Текст книги "Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)"

Автор книги: Федор Кабарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ
ГЛАВА I
НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ

Испытания первых двигателей не удовлетворили Споряну. Он стал категорически возражать против передачи двигателей в серийное производство. Его точку зрения разделяли профессор Кремлёв и генерал Прозоров. Правительственная комиссия была вынуждена согласиться с доводами конструктора.

Антон Савельевич не выходил из экспериментальной лаборатории неделями.

Предстояли испытания не только самолётов-снарядов с новым двигателем «СЭВАРД-3», названным профессором Кремлёвым суперреактивным, но и производственные испытания первой передвижной станции искусственного дождевания. Споряну был в состоянии неугасающего творческого подъёма и, казалось, забыл всё, что не имело отношения к предстоящим испытаниям. Он почти не спал, появлялся дома раз в двое-трое суток и то лишь для того, чтобы принять ванну, поесть. Отдохнув часа два, он снова возвращался в лабораторию.

Он часами простаивал у испытательных стендов, проверяя температуру двигателей, влияние вибраций на сигарообразные корпуса самолётов, изучая степень сгорания смесей при разных режимах работы двигателя.

Генерал Прозоров понимал, что этот бурный прилив неутомимой энергии объясняется глубоким сознанием ответственности за предстоящие испытания, стремлением сделать всё, чтобы продемонстрировать изобретение во всей мощи заложенной в нём авторской идеи.

Но у Споряну были и другие причины, приковывавшие его к лаборатории. Ему хотелось как можно скорее разгадать секреты ионосферы, продумать возможности создания самолётов-снарядов как заградительного огня против высотной авиации.

Это его интересовало теперь, пожалуй, больше, чем проблема искусственного дождевания. Её он считал уже решённой.

Однажды после многократных стендовых испытаний он пришёл к профессору Кремлёву улыбающийся, довольный.

– Теперь, Пётр Кузьмич, можно передавать двигатель производственникам. Работает безукоризненно на любых режимах.

– Значит, предлагаете передать в серийное производство?

– Нет, пока для широких производственных испытаний. Не одну сигару, а несколько: скажем, пять, десять. Начать испытания в различных условиях: на сибирских равнинах и на больших подъёмах в горах, с тяжеловесными товарными составами и пассажирскими экспрессами…

– На морских и речных судах…

– На всех видах транспорта, Пётр Кузьмич. Но я хочу выговорить для себя одно непременное условие: испытание высотных стратосферных сигар должно проходить под моим наблюдением и в обстановке, максимально приближенной к реальной.

– Новую идею вынашиваете?..

– Меня занимают, Пётр Кузьмич, разности температур атмосферы. Нельзя ли, думаю, извлечь из этого кое-какие выгоды.

– А именно?

– Нам известно, что с подъёмом в стратосферу отмечается понижение температуры.

На высоте десяти-двенадцати километров, у границы стратосферы холод достигает 55° Ещё недавно полагали, что и в дальнейшем нарастание низких температур продолжается, И где-то наступает холод мирового пространства – безмолвие космоса. Так думали раньше, Пётр Кузьмич. А действительность показала другое. На высоте 40 километров температура достигает нуля, а выше начинается… тёплый пояс – озоновая оболочка Земли. На высоте семидесяти километров, или около этого, тропическая жара порядка 85 градусов. А выше температура опять падает…

– По мнению астрономов и метеорологов, – вставил профессор, – на этих высотах странствуют серебристые облака содержащие космическую, метеорную пыль…

– А что же дальше, – продолжал Споряну, – понижение или повышение температуры?..

Не настало ли время забраться с приборами, с лабораторией, в полном смысле этого слова, на высоту двухсот и более километров?.. Естественный кратногаз с его огромной силой отдачи нас сам толкает во вселенную. К тому же с его помощью можно создать заградительную полосу для высотной авиации.

– Давно ли вы занимаетесь этим вопросом?..

– После того, как в Швейцарии удалось принять передачи московского телецентра…

Вот тогда меня и потянуло к озоновой оболочке Земли, к ионосфере.

Профессор задумался. Он знал об этом атмосферном «казусе», как он его назвал. И разговор со Споряну заинтересовал его.

