Текст книги "Сестры Горские"

Автор книги: Федор Кандыба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

19. Перед испытаниями

У сестер Горских, как и у всех школьников, было сейчас самое горячее время. Занятия в школе кончались, начинались испытания.

Сестры сидели над книжками. Лена почти совсем забросила своего поросенка Эдуарда и одичавшего гуся Тюльпана. Она едва находила время покормить всех своих воспитанников. Рая не ходила на техническую станцию и все время занималась. Однако дело было здесь не только в занятиях, а главным образом в том, что у Раи все еще не получался передаточный механизм и собранная модель машины так и не работала.

Новый передаточный механизм сейчас выдумать Рае было не под силу. С этим у нее, как говорят, «заело», и чем дольше она думала над механизмом, тем больше убеждалась, что неспособна ни до чего додуматься. Инструктор Макаров все еще болел, и никто в этом трудном деле девочке помочь не мог.

Рая до сих пор питала надежду, что счастливая мысль сама придет к ней в голову, и тогда ей, быть может, все-таки удастся закончить машину к выставке. Частей для различных вариантов передаточного механизма было заготовлено много, вопрос был только в конструкции. Однако эта надежда была слабой и с каждым днем уменьшалась.

От работы над машиной изобретательница отказаться, конечно, не собиралась, она сделала лишь перерыв, чтобы ее утомленная голова немного отдохнула. Зато Рая как следует взялась за учебу, и у матери уже не было никаких оснований для претензий.

* * *

Экзамены начались хорошо. Как Рая и рассчитывала, она получила «отлично» по алгебре, к этому присоединились еще два новых «отлично» по географии и русскому языку. По остальным предметам у Раи было «хорошо» и только по одному «посредственно».

Итак, результаты испытаний были совсем неплохие. Теперь оставалось только сдать последнее и самое трудное испытание – по геометрии, а затем гулять со спокойной совестью до самой осени или же снова взяться за свою машину.

Настроение у Раи улучшилось, и она смело смотрела матери в глаза. Она ждала последнего испытания, чтобы подойти к Александре Михайловне, сказать, что очень ее любит, и гордо добавить, что свое обещание выполнила полностью.

Так было до последнего дня испытаний. Однако накануне этого дня Рая была в городе и вернулась сильно взволнованная. Кто-то из школьных товарищей сказал ей, что если у нее уже дважды было «плохо», то как бы она ни выдержала испытания, все равно будет иметь переэкзаменовку осенью.

Расстроенная и несчастная возвращалась Рая домой. Неужели все ее усилия пропадут даром и ее школьные дела окончатся так же печально, как и постройка машины?

Напрасно в этот день пели птицы, напрасно светило солнце, цвели цветы и бежали по дорогам проворные автомобили. Для Раи уже ничто не существовало.

Когда Рая пришла домой, она застала сестер над книжками. Никто не обратил на нее внимания. Они были очень заняты.

Даже маленькая Женя, и та по примеру сестер сидела с большой книгой и перелистывала страницы.

– Она же у тебя вверх ногами! Переверни книгу, – подошла к сестре Рая.

– Не мешай мне заниматься. У меня испытания! – ответила солидно Женя.

Но Рая даже не улыбнулась, ей было не до этого.

– Что с тобой, Рая? – спросила Шура, отрываясь от своей тетради. – Чем ты так встревожена? Как твоя машина?

– Ну ее! – махнула рукой Рая. – Мне сейчас не до нее. У меня завтра экзамен по геометрии, а тут говорят, что у кого были две плохих отметки, тому все равно придется сдавать переэкзаменовку осенью. Вот тебе и машина! Видишь, что наделала… – Тут Рая перевела дыхание и добавила горько: – А с моделью тоже не лучше: передаточный механизм не выходит – хоть тресни, а выдумать ничего не могу. Прямо не знаю, что и делать…

– А как же выставка и слет юных техников? – сочувственно спросила Лена, обеспокоенная мрачным видом сестры. – Ведь ты там будешь?

