Текст книги "Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Перетца арестовали в феврале 1826 года. Он сразу во всем сознался‚ но власти проявили к еврею-заговорщику повышенный интерес‚ явно не соответствовавший его скромной роли в том деле. Пытались выяснить‚ не является ли он членом еще одного тайного общества‚ и Перетц просил применить к нему пытку‚ чтобы убедиться‚ что он ничего не скрывает. Некоторые члены тайного кружка‚ отошедшие вместе с Перетцом от заговорщиков‚ не понесли наказания. Глинке царь сказал: «Ты чист‚ ты чист»‚ и его выслали в Петрозаводск для продолжения службы «по гражданской части». Генерала Искрицкого перевели офицером в армейский полк‚ но Перетцу определили пожизненную ссылку. Приговор гласил: «Продержав еще два месяца в крепости‚ отослать на жительство в Пермь‚ где местной полиции иметь за ним бдительный надзор и ежемесячно доносить о поведении».

Трудно сказать‚ по какой причине был вынесен столь суровый приговор. Быть может‚ мстили неблагодарному выкресту‚ который получил все права‚ был допущен в высшее общество, но, тем не менее, стал заговорщиком?.. Перетца сослали в Пермь‚ оттуда еще дальше‚ в маленький городок Усть-Сысольск‚ в самую глухомань‚ где он прожил четырнадцать лет с женой и тремя сыновьями. Там умерла его жена‚ там он познал бедность‚ голод и холод‚ одевался в обноски и заболел эпилепсией. Лишь в 1840 году Перетцу разрешили переехать в Вологду‚ приняли на службу чиновником‚ но вскоре уволили из-за болезни. Еще через пять лет ему позволили жить в любом городе России‚ кроме столиц‚ и он поселился в Одессе. Напоследок судьба смилостивилась над ним: Перетц занялся посредничеством‚ преуспел в делах, даже помогал сыновьям. В 1855 году Григорий Перетц скончался‚ было ему тогда 67 лет.

После казни пятерых декабристов Николай I провозгласил: «Дело… окончено‚ преступники восприяли достойную их казнь‚ Отечество очищено от следствий заразы‚ столько лет среди его таившейся». Наступали иные времена‚ а с ними и новая политика по отношению к евреям.

5

В 1822 году особый комитет в Варшаве‚ который занимался проверкой почтовых корреспонденций‚ перехватил два письма на имя варшавского еврея. Подозрение вызвало место отправления – Турция‚ Стамбул. Письма вскрыли‚ с грубыми ошибками перевели с еврейского на французский язык‚ и наместник Польши великий князь Константин Павлович немедленно отправил их в Петербург‚ императору Александру I. В сопроводительной записке великий князь сообщал: «Письма написаны лицом‚ которое исполняет какую-то миссию в Святой Земле. Из писем следует‚ что этот человек как бы питает надежду на восстановление Иерусалима и на образование там еврейского государства. Как только автор этих писем появится в польском крае‚ я немедленно прикажу его арестовать».

Автором писем оказался старый еврей Соломон Плонский‚ который извещал своего зятя в Варшаве о поездке в Святую Землю. В одном из писем была приведена цитата из Библии: «Кто сеет со слезами‚ будет пожинать с радостью»‚ – цензоры отметили эту цитату как чрезвычайно подозрительную. Но самое большое подозрение вызвала такая фраза: «Новости‚ которые я привезу с собой из Святой Земли‚ воскресят надежду и радость в сердцах верующих; царство народа еврейского уже недалеко‚ а иерусалимская молодежь и жители Иерусалима помогут возродить Сион».

Знающий человек сразу бы понял‚ что Соломон Плонский утешает своих близких скорым пришествием избавителя – Мессии‚ но в Варшаве решили‚ что польские евреи‚ должно быть‚ состоят в заговоре с турецким султаном‚ чтобы восстановить в Палестине еврейское государство‚ а Плонский – агент этого тайного общества. И когда он приехал в Варшаву‚ его тут же арестовали и заключили в тюрьму‚ где содержали самых опасных преступников. У него нашли письма от евреев-паломников их семьям в Польшу‚ которые тоже перевели на французский язык и отправили в Петербург. В сопроводительной записке особо отметили: «В Одессе две тысячи евреев поддерживают письменные сношения с палестинскими евреями‚ а также с евреями Стамбула. Не следует ли предвидеть‚ что эти две тысячи евреев составят опасную армию шпионов при обстоятельствах‚ когда они будут иметь случай продавать свои услуги туркам?»

