Текст книги "Наемники бродячих островов. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Фэва Греховны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 10

Стоило перешагнуть порог собственной кельи, как время словно замедлило свой ход. Даже несколько часов до ужина показались бесконечными. Но вместо приёма пищи, бригаду ждало представление. Тут-то минуты и ускорили свой ход.

Сначала Батя скомандовал построение на вечерний смотр. Форма одежды полевая, то есть – в доспехах. Потом начал подгонять подчинённых матюками. Досталось даже офицерам. А на Лайонела вообще гаркнул, чтобы тот «свою задницу в броню быстрее одевал».

Спальная зона мигом превратилась в человеческий муравейник. А так как нары постарались разместить как можно компактнее, то снаряжаться пришлось чуть ли не на головах друг у друга.

От солдат не укрылся строгий тон командира, да и его хмурое лицо тоже ничего доброго не предвещало. Поэтому делали всё молча и быстро. Лишь изредка, кто-то кого-то просил застегнуть ремень на панцире или утянуть шнуровку на стёганке.

Уложились в рекордные пять минут. Правда, это без заряжания огнестрельного оружия. Больше всего времени на сборы потребовалось наёмникам. Добежать до кельи, полные латы на себя напялить, все элементы подогнать…

К своим взводам офицеры выходили также бегом. То ли от этого, то ли от предстоящего цирка, по спине градом катился пот. Хорошо, что ещё не зима, а то так и простудиться не долго!

– Господа офицеры, проверить личный состав! Об отсутствующих доложить! – выкрикнул Батя и пошёл вдоль строя.

Лично всех проверил только Даджой. Остальные же доверились своим командирам отделений.

Макс тоже принял доклады от сержантов. А когда настала очередь бунтаря, то даже кивнул ему. Прятаться за маской равнодушия было трудно, практически невыносимо из-за пылающей обиды и ущемлённого чувства справедливости. Но когда в глазах тайного врага мелькнула неуверенность и раздражённость – труднее всего стало сдержать ухмылку…

Тем временем, Батя уже пошёл вдоль строя. Надо сказать, что бой от боя, бригада преображалась. Офицеры поощряли использование трофейного оружия и доспехов. Многие солдаты обзавелись закрытыми или более практичными шлемами. У некоторых появилась защита рук и ног. Полных латников не прибавилось, но сержанты теперь хотя бы не выделялись на общем фоне.

Вооружение тоже постигли метаморфозы. Одни предпочли обычным прямым мечам – тесаки-ятаганы. Другие обвешивались ножами и короткими дубинками. А третьи, вообще взяли себе всякое разукрашенное! Инкрустированные рукояти, всяческие тиснения на ножнах, подвески из цепочек с побрякушками…

И это несмотря на то, что все трофеи выглядящие ценными и дорогими, было приказано сдавать офицерам.

Удовлетворившись рапортами о присутствии всех солдат, кроме дежурной смены, Батя, приступил к более близкой проверке:

– Заправься, боец! Расхристанный, шо тот стецько!

– Сержант, на кой ляд тебе два меча?! Ты одразу двумя руками фехтовать могёшь?!

– Мать вашу, встаньте по-человечески! Да шо вы топчитесь? Так… Ровняйся! Ровняйся, я сказал!!! Смирно! Вот так. Вольно.

– Э! Ты где гранату взял? На хера ты её на построение приволок? Молчать! Я и сам знаю, что ты виноват! Куда… Куда… Куда ты за запал её тянешь?! Дай сюда! Ты не солдат, ты – вийськовый злодий!

За матерщиной и воплями подошла очередь шестого взвода. Или он всё-таки шестьдесят девятый? В общем, не суть. А суть в том, что кроме захваченных средств индивидуальной защиты, бойцы не чурались дополнять обмундирование ещё и тряпками бедуинов. Преобладали фиолетовый и синий цвета. Просто, их Лай определил, как самые дорогие.

– Вы, млять, почему так вырядились? Прям пустынники, какие-то! Офицер Лайонел! Это бродячий цирк или бордель? Объяснитесь немедленно!