– Нет, не буду. Выставка и слет откроются завтра вечером во Дворце пионеров, но без меня и моей машины. И не надо больше об этом говорить, а то я кусаться начну. Скажите лучше, как у вас здесь дела, – перевела разговор Рая, указывая на необычайный беспорядок в неубранной комнате. – Смотрите, даже пол не подметен.

– Вот, как видишь, – развела руками Шура. – Некогда было. А тут еще надо за молоком сходить, и тоже некогда. Ничего не поделаешь. Но ты не обращай на это внимания – до вечера как-нибудь управимся. Садись за геометрию и занимайся. Все еще может прекрасно обойтись! – утешала она, как могла, сестру.

– Да, да, садись за геометрию! За молоком схожу я, – отозвалась Лена.

– Вот и прекрасно! – согласилась Шура. – Если киоск будет закрыт, подождешь, пока привезут молоко.

Лена утвердительно кивнула головой и снова обратилась к Рае:

– А ты, Рая, не беспокойся. Я уверена, что ты так хорошо ответишь на испытании, что переэкзаменовки у тебя никакой не будет. Ты же у нас умная!

После этого короткого разговора сестры снова углубились в книжки.

* * *

Этажом ниже за столом тоже сидели три человека. Однако заняты они были меньше и разговаривали гораздо спокойнее. Валя с дедом только что вернулись после поездки на автомобиле, и бабушка поила их чаем.

За чаем профессор обратил внимание на непривычную тишину наверху и вспомнил о Рае Горской, о которой рассказывал ему внук.

– Так как же она будет поднимать бороны? Руками, что ли? – продолжал он начатый с внуком разговор о Раиной машине.

– Да нет же! Она делает какой-то там передаточный механизм, – ответил Валя, недовольный таким вниманием к соседке. – Какой, я толком не понял, но знаю, что он у нее никак не получается, и думаю, что и не получится.

– Да, это вещь нелегкая, – согласился профессор и хитро посмотрел на внука. – Конечно, цепной передачи от колес она никогда не догадается сделать, а без этого у нее ничего не получится.

– Я тоже так думаю. Даже уверен в этом, – довольно усмехнулся Валя.

А Рая никак не могла успокоиться: книжки и тетрадки валились у нее из рук, мысли разбегались и снова возвращались то к машине, то к геометрии. Сосредоточиться ей никак не удавалось.

Она с завистью смотрела на сестер, которые, забыв обо всем, готовились к испытаниям, и на маленькую Женю, все еще важно сидевшую на полу со своей большой книгой.

«Хорошо им! – думала Рая. – На душе спокойно, никаких хлопот. Учись, гуляй, делай что хочешь…» А у нее, у Раи, все как-то не так. Вот и сегодня из занятий опять ничего не получается. Да это уже и неважно – все равно осенью ее ждет переэкзаменовка.

Тут Рая решила, что раз ей уже не на что надеяться, то лучше хотя бы помочь сестрам.

Однако маленькая Женя опередила Раю. Она оставила свою книжку и подошла к Лене с кувшином в руке.

– Ты занимайся, Лена, – ласково сказала она, вытягиваясь, чтобы заглянуть сестре в лицо. – Ты занимайся, а мне давай деньги, я пойду за молоком.

– Не мешай мне! – отмахнулась от сестры Лена.

– Шура, ты занимайся, а я пойду за молоком… – перешла Женя к старшей сестре.

Но и Шура была слишком занята, чтобы обратить на нее внимание.

Тогда Рая подошла к Жене и взяла ее за руку. Настойчивое желание Жени помочь сестрам растрогало Раю и даже немного подняло ее настроение.

– Ну, мы пошли за молоком! – сказала Рая, взяв кувшин и направляясь вместе с Женей к выходу.

Однако во дворе ее уже поджидал торжествующий Валя, который не мог отказать себе в удовольствии еще раз свести счеты с тем, кто его так унизил когда-то. Он подошел к Рае и сказал с местью в голосе:

– Эх ты, изобретательница! Напрасно стараешься – ничего у тебя не выйдет. Цепной передачи от колес ты никогда не сделаешь, а без этого ничего из твоей машины не получится.

