Текст книги "Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)"

Автор книги: Федор Кабарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА X
НАКАНУНЕ ИСПЫТАНИЙ

Капитан пограничной заставы обходил дозоры. Он хорошо знал каждую балку, каждый кустик на своём участке. Говорили, что он узнавал бойцов заставы не только по походке, но и по отпечаткам сапог на песке.

Осторожно пробираясь по узкой тропинке, вьющейся берегом реки между кустарниками и камышом, капитан чутко прислушивался к шорохам. Вдруг ему показалось, что в полосе солнечного света, пересекающего зеркальную гладь реки, что-то блеснуло.

Он застыл на месте, чуть-чуть раздвинул перед глазами покрывавший голову и плечи зелёный травяной капюшон и стал наблюдать за зеркалом тихо катившей свои воды реки. Минуты через две ему показалось, что несколько ниже по течению снова что-то блеснуло точно так же, как блестят в солнечных лучах линзы перископа.

Капитан вскинул бинокль и стал наблюдать за подозрительным предметом, плывшим по реке значительно медленнее её течения. В бинокль он хорошо видел, что предмет, показывающийся время от времени на поверхности, не похож на корень плывущего под водой дерева. Если бы даже он был убеждён, что это дерево, для него этого было бы достаточно, чтобы поднять тревогу.

Капитан вспомнил недавний случай. Из воды выглядывал, небольшой корень плывшего дереву. К нему подлетела чайка, села и вдруг с криком вспорхнула, закружилась над корнем. Капитан решил проверить, что встревожило чайку. Вызвали сторожевой катер. Подъехавшие пограничники нашли около плывшего дерева человека, который, находясь под водой, дышал через шланг, привязанный к торчащему над водой корню..

Сейчас капитан был уверен, что плывущий предмет и на этот раз тоже таит какой-то сюрприз. Как бы в подтверждение его догадки, странный предмет вдруг начал перемещаться наперерез течению, приближаясь к высоким прибрежным камышам.

Капитан, не выпуская его из виду, короткими перебежками добрался до секрета и, поручив наблюдение за плывущим предметом часовому, связался по телефону с комендантом заставы.

А солнце уже коснулось горизонта. Спускались сумерки, укрывая полумраком прибрежные заросли. Странный предмет приблизился к камышам и скрылся за их высокой стеной. Капитан перебежал к следующему секрету, поближе к камышам. Ему послышались приглушённые голоса и лёгкие всплески воды, но из– за кустов, камышей ничего не было видно. В камышах, перекликаясь, крякали утки. «Значит, людей нет», – отметил про себя капитан. Часовой прикоснулся к его плечу и шепнул:

– Поплыли дальше.

Напрягая зрение, капитан отыскал плывущий предмет и стал следить за ним. За поворотом плёса показался катер. Отдав короткое приказание, капитан неслышно сбежал к реке, поджидая. Вскочив на катер, он занял место у штурвала. Юркое судёнышко рванулось вперёд и, обогнув камыши, пошло на сближение с таинственным предметом.

– Включить прожектор? – спросил вполголоса старшина.

– Ни в коем случае! – отрезал капитан и расстегнул висевшую сбоку кобуру пистолета. Как бы в ответ у всех бойцов согласованно щёлкнули затворы автоматов.

Катер сбавил ход.

– Под водой свет, – отметил стоявший на носу боец.

Метрах в пятидесяти под водой плыл огромный застеклённый купол. Под ним, чуть согнувшись и прильнув глазами к окулярам перископа, обращённого в сторону берега, сидел человек и нажимал ногами поочерёдно педали горизонтальных рулей, точно ехал на велосипеде. Внутренность купола освещалась маленькой электрической лампочкой, прикрытой сверху тёмным колпачком. Когда стемнело больше, человек начал методически повторять одни и те же движения, как будто накачивая насосом автомобильную камеру. Потом посмотрел на приборы, поставил на прежнее место воздушный насос, соединённый нижним концом с гибким шлангом, и повернул кран металлической трубы, уходящей под настил пола.

Через минуту на поверхности воды забурлили воздушные пузырьки, и стеклянный купол всплыл почти до половины. Сидевший в нём человек не отрывал глаз от берега. Чуть покачиваясь, купол вошёл в узкий коридор прибрежных зарослей.

На берегу его уже поджидала группа автоматчиков.