– Да, вы правы. Приём телепередачи на такие расстояния, даже в наши дни – редкость. Это кое о чём говорит…

Он снова умолк. Споряну тоже молчал, думая о том, какие явления вызовут взрывы кратногаза одновременно в двух холодных поясах стратосферы и что произойдёт, если одновременно встряхнуть взрывами и находящийся между ними тёплый пласт?..

– Мысль, прямо скажу, дерзкая, – продолжал профессор. – Но разве управление погодой вас уже перестало увлекать?

– Ну, что вы, Пётр Кузьмич. Создание заградительной зоны против воздушных пиратов на разных высотах будет в то же время служить делу искусственного дождевания, даже в более значительных размерах, чем мы проводили раньше. Широкие производственные опыты можно провести над каким-нибудь степным засушливым районом в размерах, необходимых для полива больших площадей…

Споряну говорил о предстоящих испытаниях с таким увлечением, будто уже получил разрешение на это. Но он, до поры до времени, умалчивал о своих дерзких замыслах. Ведь они действительно могли показаться фантастическими.

И Споряну решил: если ему поручат руководство испытаниями реактивных сигар, то одну из них он отправит в стратосферу. Его особенно интересовал вопрос: потянет ли двигатель за пределами 35 тысяч метров! Он был уверен, что управление сигарами будет снова поручено Юрию Капустину, имеющему опыт в этом деле. «А Юра, – думал он, – пойдёт на такой риск».

Споряну ушёл от профессора в приподнятом настроении. А вечером вместе с генералом Прозоровым отвёз на экспериментальный завод заявку и чертежи улучшенного двигателя. Началась подготовка к большим испытаниям.

Как-то в субботу Прозоров пригласил Споряну и профессора к себе. Начальник испытательной станции подполковник Белкин говорил лаконично, как будто повторял давно заученные слова команды:

– Тренировочные полёты закончены. Взлёт, посадка – безупречны. Чувствительность приборов высокая. Три звена готовы к испытаниям. Экипаж испытательного отряда ждёт приказаний…

– Ваше мнение, профессор? – спросил Прозоров.

– Я хотел бы внести поправку в порядок проведения испытаний.

– Прошу, Пётр Кузьмич.

– По-моему, эти испытания нужно проводить на предельных высотах, и вот почему.

Если действие детонации будет достаточно разрушительным в высоких, разреженных слоях атмосферы, то оно будет ещё более сильным в нижних, плотных. Нам известно, что чем сильнее сопротивление окружающей среды, тем выше температура взрыва, а значит, и больше разрушительная сила детонации кратногаза, да и многих других взрывчатых веществ. Тем паче, что высокие горизонты воздушных просторов нас интересуют куда больше.

– Ваше мнение, Антон Савельевич?

– Мы с профессором уже обменивались мнениями. Я тоже считаю, что эти испытания нужно прежде всего проводить на предельных высотах… Может, даже попробовать поднять одну из сигар к границам ионосферы.

– Проба нужная… Но об этом не нужно говорить громогласно… А испытать можно…

– Так и решим. Подполковник Белкин! Заготовьте приказ командиру звена майору Капустину. О дне и часе предупредим.

Зазвонил телефон.

– Прозоров слушает… А, Дмитрий Дмитриевич, приветствую. Когда? Хорошо, хорошо, через полчаса будем. Тогда и договоримся о деталях. Да, да, они приедут со мной.

– Теперь о второй части опытов – испытанию станции искусственного дождевания.

Этими испытаниями будет руководить Владимир Петрович Кремлёв. Установлены сроки, определена зона, подобран штат испытательного отряда. Переговоры о деталях поручены мне. Подробные инструкции даст комиссия. Нет возражений?.. так и доложим. – Он поднялся. – Ну, поехали, нас ждут в обкоме партии.

ГЛАВА II
НАКАНУНЕ БОЛЬШИХ ИСПЫТАНИЙ

Дмитрий Дмитриевич развернул карту и обратился к Прозорову:

– Ну, генерал, как у вас дела? Когда предполагаете провести испытания?

