Текст книги "Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы"

Автор книги: Феликс Чуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Ныне на Украине, как, впрочем, и в России, среди моих знакомых есть такие, что прежде клялись в верности партии и коммунизму, за идеи которого погибли

их батьки, а сейчас проклинают партию, и батьки их, оказывается, погибли не за коммунизм, а от рук большевиков, как говорят сегодняшние сынки-«демокра-ты». Один такой украинский литератор недавно баллотировался в депутаты своего парламента. В войну он мальчишкой партизанил, пускал под откос поезда– прежде утверждал, немецкие, а сейчас говорит, советские. В общем, Леня Голиков наоборот. И захотел он стать депутатом. Но конкурентом его на то же место оказался председатель колхоза, честный труженик, который не поленился и выпустил небольшую брошюрку, посвященную своему оппоненту.

На первой страничке приводятся высказывания литератора в начале пятидесятых годов, воспевающие батьку Сталина и родную советскую власть, далее, в шестидесятые годы, слова осуждения Сталина и восхваления Коммунистической партии, и, наконец, анафема партии и советской власти – это, конечно, девяностые годы.

А на последней странице брошюры напечатана всего одна фраза: «Хиба ж це людина?» – что по-русски звучит: «Разве это человек?» А он еще, дескать, в депутаты лезет…

Сильны славянские языки. И надо признать, что некоторые фразы, как скажем, эта, по-украински звучат крепче, чем по-русски, по крайней мере ярче, выразительнее, смешнее и убийственнее – для тех, кто чувствует, конечно.

«Хиба ж це людина?» – хочется сказать и о некоторых российских деятелях…

«Я ХОЧУ ВИДЕТЬ МОЮ СТРАНУ»

…В начале 1946 года, когда война на Украине близилась к завершению, надобность в Рясном как знатоке Украины отпала, его вызвали в Москву и назначили заместителем министра внутренних дел СССР. А министром был Круглов. Берия напрямую уже не занимался этими делами, но курировал, и у всей страны было мнение, что он по-прежнему ворочает так называемыми органами.

«У нас была кавалькада – МГБ и МВД соединялись, разъединялись,– говорит Рясной.– У Берии

приходилось по-прежнему бывать, хоть он в нашем доме уже не сидел, но органами занимался. И Маленков тоже. Со многими членами Политбюро приходилось общаться. Каганович, например, небольшого полета, но, если Сталин ему что сказал, разобьется о стенку и сделает. Молотов – очень умный человек. Его послушать было приятно. И очень неприятно получить упрек. После войны стали восстанавливать и строить заводы, и он занимался этими делами. Много не говорил. Мог просидеть у Сталина и не сказать ни слова. Но многое решал. Сталин к нему:

А как думаете вы, товарищ Молотов? Тот очень лаконично отвечает…»

Маршал Голованов рассказал мне такой эпизод. Сталин ходит с трубкой по кабинету, горячо рассуждает, а потом поворачивается к Молотову:

Как ты думаешь, Вячеслав, прав я?

Думаю, нет, – спокойно отвечает Молотов. Как холодный душ… Это к слову.

А Рясной рассказывает о своем министре Круглове: «Умный, скромный человек, хороший коммунист. Крупный, высокий, мордастый». И тут же добавляет: «Я его уважал и уважаю, но это человек, который никогда не сказал свое слово громко. Как бы вам сказать, это был человек – ни рыба, ни мясо».

Круглов окончил Московский педагогический институт, попал на партийную работу и оказался в Грузии. Молотов говорил, что его послали туда наблюдать за Берией. Там он очень невзлюбил Берию – когда тот был первым секретарем Грузии. Однако Берия стал работать в Москве и почему-то перетащил к себе Круглова, назначил его председателем комиссии по идеологическиой чистке чекистских кадров – было такое особое структурное подразделение в НКВД. Круглов часто не соглашался с распоряжениями Берии и за глаза называл его сволочью.

«Если б донесли!» – говорит Рясной.

