Текст книги "Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

5

Во время войны ценность разведывательных сведений еще более возросла; евреи-лазутчики – Зелик Персиц‚ Захарий Фриденталь‚ Меер Марковский‚ Лейба Медведев‚ Гирш Гордон‚ Янкель Иоселевич и другие‚ отмеченные в рапортах русских отрядов‚ добывали эти сведения с риском для жизни. В документе о награждении Бейниша Лабковского из Витебска золотой медалью «За усердие» сказано: «В 1812 году разведывал о неприятеле и участвовал в захвачении в Бабиновичах французского префекта с бумагами, причем от раны лишился употребления руки». Берка Нейман из Ковно получил такую же медаль, выполняя секретные поручения «в Москве во время нахождения там французов».

«Особую приверженность к России в нынешнее время показал еврейский народ», – докладывал волынский губернатор в первые недели боевых действий. Полковник А. Бенкендорф вспоминал после войны: «Мы не могли достаточно нахвалиться усердием и привязанностью‚ которые выказывали нам евреи… Они помогали нам, рискуя своей жизнью и даже своим состоянием». Это же отмечали и французы: «Все евреи оказывали тогда русским разведывательную службу… повсюду проявляли преданность России и сердцем не отпали от нее».

Историк той войны писал: «Наиболее важные сведения доставляли нам евреи… Мы своевременно знали не только о передвижениях и местах расквартирования французских войск‚ но даже о тех пунктах‚ у которых Наполеон намечал переправы своих войск через реку Неман». Будущий император Николай I‚ путешествуя после войны по западным губерниям и записывая в дневник неодобрительные характеристики о евреях‚ отметил тем не менее: «Удивительно‚ что они в 1812 году отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни».

«В Борисове‚ – вспоминал генерал А. Ланжерон‚ – мне доложили‚ что какой-то еврей имеет мне что-то передать под большим секретом… Подняв край своей загрязненной одежды‚ он вытащил из-под подкладки бумагу и передал ее мне… Этот еврей прошел через корпуса двух французских маршалов, дал мне о них самый точный отчет». Еврей из Ошмян сообщил партизану А. Сеславину о появлении в городе Наполеона во время бегства из России‚ и тот чуть было не взял в плен французского императора. «Еврей провел отряд по тропинке‚ покрытой глубоким снегом‚ а в городе всё было спокойно и в совершенной беспечности…»

Некоторые разведчики получали вознаграждение за свои услуги‚ но другие отказывались от денег. «Один из евреев‚ – писали в русской газете‚ – явившись к командовавшему авангардом генералу от инфантерии Милорадовичу‚ предложил ему свои услуги. Добрая воля его не была отринута‚ и он тотчас был употреблен к собранию некоторых сведений… Генерал приказал выдать ему несколько денег‚ но еврей‚ уклоняясь от сей милости‚ сказал: «Теперь такое время‚ ваше высокопревосходительство‚ что все должны служить без денег»…»

Особые услуги русской армии оказывала «еврейская почта»‚ которая в мирное время помогала еврейским торговцам и банкирам быстро пересылать необходимые сведения из города в город. Почтовыми станциями служили для них еврейские корчмы‚ где держали лошадей для этой цели; специальные посланцы перевозили письма от одной корчмы до другой‚ часто по глухим‚ практически непроходимым местам‚ значительно опережая правительственных курьеров. О переправе Наполеона через Неман и начале войны Александр I узнал сначала с помощью «еврейской почты»‚ и только позднее прискакал курьер из армии. Во время войны «еврейская почта» доставляла многие сведения русской армии‚ даже французы отметили‚ что «еврейская почта‚ этот таинственный способ сообщений‚ обнаруживала чрезвычайную активность».

Помогая русской армии‚ разведчики и проводники хорошо понимали‚ чем это грозит. В деревне возле Бобруйска казаки разбили французский отряд‚ потому что им своевременно сообщил о неприятеле Нисан Каценельсон. Отступая‚ французы захватили его с собой и замучили до смерти. В мемуарах одного из французов записано: «Мы поймали русского разведчика‚ еврея‚ который спустя несколько часов был расстрелян». В городе Шклове французы повесили некоего Этингона: он отказался показать им путь к Могилеву‚ заявив‚ что это противоречит заповедям Бога. «Как можем мы знать что-нибудь‚ – говорил пленный офицер французского главного штаба‚ – когда в качестве шпионов мы можем употребить только евреев‚ а они все за вас!»