Начали допрашивать Соломона Плонского, задали ему 155 хитрых вопросов‚ каждый из которых содержал какую-нибудь ловушку, однако его ответы обманули ожидания следователей. На вопрос: «С какой целью вы поехали в Иерусалим?» – он ответил: «Чтобы молиться». На вопрос: «Что видели вы достойного внимания в пути и в Иерусалиме?» – он сказал: «Я был поглощен молитвой к Богу и мало обращал внимания на другие дела». На вопрос‚ зачем он снова собирается в Иерусалим‚ Плонский коротко ответил: «Чтобы там умереть». На вопрос: «Близко ли время объединения евреев в Иерусалиме?» – он сказал: «Это должно наступить скоро». На каверзный вопрос: «Какими средствами евреи намерены ускорить наступление этого момента?» – он ответил: «Молитвами».

При таких результатах следствия нельзя было вынести обвинительный приговор старому еврею‚ и великий князь Константин доложил императору: «ничто‚ кажется‚ не говорит против него». Однако Плонского решили не выпускать из тюрьмы‚ пока не последует специальное распоряжение государя. Так и осталось невыясненным‚ как распорядился на этот счет Александр I. Известно только одно: Соломон Плонский‚ старый еврей из Варшавы‚ не дождался освобождения и умер не в Иерусалиме‚ куда он так стремился‚ а в камере варшавской тюрьмы.

Еще одна судьба.

В городе Владимире-Волынском жила Хана Рохель Вербермахер‚ которая с детства обращала на себя внимание красотой и редкими способностями. Еще ребенком она изучила Тору‚ научилась писать на иврите‚ усвоила многое из Талмуда и молилась три раза в день с таким воодушевлением‚ что приводила в изумление окружающих.

Однажды – рассказывает предание – Хана Рохель долго сидела на кладбище возле могилы своей матери и, в конце концов, задремала. Когда она проснулась‚ был уже вечер‚ на кладбище не оставалось ни одного человека. Девушке стало жутко. В испуге она побежала домой‚ по дороге споткнулась об одну из могильных плит и упала в обморок. Несколько недель после этого она была опасно больна‚ не говорила ни слова; врачи потеряли надежду на ее выздоровление. Но однажды она позвала отца и сказала: «Я сейчас была на небе и получила там новую‚ очень высокую душу». А через несколько дней Хана выздоровела.

С тех пор Хана Рохель стала вести себя как мужчина. Надевала молитвенные принадлежности – тфилин и талес‚ которыми пользуются только мужчины‚ по целым дням молилась, изучала Талмуд. Получив наследство после смерти отца‚ она построила на свои деньги молитвенный дом и при нем отдельную комнату‚ где постоянно находилась. Город Владимир-Волынский евреи называли Людомиром‚ и Хану Рохель прозвали «Людомирской девой».

Слухи о ней распространились по окрестным местечкам; говорили‚ что она знает тайны неба и земли, умеет исцелять больных. Вокруг нее образовалась группа последователей‚ которые называли себя хасидами «Людомирской девы». Они молились в ее молитвенном доме‚ по субботам‚ после третьей трапезы‚ собирались послушать ее проповедь‚ и слова святой девы доносились к ним из соседней комнаты‚ где она уединялась. Раввины упрашивали ее‚ чтобы переменила образ жизни, вышла замуж‚ но Хана Рохель и слышать об этом не хотела.

Наконец в дело вмешался цадик рабби Мотель из Чернобыля. Он так говорил про «Людомирскую деву»: «Мы не знаем‚ душа какого цадика переселилась в эту женщину‚ но трудно всё-таки душе цадика найти покой в теле женщины». Рабби Мотель уговорил Хану Рохель выйти замуж‚ чтобы таким образом перевести ее душу в низшее‚ нормальное состояние – пробуждением естественных женских чувств и ощущений. Но ее муж не смог жить с такой святой праведницей и вскоре развелся с ней.

