Текст книги "Изгои (Часть 4)"

Автор книги: Федор Гришанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Но самой изуверской подлостью в этом цехе было то, что по всему полу был рассыпан цемент. Целый день зеки шлындали по территории туда-сюда, вся эта пыль поднималась до потолка, цех никогда не проветривался. Люди задыхались в густом цементно-табачном тумане. Добавьте к этому плохие бытовые условия, гнусное копеечное питание… каждый месяц 30-40 новых туберкулёзников уезжали из зоны этапом на больницу…

Конечно, в этот период наркомания в стране распространялась и росла с геометрической прогрессией. И, соответственно, общество как бы вело борьбу с ней, как бы искореняя порок. Оно старалось под любым предлогом упрятать эти чёрные тени, так портящие пейзажи оптимистических горизонтов. Заталкивали наркоманов в лагеря, где их якобы лечили, но на самом деле никакого лечения там не было. Создавалась видимость, а фактически просто любыми способами умерщвляли этих действительно нездоровых людей. Но наркоманы – неотъемлемая часть нашего общества, в которой только все пороки этого общества выражены наиболее ярко и наглядно.

Ещё больший шок Арбалет испытал, когда этап привели на медсанчасть. Такого безобразия он не видел нигде.

У больных чистого белья не было, причём на многих вообще не было никакого белья. Не у всех были матрасы и одеяла, а только у некоторых, видимо, избранных. Если госпитализировали тяжёлого больного, то он тащил на себе из зоны (если мог, конечно) матрас. Можно было купить матрас у каптёра за пару пачек фильтрованных сигарет. Но не у всех имелось такое добрище. Во все времена сигареты в зоне были одной из ходовых валют (Арбалет, когда попадал за решётку, сразу бросал курить, и в этот заход он тоже бросил, но сигареты всегда имел при себе, на всякий экстренный случай). Вся лагерная санчасть – неимоверная, сплошная грязь. Можно было бы назвать её свинарником, но не хотелось оскорблять милых и безобидных по натуре хрюшек. Когда мыли полы последний раз, определить было невозможно. В общем, госпитальные военные условия, хотя вроде бы военных действий на территории страны не происходит. На все претензии – стандартный ответ: «Не надо попадать!»

Таблетка аспирина являлась универсальным средством от всех болезней. Она аккуратно делилась на четыре части: одна четвертинка – от желудка, другая – от головы, третья – от печени, а последняя – про запас, на все остальные случайности лагерной жизни. Арбалет сразу сделал для себя необходимый вывод: здесь болеть ни в коем случае нельзя, любыми способами нужно самому сохранять своё здоровье. Кстати, и врачи всё делали для того, чтобы зеки старались болеть на отрядах и поменьше ложились на «отдых» в медсанчасть. Но если какой-нибудь зек заболевал тяжело, то ему на своей шкуре доводилось испытать все прелести нашей бесплатной лагерной медицины.

(И не нужно нашим гражданам так уж постоянно критиковать и честить российскую медицину. Да, лечиться у нас действительно тяжело, но зато умирать-то как легко!).

Арбалет, как человек страдающий и мыслящий, давно понял, что лагерь – это всего лишь миниатюра социальной жизни в стране. Если за забором бардак, то такой же, немного искажённый специфическими условиями, бардак в зоне. На воле общество и простой народ дезориентированы и не знают, куда и за кем идти. Все претенденты на роль поводырей народных не вылезают из помойных вёдер: то они в комсомоле, то – в партии, то – в демократах, то – среди верующих, то вопят идиотским хором: «Ленин, партия, комсомол!», то лицемерно закатывают свои лживые глазёнки и хнычут: «Господи, помилуй мя, грешного!» Везде ложь и обман. Все ценности духовные сводились к бессмысленному приобретательству и ложному обогащению. Простой и доверчивый русский народ окончательно заплутался в темноте и вопрошает слепых поводырей своих: «Ну, где же свет?»

(Добрый народ наш! Всё, что вы ищете, находится в вас самих. Откройте друг другу свои светлые души, и вы увидите восходящее для вас Солнце. Скоро придёт ваше время).

