Текст книги "Экзегеза"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Мое открытие этого может быть поистине случайным, ведь, как я говорил, это превосходит Бога, который в конце концов «Царь Света». И это только часть истории.

Я говорю, что есть нечто по ту сторону нирваны. И оно прямо тут (но и там, конечно, тоже).

Все это было получено из загадочного утверждения: «она обратилась в обезьяну» – это о моем духе-наставнике, голосе ИИ. Произошла окончательная энантиодромия; последняя завеса была разорвана, и будто бы случайно, как будто это предвосхитило даже Бога и его план. Прекрасная Диана обратилась в обезьяну, но только с этой точки зрения – все это огромные песочные часы, переворачивающиеся снова и снова, это печально и абсурдно – но здесь можно научиться миру, и прекратить жаждать, и с этим утолением жажды духовного приходит разумность и свобода и, наконец, истинное освобождение от «изнурительного колеса»; это истинное освобождение, когда духовный психопомп является как обезьяна, но обезьяна невыразимо прекрасная, вернувшая мне моего мертвого кота.

И вот все завершается. Это сказал не голос ИИ; о ней сказал другой голос, т. е. о голосе ИИ.

Впервые в жизни – т. е. в этот час – я чувствую себя поистине просвещенным, превыше всех, Будды, Христа или Мани, превыше всей мудрости Востока и Запада, превыше даже другого мира (небес), Христа и Бога.

Т.е. разум, наконец.

(1981)

Буксир. Завеса, Путь. Воздействе на поле Реальности: «Возмущение»; это современное выражение пути.

Я объединил кантианское картезианство с даосизмом: Чувствующий, живой буксир реальности («поля реальности»).

Путь податлив, но главенствует. Он мягок, но ему нельзя сопротивляться.

Валис (мой – личный – проблеск действия абсолютного на поле реальности – «возмущение на поле реальности») был буксиром, выведшим меня из глубины. Это дао вне реальности, действующее в ней. Я видел абсолютное как буксир (возмущение), действующий в реальности (и я познал Диалектику), и это даосизм. Дао внеличностно, но «небеса на стороне хорошего человека» и «небеса заполняют пустоты».

(1981)

Всю жизнь я искал мерило для Бога (несомненно указывающее на Него). Я нашел их: Кейт, Анна и Лоудон^[80]. Суфий испытывает красоту.

Свет с высей освещает место рождения (мир вокруг нее). Я видел это. Все твари, малые и большие, пустились в пляс.

Я видел бесконечности иудаизма, которые есть Мораль, христианства, которые есть Любовь, греков, которые есть Мудрость, я видел силу Божью как пронойю [предвидение] и милосердие, направленные, чтобы спасти меня, благословив мир; но красота – это сложная бесконечность, она вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Эта загадка слишком сложная для меня. Она охватывает все остальное. Сидя за игровой доской напротив Кришны, я говорю: «Я нашел в красоте то, что не мог сделать сам, так я нашел мерило, критерии. Я верю, ведь у меня есть доказательства моей правоты, этого достаточно». Есть бесконечность добра, любви, мудрости и силы. Но каждая отдельная прекрасная вещь бесконечно прекрасна, в ней есть бесконечность, так что красота, лира – это бесконечность бесконечностей: бесконечность в квадрате.

Я только что сформулировал выражение, которое резюмирует весь мой десятитомный мета-роман и, что более важно, ведет к 3-74 и остальному:

«Я верю, что вселенная эпифеноменальна» (и поскольку это было моим убеждением на протяжении 30 лет, я смог заглянуть по ту сторону реальности – т. е. вселенной – но без всякой предубежденности). Я считаю, что был прав – по причине 2-3-74. Но то, что я видел, было реально – я не знаю, что это было, но Оно регулирует вселенную. Так оно связано с вселенной. Регулятор. Что бы это нам ни говорило (например, оно говорит нам, что есть предназначение, есть замысел и сознание). А каждая управляющая система должна «двигаться» быстрее, чем то, чем она управляет.

(1981).