Она вышла замуж вторично – дело опять закончилось разводом. Однако после замужества слава «Людомирской девы» стала уменьшаться‚ и многие последователи покинули ее. Предание утверждает‚ что на закате дней Хана Рохель уехала в Святую Землю‚ где и была похоронена.

Раввин Йегошуа Цейтлин‚ дед декабриста Г. Перетца‚ в своем имении возле Шклова собрал большую библиотеку и привлекал ученых‚ которые жили у него на полном обеспечении. Раввин Биньямин Ривелес составлял гербарии для занятий ботаникой. Раввин Барух Шкловер устроил химическую лабораторию‚ перевел на иврит одну из работ Евклида‚ написал учебник по тригонометрии‚ руководства по гигиене‚ анатомии и астрономии. Барух Шкловер писал: «В горьком изгнании мы совершенно отстали от наук‚ которые в былые времена являлись лучшим украшением наших мудрецов… Так пусть замолкнут наши недруги и не посмеют больше насмехаться над нами‚ упрекать сынов наших в невежестве».

В 1812 году Авраам Яаков Штерн из Варшавы изобрел числительную машину‚ которая могла производить четыре действия арифметики‚ действия с десятичными дробями и извлекать квадратные корни. За это изобретение Штерна приняли в Королевское общество друзей науки в Варшаве‚ после чего он изобрел механическую молотилку и особую повозку‚ которая во время передвижения по участку земли определяла его площадь.

Хаим Хайкель Гурвич из Умани перевел на иврит и на идиш книгу «Открытие Америки»‚ которая пользовалась среди евреев огромным успехом. «Книга Гурвича была настолько популярна‚ что не было почти еврея‚ который бы не зачитывался ею. О женщинах и говорить нечего… До появления этой книги весьма немногие из евреев знали о том‚ что существует какая-то Америка». В 1822 году Гирш Бер Гурвич предложил открыть в Умани современную еврейскую школу, где преподавание будет проходить по системе филосоыа Моисея Мендельсона. Власти ответили решительным отказом: в тот момент в местной тюрьме сидел некий еврей по фамилии Мендельсон, а потому существовали опасения, что всякая система преподавания, связанная с этим именем, принесет только вред.

После войны 1812 года Александр I допустил английских миссионеров в Царство Польское. Власти оказывали им «законное покровительство и защиту»‚ а те распространяли среди евреев Новый завет‚ изданный на языке идиш‚ и другие книги. Миссионеры основали в Варшаве мастерские по обучению переплетному и типографскому делу, открыли бесплатное училище для еврейских девушек, но евреи не посылали туда своих детей‚ обучались там лишь дети выкрестов и христиан. Английских миссионеров выслали из России в 1854 году‚ во время Крымской войны; за тридцать с лишним лет своей деятельности они окрестили в Царстве Польском 361 еврея‚ часть из которых вернулась затем в еврейство.

В 1908 году в еврейской газете в России появилось сообщение: «Лондонское общество распространения христианства среди евреев израсходовало за столетие своего существования тридцать миллионов рублей. Каждый крещеный еврей обошелся обществу в среднем по десять тысяч. Лондонская газета спрашивает: неужели нельзя было потратить такие громадные суммы более производительным образом?»

В годы правления Николая I подданных империи награждали «за человеколюбивые подвиги, оказанные при спасении утопавших людей и во время пожаров». Медаль «За спасение человечества» получили среди прочих Хаскель Скульский из местечка Берестечко, Давид Самойлов из Бахмута, Мордух Фарбер из Могилева, Гирш Хракунович из Невеля, Моше Пейсах Гильбурд из Житомира. Симанович из Витебска награжден серебряной медалью «за спасение от потопления в реке Двине малолетнего мальчика».