Арбалет в глубине души понимал, что сейчас для него главным было найти в себе силы и терпение переждать эти дрянные времена, не сломаться и не продать свою свободу дьяволу.

Но в специально созданных лагерных условиях мало кто думает о своей душе. Если голодно, думают о еде, если кумар – то о наркотиках, если болеют, вздыхают о здоровье. Только об этом имеет право думать заключённый, а всё остальное – это дезорганизация и крамола. А если кто-то попробует открыть рот против системы, его с садистским наслаждением сломает эта бездушная машина и глазом не моргнёт. Что такое для неё неповторимая единственная человеческая жизнь? – Так, дешёвка. Задубевшие служители этой машины прямо заявляли содрогающимся от бессильного гнева зекам: «Сколько вас, людишек, да ещё и наркоманов, расплодилось! Да вас уничтожать надо! А мы вас тут кормим, лечим, содержим».

Как-то на очередном шмоне режимник по кличке «Сопля» особенно мерзко изгалялся над достоинством молчавших перед ним зеков (Сопля постоянно шмыгал своим длинным красным носом, глазки его суетливо бегали… Так что кликуху ему подобрали самую подходящую). Этому ничтожному типу казалось, что зеки вообще не должны существовать, а жить должны только они, надзиратели. Этот пигмей брал на себя, как господь бог, право решать, кому быть, а кому – нет. Когда он высказал свои пещерные взгляды Арбалету, тот глянул на него таким пылающим говорящим взглядом, что Сопля сразу заикал.

– Кстати, любезный, начал своим самым вежливым тоном Арбалет, знаете ли вы, что из рядов нашего брата-арестанта вышла целая плеяда выдающихся личностей: Достоевский, Ленин, Сталин, – Арбалет не спеша перечислял имена знаменитых сидельцев вылупившему свои глаза и онемевшему от изумления Сопле, – все они в своё время были арестованы, отбывали свои сроки, узнали вкус лагерной баланды, многие подвергались пыткам и избиениям со стороны ваших уважаемых коллег,… а потом вдруг стали великими людьми. А не будете ли вы так любезны, уважаемый гражданин капитан, назвать хоть одну выдающуюся личность, вышедшую из вашей достойной среды. Ну, назовите, пожалуйста, хоть одну фамилию.

– Э-э-э... – застонал Сопля, но назвать никого не смог.

– Уважаемый, гражданин начальник, вот и сейчас возможно перед вами навытяжку стоит выдающаяся личность, – продолжал издеваться Арбалет над явно обалдевшим и теряющим самообладание Соплёй (Стоящие рядом зеки аж сопели от еле скрываемого удовольствия), – Вы же меня совершенно не знаете, так уж будьте любезны разговаривать со мной на вы и немного поделикатней, с уважением. Мы же все – просто люди и должны с уважением относиться друг к другу. Мне также, как и вам, милостивый Господь дал право вкусить все радости этой мимолётной жизни, но вы почему-то считаете себя лучше всех, а нас – хуже бездомных собак. Подскажите, почему?

Сопля был вне себя от ярости. Он, капитан отдела безопасности, не смог ответить этому наглому наркоману, который сбил его с толку таким насмешливо-деликатным культурным обращением. И он, видимо не успев подумать, выпалил:

– Да вы… Да вас всех, наркоманов, сжигать надо!

– Позвольте, а как же Высоцкий? Какой талантище! А по-вашему – только наркоман. А, может быть, это было его единственным спасением и единственной возможностью нести свои творения в общество. Если бы вы знали, сколько сил и напряжения требуется для этого! Это только один из примеров. Не судите, как мудро сказано в Библии, да не судимы будете. Если можете помочь людям, помогите им, но судить их не надо. Разве это ваше право решать, кому быть, а кому – нет. Вселенная разумна, она лучше нас с вами знает, что нужно нашему миру. А вы уж будьте сказочно любезны и дальше выполняйте свои высокие обязанности, но желательно поскромней.