Не случайно‚ заняв Гродно‚ Денис Давыдов передал власть в городе не полякам‚ а еврейскому кагалу. «Зная преданность евреев к русским‚ – написал он в обращении к жителям‚ – я избираю кагального в начальники высшей полиции и возлагаю на него ответственность за всякого рода беспорядки‚ могущие возникнуть в городе… Дело кагального – выбрать себе из евреев помощников для надзора как за полициею‚ так и за всеми польскими обывателями города…» «Всё это‚ – вспоминал Давыдов‚ – разрывало от досады поляков‚ принужденных… исполнять предписания жидовского кагала».

Возле Витебска‚ на занятой французами территории‚ евреи захватили в плен и привели в русский штаб французского курьера с депешами‚ которые он вез из Парижа Наполеону. А возле Мозыря Рувин Гуммер спас от погони русского фельдъегеря с важным донесением. Он укрыл его в своем доме‚ переодел в еврейское платье‚ обрезал пряди волос у своих дочерей и приделал офицеру пейсы‚ так что французы приняли переодетого поручика за местного еврея. Через несколько дней Рувин Гуммер отвез курьера в русский штаб‚ а французы, прослышав об этом‚ сожгли его дом‚ избили детей‚ а жену повесили. После войны Гуммер был награжден золотой медалью «За усердие».

Захватив Лепель‚ французы выбросили раненых русских солдат из больницы‚ а евреи взяли раненых под свое попечение и спасли им жизни. В этом же городе французы зажгли при отступлении один из шлюзов Березинского канала‚ но евреи его потушили‚ и русские войска без помех перешли на другой берег. Там же евреи построили новый мост взамен уничтоженного, и «таким образом‚ – писали в русской газете‚ – армия наша не встретила препятствия в преследовании неприятеля».

Верность евреев российскому правительству французы использовали однажды в критический для них момент. В ноябре 1812 года в сражении под Красным армия Наполеона была разгромлена и оказалась в ловушке возле Борисова. Со всех сторон ее окружали русские войска; надо было переправиться через Березину‚ но на той стороне реки их ожидал адмирал П. Чичагов со своей армией. Чичагов был уверен‚ что Наполеон попадет к нему в плен‚ и издал приказ по армии с его приметами: «Он росту малого‚ плотен‚ бледен‚ шея короткая и толстая‚ голова большая‚ волосы черные. Для вящей же надежности ловить и приводить ко мне всех малорослых».

Чичагов считал‚ что переправа через Березину произойдет южнее Борисова‚ и французы поддерживали его заблуждение. В том месте они начали рубку леса‚ разбирали крестьянские дома‚ свозили на берег бревна, измеряли глубину реки. Они даже расспрашивали местных евреев о южных бродах через реку‚ хорошо зная‚ что те всё передадут русским. Так оно и случилось. Ночью три борисовских еврея переправились через Березину и сообщили Чичагову‚ что французы начинают переправу южнее Борисова. Это подтверждало его догадку‚ и адмирал послал почти всю армию к южной переправе‚ чтобы поймать Наполеона. Узнав об этом‚ Наполеон воскликнул: «Я обманул адмирала!» И пока тот ждал французов на юге‚ они переправились через Березину на севере и вышли из ловушки. Чичагов обвинил трех евреев в измене и приказал их повесить: это были Мовша Энгельгард‚ Лейб Бененсон, Борух Гумнер.

Через много лет после этого в Борисове случайно оказался русский генерал Энгельгард. Там он узнал‚ что в городе живет его однофамилец‚ Мордух Энгельгард‚ сын казненного «изменника». Генерал оскорбился и по возвращении в Петербург стал хлопотать о том‚ чтобы потомству «изменника» запретили носить эту фамилию. И высочайшим указом императора Николая I жителю города Борисова Мордуху Энгельгарду велено было именоваться Мордух Энгельсон.

6

В наполеоновской армии служили французы‚ немцы‚ голландцы‚ швейцарцы‚ итальянцы‚ поляки‚ испанцы и представители других народов. «Безостановочно проходили через Вильно‚ – вспоминал житель города‚ – разнородные‚ разновидные и разноязычные войска»: кирасиры в латах на исполинских конях‚ мамелюки в чалмах и с кривой саблей на боку‚ испанцы в коричневых мундирах‚ гвардейцы в огромных медвежьих шапках‚ какие-то бородачи с бердышами‚ как у палачей.