Медаль «За усердную службу» в борьбе с эпидемией холеры, чумы и моровой язвы заслужили Лейтес из Мстиславля, Рафалович и Билинг из Одессы, Шевель Левин из Пинска, Гирша Клячко из Вильно. Медаль «За прививание оспы» получили отличившиеся при этом Янкель Ерохов из Невеля, Ицка Левман из Полоцка, Герш Бер Гольденберг, Иойла Рейзин и Иось Беншток из Подольской губернии.

В первые дни после восстания декабристов были арестованы по указанию Николая I 156 человек; один из них поименован в списке задержанных «жидом Давидкой». Это был Давид Лошак, еврей из Бердичева, с помощью которого П. Пестель закупал лошадей для своего полка. Доносчик сообщил, что Пестель при содействии этого еврея вёл, возможно, переговоры с польскими революционерами. Лошака привезли в Петербург, заключили в Петропавловскую крепость, но после допросов освободили за недоказанностью вины.

Восстание декабристов было подавлено 14 декабря 1825 года. Через пятнадцать дней после этого в городе Васильково на Украине восстали солдаты Черниговского полка – их возглавил подполковник С. Муравьев-Апостол. Повстанцы двинулись на Житомир; в пути солдаты опустошали корчмы, напивались, превратившись в пьяную толпу, громили еврейские дома. 3 января 1826 года Черниговский полк был рассеян залпами картечи.

В манифесте 1826 года Николай I определил таким образом причины восстания декабристов: «Недостатку твердых познаний должно приписать сие своеволие мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь полузнаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец – погибель».

Очерк двадцать второй
Погром в Одессе. Ритуальные наветы и Велижское дело. Перенос останков с еврейского кладбища в Бресте

Заключенные томились в тюрьме‚ но не признавали свою вину. Меламед Хаим Хрипун писал на волю записочки на щепках‚ бумажных обрывках: «Бегите по всем местам‚ где рассеян Израиль‚ и громко кричите: горе‚ горе!.. Они хотят‚ Боже сохрани‚ истребить весь Израиль!»

1

В 1789 году русские войска под командованием И. де Рибаса штурмом захватили турецкую крепость Хаджибей на Черном море, где насчитали в тот момент всего лишь шесть евреев. Затем Хаджибей переименовали в Одессу, и на старом еврейском кладбище появился памятник «мужу честному и праведному‚ рабби Меиру»‚ который умер в 1793 году.

Переселенцев в Одессу освобождали на десять лет от налогов и военной службы; во вновь созданный город-порт приезжали русские‚ украинцы‚ поляки‚ греки‚ армяне‚ итальянцы; в 1795 году насчитали там 246 евреев (до десяти процентов населения Одессы). Они учредили погребальное братство и общество попечения о больных‚ а затем построили больницу, школу для бедных и сирот, синагогу на Еврейской улице.

К 1813 году население Одессы превысило 25 000 человек. В 1817 году одесский порт был объявлен порто-франко, «свободным портом» – это означало, что город получил право беспошлинного ввоза и вывоза товаров. Одесса стала основным перевалочным центром юга России; количество торговцев и перекупщиков в городе возросло в несколько раз, экспорт товаров за границу увеличивался из года в год, люди стремительно богатели и так же стремительно теряли свои капиталы.

Первый в России погром случился в Одессе. Поводом для него оказались‚ как ни странно‚ события в Турции. В апреле 1821 года‚ в день христианской Пасхи‚ турки ворвались в церковь в Стамбуле‚ выволокли оттуда греческого патриарха Григория V, повесили на входных дверях, затем начали разрушать церкви и убивать греков. Беглецы из Стамбула‚ добравшись до Одессы‚ рассказывали‚ будто и евреи участвовали в тех насилиях, даже издевались над трупом Григория.

В Одессу привезли тело патриарха для погребения‚ и после похорон‚ 19 июня 1821 года‚ моряки с греческих кораблей и примкнувшие к ним горожане кинулись бить евреев‚ грабить имущество, громить дома. Вмешалась полиция и солдаты‚ стали избивать погромщиков кнутами – и всё прекратилось. У евреев Одессы сохранилось воспоминание о женщине по имени Бейля‚ или‚ как называли ее ласкательно‚ – Бейлечка. Рассказывали: когда начался погром‚ она побежала к городскому начальству, умоляя сжалиться над избиваемыми. Был отдан приказ – и порядок быстро восстановили.

