Текст книги "Свободное радио Альбемута (сборник)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

– А может, вы и есть Проявление. – Сет подозрительно рассматривал Рассела, пытаясь припомнить, как выглядел Ходящий–по–Земле в Текеле Упарсине. Пожалуй, у Рассела с ним нет никакого сходства. И все–таки странная уверенность – наверное, интуитивная – не оставляла Сета. Она пришла неожиданно: только что он считал Рассела совершенно заурядным человеком, и вдруг возникло чувство, будто перед ним – Божество.

– Будь это так, я бы знал.

– Не исключено, что вы знаете. – Мэгги тоже не сводила с Рассела изучающего взгляда. – Не исключено, что мистер Морли прав. Так ли это, мы рано или поздно выясним.

– А вы когда–нибудь видели Ходящего? – спросил ее Рассел.

– Нет.

– Я не он.

– Давайте наконец войдем в эту проклятую реку, – раздраженно предложил Таг. – Вдруг удастся переправиться. Если слишком глубока, черт с ней, повернем назад. Я пошел. – Он зашагал к реке, и вскоре его ноги исчезли в сизой воде. Но он не остановился, и через минуту один за другим за ним последовали остальные.

Река оказалась мелкой, и они без приключений добрались до суши. Несколько разочарованные, все шестеро (и Рассел) собрались на берегу и стали отряхиваться от воды. Выше пояса одежда ни на ком не намокла.

– Игнац Таг, – сказал Фрэйзер. – Проявление Божества. Оснащенное всем необходимым для ходьбы по воде аки посуху и для усмирения тайфунов. Никогда бы не подумал.

– Я тоже, – буркнул Таг.

– Молитесь, – сказал вдруг Рассел, глядя на Мэгги.

– О чем?

– О том, чтобы иллюзорный покров приподнялся и обнажил перед нами истинную сущность.

– Можно я помолюсь молча?

Рассел кивнул.

– Спасибо. – Мэгги отвернулась, постояла несколько минут, сложив руки и опустив голову, затем сообщила спутникам: – Сделала все, что могла.

Сет заметил, что она повеселела. Должно быть, на время забыла о Сьюзи.

Где–то неподалеку зазвучали тяжелые ритмичные удары.

– Я что–то слышу. – Сета охватил страх. Инстинктивный, всепоглощающий.

В сотне ярдов от него, в затянутом дымкой полуденном небе, высилась серая стена. Она пульсировала, вибрировала, скрипела; она казалась живым существом; из шпилей над ней растекались темные облака выбросов. Те же выбросы газов из огромных труб клокотали в реке. Булькали, ревели, и не было этому конца. Экспедиция достигла Здания.

Глава 9

в которой Тони Дункельвельта беспокоит одна из древнейших проблем человечества

– Ну вот мы и пришли, – вымолвил Сет и подумал: «Наконец–то». Грохот стоял такой, словно тысяча младенцев–великанов без конца роняла на бетонный пол крышки гигантских горшков. «Что там происходит?» – спросил он себя и направился к парадному – посмотреть, что написано над входом.

– Шумновато, правда? – выкрикнул Фрэйзер.

– Да. – В чудовищном грохоте Сет не расслышал собственного голоса.

Он зашагал вдоль стены по мощенной плитками дорожке. Остальные плелись следом, кое–кто зажимал уши. У входа Сет остановился, задрал голову, прижал ладонь ко лбу козырьком и вгляделся в продолговатый выступ над закрытыми раздвижными дверями.

ВИНСТВО

«Чтобы винный завод так шумел? – удивился Сет. – Чепуха!»

Рядом с большой дверью он увидел маленькую табличку: «Дегустационный зал для посетителей. В ассортименте вино и сыр».

«Силы небесные! – воскликнул Сет про себя. Мысль о сыре, вспыхнувшая в мозгу, выжгла последние крохи здравомыслия. – Надо войти, – подумал он. – Наверняка выпивка и закуска там бесплатные, хотя, конечно, перед уходом мне предложат купить бутылку–другую. Но я не обязан соглашаться.

