Текст книги "Следы всегда остаются"
Автор книги: Федор Грецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
XVI
Лена Зайцева называла среди субботних гостей своего мужа Нестора Довгаля.
Никулин заинтересовался тем обстоятельством, что этот, по словам Лены, «родной брат» ее мужа носил совершенно другую фамилию. Он решил немедленно вызвать его.
В районное отделение привели худощавого, крепкого сложения человека, одетого в простой шоферский костюм. Это был Довгаль. Мельком он взглянул на Кошкина, который сидел за перегородкой, опустив низко голову.
– Кошкина к начальнику, – услышал он чей-то голос.
Подошел милиционер, открыл дверь. Кошкин встал со стула и, неумело заложив руки за спину, тяжело ступая, медленно пошел в окружении конвоиров. За столом начальника он увидел майора Бородина.
– С Кошкиным мы знакомы давно, – обращаясь к прокурору Лысову и указывая кивком головы на арестованного, произнес Бородин. – Мы уже с ним беседовали, но он нам ничего не сказал и уехал. Скрыться от нас хотел, еле в Ростове догнали. А теперь, – уже обращаясь к Кошкину, спросил Бородин. – Теперь тоже ничего не скажешь? Ведь убегать не придется. – Бородин указал на охрану.
Кошкин молчал.
– Да и пуговицу вы свою в контейнере оставили. Вот она! – Бородин взял спичечную коробочку, открыл, достал пуговицу и положил на стол. – Смотрите, у вас на пиджаке такие же и одной не хватает.
Кошкин посмотрел на пуговицу, но промолчал, ожидая, что же будет дальше.
– Вы на лужайке впопыхах и ножичек бросили. Вот он. Тоже ваш.
Кошкин глядел то на одного, то на другого. Видно было по его лицу, как он принимает важное для себя решение.
– Я вижу, уйти невозможно, – сказал он, поднимаясь. – Даже пуговицу нашли… Слушайте и пишите. Буду рассказывать правду. Вот как все произошло…
Стоял обычный июньский день. Я приехал на грузовой двор, чтобы получить очередную партию груза. Ко мне подошла весовщица Шура Лунева и сказала, что можно украсть контейнер. «А вдруг попадемся? Тогда – тюрьма, колония».
– Не попадемся, – уверяла Лунева. – Пойми, дурень, ведь ткань нам ошибочно заслали и без всяких документов.
– Нехорошее ты задумала, но будь по-твоему. Оформляй пропуск, а я поищу шофера, – ответил я ей.
– Она ушла, а я еще долго стоял и думал, не зная, что делать. Потом смотрю, на грузовой двор заезжает Нестор Довгаль. Я хорошо знал, что он занимается темными делами. Я сказал ему:
– Слушай, Нестор, есть калымная работа.
– Всегда рад, – не задумываясь, ответил Довгаль. – Что нужно сделать?
– Девчонка одна предлагает разгрузить на сторону контейнер материала.
– Контейнер? – протяжно произнес Довгаль.
Видно все ему приходилось, но решиться взять сразу целый контейнер было, наверное, и для него рискованно.
– А как же вывозить будем? – спросил он.
– Она говорит, что документы оформит, – ответил я.
Довгаль задумался.
– Вот сделаю ходку, вернусь, тогда и дам окончательный ответ.
Я остался на грузовом дворе. Время ожидания тянулось мучительно долго. И хотя я старался забыться, выполняя свою работу, но о разговоре с Довгалем не переставал думать.
«Почему он сразу не ответил? А не заявит ли он в милицию? А может и мне отказаться, пока не поздно?»