Среди этого «разновидного» войска попадались евреи – солдаты, офицеры и маркитанты‚ познакомившиеся с российскими единоверцами во время похода на Москву. Еврей-кавалерист с саблей или офицер в мундире производили огромное впечатление на российских евреев‚ которые никогда прежде не видели еврея-солдата или офицера. Из поколения в поколение пересказывали российские евреи истории о тех временах‚ переполненные еврейскими «полковниками» и «генералами» французской армии‚ количество которых принимало порой невероятные размеры.

В Дубровне в первый день еврейского Нового года старик-еврей увидел французского солдата‚ который стоял на карауле и что-то тихо шептал. Прислушавшись‚ старик расслышал слова новогодней молитвы на еврейском языке‚ и когда солдат сменился с караула‚ пригласил его домой на праздничную трапезу. В Креславке двое французских солдат поймали на улице гусей‚ а потом остановили перепуганного мальчика и попросили проводить их к резнику‚ чтобы тот зарезал птиц по еврейским правилам. В Лядах старый еврей встретил на улице неприятельского полковника верхом на лошади‚ «увешанного медалями‚ с толстыми золотыми эполетами». Иностранец подъехал к старику и заговорил с ним на талмудическую тему‚ подкрепляя свою речь многочисленными цитатами. Старик стал возражать ему‚ между ними разгорелся спор. Предание добавляет для красочности: оба еврея так увлеклись темой разговора‚ что не заметили подскакавшего русского казака‚ который застрелил полковника.

В субботний день в Креславке несколько французских солдат вошли в синагогу и вынули из хранилища свиток Торы. Синагогальный служка решил‚ что враги собираются надругаться над святыней‚ но один из солдат развернул свиток‚ прочитал вслух положенный на эту субботу отрывок‚ а затем поставил свиток на место и ушел с товарищами из синагоги. Когда Наполеон жил в Витебске‚ у еврея-лавочника брали овощи для императорского стола. Однажды этот еврей отправился во дворец‚ чтобы получить причитающиеся ему деньги, но там‚ среди блестящей свиты‚ лавочник‚ естественно‚ растерялся. Вдруг подошел к нему один из придворных‚ заговорил по-еврейски и помог получить причитающиеся деньги; более того‚ он проводил лавочника в сад, показал издалека самого Наполеона‚ который сидел на балконе и слушал музыку. «Такой дивной музыки‚ – вспоминал лавочник‚ – я никогда прежде не слышал».

Во времена долгих стоянок французских войск случались порой более близкие знакомства. В местечке Ковенской губернии еврей французского гренадерского полка женился на четырнадцатилетней Тайбель‚ дочери уважаемого еврея. Когда полк отправился дальше‚ еврей-гренадер ушел вместе со своей частью и выдал молодой жене условный развод. Но бывали контакты и при более трагической обстановке. Возле Борисова французы за какую-то провинность казнили провиантского чиновника. «Как обычно в таких случаях‚ – вспоминал француз‚ – он был расстрелян двенадцатью гренадерами. Явились несколько русских евреев‚ которые похоронили своего единоверца».

Французская армия дважды прошла через Литву и Белоруссию: сначала победоносным походом на Москву‚ а затем при поспешном‚ беспорядочном бегстве из России. Это перемещение огромного количества вооруженных людей через территории с беззащитным населением неминуемо вело к грабежам и насилиям. «Наполеон‚ – отмечал французский историк‚ – имел обыкновение в походах кормиться за счет занимаемой им страны‚ безразлично‚ была ли она союзной или неприятельской». Солдаты в походах почти не получали довольствие‚ и потому каждый устраивался‚ как мог. Грабили помещиков и монастыри‚ села‚ корчмы и усадьбы‚ забирали продовольствие‚ одежду‚ обувь‚ а заодно и драгоценности из домов и церквей. Солдаты уходили из своих отрядов‚ выбирали предводителей‚ и эти банды наводили ужас на окрестное население. «Усадьба‚ село‚ корчма‚ дом ксендза – без окон‚ без дверей. Костел настежь и тоже дочиста обобран. Могильные склепы не пощажены‚ а гробы раскрыты и опрокинуты…» Не помогали жестокие меры против мародеров‚ которых французы беспощадно расстреливали‚ от поборов с грабежами страдало местное население‚ в том числе и евреи.