С именем Бейлечки связана и другая история. Однажды некий Гирш из местечка Островицы приехал по делам в Одессу, но не смог вернуться назад‚ потому что город был на карантине из-за чумы‚ и из него никого не выпускали. Гирш торопился домой‚ к семье‚ и потому спрятался в повозке с сеном‚ чтобы тайком выбраться из города. На заставе его обнаружили‚ доложили об этом генерал-губернатору‚ а тот начертал на донесении краткую резолюцию: «Расстрелять».

Об этом узнала Бейлечка‚ поспешила к генерал-губернатору и умолила отменить приказ‚ потому что этот человек ничего дурного не сделал: он просто хотел поскорее вернуться к жене и детям. Генерал-губернатор немедленно послал гонца‚ чтобы не приводили приговор в исполнение‚ но было уже поздно. Тело казненного выдали евреям‚ и они похоронили его на еврейском кладбище. На памятнике написали: «Здесь похоронен Гирш сын Меера из Островицы‚ расстрелянный из двенадцати ружей по приказу властей первого дня месяца элул 5589 (август 1829 года)».

2

В семнадцатом веке в России печатали для продажи гравюры на дереве – про Адама и Еву, Авеля и Каина, а также на прочие библейские сюжеты, включая строительство вавилонской башни. Однако – по мнению исследователей – в то время в русской народной культуре отсутствовала еврейская тема: не было в России евреев, не было песен и народных пословиц, в которых они бы упоминались. Один из исследователей русского лубка отметил: «В прежние времена о евреях в Москве и не слыхивали, поэтому не существует никаких смешных картинок, их изображающих».

Ритуальные наветы – обвинения евреев в употреблении христианской крови – пришли в Россию с запада после разделов Польши. Население присоединяемых территорий было свидетелем‚ а то и участником прежних ритуальных процессов‚ которые случались в восемнадцатом веке – в Познани‚ Дрогобыче‚ Житомире‚ Ямполе‚ Пшемысле и в других местах. Кровавые наветы давали возможность купцам и ремесленникам избавляться от нежелательных конкурентов‚ и король Сигизмунд II Август жаловался в свое время‚ что эти наветы «позволяли под вымышленными предлогами искоренять евреев в королевских городах».

Любой слух и любое обвинение‚ даже самое нелепое‚ годились для немедленного ареста и судебного процесса с его чудовищным приговором. Обвиняемый мог отрицать вину даже под пыткой – это не имело никакого значения. Времена были жестокими‚ к евреям – жестокими в особенности‚ и судьи придумывали изощренные способы казни‚ которые невозможно читать без содрогания: «Мордух Янкелевич пусть будет живым посажен на кол; Мошке Шмулевичу пусть отрежут руки до локтей и ноги и развесят на кольях; с Берка Аврусова пусть сдерут две полосы кожи‚ четвертуют живым‚ голову посадят на кол‚ а внутренности обмотают вокруг кольев…»

После разделов Польши оттуда попала в Россию антиеврейская литература. Первыми издали в переводе на русский язык две книги – «Обряды жидовские» и «Басни Талмудовы‚ от самих жидов узнанные». Они содержали фрагменты из сочинения монаха Г. Пикульского «Злость жидовская против Бога и ближнего‚ против правды и совести». В книгах рассказывалось об употреблении крови христиан в ритуальных целях, приводились нелепые описания еврейских обрядов по месяцам и числам. В «Баснях Талмудовых» написано‚ к примеру‚ что в январе‚ «казня жидовское неверие»‚ Господь насылает «иногда перед восхождением солнца в их яства капли кровавые»; еврей‚ попробовав этой пищи‚ «внезапно жития лишается и умирает»‚ – но христианам эта еда нисколько не вредит.