– Господин капитан, смею доложить, что я забочусь о психологическом состоянии личного состава. Дополнение снаряжения декоративными элементами помогает подчеркнуть персональную индивидуальность. Воин должен чувствовать себя комфортно…

По мере того, как подчинённый щеголял заумными словечками – у Бати глаза на лоб чуть не полезли! Лай – алкоголик, бабник, наёмник, бандит… Да кто угодно! Откуда же он понабрался всей это хренотени? Да ещё и заливает так по-мастерски! Ну хотя бы стало понятно, как он так легко женщин на лопатки укладывает. Только рот открыл, а язык уже как ветряная мельница!

– Отставить! Ишь, разошёлся! – старый вояка попросту был не в состоянии выдержать словестный понос с кучей незнакомых терминов. – Слышь, ты, психохол… хохлалаг… хаха… Тфу! Короче, ты, энлюмент! По-моему, твои солдаты пытаются чувствовать себя красиво, а не комфортно! Чтобы ни одного павлина завтра в строю не было! Так уж и быть, разрешаю украшаться цветом, предусмотренным установленной в бригаде формой одежды. Только чёрный! А там хоть замотайтесь, хоть обмотайтесь, хоть обосритес! И никаких вот этих вот намоток поверх шлемов. А то взяли моду! Мишень, а не головной убор! Тьху!

Всеобъемлющий разнос длился ещё минут десять. То сапоги слишком грязные, то бороды слишком длинные, то шея не подбрита. Казалось, что ещё чуть-чуть и к ровной стене доклепается!

И вот, наконец, настал момент истины. Командир встал посреди строя и выкрикнул громче прежнего:

– Адъютант! Ко мне!

Приказ был настолько долгожданным, что парень чуть на строевой шаг не сорвался. Но, слава Свету, вовремя спохватился. Всё должно было выглядеть по-настоящему, а не понарошку. К несчастью, Батя тоже этим озаботился:

– Известно ли Вам, о нарушениях дисциплины в Вашем взводе?

Тишина.

– Адъютант! Я задал вопрос! Отвечать!

А тот только подбородок вздёрнул и спину вытянул, но промолчал.

– Почему Вы не доложили, что Ваши люди употребляли спиртные напитки, стоя на посту?

И снова не шелохнулся, и не единого звука не издал. Просто продолжил стоять по струнке, всем своим видом изображая преданность подчинённым. Пусть и предателям. А вот командир, кажется, вошёл во вкус и продолжил гнуть свою линию:

– Адъютант! Вы и Ваш взвод подвергли всю чёрную бригаду опасности! Объявляю Вам строгий выговор с занесением в печень! ХА!!! – и тут случилось непредвиденное!

Батя подшагнул и лихо ударил Макса в кирасу подошвой сапога.

Наверное, ему уже тысячу раз приходилось принимать подобный толчок и на живот, и на грудь, и даже в лицо. Но только во время тренировок. Когда дерёшься с Кеншином – следует ждать всего, чего угодно. А тут – на тебе! На строевом смотре. Да ещё который сам же, можно сказать, и заказал.

В общем, устоять шансов не было!

Макс вскинул руки, попытался выставить ногу назад, но не успел. Так и шлёпнулся на пятую точку.

Ох и старый! Ох и притворщик! То еле бегает, то ногами машет. Есть ещё похер в похеровницах!

– Четвёртый взвод! Объявляю вам наряд вне очереди! Завтра заступаете на периметр! Адъютант, я не слышу.

– Есть наряд вне очереди!

– И предупреждаю! Ещё раз, и пойдёте через сутки до самого Шварцштайна! Не слышу, четвёртый взвод!

– Так точно!!! – практически в один голос ухнули бойцы.

* * *

Ужин того дня прошёл в гнетущей тишине. Редкие остряки пытались подбодрить сослуживцев, но всё тщетно. До вчерашних фермеров начало доходить, кем они стали и во что ввязались.

И если все были просто напряжены такой сменой настроения командования, то в четвёртом взводе царила особенная атмосфера. На известное отделение теперь смотрели с неприкрытой претензией. И это даже несмотря на то, что сам Макс не проявлял к ним абсолютно никакой неприязни. По крайней мере, делал такой вид.

К нему самому отношение тоже изменилось. Если в обед всё было как обычно, то теперь и порцию больше наложили, и лишний кусок мяса кто-то подкинул… А ещё за его стол уселись сразу все сержанты. Кроме провинившегося, естественно.