Но вот в воротах показалась знакомая полуторка Довгаля. Она проехала мимо охранника, лишь на минуту остановилась около него и с шумом и лязгом вкатила на грузовой двор. Я стоял и наблюдал: с кем едет Довгаль, а не сидит ли рядом с ним уполномоченный ОБХСС? Полуторка подъезжала все ближе, я видел, что в кабине сидит один шофер. «А может в кузове кто спрятался?» – мелькнуло у меня подозрение. Но и в кузове никого не было. Довгаль остановился и сам подошел ко мне. – Давай грузить! – смело предложил он. Я позвал Шуру Луневу. Она подошла, как это делала всегда к контейнеру, посмотрела на пломбу, сверила ее для вида с бумагами, которые держала в руке.
– Все в порядке, – произнесла она так, чтобы слышали другие, – можете грузить.
Я распахнул дверь контейнера. Большие тюки добротной шелковой и шерстяной ткани плотно заполнили его до самого верха. Взяв вложенную в него спецификацию, я прочел: «Шелк и бостон 52 куска. 2002 метра». Я ахнул от удивления. Шелка и бостона на полмиллиона рублей! «Что делать?» – в который раз подумал я.
– Гражданин, не стойте, грузите. Нам нужно подгонять другие машины, а вы занимаете место, – услышал я голос Луневой. Я знал, что это относится ко мне, хотя и не видел ее. С трудом вытащив первый тюк, я небрежно бросил его в кузов полуторки.
– Успокойся, дьявол, – остановил меня Довгаль. – Разве так свой груз грузят? Найди для себя помощника, а то один долго возиться будешь.
– А ты? Ты помогай!
– Балда, мне нельзя: шофера никогда не грузят.
Я увидел своего знакомого Петра Кирика. На мое предложение «подзаработать четвертную» Кирик ответил согласием. Не прошло и десяти минут, как весь груз лежал в полуторке.
– Вот пропуск и накладная. Все в порядке, можете выезжать. – Лунева вручила нам документы и ушла. Довгаль сел за руль, и я рядом с ним. У выезда в этот день скопилось очень много машин. Охранник лишь мельком смотрел на документы и груз.
– Можете выезжать, – сказал он Довгалю. – Васю Кошкина мы знаем, он не подведет.
Я все время молчал, со страхом посматривая по сторонам. Лишь когда мы отъехали далеко от ворот двора, я, посмотрев назад и убедившись, что за нами нет погони, спросил у Довгаля:
– Тебе не страшно было?
– А чего бояться? Ты скажи лучше, куда везти, – спокойным тоном произнес Довгаль.
– Сам не знаю, – растерянно ответил я. – Давай к нам на базу, что ли!
– Да ты с ума сошел! На базу?! Тебя там сразу поймают.
– Но мы что-нибудь придумаем, – виновато оправдывался я. – Скажем, что этот материал нужно везти в районы, но уже поздно и ты просишься постоять до утра.
– Дурень, зачем нам лишние свидетели. Надо что-то другое придумать. У тебя дома нельзя?
– Нет, у меня соседи кругом и дом большой.
– Ладно, у меня место есть, – сказал он и повел машину в дом своего младшего брата. Машина была разгружена и ночью состоялась дележка.
Через несколько дней о краже стало всем известно. Я уже знал, что милиция ищет воров. Я боялся, что меня вот-вот арестуют. Помню, как однажды, приехав на грузовой двор, я увидел лейтенанта милиции Никулина. «Прощай, свобода, прощайте, дети», – пронеслось в моей голове. Когда Никулин подошел вплотную к машине, я уже хотел поднять руки. Никулин прошел мимо и даже не остановился. Сердце, так сильно стучавшее, начало успокаиваться. «Значит, не за мной, – подумал я, – нужно взять себя в руки». Ко мне подошел Кирик.
– Здравствуй, Петя, – сказал я ему. А он в ответ:
– Мне с тобой поговорить надо, пойдем в закусочную, там утром никого нет. По сто выпьем и о деле потолкуем.
Закусочная действительно была пуста. Кроме буфетчицы и официантки, там никого не было. Кирик заказал по сто пятьдесят граммов водки, и мы выпили здесь же у прилавка.