– Ничего не получится? – переспросила Рая и остановилась как вкопанная. Ее обожгла мысль, горячая как огонь. Это было именно то, чего она искала и не могла найти так долго! Да, это было то самое, что ее мучило, не давалось и портило ей жизнь…

– А, правда! – стукнула она себя по лбу. – Иди домой! – сунула она деньги и кувшин Жене и тут же, забыв о Жене, об удивленном Вале и обо всем на свете, побежала по направлению к железнодорожной станции.

20. Последний удар

Уже смеркалось, когда Лена вспомнила о своей маленькой сестренке.

– А где же Женя? – спросила она, включая свет.

– Пошла за молоком вместе с Раей, – ответила Шура, не отрываясь от книжки. Наверное, где-нибудь гуляют вдвоем.

– Ты знаешь, а меня очень беспокоит Рая, – обратилась Лена к сестре. – Она так растерянна. Неужели у нее все так неудачно окончится? И переэкзаменовка осенью будет и машина не будет закончена к слету?

– Ничего, как-нибудь обойдется, – заметила Шура. – Всему свое время – и машине и геометрии. Все уладится. Я в этом не сомневаюсь.

Сестры снова углубились в свои учебники и не вспоминали больше о Рае и маленькой Жене до самой ночи.

А Женя вовсе не гуляла с Раей, как думали сестры.

Когда они вышли из дому и Рая, хлопнув себя по лбу, убежала, пробормотав что-то непонятное, а вслед за ней ушел и удивленный Валя, маленькая Женя осталась в одиночестве.

Она хотела было крикнуть Рае о том, что надо принести молоко, но так и не успела сделать этого. Она пришла к заключению, что Рае сейчас не до того и что у сестры, очевидно, более важные дела. Однако возвращаться без молока она не хотела – она пообещала сестрам его принести, а нарушать обещание было не в ее обычаях, как и у всех в семье Горских. Тогда она решила, что она уже не такая маленькая и если Раи нет, то она обойдется и без нее.

Женя не стала тратить времени на дальнейшие размышления и, как была, с кувшином в одной руке и с деньгами, зажатыми другой, направилась к опушке леса, где стояло несколько киосков и по праздничным дням собирался базар. Молочный киоск был тая же, в некотором отдалении от газетного и табачного.

Все это было не очень далеко от дачи – на расстоянии примерно двадцати минут хода, и Женя неторопливо пошла туда, гордая сознанием, что ей впервые в жизни приходится самостоятельно выполнять такое важное и ответственное поручение, как покупка молока.

Ее нисколько не обеспокоило, что киоск около которого она остановилась, оказался закрытым: ведь Шура ясно сказала, что, может быть, придется подождать, пока привези молоко.

И Женя стала ждать, усевшись на большой камень около киоска.

Прошло полчаса, прошел час. Женя мужественно дожидалась молока, не обращая внимания на то, что солнце закатилось за лес. Единственное, что ее немного удивляло, – это то, что никого не было вокруг и никто, кроме нее, молоком, не интересовался.

Она не знала о том, что ошиблась и что это был не молочный киоск, а газетный, который должен был открыться лишь завтра утром, когда привезут свежие газеты из города. Ведь Женя была еще маленькой и вывески прочитать не могла.

А небо тем временем затянулось тучами. Начало быстро темнеть. Поднялся ветер, зашелестел листьями и зашумел в лесу. Лес сразу стал мрачным, таинственным и огромным; казалось, вот-вот выскочат из него волки, выедет верхом на метле баба-яга и тоже вместе с Женей станет дожидаться молока.

Ветер принес с собой дождь, первые капли которого зашуршали в листве и упали Жене на голову. Девочке стало страшно. Она подняла воротник своей матросской блузки и натянула его на голову.