Как жаль, что с нами нет Бена Толчифа. Для него, с его пристрастием к алкогольным напиткам, это было бы просто фантастической находкой».

Щурясь, Мэгги смотрела на вывеску. Солнце сияло так ярко, что буквы расплывались, и Мэгги направляла палец то на одну, то на другую, пытаясь разобрать их. «Что это значит? – подумала она. – Какой смысл несет это слово для нас, стремящихся понять?»

УМСТВО

– Постойте! – крикнула она Сету, взявшемуся за ручку двери с надписью: «Вход для посетителей». – Не входите!

– Это еще почему? – огрызнулся он.

– Мы не знаем, что это такое. – Затаив дыхание, Мэгги приблизилась к Сету. Огромное Здание сверкало в лучах солнечного света, растекавшегося по верхней части фасада. «Как мерцающая пылинка: кажется, сейчас она оторвется от земли и поплывет вверх, – с тайной надеждой подумала Мэгги. – Посланец ко вселенскому»Я», отчасти – создание этого мира, отчасти – соседнего».

Умство. Хранилище накопленных знаний.

Но для библио-, фоно–или микрофильмотеки слишком уж шумно. А может, здесь ведутся умные беседы? Возможно, в этих стенах извлекается квинтэссенция человеческого остроумия, и мне посчастливится соприкоснуться с остроумием доктора Джонсона [26]26
  Имеется в виду Сэмюэл Джонсон (1709–1784), английский поэт, лексикограф и критик.


[Закрыть]или Вольтера.

Но остроумие – это не юмор. Это проницательность. Это основная форма сообразительности с изрядной долей изящности. Да чего уж там, остроумие – это способность к приобретению абсолютного знания.

«Войдя туда, в Здание, – подумала она, – я узнаю все, что только может узнать человек в нашем интервале измерений. Я обязана войти».

Поспешив к Сету, она кивнула.

– Отворите двери. Мы должны побывать там и познать все, что там заключено.

Вальяжной походкой, не скрывая насмешки при виде возбуждения, охватившего Сета и Мэгги, Уэйд Фрэйзер приближался к парадному входу. Потом он и сам всмотрелся в рельефную надпись над огромными сдвинутыми створками дверей.

Поначалу он был озадачен. Ему удалось разглядеть буквы и выстроить из них слово, но оно показалось абсолютно бессмысленным.

– Ничего не понимаю, – сказал он Сету и религиозной фанатичке Ведьме Мэг.

Затем Фрэйзер напряг зрение, допустив, что проблема кроется в психологическом противоречии. Возможно, на каком–нибудь глубинном уровне сознания он вовсе не желает постигать смысл этого слова. Значит, надо преодолеть собственные увертки.

СТОПСТВО

«Погоди–ка, – мысленно велел он себе. – Кажется, я знаю, что такое стопство. Похоже, тут кельтский корень. Диалект, понятный только тому, кто имеет доступ к обширной и разносторонней информации либерального, гуманистического свойства. Непосвященный просто пройдет мимо.

Здесь содержат умалишенных. За этими стенами скрыта их жизнь. В определенном смысле это санаторий, но предназначен он не для возвращения обществу исцеленных (а может, таких же бальных, как и до лечения). Это последние врата, смыкающиеся за ничтожеством и глупостью. Здесь приходит конец бредовым иллюзиям – они прекращаются, как утверждают рельефные буквы. Попавшие сюда страдальцы не возвращаются в общество, а бесшумно и безболезненно засыпают. Яд их безумия уже не будет отравлять Галактику. Слава Божеству, что на свете существуют такие места! Странно, почему об этом ничего не говорится в профильных журналах?»

«Я должен войти, – подумал он. – Посмотреть, как это происходит. И выяснить, какова законная основа – должна же существовать проблема медицинских (если можно их так назвать) властей, способных вмешаться и остановить процесс стопства».

– Не входите! – крикнул он Сету Морли и религиозной психопатке Уолш. – Это не для вас! Наверное, тут все засекречено! Да! Видите? – Он ткнул пальцем в табличку на алюминиевой дверце: «Вход только для квалифицированного персонала». – Я могу войти! – выкрикнул он сквозь грохот падающих крышек. – А вы нет! У вас нет нужного образования.