Последняя фраза совсем доконала и окончательно вывела из себя капитана О.Б. по кличке «Сопля».

– Ты чё, мразь наркоманская, умничать будешь? Я тебя запомнил. Я устрою тебе житуху! Ты у меня вздрогнешь! Сгниёшь в изоляторе!

Наконец-то и туповатый Сопля достал увлёкшегося своим красноречием Арбалета, который вспылил и резко перешёл с культурного светского языка на более содержательный бандитский жаргон.

– Слышь, начальник, буду говорить на твоём языке. У меня от твоей жути х… встаёт. Понял?

Обстановка накалилась до предела. Сопля затрясся всем своим офицерским телом и проорал:

– Давай, шагай в дежурку! Там и поговорим.

– С удовольствием. Всегда готов! – зловеще улыбнулся Арбалет и подумал: «Встретиться бы мне с такой Соплёй где-нибудь в таёжной глуши… через 5 секунд шёл бы я к ближайшему ручью руки умывать».

Но поговорить им на этот раз не удалось. Внезапно заорала лагерная сирена. Оказалось, что где-то в пром.зоне закидывали перекид. Все сотрудники Администрации ринулись к месту происшествия. Когда они убежали, к Арбалету подошёл старшина карантина Сазон.

– Он тебе будет пакостить. Эта мразь злопамятная. Будет косяки за тобой собирать, лишь бы в изолятор посадить.

– Пусть делает, что хочет. Настроение только этот хамоватый типок испортил. А так ничего.

Арбалет переоделся и, как всегда, пошёл на турник. Надо было побыть одному, всё проанализировать, подумать о своей необдуманной горячности и вообще о нашем скорбном бытие. «Почему всё так? Почему вокруг такие злобные люди? Не рождаются же они такими плохими. Неужели наша жизнь делает их такими? Когда же на земле не будет плохих людей?» («Никогда!» – хотели бы мы ответить молодому Арбалету, но промолчим).

Но на этот раз Арбалет недолго гулял по морозцу в одиночестве. Вскоре к нему присоединился его сосед по спальному месту Семён, не расстающийся со своими эспандерами.

– Да не переживай ты из-за этой Сопли. – старался поддержать своего молодого друга и заодно научить его некоторым, необходимым в жизни, психологическим уловкам. – Мразь она и в Африке мразь. Не обращай на них никакого внимания. Вот в моей жизни существует только тот, кто мне нужен, а кому нет места в моей жизни, того просто нет. Я с ними сосуществую на разных плоскостях. Мир, дорогой мой друг, многомерен. Я хожу одними путями, а эти м...и… другими. Я на их выкрутасы никак не реагирую. Я уже старый, мне нервишки и здоровье беречь надо. А если я на каждый пустяк буду реагировать, то меня самого не останется. И я не выберусь из этого ада.

Вот ты, мой юный и горячий сокамерник, очень остроумно упомянул Фёдора Михайловича, а ведь это именно он сказал: «Если у тебя есть цель и ты идёшь к этой цели, но будешь останавливаться и бросать камни в каждую лающую на тебя собаку, ты никогда не дойдёшь до своей цели».

А у тебя, как я понимаю, что-то есть. Береги это в себе. Береги себя. Да, Сопля – ничтожество, но если он ничтожество, зачем блистать перед ним своим красноречием?

Так что не обращай внимания, мой юный друг, на идиотский лай всех этих обмундированных «соплей» никакого внимания. Пусть они лают на ветер.

Рассказывали мне старые зеки, что после войны в лагеря на командные должности пришло немало бывших фронтовиков, прошедших настоящую школу жизни. Вот они-то никогда не оскорбляли зеков и относились к ним по-людски, а эти «сопли»… сунуть бы их в военное пекло, вот тогда сразу стало бы ясно. Какие они герои!

А нам надо пока здесь просто выживать. Меня дома любимая дочь ждёт. Знаешь, какая она красавица! Освободишься, Арбалет, приезжай ко мне в гости. Встретим как надо. Познакомишься с ней, сразу влюбишься!