Участники похода разграбили и сожгли на своем пути Гродно‚ Новогрудок‚ Оршу‚ Полоцк и другие города западных губерний. В Троках‚ вспоминал французский офицер‚ «всеобщий вопль слился с бушеванием ветра и тревожным гулом набата. В окна летели пули‚ двери домов трещали под ударами ружейных прикладов и под напором бушующих, пьяных солдат‚ которые переполнили улицы… И чтобы довести варварство до высшего предела‚ чтобы дать печальнейшие примеры человеческого безумия‚ некоторые изверги сбрасывали евреев‚ которые в отчаянии пытались сопротивляться‚ из верхних этажей их жилищ».

Еще страшнее были бесчинства во время беспорядочного бегства «великой армии». Толпы солдат в грязной, оборванной одежде уже не подчинялись приказам и грабили всех на своем пути‚ чтобы утолить голод и спастись от жестоких морозов‚ которые доходили в ту зиму до тридцати градусов. Дороги были усеяны окоченевшими‚ скрюченными трупами‚ брошенными обозами‚ пушками и прочим снаряжением. Каждый заботился только о себе‚ не было пощады никому и ничему‚ позади отступавших толп оставали разрушенные и сожженные деревни, синагоги, обращенные в конюшни; в Вильно французы устроили на еврейском кладбище пастбище для скота‚ многие памятники и могилы были уничтожены и затоптаны.

Русские войска тоже кормились за счет населения‚ и Александру I докладывали о «грабительстве наших войск‚ которые всё себе присваивают всевозможными способами». И если солдаты не очень церемонились с православными жителями‚ то о евреях и говорить нечего. Потери жителей Витебска в той войне от грабежей и реквизиций составили более полутора миллионов рублей‚ на долю еврейского населения пришлось около миллиона. После войны 1812 года возросла нищета в еврейских общинах Литвы и Белоруссии. Многие синагоги сгорели в огне‚ вместе с ними и свитки Торы‚ книги записей общин‚ собрания рукописей, редкие типографские издания. Потребовались долгие годы‚ чтобы общины смогли оправиться от разорения того времени.

7

На исходе войны вспыхнули эпидемии среди местного населения‚ потому что трупы погибших солдат отступающей армии грудами лежали на улицах, заражая всё вокруг. Чтобы освободить дороги от мертвых тел и трупов павших лошадей‚ их сжигали‚ закапывали‚ тысячами спускали под речной лед. В одном только Минске погребли 17 000 тел‚ в Борисове и его окрестностях – 40 000‚ в Вильно – и того больше‚ не считая огромного количества издохших лошадей. «На площади в Вильно стоит огромный костел‚ который нашли заваленным трупами французов до такой степени‚ что двери не отворялись, надо было тела выбрасывать из окон купола». Эпидемия в Вильно была наиболее жестокой и продолжительной‚ от нее пострадало вместе со всеми еврейское население города‚ а в Витебске от эпидемий и убийств погибла треть еврейского населения.

После бегства французской армии остались в России тысячи пленных‚ с которыми обращались далеко не ласково. У них отбирали одежду и обувь‚ кормили впроголодь‚ содержали в крайней тесноте и грязи. Многие пленные умерли от голода и мороза‚ а выжившие влачили жалкое существование. Евреи разыскивали своих единоверцев среди пленных‚ давали им еду‚ одежду‚ лечили в больницах и помогали переправиться через границу. Даже христиане порой выдавали себя за евреев‚ чтобы получить помощь от сердобольных «собратьев по религии». Некий гренадер Пикар поселился в Вильно в еврейском доме‚ где его кормили и обращались как с родным сыном. «Я спросил у Пикара‚ – рассказывал его приятель‚ – как это случилось… Он ответил‚ что выдал себя за сына еврейки; в течение двух недель всегда ходил с ними в синагогу‚ так как после этого ему постоянно перепадало несколько глотков водки и орехов на закуску. Я уже давно не смеялся‚ но на этот раз хохотал до того‚ что потрескались губы».