Сет и Чучело–Ведьма–Мэг смотрели на Фрэйзера с изумлением, но не двигались. Он протиснулся между ними и потянулся к дверной ручке.

Мэри Морли без труда прочла надпись над входом: ВЕДЬМСТВО

«Я знаю, что это такое, – подумала она, – а они нет. Это школа управления людьми с помощью всяких колдовских рецептов и заклинаний. Те, кто внутри, всемогущи, поскольку имеют дело с волшебными зельями и наркотиками».

– Я войду, —заявила она мужу.

– Погоди минутку, – попросил Сет. – Не спеши.

– Я могу войти, – сказала она, – а вы все нет. Это только для меня, я знаю. И не хочу, чтобы вы меня задерживали. Прочь с дороги!

Все же она остановилась, чтобы прочесть золотые буквы под стеклом. «Приемная. Вход разрешен только подготовленным посетителям».

«Ага, это про меня, – подумала она. – Надпись адресована непосредственно мне. Потому что здесь я одна подготовленная».

– Я с тобой, —сказал Сет.

Мэри рассмеялась. «Со мной? Это забавно. Он думает, его так и ждуг в ведьмстве. Его, мужчину! Здесь только для женщин. Ведьм мужского пола не бывает».

Ей вдруг пришло в голову, что здесь она сможет научиться всяким колдовским премудростям, а после – управлять мужем. Сделать из Сета того, кем ему подобает быть.

«Так что, в некотором смысле, я иду туда ради него».

Она потянулась к дверной ручке.

Игнац Таг посмеивался в сторонке над своими спутниками.

«Эти кривляки визжат и хрюкают, как свиньи. Так и хочется подойти и разогнать их хворостиной. Бьюсь об заклад, от них воняет. С виду такие чистюли, а приблизишься – смердит. Нутро у них гнилое. Что за дурацкий дом?»

Он наморщил лоб, силясь прочесть скачущие буквы.

ПРЫГСТВО–СКОТСТВО

«Ага! – подумал он. – Превосходно. Людей заставляют запрыгивать на скотину сами знаете для чего. Бьюсь об заклад, именно это там и происходит. Ей–богу, не терпится войти. Наверняка это классное шоу.

А среди зрителей там есть настоящие люди, и с ними интересно будет потолковать. Не то что с этими Морли, Уолш, Фрэйзером, которые сыплют всякими мудреными словечками, такими длинными, что свихнешься, пока дослушаешь до конца. Чистоплюи. Асами только о том и мечтают. Ведь на самом деле они ничем не лучше меня».

– А ну, с дороги! – велел он Морли, Уолш и Фрэйзеру. – Вам сюда путь заказан. Видите, что написано? – Он указал на глянцевитые буквы, золотящиеся на стеклянной табличке посреди двери: «Только для членов клуба». – А мне можно!

Таг потянулся к дверной ручке.

Нед Рассел быстро шагнул вперед и заслонил собой дверь. Он оглянулся на грандиозное Здание, затем посмотрел на лица спутников, хранивших одинаковое выражение нетерпеливого ожидания. И сказал:

– Пожалуй, будет лучше всего, если никто не войдет.

– Почему? – Слова Рассела явно огорчили Сета. – Что плохого, если я загляну в дегустационный зал винного завода?

– Это не винный завод. – Таг хихикнул со злорадством. – Ты прочел неправильно. Боишься узнать, что здесь находится на самом деле. – Он снова хихикнул. – А я не боюсь.

– Винный завод?! – воскликнула Мэгги. – Здесь не винный завод, а симпозиум по достижению высших знаний. Войдя в эту дверь, мы примем очищение Господней любовью к человеку и человеческой – к Божеству.

– Это специальный клуб для избранных, – стоял на своем Таг.

– Забавно, – ухмыльнулся Фрэйзер. – С каким упорством, сами того не подозревая, вы закрываете глаза на реальность. Или я не прав, а, Рассел?

– Здесь небезопасно, – сказал Рассел. – Для каждого из нас. Отойдите, – приказал он резким, не терпящим возражений тоном. А сам даже не пошевелился.