Лица у всех напряжённые, брови нахмурены, глаза в столешницу упёрли и жуют. Да так, что аж челюсти за ушами трещат!

Увы и ах! Ни приказа, ни совета, ни хотя бы намёка, разобраться с залётчиками, Макс не дал.

Так – значит так. В задумчивом молчании, ужин незаметно подошёл к концу.

Но на том вечер не закончился.

Когда в холле уже скомандовали отбой, а в жилом корпусе был слышен только скрип кроватей из разных келий – в дверь постучали. Дядька Сергий? Или Даджой? Кен ведь на донжоне. А остальным точно ничего не может быть надо, да и рядовым сюда соваться запретили. Однако, как для первых двух, стук был явно слабоват.

Бездна!

Обуреваемый паранойей, парень накинул на плечи кирасу и как можно тише привёл к бою оба пистолета.

– Кто?

– Я. Открой. – снаружи донёсся голос Венги.

Но даже это не стало гарантом безопасности. Макс распахнул дверь и молниеносно выглянул наружу. Никого лишнего.

– Что-то случилось?

– Это ты мне скажи! – прошипела наёмница и направила куда-то в коридор свой испепеляющий взгляд. Вот же женщины! Вроде и шёпотом пыталась говорить, но во всей крепости её разве что пьяный Лай сквозь сон не услышал.

– А-а-а… Ты построение со стены видела?

– Не только я! Мои меня уже задолбали с расспросами! И учитель твой узкоглазый – тоже, то головой, то руками с башни машет.

– Всё в порядке. – юноша поднял перед собой руки в успокаивающем жесте. – Я сам попросил наказать. Но да, дядька Сергий перестарался.

– В смысле?

На всякий случай, Макс ещё раз выглянул из комнаты:

– Может зайдёшь?

– Нет, мне возвращаться надо. У нас отдых только после полуночи и всего на четыре часа.

– Ясно. Ну, короче, я наряд вне очереди попросил объявить, а он целое представление закатил. Ещё и ударил. – предупреждая порыв Венги защитить себя, поспешил добавить, – Не сильно!

– Да уж. Умеет старый настроение испортить. Ладно, я пойду. Ты меня меняешь, так?

– Ага.

– Ну тогда давай, до утра. Буэнас ночес! – попрощалась девушка. Знакомое слово помогло понять, что именно это было за пожелание:

– И тебе спокойной…

После прощания, наёмница поспешила удалиться. Проводив взглядом её силуэт в тёмном коридоре, Макс вернулся к отдыху. Странно, но после визита подруги, он чувствовал себя спокойнее и уверенней в завтрашнем дне. Как будто, она забрала с собой на стену все риски и возможные промахи.

* * *

Утром следующего дня Батя провёл ещё одно построение с дежурной сменой. Речь ожидаемо завёл о выпивке на посту и о сравнении пьяного и трезвого солдата. При этом, не забывал повторять странное словечко «ганьба» на своём родном диалекте. Наверное, это что-то позорное.

После развода был завтрак. А затем начались бесконечные брожения по стенам и проверки несения службы. Бунтарей Макс старательно избегал и за весь день видел их всего пару раз. И то – раздельно. Тем проще будет справиться!

Ну а что сложного? Личный состав особо не расстроится, мстить тоже не будет. Зачинщик пребывает в подавленном состоянии, а значит и главное средство применить будет проще простого. Лишь бы повод найти! Ну и ещё намешать самогон надо успеть, и чтобы не увидел никто.

Этим, кстати, пришлось заниматься аж после ужина, чтобы вино не выдохлось. Труднее всего оказалось снять невредимым сургуч. И также плотно потом надеть его обратно на горлышко.

Что же до трапезы – повара попросту запарили кипятком овсяную крупу. Лёгкая еда! Всё, как Кеншин прописал – для особого случая!

Пока солдаты загружались диетической пищей, Макс опять сбежал в свою келью. Там его ожидали заранее приготовленные бутерброды с салом. Кен как раз недавно провёл целую лекцию о том, что делать, чтобы отсрочить алкогольное опьянение. Если коротко, то прежде чем употреблять – желудок следовало обильно сдобрить жиром.