Невзлюбил Круглова Хрущев. Наверное, какой-то материальчик на Круглова ему под руку сунули. И когда Никита Сергеевич стал создавать совнархозы, он снял Круглова и отправил его в Киров заместителем председателя совнархоза. Тот немного поработал

и ушел на пенсию. Жил под Москвой на даче в поселке Правда. Переходил железную дорогу, не услышал поезда и погиб…

«Пишут, что Хрущев привел в органы своих людей, таких как Рясной, Епишев, Серов, – говорит Василий Степанович.– Ко мне это не относится. Какое я имею отношение к Хрущеву? Да и Епишев тоже. Сплошной вымысел. Серов – понятно».

Серов, как и Рясной, тоже был заместителем у министра МВД Круглова.

«Серов – это брандохлыст, каких свет не видел, – продолжает Рясной.– Везде пронырнет, найдет, обманет, украдет. При помощи Берии добился, чтоб его не очень загружали работой, и ему поручили только обслуживание ВЧ – правительственной связи. Там ничего делать не надо. Стоит себе аппарат ВЧ. Во время войны этот аппарат был незаменимым другом всех – и солдат, и командующих. Но Серов руководил ВЧ после войны. А перед войной он возглавлял госбезопасность Украины при Хрущеве. Насчет того, чтоб подлизаться к высшему начальнику, Серов незаменим, очень умелый в этом отношении человек. Когда Хрущев взялся за первую роль, то сделал Серова председателем КГБ. Он был крепко связан со шпионом Пенько-вским. Тот присылал жене Серова всякие шубы… Обделался он со своим агентом Пеньковским».

Надо сказать, что Хрущев в 1957 году в борьбе с «антипартийной группой» Молотова удержался во многом благодаря Серову. Ну и Жукову, конечно.

После Хрущева Серова разжаловали из генералов армии в генерал-майоры. Я разговаривал с генералом, который лично привез Серову аж четыре пары погонов генерал-майора и вручил их с явным удовольствием, судя по его рассказу.

…Летом первого послевоенного года Политбюро приняло решение предоставить отпуск Сталину, чтобы он поехал на юг и отдохнул по-человечески. Четыре военные года не могли не сказаться на его здоровье.

До войны Сталин обычно проводил отпуск в Сочи. Начальник правительственной охраны генерал Власик предложил ему лететь туда на самолете. Сталин категорически отказался. На поезде – тоже.

Я поеду только на автомобиле,– сказал Сталин. – Я хочу видеть мою страну после войны.

Автотрасса от Москвы до Харькова была и до войны далеко не европейской, а после того, как немцы наступали, а потом отступали, от этой дряхленькой и слабенькой в техническом отношении трассы осталось одно направление и название– все на дороге было перемешано.

Кое-как добрался Сталин на автомобиле до Тулы, а дальше никак не получалось, совсем невозможной стала дорога. Остановились на Щекинском химическом комбинате, и Сталин заночевал у директора.

Назавтра пришлось вызвать паровоз с усиленной тягой и одним вагоном на прицепе. Железную дорогу стали расчищать, и удалось протащить вагон со Сталиным до Симферополя. Почему до Симферополя? Потому что Сталин обычно останавливался на несколько дней в царском дворце возле Ялты, а оттуда на пароходе плыл по Черному морю в Сочи.

В Симферополе Сталин вызвал к себе Круглова:

Почему дорога в таком состоянии?

Товарищ Сталин, она тридцать раз переходила из рук в руки!

Надо ее быстренько восстановить. По ней советские люди будут ездить отдыхать на юг.– И принял постановление о восстановлении и реконструкции автомобильной дороги Москва– Симферополь и о назначении заместителя министра внутренних дел СССР В. С. Рясного начальником этого строительства.

Потом на совещании в Кремле, где присутствовали и руководители строительных ведомств, Сталин поставил задачу построить дорогу в кратчайший срок.

Товарищ Сталин, у нас силенок не хватит! – осмелился сказать Рясной.

А что вам нужно, чтоб хватило?

Воинские части, не менее 120 тысяч человек.