Затем появилась книга «Опровержение еврейской веры», переведенная с молдавского на греческий язык, на которую ссылались при ритуальных наветах. Ее авторство приписывали некоему монаху Неофиту; первая глава книги озаглавлена так: «Тайна сокровенная‚ но ныне открытая. О евреях. О крови‚ которую они получают от христиан‚ и об употреблении ее, с доказательствами из Святого Писания». Еврейский народ – сказано в той книге – подлежит проклятию за то‚ что не принял Иисуса Христа. Поэтому «все европейские евреи имеют коросту на седалище‚ все азиатские имеют на голове паршу‚ все африканские имеют чирьи на ногах‚ а американские имеют болезнь глаз‚ то есть страдают трахомой, вследствие чего безобразны и глупы…» Эти болезни излечиваются лишь христианской кровью‚ утверждал автор книги‚ для этого она евреям и нужна. Грамотные люди читали эти сочинения‚ написанные для «обличения христоненавистных людей»‚ неграмотным пересказывали содержание‚ желавшие поверить – верили в печатное слово, применяя на практике полученные «знания».

Поляки не забывали про поведение евреев во время войны с Наполеоном‚ и не случайно в атмосфере неприязни и неприкрытой вражды возникали в западных губерниях обвинения в употреблении христианской крови. Историк М. Кулишер, из книги «Миф о ритуальном убийстве у евреев»: «Эти сказания шли по стопам евреев в другие страны… и служили почвой для возникновения новых сказок того же рода».

Весной 1816 года в Гродно нашли за городом мертвую девочку – «с шестью малыми знаками на поверхности тела». Врачи установили при проверке‚ что у девочки «кровь не источена»‚ но вскоре разнесся слух‚ будто она «кончила жизнь от рук жидовских». Следователи занялись «секретным расследованием»‚ и снова экспертом оказался бывший их единоверец, «выкрещенный в благочестивую веру унтер-офицер» Павел Савицкий. Он сообщил‚ что «кровь христианская точно нужна по еврейскому завету»‚ в каждом кагале прежде хранилась особая бочка для умерщвления христианина, а также сосуд с кровью для использования ее в будущем, «ибо кровь мученика не портится».

Результаты расследования отправили в Петербург‚ но обвинение оказалось нелепым и совершенно недоказательным; из столицы повелели «секретное розыскание» прекратить‚ а взамен этого отыскивать настоящего «смертоубийцу». Вскоре Александр I распорядился‚ «чтобы впредь евреи не были обвиняемы в в умерщвлении христианских детей без всяких улик‚ по единому предрассудку‚ будто они имеют нужду в христианской крови», а следствие следует проводить «на законном основании и праве».

Жила в белорусском городе Велиже двенадцатилетняя юродивая‚ «девка-отгадчица» Анна Еремеева, занималась предсказаниями и ворожбой. В марте 1823 года она рассказала окружающим‚ что ей явился во сне архангел Михаил и сообщил следующее: в первый день Пасхи «одна христианская душа будет загублена евреями»; этому ребенку назначено страдать «в иудейском‚ что на рынке‚ большом угловом каменном доме». И действительно‚ в первый день христианской Пасхи у рядового местной инвалидной команды Емельяна Иванова пропал трехлетний сын Федор. Вскоре к матери пропавшего ребенка пришла Марья Терентьева‚ распутная‚ вечно пьяная нищенка. Она погадала на воске и сообщила матери‚ что ее сын находится «в доме еврейки Мирки‚ в погребе»‚ его можно взять оттуда живым‚ и если «он не будет освобожден‚ то его умертвят». А через несколько дней труп ребенка нашли в полуверсте от города‚ в лесу‚ «чем-то в нескольких местах пронзенным»‚ и местный лекарь установил при осмотре‚ что «солдатский сын рассудительно замучен».

Полиция провела обыск в доме Мирки Аронсон‚ ничего не нашла‚ но дело не прекратили и провели следствие. Велижский суд решил‚ что христианам не было никакого смысла убивать ребенка‚ а потому оставил его «умерщвление в сомнении на евреев». Однако судьи в Витебске этот приговор отменили и записали в протоколе: «Случай смерти солдатского сына предать воле Божьей; всех евреев‚ на которых гадательно возводилось подозрение в убийстве‚ оставить свободными от всякого подозрения; солдатку Терентьеву за блудное житие предать церковному покаянию». На всякий случай провели еще одно следствие‚ убийцу не обнаружили‚ и дело сдали в архив.

