Текст книги "Сестры Горские"

Автор книги: Федор Кандыба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Профессор был задет: он не допускал насмешек ни над собой, ни над Институтом сельскохозяйственного машиностроения, которым руководил. Однако на этот раз директор был прав, спорить с ним не приходилось, и профессор только нахмурил брови.

– Ну что ж, значит, ей повезло. Открытия и изобретения – вещь прихотливая. Вспомните, что сделал юрист Коперник для астрономии или другой юрист, Авогадро – для химии.

– Какой там! Коперник! – засмеялся директор. – Взгляните, как все это просто и остроумно.

– Тем более. Простота – это достоинство, и очень важное, – уже явно рассердился профессор.

– Подождите, а где же изобретательница? – прервал Александр Иванович разговор, принимавший явно неприятный оборот. – Где же она? Я обязательно хочу с ней познакомиться. Давайте ее сюда!

– Что-то ее не видно, – ответил инструктор и подозвал Мишку, стоявшего неподалеку со своими приятелями.

– Где Рая Горская? – спросил он у навигатора. – Ты ее не видел?

– В школе была, а сейчас, наверное, дома. Скорей всего шьет что-нибудь или моет – вы же знаете этих девчонок! – насмешливо хмыкнул носом Мишка.

– Шьет, говоришь? – спросил секретарь. – А ты что делаешь?

– Корабли, пароходы, яхты… В соседней комнате стоит мой электроход «Ленинград» и флагман броненосец «Гольфштрем», – быстро ответил Мишка, польщенный вниманием Александра Ивановича.

– Это в честь теплого течения он так называется? – улыбнулся секретарь.

– Нет, по прозвищу, данному мне в школе. Меня зовут Мишка Гольфштрем, – гордо заявил рыжий навигатор.

– Хорошо. Давай полюбуемся твоим броненосцем, раз уж он носит такое хорошей имя, – продолжал секретарь. – А пока что, будь любезен, расскажи Николаю Петровичу, – указал он на своего помощника в военном, – как разыскать эту самую девочку Раю Горскую. Мы попросим Николая Петровича быстренько съездить за ней и привезти ее сюда.

– Я могу показать, где она живет, – вызвался Эдуард Кондитер, стоявший около. – Мы с ней соседи по даче.

– Хорошо. Поезжайте за ней вдвоем и возвращайтесь как можно скорее, – легонько подтолкнул Эдуарда к военному Александр Иванович.

2. С корабля на бал

Ночные похождения не прошли для Жени даром. Она простудилась и теперь сидела в кровати с завязанным горлом и играла со своими куклами, бархатными курами и медвежатами. Чувствовала она себя совсем не так плохо и, конечно, охотно отправилась бы гулять, если бы ее только пустили.

Рядом с Женей сидела бледная Рая и с тоской и недоумением смотрела на учебник геометрии.

Рае пришлось слишком много пережить за последние сутки, и она все еще не могла притти в себя.

Вчера вечером она была на технической станции и, воспользовавшись сделанными раньше частями, а также цепочкой и зубчатым колесом, найденными случайно в мастерской, сделала передаточный механизм и установила его на машине.

Возвращаясь домой, она встретила учителя геометрии, и он сказал ей, что на испытании будет спрашивать ее по всему курсу, и если она ответит как следует, то в крайнем случае получит «посредственно» и осенью никакой переэкзаменовки у нее не будет.

С какой радостью она вчера возвращалась домой! Она была прямо счастлива. С машиной в самую последнюю минуту все обошлось самым лучшим образом, хорошо оборачивалось дело и с геометрией. Обещание относительно двух новых «отлично» было уже выполнено, и давний спор с матерью насчет изобретательства должен был закончиться победой Раи. Теперь ее ожидали выставка и слет, а затем чудесное лето, каникулы, отдых! Она решила хоть целую ночь просидеть над учебником, но получить «хорошо», а не «посредственно». Все, что произошло до этого, было случайностью. Просто так сложились обстоятельства. Рая была уверена, что теперь получит по геометрии «хорошо».

И что осталось теперь от всех этих планов, намерений, мечтаний, от всего Раиного счастья?

Ничего, ровно ничего!

Вечером, когда она прибежала домой, чтобы поскорей взяться за учебник, оказалось, что исчезла Женя. Ночь была самой тяжелой в жизни Раи, и утром девочка проснулась разбитая и несчастная.