Вышел приказ– передать в распоряжение строительства воинские части из числа демобилизуемых подразделений. Были, конечно, и обычные рабочие, и заключенные, и немало. А чтоб дело спорилось, бригады двигались с севера и с юга, и на определенном километре им ставили бочку пива. Кто быстрее дойдет, тот и припадет к бочке. С юга шли солдаты,

а с севера – рабочие и зэки. Рясной добился того, что за выполнение определенного задания на каждом участке строительства установили премии, за ударную работу досрочно освобождали по 200 человек заключенных и награждали. Многие зэки досрочно вышли на свободу с красными орденами на груди. А кроме бочек пива появились столы с водкой и закуской. Только так в России…

Дорогу построили. Пожалуй, это была едва ли не первая ласточка послевоенного возрождения. По завершении строительства у Сталина вновь было совещание, и он сказал:

– Подобная дорога такого же расстояния и качественных свойств была построена в Лос-Анджелесе за три с половиной года, а эту дорогу наши солдаты, наши люди построили за три года!

…Я еду на юг, в отпуск, и пишу эти строки в вагоне около Харькова. Поезд остановился, скоро явятся пограничники и таможенники. Думал ли Сталин, что не пройдет и полувека после войны, как между Россией и Украиной появится граница?

…За строительство автомобильной дороги Москва– Симферополь Рясной получил орден Трудового Красного Знамени. До этого его наградили орденом Ленина за освобождение Харькова и Киева. Второй орден Ленина ему будет вручен за строительство Волго-Донского канала.

«Я ведь и каратель, и воспитатель, и строитель», – говорит Василий Степанович.

Но как можно было обойтись без таких людей в стране, где меня, например, в жизни обворовывали около двадцати раз!

СПАСЛИ ШОЛОХОВА

В 1949 году Рясного направили руководить строительством Волго-Донского судоходного канала. Строили его в основном заключенные– сто тысяч человек, даже инженерный состав зэки.

«Думаю, у нас тогда сидело миллиона полтора-два от силы, – говорит Рясной. – Сейчас, наверное, больше. Только два миллиона человек прошли по особо крупным делам».

После окончания строительства дороги Москва – Симферополь Рясного вызвал Берия и сказал:

Часа через три-четыре у тебя будет важный разговор с товарищем Сталиным. Приготовься!

Сталин разговор начал так:

Строить, оказывается, вы умеете. А раз вы умеете строить, надо это дело продолжать.

Тут же в кабинете присутствовал Сергей Яковлевич Жук, известный гидростроитель. Сталин знал его еще со времен Беломорско-Балтийского канала.

Петр Первый мудрый, величайшей силы мужик, но не успел, – продолжил Сталин. И вынул из шкафа кальку, на которой был изображен петровский чертеж Волго-Донското канала. – Надо строить! – сказал Сталин. – А то что получается? Нам приходится объезжать зря столько километров! Сергей Яковлевич,– обратился он к Жуку, – вас все знают, мы вас назначаем главным инженером, а вот вам молодой начальник строительства Рясной – он построил хорошую дорогу. Чего нам ждать? Если мы не пророем этот канал, никто никогда не сделает!

Сталин словно чувствовал, что после него в России долго не будет такой головы и рук, как у него.

И было создано два строительных управления. Но, кроме склок между ними, отдачи не было, и их объединили под началом Рясного, который стал жить в одном доме с Жуком в Цимлянске.

«В гидротехнике серьезное место занимают металлические шпунты, – говорит Рясной. – Их ставят стеной, они входят друг за друга, а затем их с обеих сторон обволакивают глиной и землей – делают плотину. У нас в стране не нашлось подходящего завода, который бы выпускал хорошие шпунты, не забиваются, и все. Закупали их во Франции, но американцы нажали на французов, и те перестали нам их продавать. Ведь была «холодная война», «железный занавес». И вот меня послали начальником строительства, чтоб я наладил дело. Два года я бился над этой проблемой, пока наши сами сделали шпунты».

За три месяца до окончания строительства Рясному сообщили, что на открытие канала приедет Сталин.

«Мы за это время ему такой дворец отгрохали!» – признался Рясной.

А Сталин не приехал. Но вместо себя прислал не

кого-нибудь, а Михаила Александровича Шолохова. Великий писатель прибыл со своим родственником, которого называл на украинский манер – «дядьку».

Поселились они в сталинском дворце, крепко выпивали, ночью поплыли на лодке и перевернулись.