– Конечно, отец, приеду. – рассмеялся повеселевший Арбалет.

– В моей жизни – продолжал Семён – существуют только любимые люди и те, кого я сам хочу видеть. Пускаю в свою жизнь по взмаху волшебной палочки только тех, кого сам ценю и уважаю, а для остальных вход в мою душу закрыт. Их просто не существует. Я уже старый, и на всех меня не хватит. А дел на свободе предстоит немало. Дочери надо помочь встать крепко на ноги. И хочется побольше хорошего людям сделать.

– А зачем тогда свои железки жмёшь, чтобы хватка была смертельная?

– Да, из моих рук никто не вырывался. Если я схвачу за штанину, то и до горла доберусь.

– Да?! Железный вы дядя. – улыбнулся Арбалет.

– Нет, это на всякий случай, чтобы я мог защитить своих родных и близких. Тем более, что теперь мне, как зеку, обращаться в милицию западло. Ну а если так, то любой человек должен быть готов защитить себя и своих близких. В жизни всё бывает. А бежать в милицию, если что, и быть терпилой – это не моё. Я – мужчина, а не потерпевший. А мужчина – это тот, кто всегда готов к борьбе.

И тем более, возле моей красавицы доченьки, знаешь сколько всяких разных женихов крутится? Вот и приходится быть на страже, помогать ей разобраться в людях по жизни.

Они долго ходили вдвоём по этому ограниченному «локальному» пространству и беседовали о разных наболевших проблемах, давно позабыв о злосчастном Сопле.

А снег падал и падал беспрерывно. Было хорошо: свежо и прохладно. Арбалету всегда нравилась именно зима.

– Хорошо, что я в России родился. У нас и зима, и лето есть. А прикинь, Семён, юг, постоянная жара. Там и думают люди, наверное, только в одном направлении. А у нас – красота! Во всём чувствуется рука Господа.

Эта поучительная беседа встрепенула внутренний мир Арбалета и наполнила какой-то неизъяснимой благодатью его истерзанную страданиями душу.

Они долго ходили по поскрипывающим снежинкам, а рядом с ними, невидимый ходил Господь Бог. Он тоже присутствовал при их разговоре. Они говорили вроде бы о разном, но сводилось всё неизменно к божественному Провидению. Как всё в этом мире, несмотря ни на что, устроено разумно и справедливо. Надо только остановиться, осмотреться и постараться увидеть его. А он везде. Он всегда с нами рядом. Он всегда старается вывести нас, как слепых котят, из мрака душевного, а мы, как вредные и капризные дети, отворачиваемся от него и блуждаем без его опеки в поисках призрачного счастья. И это тоже наш выбор (а может быть, и его выбор для нас).

Арбалет и Семён часто и подолгу вели такие задушевные и доверительные беседы. Больше говорил, разумеется, Семён, выросший и воспитанный в московской среде завзятых пустомель и болтунов, обожающих с важным видом чесать языками откровенный вздор, больших любителей поучать простоватую (как они ошибочно полагают) и малообразованную провинциальную публику, объяснять ей секреты современной жизни, в которой сами они, как и все столичные балаболы, ничего не понимают.

Но Арбалет, настоящий суровый уральский мужик, был благодарным слушателем. Он учился пониманию жизни даже у одиноко пролетающего над зачумлённой зоной сизого голубя. Иногда ему казалось, что и повидавший виды Семён тоже, как и он сам, плутает в потёмках ужасающего мира, что рассуждения его сумбурны и ошибочны, но всё же…

– Да, дорогой мой друг, попали мы, конечно, в ужасающую обстановку. Я даже и не подозревал, что в нашей стране существуют такие чёрные дыры. По приговору всех привезли сюда отбывать срок и лечиться от наркомании. А на самом деле никто лечить наркоманов здесь и не собирался. Да и зачем? Да и вообще излечима ли наркомания? И что это такое на самом деле – болезнь тела или болезнь души? Но как лечить больные души? А, может быть, наркотики – это поистине спасение для этих несчастных людей, употребление которых позволяет им избежать совершения более страшных преступлений? А пока наше просвещённое общество вслепую старается решить эту проблему. Просто смешно: слепые котята учат слепых котят как им ползать по этой земле. Скорее всего, создаётся просто видимость для серой общенародной массы, что якобы, ведётся какая-то борьба с каким-то неуловимым злом. Главное, чтобы добросовестные налогоплательщики не вникали глубоко в эту проблему.