– Всё зависит от того, Дмитрий Дмитриевич, когда завод даст последние двигатели.

– Тогда послушаем директора.

Мещерин поднялся, откашлялся и начал:

– Нас выбили из графика поставщики. Сейчас нужна электроэнергия для ночной смены. Прошу помочь.

Дмитрий Дмитриевич снял трубку телефона.

– Начальника энергосбыта… Анатолий Андреевич?.. Как у вас нагрузка? Надо увеличить снабжение Мещерину… Очень хорошо. – Положив трубку, Вахрушев взглянул на Мещерина. – Ток будут подавать круглосуточно.

– Двигатели находятся в производстве. Завод даст последнюю партию через месяц.

После заводских стендовых испытаний начнётся монтаж реактивных самолётов-снарядов. Эскадрилья стратосферных сигар уже на стапелях. Скоро начнём монтаж электрооборудования, установку двигателей. Двигатели для лайнера будут готовы раньше срока.

– Какие ещё претензии?

– Больше никаких. Остальное будем решать сами.

Вахрушев встал.

– Звоните почаще… Усильте технический контроль… Ну, желаю удачи.

Когда Мещерин вышел, Вахрушев обратился к Споряну.

– Я слышал, Антон Савельевич, вы собираетесь военную игру устроить?

Споряну посмотрел на Прозорова, Кремлёва.

– А они тут не при чём, – улыбнулся Вахрушев. – Мне Галаджи говорил. А как вы представляете себе это практически?

– Я предлагаю, – начал Споряну, – новое использование сигар. Предположим, что по такому-то курсу летят высотные бомбардировщики противника. Известно их направление, высота, скорость. Конечно, очень важно отразить этот налёт.

– Правильно, Антон Савельевич. Воевать мы не хотим, но к встрече врага должны быть всегда готовы. Рассказывайте подробнее.

Споряну с увлечением начал излагать свой план.

Все слушали внимательно. Когда Споряну закончил, Вахрушев спросил Прозорова:

– Ваше мнение, генерал?

– Предложение Споряну представляет несомненный интерес, и его необходимо поддержать.

– А ваше, Пётр Кузьмич?

– Боюсь последствий, Дмитрий Дмитриевич. Ведь это же воздушный бой, сражение, а не опыты. Риск, большой риск.

– Значит, вы против?

– Нет, почему же? Идея интересная, но с такими экспериментами нужно быть очень осторожным. Где– нибудь над пустыней – другое дело. А здесь кругом население.

Рисковать можно, но с точным расчётом.

– Что вы, Антон Савельевич, на это скажете?

– Пётр Кузьмич, безусловно, прав. Конечно, на время испытаний должно быть прекращено всякое движение в определённом радиусе. Испытания следует вынести как можно ближе к безлюдному району Базальтового перевала. Реактивные аппараты «стратосферной артиллерии» можно доставить в верховья «Долины архаров», значительно дальше, чем при прошлых испытаниях.

– Но тогда вы запускали единичные самолёты– снаряды. А теперь, как я понимаю, речь идёт об отражении «вражеского налёта», значит, о посылке нескольких серий таких снарядов.

– Над Базальтовым перевалом, Пётр Кузьмич, можно производить громы любой силы.

– Можно то можно, но не надо забывать, Антон Савельевич, что по обе его стороны есть населённые пункты…

– Что же вы предлагаете, Пётр Кузьмич? – спросил Вахрушев.

– Расширить границу запретной зоны… учесть все возможные последствия…

– С этим и я согласен, – улыбнулся Споряну.

– Тогда вам и следует поручить составление плана проведения испытаний, а мы, все вместе, посмотрим его, посоветуемся.

Когда все поднялись, Вахрушев спросил Прозорова:

– Кому будет поручено руководство испытаниями?

– Профессор предлагает поручить прежнему составу.

– Это значит: Владимиру Петровичу, майору Капустину и Антону Савельевичу. Что ж, пожалуй, верно.