– Налейте два бокала пива, – попросил он, приглашая меня сесть за стол.
– Слышал, на грузовом дворе кто-то контейнер шелка и бостона хапнул?
– Да что ты? – удивился я, не подавая вида. – Не может быть.
– Вот тебе и не может быть. А ты знаешь, кто это сделал? – Он внимательно посмотрел на меня.
– Кто? – волнуясь и заикаясь, спросил я.
– Ты! – прямо в упор ответил он.
– Да ты в своем уме? Я тебя!..
– Не шуми! Я еще тогда подумал, что вы нечистую работу делаете: работаешь в «Укрчермете», всякие железки всегда грузишь, а вдруг шелк получаете, да и грузил-то как: спешил, как на пожар.
– Я получал по документам, – пытаясь оправдываться, промолвил я.
– По документам, – как бы передразнивая меня, произнес Кирик. – А где они, эти документы? Почему ничего найти не могут?
Я молчал, зная, что Кирик все понял.
– В общем так, Вася, либо мне долю, либо обо всем будет известно в ОБХСС, – сказал он мне, вставая из-за стола. – Встретимся завтра, ответ скажешь.
– Ну, и что вы ему сказали? – спросил Бородин, видя, что Кошкин замолчал и дальше не хочет говорить.
– Ничего. Я не знал, что ему говорить.
– А что же было дальше?
Кошкин, тяжело вздохнув, посмотрел на Бородина, потом на прокурора Лысова.
– Что было дальше? Дальше начинается более страшное. Я пришел на работу к Луневой и передал разговор с Кириком.
– А она?
– Дело, говорит, очень серьезное. Нужно собраться и вместе решить, что делать дальше.
Вечером мы с Шурой, как это было условлено раньше, пошли к реке.
Проходя по прибрежным дорожкам, мы остановились на переходном мостике, доски которого почти касались воды. Я достал последнюю папиросу и закурил. Скомкав пустую пачку, я бросил ее в реку. Коробка медленно поплыла вниз по течению. Вдруг Шура услышала сзади себя шаги. Она увидела идущих по направлению к нам Довгаля и Зайцева.
Зайцев тихо сказал:
– Идите за нами.
Довгаль и Зайцев, перейдя мостик, свернули в сторону и пошли по берегу, мы за ними. Дойдя до зарослей кустарника, мы остановились.
– Ну, что, влипли? – первым спросил Довгаль, оглядываясь по сторонам.
Все молчали.
– Чего молчите, кролики? – вновь пробасил он.
– А что говорить? – ответил я.
– То, что все нюни распустили и выхода не находите.
Меня это взорвало и я передал весь разговор с Кириком.
– Так он что, угрожать вздумал, пьянчужка пятикопеечная.
– Говорит, что в ОБХСС скажет.
– А может дать ему несколько тюков и делу конец, – предложил Зайцев.
– Ну, дадим, заткнем ему глотку. А дальше? Дальше что, я спрашиваю вас, – произнес Довгаль. – Напьется пьяным и все разболтает. У меня есть иное предложение.
Он махнул рукой, чтобы все сели поближе.
Довгаль предложил убить Кирика…
Вызвать Кирика было поручено Зайцеву. Вам, конечно, понятно, почему я встретил его. Мы зашли в пивную и немного выпили.
– Дальше говорить? Ведь вы уже все знаете?
– Нет, нет, говорите, – потребовал Бородин.
– Все вместе мы пошли к реке. От нас не отставал Шульгин. Нужно было избавиться от него. Довгаль сделал это ловко. Он подтолкнул Кирика, тот неловко зацепил Шульгина, они повздорили и даже затеяли драку. Поднялся шум, послышались свистки милиции, мы разбежались в разные стороны. Но предварительно Довгаль успел сказать, чтобы собрались на дальней лужайке, в самом дальнем углу парка.