Вот в Америке, по статистике, десять миллионов человек ежедневно употребляют мексиканский кокаин, ещё около сорока миллионов употребляют его нерегулярно. Серой наркозависимой толпой управлять легко. Всю страну можно контролировать через кокаин. Тонны кокаина ежедневно сгорают в неприкаянных американских душах. Власть и общественность, прекрасно осведомлённые об этом, громогласно создают для простачков-обывателей видимость борьбы с наркоманией. И всё население явно или косвенно оказывается связано с наркопотреблением. Одни открыто преклоняются перед наркотой, другие брезгливо отворачиваются, не подозревая о висящей над ними смертоносной угрозе. Так происходит в Америке. Но и мы от неё не особо отличаемся. У нас властям тоже выгодно управлять наркозависимыми, иначе зачем даже в этой «лечебной» зоне они сами подсаживают народ на иглу? Получается, что государство заинтересовано в том, чтобы люди были зависимыми изгоями и молчали как овцы. А алкогольная зависимость? Производство спиртных напитков чрезвычайно рентабельно. Деньги возвращаются в казну, люди дохнут, а государство ещё и порицает итак несчастную пьющую публику. Уцепились бывшие коммуняки за христианство тоже с единственной целью – дурачить народ. Создаётся впечатление, что люди или сами себя загнали в какой-то вселенский эксперимент, или это где-то невидимый старший брат играет в свои изуверские игры. Он, наверное, думает в своём недосягаемом замке: «Вас, людей, расплодилось слишком много – пора полоть сорняки. Вас надо постоянно держать в узде – для этого у нас заготовлено отравленное пойло. Пейте его и целуйте наши щедрые руки. Те, кто попытается выскользнуть из наших ежовых рукавиц, будут сурово наказаны…»

– Семён, а где находится этот таинственный замок?

– Тебе, герою, хочется развалить его?

– Пока только посмотреть и оценить обстановку, а потом в дело пойдут и монтировки.

– Я думаю, чтобы определить его местонахождение, надо изучать поведение ныне царствующих марионеток…

– Ты полагаешь. Семён, что рулящие мировыми катаклизмами ничтожества – это результат не только хронического простодушия народных масс, но и чей-то коварный умысел?

– Твоя проницательность, Арбалет, меня весьма удручает.

– Почему?

– Потому что, мой молодой и неопытный друг, все властители ненавидят тех, кто умнее их. Были и такие правители в разные времена, которые ненавидели свой народ.

– Это значит, Семён, что человеческая жизнь не стоит ни гроша?

– Вот именно. Для того и создаются различные методы правления людьми, вернее «широкими народными массами». В процессе этого эксперимента над «живым товаром» познаётся человек и его слабые места. Изучив слабые стороны каждого человеческого существа, легко сделать из него послушного раба. Человеческая оболочка слеплена из весьма хрупкого и податливого материала. Почти каждый человек, даже не осознавая этого, находится в постоянном рабстве у богов, идеологий, напитков, жратвы, наркотиков, наконец…

– Но как же ты, Семён, понимая всё это, всё же подсел на иглу?

– А вот это уже не совсем корректный вопрос, уважаемый коллега.

– Да, ты прав. Этот вопрос каждый должен задавать только самому себе.