Печально, но знание пригодилось юноше раньше, чем ему фактически можно было начинать пить…

* * *

Две пузатые бутылки пришлось носить под панцирем аж до наступления темноты. И только тогда их можно было оставить в укромном уголке. Всё равно – освещения нет, никто ничего не заметит. Ещё и материал стен на руку сыграл! Даже с приличным факелом, только с пары шагов и разглядишь.

В любом случае, вершить правосудие ранней ночью было рискованно. А огонь на стенах никто не разжигал. Изредка – в караульных помещениях башен. Вот и теперь Макс чиркнул несколько раз кресалом и на лучинке заплясала сразу пара огней.

Вот и хорошо! Тем лучше будет видно изменения в мимике недруга. И тем сильнее его ослепит, если снова решится на прямой конфликт.

Ждать пришлось внезапно долго. По всей видимости, став недосягаемыми для взоров командования и сослуживцев, бойцы попросту забили на службу. Прошло больше часа, прежде чем из тьмы послышались неспешные шаги.

А когда воин, наконец, появился в караульном помещении, Макс поднял с пола две закупоренные бутылки и без затей предложил:

– Помиримся?

Сержант на миг впал в ступор. Чего-чего, а такого он точно не ожидал от внеочередного наряда: и огонь тебе, хотя запрещено, и алкоголь под нос суют, и адъютант этот лыбится.

Но собственное бедственное положение в бригаде пересилило все подозрения.

За последние два дня, а особенно после строевого смотра, сослуживцы волками смотреть стали. Не здороваются, за один стол не садятся, даже просто лишнего слова никто не скажет! А барыга, сука, на контрабандное бухло цены до небес задрал!

Так и пулю в спину получить недолго…

Да, иронично! Грядущих боёв опасались обе стороны конфликта. Текущее положение следовало срочно исправлять. Вот только каждый собирался сделать это по-своему.

Макс взялся за горлышко одной бутылки, изобразил усилие и сломал сургуч. То же самое проделал со второй, а затем торжественно объявил:

– Игристое!

И не беда, что обе открылись без характерного хлопка. Откуда вчерашнему крестьянину знать о таких особенностях элитного напитка?

– Ну давай, коль не шутишь… – якобы нехотя согласился сержант.

Лицемер из него, однако, был аховый. Ручки задрожали, глазки забегали… Ещё бы! Мало того, что проблема сама собой решилась, так и дорогущего пойла сейчас опрокинет!

Ага! Так-то оно так, да не так. Подождал гад, пока сначала Макс приложится:

– Адъютант, без обид, но мне твой пузырь больше нравится. Давай меняться.

– Та пожалуйста! – свершив бартер, парень демонстративно отхлебнул и из второй бутылки.

Только тогда бунтарь отважился испробовать игристое вино. Кисло-сладкий аромат ударил в нос, язык непривычно защипало пузырьками и срочно захотелось чихнуть. А крепкое то какое!!! М-м-м…

Вместе с первыми глотками ушло и невидимое напряжение. Сержант больше не теребил клапан кобуры. Рукоять меча тоже оставил в покое. Зеркально ему расслабился и Макс. По крайней мере – изо всех сил старался так выглядеть.

На самом же деле, волнение делало своё дело. И справлялось оно на совесть! Адреналин беспрерывно щекотал жилы. В висках стучало. А не будь стёганки – сердце колотило бы изнутри прям по панцирю! И только дыхание удавалось контролировать с большим трудом.

Кто-то поопытней точно бы разгадал и хищный блеск в глазах, и дрогнувшие губы юноши. Да и глотки стали несравнимо больше первых. Но смутьян воспринял всё это как верные признаки испуга. И если сначала он порадовался просто возможности сгладить конфликт, то теперь даже возомнил себя хозяином ситуации.

Хотя, возможно, виной тому был и алкоголь. Вкусная штука всё-таки. И на градус лихая! Треть бутылки всего выпил, а так тёпленько стало…

– Пойдём проветримся, адъютант.

– Ага, ща. – Макс затоптал лучинку и поспешил за подчинённым на куртину.

Лёд, на котором собираешься сплясать, сперва нужно проверить. Вот и сержант решил начать издалека:

– Зря ты тогда вспылил, когда в башню зашёл. Мы же друзей потеряли, благодаря твоему приказу, между прочим. Помянуть хотели. Да сколько мы там выпили с той фляги то, а? Ничего бы не случилось.