– В общем взяли выпить и пошли на лужайку. Накрыли пенек газетой. Довгаль поставил водку и закуски. Распили первую бутылку. Довгаль достал вторую, налил Кирику целый стакан.
– Это мне много, себе же оставляйте, – сказал он.
– Пей, нас не жалей, мы себя в обиде не оставим.
Довгаль достал еще пол-литра и налил себе и мне.
– Мы, брат, для друзей ничего не жалеем. Пей!
Кирик выпил. Наши стаканы продолжали стоять на месте.
– Наверное шелк выручает, – заплетающимся языком проговорил Кирик, указывая на бутылку с водкой.
– Конечно, он помогает, – в тон ему отвечал Довгаль.
– Знаю, я все знаю, – продолжал Кирик. – И ты, и ты, и он, – Кирик указывал пальцем на сидящих друзей. – Все вы имеете. А я? Почему меня обошли?
– Как обошли? – стал оправдываться Довгаль. – Вот и пригласили тебя, чтобы выпить и поговорить.
– Тогда вы молодцы, честное слово, молодцы. Налей еще немножко.
Довгаль выполнил его просьбу.
– Слушай, Петя, а сколько бы ты хотел иметь шелка или бостона? – обратился к нему Довгаль.
Я сидел и наблюдал за происходящим, нервничал, но все же сдерживал себя.
– Мне много не надо. Дадите на пару костюмов, и хватит, – ответил Кирик.
– Ты, оказывается, покладистый парень.
– Ну что, пошли, дадим ему на пару костюмов, – сказал Довгаль.
Мы все встали, я взял под руку Кирика и пошел первым. За нами шел Довгаль, потом Зайцев.
Кирик качался из стороны в сторону. Он хотел говорить, но ничего не получалось. Пройдя два-три шага, я услышал выстрел, Кирик схватился рукой за голову, попытался повернуться назад, но не смог. Я бросил Кирика. Он упал. Я повернулся и увидел, как Довгаль передает пистолет Зайцеву. Тот выстрелил и стал передавать мне. Я не хотел стрелять.
– Все должны расписаться, – зло поговорил Довгаль. – Не забывай, с кем дело имеешь.
Но я стоял в нерешительности.
– Бери и стреляй быстро, а то и сам получишь, – он сунул мне пистолет. Я взял и выстрелил. Остальное вам все известно…
– А куда делся пропуск на вывоз груза?
– Я порвал его, как только выехали за ворота, и кусочки выбросил на дорогу.
– Охрана знала о краже?
– Нет! Она выпустила машину, хорошо зная меня. Ведь я сделал первое преступление в своей жизни.
Кошкин тяжелым, умоляющим взглядом обвел присутствующих и замолчал. В кабинет привели Зайцева.
– Оказывается, вы не все нам рассказали? – обратился к нему Бородин.
Зайцев метнул взгляд на Кошкина.
– Да, – Бородин догадался, о чем подумал Зайцев. – Кошкин рассказал более подробно. Ваш брат принимал участие в убийстве.
– Нет, брата там не было, – опустив голову и ни на кого не глядя, пробормотал Зайцев.
– Кошкин, напомните Зайцеву, кто убивал.
– Видите, Зайцев, Кошкин рассказывает не так, как вы. Кто же из вас правду говорит? Не забывайте, по закону полное раскаяние смягчает вину и уменьшает наказание.
Зайцев посмотрел на Кошкина. В кабинете несколько минут стояло молчание. Потом он обхватил голову руками, глаза его горели, что-то колючее распирало и в го же время сжимало горло. Он хотел заплакать, чтобы излить все то, что накопилось в его измученной душе. Но временами, поднимая голову, он смотрел на окружавших и с трудом, но сдерживал себя. «Выдержать, выдержать», – твердил про себя Зайцев. Но прошлое терзало его. Наверное, он снова и снова вспоминал прожитую жизнь, и это давило, мучило его. Ведь так мало еще прожито на свете, и столько пустого и страшного.
