Текст книги "Одержимая"

Автор книги: Фейт Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

И только оказавшись на улице с украденным ключом в кармане, я подумала, что в ресторане, возможно, имелись камеры наблюдения. Камеры, которые зафиксировали мой прыжок к выступу. Не вполне свойственное человеку движение. Но я отмела последовавшие за ним предположением тревоги. Встреча в «Ройял Моджо Блюз Компани» была тайной. Поэтому вряд ли камеры включили, чтобы никто не мог узнать, кто туда приходил и кто оттуда уходил. Я практически не сомневалась в своей правоте.

Уже на полпути к дому я вспомнила, где видела Анну. В «Таймс-Пикаюн». Она была женой мэра. Да, интересная ситуация. Рик, мэр и выродок спали с одной и той же женщиной. Черт возьми, да как она выносила вонь упыря?

ГЛАВА 14
Так родился Зверь

Когда стало смеркаться, я вернулась в дом, сняла украшения, потную и пыльную одежду, взяла четыре стейка и ожерелье из когтей пантеры. Вынесла все во двор. Ночь еще не вступила в свои права, но я обернулась.

Голодная.Ела мертвую корову. Потянулась. Легла на согретом солнцем камне, в боку урчало. Морду положила на камень, усы топорщились от удовольствия. Замурлыкала. Закат расцветил небо всеми оттенками пурпурного. На теплый камень брызнул дождь, немного намочив шкуру. В дождь запахи усиливаются. Плесень, река, рыба, коровья кровь, собаки, кошки. Добыча.

Выбежала поиграть мышка, оставляя следы на грязи. Я стала дышать тише. Наблюдала, как она мечется среди камней. Глаза полуприкрыты. Ленивая и довольная. После еды неплохо было бы развлечься. Но скоро на охоту. Глупо растрачивать силы на мышь. Повеселиться я еще успею…

Темнота сделалась кромешной. Дождь по-прежнему неторопливо падал на землю. Где-то вдалеке послышался звон колокола. Время шло. Пошевелилась, еще раз потянулась, чтобы вправить суставы на место и стряхнуть с себя капли дождя. Внимательно изучила сад. Обежала, то и дело осматриваясь. Пометила. Мое логово.Прыгнула на стену и нырнула в тень. Мягко побежала по аллеям и боковым улочкам, наполненным запахами. Перепрыгнула через высокие ворота: преграда только для людей, животным – не помеха. Стараясь держаться в тени, шла за ней по запаху. Место, где едят, пьют, встречаются, – открыто. Клуб. Музыканты наполняли ночь звуками. Людей меньше. Они снова пахнут одиночеством.

Неспешный, назойливый дождь возобновился и заставил их сидеть по домам. Прокралась вдоль стен здания, нашла темное место на боковой улице. Здесь припаркованы машины. Обнюхала ту большую, что принадлежит вампиру. Лео.

Она скомандовала: «На поиск. Сейчас же!»Раздраженно фыркнула, быстрой рысью обежала здание. Улица совсем опустела. Приблизилась к главному входу. Сжалась, лежа в тени: хвост прижат к земле, лапы вместе. Втягиваю запахи, пасть открыта, так что видны зубы. Напала на след Анны и Рика, забитый другими людьми и приглушенный дождем. Но я хорошая охотница. Готова поспорить – они уходили друг за другом через короткое время, отправились дальше в одном и том же направлении. Запах Рика перекрывает след Анны. Внимательно изучила ее. Жертву.Пробежал по Ройял-стрит прочь от клуба. Запахи накладываются друг на друга. Рик в тайне выслеживал Анну.Припала к земле, кралась незаметно, стараясь держаться тени. Мимо медленно проезжали машины. Скрыты друг от друга. Преследование. Охота.

Теперь их запах повис в воздухе. Смешанный с запахами секса, пота, шоколада и вина. Наверху. На краю.

Балкон чьего-то дома, дверь открыта, —думала она. – Гостиница, дорогая».В соседней комнате человеческие запахи еле различимы. Пусто. Темно. Двери закрыты.