Дождь шел все сильнее. Из мелкого он превратился в крупный и лил не переставая. Женя поднялась с мокрого камня и спряталась под выступ прилавка киоска. Там она и прислонилась к стенке с кувшином в одной руке и с деньгами в другой, продолжая мужественно дожидаться, когда наконец привезут молоко.

А молока все не привозили. Стало совсем темно. Уже не было видно леса, а был лишь слышен его таинственный шум. Дождь перешел в ливень. Вода ручьями стекала под навес.

Вымокшая Женя старалась как можно тесней прижаться к стенке киоска, но и это помогало мало. Деньги вымокли, кувшин наполнился водой.

Испуганная и промерзшая, Женя плакала, крепко прижав к груди кувшин с дождевой водой. До дома было далеко, дороги не было видно, было темно, мокро и страшно…

* * *

Когда пошел дождь, Шура и Лена вспомнили о сестрах и забеспокоились.

– Да где же они, бедняги? Неужели им пришлось так долго дожидаться молока, а теперь они где-нибудь прячутся от дождя?

Такое рвение показалось им несколько излишним. Лучше было обойтись совсем без молока, чем мокнуть из-за него под дождем.

Однако дождь прекратился, а Раи и Жени все не было. Теперь сестры перепугались: не случилось ли с ними чего-нибудь? Шура осталась дома на случай, если они сейчас вернутся, а Лена побежала на розыски. Но сестер, к своему ужасу, она нигде не обнаружила. Молочный киоск был закрыт, и около него не было ни души. На дороге, в саду и в окрестностях дачи тоже было пусто.

Может быть, они зашли в гости к Мишке Гольфштрему и рассматривают его новые корабли? Нет, их не оказалось и там. Лена только напрасно разбудила рыжего Мишку. Быть может, они уже успели вернуться, пока она бегает и ищет их? Но нет, дома Лену ожидала лишь одна перепуганная Шура.

Испуг сестер перешел в панику, когда вернулась из города Рая и сказала, что она была на технической станции и сделала там цепную передачу для своей машины, а Жени даже не видела и не имеет никакого представления, где она может быть.

Теперь уже на розыски Жени побежали все.

Мишка Гольфштрем, пришедший узнать, вернулись ли Рая и Женя, присоединился к сестрам. Они разделились на партии и побежали во все стороны. Даже белесый мальчик Эдуард забыл о своей вражде с сестрами и помчался с Шурой в лес, куда в другое время не пошел бы ночью ни за какие сокровища.

– Женя! Женя! Где ты? – кричали сестры и мальчики.

Но Женя не отзывалась или отвечала так тихо, что никто ее не слышал.

Рая, которая побежала на станцию и к молочному киоску, никого не нашла и решила, что Женя уже дома и пьет чай вместе с сестрами. Искать дальше было бесполезно, и Рая направилась домой…

* * *

Александра Михайловна вернулась в обычное время. Она остолбенела, увидев, что ждало ее дома.

Двери оставлены открытыми, в комнатах невероятный беспорядок, постели не застланы с утра, и самое главное – нигде никого нет.

Квартира была пуста и безжизненна. Лишь ветер, сквозняком ворвавшийся в комнаты, гнал бумажки по полу и переворачивал страницы забытой кем-то на окне книги.

«Что случилось? Куда исчезли девочки? Что с ними могло произойти?» тщетно ломала себе голову Александра Михайловна, остановившись на пороге.

В таком виде и застала ее прибежавшая домой Рая.

– Мама! Женя исчезла… – бросилась Рая к матери.

– Как исчезла? – с ужасом спросила мать.

– Не знаю. Куда-то ушла, и ее нет… Мы все ее ищем. Это я виновата, это все из-за моей машины…

Долго разговаривать было некогда. Александра Михайловна и Рая побежали искать Женю.

Обессиленные напрасными розысками, сестры вернулись домой поздно ночью и тоскливо сидели, не зная, что делать дальше…

Александра Михайловна пришла последней.

– Пока что ложитесь спать, девочки, – сказала она, сделав над собой усилие. – Я дала знать в милицию. На рассвете мы снова начнем розыски. А сейчас я еще раз пойду на станцию и к реке. Может быть, она пошла меня встречать и…

Тут голос у Александры Михайловны оборвался, и она быстро вышла в соседнюю комнату.