– А брата вы тоже арестовали? – спросил он, посмотрев на Бородина.
– Конечно, – подтвердил майор Бородин.
– Кошкин сказал правду, – тихо произнес Зайцев. – Брат был с нами…
Раздался телефонный звонок. Майор Бородин поднял трубку и долго слушал. «Хорошо, молодцы, здорово», – не переставая, говорил он.
– Докладывал Никулин. Большое количество ткани спасено. После очной ставки с Воронкиной созналась и Лунева – объяснил Бородин, положив телефонную трубку.
– Давайте послушаем ее, – предложил Лысов. – Ведь мы не знаем, как у нее родилась мысль совершить кражу, а это начало преступления.
В кабинет ввели Луневу. Тяжело вздохнув и посмотрев на присутствующих, она начала свой рассказ:
– Когда прибыла очередная платформа, я взяла документы и пошла принимать прибывшие контейнеры. Они шли со всех концов страны и были забиты разными товарами. Каждый контейнер имел свои документы, которые следовали с одной станции на другую, от одного передаточного пункта к другому. Разгрузив платформы и поставив все контейнеры под навес, я стала сверять их с документами. Я пересчитала контейнеры: их оказалось двенадцать. Документов же было на одиннадцать.
– Не ошиблась ли? – подумала я и вновь пересчитала. – Нет, контейнеров прибыло двенадцать, а документы на одиннадцать.
Я вновь стала проверять. На этот раз каждый документ сверялся с номером контейнера. Когда проверка подошла к концу, я увидела лишний контейнер. «Отправлен с фабрики «Красная заря» – прочла я. Шелк и бостон без документов… Что это значит?
И в эту минуту в моей голове мелькнула подленькая мысль: нельзя ли поживиться за чужой счет. А что если рискнуть, никто не узнает, не докопается. Посмотрев в окно, я увидела экспедитора конторы «Главчермет» Кошкина. Он шагал по грузовому двору.
– Наверное, не откажется, – подумала я. – Мы с ним старые знакомые…
– Я вышла во двор и в нерешительности остановилась. Кошкин стоял с начальником конторы, они о чем-то оживленно разговаривали. К ним подошел уполномоченный линейного отделения Зябкий. Поздоровавшись, он стал о чем-то говорить, показывая то на разгрузочную площадку, то на проходную.
Я долго стояла и наблюдала, как Кошкин отошел от них, как он нагрузил машину, сел в кабину и поехал. Вот и все.
– Скажите, Лунева, а книжку с корешками пропусков вы украли?
– Да, я. Вы понимаете, нужно было замести все следы.
– Один след заметали, а другой оставляли, – заметил майор Бородин.
– Теперь я вижу, что это так, – а потом после некоторой паузы спросила: – Какое я понесу наказание? – она расплакалась.
– Это решит суд, – холодно ответил Лысов.
Слишком тяжко было все то, что она сделала, чтобы заслужить хоть капельку снисхождения.
Довгаль на допросе долго отпирался.
Не помогали ни убеждения, ни очные ставки с Зайцевым, Кошкиным и Луневой, ни показания жены и обнаруженный шелк. Как затравленный волк, смотрел он на всех. «Неправда, наговор, я их не знаю», – непрестанно твердил он.
– А пальцевые отпечатки тоже наговор? – спросил Бородин.
– Какие отпечатки? Чьи? Где?..
Довгаль никак не думал, что он оставил отпечатки своих пальцев на каких-то предметах. «Неужели промахнулся где?» – подумал он. Матерый преступник, не однажды судимый и изменивший фамилию после последнего побега, он знал, что отпечатки пальцев – это неопровержимые улики против обвиняемого, и поэтому старался ни за что не браться своими руками.
Бородин, не спеша, раскрыл дело и стал читать:
«Пальцевые отпечатки, оставленные на стакане, принадлежат Довгалю».