– Угу… – виновато согласился Макс. А сам пытался вспомнить, как тогда всё закрутилось. И, хоть кол на голове теши, был уверен, что даже голос не повышал!

Тон собеседника, тем временем, сменился с вкрадчивого, на попечительский, если не сказать – заботливый:

– Только смотри, в этот раз не спались. А то опять огребёшь, если твой капитан узнает.

– Он такой же мой, как и твой. – задумавшись, брякнул парень.

– Не «твой», а «Ваш»! – окончательно разнуздался солдат. – Это, кстати, ещё один совет: побольше уважения в голосе. Всё-таки, половина взвода старше тебя в два раза. А я тебе, вообще в отцы гожусь!

Макс дернулся как от пощёчины.

Будь в крови чуть больше алкоголя, то наверняка бы и от изначального плана отступил. Лишь бы собственноручно выбить всё дерьмо из этого отребья.

– Э-э… Адъютант. Тебя уже шатает, что ли? Давай лучше я допью, а то плохо буд…

– Тщ-щ-щ! Тихо. Капитан Серж в окне курит.

– Где?

Едва сержант повернулся ко двору, как получил мощный толчок в спину! Нелепо всплеснул руками, попытался удержаться за край низёхонького парапета… Но ведь темно, зараза, не видно ничего, да и кровь порядком подогрета. Пальцы заскользили по камню и в последний момент чудом уцепились за щель между блоками! Однако, что толку? Голова и торс – всё равно уже повисли над тьмой! Долго ли так продержится?!

Узнать ответ было не суждено.

Макс примерился между торчащими вверх ногами и изо всех сил саданул каблуком прямо в пах! По всей видимости, у бунтаря аж дыхание перехватило. До самой земли долетел в полной тишине, только панцирем об угол скрежетнул и потом ещё снизу глухой удар донёсся.

Вроде, никто не услышал и проверять не бежит. Ну вот и добренько. Что там дальше по плану? Ах да, точно! Проявление уважения ещё к пятерым старшим…

И нужно бы поторопиться, пока окончательно в голову не стукнуло. Как ни как – пол бутылки выхлестать успел.

* * *

Тук-тук!

…

Тук-тук-тук!

…

После третьего стука, изнутри наконец послышалась возня. Лязгнул засов, скрипнули петли, и в полумраке кельи появилась Венга. Заспанная, в одной ночной сорочке, она раздражённо щурилась в темный коридор.

– Земля? – осведомилась девушка, поняв, кто её разбудил.

– Не-а. Будешь? – из темноты была протянута грушеобразная бутыль. Напитка в ней оставалось всего на треть, но дважды предлагать не пришлось:

– Буду. Заходи.

Стоило оказаться внутри, как ноги потяжелели, а веки налились свинцом. Ещё бы! Попасть в натопленное помещение, после холодной ночи над бездной! Бодрости не способствовал и характерный сладковатый аромат. Такой знакомый и такой пьянящий… Куда там вину до него?

Уши аж загорелись, а приятная истома согрела низ живота похлеще алкоголя.

Но сопротивляться усталости становилось всё сложнее. Срочно нужно было найти дополнительную опору. Например – спинку кровати.

А почему бы вообще не прилечь?

Увы, горизонтальное положение облегчения не принесло. Сначала закружилась голова, а потом и вовсе началось что-то очень странное. Вроде как комната пошла по кругу… Мебель, стены, серый оконный проём – всё сорвалось в безумный хоровод.

Прежде чем сознание рухнуло во тьму, Макс успел увидеть испуганное личико Венги. Кажется, она пыталась расстегнуть его панцирь.

Опять пристаёт…

Глава 11

Следующее утро ожидаемо началось с разбора полётов. Причём, как в прямом, так и в переносном смыслах.

Со стены тело видно не было, а сослуживцы вообще не придали значения пропаже сержанта. Так что обнаружили его жаворонки, просыпающиеся раньше общего подъёма. Сразу же доложили дежурном… кхм… дежурной по периметру. Та, разумеется – ни слухом, ни духом. Но хотя бы хватило ума сопоставить все факты и в первую очередь разбудить Макса.