«Мои ребята их вытащили рыбацкими сетями»,– говорит Рясной. Спасли Шолохова…

Канал открыли летом 1952 года, а в октябре был XIX съезд партии.

ГОТОВИЛИ СМЕРТЬ СТАЛИНА

Рясной вспоминает, как после съезда на пленуме ЦК, который открыл Маленков, Сталин встал и прочитал заявление с просьбой освободить его от должности Секретаря ЦК партии, сославшись на то, что есть молодые, которые его вполне заменят. Но кто заменит, конкретно не назвал. Говорил о своем возрасте, болезни…

«Все сразу – ох да ах, – говорит Василий Степанович, – а Маленков:

Товарищ Сталин, просим вас остаться, мы к вам привыкли.

Не голосовали, так и осталось без решения. Может быть, он хотел проверить, как будут реагировать, может быть…

Что-то у него, конечно, было со здоровьем. Там же, во Владимирском зале, он сказал Микояну:

Я знаю, ты старый армянин, ты пошел на уступки американцам, ты нас Америке продашь!

Какой-то торговый договор тогда заключили».

Это были последние месяцы жизни Сталина.

На «деле врачей» погорел Абакумов. Он получил письмо от простого следователя из Архангельска Рюмина о том, что в кремлевской больнице орудует шайка убийц в белых халатах. Прочитал и не поверил. Положил себе в стол как очередную утку.

А Рюмин взял да написал то же самое Сталину. Абакумова сняли с поста министра госбезопасности и арестовали.

Во время войны Абакумов командовал СМЕРШем – военной контрразведкой. Откуда взялось такое название? Сталин сказал:

Лейтенант «Кузнечик» стал «Маэстро».

??~ ^^^^^

Только поженились с Раей. Австрия, 9 мая 1945 года.

Трое из «поющей эскадрильи»: Евгений Сорокин (ведомый), Герой Советского Союза Сергей Глин-кин (замкомэска), и сам «Маэстро» – Виталий Попков. Фронтовой снимок.

В. И. Попков на открытии своего бюста. Февраль 1953 гола.

В. И. Попков. 1970-е годы.

Главный маршал авиации А. Е. Голованов. 1960-е годы.

Летчик А. Е. Голованов. 1930-е годы.

Л. Е. Голованов на даче у В. М. Молотова. Декабрь 1971 года.

Л. Е. Голованов в родном полку. По/1 крылом бомбардировщика. 1971 год.

В. М. Молотов. 1960-е годы.

«Мистер Браун» летит в Америку. 1942 год.

Американцы встречают «мистера Брауна». 1942 год.

В. М. Молотов с летчиком Э. Пусэпом и штурманом С. Романовым. !942 год.

Генерал, Государственный секретарь США Дж. Бирнс. «С наилучшими пожеланиями моему другу Вячеславу М. Молотову».

Тет-а-тет.

Эндель Пусэп. 1971

Этот портрет президент Рузвельт подарил Молотову. Май 1942 года.

В. М. Молотов. 1970-е годы.

В. М. Молотов и Ф. Чуев. 6 марта 1981 года.

Два молодых конника – комдив К. К. Рокоссовский и комполка Г. К. Жуков. Через много лет они снова проедут рядом – на параде Победы. Начало 1930?х годов.

– Смерть шпионам! Так и осталось.

«НКГБ не потерял тогда своего значения,– говорит Рясной.– Все радиопередатчики, переброшенные на территорию СССР, приспосабливались и использовались в наших целях. Но и черных дел у Абакумова хватало. Боялись его не меньше Берии.

Вместо Абакумова назначили партийного работника Игнатьева. Бедняга, он попал, как кур в ощип. Не его это работа, он тяготился новой должностью, а что сделаешь? Кто-то ведь Сталину подсказал его кандидатуру. Известно, что Маленков к Игнатьеву хорошо относился, он ведь был по сути преемником Маленкова в ОРПО – отделе руководящих партийных органов ЦК».

Игнатьеву дали двух заместителей– опытного Рясного и этого Рюмина из Архангельска– сразу поднялся до замминистра госбезопасности. Дескать, бдительный человек, не то что Абакумов.