Когда она пришла в школу на испытание, учитель выполнил свое обещание и добросовестно спрашивал ее по всему курсу. Рая удивила его своими ответами, но совсем не так, как собиралась. Она не смогла как следует рассказать даже о самых простых вещах, которые прекрасно знала.

Как учитель ни старался помочь ей, ничего не получилось, и он принужден был поставить ей отметку «плохо» и назначить переэкзаменовку на осень.

Итак, переэкзаменовка стала фактом. На кровати сидела простудившаяся Женя. Предстоял разговор с матерью, которой Рая должна рассказать все, с начала до конца, и во всем повиниться.

Рая болезненно переживала свое поражение. Нет, теперь уж довольно выдумок, фантазий и всяческих изобретательских фокусов…

– Ты не беспокойся, Рая, – прервала безрадостные мысли сестры Женя. – Ты не беспокойся: завтра я буду уже совсем здорова, – прижалась она головой к плечу сестры. – Завтра вместе с тобой пойдем на речку. Шура с Леной пошли сегодня, а мы с тобой завтра. Хорошо?

Шура и Лена пришли свежие и бодрые. Они только что выкупались и чувствовали себя отлично.

– Ну, как наша больная? – осведомилась Лена.

– Здорова, совсем здорова! – закричала в ответ Женя. – Завтра мы с Раей тоже идем купаться!

– Хорошо, пойдем все вместе, – согласилась Шура. – А пока что за дело, товарищи! Мама вчера выпачкала руки о закопченный чайник, а сегодня сняла паутину в углу. В воскресенье она возьмется за уборку сама, и тогда мы с ней уже ничего не поделаем. Давайте предупредим события. Сейчас еще рано, и мы со всем управимся сегодня же.

Предложение Шуры возражений не вызвало. Действительно, за последние дни беспорядок в квартире принимал угрожающий характер. Не теряя времени, сестры тут же надели фартуки и взялись за дело. Мощный конвейер сестер Горских был восстановлен, и работа закипела.

Шура мыла пол, Лена – окна, Рая чистила ножи и вилки.

Однако четкую работу конвейера скоро нарушила Лена. Она вдруг выпрямилась и неподвижно застыла с мокрой тряпкой в руках.

– Рая, а как же выставка и слет юных техников? Ведь ты должна быть там!

– С этим покончено навсегда! – горько ответила Рая. – Машину туда наверное отвезли. А я не пошла, – добавила она и, едва сдерживая слезы, снова взялась за свои ножи и вилки.

Лена собралась что-то возразить сестре и даже уже открыла рот, как вдруг послышался звук незнакомого автомобильного клаксона. Низкий и мелодичный, он был гораздо сильнее и приятней пронзительного сигнала машины профессора.

– Смотрите, какой автомобиль к нам подъехал! Большой, красивый, а в нем Кондитер с каким-то военным! – крикнула Лена.

Подбежав к окну, девочки увидели, как высокий худой человек в военной одежде вышел из блестящего светлосерого автомобиля и вошел в парадное. Тёзка английский королей Эдуард Кондитер остался в машине и развалился на сиденье с небрежным видом, будто всю свою жизнь только и делал, что ездил в таких роскошных автомобилях.

– Это, наверное, к профессору, – сказала Шура.

– Да уж если бы к нам, я бы не обрадовалась, – отозвалась Лена, не ожидавшая ничего хорошего от спутников Эдуарда Кондитера.

Стук в дверь прервал этот разговор. В комнату вошел тот самый военный и спросил ученицу шестого класса тридцать девятой школы Раису Горскую.

– Это ты? – с любопытством сказал он, увидев Раю. – Я думал, ты больше. Ну хорошо, быстренько собирайся и поедешь со мной в город на слет юных техников. Поскорей! Я специально приехал за тобой. У нас мало времени.

– Нет, я никак не могу… Я не поеду! – решительно отказалась удивленная его появлением Рая.

– Никаких «не могу». Там тебя ждут. Секретарь областного партийного комитета слишком занят, чтобы тратить понапрасну время.

– Нет, нет! Я не могу ехать. У нас, как видите, уборка. Мне некогда. Если бы я была свободна, я бы сама пришла на слет, – сказала Рая уже менее уверенно.

– Александр Иванович видел твою машину и хочет с тобой познакомиться. Собирайся живо, – настаивал военный.

– И потом у меня больна маленькая сестра, я никак не могу ее оставить, – прибегла к последнему аргументу Рая.

Неизвестно, убедило бы это настойчивого гостя, но тут все три сестры решительно вмешались в разговор Раи с военным.