Одним прыжком перемахнула через балконные перила, вращая хвостом для равновесия. Пространство комнаты занимают стол, два стула. Приземлилась между ними, задев стол. Кружка с грохотом покатилась к краю. Вскочила. Передними лапами остановила ее. Кружка вернулась на прежнее место. Сжавшись в темноте, я и Джейн прислушались.

– Ты скоро уходишь? – протянул Рик лениво.

– А что? Ты уже по мне скучаешь?

– Все время. – В голосе слышна ложь. Звуки причмокивания. Целуются.

Какая глупость эти поцелуи! Облизывать друг друга намного приятнее. Но от этих звуков Джейн расстроилась. Разозлилась. Я только мягко кашлянула. «Возьми его! Напади на него!» Она замолчала.

Кровать скрипнула. Запах секса разлился в ночном воздухе: пот, сперма, горячее дыхание, аромат цветов. Духи Анны; бьющие в нос стиральный порошок и ополаскиватель для белья. И еще еле уловимая вонь безумца и крови. Он недавно питался кровью самки Анны, напился достаточно, чтобы человеческий нос не смог различить его мерзкое зловоние. И хотя Анна приняла ванну, когда он ушел, я все равно чувствовала его, даже за искусственным ароматом ее духов.

«А-а! Вот оно что!– Джейн моя мысль сильно заинтересовала. – Запах разложения появляется, только когда он голоден. Вот почему он такой сложный. Как я раньше не догадалась!»

Джейн – не Зверь. Плохой охотник. Ши-и-и-и-и. Я тихо вдохнула, втягивая воздух, чтобы он прошел над языком, над обонятельными и вкусовыми рецепторами на нёбе. Самка Анна не может иметь детей. Тем не менее состоит в браке. У человеческих особей все запутанно. Странно. Запах безумца тоже странный. К нему прибавились новые оттенки. Вроде бы тот же, но одновременно совсем другой. Сбивает с толку, как и то, что человеческие особи спариваются не только в брачный сезон. Звуки и запах секса прекратились.

Она подумала: «Так-так. Он ест плоть, чтобы скрыть то, из-за чего он пахнет падалью? Но почему он гниет? Ты сказала, что он болен…»

– До сих пор не пойму, зачем ты хочешь поговорить с ним, – сказала Анна.

– Бизнес, детка. Дельце достаточное крупное, чтобы увести тебя от него. – Слова пахнут ложью. – Ты слышала, о чем говорили сегодня мои друзья? Нам нужнознать о покупке земли.

Она вздохнула, надув губы:

– Попробую устроить вам встречу.

Опять ложь. И звуки поцелуев. По воздуху разносятся дурные запахи. Секс без брака – всегда ложь. Люди не могут учуять ложь. Печально.

– Мне лучше пойти. За город ехать долго, – сказала она. – Если только ты не способен на… – Опять поцелуи. Приглушенный смех. И наполняющий воздух запах секса.

Глубоко внутри Джейн притихла. Ушла в себя. Пантера вспомнила о мыши в саду. Надо было остаться. Поиграть с ней. Свежая закуска, маленькая и испуганная. Лучше, чем это.

Глухие стоны, смех и шепот.

Она разозлилась. Я зарычала, негромко. Мы с Джейн должны охотиться, убить мужчину. Убить самца, посягнувшего на чужое. В прошлом некоторые заходили на мою территорию, подавая сигналы к спариванию. Появлялись снова и снова, пытаясь раздразнить. Прекрасно помню, как располосовала одному зад. Кровь хлестала ручьями по шкуре. С моей земли его как ветром сдуло. Я засопела от мыслей об удовлетворении, пришедшем с победой. Она улыбнулась, повеселела, грусть отступила.