Шура и Лена бросились за ней и с плачем обняли ее. Им было жаль и сестру и мать. Больше они уже не могли сдерживаться.

Рая не плакала и оставалась на месте. Она не имела права утешать мать и сестер, не смела дать волю своему горю. Это она была во всем виновата, с начала и до конца. Это она погубила маленькую Женю.

С какой радостью оказалась бы Рая сейчас на месте Жени – в лесу, в поле, где-нибудь в канаве, в грязи, даже на дне речки или на железнодорожном полотне с отрезанными ногами, лишь бы не видеть, что́ она натворила!

Нет, будь что будет, а она сейчас уйдет снова и без Жени домой ни за что не вернется.

Однако это намерение Рае не пришлось осуществить. Яркий свет автомобильных фар прорезал темноту, и веселый звук клаксона нарушил ночную тишину.

Никто из Горских не обратил на это особого внимания, так как все привыкли к поздним приездам профессора.

Но профессор давно уже спал в своей постели. Это был кто-то другой. Звук клаксона раздался снова, и к дому подъехал большой грузовик с бидонами, наполненными молоком. Это была машина молочной фермы. В кабине грузовика на руках у шофера спокойно сидела маленькая Женя.

– Сюда, сюда! Приехали! – сказала она шоферу.

– Ну и прекрасно! – отозвался тот, поставив девочку на крыльцо и вежливо подавая ей кувшин. – Держи свое молоко, вот оно. Ты сама поднимешься или же тебя доставить наверх? – спросил он и, подняв голову, добавил: – У вас еще не спят, – видишь, свет в окнах?

– Спасибо, я сама поднимусь. Я здесь дорогу знаю, – ответила Женя с достоинством.

– Ну вот и хорошо! А то мне еще молоко развозить, и так с тобой задержался. Ну, будь здорова! Всего хорошего! – махнул ей на прощанье рукой шофер и уехал.

А Женя стала потихоньку подниматься по лестнице. Она хотела сделать сестрам сюрприз и шла осторожно, стараясь, чтобы ее никто не услышал.

– А вот и я! Молоко все-таки принесла! – торжественно заявила она, неожиданно появляясь в комнате.

– Женя! Женя! – бросились к ней мать и сестры.

– Женя! Женя! – повторяла Рая, не замечая, что плачет. – Что я с тобой сделала! Нет, никогда больше, ни за что…

А Женя чувствовала себя героем и гордо рассказывала о том, как ей было страшно, как она плакала, пока не нашла сухого места и не уснула возле молочного киоска, где ее и нашел шофер, привез домой и еще дал ей полный кувшин молока…

Часть вторая

1. Выставка

Дворец пионеров был разукрашен, и в нем гремела музыка. Готовились к важному событию, большому празднику.

Сегодня здесь открывался областной слет юных техников и выставка их работ.

Ребята долго и старательно готовились к этому слету и к выставке. Давно уже решено было, что на выставке будут показаны только самые интересные работы, а на слет соберутся юные техники, которые выполняли эти работы.

Попасть на выставку и слет было большой честью. Однако звания юного техника или какой-нибудь рядовой модели для этого было недостаточно. Большинству участников сегодняшнего торжества понадобилось несколько месяцев упорной работы, чтобы завоевать себе право в нем участвовать.

Музыка играла «Марш юных техников», известный всей стране по популярному кинофильму. Над Дворцом гордо реял флаг юных техников, и около входа высилась стройная мачта, украшенная разноцветными морскими флагами, каждый из которых обозначал какую-либо букву, а все вместе слова: «Привет будущим властителям земли, воды и воздуха!»

Из всех концов города по направлению к Дворцу тянулись удивительные процессии. Неторопливо ехали колонны велосипедистов на самодельных детских и настоящих больших велосипедах.