Его спутники сникли.

– Ты в самом деле так считаешь? – спросил Сет.

– Да, считаю.

Сет повернулся к остальным.

– Может, он прав.

– Вы на самом деле так считаете, мистер Рассел? – Голос Мэгги дрогнул.

Все, кроме Рассела, отступили от двери. Чуть–чуть. Но этого было достаточно.

– Так и знал, что закрыто, – сокрушенно вздохнул Таг. – Вот так всегда. Боятся, небось, что кто–нибудь до смерти заездит их жеребчиков.

Рассел промолчал. Он терпеливо ждал, загораживая собой дверь.

– А где Бетги? – спросил вдруг Сет.

«Боже милостивый! – подумал Рассел. – Совсем о ней забыли!»

Он быстро обернулся и посмотрел в направлении, откуда они пришли. На залитую полуденным солнцем реку.

Она увидела то же, что и все. Каждый раз, глядя на Здание, она отчетливо различала огромную бронзовую вывеску над парадным входом:

МЕККИСТВО

Будучи лингвистом, она смогла перевести. У хеттов «меккис» означало «власть», затем это слою перешло в санскрит, оттуда – в древнегреческий, латинский, и, наконец, осело в современном английском, видоизменившись в machine и mechanical. Механический… Выходит, Бетти Джо Бем здесь не нужна. В отличие от остальных, она не может войти в Здание.

«Как бы я хотела умереть!» – подумала она.

Здесь – купель Вселенной… Во всяком случае, Бетги поняла это именно так. Теорию Спектовски о благодати, расходящейся концентрическими кругами, она воспринимала буквально. Но «благодать» для нее была отнюдь не синонимом Божества, а самостоятельным явлением природы, лишенным каких–либо трансцендентных свойств. Глотая таблетку, она на краткий миг поднималась в начальный, меньший круг, где сосредоточена наиболее мощная, высшая власть. Там тело Бетги весило меньше, ее способности вырастали, настроение повышалось, – она казалась себе машиной, заправленной более качественным, чем обычно, топливом.

«Я лучше сгораю, – подумала она, поворачиваясь спиной к Зданию и уходя в сторону реки, – и думаю яснее. Не так, как сейчас, когда я одна–одинешенька под чужим солнцем».

«Мне поможет вода, – решила она, – потому что в воде не надо тратить силы на поддержание тяжелого тела. В воде ты не поднимаешься в меккис, но тебе и без того хорошо: вода поглощает все лишнее. Ты не тяжел и не легок. Ты как бы вовсе не здесь».

«Я не могу таскать повсюду свою тушу, – решила она. – Слишком уж велик ее вес. Я не в силах бороться с притяжением планеты. Необходимо освободиться от него».

Под ногами захлюпало, но Бетги не остановилась. Даже не оглянулась.

«Водарастворила все мои»колесики», – подумала Бетги. – Они пропали. Но мне они больше ни к чему. Если бы только удалось войти в меккис… Вероятно, я смогу – без тела. Там меня переделают. Там моя жизнь прекратится, а затем начнется сызнова. Но уже с другой отправной точки. Не хочу заново терпеть все свои муки».

Бетти слышала, как за спиной вибрирует меккиство.

«Остальные уже вошли, – решила она. – Почему им можно, а мне нельзя?» На это она ответить не могла. Да и не хотела.

– Вот она, – показала Мэгги дрожащей рукой. – Видите?

Казалось, ее спустили с невидимой цепи: только что она стояла неподвижно, а теперь бежит к реке. Но вскоре ее обогнали Рассел и Сет. Мэгги остановилась, глядя сквозь слезы, как Фрэйзер и Таг настигают Морли и Рассела. Четверо мужчин, а за ними и Мэри, торопливо шагали по мелководью к черному предмету, который медленно удалялся к противоположному берегу.

Остановившись, Мэри смотрела, как тело Бетги вытаскивают на берег.

«Она умерла, – подумала Мэри, – пока мы спорили, входить или не входить в Здание». Она сокрушенно вздохнула и поспешила к спутникам, которые опустились вокруг Бетги на колени и поочередно дули ей в рот, делая искусственное дыхание.