3

Но история на этом не закончилась. Осенью 1825 года Александр I проезжал из Петербурга на юг‚ и путь его лежал через Велиж. Императора встречало с хлебом-солью местное купечество‚ но не успел городской голова начать приветственную речь‚ как из толпы выбежала женщина. Это была нищенка Марья Терентьева. Она бросилась на колени перед императором и протянула ему прошение. В нем было сказано‚ что у нее‚ у вдовы-солдатки‚ евреи убили сына‚ но правду‚ тем не менее‚ не раскрыли‚ а ее незаслуженно наказали. И хотя прошение было ложным‚ потому что убитый мальчик не был ее ребенком‚ делу дали ход.

Через много лет‚ при благополучном завершении долгого и мучительного следствия‚ в Петербурге пришли к выводу‚ что «сей обдуманный вымысел не мог принадлежать Терентьевой‚ женщине праздношатающейся и преданной пьянству». Был некий сговор‚ в деле незримо участвовали заинтересованные лица‚ а Терентьева оказалась лишь их исполнителем. Но Александр I‚ видно‚ забыл о своем прежнем повелении – не обвинять евреев без улик‚ «по единому предрассудку»‚ и распорядился строжайше расследовать это дело.

Следствие возобновилось‚ и вскоре в Велиж приехала из Витебска особая комиссия во главе с чиновником Страховым. Первые шесть недель он скрывался от всех‚ переодеваясь и гримируясь‚ ходил по базару и возле синагоги‚ сидел в кабаках‚ наблюдал‚ слушал‚ а по вечерам усердно изучал книгу Пикульского «Злость жидовская»‚ которую переводил для него с польского языка местный учитель. Затем Страхов велел первым делом арестовать Марью Терентьеву. Ей пригрозили суровым наказанием за клевету‚ и она – чтобы подтвердить прежнее прошение к царю – стала давать сенсационные показания, оговорив еще несколько христианок‚ якобы соучастниц в этом деле. Арестовали и их‚ на допросах они противоречили друг другу и самим себе‚ нагромождали всевозможные фантастические подробности‚ и Страхов с трудом согласовывал их «признания»‚ подсказывая порой то‚ что хотел бы от них услышать.

Общая картина по их уточненным показаниям выглядела таким образом: некая Хана Цетлин‚ содержательница шинка‚ за неделю до Пасхи будто бы попросила Марью Терентьеву привести к ней «хорошенького христианского мальчика». Встретив на мосту солдатского сына Федора‚ Терентьева отвела его в дом еврейки‚ за что была напоена допьяна и получила два рубля серебром. Через несколько дней после этого она и еще две христианки совместно с евреями совершили над младенцем истязания – резали его‚ кололи‚ катали в бочке‚ затем отнесли в синагогу и убили. Кровь они собрали в бочонок‚ который отвезли в Витебск и разлили по бутылкам.

Со свидетельницами хорошо обращались в тюрьме‚ прекрасно кормили‚ даже давали водку и отпускали в церковь‚ где их увещевал священник‚ чтобы возбудить в женщинах «чувство раскаяния». По дороге в церковь они встречались с местным жителем Азадкевичем‚ у которого была книга «Злость жидовская»; полученные от него сведения женщины пересказывали затем на следствии. Не случайно многие их показания‚ особенно о способах получения крови младенца‚ полностью совпадали с описаниями в книге. Велижские евреи жаловались начальству на «развратные речи вредного и распутного Азадкевича», просили отобрать у него книгу‚ но их жалоба ни к чему не привела. А свидетельницы уже сообщали‚ будто христианской кровью евреи «протирают глаза родившимся младенцам‚ потому что они родятся слепыми‚ а немного христианской крови они кладут в муку‚ из которой пекут мацу».