Пленные французы видели отношение местного населения к евреям; один из них вспоминал начальника их конвоя: он «был злейшим ненавистником евреев и часто обращался с ними жестоко. Я много раз видел‚ как он‚ схватив двух евреев за бороды‚ заставлял их биться головами и угощал при этом пинками». Это подталкивало пленных на подобные действия‚ особенно если и прежде они не питали к евреям добрых чувств. «Я постоянно ссорился с моими вечными врагами»‚ – вспоминал солдат из Саксонии. «Мы разрисовали ему стены всевозможными карикатурами на евреев»‚ – сообщал германский офицер. А баварский фельдфебель забрал у еврея всех кур‚ зная‚ что тот не пойдет жаловаться. «Всякий раз‚ как мы встречали этого еврея‚ – с удовольствием вспоминал фельдфебель‚ – дразнили его курами и французами».

Евреи не могли пользоваться посудой‚ в которой побывала некашерная пища‚ и потому не разрешали пленным варить еду в своих кастрюлях. «В Бобруйске‚ – писал солдат из Вюртемберга‚ – мы получили порядочную квартиру у одного еврея… Он не позволял нам развести огонь и не давал посуды для варки пищи‚ пока мы не призвали нашего конвойного офицера‚ который несколькими ударами кнута научил его порядку».

«Мы заметили‚ – вспоминал солдат из Баварии‚ – что у евреев на дверном косяке имеется записочка с надписью на древнееврейском языке‚ прикрытая стеклышком. Входя в дом‚ каждый еврей прикасался кончиками пальцев к записке и целовал их. Отсюда мы заключили‚ что она имеет для них большую ценность. Французы вынули эту записку и согласились возвратить ее при условии‚ что евреи дадут им водки. Этот маневр многократно повторялся‚ и евреи каждый раз платили за свою святыню выкуп водкой. Наконец… они вынули все записки и спрятали их». Если евреи-лавочники не соглашались продавать товар по низкой цене‚ сообщал пленный‚ «их за это колотили. А они обыкновенно говорили в ответ: «Господин не должен драться. Вы же находитесь в плену!»…»

На освобождаемой территории евреи радостно приветствовали русскую армию. Газеты того времени и воспоминания полны свидетельств: «При вступлении армии нашей в Белоруссию примечена была в евреях чрезвычайная всеобщая радость», – «Поляки встречают нас‚ как победителей‚ жиды – как спасителей», – «Жиды обрадованы были прибытием русских войск‚ били в барабаны, играли на трубах и литаврах‚ выносили солдатам пиво и вино». Во многих городах праздновали изгнание французов‚ но с особой торжественностью это прошло в Бердичеве. Газета писала‚ что церемония «началась в четвертом часу пополудни торжественным собранием евреев в их школе… По принесении молитв собрание шествовало в дом раввина‚ при игрании музыки и радостных восклицаниях… Дом раввина освещен был великолепным образом… угощение соответствовало в полной мере общей радости посетителей».

А в Гродно во время праздника Пурим евреи любопытным образом устроили традиционное представление в память избавления народа от происков Амана. Газета сообщала: «Известно‚ что евреи в сей день наряжаются самым смешным образом и представляют разные зрелища… Они нашли множество мундиров бывшей здесь разнородной французской великой армии и‚ нарядясь в оные‚ представляли действительно самые смешные карикатуры». А этого великий Наполеон не смог бы себе представить даже в кошмарном сне: российские евреи в мундирах его непобедимой армии!

8

Глава белорусских хасидов рабби Шнеур Залман еще в 1800 году предсказал гибель Наполеона‚ когда тот шел от победы к победе. Он выбрал два стиха из Торы‚ которые содержали 96 букв и начинались словами «Когда заострю сверкающий меч Мой и возьмется за суд рука Моя…» Из этих букв рабби Шнеур Залман составил такую фразу: «Главари французских мятежников вначале преуспеют‚ но потом будут посрамлены‚ ибо истинный Царь воздаст им‚ зарубит их мечом, покорит‚ и погибнет Бонапарт; тогда мир успокоится и возрадуется».

Раввины черты оседлости тоже предсказывали скорое поражение Наполеона. В войну 1812 года командир французского отряда спросил раввина Хаима из Воложина: каков будет исход похода? И тот ответил ему притчей‚ намекая на разноплеменный состав наполеоновской армии. Богатый магнат ехал однажды в роскошной карете‚ которую везла шестерка породистых лошадей‚ купленных в разных странах. Карета завязла в трясине‚ и сколько кучер ни стегал лошадей‚ они не могли сдвинуться с места. Тут появился крестьянин на телеге‚ которую везла пара лошадок‚ и с легкостью проехал через ту трясину.

