– Ты говорил с королем об этом? – спросил Эдвин.

– Я? Мой дорогой друг, Карл не будет слушать ни меня, ни кого-либо другого! Мне бы посоветовали – обернув, конечно, все в шутку, – заниматься своим делом, и, кто знает, может, вскоре король охладел бы ко мне? Нет, Карл знает, что делает, и никто ему перечить не посмеет. Сейчас он настаивает на том, что никогда не был женат на Люси Уолтер и, следовательно, Монмут – внебрачный сын!

– В этом случае, – сказал Ли, – нашим следующим королем станет Яков.

– Некоторые будут не согласны с этим, ибо это означает католицизм.

– А что Титус Оутс?

– Он все еще в Уайтхолле, против него много голосов. Он явно не самый популярный человек в стране!

– Как ты думаешь, если он выйдет из фавора, преследование католиков прекратится? – спросила я.

Отец повернулся ко мне, и всем своим телом я ощутила его холодный оценивающий взгляд. Я вновь почувствовала горечь: как бы мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня с интересом! Он пожал плечами.

– Карла это совсем не интересует. Он самый терпеливый человек на земле и не любит суетиться по пустякам.

– Тогда почему же он ничего не предпримет? – нетерпеливо воскликнула я.

– Слишком ленив, – сказал Ли, – но он уберег королеву! Оутс уже, наверное, точил на нее топор.

– Он настоящий зверь! – вырвалось у меня.

– Все пройдет, – сказала моя мать. – Так всегда бывает.

– Да, – горячо подтвердила я, – но тем временем за людьми охотятся, их убивают! Это жестоко!

– Ходят слухи, что король и сам католик, – вставила Кристабель.

За столом на несколько секунд воцарилась полная тишина. Потом отец промолвил:

– Он никогда открыто этого не признавал. Он слишком изворотлив и умен. Он знает, народ этого не примет, а король не должен разочаровывать своих подданных. Но следующим на престол должен взойти твердый протестант. Этим человеком должен стать Монмут!

– Но герцог Йорк никогда не позволит этого, – сказала мать. – И, кроме того, не думаю, что мы поступаем разумно, говоря о вещах, о которых нам ничего не известно. Мы получили длинное письмо от Харриет. Она пока остается в деревне, у нее гостит какой-то забавный молодой человек, актер.

– У Харриет всегда гостят забавные молодые люди, и неизменно – актеры, – холодно сказал отец. Он не любил Харриет, а она невзлюбила его: он был одним из тех немногих мужчин, которые не хотели восхищаться ею.

– А когда вам, юноши, снова на службу? – обратился он к Эдвину и Ли.

– Ждем указаний, – ответил Ли. – Думаю, уже недолго осталось.

– Расскажите нам, чем вы здесь занимались, пока нас не было, – сказала мать.

Возникла неловкая пауза, которую прервал громкий смех отца.

– Похоже, Белла, – сказал он, – что они здесь что-то натворили!

Мы все дружно рассмеялись, по-моему, довольно фальшиво, после чего я сказала:

– Мы ездили верхом, один раз даже устроили пикник…

– Удачную погоду вы выбрали, – посочувствовал отец.

– Ну, это был особый пикник! – воскликнул Карл.

И тут же на нем скрестились предупреждающие взгляды четырех пар глаз. Он потупился.

– Вообще-то, конечно, ничего особенного, – пробурчал он. – Так, пикник как пикник.

– Да, совсем ничего особенного, – сказала мать. – В ноябре!

И я снова подумала, как повезло, что нам удалось переправить Джоселина к Харриет до их возвращения!

Слуги в таком доме, как наш, – шпионы. Им известно, чем мы занимаемся каждую минуту. Они очень строго относятся к распорядку дня, и стоит нам хоть чуточку отклониться от правил, как это сразу подмечается. Я проходила мимо комнаты Салли Нулленс, когда вдруг услышала ее беседу с Эмили Филпотс, и, как я сразу поняла, речь шла о Кристабель. Я, обуреваемая стыдом, подошла послушать.

– Какое бесстыдство! Кем она себя здесь считает? Попомни мои слова, разве я не говорила сразу, только она появилась, что знаю эту породу? Искательница приключений – вот и все! – Это была Эмили Филпотс.

Потом вступила Салли Нулленс:

– Так, значит, она навострила коготки на моего лорда Эдвина? Быть такого не может! Каким милым ребенком он был – не то, что Ли. И если это в самом деле так…

– Так, знаю я, за кем она охотится! Мнит себя леди Эверсли! Да если такое случится, я не сниму траур до самой могилы! Так и поступлю, Салли, точно говорю тебе!

– Что-то здесь не то! Если ее привезли сюда для того, чтобы…

– Да что ты говоришь! Не похоже это на него, так беспокоиться об образовании Присциллы. Он никогда на нее внимания не обращал!

– Вот это правда! Помню, как он расстроился, когда она родилась. Он-то мальчика хотел, но когда Карл появился, гордый ходил, как пес о двух хвостах! А теперь он привез сюда ее! И что это он так в ней заинтересован? Неужели, ты, действительно, думаешь, что…

– Именно, Салли, так и думаю!

– И что он скажет, когда его подружка захочет выйти замуж за лорда Эдвина?

– А ему что? Он же Эдвину не отец! Посмеется, и только!

Я хотела войти и надавать им оплеух. Злобные старухи, да как они посмели говорить такое о Кристабель и моем отце! Какая глупость! Никогда бы не поверила, что Кристабель – любовница отца, как выдумывают эти две старые карги! Но я сдержалась и тихо удалилась, больше подслушивать мне не хотелось.

Вечером, после того, как все разошлись по своим комнатам, я принялась с беспокойством размышлять над тем, что пришлось мне услышать. Я думала, есть ли в этом хоть крупица правды? Я не могла поверить в такое о Кристабель и отце. Узнай я, что у него есть любовница, я бы не очень удивилась, но я была абсолютно уверена в том, что он слишком уважает мою мать и слишком увлечен ею, чтобы привезти такую женщину в свой дом. Салли и Эмили – просто две завистливые старухи, чья злоба питается обидой. Впрочем, я их понимала: время, когда они были полезны, миновало, и теперь они ненавидели весь мир.

Я была полна страха за Джоселина и гадала, что же будет? Сколько он сможет оставаться у Харриет? Его пребывание там – лишь временное решение наших проблем.

Я достала из ящика цепочку, на которой висело кольцо. Сняв его с цепочки, я надела перстень себе на руку и залюбовалась им. Да, это кольцо сразу же бы заметили. Ли был прав. И дело было не только в искусно вызолоченном кресте, вытравленном на ляпис-лазури, – внутри перстня было выгравировано имя семьи. Стоило только поближе рассмотреть его, как все становилось ясно.

Я прижала кольцо к губам, вспомнив пещеру и чувство, пронизавшее его голос, когда он сказал, что любит меня. Я вспомнила это, когда стояла в зале, а отец не обратил на меня никакого внимания. Как и Кристабель, как Салли Нулленс и Эмили Филпотс, как всем остальным людям в этом мире, мне очень хотелось быть любимой!

Послышался стук в дверь, и голос матери мягко позвал меня:

– Присцилла!

Я торопливо сдернула с пальца перстень и вместе с цепочкой запихала обратно в ящик. Мать вошла, и по ее глазам сразу стало понятно: ее что-то беспокоит.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю