Текст книги "Речи палача"

Автор книги: Фернан Мейссонье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Дезинсектор

Уничтожение насекомых, подумал я, может стать хорошей идеей. На Таити полно пауков. Так что в 1963 году я основал предприятие но дезинсекции. Я купил пульверизатор – из красной меди, как у виноградарей – и заливал туда средство от пауков. А потом четыре дня подряд я публиковал в газете объявление: «Мейссонье: дезинсекция бесплатно!» Ну и как вы думаете, я принял пятьдесят телефонных звонков! Потом, через четыре дня, я сказал, прекрасно, теперь нужно платить! Но все-таки для того, чтобы раскрутиться, мне понадобился год. И понемногу я начал работать в крупных поместьях.

Так я встретил Поля-Эмиля Виктора. В 1965 году он жил в Паеа, на берегу моря. Он вызвал меня для дезинсекции своего дома. Я приехал к нему в восемь часов утра, а он меня спрашивает: «Вы уже пили кофе?» И предлагает мне кофе. Я прохожу в салоп: везде медвежьи шкуры! Он чувствует, что я заинтересовался, и начал мне рассказывать истории про экспедиции. Я делаю свою работу, а он мне говорит: «У вас есть дети?» Я говорю, что у меня двухлетняя дочь, и он мне дарит книгу с надписью: «Для Тэны, на добрую память, Поль-Эмиль Виктор». И тогда мне стало неудобно заставлять его платить по счету, и я ему говорю: «Вы заплатите в следующий раз». Он мне говорит: «Я должен заплатить хотя бы за средство». А я не мог дать ему заплатить за материал, его там было всего на 10 франков. Когда я рассказал все это господину Лебиану, он мне сказал: «Вы наивны, он вас подловил. Он увидел, что вы заинтересовались, и дал вам книжку, которая стоила ему 50 франков, в то время как вы ему выполнили работу, которая стоит 1000 франков. Ничего удивительного, я знаком с ним, он немного скуповат». Потом я выполнял для Поля-Эмиля Виктора и другие работы, но он всегда мне платил.

Моими клиентами по дезинсекции были также отели… Поскольку я обслуживал эти отели, однажды меня вызывает представитель «Банка Нидерландов», который занимался отелем Таон в Пире, отелем, который я уже обрабатывал. Он говорит мне: «Так и так, мы хотим купить отель в Пунааниа, но нужно, чтобы вы дали нам экспертную оценку, есть там термиты или нет. Не нападают ли на него термиты». Они уже вложили 5,6 миллиона полинезийских франков задатка.

Господин Лебиан, который помимо прочего был экспертом в Ventasи давал мне советы, сказал: «Господин Мейссонье, если «Банк Нидерландов» приглашает вас как эксперта, сделайте работу на совесть. Потому что если они платят, вы говорите, что термитов нет, и потом они их обнаруживают, будьте осторожны: вас обвинят в растрате! Будьте осторожны!» Так что я провел эту экспертизу очень тщательно. В этом отеле было двадцать бунгало. В каждом бунгало нужно было проколоть все деревянные части каждые сорок сантиметров, сделать квадратное отверстие, вырезать кусочек дерева, поставить на нем номер бунгало и отправить его во Францию к Solveна экспертизу. Так вот, я туда пошел. Первое бунгало, квадратное отверстие, я прокалываю, вынимаю кусочек справа, оп! поражено термитами! Другое бунгало – термиты! Тут термиты! Там термиты! Я вырезаю кусочки дерева, бззззз… выпилено. Я отмечаю помер бунгало и отправляю все это во Францию к Solve: это гарантия. Там вам сразу скажут, обработано это или не обработано против термитов. Результат из Франции: отрицательный, не обработано. И поэтому они не купили. Мэтр Лежён, нотариус в Паиете, занимавшийся этой продажей, вызвал меня через своего клерка, господина Дарра, алжирского француза, которого я хорошо знал. Сегодня контора Дарра – самая большая контора в Нумеа. Он у меня спрашивает: «Сколько вам заплатили за эту экспертизу?» Я ответил: «12 тысяч франков». «Невероятно, из-за этой экспертизы стоимостью 12 тысяч франков вы сорвали продажу на 80 миллионов полинезийских франков». Я ему ответил: «Мэтр, мне полностью доверяют управляющие отеля Таон, я не могу их обмануть».

Муруроа

В конце концов дело с дезинсекцией пошло хорошо. Я был известен в городе. И таким образом позднее, в 1965 году, в числе моих клиентов появился Экспериментальный атомный центр. [55]55
  Экспериментальный центр в Тихом океане, где имели место испытания атомного оружия.


[Закрыть]Муруроа! Полковник вызвал меня, говорит мне: «Так и гак, господин Мейссонье, скоро приедет господин Мессмер, министр обороны. Через две недели не должно остаться ни единой мухи». Я сказал: «Что касается мух, мы не можем дать гарантию на много дней». Действительно, при дезинсекции нельзя дать гарантию по мухам, как по тараканам или муравьям. Обычно мы давали год гарантии. Но тут, смотрите-ка, речь идет о мухах. Если вы бросите мясо, они размножатся меньше чем за неделю. Нужно постоянно обрабатывать и держать помещения в чистоте. Зная, что я поеду заниматься Экспериментальным центром, предприятие «Больших Работ на Востоке» обращается ко мне: «Вы поедете на Муру по заказу армии? По такому случаю обработайте также наши бараки и офисы».

Я сказал: «Хорошо, договорились». Я беру восемь дней. Это был и просто случай съездить на Муруроа. Я был доволен. Вам оплачивают поездку: вы можете посетить интересные места. Вас кормят, селят. Я купил у господина Лебиана – который работал также с Shell– двести литров Dieldrex.Это очень концентрированное средство. Скажем так, пятидесяти литров мне было более чем достаточно, их точно хватало. Один, два литра этого средства наливали на сто литров воды или мазута. Три процента, смешанные с водой, для обработки снаружи, и три процента, смешанные с мазутом, для обработки зданий и офисов изнутри. Это средство в смеси с мазутом бесцветно: в смеси с водой становится белым. Я отправил это на Муру военным самолетом. Так вот, на Муру я оставался восемь дней.

Это было в начале развития поселения, в 1965 году, намного раньше воздушных взрывов. Рабочие, которые там вкалывали? С одной стороны, португальцы, двадцать матерчатых палаток; они жили по четверо, пятеро, шестеро. С другой стороны, таитяне. Таитяне убивали морских птиц для еды. Это привлекало мух. Бзззззз… Так что мне пришлось вместе с моим аппаратом пройти между палатками, в проходе метр на двадцать метров. Со мной приехали трое рабочих. У нас был один или два жбана с нашим средством, на 2 франка. Это было довольно быстро. За три дня все закончили. Но я растянул это немного на восемь-десять дней. Невозможно выставить большой счет, если ты закончил за два дня! Так что надо было ломать комедию. Я купался, а рабочие крутились во всех направлениях. Под конец мы уже не наливали этого средства. Мы распыляли просто воду! Да, мы распыляли воду! Я даже подумал, Фернан, это перебор! Но когда я увидел потом все, что происходит во Франции и даже на Таити, я думаю, что глупо было бы не воспользоваться.

Так вот, в 1965 году Мессмер приехал в поселение Муруроа. Он произнес небольшую речь перед военными и на другой день уехал, после того как осмотрел строящийся блокгауз. Я потихоньку сделал несколько фотографий этого здания. И потом я сделал счет для военных и «Больших Работ Востока». Они-то думали, что я заставлю их заплатить незначительную сумму. А я приготовил удар. Я сделал досье, выше, чем небоскреб. Пятьдесят страниц, отпечатанных на машинке, со всеми деталями здании, длина, высота, ширина, как если бы я выкрасил Муру. Рабочие – столько-го. Химия – столько-то. Столько, столько, столько… Я поднял сумму до 600 тысяч полинезийских франков. В то время рабочий зарабатывал 5 тысяч полинезийских франков в месяц. Удар попал в цель: когда я отослал счет, полковник вызвал меня. Он мне сказал: «Господин Мейссонье, что это за счет?» Я повторяю, как урок: «Я приехал с рабочими. И потом, послушайте, это опасно! Это токсичный продукт. Да, конечно, у них есть респираторы, по тем не менее это очень вредно. Можно получить рак и все такое» А он: «Но, господин Мейссонье, мы думали, что все это. будет стоить гораздо меньше. И потом вам предоставили жилье, питание». «Полковник, – отвечаю я ему, – я не пью, даже если вино хорошее». Вино было хорошим. Так вот, я пригласил рабочих. Они были в курсе. Ты сколько зарабатываешь? И парень говорил о зарплате… в три-четыре раза больше реальной!

И вот мы в бюро разговариваем с полковником.

Он мне говорит: «Нет, нет, это не пройдет. Надо постараться. Вы зарабатываете десять адмиральских зарплат». А я гну свое: «Но, полковник, нужно понимать, что это опасно. Все прекрасно, эти острова и все прочее, но мы туда приезжали работать. Комбинезоны, респираторы, жара, температура тридцать градусов! Рабочие – это не животные. Когда делают хорошую работу, за нее и цена соответствующая».

Полковник мне говорит: «Послушайте, господин Мейссонье, на мне лежит ответственность; мне надо давать отчет. Я не могу сказать, вот, мы заплатили такую сумму за то, что нам убили мух». «Ну, – говорю я, – ну господин полковник, когда вы покупаете картину за 70 тысяч франков, вы же не говорите, что вот я плачу вам за тюбик красной и тюбик голубой краски но двадцать франков…» Он мне говорит: «Мейссонье, вы издеваетесь! Художник – это не то же самое». Тут же я не теряюсь и отвечаю ему: «Художник! Ну так я тоже умею подписываться. Я подписываюсь: Мейссонье, революционный художник!» Я заметил, что, когда соперник сидит напротив, а тебе удалось его рассмешить, на восемьдесят процентов ты выиграл. Так я прямо и бросаю: «Подписываюсь: Мейссонье, художник Революции».

Он немного усмехается и говорит мне: «Послушайте, Мейссонье, вы делаете глупость. Меня же этот счет ставит в страшно неприятное положение. Не знаю, как он пройдет». «Хорошо, полковник, я могу снять пять процентов, даже меньше». И я сократил счет. Из 600 тысяч полинезийских франков я снял, может быть, 7 или 6 тысяч франков. Я сказал: «Правда, больше я ничего не могу. Посмотрите, в каком я положении. Был экзекутором, а стал дезинсектором!» Тут уж он был вынужден заплатить. И когда он мне заплатил, я взял документы и удрал. Как только я вернулся в Папете, я тут же пошел с этими чеками в банк.

600 тысяч полинезийских франков в 1965 году, это были деньги! Зарплата составляла сотую долю! Руководитель или чиновник не зарабатывал и десятой доли. В 1965 году на Таити инспектор полиции зарабатывал 20 тысяч полинезийских франков в месяц, чернорабочий – 6 тысяч. Одним махом, за восемь дней, я заработал столько, сколько чернорабочий зарабатывает за восемь лет. Я рассчитался с долгами. Именно такие дела позволили мне сразу погасить мои займы на бар под сорок пять процентов и за покупку земельного участка, который я потом перепродал Флоссу, другу Ширака. Земельный участок в семнадцать тысяч квадратных метров, который я купил в 1962. Я купил его в кредит по 30 франков за метр и продал его за наличные деньги по 3 тысячи франков за метр в 1987. Таким образом, в 1965 году между моими мелкими делами и дезинсекцией Муруроа я рассчитался со всеми долгами за бар и за землю, а также оплатил билет во Францию себе и дочке, туда и обратно. В 1965 году, чтобы оплатить путешествие самолетом, надо было бы потратить зарплату рабочего за год или полтора года.

«Домработницы Таити»

После дезинсекции у меня появилась идея о домработницах. На Таити найти домработницу было невероятно сложно. В моем втором баре, баре «Тэна», в центре города Папете, напротив морского вокзала и порта – бар стоял на лучшем месте – на моей террасе стояло восемь столов и кресла. Трансвеститы и девочки, жившие неподалеку, имели обыкновение сидеть на террасе. Им задаром подавали мятную воду. Это привлекало клиентов. Но как только за стол садился моряк или турист, подавался виски или пиво. Так вот, я сказал тем трем или четырем девочкам, которые приходили в бар: «Мы организуем новое дело: «Домработницы Таити!»» Я заказал несколько футболок, на которых была вышита женщина, моющая витрину губкой, название «Домработницы Таити» и номер телефона. Звонки-то так и посыпались! Я отправлял служанку, двух… Они выезжали на дом на час в неделю. В Папете было невозможно найти домработницу на час в неделю. Чиновники, работающие с такого-то по такой-то час, не могли просто так найти служанку, которая бы приходила в дом на час или на два. Я установил плату в 150 полинезийских франков в 1968 году, то есть 27 франков в час. У меня было четыре-пять девочек, которых я привозил к тому или иному часу. «Да, мсье, мадам, привезу ее вам к двум часам, к трем часам…» Все хорошо, но потом спрос стал таков, что девушек не хватало. И тогда, поскольку в баре у меня было много трансвеститов, я им сказал: «Кто хочет поработать?» – «Я хочу поработать!»

Ну а через некоторое время люди начали мне говорить: «Я бы предпочел Магу» —так называют трансвеститов на Таити. Потому что они лучше работали, лучше умели гладить и так далее. Тут же в моем предприятии оказалось семь-восемь трансвеститов. Нас вызывали но телефону, двоих туда, одного сюда… Мы ехали через весь город, шесть-семь трансвеститов на платформе грузовичка Пежо-403. Ну и, надо сказать, в Папете это не прошло незамеченным. Военные смеялись. Кричали: «О! Гляди!» – и все такое. Ну вот, это было очень успешно работавшее предприятие. Мне пришлось его бросить, потому что Симона мне сказала: «Хватит. Ой-ой, ты выставляешь себя в смешном виде. Люди ведь не знают, что ты организовал предприятие. Они говорят, вот, гляди, хозяин бара катает трансвеститов по всему городу, вот так «клетка для птичек»!» Поэтому я продал это предприятие одному приятелю и был немного раздосадован, потому что оно мне приносило неплохие деньги, а главное, у меня была такая возможность пошутить с этой бандой сумасшедших!

Прогулки на катафалке

Потом вместе с моим приятелем Шапероном я купил лошадь, а потом еще двух на Райятеа. Я всегда любил лошадей. У меня было стойло рядом с ипподромом, для дочери. Я дал дочери возможность кататься на лошади, прогулки в горах и все такое. А потом Райятеа обанкротилось. Они распродавали лошадей. Я купил четыре, пять, шесть лошадей, седла… И вот у меня вместо двух лошадей образовалось тринадцать, и все это предприятие было слишком велико для меня. Потому что у меня был бар, а вот теперь еще и лошади… Осторожно, лошади! Они требуют ухода! Ими надо заниматься. Лошадь, это вам не корова. Это хрупкое животное, может ушибиться, повредить сухожилие… За ними нужно ухаживать. Так вот, поскольку в Папете были все эти военные, я подумал, можно устроить конные прогулки. И я начал поднимать дело с конными прогулками. Но все было не так, как я думал. В итоге я зарабатывал не так много, потому что было слишком много всего, чем надо было заниматься в связи с этим: нужен кто-то, чтобы заниматься лошадьми, нужны страховки… Нужно проволочное заграждение, все ставили для лошадей проволочные заграждения. Нужно их ставить в стойла; там мухи; нужно… уф!., это все заботы, это целые часы работы, которые я сам на себя навесил, как дурак. Для стойл я взял электрические столбы. Я заметил, что лошади не грызут электрические столбы. Потому ли, что на них смола? Не знаю, какая-то химия. Ну, я купил тридцать старых электрических столбов. Я пилил столбы, прямо так, в длину, механической пилой. Я сделал стойла из электрических столбов. Так лошади не двигаются. А в обычном дереве, хрум, хрум… они все грызут, все дерево изжевано, они все сжирают. Но тут они не притрагивались. Потом я начал заниматься дрессировкой. Меня дрессировке лошадей научил Доминик Каллюра, журналист, служивший на Таити. Мне нравится дрессировать лошадей.