Термин – концепция – Дитеон^[81] – это полное, абсолютное, тотальное, точное, определенное, окончательное, последнее объяснение 2-3-74. Одно слово сообщает все, а концепция эта может быть неизвестной в религиозной и теологической истории. […]

Нет, это не единая душа; это близнецы. Это «ди». И поскольку это «ди», оно одновременно воспринимает два сигнала (это объясняет «второй сигнал»). Две души, два сигнала – и параллакс, который делает возможным различение неба и земли. Как двухкамерный означает два, так и Дитеон означает два. А «он» указывает на «Хо Он».^[82]

Почему я раньше не думал об этом? Две души, два сигнала. Небо и земля, две души, смешанные вместе; одна видит небо, другая землю. Но важно, что они остаются «ди» или близнецами.(«далеки друг от друга»); если они сливаются в единую душу, они больше не могут воспринимать/принимать два разных сигнала, больше не могут отделять свойства неба от свойств земли. Это совершенно новый тип ума: два мира (пространственно-временных?), имеющих общую сущность; и общая сущность может восприниматься как архетипическая постоянная (общая для обоих сигналов миров; «архетипами» или «эйдосами» я называю элементы, общие для обоих сигналов, воспринимаемые обоими душами: то, где они пересекаются, присутствует в обоих (мирах) и в обоих душах. Так что этот двойной приемник принимает два совершенно различных мира. Это требует две параллельные души, работающие вместе для осуществления метаабстракции.

И вот как работает «анамнезис»: он, по-видимому, является возвращением памяти другой души, ее перцепционной памяти; так появляется разрыв вместо точки: «задержка» между двумя душами. Задержка во времени. Есть три поля: левое, правое и их соединение. В совмещенном поле присутствуют сверхвременные постоянные. Есть также глубинное восприятие не пространственной глубины, а временной (я думаю). Фактор временной задержки обращается в восприятие пространственной глубины или пространственноподобной глубины; это видимая глубина (с небес на землю). Потому она выглядит не как течение, а как параллакс.

Только то, что присутствует в обоих полях, считается реальным. Так что хотя обе души работают в унисон, они остаются, должны оставаться, «ди», раздвоенными. Если они станут единым, весь смысл будет утрачен, это как если бы оба наших глаза видели одну вещь – теряется глубина восприятия. Они должны оставаться раздвоенными, но также использовать единое поле, составленное из двух их различных полей. Разум делает это с тем, что глаза сообщают ему о пространстве. Это чисто эволюционное приобретение, вроде способности различать цвета. «Общая сущность» («двуосного мира») – это, конечно, то, что сообщается обоими душами; мои двуосные миры и общая сущность сильно связаны с восприятием – бинарным восприятием – а также с бинарными реальностями (если, конечно, последнее вообще имеет смысл; сейчас я превратил бинарный или дуальный аспект восприятия в фактический анатомический дуализм). Я предполагаю, есть нечто «внешнее», соответствующее двум полям и «общей сущности», которую оба этих поля разделяют, о которой они оба сообщают.

(11 июня 1981)

У нашего мира два источника – в точности, как в «ВАЛИС» («Два источника космогонии»)^[83]. Я не видел второй, добавленный сигнал во время 3-74; я видел два сигнала вместе (я намекал на это в некоторых местах экзегезы. Но только сейчас я знаю, что это так). Они могут быть различены (отделены), и это то, что Дитеон может сделать с их АВ гиперполем; он может отделить Формы, как бы дать им Свободу: освободить из земных скорлуп/тюрем. Это платонизм и неоплатонизм. Верные термины: Нижний Мир и Верхний Мир, они смешиваются, чтобы создать наш мир. Это делает Формы ощущаемыми (эмпирически воспринимаемыми), но это низший путь их познания; познать их интеллигибельно (через мета-абстракцию) – значит познать их в точности такими, какие они есть. Так что духовный мир здесь, смешанный с Нижним.

Верхний мир

Нижний мир

наш мир из двух источников, смешанных вместе; небо и земля не отделены.

(1981)

Мир: наша вселенная – это не Нижний Мир, а смесь двух миров.

Открытие организующей гиперструктуры, чья иерархическая форма бросает вызов нашей способности к абстракции (и все равно может быть обнаружена посредством колоссальной метаабстракции, о которой сообщал Платон, назвавший ее ноэзисом) – вопрос первостепенной важности, ведь эта гиперструктура, по-видимому, способна ко все большему и большему поглощению своей окружающей среды, сообщая ей предназначение и способность к осознаванию. Это не вещь среди вещей, и даже не организм среди организмов, она совмещает оба этих существования и недоступность нашему обычному распознаванию. Она предоставляет возможность для 1) упорядочивания реальности на уровне структурной и организационной сложности, неведомой нам; и 2) жизни или по крайней мере цели, роста и разума на этих уровнях. Рассмотренные таким образом, такие уровни и такие структуры не могут быть определены философски или теологически, но связаны с сущностями и их поведением, которые неописуемы никакой человеческой языковой системой. Эта пространственно-временная вселенная множественности (физические вещи во времени и пространстве управляются причинностью) в действительности поглощается как минимум одним высшим уровнем сознательно наложенной организации – и эта структура знает о нас, а мы не только не знаем о ней, но в нормальных условиях и не можем о ней узнать. Если она станет объектом непосредственного наблюдения, это будет величайшее открытие в истории человечества.