– Неправда, не может быть! – закричал он.
– Можете прочесть сами. Вот заключение экспертизы.
Довгаль читал. Выражение его лица постепенно менялось, на нем появилась растерянность. Он поднял голову и медленно протянул Бородину заключение.
– Пишите. И на этот раз ошибся.
– Будем надеяться, что больше вам не придется думать, как лучше скрыть преступление.
– Но почему, скажите, почему вам удается обнаружить?
– Потому, что вы всегда оставляете свои отвратительные следы, которые жгут сердце каждого честного человека. Вы забываете о том, что нас поддерживает и нам помогает весь народ.
КОМБИНАТОРЫ
В свое время в короткий срок нам несколько раз пришлось иметь дело со случаями мелкого мошенничества. То с одного, то с другого района города нам сообщали о появлении каких-то аферистов, действующих под видом ювелиров, проезжих туристов и даже следователей. Случаи мелкие, но досадные. Нам сразу удалось установить, что комбинировали одни и те же люди. Мошенники не очень изобретательны. Они обычно осваивают два-три дешевеньких приемчика и пользуются ими, рассчитывая на доверчивость простаков. Работники розыска легко распознают мошенников по их «корявому почерку».
Но на этот раз комбинаторы уходили от наказания, и, главным образом, потому, что ставили свои жертвы в такие обстоятельства, при которых те сами не знали, не попадут ли они в неловкое положение, если расскажут о случившемся первому попавшемуся на глаза милиционеру. Вот эта ложная боязнь и создавала трудности. Будь они посмелее, пооткровеннее, мошенников удалось бы задержать сразу же. На след их несложно было бы напасть. А так пришлось терять время, самим пострадавшим претерпевать еще какие-то волнения, чтобы затем жаловаться на свою неудачливую судьбу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ ИЗ КИЕВА
В кабинет вошла тихая, боязливо оглядывающаяся по сторонам, женщина. Не сразу воспользовавшись приглашением, она робко села на стул и долго собиралась с мыслями, пока наконец приступила к рассказу…
В один из обычных дней, когда она, Анфиса Ивановна, вернувшись с работы домой, занялась во дворе стиркой, к ней зашел неизвестный молодой человек лет тридцати и представился:
– Следователь из Киева… Мне нужно с вами переговорить по поводу освобождения вашего мужа.
Анфиса Ивановна доверчиво посмотрела на неожиданного гостя. Прилично одетый, с объемистой желтой папкой в руках, он не вызвал у нее никакого сомнения.
– Пожалуйста, заходите в квартиру, – сказала она, – будьте добрым гостем. Проходите, прошу, вас. Вы уже извините меня, сейчас в доме беспорядок.
Следователь не заставил себя долго упрашивать. Войдя в квартиру, он внимательно осмотрелся по сторонам, задержал свой взгляд на семейных фотографиях, густо висевших на стене, и ласково сказал:
– Не беспокойтесь, Анфиса Ивановна, ведь мы, юристы, привыкли ко всякому приему. Самое главное – это дело.
С этими словами он сел к столу, раскрыл папку, достал множество каких-то бумаг и, выложив их на стол, углубился в чтение. Хозяйка стояла в стороне и наблюдала за гостем. «Неужели мой Петро не виноват? Вот счастье-то привалило», – думала она.
А следователь все читал бумаги, не обращая внимания на женщину, хмыкал, делал какие-то пометки карандашом. Наконец, он оторвался от чтения, чтобы произнести покровительственным тоном:
– Ну и настойчивый у вас муж. Донял он всех жалобами: все пишет, пишет и пишет. Вот почитайте сами…
– Да, что вы, я вам и так верю. Такие люди, как вы, не обманывают, – сказала виновато женщина, – вам виднее, что делать…
Следователь, не спеша, достал серебряный портсигар и, не спрашивая разрешения, закурил. Он долго смотрел на большой портрет хозяина дома, висевший над этажеркой с книгами.
