Текст книги "Духовное ружье"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

19

Ларс почти ничего не видел, сидя наискосок от Лили и глядя на нее непрерывно. Доктор Тодт бродил вокруг и наблюдал за лентами, на которые записывалась информация приборов. Обещание, которое дала эта девушка, будет сдержано, подумал Ларс. Все-таки что-то роковое возникнет из этой ситуации. Я это чувствую, но ничего не могу поделать. У Запад-Блока уже есть трое, готовых заменить меня. А на Востоке, без сомнения, еще больше медиумов.

Но его врагом, его противником был не Нар-Восток и не его КВБ. Советские власти уже подтвердили свое искреннее желание работать на его стороне. Они спасли ему жизнь. Его Немезида сидела напротив него – восемнадцатилетняя девушка в черном шерстяном свитере, сандалиях и облегающих брюках, с волосами, зачесанными назад и перевязанными бантом. Девушка, которая в ненависти и страхе, в качестве вступления, уже сделала первый разрушительный шаг.

Но, думал он, все же ты, физически и сексуально, так невероятно привлекательна.

Интересно, подумал он, какая ты без этого свитера и этих брюк, босоногая и даже без этого банта? Есть ли шанс нам встретиться при такой раскладке? Или видеомониторная система помешает этому? Лично мне, подумал он, все равно, пусть бы даже все офицеры Красной Армии пялились на экран. Но ты бы возражала. Это заставило бы тебя ненавидеть еще больше, но не только их, а и меня тоже.

Медикаменты начинали действовать на него. Он скоро уйдет в себя, а потом, он знает, доктор Тодт будет воскрешать его. И потом будет – или не будет – эскиз. Производство его было автоматическим, оно или было, или его не было.

– У тебя есть любовник? – спросил он Лилю. Ее брови зловеще сдвинулись.

– Кому какое дело?

– Это важно.

– Ларс, ваша энцефалограмма показывает, что… – заговорил Тодт.

– Я знаю, – ответил он, чувствуя, как тяжело ему говорить, его челюсть онемела. – Лиля, у меня есть любовница. Она возглавляет мой парижский офис. Знаешь что?

– Что? – Она продолжала подозрительно рассматривать его.

– Я бы расстался с Марен ради тебя, – сказал он.

Он видел, как ее лицо разгладилось. Довольный смех заполнил комнату:

– Прекрасно! Ты действительно так хочешь этого?

Он мог только кивнуть. Но Лиля видела его кивок, и сияние ее лица переросло в золотой нимб. Воплощенный триумф. Из настенной колонки деловитый голос произнес:

– Мисс Топчева, вы должны синхронизировать свой рисунок альфа-волны с фазами транса мистера Ларса. Вам прислать врача?

– Нет, – быстро ответила она. Нимб померк. – Не надо никого из Института Павлова. Я могу справится сама. – Она соскользнула со стула и встала на колени перед Ларсом. Она склонила голову ему на колени, и часть сияния восстановилась после касания. Он почувствовал тепло.

Доктор Тодт нервно обратился к ней:

– Еще двадцать пять секунд, и мистер Ларс будет в трансе. Вы сможете? Ваш мозговой метаболический стимулятор?

– Я приняла его. – Она говорила раздраженно. – Неужели вы не можете уйти, чтобы мы остались вдвоем? А, нет. – Она вздохнула. – Ларс, – сказала она. – Мистер Паудердрай, ведь вы же не боялись, даже когда поняли, что умираете. Я видела вас, вы знали. Бедный Ларс. – Она неуклюже взлохматила его волосы. – А знаете? Я вам что-то скажу. Вы держите вашу любовницу в Париже, потому что она, наверное, любит вас. А я нет. Давайте-ка посмотрим, какого рода оружие мы можем произвести. Наш ребеночек.

Доктор Тодт сказал ей:

– Он не может ответить вам, но он слышит.