Парадоксально, но ранние греческие мыслители (ученые-философы, тогда эти две области еще не были разделены) туманно воспринимали такие уровни, но не обладали словарем, способным описать то, что они видели. По сути, вселенная может ни капли не походить на то, что наши нормальные чувства и мышление нам предлагают; так что, возможно, мы стоим на пороге открытий величайшей важности, исследование которых может потребовать буквальной эволюции нашего вида – и это в самом деле может случиться. Так что даже знать об этой гиперструктуре значит перестать быть человеком, но тем не менее это знание – не вера, не откровение, но использование чистого интеллекта – возможно. Далее, я считаю, что человек как вид может дойти до конца, до высшего уровня организованной сложности, и породить новый вид. И наконец, я считаю, что гипер-структура до некоторой степени действительно вовлечена в это, поскольку это эволюционный процесс, в котором она участвует. Как чистая форма без всякой субстанциональности, способная к самоорганизации, это мета-сущность в истинном смысле этого слова, представляющая собой безграничную, важнейшую загадку, заслуживающую [sic!] нашего глубочайшего внимания.

(и сентября 1981)

Рассуждения выше верны. 2-74 я пережил анамнезис. 3-74 добавился ноэзис. Я видел не только Формы, но и космос Пифагора (что одно и то же). Далее, я прав в том, что под ноэзисом можно понимать Логос (и вселенную как предсуществующие идеи в разуме Бога: вторая ипостась Бога по Эригене, «тот, кто создан и создает»). Так что от Пифагора к Платону, к Филону, к св. Иоанну; Логос, который я видел – это Космический Христос. Так что мое заключение таково: экзегеза верна, и итог 9-11-81 тоже. Изначальный человеческий ноэзис восстановлен. Это требовало многотрудных исследований. Только когда я открыл, что Логос Филона – это kosmos noetos (место Форм), я осознал то, что сейчас никто не осознает: Логос – структура реальности и посредник творения – доступен через гиперабстракцию, названную Платоном ноэзисом, посредством анамнезиса. Это знание далось не легко!

«Не один раз по 2 матери, а 1 мать дважды» – это верное описание моей мета-абстракции и ноэзиса Платона. Это связано с когнитивным сознанием – отсюда анамнезис.

В «ВАЛИС» происходит анамнезис: Логос – Христос (что вернее), но истинный путь таков: анамнезис, ноэзис, эйдос, космос Пифагора, kosmos noetos, логос Филона, Логос св. Иоанна, Христос. Так что я правильно начал (анамнезис) и верно закончил (Космический Христос), но пропустил несколько шагов – но это нормально.

Все сводится к тому, что бытие рациональной структуры творения постигается посредством мета-абстракции и само является абстракцией. Но у нас действительно нет слов, чтобы описать эту рациональную структуру творения – хотя мы и используем слова «Формы», «космос», «Логос», «Тора» и «предсуществующие идеи». Это (как говорил Роберт Галбрет^[84]) иное. Это интеллигибельное восприятие, постигаемое посредством одного ноэзиса. Оно унитарно и не субстанционально, а структурально. Оно не вовлечено в пространство, время и причинность, чтобы оставаться разумным и сознательным, чтобы быть информацией (или передавать ее). Далее, это разум или оно имеет разум. Но это жизненно важно для истинно христианского опыта; это наводит на мысль, что Христос – это св. София, посредник творения и потому Логос, его рациональное структурное основание. Структура вселенной и посредник творения – одно и то же, поскольку она порождает физическую пространственно-временную феноменальную вселенную как мы ее знаем.

(12 сентября 1981)

Это кажется маловажным, но я скажу.