– Никаких шансов? – спросила Мэри.

– Никаких, —ответил Фрэйзер.

– Черт побери! – Голос ее дрожал. – Зачем она это сделала? фрэйзер, вы знаете?

– Очевидно, под воздействием психического давления, долго нараставшего в ней.

– Дурак! – В глазах Сета вспыхнули злые огоньки. – Тупой мерзавец.

– Она умерла не по моей вине, – парировал Фрэйзер. – У меня нет аппаратуры, чтобы подвергнуть каждого из вас полному тестированию. Иначе я обнаружил бы и устранил из ее психики суицидальные тенденции.

– Как доставить ее в поселок? – всхлипнула Мэгги. – Или вы сможете донести ее вчетвером…

– Если бы мы смогли переправить ее через реку, – перебил Таг, – дальше было бы проще. А пойдем вдоль берега – потеряем вдвое больше времени.

– Не на чем ее переправить, – сказала Мэри.

– Когда мы шли вброд, – подал голос Рассел, – я заметил что–то похожее на плот под парусом. Я покажу. – Он поманил спутников за собой и направился к воде.

Там действительно оказался плот, как в ловушку затянутый течением в заводь.

Глядя, как он покачивается, Мэгги подумала: «Наверное, он здесь специально для того, чтобы отвезти домой кого–то из нас. Того, кому было суждено умереть».

– Плот Белснора, —сказал Таг.

– Верно. – Фрэйзер поковырял пальцем в правом ухе. – Он говорил, что строит плот где–то за поселком. Я видел, как он связывал бревна толстым электрическим кабелем. Помнится, я еще подумал: а вдруг развалится?

– Если его построил Глен Белснор, – вспылила Мэгги, – не развалится!

«Ради бога, помягче, – попросила она себя. – Будь терпимей. Ибо то, что ты несешь в себе, – свято».

Кряхтя и подсказывая друг другу, что и как делать, четверо мужчин перенесли на плот безжизненное тело Бетти.

Она лежала лицом вверх, руки сложены на животе, глаза невидяще смотрят в суровое полуденное небо. На бревна с одежды стекала вода, а волосы напоминали Мэгги рой черных ос, облепивших голову врага.

«Ее погубила смерть, – подумала Мэгги. – Черные осы смерти. А мы? Когда это случится с нами? Кто следующий? Может, я? Да, вероятно, я».

– Мы все можем плыть на плоту. – Рассел посмотрел на Мэгги. – Знаете, где надо пристать к берегу?

– Я знаю, – опередил ее с ответом Фрэйзер.

– Хорошо, – кивнул Рассел. – Пошли.

Он довел Мэгги и Мэри до реки и помог взобраться на плот. Прикасался он к женщинам осторожно, с деликатностью, которой Мэгги прежде за ним не замечала.

– Спасибо, —сказала она.

– Смотрите! – Сет указал на Здание. Контуры его слабо колебались, хотя оно выглядело ничуть не менее реальным, чем прежде. Камуфляж заработал снова.

Когда плот, толкаемый четырьмя мужчинами, удалился от берега, серое сооружение растаяло на глазах у Мэгги в далекой бронзе ложного плато.

Течение подхватило плот и, разгоняя, вынесло на стремнину. Сидя под ярким солнцем возле мокрой утопленницы, Мэгги дрожала и боялась открыть глаза.

«Господи, – молила она, – помоги нам вернуться в поселок. Куда несет нас эта река? – спросила она себя. – Никогда ее прежде не видела; поблизости от поселка она не протекает. Нам не добраться по ней до дома».

– С чего вы взяли, что по этой реке мы доплывем до поселка? По–моему, вы все просто спятили! – воскликнула она.

– Нам не дотащить Бетти, – проворчал Фрэйзер. – Слишком далеко.

– Но река отнесет нас бог знает куда! – Мэгги вскочила на ноги. – Я хочу сойти!

Плот двигался слишком быстро. Видя размазанные контуры проносящихся мимо берегов, она испугалась.

– Не прыгайте в воду. – Рассел схватил ее за руку. – Все будет в порядке, успокойтесь.