И если спал парень, окружённый дурманящим запахом своей подруги, то просыпаться довелось от её голоса:

– Дерьмо! Макс! Живо просыпайся!

Каждое слово гудело в похмельной голове перезвоном чудовищного набата. Как будто на церковном колоколе по очереди вешали всё бунтарское отделение. Причём, каждый следующий бунтарь был толще предыдущего…

– Подъём, я сказала!!! – рыкнула девушка и, что было силы, хлопнуло дверью! Между висками понеслось весьма болезненное эхо…

Поначалу Макс хотел возмутиться. Мол, с чего это ты в моей комнате раскомандовалась. Но в следующий миг его насильно подняли и стали напяливать через голову застёгнутый поддоспешник. По всей видимости, ночью точно так же и снимали. Просто в обратном направлении.

А когда голова вынырнула из воротника – обнаружилась совсем чужая келья. Да что за напасть такая?

– Давай. Давай! – шипела наемница, накидывая через голову панцирь, расстёгнутый с одного бока. – На ходу застегнёшь!

После упоминания нагрудника, Макс таки вспомнил всё. И как, держась за стены, шёл к подруге, и как по дороге хлебал проклятое вино, и как чуть не упал, пытаясь добраться до кровати. Так, стоп! Добраться до ЕЁ кровати?! О бездна! Неужели они…

– Бездна! Алкаш! Вставай уже! Сколько ты выжрал?! Я сказала, что за старшим пошла. За тобой, в смысле, а не за старым. Так что беги быстренько на двор и возвращайся, его тоже буди. Иначе попадёшь на внеочередные, как он обещал.

Фух! Кажется, нет. Она только панцирь и (КОЛЬЧУГУ?) снять помогла. А потом он отключился.

Точно! Все дела доделал и уже пьяный вернулся за припрятанным вином. Решил ещё немного хлебнуть. Какие были последствия – понятно.

А теперь что? Точно! Нужно продолжать разыгрывать развязку изначального плана.

Уже в коридоре пришлось мириться со взглядом Даджоя. По всей видимости, он единственный проснулся от шума. У остальных слух был недостаточно острым чтобы услышать и через двери, и через чернокаменный коридор.

По взгляду великана стало ясно, он понял – ученик что-то наворотил.

Во дворе, под стеной уже собралось человек тридцать. В основном – ранние пташки из отдыхающих смен. Но кое-кто и со стены спустился посмотреть, этих было легко отличить по доспехам и наличию оружия. Ну и по синякам ещё… Почему-то их большинство составляли избитые и едва ли не покалеченные солдаты.

Перед командиром четвёртого взвода все расступились. Он приблизился к трупу, лежащему на пожолклой траве, с неестественно раскинутыми и повёрнутыми руками и ногами. Настолько сильно были повреждены суставы и кости. Встав над ним – почти минуту рассматривал, словно коря в каких-то проступках. Наконец, повернул его голову, чтобы видеть лицо, а за одно и побои проверить.

Ох уж эта неумелая актёрская игра…

Тишина продлилась почти минуту. Всё это время Макс рассматривал погибшего, словно пытаясь обнаружить его собственную вину в случившемся.

А в какой-то момент вспомнил уроки Кеншина: наклонился и проверил пульс. Со свёрнутой челюстью, с синей, почти чёрной, гематомой на шее и на пол лица – это было, мягко говоря, глупо… Но кто тут разбирается? Кажется, народ даже дыхание затаил, ожидая вердикта.

Ну и каким же он мог быть, после падения буквально с десятого этажа?

Сержант скорее мёртв, чем что-либо другое вообще!

Как ни странно, но, в отличии от него, бутылка пережила падение. Скорее всего потому, что мертвец так и не разжал пальцы на горлышке. Этим и обеспечил сохранность главной улики…

Рядом на корточки опустился Батя. Из-за шёпота толпы его приближение осталось незамеченным. Заспанный, в болтающихся брюках и в распахнутой стёганке на голое тело… Тем не менее, уже сжимал в зубах дымящуюся трубку. Спешка – спешкой, а привычкам не изменяет!

Или он это специально? Просто время потянул, пока закуривал. Чтобы мгновенное появление не вызвало подозрения у солдат. Вот же старый чертяка!

Вот только, ему, чтобы сделать вывод, хватило всего лишь осмотра бутыли. А вернее – обнюхивания.

– Адъютант… – ни тон, ни пауза при обращении, не предвещали спектаклю лёгкой развязки. – Почему сразу не доложили?

– Виноват, отдыхать ушёл.

Батя поморщился. Правда, непонятно от чего – от глупого оправдания или от перегара, ударившего в лицо.

– Ага, расскажи мне. Только ушёл и сразу же фатальное нарушение дисциплины? И опять ничего не видел, и не знал, да? Уважаемый, ты так всю войну проспишь!

– Никак нет! Я на самом деле уже после рассвета ушёл. Часа два назад, не больше. – Макс вытянулся по струнке, а в его голосе прозвучала неприкрытая обида.

– Да? Ну-ну. Внимание! Бойцы дежурной смены! – Батя окликнул собравшуюся толпу. – Кто последний видел своего командира? Когда это было?

В глаза сразу бросился солдат в первом ряду. Мало того, что дрожал как осиновый лист, так ещё и лицо разбито на ухнарь! Под обоими глазами мешки синяков, на губах запекшаяся кровь, усы тоже в кровищи... И ухо раздувшееся, почти чёрное. Ну явно хочет ответить за весь четвёртый взвод!

– Я… Я. Я последний видел. Наверное… – воин заикался и прерывисто кивал, как контуженный. Хотя, почему «как»? – Рассвело уж. Ага, точно рассвело.

– А с лицом у тебя что? – старый вояка нахмурился, настолько сильно его напрягли побои рядового. Тот отвечал:

– Упал! Упал, синьор капитан! На винтовой лестнице в башне.

– Точно?

– Светом клянусь! Три оборота кубарем прокатился, синьор! – боец аж глаза выпучил, подтверждая святую искренность своих слов.

– Ладно. Так, Макс! Погибшего захоронить в бездне, ритуал на усмотрение близких товарищей. Снаряжение, само-собой, снять. Перед завтраком собери общее построение. Можно не по форме.

– Слушаюсь. Есть.

* * *

Прощаться с погибшим вышла вся бригада. Даже половина дежурной смены спустилась со стен, а вторая толпилась на надвратной башне.

Не то чтобы кто-то расстроился из-за хулигана и смутьяна, и, тем более, пришёл его оплакать, да в последний путь проводить… Нет. Просто жизнь на крошечном небесном бродяге не отличалась разнообразием. Любое происшествие, хоть и похороны, воспринималось людьми с ажиотажем. Как бы кощунственно это ни звучало.

Тело сержанта завернули в его постельные принадлежности так, что открытым осталось только лицо, и вынесли в малый двор. Роль носильщиков взяли на себя солдаты Лайонела. Неизвестно откуда, но они уже успели разжиться чёрным тряпьём, благодаря чему выглядели как настоящая траурная процессия. Скорее всего, только косынки-банданы повязали именно по случаю. Остальное было вразнобой, у кого что.

Ох и Лай! Ох и выпендрёжник! Даже знамя зачем-то приволокли. Хотя, чему удивляться? Помнится, как на поминках Арканджело, он вообще умудрился напоить и склеить новоявленную вдову.

Что же до товарищей покойного сержанта, то они оказались не такими уж и товарищами. Проститься не подошли и в первых рядах тоже не показались. От начала и до окончания прощальной церемонии – прятались за спинами сослуживцев. Почти наверняка – потому что Макс постоянно находился рядом покойником.

С ритуалом пришлось импровизировать. Инициативу прочитать молитву проявил кто-то из верующих солдат. Логично было бы, чтоб это делал другой сержант, но Батя умышленно не допустил фанатиков к командным должностям.

Когда отзвучали последние просьбы к отцу Свету и к Матери бездне, усопшего понесли на мост. Вниз отправили тоже без лишних затей: уложили на самом конце опущенных врат и потянул вверх за ремни, на которых несли. Один миг и белый свёрток просто канул за край.

– Пускай бездна станет тебе вечной колыбелью. Аминь. – закончил солдат светопоклонник и его голос сразу подхватила вся бригада:

– Аминь!

* * *

Траур как начался, так и закончился. А если кто и остался в подавленном настроении, то только до общего построения. Батя, так сказать, взбодрил! Кроме погибшего сержанта, он помянул матерей, а за одно и половину родословной, каждого бойца.