– Какой ребенок может быть оставлен в залог двумя незнакомыми людьми? – сказала Лиля. – Разве то, что я убивала вас, делает нас друзьями? Хорошими друзьями? – Она прислонила его голову к кусачей черной шерсти своего свитера. И он почувствовал грудь. Это черное, мягкое покалывание, поднятие и падение при дыхании. Отделенный, подумал он, натуральным волокном и еще внутренним слоем синтетического белья. А потом, может быть, еще одним дополнительным слоем после этого, так что там было три слоя, отделявших его от того, что было внутри. И все же это всего лишь на расстоянии одного листа оберточной бумаги от моих губ.

Неужели всегда будет так?

– Может быть, – сказала мягко Лиля, – ты можешь умереть в таком положении, Ларс. Как мой ребенок. Ты вместо эскиза. Не наш ребенок, а мой. – Затем доктору Тодту: —Я тоже вхожу, не волнуйтесь. Он и я, мы будем вместе. Что мы будем делать в не-космическом и не-временном королевстве, куда вы не можете последовать? Можете догадаться? – Она засмеялась. И снова, но на этот раз не так небрежно, взлохматила его волосы.

– Бог его знает, – издалека донесся до Ларса голос Тодта.

А потом он пропал. И сразу же ушло мягкое черное покалывание. Это прежде всего и раньше всего.

Но он старался сохранить его, покалывание. Будто животное без когтей.

А теперь, вместо худенькой фигурки мисс Топчевой его пальцы нащупывали – ужасное разочарование! – шариковую ручку. На полу лежал нацарапанный эскиз. Он пришел в себя. Это казалось невозможным, непостигаемым и невероятным. Все, кроме чувства страха, и только оно делало его реальным.

Тодт, деловито глядя на эскиз, сказал:

– Интересно, Ларс. Кстати, он на один час опоздал. Вы вернулись с простейшим дизайном для… – он хмыкнул, как хмыкнул бы доктор Мертвец, – парового двигателя дурацкого типа.

Неловко усевшись, Ларс поднял с пола эскиз. К своему невероятному изумлению, он увидел, что доктор не шутил. Простейший, древнейший паровой дурацкий двигатель. Слишком забавно, чтобы над этим можно было смеяться.

Но это было еще не все.

Лиля Топчева сидела скрючившись – как совершенный, но по неизвестным причинам выброшенный робот, напоминающий фигурой человека, – и притом сброшенный со значительной высоты. В ее руке был зажат скомканный клочок бумаги. Это был еще один эскиз, но как он видел даже в своем полусознательном состоянии, это была не архаичная штуковина. Ему не удалось, а вот Лиле – да.

Он взял эскиз из ее онемевших пальцев. Она еще не пришла в себя.

– Боже, – вдруг отчетливо произнесла Лиля, – как же у меня болит голова! – Она не двигалась и не открывала глаз. – Какой результат? Да? Нет? Что-нибудь для внедрения? – Она ждала, плотно зажмурив глаза. – Пожалуйста, ответьте мне кто-нибудь!

Ларс увидел, что эскиз был не только ее. Он принадлежал и ему, по крайней мере, наполовину. Некоторые линии были не свойственны ему – он узнал их по тем материалам, которые КАСН показывало ему многие годы. Лиля сделала часть, а он все остальное: они в унисон водили ручкой. Неужели они работали одновременно? Доктор Тодт знает. Как и советские шишки, которые смотрели и прослушивали видео– и аудиозаписи. Потом об этом узнает и ФБР, когда все будет передано им… или, может, договорено, что оба разведывательных агентства получат результаты одновременно?..

– Лиля, вставай.

Она открыла глаза и подняла голову. Ее лицо было каким-то изможденным, диким, напоминающее чертами сокола.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал он.

– Я действительно ужасна. Я преступник, разве я не говорила тебе? – Она с трудом поднялась, споткнулась и чуть было не упала, но совершенно безучастно… Доктор Тодт подхватил ее. – Спасибо, доктор Мертвец, – сказала она. – КАСН сообщило вам, что у меня после трансов плохо с животом? Доктор Мертвец, отведите меня в уборную. Скорее. И фенотиазин, у вас он есть? – Она поплелась туда. Доктор помогал ей. Ларс так и остался сидеть на полу с двумя эскизами. Одним – парового дурацкого двигателя. Другим…

Он выглядел, подумал Ларс, как анатомическая, гомеостатическая термотропная мудреная крысоловка. Но только для крыс с коэффициентом интеллекта 230 или даже выше. Или таких, что должны жить тысячи лет – крысы-мутанты, которые никогда не существовали. И если все будет идти хорошо, по обычной схеме, то никогда и не будут существовать.