– Наша Земля, Арбалет, это своего рода «пересылка», место для проведения научных экспериментов над многомиллиардными толпами весьма бестолковых особей, гордо именующих себя «человечеством». Для каждого индивидуума жизнь всегда оставалась непостижимой загадкой. Мыслящий человек тщетно мечется всю свою жизнь, бродит вокруг да около, а разгадать ничего не может. Мы, попав в это невообразимо злосчастное место, начинаем забывать, как загадочен и прекрасен окружающий нас мир. Власть предержащая делает всё, чтобы отвергнуть нас от естественной природной красоты. Им, администрации, нужно, чтобы мы участвовали в крысиных гонках и ничего вокруг себя не видели. Всех, собранных сюда подопытных кроликов, цинично усыпляют, чтобы они жили в темноте, шарахались и запинались друг о друга. Так всем удобно. Иллюзорное удобство как смысл жизни в лагерном муравейнике…

– Да, хорошо бродить и дышать свежим воздухом, – промолвил Арбалет, немного озадаченный туманными философскими откровениями Семёна, – Эх, сейчас бы проглотить какую-нибудь захудалую отбивную, а то в брюхе что-то урчит постоянно.

Да, действительно, в зоне – постоянный голод. У Арбалета организм молодой, ежедневные тренировки забирали последние скудные калории. Есть хотелось всё время. Дошло уже до того, что ночью во сне ему снился чёрный хлебушек. Но стойкий Арбалет уже начинал привыкать к этому истязающему чувству непрерывного голода. Но и пожилого Семёна тоже достала вегетарианская лагерная диета.

– Здешний народ, который колется и участвует в крысиных бегах, кушать-то особенно и не хочет. Их не беспокоит, что хлеба по четыре дня не дают… Их прёт от дозы, им хорошо, на всё остальное у них закрыты глаза. А мужики-работяги, у которых нет возможности иметь в зоне наркотики, с голоду пухнут. Каждое утро на проверке больно смотреть на их худые измождённые недоеданием лица. Блатные все убитые, под кайфом, глаза жмурят, чтобы ничего вокруг не видеть. А как контрастно на этом фоне смотрятся сытые, раскрасневшиеся от мороза, административные рожи! Кстати, зеки начинают потихоньку понимать. Очень много недовольных. И действительно – ни жратвы, ни бытовых условий. На воле никто не поверит, что у нас на всю колонию в самом центре зоны, имеется единственный туалет, в котором давно никто не наводил порядок. Вонища стоит несусветная. Кучи экскрементов скоро потолок подопрут…

– Ты, Семён, наверное, хотел сказать «кучи говна».

– Да, так будет вернее. Невозможно представить, что тут будет твориться летом. Конечно, администрации выгодно, чтобы никто ничего не замечал, а для этого у неё всегда в продаже дешёвые наркотики. Вот большинство зеков и старается одеть розовые очки, чтобы не видеть этот безумный мир. А ещё. Администрация придумала такой интересный крюк: если зек попадался и водворялся в ШИЗО за наркоту, снять 62 статью было ему практически невозможно, и приходилось задерживаться в этом проклятом бомжатнике до конца срока. Такой порядок и сейчас действует. Полнейший абсурд: администрация колонии торгует наркотой, а за употребление купленных у неё же наркотиков отдельных зеков карает. В общем, картина получается далеко не радужная. Все стараются за кратчайший срок снять 62-ю наркоманскую статью и разъехаться по своим областным лагерям, лишь бы поскорей убрать отсюда ноги и туберкулёз не подхватить.

«Да», – невесело думал про себя Арбалет, – «Действительно, гиблое место. Таких, наверное, нет на всей планете. Люди здесь просто и хладнокровно уничтожаются, а жизнь человеческая и гроша ломаного не стоит. Но именно в таких местах жизнь показывает все свои скрываемые от рядовых граждан стороны. Какая она есть на самом деле. Но люди живут и выживают везде, ко всему привыкают и даже находят себе задушевных друзей».

– Ничего, Семён, в жизни ничего случайного не бывает, и мы находимся именно там, где и должны сейчас находиться, – Арбалет дружески похлопал своего закадычного собеседника по плечу. – Ну, всё, Семён, пошли. Скоро отбой. Пришла пора всё позабыть в нежных объятиях Морфея.

– Да ты, Арбалет, оказывается поэт. В самом деле, расстраиваться не надо. Всё проходит, а то, что нас не убивает, делает сильней.