Обратите внимание, лошадь, выученная под седло, и лошадь, выученная под упряжку, – не одно и то же. Если лошадь выучена под упряжку, из нее нельзя так вот просто сделать верховую лошадь. Она привыкла только к дороге. Если же вы запряжете в упряжку верховую лошадь, то если вы срезаете дорогу или съезжаете с откоса, она спрыгнет с откоса вместе с коляской. Так вот, я устроил прогулочную коляску и все такое.

Я купил большую коляску, привезенную из Америки, и всю ее отделал заново. А потом еще одну, маленькую, двухместную. На маленькой коляске я ездил за покупками. Я безупречно выдрессировал лошадь. Она повиновалась моему слову. Останавливалась на красный свет, ехала дальше. Но вот пугали ее зонтики, зонты от солнца. Нагоняли ужасный страх. Тут уж, уф! приходилось быстро выходить, она паниковала. А что до остального, при всей трескотне – мотоциклы, клаксоны, фары… лошадь не двигалась. А вот зонтик наводил на нее ужасный страх. И вот так я ездил по городу. В газете La Depeche de Tahitiпомещено фото и надпись: «Фернан едет за покупками…»

Тогда мне и пришла идея купить катафалки! Я подумал, ну-ка, устрою фирму по прогулкам на катафалке. Американские туристы любят такие чокнутые идеи. Так что я купил два катафалка. Один из катафалков у меня стоял рядом с баром. Но китаянка, жившая напротив – а они очень суеверны, эти китайцы, – она испугалась. Она вызвала полицию. Через восемь, десять дней приезжает полиция и мне говорит: «Фернан, у тебя там повозка, коляска стоит там». Я говорю полицейскому: «Посмотри, вон там стоит грузовик, он стоит уже три месяца».

– Да, но у тебя там не нормальная машина, а?

– Конечно! Это катафалк.

– Это плохо, надо его убрать. Китаянка боится и все такое…»

И потом в Le Journal de Tahiti: «Увидеть Таити и умереть», с фотографией на первой странице! Вот были дела!.. Это дело с лошадьми я вел на протяжении трех лет. Это меня развлекало. Я не заработал денег, но развлекся. Я всегда любил лошадей.

Живодерня

Да, я занимался кучей невероятных вещей. К 1972 году стало известно, что на острове Гуам в Тихом океане был случай бешенства. Ответственные лица несколько впали в панику. Они распорядились убить всех кошек и собак на острове. И тут же на Таити администрация забеспокоилась, поскольку было много бродячих собак и поскольку три четверти собак на Таити не содержались на привязи, что часто являлось причиной дорожных происшествий.

Не было ни единого таитянина, который бы не сталкивался с «собачьей» проблемой. Я сам, когда был в Солексе, попал в дорожное происшествие с собакой. А в другой раз у меня весь радиатор был вмят внутрь из-за собаки, которую я не смог объехать. На Таити при населении в двести двадцать тысяч жителей было не меньше пятидесяти тысяч собак. И тогда мне пришла в голову мысль: почему бы не основать живодерню? Я попросил встречи с мэром Папете, который посоветовал мне попросить встречи с администрацией островов. Что я и сделал. Мне сказали, что они только и ждут, что частное предприятие за это возьмется. Я сказал, что съезжу во Францию, а именно в Марсель, посмотреть, как они разрешили эту проблему с собаками.

В Марселе я встретился с заведующим живодерней. Ею управляет город. У них самый простой ангар, фургон с одним полицейским и одним парнем, снабженным чем-то вроде бича со скользящей петлей. Они ездят по всему городу в поисках бродячих собак, ловят их и содержат восемь дней. Если никто за ними не придет, они убивают их газом в чем-то вроде металлической камеры. Так вот, я возвращаюсь на Таити. Я иду к администратору. Он меня спрашивает, действительно ли я до сих пор хочу создать это предприятие. Я отвечаю: да. Встреча назначена. Я уже изучил вопрос и думал, что можно будет отлавливать пять тысяч собак в год, при помощи трех рабочих-таитян. Так что я предложил администратору, что плата будет по 2 тысячи полинезийских франков за собаку. Это было неплохо. И в принципе он был согласен.