Плот продолжал набирать скорость. Путешественники сидели тихо, ощущая жар далекого солнца и прохладное дыхание реки. Все скорбели о случившемся. И страшились того, думала Мэгги, что ждало впереди.

– Откуда вы узнали про плот? – спросил Сет Рассела.

– Я же сказал: заметил, когда мы…

– Больше никто не заметил, – перебил Сет.

Рассел промолчал.

– И все–таки, человек вы или Проявление?

– Будь я Проявлением Божества, не дал бы Бетги утопиться, – возразил Рассел. И спросил у Мэгги: – Вы тоже считаете меня Проявлением?

– Нет.

«Как бы мне хотелось, чтобы ты им был! – подумала Мэгги. – Как сильно мы жаждем заступничества!»

Наклонившись, Рассел коснулся черных влажных волос Бетги. Окутанный безмолвием, плот быстро скользил по реке.

Тони Дункельвельт сидел по–турецки на полу своей душной комнаты и корил себя за смерть Сьюзи.

«Это чудо, которое я совершил, – думал он. – Должно быть, на мой зов явился Разрушитель Формы. Он превратил хлеб в камень, а после убил им Сьюзи. Камень сделал я. С какой стороны ни посмотришь, вина на мне».

Он напряг слух, но не уловил ни звука. Половина жителей ушла из поселка, остальные погрузились в уныние.

«Может, и они ушли? – встревожился Тони. – Я один… Оставлен на растерзание страшному Разрушителю Формы».

– Я возьму меч Хамоса [27]27
  Хамос (Кемош) – бог семитского племени моавитов.


[Закрыть], – произнес он вслух, – и убью Разрушителя Формы.

Тони поднял руку, чтобы сомкнуть пальцы на рукоятке меча, неоднократно виденного во время медитаций, но всякий раз не тронутого им.

– Дай мне меч Хамоса, и я помогу выполнить его предназначение. Я найду Черного и заставлю исчезнуть навеки. Больше ему не удастся восстать из праха.

Он подождал, но ничего не увидел.

– Ну пожалуйста!

Затем он подумал: «Надо глубже погрузиться во вселенское»Я»Слиться с ним».

Он закрыл глаза и расслабился.

«Приемли, – сказал он себе. – Стань пуст и чист настолько, чтобы Божество вошло в тебя. Стань порожним сосудом, как бывал им и прежде».

Но сейчас у него не получалось.

«Я нечист, – решил он, – и поэтому мне не удается ничего. Совершив преступление, я утратил способность воспринимать или хотя бы видеть. Неужто никогда больше не узреть мне Божества–над–Божеством? Неужто все кончилось? Моя кара, – подумал он. – Но я ее не заслужил. Сьюзи не такая уж тяжкая потеря. Она была дурочкой, при виде камня совсем обалдела. Вот в чем дело! Камень был чист, а она – нет. И все же ужасно, что она погибла. Веселье, движение, свет… Сьюзи была и тем, и другим, и третьим. Да, от нее исходили лучи – неровные, изломанные. Обжигающие. Опасные… для меня, например. Да, мне ее свет был вреден. И то, что я сделал, – я сделал защищаясь. Это очевидно».

– Меч, – сказал он. – Меч – гнев Хамоса. Приди ко мне.

Тони покачивался взад–вперед, вновь протягивая руку к наводящему жуть космосу и глядя, как рука исчезает. Пальцы шарили в пустоте, раскинувшейся на миллионы миль над головой Тони. Но он все искал и внезапно что–то нащупал.

Нащупал, но не взял.

«Я клянусь, – мысленно произнес он, – что отомщу за ее смерть, если мне будет дан меч».

И снова он дотронулся до чего–то, но не схватил.

«Я знаю, он там, – подумал Тони. – Чувствую его. Дай его мне! Клянусь, я им воспользуюсь!»

Внезапно на ладонь легло что–то холодное, твердое и тяжелое.

Меч. Наконец–то!

Юноша осторожно потянул меч. Божественное оружие полыхнуло жаром и светом, его сила заполнила комнату.

Тони вскочил на ноги, едва не выронив меч.