Действительно, Рюмин арестовал в Архангельске какого-то врача, еврея, и тот дал показания, что в Москве действует подпольная организация врачей.

Сталин очень заинтересовался этим делом, можно сказать, принял близко к сердцу. Врачей арестовали при Игнатьеве, а выпустили через месяц после смерти Сталина.

«Конечно, у Сталина в конце жизни развилась подозрительность, – замечает Рясной. – Посылал чекиста в простую аптеку со списком лекарств. Самолечением занимался. Подозревал, что его могут досрочно отправить на тот свет, и не без оснований. Работал по-прежнему много. Вызывает начальника охраны, дает ему список книг… Хорошего много сделал, это известно. Но как дойдешь до жертв, кого я знал, мороз по коже берет.

Постышева я знал – он Дальний Восток советизировал. За что его? Блюхера за что? Дыбенко я знал, он командовал Туркестанским военным округом. Массивный мужчина, идет – здание дрожит. А какую роль он сыграл в Балтийском флоте!

Варейкиса посадили, как многих прочих. Не знаю почему. Ведь как было: одного арестуют, и пять – десять новых фамилий появится. С ними надо разбираться, но легче всего арестовать. Беззаконие. Засасывает это дело…

Ведь как было в НКВД? Коридоры длинные, стоят человека три-четыре, беседуют, курят, а тут ведут заключенного. Р-раз– все в кабинеты убегают. Для меня, новенького, это было непонятно. Я спрашиваю:

А чего вы брызнули все?

Как чего? Видал – вели! То Ягоду ведут, то еще кого-нибудь. А ведут к следователю, начнут допрашивать, и вспомнит, что видел в коридоре, кого знает, и тут же назовет фамилию…

Ленинградский Кузнецов блокаду прошел – расстреляли. К чему все это? Ну, Берия. Но до Берии были Ягода, Ежов… Вся эта кухня давно началась. И их осуждение становилось новым путешествием по головам.

На совести Берии и Абакумова «Ленинградское дело», где погибли Вознесенский, Кузнецов, Попков… Маленков тут тоже, видимо, руку приложил. Он крепко дружил с Берией. Ну а постановление Верховного Совета о том, чтобы членов семей репрессированных врагов народа отправлять на восемь лет в ссылку? Их ведь просто стали штамповать…»

Спрашиваю у Рясного, били ли на Лубянке.

«В этих зданиях не били, – отвечает, – били в других местах, в тюрьмах. Дикие какие-то тюрьмы посоз-давались. Беззаконие».

Но сам рассказывал, как истязал подследственных Ежов…

…«Дело врачей», начавшееся в Архангельске, кругами пошло по стране. В Москве говорили о существовании еврейской организации, направленной на уничтожение Сталина.

«Сталина хотели убрать, это бесспорно, – рассуждает Рясной, – но «дело врачей» только ускорило его смерть. Я считаю, что оно было провокацией. Какой-то еврей, может, что-то и сказал Рюмину, но сам Рюмин потом признался, что это чистокровная «липа». Ее использовали для создания общественного мнения. Подключили врача Ольгу Тимашук, которую наградили орденом Ленина за разоблачение врачей-вредителей, а потом, когда их выпустили, орден у нее, как водится, отобрали.

Вся эта история,– убежденно повторяет Рясной, – не больше, не меньше как прямая провокация, вызванная элементами, желавшими свержения Сталина. Все было подготовлено к его гибели.

Кроме меня, пожалуй, никто сейчас не знает Сталина так близко в последний год его жизни».

Дело в том, что, когда арестовали Абакумова, а затем и начальника правительственной охраны генерала Власика, Рясной стал не только заместителем министра МГБ, но и занял место Власика.

«По нашим данным,– признается Рясной,– Власик в последнее время вел себя неразумно разнузданно. Он устраивал бардаки на государственных дачах, которые числились за Сталиным. Сталин жил на так называемой Ближней даче, а Власик распоряжался всеми дачами. По данным, которые через меня проходили, в этих оргиях участвовали и другие высокопоставленные особы, даже один из секретарей ЦК.