Магнат изумился и спросил крестьянина: «В чем сила твоих лошадей?» Тот сказал ему: «Ваши лошади хоть и сильны в отдельности‚ но все они разной породы‚ и нет между ними никакой связи. Каждая считает себя породистее другой и клонит в свою сторону: стегнешь одну‚ а другая этому только радуется. А у меня лошадки простые‚ одной масти – кобыла со своим жеребеночком. Чуть пригрозишь кнутом одной из них‚ так другая все силы прикладывает‚ чтобы помочь той‚ что рядом. Потому-то мы и проехали по трясине‚ а вы завязли».

Жил в Польше хасидский цадик рабби Исраэль из Козениц. В противоположность рабби Шнеуру Залману он надеялся на победу Наполеона‚ которая могла бы‚ как он полагал‚ улучшить положение польских евреев. Оба праведника – рабби Шнеур Залман и рабби Исраэль – полагали‚ что их молитва будет услышана Небом‚ и таким образом получилось бы безнадежное положение. Чтобы этого не произошло‚ рассказывает хасидская легенда‚ они решили: услышана будет молитва того из них‚ кто первым протрубит в шофар на Новый год. Но едва рабби Исраэль собрался протрубить‚ как тут же ощутил‚ что рабби Шнеур Залман опередил его, и гибель Наполеона предрешена. Возможно поэтому‚ когда польские магнаты спросили рабби Исраэля о судьбе будущей войны‚ тот ответил им кратко‚ выражением из Книги Эстер: «Нафоль типоль»‚ что дословно означает – «неминуемо падёшь» («нафоль»‚ или «наполь» созвучно с именем Наполеона; получается игра слов – «Наполеон падёт»).

Рабби Шнеур Залман убеждал своих последователей жертвовать на нужды войны и рассылал разведчиков для сбора сведений, чтобы «уведомляли» воинских начальников «тайным и поспешнейшим образом, друг через друга, о воинских неприятельских местах, где сколько их есть, о их намерениях…» Для этой цели он рекомендовал использовать «язык еврейский, которого письмена известны только нам». У рабби был непререкаемый авторитет среди белорусских хасидов‚ и его призывы имели огромное влияние. Когда французы подошли к местечку Ляды‚ рабби Шнеур Залман‚ старый уже и больной‚ уехал со своей семьей вслед за отступающей русской армией. Он говорил: «Мне милее смерть‚ нежели жить под властью Наполеона и видеть бедствие моего народа».

Его сын‚ рабби Дов Бер‚ вспоминал: «Новый год (еврейский) застал нас в Троице-Сергиеве. В ту пору было сражение при Можайске. Отец подозвал меня и сказал: «Сын мой‚ я опечален этой битвой… Враг берет верх‚ и я думаю‚ что он овладеет Москвой»… В ближайшую субботу… он воскликнул: «О горе! Вся Белоруссия будет разорена при отступлении неприятеля! Это – искупление за хмельничину‚ при которой Белоруссия и Литва были пощажены‚ а жестоко пострадали Волынь и Украина». Я ответил ему: «Отец‚ ведь он еще не вступил в Москву‚ а если и возьмет ее‚ то‚ может быть‚ отступит по другому направлению». На это отец возразил: «Москву он вскоре наверное возьмет‚ но тут же произойдет его гибель. Он не удержится в Москве и отступит именно по Белоруссии‚ а не по Малороссии… и вскоре погибнет…» Так оно и сбылось».

Наполеон‚ действительно‚ собирался отступать через Украину‚ где было много продовольствия‚ но после битвы под Малоярославцем вынужден был возвращаться по разоренным уже районам‚ которыми шел на Москву. А рабби Шнеур Залман‚ дожив до исполнения своего пророчества‚ не успел вернуться домой и умер в селе Пены Сумского уезда Курской губернии.

Его сын писал об этом: «Много мы претерпели от холода и недостатка провизии‚ питались грубым хлебом с водой‚ жили в курных крестьянских избах. В селах нас всюду встречали насмешками и бранью; хвала Всевышнему‚ заступничество начальствующих лиц спасало нас от насилия… Испытания и горести изнурили отца; он заболел желчью‚ к тому же еще простудился. Проболев пять дней‚ он скончался на исходе субботы‚ в двадцать четвертый день месяца тевет. Останки его мы отвезли в город Гадяч Полтавской губернии и там предали их земле».