– Совсем нет, я здорова! – предательски закричала маленькая Женя. – Горло уже не болит.

– Поздравляю! Значит, машина все-таки оказалась хорошей? – бросилась обнимать сестру Лена.

– Поезжай, Рая, мы управимся и без тебя, – сказала радостно Шура. – Нельзя отказываться, когда тебя приглашает Александр Иванович. Езжай без разговоров!

– Вот видишь! Сестры знают, что говорят. Поторопись же! Если тебе уж так некогда, я через час привезу тебя обратно.

Все аргументы были исчерпаны. Рае оставалось только покориться…

– Сколько можно заставлять себя ждать, барыня этакая! – недовольно заметил Эдуард Кондитер, когда Рая садилась в машину. – Поехали в город и поскорее! – сказал он шоферу, окончательно входя в роль хозяина.

Взволнованная Рая ничего не ответила обнаглевшему Кондитеру. Автомобиль мчался в город.

3. Договор дружбы

– Да вы же сами знаете капризы этих девчонок! – пренебрежительно сказал Мишка Гольфштрем Александру Ивановичу, когда тот во время осмотра электрохода спросил, почему Раи нет так долго. – Ну что с нее спрашивать – она же девочка. Рукоделия там всякие, кружева, бантики и прочая чепуха. Ведь она почти никуда не ходит. Представьте, мы насилу вытащили ее даже на детскую техническую станцию. Она так долго копалась, что только вчера закончила свою машину, и то удивительно, как она это успела сделать… А вот это аккумуляторы – видите, провода от них идут к электрическому мотору…

Тут разговор перешел от Раи Горской к электроходу, потом снова вернулся к Рае Горской и опять перешел к модели. Показывая секретарю областного комитета достижения юных кораблестроителей, рыжий Мишка незаметно для себя успел много кой-чего рассказать своему собеседнику о Рае, о ее сестрах, матери и даже о поросенке Эдуарде.

Александр Иванович встретил Раю, как старую знакомую, с которой только вчера виделся.

– Ну, как твое шитье? Хорошее платье вышло, мать довольна? – осведомился он, приветливо пожимая руку Рае.

– Я не шила сегодня. Платье уже давно готово, и мама его носит, – сказала Рая, невольно улыбаясь ему в ответ.

– А почему ты не пришла показать нам свою машину? Разве тебя не интересует слет юных техников?

– Очень интересует, – вздохнула Рая. – Но немного нездорова моя младшая сестра; кроме того, у нас сегодня уборка. Я не выбралась бы, если бы этот военный товарищ не привез меня сюда, – скорее оправдывалась она перед собой, чем отвечала Александру Ивановичу.

– Скажите, какое стечение обстоятельств! – снова усмехнулся секретарь и, тут же переменив тон, сказал серьезно: – Мы здесь читали твое сочинение вместе с директором тракторного завода и профессором Кранцевым. Видишь – вон они, рассматривают радиоприемники. Сейчас мы все вместе еще раз подойдем к твоей машине, и ты нам сама расскажешь, как ты над ней работала и чего от нее хочешь.

У Раи дрогнуло сердце, когда она увидела здесь своего врага профессора Кранцева. Так, значит, придется показывать машину и ему? Ну, теперь добра не будет: профессор не такой человек, чтобы забыть прошлое!

Однако своих чувств она не хотела никому показывать и, стараясь не смотреть на профессора, начала спокойно и быстро рассказывать все, что касалось ее машины.

Профессор с любопытством разглядывал Раю и прятал под усами улыбку. Он не ошибся: это была его соседка, та самая независимая девочка. Значит, Валя говорил правду о том, что она работала над машиной. Ну что ж, тем лучше, они еще встретятся!

– Вот что, Рая Горская, – сказал Александр Иванович, когда изобретательница закончила свой рассказ. – Мне это нравится. Ты пишешь, что хотела бы сделать свою машину к тридцатой годовщине Октября. Это прекрасно. Однако зачем откладывать? Ведь мы можем и сейчас посоветоваться со специалистами-инженерами, затем общими усилиями подготовить расчеты и чертежи и поручить заводу сделать твою машину, но уже не модель, а настоящую, такую, чтобы она могла работать в поле. Ты согласна?

– Как же не согласна! – прохрипела Рая, у которой сорвался голос от неожиданного счастья. – Я-то согласна, но завод не согласится – ему надо делать тракторы.