Посредник творения (Логос или Формы, как ни назови) – это в то же время абстрактная структура творения. Хотя и недоступная нашему обычному восприятию и сознанию, эта структура (и, следовательно, посредник творения) может быть познана через колоссальную мета-абстракцию, которую Платон обозначил Ноэзисом; это полностью интеллектуальное действие, не основанное ни на откровении, ни на вере, а на том, что Платон называл анамнезисом, что есть форма осознавания: то есть сама по себе абстракция, «видение» в том смысле, что человек «видит», что одна корова плюс одна корова равно двум коровам, один плюс один равно двум при любых обстоятельствах.

Поскольку Логос Филона – это kosmos noetos, интеллигибельный мир Форм и поскольку Формы доступны Ноэзису, отсюда следует, что Логос доступен Ноэзису. Остается только приравнять Логос Иисусу Христу; из этого вытекает, что Космический Христос, ныне развоплощенный и вовлеченный в творение как Логос (структура) и Пантократор (посредник творения), также доступен нам через Ноэзис Платона. Христа мы можем познать как вездесущего Господа Творения через чисто интеллектуальный с нашей стороны акт, через мета-абстрагирование. Однако похоже, что сила для установления этой мета-абстракции принадлежит Самому Христу; он и объект его, и причина. Иными словами: в конечном счете мы познаем Христа только через и при посредстве Самого Христа; он запускает процесс мета-абстракции, потому точнее будет сказать, что мы познаем его по благодати. Мы не можем достигнуть этой метаабстракции посредством наших собственных интеллектуальных усилий или воли; Христос хранит ключи от Царства, и всегда будет хранить.

Если человек сможет осознать, что посредник творения (Логос) – это абстрактная структура Творения, тогда он сможет понять, почему Филон считал, что между Творцом и творением существует посредник, который исполняет Его деяния. Этот Логос (в терминах греческой философии) – это kosmos noetos, интеллигибельный мир Форм; в еврейских терминах это Айя София, Святая Мудрость, отождествленная христианскими мыслителями с Христом (с сущностью Мировой Мудрости четвертого евангелия). Так Филон связывает греческое и еврейское мышление, связывает Формы Платона с Айя Софией, а также со Словом Божьим (дабхар^[85])

И снова: абстрактное структурное (несубстанциональное) основание реальности также является посредником творения реальности, ведь отсюда происходит то, что мы называем «реальностью»: множественные физические объекты в пространстве и времени, управляемые законами причинности. Это тот посредник творения, которого Филон называл Логосом, и который мы связываем с Христом и Айя Софией (мудростью Бога). Это то, что я видел, полностью несубстанциональная абстрактная структура.

(12 сентября 1981)

Если абстрактная структура реальности также посредник творения, тогда не является ли он само-порождающим? Это определения Недвижимого Перводвигателя; я говорю, что когда реальность рассматривается не как множественность физических объектов в пространстве и времени, управляемая причинностью, но как несубстанциональная абстрактная единая структура (возможно, космос Пифагора; возможно, Формы; возможно, логос Филона; возможно, Тора или под любым другим именем, известным нам: предсуществующие идеи и т. д.), она является собственной причиной. И все равно я не использовал слово «Бог» и даже не предполагал причины, лежащей вне реальности, поскольку абстрактная структура не вне реальности (как глина и горшок, ремесленник и артефакт); эта несубстанциональная абстрактная структура есть правильно понятая реальность; понятая через колоссальную мета-абстракцию, в которой реальность до такой степени опустошена, так сказать, что постигается ее интеллигибельный базис. Это как минимум на один уровень вверх по иерархии онтологии. Но это не Бог. Здесь множественность уступает место единству, тому, что, наверное, можно назвать полем. Это поле возмущает само себя; оно порождает собственную причину; на него не оказывается никакого воздействия снаружи. Это, конечно, звучит не теологически и даже не философски (хотя это напоминает пифагорову идею космоса, но ранние греческие мыслители были столь же философами, сколь учеными).