– Да, Семён, ты прав, как и всегда.

Бодро, в приподнятом настроении зашли они в свой временный отряд.

На следующий день было назначено распределение по отрядам. Арбалет уже знал, куда и на какой отряд он попадёт. Подсуетились друзья, по своим каналам и блатным знакомствам и затянули к себе на 5-й отряд. Отряд этот был разделён на десять кубриков по десять человек. Братва с Урала занимала один из таких кубриков. Нашлось свободное место, куда и собирались поместить Арбалета. После распределения, когда он собирал вещи, оказалось, что его старший товарищ, интересный собеседник Семён, тоже по чистой случайности, попал на 5-й отряд.

В конце 90-х годов волна наркомании буквально захлестнула матушку-Россию, разрастаясь как снежный ком и давя всё вокруг. Лагерь был переполнен. В некоторых кубриках койки были в три яруса. Свободных мест для зеков не было. Блатные, конечно, места держали на случай приезда своих.

Уральские ребята тоже на отряде стояли неплохо, имели своё слово, к их мнению прислушивались. Смотряга за бараком всегда тянул их на сходняки, касающиеся барачных проблем и других вопросов. В общем, их уважали по жизни. Да и они знали себе цену, жили по понятиям. Наркотической зависимости старались избежать, не конфликтовали с другими зеками, держали себя в хорошей физической форме, ну и самое главное, всегда стояли друг за друга. А тут ещё и Арбалет подъехал. Словом – ништяк (то есть жить можно).

Вечером на отряде в кубрике у уральских народу набралось… не провернёшься. Ребята организовали достойную встречу. Потеплело на душе у Арбалета. Хорошо!

Пили крепкий чай «Смачный купец», гоняли по кругу чифир, травили анекдоты и разные байки.

Димыч сидел рядом и вводил новоприбывшего друга в курс дела, знакомил со смотрящими.

– Это Череп-Черепуха. – махнул он рукой на долговязого, чёрного как цыган зека.

Все руки черепа были в татуировках, а лысый череп вполне соответствовал его многообещающей кликухе. На встрече смотряга Череп был явно под кайфом, убитый, еле открывал глаза, но когда открывал их, почему-то старался смотреть на окружающих свысока. Чем-то он сразу не понравился Арбалету, который на каком-то подсознательном уровне почти никогда не ошибался в оценке людей. В суматохе компанейского веселья, он ещё не понимал, что отталкивало его от этого типа. В такой момент вникать было некогда. Как говорится, поживём – увидим.

– Это – глыба, – продолжал представление особо важных особ Димыч, – он за игрой смотрит.

Глыба, естественно тоже под кайфом, но ведёт себя попроще, не столь высокомерно, как Череп. Глыба здоров как бык, ростом под два метра. Большие всегда добрее, и душа у них нараспашку. …Но с первого взгляда было заметно, что он находится под влиянием Черепа, является его силовой марионеткой.

Познакомился Арбалет и с остальными подручными смотрящего: Шкет, Кривой, Охап и ещё человека три, мельком промелькнувшие перед глазами в суматохе «торжественной» встречи.

Вот так и прошло первое знакомство с отрядными авторитетами, чёрной костью, местной, так сказать, Элитой. Арбалет постарался всех внимательно рассмотреть, сложить о каждом первое впечатление, всё проанализировать. После отбоя, когда закончились разговоры и все улеглись спать, Арбалет, который никогда не спал первую ночь на новом месте, долго размышлял о прошедшей встрече, вспоминал, кто какое оставил впечатление. Ничего, разберёмся. Жизнь покажет, кто есть кто.

Потекли обычные сероватые лагерные будни. Постепенно происходило и более глубокое знакомство с колонией и её обитателями. Вообще знакомых оказалось весьма немало из тех, с кем отбывал по общему режиму. Сидят в основном одни и те же «избранные» лица. Наркот.зон в стране всего три: две общего режима, строгого – одна. Практика жизни печально доказывает, что наркомания как болезнь в этих «богоугодных» заведениях не лечится, а только прогрессирует. С общего режима все дружно, рано или поздно, перекочёвывают на строгий… дальше уже ехать некуда.