Он знал и интуитивно и разумом, что устройство безнадежно.

И у основания шеи почувствовал ледяное дыхание смертельного ужаса. Холод поражения пронзил его, когда он, качаясь из стороны в сторону, сидел на полу комнаты в мотеле, прислушиваясь к отдаленной возне. Было плохо девушке, в которую он влюбился.

20

Потом они пили кофе. Он, Лиля Топчева, доктор Тодт и офицер Красной Армии, который был их надзирателем и охранял от всяких нездоровых проявлений внутри них самих. Майор разведки Красной

Армии Тибор Апостокаджян-Гещенко. Они вчетвером подняли тост за то, что было просто провалом, и Ларс это знал.

– Это поражение, – резко сказала Лиля.

– И какое, – кивнул Ларс, стараясь не встречаться с ней взглядом. Славянским жестом, как священник, Гещенко повел в воздухе открытой рукой:

– Терпение. Кстати говоря. – Он кивнул, и к круглому столу подошел помощник с гомозетой, напечатанной кириллицей. По-русски. – Ещё один неизвестный спутник в воздухе, – сказал Гещенко. – И сообщается, что какое-то неизвестное поле, электромагнетизм военного применения – я не понимаю этого, я не физик. Оно поразило ваш город – Новый Орлеан.

– Поразило каким образом? Гещенко пожал плечами:

– Стерт с лица земли? Исчез, погребен? В любом случае коммуникации прерваны, а чувствительные измерительные приборы поблизости показывают снижение массы. И темный барьер скрывает происходящее. Поле, которое так или иначе связано с этим спутником. Разве это приблизительно не то, что мы предвидели?

– Он медленно отхлебнул кофе.

– Я не понимаю, – напряженно сказал Ларс. А внутри его просто трясло от страха.

– Порабощение, – сказал Гещенко. – Они не приземляются. Я думаю, что они забирают население частями. Новый Орлеан первым. – Он снова пожал плечами. – Мы их выбьем, не волнуйтесь. В 1941-ом, когда немцы…

– С помощью идиотского парового двигателя? – Ларс обернулся к Лиле. – Так это правда, именно поэтому ты попыталась убить меня, да? Чтобы мы никогда не дошли до теперешнего момента, не сидели здесь и не пили кофе, как сейчас!

Майор Гещенко с проницательностью психолога произнес:

– Вы подсказываете ей выход из положения, мистер Ларс. А это нехорошо, потому что она может снять с себя дальнейшую ответственность. – Лиле он сказал: – Это была не причина.

– Скажи, что была, – посоветовал Ларс.

– Почему?

– Потому что иначе я буду думать, что ты хотела лишить нас обоих даже знания об этом. Это была форма жалости.

– У бессознательного состояния свои законы, – возразила Лиля.

– Не бессознательного! – с чувством сказал майор, снова принимаясь за свою доктрину. – Это миф! Условная реакция, и вы знаете это, мисс Топчева! Послушайте, мистер Ларс, нет никакого смысла в том, что вы пытаетесь сделать. Мисс Топчева подчиняется законам Советского Союза.

Ларс вздохнул, вынул из кармана свернутую в трубочку книгу комиксов, купленную им на раскладке космического терминала. Он передал ее Лиле: «Голубой Цефалопод с Титана и его удивительные приключения среди жестоких протоплазм восьми мертвых лун». Она с интересом взяла книгу.

– Что это? – широко раскрыв глаза, спокойно спросила она.

– Мгновенный взгляд во внешний мир, – сказал ЛарС. – Какой могла бы стать для тебя жизнь, если бы ты пошла со мной и оставила этого человека и Нар-Восток.

– Это продают в Запад-Блоке?

– В основном, в Западной Африке, – ответил Ларс.