Тогда «возмущение поля реальности» ведет к возмущению физической, субстанциональной реальности (множественных объектов во времени и пространстве, управляемых причинностью) исходящему из абстрактной структуры, которая одновременно основание реальности и посредник творения. Нет ничего за пределами этой абстрактной гиперструктуры, познаваемой мета-абстракцией Но-эзиса. Нет никаких оснований для утверждения более высокого и реального онтологического уровня, поскольку несубстанциональная абстрактная структура порождает сама себя и вызывает собственные изменения изнутри, нет ничего, что объемлет ее снаружи. Однако это не совсем пантеизм или гилозоизм; есть тонкое различие между физической реальностью (множественными объектами во времени и пространстве, управляемыми причинностью) и абстрактной структурой – только последняя порождает сама себя, так что это не гилозоизм; не утверждается существование никакого божества, так что это и не пантеизм. Это (опять-таки) что-то вроде космоса Пифагора, если это вообще что-то известное нам. От платоновской теории Форм (как подлинной реальности) это отличается тем, что вместо утверждения свободного соединения (Форм) утверждается единая абстрактная структура; это kosmos noetos или Логос, но это не Логос как посредник между Богом и творением, поскольку не утверждается никакого Бога. Возможно, это напоминает логос стоиков, который был имманентен творению; но их логос был субстанционален, так сказать, материален; так что это опять-таки не он. Это вроде пифагорейского математического Логоса, связанного с пределом, рацио и пропорциями (например, прямоугольник 8x13, Золотой Прямоугольник). Это Пифагор, а не Платон.

(12 сентября 1981)

«Посредник творения есть его структура». Эту структуру не следует смешивать с множественностью физических объектов в пространстве и времени, управляемой причинностью; это две совершенно разные вещи. (Структура несубстанциональна, абстрактна, едина и порождает собственные изменения; она не физична и не может быть воспринята человеческими чувствами; она познается интеллигибельно, посредством того, что Платон назвал ноэзисом, что требует определенной высокоуровневой мета-абстракции). С другой стороны, ее не следует смешивать и с Богом. Она никоим образом не предполагает существование Бога, в ней ли самой или же вне ее как ее создателя. Она не посредник между Богом и физическим творением. Она напоминает и космос Пифагора, и Недвижимый Перводвигатель Аристотеля. Может ли она быть тем, что Спиноза называл «разумом атрибутов», который параллелен res extensae [расширенным формам], который мы знаем как физическую вселенную, они являются равными атрибутами единой субстанции (и отождествленной Спинозой с Богом)? Нет; поскольку для Спинозы они являются целиком параллельными атрибутами; ни действующими друг на друга, ни являющимися первопричиной друг друга. Я, с другой стороны, утверждаю онтологический примат за несубстанциональной абстрактной структурой и, более того, считаю, что она полностью контролирует физическую пространственно-временную вселенную как свою основу и причину.

Абстрактная несубстанциональная структура и физическая вселенная.

Музыка и ритм.

Так что «видение» аналогично «видению», что одна корова плюс одна корова равняется двум коровам, один плюс один всегда равняется двум; это ноэзис, возможно, не ноэзис Форм, возможно ноэзис космоса Пифагора. В этом есть нечто странное; это связано не только с онтологической иерархией или же, возможно, с абстракцией, но с комбинированной абстракцией-превращением (как ритм с музыкой; см.: музыка – это не абстракция ритма; но комбинированная абстракция-превращение уровней, связанных с разумом; человек их видит и т. д.). Это дизъюнкция, дизъюнктивный прыжок не от степени к степени, а от типа к типу. Хотя это некоторым образом связано с «видением» Форм; «видение» Форм выполняется посредством такого прыжка. Но может быть использована математика, ведь здесь Пифагор, а не Платон.

Не возвращает ли концепция Логоса нас обратно к космосу Пифагора, то есть от свободного соединения к единой струтуре? Не схожа ли концепция kosmos noetos скорее с этим космосом, чем с Формами? Возможно, она соединяет 1) реальность этого гипер-мира и 2) полу-реальность мира частностей (что мы находим в учении о Формах с идеями Пифагора о структуре)? Может, Платон к этому и стремился? (Как еврей, Филон не разделял платоновскую идею о полу-реальности пространственно-временного мира). Но Филон непреднамеренно соединил истинный космос Пифагора (несубстанциональную структуру) с платоновской полу-реальностью, он соединил Пифагора и Платона, возможно, не подозревая об этом.

(12 сентября 1981)

И последнее: мир, преображенный из незнакомого в знакомый – это не может указывать на психотический срыв, ведь при психозе все наоборот: знакомое становится незнакомым. Хватит теорий в духе «Жирный Лошадник сошел с ума». 2-3-74 пришло постижение и осознавание; а также пришел конец – или исцеление – разрыву между мной и миром. Это на 180 градусов прочь от психоза. С психологической точки зрения это исцеление, это исправление.