***

Открыв журнал наблюдений, Владимир Петрович сделал первую запись «19 июня 19… года. Багряный закат заволакивается плотной пеленой испарений. Ложные отражения окрестностей поминутно меняют формы своих очертаний. Температура плюс сорок граду сов. Лёгкое движение раскалённого воздуха юго-западной четверти…» Закрыв журнал, он погрузился в раздумье. На улице стояла гнетущая тишина: не слышно голосов, лая собак – точно всё живое вымерло. И люди передвигались как-то осторожно, крадучись – так угнетала эта нестерпимая жара, не спадающая ни днём, ни ночью вот уже второй месяц. Глубоко вздохнув, охваченный размышлениями, Владимир Петрович сказал про себя:

– Да-а. Засуха несёт неурожай… Попробуем завтра прогнать этот палящий зной…

За его спиной скрипнула дверь и послышался мягкий женский голос:

– Владимир Петрович, чайку попейте.

– Спасибо, хозяюшка, иду.

Перед окнами, поднимая тучи пыли, остановился вынырнувший, точно из-под земли, райкомовский «газик». Секретарь райкома партии Василий Ефимович шепнул что-то шофёру и ловко выпрыгнул из машины.

Спустя минуту он уже был в горнице. Владимир Петрович встретил его приветливо и сразу же поинтересовался:

– Ну, как там в зоне, всё готово?

– Всё в порядке. Начальник охраны проверит посты заграждения, проинструктирует охрану и подъедет сюда.

Он посмотрел в сторону степи и добавил:

– Вот он уже пылит за склоном…

Открытый газик выбежал на холм, развернулся на скрещении дорог и стремительно покатился к селу. Минуты через три, поравнявшись с домом, машина остановилась.

Начальник охраны, козырнув по привычке, доложил:

– В зоне без происшествий, Владимир Петрович. Охрана на местах. Укрытия надёжны.

– Мои замечания насчёт скирд соломы и крыш учли?

– Так точно. Вызваны пожарные машины. Сейчас поливают последнее гумно.

– Тогда идёмте чаёвничать. В двадцать два часа нужно быть у аппаратов. Предупредили ваших людей, чтобы до сигнала ракеты не курили?

– Самым категорическим образом.

– Ну, заходите в комнату.

Входя в комнату, подполковник наклонился к секретарю райкома.

– Пограничники задержали неизвестного. Приплыл по реке в гондоле, под прикрытием камышей намеревался высадиться. При задержании оказал вооружённое сопротивление.

По-видимому, не один. Никаких документов. Назвался Карлом Януш.

– Вот и хорошо. Завтра с ним разберёмся.

ГЛАВА XI
В САМГУНИ

Антон Савельевич возвратился из «Долины архаров» в приподнятом настроении, довольный успешным завершением испытаний. В квартире всюду были свежие букеты цветов, разносился вкусный запах печёного. На кухне Лукерья Ивановна вынимала из духовки пирог.

– Недаром вкусным пахнет… Поздравляю, мамочка, с днём рождения…

– А ты думал, мать забыла, что ей сегодня 60 лет исполнилось. Нет, сынок, не забыла. Ой, да ты не так усердно обнимай…

– Что ж, мамочка, гостей звать нужно. Сейчас иду на совещание. Часа через два прибудем.

– Э, за два часа не управлюсь… Приезжайте к пяти.

– Хорошо. А к закускам что-нибудь полагается?

– Это уж мужское дело, сынок. Распорядись сам.

Антон Савельевич умылся, аппетитно позавтракал и ушёл на совещание.

К пяти часам вся семья была в сборе. Женщины, закончив сервировку стола, прихорашивались перед зеркалом. Первым приехал генерал Прозоров с супругой.

А через полчаса гости уже сидели за столом, В самый разгар непринуждённой беседы зазвонил телефон. Споряну взял трубку.

– Я вас слушаю…

Встретившись взглядом с Галаджи, Споряну утвердительно кивнул головой, ответил в микрофон:

– Передаю трубку…

Галаджи поздоровался с кем-то, не назвав имени, и стал слушать, нетерпеливо повторяя: «Так, так!..

Дальше!..» Потом улыбнулся одними уголками губ. «Хорошо, молодцы!.. Нет, через час-полтора». Положив трубку, он подсел к наблюдавшему за ним Дмитрию Дмитриевичу и поделился новостью: «В районе зоны испытаний задержан неизвестный.

Арестован при выходе из гондолы. Видимо, приплыл издалека. Надо полагать, с «деликатным» заданием…» Галаджи говорил это подчёркнуто спокойно, но Дмитрий Дмитриевич по еле заметным ноткам речи и блеску глаз генерала догадался, что тот сказал не всё.