Лиля полистала страницы, просмотрела размазанные и, действительно, топорно выполненные страшные рисунки. Майор Гещенко тем временем уставился в пространство, мрачно задумавшись. Его приятное чистое лицо явно выражало отчаяние, которого в его голосе слышно не было. Он, конечно, думал о новостях из Нового Орлеана… Как и любой другой нормальный человек на его месте. Он не будет смотреть комиксы, решил Ларс. Но Лиля и я – мы не совсем нормальные в этом отношении. И очень хорошо. Принимая во внимание масштабы нашего колоссального провала.

– Ты замечаешь что-нибудь странное в этих комиксах? – спросил он Лилю.

– Да, – она яростно кивнула; – Они использовали некоторые мои эскизы.

– Твои! – Насколько он мог заметить, там были только его. – Дай-ка я снова взгляну.

Она показала ему одну страницу:

– Видишь? Это мой лоботомический газ. – Она указала на майора Гещенко. – Они проводили опыты на политзаключенных и показывали результаты по ТВ как комическую ленту. Это заставляет жертву бесконечно повторять последние инструкции, исходящие из поврежденной коры мозга. У художника есть близнецы – мозговые полушария ИО жертв. Он понял, как действует оружие ВВА-81Д, то есть он должен был видеть ТВ ленту, показанную на Урале. Но ее демонстрировали только на прошлой неделе.

– На прошлой неделе? – Изумленный Ларс снова взял книжку. Совершенно очевидно, что она была напечатана гораздо раньше. На ней был проставлен прошлый месяц, она пробыла на раскладке, наверное, месяца два… Внезапно он спросил майора Гещенко:

– Майор, я могу связаться с КАСН?

– Сейчас? Немедленно?

– Да, – сказал Ларс.

Майор Гещенко молча взял книгу из рук Ларса и просмотрел ее. Затем поднялся и взмахнул рукой. Появился помощник, и они заговорили по-русски.

– Он вовсе не приказывает связаться с КАСН для тебя, – сказала Лиля. – Он отдает распоряжение КВБ расследовать, что за фирма печатает эту книгу где-то в Гане. – Затем она по-русски обратилась к Гещенко.

Ларс с грустью почувствовал острое лингвистическое одиночество американца – Лиля была права. Провинциальная черта, сказал он сам себе. Как бы он хотел знать, что они там говорили. Все трое ссылались на комиксы, и наконец майор Гещенко протянул книжку своему помощнику. Тот быстро вышел. Дверь захлопнулась с таким треском, будто он спятил.

– Она же моя… – начал было Ларс. Хотя не все ли равно?

– Кто-нибудь из КАСН придет, – сказала Лиля, – но не сейчас. Совсем не то, о чем ты просил. Они проведут сначала свое собственное расследование, а потом дадут возможность тебе.

Обращаясь к могущественному офицеру разведки Красной Армии, Ларс заявил:

– Я хочу, чтобы меня вернули под охрану ФБР. Сейчас же. Я настаиваю на этом.

– Допейте ваш кофе.

– Что-то здесь не так. – сказал Ларс. – Что-то из-за этой книги. Я сужу по вашей реакции. Вы обнаружили или подумали что-то. Что же? – Обернувшись к Лиле, он спросил: – Ты знаешь?

– Они расстроены, – ответила она. – Они думают, что КАСН снабжало эту фирму снимками. Это раздражает их. Они не возражали, когда Запад-Блок имел доступ к материалам, но это уже слишком.

– Согласен, – сказал Ларс. Но я думаю, что здесь нечто большее, подумал он. Я знаю, что это так, слишком уж они забегали.

– Налицо фактор времени, – заговорил майор Гещенко. Он налил себе новую чашку, но кофе уже полностью остыл.

– Фирма комиксов слишком рано достала эскизы? – спросил Ларс.

– Да, – кивнул майор.

– Слишком рано даже для КАСН?

– Да.

– Я не верю, – сказала пораженная Лиля. Гещенко коротко и холодно взглянул на нее.