Вечером генерал Прозоров лично инструктировал руководителей обоих испытательных отрядов. Первым он пригласил лётчика Капустина – командира звена самолётов, управляемых по радио. Они должны были проходить в зоне заградительных взрывов, создаваемой стратосферной батареей. Прозоров неторопливо пожал руку лётчику и указал на глубокое кресло. Закурив папиросу, генерал глубоко затянулся и, выпустив тонкую струйку дыма, пристально посмотрел на Капустина.

– Задача такова: специальный эшелон отходит в зону испытаний в понедельник.

Радиоаппаратура, «стратосферные сигары» будут погружены в ночь на понедельник на площадке учебного аэродрома института. Приёмка, охрана эшелона до места назначений возлагается на вас. В вашем распоряжении отряд младших лейтенантов-дипломников института. Координаты зоны испытаний и маршруты полёта вам вручат на месте.

Генерал, встал, прошёлся по кабинету.

– Ещё раз предупреждаю. Строжайшая тайна и безукоризненная точность. Уцелевшие самолёты должны быть посажены. Их приборы позволят проникнуть в тайны, ещё неизвестные науке.

– А если и признаков не останется?

– Ну, тогда уж, – генерал развёл руками, – разговор другой.

– Всё же постараюсь…

– От вашего умения будет зависеть…

– Постараюсь, товарищ генерал!..

– Предупреждаю, майор, это совсем иные явления, чем, скажем, грозовой вихрь, рождённый столкновением туч, или раскаты грома. Это нечто неизмеримо большее, рассчитанное на то, чтобы встряхивать грозовые тучи, как носовой платок, и заставлять их отдавать осадки там, где нужно. Перед вами стоит задача: проверить, как в этом огненном урагане поведёт себя управляемый по радио реактивный самолёт. А от этого будет зависеть решение ещё более широкой задали. Задачи обеспечения мирного труда, покоя наших матерей, жён, детей.

Помолчав, генерал продолжал:

– Сила детонации газов и сопротивления воздуха по расчётам учёных должна разрушить, раскрошить оказавшийся в зоне взрыва самолёт. О человеке в самолёте и речи не может быть. При такой температуре он там – воск, исчезающий при соприкосновении с огнём.

– Это очень заманчиво, товарищ генерал, хотя и направлено своим остриём против нас-авиаторов. – Он задумался, представляя себе эту разбушевавшуюся стихию. – Это же величайшее орудие обороны, которым можно создать заградительный огонь от любых воздушных сюрпризов.

– Не просто огонь, а непроницаемую, непреодолимую огненную стену. И проверка её в действии поручается вам.

Они долго беседовали о деталях предстоящих испытаний. А в лаборатории профессора Кремлёва в эти минуты заканчивались последние приготовления к отправке в зону испытаний первой экспериментальной станции искусственного дождевания «СИД-1», способной вызвать обильное орошение не на десятках, а на сотнях и тысячах квадратных километров степей и пустынь. Профессор Кремлёв сам предложил запустить на три высоты одновременно по 100 снарядов. 300 взрывов – это 300 квадратных километров потрясённой и раскалённой стратосферы.

– На какую площадь распространяются осадки – вот что теперь важно, – говорил учёный, напутствуя своего сына Владимира Петровича перед отъездом в зону испытаний.

ГЛАВА III
В ГОРОДЕ КРАСНОГО КАМНЯ

В Кзыл Кентабад (город Красного Камня) майор Ярусов добрался лишь под вечер.

Слишком долго длилась процедура проверки документов в комендатурах пограничных застав, разрешающих выезд и въезд. Потом, почти пять часов, петляя по горным лабиринтам, взбирался под самые облака двадцатипятиместный автобус. Ещё задолго до спуска в Кентабадскую долину Ярусов почувствовал, что страшно устал и от длительного горного пути, и от резких перемен высоты, и от непрерывной качки.

Заняв номер в гостинице, Ярусов в полусонном состоянии принял ванну и повалился на кровать. Однако и шести часов оказалось достаточно, чтобы окреп уставший, но сильный, натренированный организм. Ярусов проснулся бодрым, в хорошем расположении духа. Он был доволен тем, что генерал Галаджи вновь поручил ему навестить «Лесную каравеллу». Да и цель поездки была более интересной, чем в прошлый раз. «С чем придётся столкнуться на этот раз, – думал он, – куда приведут опасные пути разведчика? Главное – встретиться с Энрике Томмахом. Он поможет найти, к кому ведут эти следы из Самгуньской долины и почему они идут к «Лесной каравелле».