Спаривание продолжалось долго. Намного дольше, чем у любого животного. Когда все закончилось, самка Анна встала с кровати. Смыла с себя запах. Рик душ не принимал. Унес ее запах на себе. Они вышли из комнаты. Я слышала, следя за их передвижениями по гостинице. Машина тронулась с парковки, унося ее запах. Рик пошел по улице. Скрылся. Я прыгнула на дорожку под балконом и стала красться за ним. Джейн заинтересовалась. Он прошел два квартала, свернул на боковую улочку.

Здесь стоял его мотоцикл. Я вжалась в стену и маленькое крыльцо, наблюдая и слушая. Рик стоял: одну половину его фигуры скрывала тень, другую освещал свет высокого фонаря. Он вынул кусочек бумаги. Сонный человек, скрытый темнотой, приблизился. Взял бумагу. Деньги.

– Спасибо, приятель, – сказал ему Рик.

– Всегда пожалуйста, дружище. Подфартило сегодня? – Плотоядный вопрос, о сексе. Фигура стоящего человека ложилась более светлой тенью на тьму ночи.

– А когда мне не везло? – В голосе сквозили самодовольство и насмешка.

– Подробности, Рики. Я хочу знать подробности,

– Не сейчас, – Рик ухмыльнулся, обнажив белые зубы. – Может, в следующий раз.

– Да ладно, приятель. По крайней мере, скажи, это та сексапильная мулаточка? Ты говорил, что она уложила тебя на лопатки, как профессиональный борец. Вот уж не думал, что тебе повезет с ней в ближайшее время.

– Не с ней. – В голосе усмешка. – Но я работаю в этом направлении. Веду свою игру, дружище. Посмотрим еще, кто окажется сверху. Только она не мулатка, а, скорее, чироки.

– Да ну?! Я слыхал, эти индейские девчонки – горячие штучки.

– Посмотрим.

Я обнажила зубы. Джейн – не игрушка.

Они стукнулись кулаками, прощаясь. Рик надел шлем и перекинул ногу через сиденье. Вставил ключ и завел байк. Перекрикивая шум машины, бросил:

– До скорого, дружище!

Вывел мотоцикл по неровному покрытию тротуара на дорогу. Тот взревел еще громче. Повернул на север.

Инстинкт охотника подсказал направление. Рик направлялся к ее дому. Ее логову.

«Домой! —скомандовала она. – Быстро!»

Я прыгнула и вихрем рассекла воздух. Откинулась назад и перешла на бег. Пронеслась сквозь тени и свет. Улицы пусты. Рассвет близко. Бежала незнакомыми громами вслед за воздушными потоками, перемещающимися по Кварталу. Сердце стучало как сумасшедшее. Дыхание обжигало. Тело горело.

Большие кошки могут бежать быстро. Но летом – недолго. Зимой охотиться лучше, воздух наполняет легкие, на усах иней. Здесь все время лето. Шкуру брызгами осыпают бензин и моча, растворенные в лужах. Язык высунут, дышать тяжело, из горла вырывается короткий хрип.

Запахи проносятся мимо, подобно ветру: люди, собаки, кошки, беременная самка опоссума. Еда, специи, перцы, гниющая капуста, вонь водосточных канав – теплые, влажные, полные мертвечины. Хотела разведать подробности. Углубиться в ночь. Но она против. Жар наполняет все внутри. Дыхание обжигает.

Возле дома Кейти рванула вперед. Медленно подкатил мотоцикл. Как будто крадучись, он проник на мою территорию. Слишком близко. Юркнула в узкий проход. Прыгнула. Приземлилась на кирпичной стене, побежала по узкому бортику не толще ветки, только плоскому. Птицы пронзительно затрещали, нервно захлопали крышами, устроив ночной переполох. Шум мотора умер.

«Не умер,– объяснила она. – Не умер. Но и не жив. Перестал работать».

Прыгнула со стены. Приземлилась на большой камень. Дыхание тяжелое. Горячее. Слишком горячее. Слишком горячее.Рик позвонил в дверь. Постучал. Звук громким эхом разнесся по пустому дому. Нужно обратиться. Нужнообратиться. Немедленно.Рик у ворот. Открыл замок. В руках фонарь. Откуда у него ключ?Это уже ее забота.