– Не для них, – сказала Лиля. – Конечно, мы не могли бы…

– Последний эпизод в журнале, – перебил майор Гещенко. – Голубой как там его и, придуманный как временный источник энергии, брошенный на голом астероиде паровой двигатель. Чтобы реактивировать мертвый передатчик полуразрушенного корабля, нормальный источник энергии был отключен из-за… – Он скривился. – Псевдономических цветов-пожирателей, мерзости с Ганимеда.

– В таком случае мы получим это от них, – сказал Ларс. – От художника этого журнала.

– Возможно, – размеренно кивая, согласился Гещенко, будто из глубокой вежливости, которую он желал проявить. Но и только.

– Тогда неудивительно…

– Неудивительно, – сказал майор Гещенко, потягивая холодный кофе, – что вы не можете выполнять свои функции. Неудивительно, что когда нам нужно оружие, его нет. А мы должны иметь его. Но как это возможно из подобного источника?

Он поднял голову и осмотрел Ларса с каким-то горьким, обвиняющим высокомерием.

– Но ведь если мы просто анализируем выдумки какого-то художника-комиксовика, то что же может из этого получиться? – возразил Ларс.

– А, этот художник, – презрительно сказал майор. – У него большой талант. Изобретательный ум. Не забывайте этого. Он долгое время заставлял нас двигаться вперед, нас обоих, друг мой. Восток и Запад.

– Вот так новость… – начал Ларс.

– Но зато интересная, – перебил Гещенко. Он перевел взгляд с Ларса на Лилю. – И прискорбная.

– Да, прискорбная, – с трудом произнесла Лиля.

21

После паузы Лиля решительно сказала:

– Вы понимаете, что это значит? Теперь они могут отправиться прямо к нему, кто бы там ни рисовал эти противные, тошнотворные комиксы. Они не нуждаются в нас, Ларс, мы им больше не нужны.

Майор Гещенко язвительно, но в то же время и вежливо промурлыкал:

– К нему – ради чего, мисс Топчева? Что, вы думаете, у него есть? Вы думаете, у него что-нибудь там осталось?

– Ну, хватит, – сказал Ларс. – Человек занят делом, он пишет комиксы. Все его изобретения были просто выдумками.

– Но тем не менее. – Майор сделал рукой урбанизированный мягкий жест, невероятно оскорбительный жест, очень подходящий к моменту. – Теперь это уже не так. Голубой Цефалопод не может летать сквозь космос, сбивая спутники инопланетян кулаком. Мы не в состоянии призвать его – он не возникнет. Самокритика и сатира дурачили нас многие годы. Художнику бы это понравилось. Совершенно очевидно, что он дегенерат. Эта вульгарная книжка – я заметил, что она на. английском языке, официальном языке Запад-Блока, – со всей очевидностью демонстрирует это.

– Не стоит обвинять его – ведь телепатически, каким-то чертовски дурацким способом мы подбирали его идеи, – возразил ему Ларс.

– Они не будут «обвинять» его, – сказала Лиля, – они просто от него избавятся. Найдут его, доставят в Советский Союз, в Институт Павлова, и будут пытать всеми доступными способами, пока не вытянут из него то, что они не вытянули из нас. На случай, если вдруг что-то да получится. – Потом добавила: – Как я рада, что я – не он. – Казалось, это действительно принесло ей облегчение. Потому что она поняла ситуацию, давление с нее было снято. А для нее, еще незрелого человека, это было действительно важно.

– Если ты так рада, – сказал ей Ларс, – так не показывай этого, держи это при себе.

– Я начинаю думать – это именно то, чего они заслуживают. – Лиля хихикнула. – Это действительно смешно. Мне действительно жаль этого художника из южной Ганы. А разве тебе не смешно, Ларс?

– Нет.

– Тогда ты такой же сумасшедший, как и он. – Она презрительно махнула на Гещенко, с каким-то новым воодушевлением и превосходством.

– Я могу позвонить по видеофону? – спросил Ларс майора Гещенко.

– Пожалуй, да. – Гещенко снова обратился к помощнику, заговорив с ним на русском. Затем Ларса проводили вниз по коридору к будке общественного видеофона.

Он набрал номер Ассоциации Ланфермана в Сан-Франциско и попросил Пита Фрейда.