Обгоняя велосипедистов, катили длинные автомобильные колонны. Автомобили были совсем как настоящие, но маленькие. Каких только машин там не было! Комфортабельные лимузины сияли лаком и красотой отделки. Внушительно и грозно выглядели зеленые броневые автомобили с пулеметами и легкими пушками на башнях. Мягко шли похожие на рыб обтекаемые машины, а рядом с ними автомобили-амфибии с небольшим гребным винтом сзади, которые одинаково быстро и уверенно могли двигаться и по земле и по воде. Нетерпеливо пыхтели гоночные машины с большими колесами и маленьким кузовом, похожим на тело поджарой собаки; ехали тяжелые грузовики и вместительные автобусы, красные пожарные автомобили со складными лестницами и насосами, серые автомобили для поливки улиц, белые санитарные с большими красными крестами на дверцах и десятки различных других машин, окрашенных во все цвета радуги.

Все это двигалось по улицам, гудело, шумело, фыркало, останавливалось перед белой перчаткой милиционера и перед красным, огоньком светофора, приготовлялось опять двинуться в путь при желтом огне и, когда загорался зеленый, снова катило вперед, по улицам и площадям, направляясь к Дворцу пионеров.

Настоящим большим автомобилям, автобусам, трамваям и троллейбусам, а вместе с ними и пешеходам, приходилось подолгу ждать пока проедут эти колонны самодельных детских, большей частью педальных автомобилей. Однако шоферы, водители и вагоновожатые не были в претензии и терпеливо ждали, с удовольствием посматривая на юных представителей их беспокойной профессии, ехавших так гордо и торжественно. Нетерпеливые пассажиры забыли о том, что торопятся, и приветливо махали руками юным автомобилистам.

Во главе каждой из колонн ехал свой командор, и колонны двигались вперед ровным строем, строго поддерживая порядок.

Привычные ко всему прохожие были немало удивлены этим необычайным парадом. Они толпились у краев тротуара, приветствовали автомобилистов и спорили о том, какие из автомобилей педальные, ручные, какие с бензиновыми моторами и какие электрические. Узнать педальные и ручные легче всего было по вспотевшим лицам их водителей. Электрические, которых было немного, можно было узнать тоже по лицам их шоферов, чрезвычайно гордым и счастливым тем, что едут на таких роскошных машинах, а бензиновые – по тарахтению их моторов.

Автомобили шли по два в ряд. Выехав на главную улицу, они покатили еще быстрее под звуки «Марша юных техников», которые неслись из всех громкоговорителей.

Во главе первой колонны шел удивительный паровоз. Большой, черный, он выбрасывал пустые клубы дыма из трубы и, нимало не смущаясь отсутствием рельс, ехал по асфальту на резиновых шинах. Из окошек этого паровоза выглядывали веселые машинисты в красных галстуках, а на тендере расположился целый духовой оркестр, оглушительно исполнявший все тот же «Марш юных техников».

Паровоз был очень похож на настоящий. Юные железнодорожники об этом тщательно позаботились. У него были даже цилиндры с поршнями и буфера, а его гудок ревел так громко и пронзительно, будто паровоз мчался не по главной улице большого города, а по железнодорожной магистрали Москва – Донбасс.

Вся процессия направилась ко Дворцу пионеров и въехала через открытые ворота в большой двор, где водители оставили свои машины.

Принарядившиеся, аккуратно причесанные ребята торжественно входили во Дворец пионеров и октябрят. Там их встречало море света, музыка и знакомые лица друзей, сиявшие радостью.

Выставка работ юных техников расположилась в нескольких комнатах по соседству с большим залом. Эти комнаты были наполнены удивительными, неожиданными и очень интересными вещами.

Потолок первой комнаты изображал небо, кое-где покрытое легкими тучками, из-за которых выглядывало электрическое солнце. Под небом летал на тоненькой, почти невидимой, проволочке серебристый дирижабль, который плавно описывал широкие круги в воздухе. На полу этой комнаты была земля с песком, зелеными полями, лесом и поселком с маленькими белыми домиками, похожими на спичечные коробки.