Встретившись взглядом с Ирой, Дмитрий Дмитриевич незаметно подал ей знак начинать танцы. Ира включила радиолу. Антон и Зина закружились в вальсе. К ним присоединилась Елена Савельевна с Бакановым. Дмитрий Дмитриевич кивком головы подозвал к себе Галаджи. Генерал понял его вопросительный взгляд и сказал тихо:

– Ничего особенного. В гондоле было двое. Пограничники ищут второго. От места высадки до площадки испытаний двое суток ходьбы. Доступ в зону закрыт. Для беспокойства нет оснований.

Сидевший рядом с Дмитрием Дмитриевичем Прозоров уловил отрывки фраз и начал намеренно громко рассказывать профессору последние новости о «летающих тарелках». Дмитрий Дмитриевич подсел к ним и вступил в разговор:

– Любопытно услышать ваше мнение, Пётр Кузьмич. Газетное описание «летающих тарелок» имеет что-то общее с теми небесными пейзажами, которые воспроизводятся вами.

Пётр Кузьмич откинулся на спинку дивана, разделил бороду на две половины, как бы собираясь с мыслями, и ответил с расстановкой:

– «Летающие тарелки» – одна из разновидностей массового психоза, насаждаемого в народе врагами мира. Это просто очередная газетная утка, далеко нацеленный шантаж… Наша авиация не производила, насколько нам известно, полётов над Соединёнными Штатами и не собирается этого демонстрировать. Для испытаний различных технических новинок у матушки– России хватает своих просторов.

– Каков же вывод, Пётр Кузьмич?

– Повторяю, это самая неуклюжая газетная утка, рассчитанная на усиление атомного психоза в народе.

Галаджи украдкой посмотрел ка часы. Профессор заметил это и запротестовал.

– Нет, нет! Оставьте и думы об этом – никуда не уйдёте.

– А я и не собираюсь, Пётр Кузьмич, – отшучивался Галаджи, переглядываясь с Дмитрием Дмитриевичем и рассчитывая на его поддержку.

Но Дмитрий Дмитриевич отрицательно покачал головой и закружился в танце. Генерал Галаджи, постояв полминуты, снова опустился на диван рядом с Прозоровым и Кремлёвым, о чём-то оживлённо беседовавшими. Однако вечер для него уже был испорчен. Он шутил, рассказывал анекдоты, что особенно забавляло профессора, но сам был мысленно далеко-далеко отсюда. «Как там в зоне, – упорно думал он, – поймают ли?»

ГЛАВА XII
«ЛЕСНАЯ КАРАВЕЛЛА»

«Итак, снова в «Лесную каравеллу», – думал Ярусов, покачиваясь на заднем сидении быстро мчавшейся легковой машины. – Сумел ли Энрике Томмах сохранить к себе доверие, узнать людей, работающих на барона фон Бретт, каналы его связи с Самгунью? Жаль паренька, если заподозрят его в двойных связях… Да и моей карьере конец, а, может, и жизни…» Обстоятельства требовали: узнать всех людей, с которыми связан барон, кто, кроме Кинга, Таберидзе и Галкина-Ковальчука, работает на разведцентр «ОСТ»? Кому, помимо адмирала Ландэ, служит барон фон Бретт?

Последнее было срочным заданием разведцентра «ОСТ», под предлогом которого Ярусов считал вне подозрений поездку в «Лесную каравеллу» с заданием Галаджи.

Развив большую скорость, шофёр будто слился с баранкой руля. Он не отрывал взгляда от полотна шоссе, убегающего под колёса машины. И пассажир, и водитель, казалось, не замечали друг друга.

Вначале Ярусов никак не мог отделаться от ощущения возможного столкновения со встречной машиной или настигнутым на повороте фаэтоном, то и дело попадавшимися на пути. Но потом, вспомнив, что в этой маленькой стране ездят, подражая американцам, по левой стороне, успокоился.

Через три часа машина заметно увеличила скорость, начались петли спусков и подъёмов. Для того, чтобы подняться на один километр, приходится здесь огибать около 30 километров гор и проезжать несколько коротких тоннелей. Шофёр одел цепи, опробовал тормоза. Он долго ходил вокруг машины, словно не решаясь сесть за руль. Трудно сказать, что руководило его сознанием: чувство трусости или предусмотрительность. Он долго и протяжно сигналил. Наконец, сел за руль и поехал на первой скорости.

На горном плато начались густые леса. Сначала встречался клён, дуб, платан, затем пошли хвойные массивы: ель, пихта, лиственница, сосна и тысячелетние кедры-великаны. Если спилить такой кедр, то на его пне свободно уместится легковая машина. По сравнению с этими гигантскими деревьями сосны, толщиной в обхват, кажутся тоненькими прутиками.