Были проведены собрания, и на каждое собрание приходили новые лица, чтобы высказать свою точку зрения. Там были мэры, которые начинали говорить: «А кто нам докажет, что это действительно собаки из нашей коммуны?», потому что платить должны были коммуны. Потом был клуб собаководов Таити, который надеялся получить из этого прибыль. Было и Общество зашиты животных, возглавляемое мадам Мессмер, членами которого были шесть или семь старых ханжей. Они вызвали ветеринара из Франции, в то время как живодерня еще не была создана. Короче, каждый защищал свои интересы, старался сделать как лучше, чертежник администрации и все прочие. Закончили тем, что решили построить здание, достойное роскошной клиники, все в кафеле. Просто сумасшествие.

Одно из последних собраний просто обратилось в фарс. На этом собрании было больше двадцати человек.

Для уничтожения собак, за которыми не пришли в течение восьми дней, я предложил, как это делалось в Марселе, убивать их газом. Какой поднялся крик, три-четыре старые ханжи хором: «О, боже мой! Боже мой! Какой ужас! Как в Аусшвитце!» Я посмотрел на администратора, думаю, он сдерживал смех. А тут еще и другая выкладывает вот что: «Знаете, люди жестоки. Я недавно узнала, что один легионер выбросил своего кота с третьего этажа, так сказать, за то, что тог съел его котлету». И все старухи хором: «О, боже мой, он преступник!» Потом заявляет этот кретин из клуба собаководства: «Я видел по телевизору, что слонов усыпляли стрелой из карабина. Можно было бы делать так же с собаками, они испытают меньший стресс».

Тут я взял слово. Я сказал, что мы не в Африке, и если собака, уколотая стрелой, уйдет лечь между балками фундамента, кто ее оттуда будет доставать? Кто пойдет к таитянину, держащему в руках тесак, разъярившемуся из-за того, что тронули его собаку? Не говоря уже о возможных неполадках: а если рабочий, бегущий между изгородей, промажет и стрела приземлится на ягодицы таитянки! В личном разговоре с одним из мэров я уже говорил, что эта история с живодерней уже обежала остров и что китайцы просили продавать этих собак им. И смеху ради я добавил, что можно избежать расходов, отдавая невостребованных собак на съедение вновь прибывшим. И вот этот мэр излагает все это прямо на собрании, да еще самым что ни на есть серьезным тоном. И тут уж эти старухи начали снова, как только могли, хором: «О, боже мой! Боже мой! Чудовищно, что люди могут есть этих несчастных животных. Нужно быть варваром». А когда мэр пересказал эту идею о том, что одних собак можно скармливать другим, это было уже чересчур: «Вы это слышите, мадам Мессмер? Ужасно слышать такие вещи!»

Тут я сказал себе, Фернан, с этими старыми дурами твое дело проиграно. Это становилось фарсом. Видя, что все оборачивается анекдотом, администратор уже не решался взять слово. Старухи видели живодерню роскошной клиникой с кабинетом ветеринара и предлагали делать собакам уколы. Я попросил слова и сказал, что это возможно, если речь идет о четырех или пяти собаках, но если их сорок или пятьдесят в день, это становится сложным и даже опасным.

Потому что все знают, что произошло с ветеринаром X… в Папете. Однажды ему пришлось иметь дело со злой собакой, помощник, возможно, плохо ее держал, и господин X… был жестоко укушен за тестикулы. Тут таитянские мэры разразились хохотом. В итоге все эти собрания ни к чему не послужили. Ветеринар, которого вызвали из Франции, провел на Таити год отпуска, оплаченный французскими налогоплательщиками. Сегодня, спустя тридцать лет, за которые часть собак была съедена китайцами, а другая убита машинами, которых стало втрое больше, думаю, их количество пришло в норму.