– Мы поручим не тракторному, а другому. Ты можешь об этом не беспокоиться – это я возьму на себя. Так отвечай, ты с этим согласна? – повторил секретарь.

– Я бы больше ни о чем не мечтала! – засияла Рая, забыв обо всех огорчениях последних дней. – Моя машина будет работать; в поле! Да мне это и во сне не снилось… Значит, я, девочка, даже не инженер, действительно смогу подарить ее стране? – проговорила она, опьянев от радости.

– Ты не спеши, до этого еще далеко, – прервал ее профессор. – Вот что я предложу, – обратился он к секретарю областного партийного комитета: – давайте эту девочку вместе с ее машиной к нам в Институт сельскохозяйственного машиностроения! Я это дело целиком беру на себя.

Рая ожидала всего, чего угодно, но не такого ловкого подвоха. Это была явная западня. Профессор, конечно, хочет провалить изобретательницу и погубить ее машину. У себя в институте он сможет сделать все, что захочет с машиной и с самой Раей Горской. Вот где он сведет с ней счеты и за поросенка и за избитого внука, за все… Нет, этого нельзя было допускать ни в коем случае!

– Зачем это нужно? – спросила она с деланным равнодушием. – По-моему, институт здесь ни при чем. Надо только увеличить мою машину в восемь раз, и она будет работать. Вот и все. Что же здесь делать институту?

– Ишь ты какая! – засмеялся профессор. – Люблю скромность. Просто так увеличить, и все?

– Нет, нет, Рая Горская! – остановил Александр Иванович девочку, которая снова хотела возражать профессору. – Машину надо сделать как следует: рассчитать, проверить, приготовить хорошие чертежи… Профессор Кранцев очень хорошо придумал. Пусть уж институт тебе поможет на этот раз… Так этому и быть! – решительно сказал секретарь и хлопнул ладонью по столу.

– Да ведь все это мне совершенно не нужно. Только напрасная потеря времени… – из последних сил старалась отстоять свою машину Рая.

– Потом увидишь, нужно или не нужно, – снова усмехаясь, сказал профессор. – Будет иметь со мной дело, так убедится, – обернулся он к Александру Ивановичу.

– Значит, договорились, – кивнул головой секретарь и пожал Рае руку на прощанье. – А с тобой мы будем дружить, – сказал он ей. – Если тебе что-либо понадобится, обращайся ко мне. Мы с тобой заключаем договор о дружбе и помощи. Хорошо?

– Хорошо, Александр Иванович! – охотно согласилась Рая.

Попрощавшись с Раей, директор, не вмешивавшийся до сих пор в разговор, обратился к профессору:

– Да, это вам не Коперник, профессор! Смотрите, какое отношение к вашему институту. Можно подумать, что она слышала наш предыдущий разговор.

– Пусть бы и слышала, – снова рассердился профессор, почувствовавший насмешку в тоне директора, – она, наверное, сразу бы поняла то, что я сказал, даже не дожидаясь, пока достигнет вашего возраста, – отомстил он директору, снова позволившему себе нападки на его институт.

4. Несостоявшееся объяснение

Валя вернулся домой раньше деда, который с выставки поехал еще куда-то. В ожидании профессора бабушка с внуком решили заняться немного музыкой – сели за рояль и заиграли в четыре руки.

Профессор застал их за исполнением одной из сонат Моцарта. Кранцев приехал в дурном настроении, что было сразу видно по его лицу. Его разозлил директор, который хотел, чтобы профессор работал только у него на заводе, и потому пользовался всяким случаем, чтобы проехаться на счет института. Недоволен был Кранцев и самим собой за не слишком удачный пример с Коперником, к которому прицепился директор. А кроме того, действительно досадно было, что никто из конструкторов большого специального института не додумался ни до одной такой простой вещи, как эта машина. Настроение у Кранцева было испорчено, и теперь его раздражало все.

– Что за похоронная музыка? – набросился он на жену и внука.

Анна Павловна сразу увидела, в каком настроении профессор, и не стала ему противоречить. Она взяла другую, более веселую вещь Моцарта и начала ее играть вместе с Валей. Однако сегодня ничто уже не могло удовлетворить профессора, и сам Моцарт казался ему не лучше воробьиного чириканья.

– А это прямо цирк какой-то. Ну куда это годится? – снова придрался он к музыкантам и упрекнул жену в отсутствии вкуса.

– Ну разве я виновата, что Моцарт писал такую плохую музыку? – заметила на этот раз Анна Павловна.