И чего он с ними на словах только не делал, и какие грехи и родственные связи им не приписывал… Пока наконец не выдохся:

– Тьху! Накануне ведь про бухло объяснял! Но нет, млять! Надо нажраться так, чтобы со стены навернуться. И обязательно в наряде! Чтобы товарищам тыл обнажить и командира подставить! А если бой? Как ты, дурак пьяный, руководить и драться будешь?! Сержанты, мать вашу итить! В первую очередь – это вас касается!

Переведя дух, командир сбавил градус. А за одно и перешёл с прямой ругани на нейтральные возмущения:

– Нашёл ты самогон во время пристани? Хватило тебе ума мимо офицеров бутылку в крепость пронести? Добре, молодец! Все всё понимают, никто тебя за это наказывать не станет. Ну так и сам тоже по-людски отнесись! С умом пей! Вот объясните мне старому, может я не понимаю чего-то? Какое удовольствие заливаться так, чтобы ноги не держали? Или вот ещё было – нажрался перед отбоем и спать лёг. Тебе ж, мать твою, погано будет! Зачем ты это делаешь?! Пить надо в меру и в удовольствие! А не так, чтобы на двор потом полночи бегать и курам в кормушку стругать! Да-да, боец, видал я тебя на той неделе! Ото ж, а теперь глаза прячешь. Так. Я не понял…

Батя внезапно посерьёзнел и уставился на пристыженного солдата. Тот действительно прятался внутри строя. Однако, дело было не в стыде, а в огромной гематоме на щеке:

– Ты из какого подразделения такой красивый?

– Второе отделение, четвёртый взвод, синьор.

– И кто тебя так разукрасил?

– Никто, синьор. Ночью в башне спотыкнулся и упал на ступенях.

– Да вы меня за… – Батя осёкся на полуслове, приметив ещё одного горе-караульного. У этого из-под наносника шлема в сторону торчал свёрнутый нос. – Шо, тоже второе и тоже башня?

– Так точно, оттуда! Она, проклятая! – браво отрапортовал воин.

– Мужики! Ну честное слово! Вам так и пустынники никакие не понадобятся!

Строй отозвался на шутку сдавленными смешками. Вроде как и правда смешно, но не хохотать же в полный голос после похорон?

– Адъютант, ко мне! Что у тебя в этом отделении происходит вообще? Сержанты со стен сигают, солдаты рожами по лестницам ездиют… Значится так! До обеда назначить нового сержанта! Да такого, чтобы порядок навёл и по ступеням ходить этих бестолочей научил! Хотя погоди-ка…

Внезапно глаза старого наёмника сверкнули, а голос преисполнился коварства:

– Это ж то отделение, что потери понесло, да? Теперь пять человек всего… Ладно! Одного мне отдай, вместо моего павшего. А остальных четверых – между своими отделениями подели. Как тебе идея? А, адъютант?

На последок Батя подмигнул Максу.

Ну а что? Ведь в самом деле, всё верно! Сам бы юноша точно не додумался до такого решения проблемы. Опыта пока не хватало. Вот старший и подсказал. Или…

Вот же ж лис!

Небось, с самого начала всё так и придумал! И даже не «небось», а «как пить дать»!

Ну что ж. Дать, значит дать. Придётся проставляться.

– Внимание, бригада! Дежурная смена заступает по графику! Р-р-разойдись!!! – и, словно подтверждая догадку, старый хитрец добавил, – Макс, зайди ко мне после завтрака. Обсудим… кх-кхм… детали происшествия.

Ну а улыбка под седыми усами окончательно исключила возможность двойного толка приглашения.

* * *

Всё так и случилось.

Во время короткого разговора, Батя успел и пожурить, и похвалить, и даже выразить пожелание, чтобы Макс не вздумал превращаться в Кеншина. А прежде чем отпускать, намекнул, что за подсказку положена благодарность. Естественно – в литровом эквиваленте!

– Только не вот эту вот бормотуху бабскую, что у сержанта твоего была. Нормальное неси. Например, коньяк!

– Да то ж дорогое, дядь Сергий! Где я Вам его возьму? – для приличия слукавил парень, а сам бесстыдно ощерился.