Моя территория. Моя.Обнажила зубы в смертельном оскале. Снова представила, как ударом лапы можно пустить кровь этому красавчику. Выгнать его из моего логова. Моего.Хотела наброситься, но она сдержала меня «Нет. Подожди».Часто и тяжело дыша, залегла в темп между камнем и стеной, сжалась, стараясь отдышаться. Хочется пить. Очень хочется пить. Вода нежно журчит в фонтане. Дразнит. Как самец. Ненавижу эти игры.

Свет фонаря плясал в саду: вперед, назад, вниз, вверх. Каждый шаг отдавался скрипом ботинок. Рик отодвинул разбитый горшок, рассыпал землю; раздался тихий звук отодвигаемого горшка и земли, выскальзывающей из него, как будто падали внутренности. Он остановился. Припал к земле. Я подняла голову посмотреть, что происходит, – но уловить ничего не смогла.

Он склонился, присел, подняв туловище вверх. Яркий луч света прямо над тем местом, где я ела. Дождь смыл кровь? Должен был… Он дотронулся до земли. Поднес пальцы к свету. На них осталась размытая дождевой водой кровь. Джейн напряглась, наблюдая. Рик вытер руку о землю, встал, обвел взглядом сад. Я пригнулась. Свет и шаги удалились. Он ушел, закрыв за собой ворота.

Рванула к фонтану и пила, пила, пила. Отыскала образ Джейн в памяти и сменила форму.

Жар обнаженного тела испарялся в теплый, влажный ночной воздух. Мышцы бедер и икр от соприкосновения с валуном сводили судороги. Образуя огромную лужу вокруг, пот мощными мутными струями стекал вниз по позвоночнику и между грудей. Бежал по волосам, путая пряди. В сведенном судорогой желудке боролись тошнота и голод.

Боль пронзила живот, тело вздрогнуло. А потом меня вырвало только что выпитой горячей водой из фонтана. Такого со мной раньше не случалось. Слишком перегрелась. Редко приходилось бегать в шкуре зверя так долго, с высокой температурой справиться не получилось. Я могла бежать рысью или проходить большие расстояния, но бег без остановки лучше подходит для заключительной и короткой погони, когда когти и зубы впиваются в зад и сухожилия жертвы. На тот случай, и засада окажется неудачной и придется нападать, прыгнув вниз с высокой ветки или сорвавшись с края. Бег – для убийства. А не для городских улиц. Я заставила себя подняться, стащила болтавшийся вокруг шеи дорожный мешок. Он сполз во время бега и теперь душил меня. Пот блестел на коже. Пошатываясь, и пошла в дом. Мгновенно почувствовала, что здесь побывал кто-то еще: чужой запах висел в воздухе уже несколько часов. Это Громила нанес мне визит. Черт! Я становлюсь популярной. Спотыкаясь, пошла в душ, бросила ужевысохшую одежду за дверцей кабины, включила холодную воду. Холодную, насколько возможно в этом болоте с подогревом. Стояла под водой, чтобы она смыла вонючий пот и бензин, покрывавшие тело, успокоила тошноту. В душе я оставалась довольно долго. Дольше, чем ожидала. Вода тяжелыми струями падала вниз, я попила немного, лишь бы избежать обезвоживания. Присев на выступ в углу, потерла сведенные судорогой икры – сначала одну ногу, потом другую. Тело задрожало в ответ.

Неудивительно, что дикие кошки, живущие в этих местах, намного меньше своих аппалачских собратьев. Переносить жару, когда масса тела большая, – трудно. Остыв, я вытерлась и пошла на кухню. Пока готовился большой горшок овсянки на восемь чашек, я съела два «сникерса». Уплела все до последней крошки. Голая стояла над плитой и дрожала. Не следовало заставлять Пантеру бежать так долго на всех парах. Но тогда я бы не увидела, как Джо обыскивает сад. Надо выяснить, кто дал ему ключи от ворот, и забрать их. А еще проучить за вторжение в мой дом.