Там же тихо текла в своих гипсовых берегах река. На реке была построена плотина и около нее маленькая Днепровская электрическая станция. Рядом, вопреки географии, высился известный всему миру московский Дворец Советов, модель которого целый год сооружали юные строители вместе с юными художниками, геологами, гидрографами, геодезистами и электротехниками, работавшими над оформлением этой комнаты.

На реке был и порт, где стояла целая флотилия кораблей, еще меньших, чем те, которые пускал на Зеленой Речке Мишка Гольфштрем. Рядом с портом находился артиллерийский полигон. Там стояли небольшие пушки, из которых можно было стрелять по танкам, находившимся на холме в противоположном конце комнаты. Пушки стреляли с помощью пружин, а снарядами служили хлебные шарики, покрытые иодистым азотом, которые, попадая в цель, издавали звук, похожий на выстрел из мелкокалиберного ружья, и выпускали небольшое облачко бурого дыма.

Несмотря на то что выставка должна была официально открыться лишь через час, около пушек уже установилась шумная очередь молодых артиллеристов, горевших желанием проверить свои силы в стрельбе.

Следующая комната была авиационная. Здесь царили авиамоделисты со своими бомбовозами, истребителями, пикирующими бомбардировщиками, планерами, скоростными пассажирскими самолетами, бесхвостками, геликоптерами и орнитоптерами, словно птицы махавшими небольшими крыльями.

Модели висели на нитках и проволочках, стояли на столах и на полках, превращая комнату прямо в какой-то авиационный музей, сходство с которым еще увеличивалось присутствием большой, как стеклянная бочка, моделью аэродинамической трубы. Вентилятор гнал сильную струю ветра, и в ней покачивались прикрепленные к весам маленькие самолетики. Так, тут же на выставке, определялись аэродинамические качества каждой из представленных моделей.

Третья комната была морская. Работы авиамоделистов здесь были представлены только гидропланами; все же остальное было сделано товарищами бравого Мишки Гольфштрема – юными моряками, кораблестроителям ми, исследователями морей и океанов.

Корабли Мишки тоже были здесь, и не на последнем месте. Тут были броненосец «Гольфштрем», электроход «Ленинград» и яхта, на которой плавал «адмирал Нельсон» до своей отставки.

Конечно, здесь же присутствовал и сам рыжий навигатор, явившийся на выставку в сопровождении ленинградского Вали и тёзки английских королей Эдуарда Кондитера. Мишка показывал им водолазов, которые поднимались на поверхность воды и снова спускались на покрытое водорослями дно большого аквариума. В этом аквариуме плавали модели подводных лодок, на дне стояла модель водолазного колокола, а рядом висел шар батисферы – модель снаряда, в котором спускаются отважные ученые в таинственную глубину морей.

– Это работа юных подводников, – пояснил Мишка. – Мы раньше называли их раками. Вот они и показали, какие они раки!

– Ну что здесь особенного! – отвечал верный себе Валя. – Вот ты бы посмотрел, что делают юные водники и подводники у нас в Ленинграде! Разве там такое? – Он даже плюнул для большей убедительности. – Да там прямо чудеса творят по сравнению со всем этим! Ведь наши юные подводники каждый день опускаются на дно Невы, а по воскресеньям для них устраивают экскурсии на подводной лодке. Я сам с ними ездил.

Это было уже слишком! Честное сердце Мишки Гольфштрема не смогло выдержать такого чудовищного бахвальства, и он сказал едко:

– Действительно. Жаль только, что эта лодка, перегруженная юными подводниками, утонула и никому не удалось спастись.

– Она не утонула… – был несколько озадачен Валя.

– Как же не утонула? Разве ты не читал? Это было во всех газетах. Ужасное несчастье! Ленинградские юные подводники погибли все до одного! Удивительно, как ты жив остался! Так что смотри на этот аквариум – в Ленинграде уже такого не увидишь.