– Я подробно ознакомился с его делом, – с допустимой строгостью в голосе произнес он, – и вы знаете, вины его почти никакой. А бухгалтер он неплохой.
– И я так думаю. Бухгалтер он хороший. – Анфиса Ивановна радовалась возможности за многие дни сказать доброе слово о человеке, с которым прожила несколько лет и который ее так неожиданно и гадко обидел преступлением. Сомнения в честности мужа сразу ушли в сторону. Если этот приезжий утверждает обратное, то почему бы ей теперь не взглянуть на мужа иными глазами.
– А как все же могут освободить его досрочно? – спросила она, чтобы погасить последние сомнения.
Следователь опустил взор, похлопал ладошкой по столу.
– Для этого меня начальство и направило, чтобы на месте разобраться, – произнес он солидно, покряхтывая. – «Поезжай, говорили, Валерий Иванович, разберись. Может, действительно человек наказан напрасно». Ну, что ж, у меня уже все документы собраны. Нужно только одну характеристику с завода, и все будет в порядке.
– Характеристику должны дать хорошую, – поддавшись настроению, сказала Анфиса Ивановна. – Там его друзья работают, они до сих пор вспоминают его добрым словом.
– Вот и хорошо. Только это надо сделать завтра же, – он стал складывать свои бумаги в папку.
Анфиса Ивановна подумала, что нехорошо было бы так просто и распрощаться с гостем, который принес ей добрую весть и так порадовал ее.
– Не знаю, как и отблагодарить вас, – сказала она.
– Что вы, что вы, – остановил ее жестом следователь. – Мы в благодарностях не нуждаемся.
– Хоть пообедайте у меня. Небось, утомились. Я сейчас. Посидите, вот альбом наш семейный посмотрите, я – мигом.
Она торопливо накинула на голову косынку и выбежала во двор. Через несколько минут перед следователем стояли бутылка коньяку и наскоро приготовленная закуска.
– Зачем вы все это придумали? – возразил следователь. – Я могу перекусить в столовой…
Но возражая, он подвинулся к столу и потянулся рукой к бутылке.
– Что ж, спасибо за угощение, как говорит пословица: долг платежом красен.
С этими словами следователь открыл бутылку и налил полные рюмки себе и хозяйке. Через минуту он сделал то же самое. Но вскоре захмелел и заплетающимся языком проговорил:
– Я для вас все сделаю, вы прекрасная женщина, вы не должны страдать… муж будет на свободе.
– Спасибо, спасибо. Я вас также отблагодарю, – засуетилась женщина около стола. – А может сейчас за труды что-нибудь нужно?
– За труды ничего не нужно. Вот только за пересылку дела и другие канцелярские расходы, – гость посмотрел на папку, – вам надо оплатить 219 рублей 26 копеек и все дело с концом. А муж ваш через месяц будет дома.
Анфиса Ивановна побежала на кухню, достала деньги и вручила названную сумму следователю.
А через три дня он приехал на завод, где работала Анфиса Ивановна Абащенко и где ранее работал ее муж, вызвал ее и сказал, что он идет к «начальству».
Спустя несколько минут в кабинете начальника отдела кадров Скородумова произошел такой разговор:
– Я – Ленцов, следователь из Киева, – произнес вошедший, протягивая руку.
– Скородумов, – отвечал начальник отдела кадров. – Чем могу быть полезен?
– По поручению большого начальства, – слово «большого» вошедший произнес с особым ударением, – я прибыл в город, чтобы разобраться с делом бывшего бухгалтера завода Абащенко, мужа вашей работницы.
– Слышал, слышал, – поспешил вставить Скородумов. – Ее муж у нас работал.
– Знаю, – отвечал следователь. – Бухгалтером расчетного отдела. Говорят, не плохой был специалист. Следователь, открыв свою желтую папку и звонко щелкая застежками, добавил: – Я прибыл получить на него полную и объективную характеристику.