Ярусову было известно, что «цитрусовод» Таберидзе был связан с «Лесной каравеллой». Теперь предстояло установить, кто такие «Брюнет-прима» и «Турист»?

Где они действуют и что у них за связи в «Лесной каравелле» и Самгуньской долине?

Обдумывая пути получения необходимых данных, позволяющих размотать этот запутанный клубок, он пришёл к твёрдому убеждению, что генерал Галаджи прав: между «Брюнетом-прима» и Таберидзе давние связи. Надо найти подтверждения. Тогда нетрудно будет установить, кто скрывается под кличками «Брюнет-прима» и «Турист».

Почти неделю Ярусов знакомился с достопримечательностями города Красного Камня, бродил по ули цам, музеям, паркам, библиотекам, старинным минаретам. Однажды ночью его разбудил телефонный звонок. Не вставая с постели, Ярусов взял трубку:

– Да, Руссель. Да, да! Пришлите, пожалуйста, жду…

Он вскочил и нервно заходил по комнате. «Что могло случиться?» Вскоре над входной дверью загорелась красная лампочка. Ярусов открыл дверь. Перед ним стояла женщина в форме почтового ведомства.

– Могу я видеть господина Русселя?

– Это я. Войдите, пожалуйста.

– Осмелюсь попросить у господина документы, подтверждающие его личность.

Ярусов подал паспорт. Посыльная записала номер и, протягивая скреплённый печатью конверт, попросила расписаться в журнале.

Проводив посыльную, Ярусов нетерпеливо сорвал печать. В бильдограмме было зашифровано несколько хорошо понятных лишь ему слов: «Выпускаем питомцев в день вручения диплома Споряну. Бал начинаем вальсом. Слушайте на наших волнах.

Подтвердите получение. – Сильвестр».

Ярусов набрал номер телефона и продиктовал безобидный текст ответной телеграммы.

Потом поднял портьеру и распахнул окно. С высоты девятого этажа казалось, что большой южный город, окутанный туманом, плывёт среди океана. Где-то далеко внизу, скрытые пеленой испарений перекликались автомобили, подавали свой пронзительный голос сирены троллейбусов. Город только просыпался. Вершины далёких гор чуть-чуть золотились в первых лучах восходящего солнца.

«В день вручения диплома Споряну – это значит, испытания начнутся послезавтра утром», – подумал Ярусов.

До перевалов, за зоной которых должен вести наблюдения Ярусов, было около 300 километров. Спуски да подъёмы, а их на этом пути восемь, кроме того, три опасных серпантина над пропастью. Перебирая в уме все эти препятствия, Ярусов мысленно высчитывал, когда ему удастся достигнуть конечного пункта.

– Спешить, спешить нужно! – сказал он про себя, И нервно заходил по комнате, озадаченный мыслью: «А вдруг на перевале всё ещё нет радиосвязи?.. Как узнать об этом, не привлекая к себе внимания? Опустившись в кресло, он обхватил руками голову.

«Установил ли рацию Энрике Томмах? Как с ним связаться? А может, барон фон Бретт увёз его совсем в другое место?» В такой позе, с запрокинутой назад головой и ничего не видящим взглядом, он просидел долго. Затем резко вскочил.

– Прочь сомнения и размышления! Скорее в путь. Дорога каждая минута.

Было совершенно ясно, что многое будет зависеть от машины и водителя. Ярусов набрал номер таксомоторного парка и дал заявку. Через полчаса мощная легковая машина уже мчала его по прямому асфальтированному шоссе.

ГЛАВА IV
НАЧАЛОСЬ…

Рано утром через Самгуньский мост на больших скоростях пронеслась странная процессия. Впереди открытый газик-вездеход с автоматчиками в касках. Следом, строго, соблюдая дистанцию, с такой же скоростью летели две «Победы» в сопровождении трёх машин с охраной. В первой рядом с шофёром сидел профессор Кремлёв, сзади Вахрушев и Споряну, во второй дымили папиросами Прозоров и представители Министерства.