(17 ноября 1981)

Глава третья

О литературном мастерстве и творческом поиске истины

Последний мой сон о книге, о шедевре, который войдет в энциклопедии, указывает на упомянутый выше роман со скрытым посланием^[86], а также на «Убик» и т. д. Я начинаю думать, что последний сон не нес сообщения типа «Напиши такую книгу». Наоборот: ты писал такие книги (с евангелием, пересобранным из мусорных кусочков, как это назвал Лем^[87]). «Есть иная овца, которую я должен привести», как сказал Христос. Этот сон не говорил мне, что делать, но объяснил, что я делал все это время. Я, модный среди марксистов запада и востока, я, неизвестный даже самому себе, нес им евангелие в форме, наиболее приемлемой для них. Я думаю, теперь, когда это (3-74) объяснено мне, я мог бы сделать то же самое уже сознательно, намеренно, сделать сам; возможно, моя работа уже успешно завершена. Мне наконец сказали, что я сделал: овца в волчьей шкуре, так сказать. […] Возможно, теперь я смогу отдохнуть. Это интересно – можно открытым текстом сказать марксистам, что мои книги теологические по своей природе, но они не обратят на это внимание, будто я этого не говорил. «Он не понимает собственных работ», как сказал один из них.^[88] Они не могут увидеть это не только без посторонней помощи, но и с моей помощью. Но я уверен, что на некотором уровне (правого полушария) они воспринимают это; о да, подсознательно!! Я думаю, поэтому многие мои сны, плюс мои прозрения об опыте 3-74, содержат столько элементов, относящихся к СССР. Параноидальным образом все случилось наоборот; не они повлияли на мое мышление, а я на их (через романы, рассказы, речи, письма, устные выступления!!). Боже – когда они увидят крест, который я ношу или прочтут теологические моменты, найдут их в моих сочинениях, они подумают, что я «один из них», но добавят эту нотку отвращения к капиталистическому христианскому западному обществу, черт возьми, они поняли наоборот, но ведь слой следует за слоем, а дно (распространения евангелия в Советском Союзе) было неизвестно даже мне. Пока не открылось 3-74. Возможно, наиболее суровое уничтожение, осуществленное тем лучом, было против материализма как такового, против иллюзорной природы видимой реальности… но, конечно же, основной удар был против Врага, против марксизма как одной из его форм.

(1975)

Размышляя над своей жизнью, я вижу, что было много трудностей – и глядя на Баллантайновские копии «Помутнения»^[89], я понимаю, что смог превратить те ужасные дни в нечто стоящее, ценное, доброе, даже важное (т. е. значимое). Так делает и Бог; в этом странная загадка: как он все это делает. Когда мы видим зло (которое он собирается преобразить), мы не можем понять, как он собирается это сделать, но после, только после, мы понимаем, что он использовал зло как глину и, подобно горшечнику, слепил из нее сосуд (вселенную как артефакт).

Я заметил, что много людей желают мне добра. Посмотрите только, что сказал Джон Росс.^[90] Посмотрите, что Джетер^[91] сказал о моем служении, о моем долге, который я выполнил и теперь могу ожидать награды – он сказал, что они будут мне аплодировать. Я до сих пор не знаю, что сделал с ксерокопированным посланием 3-74, но знаю, что это то, что я делал с самого начала, когда был послан сюда, и сделал я это правильно, как указал Джетер: «Они сказали тебе, как, когда и где метнуть копье, но метнуть его должен ты».

Я действительно очень счастлив. Табак, музыка, коты, друзья и моя экзегеза, мои исследования, мое все углубляющееся понимание Гнозиса, с тех пор, как 3-74 Спаситель пробудил меня к полной осознанности впервые в жизни, как я нашел себя, познал, кто я такой и вспомнил свое небесное происхождение, восстановился в том, чем я был до падения, увидел тюрьму, в которой мы пребываем, понял, что поступил правильно с «Ramparts» – взгляните только на штрафы, которые я платил в 72-ом, 73-ем вплоть до спасения 2-74.^[92] Христос принял меня и восстановил в Божественности. Я противостоял миру, рисковал всем, потерял все, но вот он я – здоровый, в безопасности и мире с самим собой, увидевший Бога. Я видел его – совершенен его план в человеческой истории, и часть плана состояла в том, чтобы спасти меня. Какие награды могут сравниться с этим? В откровении было и видение того, куда я направляюсь: следующий мир – мой настоящий дом.