«Моя территория, —зло прорычала Пантера. – Мог логово».

– Да-да. Полностью согласна, – ответила я, в очередной раз откусив шоколад. – Моя территория. Не важно, временная или нет.

Когда удалось немного заглушить голод, я собрала длинные, мокрые волосы в узел и завязала хвост. Пошла по дому, принюхиваясь. Громила вошел с бокового крыльца. Надо бы разобраться и с этим пронырой. Интересно, сколько существует ключей от дома и сада? Может, Кейти раздавала их направо и налево, как конфетки на праздник?

Громила прошел по дому медленно, останавливаясь везде, где я обнаружила камеры. Я встала на колени, обнюхала каждое место. Он ничего не тронул. Даже в человеческом обличье я была вполне уверена: его запаха на проводах и кабелях нет. Он просто стоял и смотрел, как будто оценивал нанесенный ущерб. В ванной прикоснулся к одежде, висевшей в душе, тогда еще мокрой На ней его запах отпечатался сильнее. Вероятно, искал пятна крови.

В спальне «почерк» изменился. У каждой камеры он задержался дольше, возможно осматриваясь, изучая обстановку, разбираясь. Его запах остался на ручках. Oткрыл каждый ящик, заглянул в шкаф. Потрогал одежду, сжимая карманы и подогнутые края с тщательностью не носившей сексуального подтекста, – это был профессиональный обыск. Я взяла стул и проверила коробку на верхней полке. Прижав палец к крышке, почувствовала легкое жужжание – с амулетами, заговоренными на помутнение сознания, ничего не случилось. Коробку он не тронул. Чего не скажешь об оружии. С ним хорошо поработали.

«Бенелли», гладкоствольный самозарядный полуавтоматический дробовик, сконструирован на основе газоотводной системы АРГО, автоматически перезаряжаете действием газа, поршнями и штоками, что повышает надежность автоматики. Запирание ствола осуществляется поворотом затвора на два выступа. Стреляет зарядами калибра 2,75 и 3 дюйма различной мощности без дополнительных приспособлений для подгонки патронов в любой комбинации. Его можно регулировать, полная разборка производится без специальных инструментов и даже в полевых условиях не составляет труда. Идеально подходит для ближнего боя в условиях низкой освещенности. Совершенно потрясающее оружие. Хотя больше всего мне правилось то, что у него имелась защита от дурака.

Ружье для отстрела вампиров было заряжено собранными вручную патронами со стреловидными серебряными пулями, отлитыми одним парнем в горах. Пули были похожи на крошечные ножи, при выстреле разлетались веером и входили в цель, разрывая ткань и мгновенно убивая. То, что каждая пуля была сделана из чистого серебра, уменьшало их проникающую силу, но отравляло вампиров даже без прямого попадания. Вампир уже никак не мог вырвать их из тела, он истекал кровью, и серебро быстро проникало в организм. Я открыта затвор, внимательно осмотрела и обнюхала каждый патрон. Громилу само ружье заинтересовало мало, он просто посмотрел, чем я пользуюсь.

Нa второй этаж я никогда не поднималась, если не считать того раза с камерами. По-прежнему совершенно голая, я пошла по следу Громилы наверх, прошла из комнату в комнату: по четырем обставленным антиквариатом спальням, кладовым и обеим ванным. Здесь он управился быстрее. Намного быстрее, как будто знал, что наверху я бывала редко. Странно. Конечно, он мог д огадаться,что я жила внизу, но знатьнаверняка?

Снова спустившись вниз, он довольно долго терся на кухне, особенно его привлек холодильник. Большая часть свежей говядины исчезла, осталось лишь несколько хороших бифштексов из филейной части.

На вычленение эмоциональных феромонов в его следах ушло какое-то время, в конце концов я остановилась на двух. Отвращение на равных соседствовало с любопытством. Итак, зачем помощнику главы вампирского Совета понадобилось узнавать о неработающих камерах в моем доме? Заглядывать в кладовку и комод? В холодильник? Его послал Лео? Если да, то почему?