Много лет держал в страхе евреев Велижа следователь особой комиссии‚ у которого была подходящая к случаю фамилия – Страхов. В городе арестовали более сорока человек‚ в нарушение закона заковали в кандалы и заключили в одиночные камеры. Аронсоны‚ Берлины, Цетлины попали в тюрьму целыми семействами: отец с матерью‚ их сыновья с женами‚ дочери с мужьями, внуки – юноши и девушки. К больным и умирающим не допускали родных‚ покойников выставляли за тюремную ограду‚ и члены еврейского погребального братства под конвоем относили их на кладбище.

Вокруг этого дела сплелось многое – вековая вражда к евреям‚ подозрительность и предубежденность‚ всеобщая вера в кровавый навет. Возможно‚ Страхов сам был обманут и введен в заблуждение‚ но он ни разу даже не усомнился, у него не возникли естественные для следователя вопросы: если евреи задумали убить мальчика‚ почему они привлекли к этому делу вечно пьяную нищенку? А если они хотели скрыть преступление‚ зачем бросили труп на виду у всех‚ в открытом месте‚ а не закопали в лесу? Следователь выстроил для себя стройную систему обвинения и подгонял под нее все свидетельства. Даже когда заключенные опровергали нелепые домыслы‚ Страхов считал неопровержимой уликой тот факт‚ что некоторые из них бледнели при этом или падали в обморок‚ а «прерывавшийся от злобы голос явно обличал их в преступлении».

Белорусский генерал-губернатор поддержал обвинение и доложил в Петербург о преступлении всего велижского кагала – пролитии «невинной крови». 16 августа 1826 года последовало распоряжение Николая I: «Так как оное происшествие доказывает‚ что жиды оказываемую им терпимость их веры употребляют во зло‚ то в страх и пример другим – жидовския школы (синагоги) в Велиже запечатать впредь до повеления‚ не дозволяя служить ни в самых сих школах‚ ни при них».

Все синагоги города запечатали перед праздником Рош га-Шана‚ среди них – Большую синагогу Велижа; свитки Торы увезли из синагог и отдали «под присмотр полиции», запретили собираться для молитв даже в домах. Всё замерло в городе, все затаились. Частную переписку конфисковывали. Священные книги отбирали после обысков и относили в участок. Двор Большой синагоги зарос бурьяном‚ солдат инвалидной команды шагал с ружьем вокруг нее. Чтобы помолиться‚ евреи собирались тайно в погребах и в специально вырытых подземельях‚ без света и воздуха.

Старики с ужасом рассказывали‚ как во время молитвы в дом нагрянула полиция, и свиток Торы спрятали в непотребном месте. Казалось‚ наступили времена инквизиции. Евреи сидели по домам‚ никуда не выезжали, никого не принимали у себя. Многие дома стояли заколоченными‚ а их обитатели год за годом томились в тюрьме.

4

В тот период центр Велижа был застроен еврейскими домами и складами. Самый большой дом принадлежал Мирке Аронсон; в первом его этаже размещалось питейное заведение‚ которое содержали евреи‚ лучший в городе гастрономический магазин – тоже еврейский‚ а на углу этого дома – маленький кабачок шляхтича Козловского‚ который не мог конкурировать со своими соседями. Постоянными посетителями у Козловского были вечно пьяная нищенка Марья Терентьева и «девка-отгадчица» Анна Еремеева‚ которой архангел Михаил открыл в видениях «иудейские зверства». Это она первой предсказала гибель младенца в «иудейском‚ что на рынке‚ большом угловом каменном доме»‚ а Марья Терентьева наворожила матери ребенка‚ что ее сын еще жив и находится в доме еврейки Мирки.

Можно предположить‚ что так оно и было: похитив ребенка‚ они спрятали его в погребе дома Мирки Аронсон‚ но только в той его части‚ куда имел доступ лишь шляхтич Козловский‚ владелец кабачка. Марья Терентьева не лгала‚ наверно‚ когда рассказывала следователям‚ как она колола мальчика‚ обмывала‚ снова колола и мочила в его крови кусочек холста. Лишь в одном ошиблась Марья Терентьева. Она не знала‚ что труп ребенка бросили в лесу за городом‚ и уверяла следователей‚ будто сама привязала к нему камень и утопила в реке. И лишь затем‚ когда ей всё стало известно‚ Терентьева не ошибалась в своих показаниях.