Дворники двух соседних домов, подметавшие тротуар, посмотрели вслед автомашинам, пожимая плечами.

– Видимо, самолёт разбился, – сказал бородатый дворник соседу.

– Должно быть, раз так спешат, – согласился тот.

Не успели старики обменяться мнениями, как из-за угла вывернулся на такой же скорости ещё один газик с автоматчиками. А следом пошли грузовики. Вместо кузовов у них были какие-то высокие плоские ящики, вытянутые над кабинами, покатые назад и наглухо закрытые кругом брезентом. В кабинах рядом с шофёрами сидели курсанты-лётчики в касках. По тому, как ревели моторы, преодолевая подъём, нетрудно было догадаться, что в кузовах, укрытых брезентом, лежит нелёгкий груз.

Проводив взглядом последнюю машину, бородатый дворник многозначительно кивнул соседу:

– Видел?.. Тут, брат, не аварией пахнет. На аварии обычно «скорая помощь» летит и плачет без перерыва. А эти, видел? Тишком, ладком и пораньше, чтобы меньше любопытных глаз было.

– Что же это, по-твоему?

– Знамо дело, что-то секретное. Может, снова гору крушить. А может, испытание силы какой?..

Дворники умолкли, наблюдая за удаляющейся процессией. Потом бородач заговорил вновь:

– Недавно сын справлял день рождения. Его начальник, Зосимом Лукичом звать, как подвыпил – рассказал нам по секрету, что где-то под землёй у Кедрового кряжа есть такие печи, где варят разные взрывчатые смеси.

– Тсс!.. Ты не очень-то громко, – шикнул на старика сосед. – Пообрезать язык малость надо твоему Зосиму, чтобы не болтал лишнего.

– Он же только моему сыну…

– Ну, он сыну спьяна сказал, а ты всей улице по глупости, – проворчал сосед и зашагал в свой квартал.

Долго ещё виднелся автопоезд на уходящих в гору серпантинах шоссе. Перевалив через первую гряду, он повернул влево по лесной дороге, ведущей к горным озёрам.

Миновав последний посёлок за туристской базой, передние машины остановились у бьющих из скалы ключей, чтобы пополнить водой радиаторы.

Споряну вышел из машины, легко сбежал под горку к журчащему источнику, напился, зачерпывая холодную воду рукой. Обмахнув лицо носовым платком и поднявшись на насыпь горной дороги, он остановился.

На вершины далёких гор легли первые лучи восходящего солнца, позолотившие снежные шапки. Майор Споряну, окинув взглядом автопоезд, растянувшийся, по ущелью, и полюбовавшись причудливыми красками наступающего дня, горными пейзажами, сел в машину.

Через несколько минут автопоезд прошёл над обрывом и скрылся в тёмной пустоте тоннеля. Когда рассеялось облако пыли, на фоне серой каменной стены перед входом в тоннель вырисовалась неподвижная фигура часового в каске, с автоматом на груди.

***

А в это время Владимир Петрович был уже далеко от Самгуни. Его эшелон шёл в наиболее засушливые районы. На платформах стояли мощные аппараты станции искусственного дождевания, которую нужно было испытать и рекомендовать для народного хозяйства.

Поезд подходил к зоне испытаний. Владимир Петрович сидел в своём купе над метеокартами, изучая направление воздушных потоков, стараясь определить нужную точку «бомбардировки стратосферы».

– Подходим к станции назначения, – доложил начальник охраны поезда.

– Очень хорошо. Распорядитесь немедленно приступить к разгрузке. А я поеду в зону.

Поезд начал замедлять ход. Под колёсами застучали стрелочные переводы. Состав подходил к перрону степного разъезда, прильнувшего к отрогам Базальтовых гор.

Вдали сверкали белизной заоблачные пики снежных вершин.

«Завтра утром, – думал Владимир Петрович, – по ту сторону гор загремит первый сокрушающий залп стратосферной артиллерии по высотной авиации «противника». А на следующую ночь мы начнём создавать искусственный грозовой циклон. Интересно, в какой мере оправдаются расчёты Споряну?..».