У художника, который декорировал Красную площадь к парадам, шведа по национальности, была красавица жена, которая многих удовлетворяла. Об этом стало известно, так же как и о поведении Власика, о чем в косвенном порядке мы сообщали Сталину, и это в какой-то мере послужило причиной его ареста. Получил восемь лет, кажется,– это была какая-то стандартная цифра у Сталина.

Но был еще один момент, подтолкнувший Сталина к такому решению. Он собрал членов Политбюро и сказал:

Я хочу знать, сколько я стою государству.

И создал комиссию во главе с Маленковым, которая, как утверждает Рясной, нигде не была зафиксирована.

Проверьте и доложите! – распорядился Сталин. А Маленков поручил проверку Рясному. В Главном управлении правительственной охраны была бухгалтерия, которая вела учет расходов на всех лиц, находящихся под этой охраной.

Сталин потом сам смотрел все выкладки и поразился тому, что селедка, которую ему подавали на стол, стоила на бумаге в тысячу раз дороже обычной.

Это что ж за селедка такая! – возмутился Иосиф Виссарионович. – Пусть Власик посидит и обдумает, что почем в нашем государстве!

Стоило Сталину как-то за обедом обмолвиться при своих соратниках:

Вы никогда не пробовали оленятину? Ну, тогда вы не ели настоящего мяса.

Сказал, а Берия да Маленков передали это Власику, и тот отправил два самолета, один в Тюмень, другой в Салехард, привезли оленьи туши. Каждый олень обошелся в миллион рублей. Сталин узнал и сказал:

Строго разобраться! Вот и разобрались.

– Это что, я столько съел, столько износил одежды? – шумел Сталин. – Я одни ботинки который год ношу! А тут еще одна селедка у Власика десять тысяч рублей стоит!

Осенью 1951 года Сталин приболел в Сочи на мацестинской даче. Его даже не было на мавзолее 7 ноября.

«А рядом, на даче, Поскребышев стал бардаки устраивать, – говорит Рясной. – Сталин узнал и выгнал его».

Отстранив из-за жены самого Молотова, посадив начальника охраны Власика и выгнав своего помощника Поскребышева, Сталин фактически остался одинок.

Когда забирали генерала Власика, рассказывала его дочь, он сказал:

Все. Сталину недолго осталось.

«И тогда исполняющим обязанности начальника Главного управления правительственной охраны назначили министра Игнатьева. А тот по договоренности с Маленковым и Сталиным поручил это дело мне,– говорит Рясной.– И я в последнее время ежедневно со своей дачи в Серебряном бору приезжал на дачу Сталина в Кунцеве. Это февраль 1952 года».

ПОХОРОНИЛИ БОГА

Беда со Сталиным случилась в ночь с 1 на 2 марта 1953 года. Рясному позвонил его подчиненный Старостин, начальник личной охраны Сталина:

Что-то не просыпается.

В последнее время Сталин редко выезжал с дачи и поздно по вечерам собирал своих ближайших помощников. Приезжали Маленков, Хрущев, Берия, Бул-ганин… Молотов тоже бывал, но уже редко. Прежде Сталин выезжал в Кремль, а сейчас все вопросы стал решать здесь, на даче…

Было уже часов девять утра. А он обычно вставал рано.

А ты поставь лестницу или табуретку и загляни! – посоветовал Рясной Старостину.

Над дверью в спальню было стеклянное окно. В комнате стояли диван, стол, маленький столик для газет и рядом с ним мягкий диванчик, покрытый шелковой накидкой.

Старостин приставил лестницу, заглянул в окно и увидел, что Сталин лежит на полу. Потрясенный, он тут же позвонил Рясному, у которого на даче всегда дежурила машина. Рясной помчался в Кунцево и, приехав, сразу же вскарабкался на ту же лестницу. Сталин лежал на полу, и похоже было, что он спиной съехал с диванчика по шелковой накидке.

Скорей звони Маленкову!– приказал Рясной Старостину.

Дверь в спальню заперта на ключ. Ломать не смеют. Ключ у хозяина.

«Не знаем, что делать, – говорит Рясной, – ждем, приедет Маленков, распорядится. Я-то чего?»