Четвертая комната была посвящена механике и электротехнике, а пятая, и последняя – радио, фотографии, метеорологии, химии и всем прочим отраслям работы юных техников. У входа в эти две комнаты стоял большой механический заяц с настоящим пионерским барабаном в руках. Он приветствовал громким барабанным боем каждого переступавшего порог, а так как народ все время входил и выходил, то здесь стоял непрерывный грохот.

В этой комнате на столах и полках стояли маленькие, но исправно действующие паровозики, электрические моторы, ветряные двигатели, на полу по рельсам мчался пассажирский поезд, за которым гонялся красный товарный, а вслед за ним по тем же рельсам бежал трамвай с куклами, изображавшими вагоновожатого и кондуктора.

Посреди этой большой комнаты на почетном месте стояла машина для боронования Раи Горской. Машина помещалась на отдельном столе и была снабжена надписью:

«Рая Горская, 14 лет, V класс 39-й школы. Детская техническая станция при тракторном заводе. Машина для боронования, собственная конструкция».

Кроме того, к машине была прикреплена на шнурке тетрадь Раи с сочинением на свободную тему, под заголовком «Моя мечта», и с красной отметкой учительницы «отлично».

Это было сделано по предложению бородатого инструктора Макарова, который уже выздоровел и теперь удовлетворенно расхаживал по комнате, рассматривая работы своих учеников, начиная с электрического зайца-барабанщика десятилетней Люды Новак.

Покончив со своими кораблями, Мишка Гольфштрем привел сюда Валю и Эдуарда Кондитера, чтобы показать им машину Раи. Валя уже оправился от конфуза и хотел было снова начать свое «вот у нас в Ленинграде», но заметил, что на него никто не обращает внимания. Все внимание его спутников было поглощено новыми гостями, только что появившимися на выставке. Их было четверо. Это были уже немолодые мужчины с орденами и видом своим сразу внушавшие уважение. Среди них был и дед Вали – профессор Кранцев, дружески разговаривавший с плотным человеком в сером костюме.

Валя был здесь единственным, кто не знал этого человека в сером костюме.

Это был секретарь областного партийного комитета и старый приятель всех пионеров и октябрят, называвших его не товарищем Федоровым, а, как доброго знакомого, по имени и отчеству – Александром Ивановичем.

Кроме профессора Кранцева, вместе с Александром Ивановичем пришли проведать юных техников директор тракторного завода и помощник Александра Ивановича – высокий человек в военном костюме.

Гости осматривали выставку, и машина Раи Горской сразу привлекла их внимание.

– А это что? – спросил Александр Иванович, останавливаясь у стола с моделью.

– Машина для боронования, – пробасил подошедший к гостям Макаров. – Вот видите, надпись. Если хотите, могу вам рассказать об этой машине подробно. Она сделана у нас на технической станции при тракторном заводе.

– А что это значит? – снова спросил секретарь, взявшись за тетрадь с сочинением.

– Это то, с чем пришла к нам девочка захотевшая сделать свою машину к тридцатой годовщине Октября. Это ее школьное сочинение.

Гости обступили модель и стали ее осматривать со всех сторон. Один из них читал вслух сочинение, другие поднимали машину вертели колеса, от которых тянулись цепочки к боронам, и смотрели, как поднимаются и встряхиваются эти маленькие бороны, рассматривали, как сделаны отдельные детали машины, в частности те самые зубцы для борон, над которыми столько мучилась Рая.

– Вот смотрите сами, вряд ли мне нужно что-нибудь добавить, – заявил инструктор. – Скажу только, что все это она сделала самостоятельно, без моей помощи, а самую трудную часть машины – передаточный механизм – даже во время моего отсутствия.

– Здо́рово! – сказал заметно заинтересованный секретарь.

– Да, весьма возможно, что девочка талантлива, – согласился директор. – Скажите а сколько ей лет? – обратился он к инструктору.

– Четырнадцать, – ответил торжественным басом Макаров.

Тогда директор обернулся к Кранцеву и сказал не без иронии:

– Смотрите, профессор, четырнадцатилетняя девочка сделала такое, до чего не додумались даже конструкторы вашего института.