– Наконец–то ты у меня! – восторженно крикнул он и подбежал к двери. Меч раскачивался в его слабой, тощей руке. Распахнув дверь и шагнув в сумерки, юноша огляделся и воззвал: – Где ты, Разрушитель Формы, враг жизни? Выходи на честный поединок!

Кто–то медленной, неуклюжей походкой приближался к крыльцу. Сгорбленный, он крался ощупью – наверное, в недрах Земли глаза его отвыкли от света. Он смотрел на Тони затянутыми серой пеленой зрачками; по телу бесшумно стекала и стелилась по земле, отмечая его след, пыль.

Он был само тление: хрупкие кости обтянуты пожелтевшей веснушчатой кожей, щеки ввалились, во рту ни единого зуба. Сопя и бубня что–то неразборчивое, Разрушитель Формы подтащился к крыльцу и протянул иссохшую руку.

– Здравствуй, Тони. Здравствуй. Как поживаешь?

– Ты пришел ко мне?

– Да, – прохрипел Разрушитель и приблизился еще на шаг.

И Тони наконец–то уловил его запах – плесень и вековая гниль.

«Ничего, больше этой шаркающей, хихикающей твари не жить на свете».

По подбородку Разрушителя Формы стекала слюна. Он попытался вытереть ее заскорузлой тыльной стороной кисти, но не сумел.

– Ты мне нужен, —начал он.

И тут Тони вонзил меч Хамоса в самую середину обвисшего брюшка.

Черви, белые жирные черви посыпались из раны, когда Тони выдернул клинок. И снова – тихий кудахчущий смех. Разрушитель стоял, пошатываясь и не опуская руки.

Юноша отступил на шаг и глянул на растущую кучку червей. Ни капли крови – мешок с гнильем, и ничего больше.

Хихикая, Разрушитель опустился на колено. Затем конвульсивно ухватил себя за волосы. Длинные жидкие пряди торчали меж скрюченных пальцев. Вырвав две горсти волос, Разрушитель бережно, как бесценное сокровище, протянул их Тони.

После второго удара он упал. Нижняя челюсть отвисла, пелена на глазах стала непроницаемо–белой. Изо рта выползло мохнатое существо, похожее на огромного паука. Тони шагнул вперед, и тварь распрощалась с жизнью под его пятой.

– Я убил Разрушителя Формы! – воскликнул он.

Издалека, с противоположного края поселка, донесся зов: «Тони!»

К нему кто–то бежал. Тони не мог понять, кто. Он всматривался, прикрыв глаза от солнца.

Глен Белснор. Несется во всю прыть.

– Я убил Разрушителя Формы, – повторил Тони, когда Белснор взбежал на крыльцо и остановился, тяжело дыша. – Видишь? – Тони указал мечом на скорченный труп, что лежал между ним и старостой поселка.

– Это же Берт Кослер! – закричал Белснор. – Ты убил старика!

– Нет. —Тони опустил глаза и увидел Берта Кослера, поселкового сторожа. – Нет, он был одержим Разрушителем Формы.

Но юноша уже и сам не верил в это. Он понял, что совершил непоправимое.

– Мне очень жаль, – вымолвил он. – Я попрошу Божество–над–Божеством вернуть его.

Он вбежал в комнату и запер дверь. Его трясло и тошнило, горло сдавил невидимый обруч, глаза выпучились… В желудке вспыхнула острая боль, и Тони застонал, сгибаясь. Меч с грохотом полетел на пол. Звук падения напугал юношу, и он отошел от меча на два–три шага.

– Отопри дверь! – закричал снаружи Белснор.

– Нет! – Тони стучал зубами, по его рукам и ногам растекался страшный холод. Резь в желудке становилась невыносимой.

Дверь затрещала от тяжелого удара. От второго – распахнулась.

В проеме стоял седой и мрачный Глен Белснор с армейским пистолетом, нацеленным на Тони.

Юноша опустился на корточки и протянул руку к мечу.

– Не надо, – сказал Белснор. – Иначе убью.

Пальцы Тони сжались на рукояти. И тогда Белснор выстрелил. В упор.