Маленков и Берия приехали вместе. Рясной встретил их во дворе, кратко доложил о случившемся и добавил:

Надо срочно вызвать врачей!

Тучный Маленков побежал в коридор к телефону, а Берия усмехнулся:

А наверно, он вчера здорово выпил!

«Эта фраза покоробила меня настолько, что до сих пор заставляет кое о чем задуматься»,– признается Рясной. Тем самым Берия нежданно высказал свое отношение к Сталину.

…А вождь лежал на полу, на спине, в полосатой пижаме. Наверно, собирался ложиться спать и сел за столик почитать. Рядом, под большим столом, лежали кучи пакетов постановлений Совета Министров, целую машину их потом загрузили и вывезли.

Приехал министр здравоохранения СССР Третьяков, посмотрел и сразу сказал:

Это инсульт.

Потом врачи… Много часов прошло, пока они приехали. Сталина перенесли в другую комнату на постель. А члены Политбюро, тоже собравшиеся к этому времени, разбились на две группы и засели в соседних комнатах – делили портфели.

«Умер ли он своей смертью или нет, теперь никто не докажет», – говорит Рясной.

Одно ясно: Сталин был величайшей фигурой, которую хотели убрать. В Корее наши «МИГи» превосходили американские «Сейбры», в последний год жизни Сталина у нас уже была водородная бомба, которой еще не было у США.

В мировой истории этот человек навсегда останется в белом кителе генералиссимуса, в котором перекраивал за столом в Потсдаме карту мира…

5 марта 1953 года Сталин умер.

В Кремле вечером 5 марта обсуждали, что делать дальше. Рясного с дачи вызвали в Кремль к Маленкову, где собрались члены Политбюро.

Ты хоронил кого-нибудь? – спросил его Берия.

Бывало, что и хоронил,– ответил начальник правительственной охраны.

Мы назначили Хрущева председателем комиссии по похоронам, но он ничего не сумеет, так что придется тебе организовывать это дело.

«Берия страшно не любил Хрущева, – говорит Рясной,– хотя и дружила эта «троица» – Берия, Маленков и Хрущев. Никита Берию тоже ненавидел, боялся, что тот его посадит, и все время заискивал перед ним.

И вот похороны полностью возложили на меня – Колонный зал и сами похороны. За порядок на улицах Москвы отвечал Серов, за военных – Гоглидзе».

После заседания в Кремле Рясной обратился к Хрущеву:

Никита Сергеевич, что будем делать?

Возвращайся на Ближнюю и организуй! Вскрытие, гроб – все на тебе!

От Рясного я узнал, что Сталина вскрывали на площади Восстания, в Институте усовершенствования врачей, напротив дома, где жил Берия.

Ночью перевезите тело туда!– приказал министр здравоохранения Третьяков.

Составили список врачей-патологоанатомов, и Рясной вернулся на Ближнюю.

На даче выяснилось, что хоронить Сталина не в чем.

Рясной открыл шкаф, а там всего четыре костюма – два генералиссимусских и два гражданских, серый и черный. Черный сшили, когда приезжал Мао

Цзэдун, специально сшили, насильно, и Сталин его так ни разу и не надел. Да еще бекеша висела – старинная, облезлая, выцветшая.

«Лет сто ей, наверно, было, ей-богу,– говорит Рясной. – Бекеша или архалук вроде шубейки – наденет, бывало, и по саду гуляет. Один генералиссимус-ский китель был весь замазанный, засаленный, а другой– обштрипанный…

Да, в этом отношении о нем ничего не скажешь».

Вспоминаю потрясение женщины-врача, которая как-то вела Сталина под руку в поликлинике и обратила внимание, что локоть шинели его зашит грубо и неумело…

Рясной поднял чекистов, вручил им генералисси-мусский китель с обтрепанными рукавами и велел отвезти в правительственную химчистку в Кунцеве:

Вычистите и привезите туда, где будет вскрытие. Новый костюм не шили. Сталин лежал в гробу

в своем, стареньком, но сносном: рукава подшили, китель вычистили. Недавно я прочитал в одном «демократическом» издании, что у Сталина на кителе были золотые пуговицы.