В глубине горных дебрей шофёр остановил машину, чтобы наполнить, радиатор ключевой водой. Источник, бьющий из скалы, выточил у её подножья глубокую купальню, пополняемую водой зимой и летом, может быть, уже не одно столетие.

Кончилась живописная дубрава. Машина вошла в узкое, как колодец, ущелье. Вершины отвесно поднимающихся Базальтовых гор скрывались за пеленой седых облаков. «Чем не Дарьяльские теснины Кавказа?» – подумал Ярусов. Сгущались сумерки. Лакированный голубой лимузин нырнул в последний тоннель и через минуту-две вырвался на простор горной долины. Ещё несколько поворотов – и вырос, точно из-под земли, серый, похожий на гранитную глыбу, пятиэтажный дом. На его фасаде светились метровые неоновые буквы «Отель «Лесная каравелла».

После выполнения требуемых формальностей портье проводил Ярусова до номера.

Открыв дверь, он объявил многозначительно, с явной претензией на чаевые:

– Люкс, в современном русском стиле!

В спальне стояли две никелированные кровати. Между ними огромная шкура белого медведя с искусственными фарфоровыми зубами и зелёными глазами уральских самоцветов. Люстры, бра, графин – завода в Гусь-Хрустальном. Ленинградский приёмник. Ярусов включил его и, пройдя по шкале коротких и средних волн, отметил про себя: «Порядок».

Ярусов невольно стал обращать внимание на всё, что его окружает. Мягкий диван, кресла, буфет, стулья и письменный стол оказались работы львовских краснодеревщиков. Дверные никелированные ручки – павловских металлистов. Ковры и дорожки с характерными туркменскими узорами.

Ярусов решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Не доходя до горячего источника, падающего с огромной высоты, он неожиданно встретил Энрике Томмаха.

Оба удивились встрече. Потом Энрике, спохватившись, отрывисто спросил:

– Какой номер?..

Услышав ответ, он стал на педаль велосипеда и умчался под гору, даже не подав руки.

Вернувшись через полтора часа в номер, Ярусов обнаружил просунутую через замочную скважину записку. Прочитав её, достал блокнот и условным шифром написал телеграмму генералу Галаджи: «Храм жёлтого дракона снова посетил адмирал вместе кривым «Бароном» тчк Знают о проекте инженера Споряну. – Ярусов».

Отправив радиограмму, Ярусов принял ванну и заказал обед.

Среди завсегдатаев «Лесной каравеллы» оказался кое-кто из старых знакомых.

Юлиан Тамманис – редактор газеты «Вестник труда» – был ещё более худ и длинен, чем на фото. Тень его фигуры, перемещавшаяся по стене, имела поразительное сходство с силуэтом костлявой смерти, какой её изображают художники в юмористических журналах. По его ссутулившейся фигуре можно было предположить, что он перенёс в молодости на своей спине не один десяток тонн грузов из пароходных трюмов.

Но нет. Юлиан Тамманис никогда не был портовым грузчиком и никогда на своём веку не поднимал ничего тяжелее биллиардного кия или бутылки шампанского. Выходец из семьи аристократа, в свои 48 лет он уже был видным прислужником капитала. Когда он стоял перед кем-нибудь из своих «хозяев», опершись на неразлучную спутницу-трость и слегка приподняв шляпу, это было неповторимое натурное изображение лакейского «чего изволите?!».

Какими заслугами Тамманис пробил себе дорогу к редакторскому креслу профсоюзной газеты – никто не знал. Об этом приходилось лишь догадываться по направлению газеты и содержанию путаных мыслей, которые время от времени редактор высказывал в своих передовицах или памфлетах то в адрес одной, то другой фирмы. Никогда не затрагивал он только одну турецкую фирму «Самсунские табаки». Это было известно всем. Его называли «Понюшкой султана Назыра» и, видимо, не без оснований. Ни христианское вероисповедание, ни подданство, ни географические расстояния не мешали Юлиану поклоняться магометанину – Назыр-бею, измерявшему дела людей долларами, к тому же по чужим прейскурантам.

Верным своим сподвижником Тамманис считал секретаря редакции Жака Кирьяпулоса.

Рядом с высоким и тощим Юлианом Кирьяпулос казался ещё более круглым, словно надутым. Его живот был настолько велик, что Кирьяпулос мог сесть к столу, только примостившись боком или держа тарелку в руке.

Здесь собрались люди всяких профессий и наций. Вокруг столиков, за приспущенными тяжёлыми портьерами в углублениях ниш сидели группы людей. Одни соревновались в рассказывании анекдотов, другие пили вино и шумно разговаривали. Зал то и дело оглашался взрывами смеха, раздававшегося то за одним, то за другим столиком.