Пит выглядел переработавшим и был явно не в настроении отвечать на звонки. Увидев, кто звонит, он послал ему слабый приветственный жест.

– Ну как она?

– Она молодая, – сказал Ларс, – физически привлекательная и, я бы даже сказал, сексуальная.

– В таком случае твои проблемы решены.

– Нет, – ответил Ларс, – как это ни странно, но мои проблемы не решены. Есть работа, я хочу, чтобы ты сделал. Выпиши за нее мне счет. Если не сможешь сделать ее сам, или не будешь делать…

– Не произноси речей, просто скажи, в чем дело.

– Мне нужны все экземпляры «Голубого Цефалопода с Титана». Полная подборка от первого номера. – Ларс добавил: – Это трехмерные комиксы. Ты знаешь, такая размазанная, которая плывет перед глазами, когда на нее смотришь. Я хочу сказать, там девушки виляют – грудью, бедрами, ну, всем чем можно. Слюновыделение монстров.

– Хорошо. – Пит нацарапал себе заметку. – «Голубой Цефалопод с Титана». Я видел ее, хотя это сделано и не для Северной Америки. Но мои детки, кажется, могут вцепиться во что угодно. Одна из худших, но не запрещенная, не прямолинейная порнография. Как ты говоришь, девушки виляют, но, по крайней мере, они не…

– Пройдись по каждому экземпляру, – сказал Ларс. – Со своими лучшими инженерами. Тщательно. Занеси в список каждое наименование оружия во всех сочетаниях. Проверь, какие из них наши, какие – Нар-Востока. Сделай как можно более чувствительные спектры, как можно лучше, на основе данных комиксов.

– Хорошо, – Пит кивнул, – давай дальше.

– Сделай третий список наименований оружия, которые не наши и не Нар-Востока. Другими словами, неизвестного нам. Может быть, там не будет такого, а может, и будет. Постарайся для них тоже сделать четкие спектры, если это возможно. Мне нужны копии и…

– У вас с Лилей что-нибудь вышло?

– Да.

– Хорошо.

– Это называется паровой двигатель. Совершенно идиотский. Пит внимательно посмотрел на него:

– Серьезно?

– Серьезно.

– Да ведь они уничтожат вас!

– Я знаю.

– А ты можешь вырваться? Обратно в Запад-Блок?

– Могу попытаться бежать. Но сейчас есть дела поважнее. Теперь слушай. Работа номер два, которую в действительности ты сделаешь первой. Свяжись с КАСН.

– Хорошо. – Чирк-чирк.

– Заставь их проверить всех ответственных за подготовку, рисунки, создание подделок, написание сценарных идей. Иными словами, внедрись в весь человеческий источник материала комиксов «Голубой Цефалопод с Титана».

– Сделаем. – Пит быстро записывал.

– Срочно!

– Срочно. – Пит записал и это. – Кому докладывать?

– Если я вернусь в Запад-Блок, то мне. Если нет, то самому себе. Следующая работа.

– Черт, мистер Бог, сэр.

– Видеофон на аварийной линии СФ отделения ФБР. Передай им – приказать своей команде здесь, на поле в Фэрфаксе, Исландия… – И он остановился, потому что экран опустел. Аппарат молчал.

Где-то на линии советская секретная полиция, которая записывала разговор, отключила контакты.

Поразительным было то, что они не сделали этого раньше. Ларс вышел из кабинки и остановился, задумавшись. Дальше по коридору ждали два квбиста. Никакого выхода.

И все же в самом Фэрфаксе было и ФБР. Если бы ему удалось добраться до них, он мог бы…

Но у них был приказ сотрудничать с КВБ. Они могут просто вернуть его майору Гещенко.

Это все тот же прекрасный мир, где все сотрудничают друг с другом, подумал он, до тех пор пока ты не становишься единственным, кто отказывается сотрудничать и хочет выбраться наружу. А выхода больше нет – все дороги ведут обратно.

Он мог бы так же, переступив через все промежуточные звенья, действовать напрямую с майором Гещенко.

И неохотно он снова повернул в комнату мотеля.