«Какая чушь!– возмутился Рясной.– Мои работники поехали с костюмом в химчистку, а я снарядил машину с задней дверью, в нее положили тело на носилках, рядом – две машины охраны, и поехали. Подъезжаем к Киевскому вокзалу, а там народ гуляет, танцы, пляски, свадьба, что ли… Никто еще ничего не знает, по радио объявят утром. Свадьба нас не пропускает:

Товарищ генерал, выпейте с нами рюмочку! Знали б они, что я везу в машине тело мертвого

вождя!»

Упросили, толпа раздвинулась, машины поехали на Садовое кольцо к площади Восстания.

Привезли и долго ждали врачей. Третьяков звонит, волнуется. А Рясной заранее отправил своих помощников на десяти машинах по разным адресам за врачами. Было уже за двенадцать ночи, чекисты стучат в двери, никто не открывает– «дело врачей» было в разгаре. Одну дверь даже пришлось взломать. Вошли, а там врач лежит, приступ с ним, думал – пришли арестовывать.

Таковы нравы времени. Кое-как собрали человек

пять врачей, и стали они полосовать мертвое тело Сталина. Рясной видел все, ему полагалось по службе, но не выдержал и отошел в сторону. Ждет Хрущева, он должен был приехать, как договорились, ко вскрытию, но появился только утром, когда Сталина уже одели в привезенный из чистки мундир. Почему-то опоздал Никита Сергеевич на несколько часов.

Назначено было ехать по кольцу к площади Маяковского, оттуда– по улице Горького в Колонный зал Дома союзов.

Нет, так мы не проедем, – говорит Хрущев, – уже народу полно, объявили!

И решили «обмануть» народ, поехали по улице Качалова, как говорится, «дворами» к Колонному залу. И правильно сделали.

Убрали зал, привезли гроб.

6, 7, 8 марта лежал Сталин в Колонном зале, а 9-го были похороны.

«Вообще Колонный зал для подобных дел не приспособлен, – утверждает Рясной. – Попробуй пропусти такую толпу!

А меня еще обвиняют в том, что я не обеспечил порядок на улицах Москвы, столько людей задавили! Но за это отвечал Серов. Конечно, на улицах творилось не поймешь что. Кто ж думал, что умрет Сталин? Был сплошной массовый плач. Вся страна повалила в Москву. Идут, рыдают, падают в обморок. Возникают давки, 129 человек погибло. А сейчас пишут, что это чуть ли не нарочно сделали. Приостановили это дело только тем, что прекратили пускать поезда в Москву, а то вообще черт знает что было б, если б вся страна съехалась!

Меня уже ни руки, ни ноги не держат, а голова…– трое суток не выхожу из Дома союзов. Сижу в комнате для артистов за Колонным залом, там стол посередине, коньяк, конечно. Еле сижу.

Входит Василий Сталин и ко мне обращается:

Что же тут творится?

А чего тебе нужно? – Меня зло взяло.

Умер вождь, а музыка танцульки играет!

Что ему взбрело сдуру? Исполнялся подбор траурных мелодий, а он, видно, выпивши… Мне и раньше приходилось с ним мучиться. Ночью мне звонят на квартиру: Василий со своими дружками устроил драку

в баре на улице Горького– в Москве тогда был единственный ночной бар, сразу за Госпланом.

Ну и что? – говорю.

Что делать? – спрашивают.

Что делать! Свяжите его и привезите домой. Почти так и сделали. Почти связали. Отец узнал

бы, дал бы ему. Он несколько раз давал распоряжения его арестовать. Васька– сорви-голова, бравировал. Слабохарактерный, легко поддавался на всякие похождения, пьянки. Яков– тот поспокойнее был, скромный, не то что Василий. И Артем, приемный сын, скромный парень. Сталин их никого не баловал. В первый же день войны всех троих отправил на фронт, это точно. Есть документы на этот счет.

Куда делся архив Сталина? Забрали в ЦК, Суслов забрал.

Когда уже было видно, что Сталин умрет, договорились с Хрущевым открыть музей в Ближней даче и туда кой-чего стали стаскивать. А из чего делать музей– непонятно. У него личных вещей почти не было. Да и Суслов все канителился, а потом приняли решение никакого музея там не открывать.