Толстый, с раскрасневшимся от выпитого вина лицом, афганец рассказывал легенды об эфенди Насреддине. «Падишах, – величественно провозглашал афганец, – призвал однажды перед свои очи эфенди Насреддина и сказал ему: «Ты, мудрый из мудрых, должен решить одну задачу. Скажи мне, где центр земли?» Эфенди Насреддин провёл по лицу руками, по восточному обычаю, и ответил убеждённо, указывая пальцем:

«Вот тут и центр, где стоит ногой мой ишак!» «Неправду говоришь», – возразил шах. «Если не верит шах, – ответил Насреддин, – то пусть прикажет смерить вокруг землю от ноги ишака в одну и другую сторону, тогда и убедится, что именно тут центр земли».

Когда смех утих, афганец начал очередной анекдот.

Не видя ничего, заслуживающего внимания, Ярусов вышел из ресторана, решив обстоятельно осмотреть «Лесную каравеллу».

Он вошёл в лифт и поднялся на террасу, находящуюся над крышей здания.

Здание туристского отеля «Лесная каравелла» стояло на широком уступе горы и было окружено хвойными лесами. С юга перед ним поднималась стена высоких гор, закрывающая горизонт обзора. Склон горы, казалось, до самой вершины был покрыт лесом. Проплывающие по горной долине облака напоминали гигантский тент, опирающийся на вершины гор и медленно перемещающийся на запад. С северной стороны, сразу за площадкой, примыкающей к подъездам отеля, начинался обрыв, спадающий на дно ущелья. В глубине пропасти была ночь, мешавшая разглядеть что-ли бо даже отсюда, с крыши пятого этажа. За ущельем шло горное плато, всхолмлённое небольшими возвышенностями, покрытыми сплошной стеной девственных лесов. Дальше шли альпийские луга, а ещё выше лежали снега, окрашенные в розовый цвет багряным закатом солнца.

– Самое лучшее место для наблюдений, – сказал сам себе Ярусов и решил сделать несколько– пробных снимков.

Вскоре потянул ветерок, и на открытой террасе, на высоте почти трёх километров над уровнем моря, стало свежо. Ярусов вызвал лифт, чтобы вернуться вниз и проявить пробные снимки. В фойе первого этажа он обратился к швейцару:

– Скажите, пожалуйста, где у вас фотолаборатория?

– Перейдите в левый отсек. Там, рядом с кинозалом фотоателье и при нём лаборатория.

Проявив плёнку и закрыв её в камеру воздушной сушки, Ярусов стал рассматривать коллекции групповых снимков развлекающихся туристов, увеличенные крупным планом открытки, фотоэтюды и пейзажи окрестностей. На одной из витрин фотоателье он заметил в группе туристов очень знакомого офицера-иностранца. Он долго припоминал свои рискованные поездки с поручениями Ландэ, восстанавливая в памяти лица встречаемых им офицеров иностранных разведок, но никак не мог припомнить того, кто стоял перед ним на фотографии.

– Знакомого встретили? – спросил его дежурный фотограф.

Напряжённо работавшая мысль мгновенно подсказала решение.

– Да, да! – живо согласился Ярусов. – Тут два человека мне близко знакомы, даже больше чем знакомы. С одним я состою в родстве. Я бы очень хотел иметь этот снимок. Во сколько это обойдётся?

– Сущие пустяки. Три доллара, и через час у вас будет отличная копия.

– Доллара? – удивился Ярусов.

– Да, доллара. Теперь тут всё: и нефть, и министры – всё за доллары…

– Значит, вы переснимете? – переспросил сомневавшийся ещё в таком удачном обороте дела Ярусов.

– Нет, зачем переснимать. У нас есть и негативы. Я могу отпечатать нужное количество фотокопий.

Ярусов достал портмоне и протянул фотографу три бумажки, пояснив:

– Сделайте, пожалуйста, три общих групповых отпечатка, поконтрастнее, а затем увеличьте вот этих двух молодых людей в военной форме и того, в штатском, – он указал на опознанного им журналиста Юлиана.

– Сколько снимков?

– Ну… по два хватит.

– Будет сделано. Куда доставить?

– Я зайду сюда.

– Отлично!..

Насвистывая, фотограф отправился в архив отыскивать негативы. Ярусов достал из камеры высохшую плёнку, свернул в трубку и, спрятав в металлическую катушку, направился снова в ресторан, в общество шумной, беспечной компании.