В воспоминаниях участников наполеоновского похода сохранились сведения о еврейском населении завоеванных территорий. «В то время‚ как все жители края‚ спасаясь от насилий врага‚ искали убежища в лесах‚ евреи единственные не покидали своих жилищ». «Я видел здесь прекрасные изделия; среди евреев-ремесленников были настоящие художники… В начале похода я с некоторым отвращением селился в корчмах‚ потому что в деревнях они почти всегда принадлежат евреям. А теперь я ими очень доволен‚ потому что все евреи говорят по-немецки, у них мы всегда имеем чистую комнату и хороший хлеб».

Участники похода оставили описание евреев Литвы: они высоки ростом‚ худощавы и гибки‚ у них поспешная походка‚ правильные черты лица‚ орлиный нос и пронизывающий взгляд. Все евреи хорошо ездили верхом‚ были физически сильнее немецких евреев, не так боязливы. «Часто они лезли в драку с нашими солдатами; они не боятся никакой опасности‚ умны и изворотливы». Среди евреек попадались настоящие красавицы. У них узкий разрез глаз‚ как у китаянок‚ они полные‚ кожа белая и прозрачная. Одежда у мужчин: черный халат до пола‚ перетянутый в талии черным поясом‚ на голове кожаная ермолка‚ на ней шляпа с широкими полями или черная бархатная шапка‚ отделанная мехом. У женщин одежды ярких цветов‚ на шее – стеклянные бусы или жемчуг‚ на ногах туфли красного или желтого цвета. Замужние прятали волосы под чепчиком‚ украшенным жемчугом‚ девушки заплетали косы.

Один из французов побывал в синагоге во время молитвы. Там набилось много народа в тесноте и духоте: «молящиеся только и делали‚ что кричали‚ жаловались‚ плакали‚ рвали на себе волосы‚ повергались на пол и целовали его».

Сохранилась легенда о пребывании Наполеона в Вильно после вторжения его войск на территорию России. Во время осмотра города он попал в еврейский квартал и увидел старого еврея, который горько плакал. Это был девятый день месяца ав по еврейскому календарю, и старик объяснил императору, что плачет по разрушенному Иерусалимскому Храму. Когда Наполеон узнал, что Храм был разрушен за две тысячи лет до этого, он был поражен и подарил синагоге занавес для ковчега, где хранились свитки Торы.

Из аттестата, выданного армейским командованием в январе 1813 года: «Дан сей старобыховскому мещанину еврею Герцу Абрамовичу Шульману в том, что он по отличному усердию своему и верности к пользе державы российской употреблен был по разным местам в Польше и Литве для учреждения с общего согласия еврейского народа так называемых тайных кагалов, служивших к извещению российских войск о движениях неприятельских, для дачи проводников, лазутчиков… что исполнил он с отличною деятельностью и верностию, не щадя себя в предстоящих опасностях…»

Важную роль в той войне играли евреи-подрядчики и поставщики продовольствия для русской армии. Им выдавали особые удостоверения‚ и они без помех разъезжали по делам с места на место. Лейзер Диллон был награжден медалью «за исправную перевозку артиллерийских снарядов», Иосиф Салит и Вульф Рапопорт – «за отличное усердие, в разных случаях ими оказанное». Золотыми медалями наградили купцов Кацнельсона, Лившица, Лимонного и Рабиновича – за бесперебойное снабжение военных госпиталей после той войны.

В 1912 году в России торжественно отмечали столетие войны 1812 года. Полковник Н. Поликарпов, заведующий Московским отделением архива Главного штаба, отметил на основании архивных документов: «Главную роль в производстве тайных разведок играли местные евреи». Однако в житомирской газете «Жизнь на Волыни» написали иначе: «Предстоящий юбилей Отечественной войны 1812 г. дразнит еврейские аппетиты. Почему бы и им не пристегнуться к великому событию, почему лишний раз не напомнить обществу о своих «патриотических заслугах»?.. Предстоящий юбилей будет ознаменован богатым вкладом в русскую литературу – «легендами» или, вернее, баснями об участии евреев в Отечественной войне».