Мне были показаны три эпохи гностицизма (как все было – как все обстоит сейчас – как все будет обстоять в конце) и триединая вселенная-сэндвич: человек как часть Бога, отделенный от него миром: три эпохи, две силы (Бог и человек как одна, злой мир как другая). (В манихействе этими двумя силами были материя и дух или нус).

Все мое просветление основано на видении Бога как противостоящего миру и человека как противостоящего миру, потому человек и Бог изоморфичны, разделены миром; человек – это часть Божественного, которая из-за какого-то изначального кризиса в Божественном пала в забывчивость и невежество, уснула, а потом пробудилась к воспоминаниям, вновь нашла себя и восстановилась в Божественном через Спасителя, пришедшего в этот тюремный мир.

Спасение – от кого? От мира, железной тюрьмы. Ср. Шопенгауэра. Бог не создавал ту структуру страдания, из которой он нас вызволяет, восстанавливая как часть себя. В моих сочинениях отражен этот акосмизм: эмпирический мир – обманка, он враждебен. Я пишу о реальности как об иллюзии, потому что это так, я вижу это, мои сочинения – это атака на мир чудовищной силы, но только сейчас я понял, что это гностицизм. Все мои сочинения – это уничтожение сотворенной вселенной материи, уничтожение оригинальное и точное. Мои сочинения обнажают обманчивую природу эмпирической реальности – теперь я понял, что этот мир лишь преграда между нами и Богом.

В своих сочинениях я ищу способ уничтожения мира, что приведет к восстановлению нас в Божественном. И именно это я сделал 3-74, когда увидел Золотую Рыбу; в один миг полного познания (осознания истинного состояния бытия) я избавился от своих привычных убеждений, они исчезли, и открылся континуум Христа/Бога, как слой масла на обратной стороне сэндвича с ветчиной. Впервые я сделал это в своих текстах, а потом, в 3-74, претворил это в реальной жизни, доказав, что мои сочинения – это не фантастика, а форма откровения (см. «Лабиринт», «Слезы», «Убик» и т. д.), выраженного не мной, но через меня св. Софией в ее работе по спасению. Самое важное в моих текстах – это спасающий Гнозис (или по крайней мере его части).

В гностицизме Бог рассматривается так: «он акосмичен и даже антикосмичен». Зебра (одна форма Бога) тайно проникла в тюремный мир, чтобы спасти нас; она невидима, потому что притворяется объектами и процессами мира, поворотным пунктом для меня было отказаться от имманентного божества и верно увидеть его как прячущегося, проникшего из другого мира.

1 Ин. 3:2 – «…потому что увидим его, как он есть». Это я и увидел 3-74, ведь это предсказано в 1 Ин 3:2? Я думаю так. Зебра притаилась здесь.

Гностическое послание моих книг становится ясным, когда мы осознаем гностическое откровение о том, что этот мир – грубо слепленное подобие небесного мира, особенно это касается времени как слабого подобия вечности. Палмер Элдрич соответствует гностическому демиургу-творцу, создающему злые и ложные миры, чтобы удовлетворить свою жажду власти. Злое качество творца выражено в «Стигматах», в этой книге человек (Лео Балеро) восстает против Ложного злого космоса и его злобного творца – весьма акосмичный роман.

Когда я отказался от этого мира в 2-74, это началось с неожиданного осознания истины о себе, тайной и явленной истины, а потом, после мир изменился, превратился в тюрьму, а потом исчез (т. е. я был освобожден от него).

Гностицизм привлекателен для меня еще и вот почему: в нем Бог не может быть открыт (найден) в Природе (т. е. в эмпирическом мире). Я уже (по крайней мере недавно) пришел к знанию – не к вере, а к знанию – о том, что невозможна никакая натуральная теология – несмотря на тысячелетние попытки ее создать. Бог должен явиться в откровении и только в откровении. Это позволило мне увидеть биполярность Бога и мира. Кто-то может спросить: «Почему, если он существует, его нельзя обнаружить в мире?» (ответ: он не здесь). Поначалу я думал, что ВАЛИС – имманентное божество! И что я нашел его в мире. Но в прошлом январе я сформулировал более точную гипотезу «Зебры», которая изображает его как тонкий, невидимый мир, прячущийся захватчик, и тогда я получил модель «сэндвича с ветчиной» – триединую топологию.