За столом все так же сидели Гещенко, доктор Тодт и Лиля Топчева, пили кофе и читали газету. На этот раз они говорили по-немецки. Мультилингвистические подонки, подумал про себя Ларс, садясь.

– Wie gehts? – спросил его Тодт.

– Traurig, – сказала Лиля. – Kennen sie nicht sehen? Что случилось, Ларс? Ты звонил Генералу Нитцу и просил его забрать тебя домой? И он ответил: нет, и не беспокойте меня, потому что вы теперь под контролем КВБ, хотя и считается, что Исландия, предположительно, нейтральная страна. Nicht wahr?

Обращаясь к майору Гещенко, Ларс сказал:

– Майор, я официально прошу разрешения обсудить создавшуюся ситуацию наедине с представителем полицейского агентства Соединенных Штатов, ФБР. Вы можете позволить это?

– Запросто, – ответил Гещенко.

Но квбист, как вихрь ворвавшийся в комнату, удивил их всех. Майора в том числе. Он подошел к нему и вручил ему отпечатанный, а не ксерокопированный документ.

– Благодарю, – сказал Гещенко и молча прочитал документ. Потом он поднял голову и посмотрел прямо на Ларса.

– Я думаю, что ваша идея хороша – конфисковать все последние номера «Голубого Цефалопода с Титана» и заставить КАСН провести самый тщательный анализ создателей книги. Мы, естественно, уже делаем и то и другое сами, но почему бы вашим людям не продублировать нас? Тем не менее, чтобы сократить время (а время, я должен напомнить вам, в этом случае является главным), я прихожу к тому, что вы должны попросить ваших коллег в Сан-Франциско, с которыми вы только что имели телефонный разговор, поставить нас в известность о любом полезном материале, который они обнаружат.

– Если я могу переговорить с человеком из ФБР, то да. Если нет, то нет.

– Я уже сказал вам, что это легко устроить, – сказал Гещенко, и обратился к помощнику по-русски.

– Он приказывает ему выйти, не возвращаться пять минут, а затем войти и сказать по-английски, что местонахождение ФБР в Фэрфаксе невозможно установить, – произнесла Лиля.

Бросив на нее взгляд, майор Гещенко раздраженно сказал:

– В дополнение ко всему, вас еще можно привлечь к суду по советским законам за препятствование в работе службам безопасности. Это будет обвинение в измене, наказуемое смертью через расстрел. Почему же ты хоть раз в жизни не заткнешься? – Он действительно разозлился, он вышел из себя, и его лицо побагровело.

– Sie konnel Sowjetgeriht und steck, – промурлыкала Лиля. Перебив ее, доктор Тодт твердо сказал:

– Похоже, мой пациент, мистер Паудердрай, находится в стрессовом состоянии, особенно после последнего разговора. Вы не будете возражать, майор, если я дам ему транквилизатор?

– Валяйте, доктор, – брюзгливо сказал Гещенко. Он коротко взмахнул рукой, отпуская помощника, не дав ему других инструкций, как заметил Ларс.

Из своей черной медицинской сумки доктор Тодт извлек несколько бутылочек, плоскую жестянку, несколько упаковок бесплатных образцов вроде тех, что распространяются по всему миру в огромных количествах крупными фармацевтическими концернами, – новые лекарства, еще не прошедшие тестирование и не имеющиеся на рынке. У него всегда был какой-то болезненный интерес к последним достижениям в области лекарств. Что-то бормоча и делая про себя какие-то расчеты, Тодт порылся в сумке, совершенно погрузившись в свою идиосинкратическую вселенную.

Помощник снова принес Гещенко документ. Тот молча изучал его, затем сказал:

– У меня есть предварительная информация о художнике – создателе этой мерзости, Голубого Цефалопода. Хотите послушать?

– Конечно, – сказал Ларс.

– Мне абсолютно по фонарю, – сказала Лиля.

Доктор Тодт продолжал возиться в своей битком набитой черной медицинской сумке.

Читая документ, майор Гещенко обобщил для Ларса всю ту информацию, которая была собрана советским разведывательным аппаратом, закрученным на полную катушку.