Воспоминания о сне, где я видела пещеру, словно яркая вспышка, вновь пронеслись перед глазами, ошеломляя своей живостью. На какое-то мгновение я вновь. оказалась в пещере, вдыхала травяной дым, на стенах танцевали тени. Я резко бросилась в настоящее, вытянув руку для равновесия.

И совершенно обессилела. Это вторжение в мой дом и сад было надругательством. Я ходила от двери к двери, проверяя замки, – какая от этого польза, если ключи есть у всех желающих. Когда начало светать, я с трудом доползла до кровати и моментально уснула.

Сновидения подкрались медленно, словно хищники. Споткнулись, подошли ближе. Полная луна, большая, круглая, изливала свет. Он блестел на снегу и отражался от висящих на ветвях деревьев сосулек. На небе стояли холодные звезды, но не такие яркие, как при месяце. Я была кошкой, но не Пантерой. Была собой, но не совсем. Непостижимым способом, возможным только во сне, я нюхала темноту, усы дрожали, впитывая запах леса, жившего под снегом своей собственной жизнью, но теперь наполненного долгой зимней дремотой.

Я села, подвернув под себя короткий, толстый хвост. Сидела не шелохнувшись, пристально вглядываясь в бескрайний простор луга, освещенный огнем, который принес человек. Меня разрывала острая боль, желудок сжимался от голода. Я охотилась, поймала кролика несколько дней назад. И сейчас ждала, высматривая движение на снегу. Нужно было поесть. Иначе я умру.

Ветер сменился – шерсть встала дыбом – и принес чудесный запах мяса. Кровь. Добыча, не моя, лежала под снегом. Близко. Голод разрывал желудок на части. Я встала, открыла пасть и втянула запахи в себя, как учил эдода.Запах Большой кошки смешан с запахом крови. Страх схлестнулся с голодом. Запах Пантеры. Тлвдатси.На мгновение промелькнула надежда. Тлвдатси. Эдода.И тяжело задышала. Нет. Эдодамертв. Его запах – жесткий обман памяти.

Благодаря охватившему меня горю я поняла, что это всего лишь сон. Осознание вытолкнуло меня из сна, сделав наблюдателем. «Что-то новое, – подумала я. – Не сон. Воспоминание». Меня охватило волнение. В этом сне-воспоминании я глубоко втянула в себя воздух. «Изучала запахи», —сонно подумала другая часть меня. Якобсонов орган нужен всем животным, распознающим окружающий мир с помощью обоняния и феромонов.

Запах Большой кошки отличался, таил в себе опасность для рыжей рыси – для ви са.Для меня.Но Большая кошка исчезла. Я спрятала ее добычу. Проползла по снегу, часто останавливаясь, припадая к земле и прислушиваясь. Понюхала ветер. Она исчезла. Большая кошка оросила добычу.

Запах крови, замерзшей под снегом, усиливался. Голод когтями впивался в мою плоть, будто зверь, и требовал: съешь, съешь, съешь.Добыча была спрятана под выступом бело-желтой скалы, кварцево-белой, как снег, с прожилками золота белого человека. Запах крови пробивался сквозь снег. Выпустив когти, я с силой разгребала его, высветленные луной комья летели в черную ночь.

Показалась замерзшая оленья туша, я разорвала ее копями и острыми зубами. Отчаянно и безрассудно поглощала кусок за куском. Кровь таяла и оставляла пятна на моей выстуженной шкуре, лапах и челюстях. Утолила голод. Он больше не терзал меня. Но я все равно продолжала набивать брюхо. С жадностью.