Итак, пришла пора потихоньку вникать в своеобразную лагерную жизнь, налаживать на новом месте контакты, решать бытовые проблемы. Через полтора месяца после выхода в отряд, Арбалет уже прекрасно освоился в новой обстановке, основательно вник в тонкости хитроумной лагерной политики, словом, жить можно и у чёрта на рогах.

Каждый вечер в 18 часов Арбалет уходил со своими ребятами на спортплощадку. Усиленно и подолгу тренировались. Весело обсуждали нелепые зигзаги причудливой лагерной жизни.

Утром на разводе в пром.зону Начальник отряда подозвал Арбалета к себе.

– Собирайся на краткосрочную свиданку. Отец к тебе приехал. Просил у Хозяина длительную, но они не договорились.

Отец Арбалета – человек прямой, честный и весьма далёкий от преступного мира и его грязноватых тонкостей. Он наотрез отказался платить деньги за то, чтобы дали длительное свидание, но короткое сумел получить (У нас в стране два уровня жизни: один для тех, кто получает и даёт взятки, а другой для тех, кому честь и совесть не позволяют делать это). Арбалета вообще-то поразила новость о приезде отца: «Зачем и почему он приехал? А может дома что-то случилось?» В голову нашего героя сразу полезла мысленная сумятица. Одни вопросы вытесняли другие. Ладно, надо успокоиться. Увидимся, всё и узнаем.

Вообще-то Арбалет не хотел дёргать родственников с родного Урала в несусветную кузбасскую даль. Тем более, если вне очереди, то свидания платные. Не хотел, чтобы родственники из-за его необдуманных поступков таскались с сумками к чёрту на кулички. И вот внезапный приезд отца. Арбалет пошёл в отряд мыться и переодеваться. Ему не терпелось поскорее увидеть близкого, родного человека.

Вскоре к нему подскочил Карась, который шнырил у смотрящего: мыл посуду, стирал вещи, словом, «помогал по жизни». «У каждого своя судьба на свете». Каждому – своё. И у карасей, которые, скорее всего, никогда не переведутся, тоже – своё. Но Арбалет так глянул на него, что сообразительный Карась мгновенно испарился. А вот подошедший Череп начал разговор сразу по сути.

– Это, слушай, братан. Ты идёшь на свиданку (И кто это блатным так оперативно информацию сливает?). У родственника, наверное, есть деньги. Давай скажу, как затянуть. Всё будет ровно. Возьмём отравы, покайфуем…

Но такой барский тон сразу не понравился Арбалету. Как будто он что-то должен это напыщенному индюку. Как будто он должен упасть в ноги Черепу и молиться на него как на вершителя судеб всего отряда и его персональной арбалетовской судьбы.

– Какие деньги? Ко мне приехал издалека пожилой отец-пенсионер, а ты, Череп, думаешь, что я с него буду тянуть деньги? Врать ему, да?

Но Черепу было наплевать на то, какими способами выуживаются деньги у родственников. У него и его друзей была проверенная система: Они, прикрываясь Воровской идеей, дорвались до власти и, якобы в «общее дело», тянули с простоватых мужиков деньги и гнали их по своим истрёпанным венам. А при это ещё и хорохорились, убеждая мужиков, что наркотики – это так, баловство. Но сообразительный Арбалет давно уже понял, что наркотики-то как раз для этой публики – самое главное.

Упрямый Череп продолжал грузить Арбалета своими проблемами.

– Братан, нужно на воров денег отправить, общак пополнить…

– Нет, Череп, – сразу рубанул Арбалет, – мне ваши дела не интересны. Кому надо? На кого отправить? Я не буду тянуть с родителей ни на воров, ни в общак. Тем более, тебе известно, общак – дело добровольное. Всё, давай, Череп, не надо меня обалтывать как девочку. Я сказал «Нет».

Бешеный гнев, злость и дикая ненависть вспыхнули в глазах разъярённого Черепа.