– Художника зовут Орал Джакомини. Кавказец итальянского происхождения, эмигрировавший в Гану десять лет назад. Он время от времени попадает в институт по проблемам мозга в Калькутте – довольно посредственный. Без электрошока и таламических подавителей он был бы в полном аутическом шизофреническом отпаде.

– Класс, – сказал Ларс.

– Дальше, он – экс-изобретатель. К примеру, его Эволюционное Ружье. Он действительно создал его примерно двенадцать лет назад, запатентовал в Италии. Возможно, для использования против Австро-Венгерской Империи. – Гещенко положил документ на стол, кофе сразу же запачкал бумагу, но он, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания. Ларс заметил, что майор был так же раздражен, как и он сам. – Идеи Орала Джакомини, как следует из анализа, проведенного второразрядными психиатрами в Калькутте, это – дурацкие грандиозные шизофренические мечты о мировом господстве. И это полоумное ничтожество, чьи умственные способности вы… – он беспомощно погрозил кулаком Ларсу и Лиле, – использовали в качестве вдохновения для своего «оружия»!

– Ну что ж, – спокойно сказал Ларс, – это дело оружейных дизайнеров.

Доктор Тодт наконец закрыл свою медицинскую сумку и сел, глядя на него.

– Ты достал мой транквилизатор? – спросил Ларс. У доктора что-то лежало на коленях, что-то непонятное.

– Я достал лазерный пистолет, – сказал Тодт. И направил его на майора Гещенко. – Я знал, что он где-то в моей сумке, но он оказался под всем остальным. Вы арестованы, майор, за удержание в плену гражданина Запад-Блока.

Затем он поднял с колен второй предмет, миниатюрную систему аудиосвязи, в комнатке с микрофоном, наушниками и антенной. Резко включив ее, он заговорил в микрофон, размером с блоху.

– Мистер Коннерс? Дж. Ф. Коннерса, пожалуйста. – Затем Ларсу, Лиле и майору Гещенко он объяснил: – Коннерс отвечает за операции ФБР здесь, в Фэрфаксе. Гм. Мистер Дж. Ф. Коннерс? Да. Мы в мотеле. Да, комната 6. Там, куда они сразу нас доставили. Они, очевидно, планируют переправить мистера Паудердрая в Советский Союз, когда туда же будет возвращаться мисс Топчева. И в данный момент ждут связи с транспортом. Здесь повсюду агенты КВБ, поэтому… а, хорошо. Спасибо. Да. И еще раз спасибо. – Он выключил систему связи и бросил ее обратно в сумку. Они сидели не двигаясь, ничего не говоря, пока за дверью комнаты не послышался неясный резкий короткий шум. Хлопанье, приглушенные сдерживаемые звуки, беззвучная кошачья свалка, продолжавшаяся несколько минут. Майор Гещенко выглядел как стоик, но несчастный. Лиля, напротив, казалось, остолбенела; она сидела неестественно прямо, с каменным лицом.

Дверь рывком распахнулась. Фбровец, один из тех, которые доставили Ларса в Исландию, заглянул в комнату, держа на прицеле всех в комнате. Лазерные пистолеты могли взять на мушку всех сразу. Однако, он не стрелял, а просто вошел внутрь, за ним последовал еще один, который каким-то образом, во время того, что только что произошло, потерял свой галстук.

Майор Гещенко поднялся, расстегнул портупею, молча снял ее через плечо и отдал американцам.

– Мы возвращаемся в Нью-Йорк, – сказал первый фбровец Ларсу. Майор Гещенко пожал плечами. Даже Марк Аврелий не смог бы

продемонстрировать более стоического смирения.

Когда доктор Тодт и Ларс с двумя фбровцами направились к двери, Лиля внезапно заявила:

– Ларс! Я хочу с вами.

Агенты переглянулись. Затем один из них заговорил в микрофон на воротнике, неслышно посовещался с невидимым вышестоящим лицом и коротко бросил Лиле:

– Они дают добро.

– Тебе может не понравиться там, – сказал Ларс. – И запомни, дорогая, мы оба сейчас не в фаворе.

– И все-таки я хочу с вами.

– Ну ладно, – сказал Ларс и подумал о Марен.