Что-то тяжелое вдавило меня в тушу. Когти впились в лопатки. Большая кошка.Я попыталась бежать. Она подрала мне шкуру, и теперь пряный запах крови paзлился в ночи. Тлвдатсивзвизгнула. Перевернула меня ударом лапы, обнажив живот. Я подняла лапы, выпустила когти, вонзила их в ее морду. От нее сильно пахло детенышами, преждевременно появившимися на свет. Kaпли ее крови попали на меня. Клыки вонзились в мой живот. Разрывали его. Я полоснула ее когтями. Кровь перемешалась и теперь струилась вместе. Змея, похороненная в крови тлвдатси,открылась мне. Боль пронзила сердце. Дыхание остановилось. Я умираю.

Нырнула в змею тлвдатси.Глубоко. Глубоко. Увидела, в чем мы были похожи. А в чем нет. Я не могла быть Большой кошкой. Слишком мала. Погрузилась во тьму. Умирала. Последний раз сжала когти. Безнадежно. Неистово.

Лихорадочно вздрогнув, я попала внутрь змеи. Украла тело тлвдатси.Не просто змею, жившую под ее шкурой. Я не только стала похожа на нее внешне, а покорила ее.Украла тело. Украла душу.

Свет, холод и кровь взрывной волной пронеслись сквозь мое нутро. Тлвдатсизавопила от ярости, сражаясь со мной. Внутри меня. Нет-нет-нет-нет-нет-нет нет-нет-нет-нет.

Я поработила тлвдатси.Сделала ее своей. Впихнула свою память в ее шкуру. Вместе с ней.

Я-мы катались по снегу. Тяжело дыша. Мир переменился, содрогнулся, затрещал. Я боролась за возможность приручить ее. Голод заставил меня-ее подняться. Я-мы ели ее добычу. Мою добычу. Тлвдатсивыла и неистовствовала. «Ешь, ешь».Живот болит от голода. Затем – «котята, котята, котята».

Набив брюхо, я остановилась. Насытилась. И стала большой.Пантера сжалась внутри тлвдатсисо мной. Наблюдала. «Котята»,– потребовала она. Показала мне тропинку к ее-нашему логову. Запахи, ориентиры, помеченные места – наши-ее, ее-наши. Прошла рядом со следом, отпечатками волчьих лап, скрывая свои слезы за его отпечатками. Скоро придется убить волка. Опасно для детенышей.

Котята кричали от голода, присвистывали и вопили. Сипло пищали. Звериный запах привел меня-ее в логово, низкую пещеру в скале с расширяющимся проходом, достаточным для того, чтобы проползти внутрь, в тьму земли, в пещеру. Ветер нанес целую кучу листьев. Хорошее логово. Я-мы погладили, облизали и обнюхали Котят. Очень маленькие. Из маленьких открытых пастей пахнет молоком. Я-мы устроились с ними рядом, чистили лапы. Детеныши дергали меня-нас, их беспокоили молочные зубы. Но во время кормления неприятные ощущения отступали. Язык, история и память исчезли. Похоронены. Так родился Зверь.

Вздрогнув, я проснулась. Вся в поту, сердце колотилось скачкообразно, как падающий молот. «Черт! Что это было?» Но я знала. Я знала.Это воспоминание о моем собственном прошлом. Это воспоминание о том, как Пантера и я оказались вместе внутри меня. Я украла ее тело и очутилась с ее душой в собственном теле.

Глубоко внутри я слышала тяжелое дыхание Зверя. Я познала ее злость, похожую на застаревшую и дочистa обглоданную кость без мозга, без сердцевины. Ничего, кроме памяти.

– Боже мой, – прошептала я, – что я наделала?

Но ни Бог, ни Пантера мне не ответили. Это произошло по ту сторону жизни скинуокера. Я знала это, не зная, откуда я это знаю. Я сотворила наистрашнейшее зло. Украла тело живого существа. Пантера назвала меня пожирателем печени.

Я вылезла из постели с мокрыми скомканными простынями, сняла их, застлала новое белье, а мокрое бросила в угол. Чтобы избавиться от резкого запаха пота, приняла душ: долго стояла под водой, как будто она могла очистить меня. Измученная, снова забралась в кровать, натянула сверху простыню и покрывало. Черная магия. Я использовала черную магию.