– Я не о музыке говорю, а об исполнении, – отпарировал несколько озадаченный профессор, чувствуя, что и дома ему сегодня везет не больше, чем на выставке.

Чтобы замять этот разговор, он включил радио. Однако и радио было сегодня против профессора. Репродуктор заговорил как раз о том, о чем Кранцеву меньше всего хотелось вспоминать.

– …Продолжаем передачу областных известий, сказал звонкий голос диктора. – На выставке юных техников, открывшейся сегодня во Дворце пионеров, общее внимание привлекла машина для боронования четырнадцатилетней школьницы Раи Горской. Машина передается для экспертизы и дальнейшей разработки в Институт сельскохозяйственного машиностроения, котор…

Тут громкоговоритель внезапно замоли так как профессор, снова услышав о машине и об институте, со злобой выключил радио. Валя засопел, едва сдерживая смех: «Так ему и надо, этому деду, – пусть не издевается над другими!»

* * *

Валя и жена профессора играли совсем не так плохо, как это казалось сегодня Кранцеву. Их игра прямо очаровала Шуру и Лену Горских, слушавших музыку, сидя у себя на окне.

Домашние дела были окончены. Девочки уложили Женю спать и отдыхали от всех своих забот.

Шура вся погрузилась в слушанье музыки, Лена сидела, держа возле себя заметно подросшего с весны Эдуарда, и даже Рая, несколько приободрившаяся после поездки на выставку, забыла о своих неприятностях.

– Как они хорошо играют! – сказала в восхищении Шура. – Это настоящие музыканты. Вот если бы у нас был рояль или какой-нибудь другой настоящий музыкальный инструмент, я бы тоже играла дома. Ты бы, Рая, сделала мне арфу или флейту, а то поговорила и забыла.

– Сделаю как-нибудь, – отозвалась Рая. – Я не забыла, а просто руки не дошли.

– Слушайте, слушайте! – воскликнула Шура. – Это Бетховен. Я очень люблю его…

– А ты любишь Бетховена, Эдуард? – нежно спросила Лена, наклоняясь к своему поросенку.

– Нет, я отдаю предпочтение Штраусу, – с хрюканьем проговорила Рая, стараясь подделаться под Эдуарда.

– Это о-го-го какой музыкант! Я тоже обожаю его-го-го! И еще как ого-го-го! – радостно загоготала Лена, подражая своему белому гусю Тюльпану.

– Зверинец, тише! – прервала Шура сестер. – Не мешайте слушать.

– Ну вот, Рая, дело с твоей машиной закончилось благополучно, – сказала Шура, когда внизу перестали играть. – Теперь остается только осеннее испытание. Это неприятно, но вовсе не так страшно: ты с этим прекрасно справишься.

– А пока что успокойся и отдыхай, – резюмировала Лена. – Все будет хорошо.

– Как это так – успокойся и отдыхай? – Даже несколько обиделась Рая. – Дело с машиной далеко не закончилось, оно только начинается, а геометрией придется заниматься целое лето! И завтра же мне придется рассказать маме все… – запнулась Рая, – …о геометрии. А о машине я расскажу ей послед когда настоящая машина уже будет работать в поле! – закончила она, довольная только что придуманным ею способом отложить окончательное объяснение с матерью.

Следующий день был воскресенье. Горские все вместе отправились кататься на лодке, захватив с собой рыжего Мишку и даже Эдуарда Кондитера. Конечно, Рае было уже некогда да и неудобно говорить при товарищах о своем провале по геометрии. Назавтра Александра Михайловна приехала из города, когда Рая уже спала, и разговор опять не состоялся. На третий день, наконец, Рая собралась с силами я решительно подошла к матери.

– Слушай, мама, мне нужно с тобой серьезно поговорить о моих школьных делах.

– Если о твоей переэкзаменовке по геометрии, то не надо. Я целиком на тебя полагаюсь, – неожиданно улыбнулась Александре Михайловна. – И вообще сейчас каникулы, ни о каких школьных делах я не хочу и слышать!

Тогда Рая поняла, что была не совсем справедлива к своей матери. Мать знала все от старшей вожатой Маруси Синеоковой и от учителей Раи. Знала, конечно, и о машине, но молчала. Она видела, что дочери будет сейчас тяжело говорить о своем провале, и понимала, что Рая и так уже получила хороший урок. А кроме этого, она не сомневалась в способностях дочери и была уверена, что у Раи недоразумений с геометрией больше не будет.