– А вы знаете, – скороговоркой произнес Скородумов, – вчера же об этом просила его жена. Есть, конечно, его вина, и не маленькая. Но если вы там смотрите как бы смягчить, почему бы и нам не поступить так же. Мы приготовили справочку, – Скородумов протянул следователю листик бумаги, отпечатанный по всей форме.
Следователь взял характеристику, перечитал и со словами «Нужно было бы более подробно написать» положил ее в папку. Молча он пожал руку начальника отдела кадров и вышел из кабинета.
В коридоре следователь встретился с Анфисой Ивановной, которая стояла у двери и ожидала его. Изменяя прежней своей скромности, он сразу же потребовал у женщины деньги на дополнительные расходы по оформлению документов.
– У меня с собой нет, – смутившись, ответила женщина, – нужно пойти домой…
– Хотя и некогда, но ради вас я согласен ждать, – твердо проговорил следователь.
– Идемте, – предложила Анфиса Ивановна, – только мне надо отпроситься.
– Отпрашивайтесь.
Следователь упорно ждал. Получив деньги, он проворчал что-то неопределенное-в отношении своих дальнейших планов. А на другой день снова появился на заводе и заявил, что необходимо составить официальный протокол и… оплатить дополнительные расходы.
Увлекшись всеми этими хлопотами, тронутая энергией и внимательностью следователя, Анфиса Ивановна и не подумала отказать ему. Но денег-то в доме не было. Тень огорчения пронеслась по ее лицу. Она медлила с ответом, думая о том, где бы еще взять взаймы.
– Вы не беспокойтесь, – засуетился следователь. – Немножко я задержался, но, понимаете, получил распоряжение выполнить еще одну работу… В ближайшие дни я заканчиваю дело.
А через несколько дней он вновь явился на квартиру к Абащенко и торжественно зачитал телеграмму:
«С получением сего предлагаю немедленно освободить из-под стражи осужденного Абащенко. Постановление высылаю почтой».
– Видите, я говорил вам, что все будет в порядке.
Он ходил быстро по комнате, потирал руки и, поглядывая на семейные портреты, приговаривал:
– Все будет в порядке.
Обрадованная женщина не верила своим ушам. Следователь протянул ей телеграмму.
– Убедитесь сами.
Женщина бегло прочитала написанное на почтовом бланке и вернула следователю.
– Спасибо, спасибо. Посидите минуточку.
Она, как в первую встречу, сбегала в магазин, принесла коньяк и закуску для угощения следователя. Подвыпивший гость расхвастался пуще прежнего.
– Да вы знаете, Анфиса Ивановна, что я с самим прокурором республики на «ты» разговариваю. Что скажу, так и будет. Со мной все считаются, на «вы» обращаются. Видите, как все быстро устроил.
Увы, Анфиса Ивановна уже привыкла понимать, что последует за этими словами, и сунула в карман следователю новую сумму денег.
Попрощавшись, следователь ушел.
А на другой день Анфиса Ивановна получила от мужа письмо, в котором тот писал, что никому никаких жалоб он не подавал, меру наказания считает правильной и постарается честным трудом искупить свою вину…
– Вот так было, – со вздохом закончила она свой рассказ. – Мне не жалко денег. Мне стыдно…
Вся эта история напомнила мне другую. Кажется, мнимый «следователь» смахивал на мелкого жулика, о котором сообщили накануне. Только он уже был не следователем, а ловким и услужливым торговым работником. Здоровенный детина, напомаженный и гладко выбритый, с портфелем в руках, он, к сожалению, убежал от наших дружинников, оставив у них по меньшей мере скверное впечатление о себе, одну калошу с буквой «Т», и заставил их брезгливо плюнуть ему вслед.
Но предварительно расскажем маленькую историйку, которая этому предшествовала.
