Текст книги "Том 3. Восхождения. Змеиные очи"

Автор книги: Федор Сологуб

«Огонь, пылающий в крови моей…»

 
Огонь, пылающий в крови моей,
Меня не утомил.
Ещё я жду, – каких-то новых дней,
Восстановленья сил.
 
 
Спешу забыть все виденные сны,
И только сохранить
Привычку к снам, – полуночной весны
Пылающую нить.
 
 
Всё тихое опять окрест меня,
И солнце и луна, –
Но сладкого, безумного огня
Душа моя полна.
 

«Все были сказаны давно…»

 
Все были сказаны давно
Заветы сладостной свободы, –
И прежде претворялись воды
В животворящее вино.
 
 
Припомни брак еврейский в Кане,
И чудо первое Христа, –
И омочи свои уста
Водою, налитой в стакане.
 
 
И если верный ученик
В тебе воскреснет, – ток прозрачный
Рассеет сон неволи мрачной,
Ты станешь светел и велик.
 
 
Что было светлою водою,
То сердцем в кровь претворено.
Какое крепкое вино!
Какою бьёт оно струёю!
 

«От курослепов на полях…»

 
От курослепов на полях
До ярко-знойного светила
В движеньях, звуках и цветах
Царит зиждительная сила.
 
 
Как мне не чувствовать её
И по холмам, и по оврагам!
Земное бытие моё
Она венчает злом и благом.
 
 
Волной в ручье моём звеня,
Лаская радостное тело,
Она несёт, несёт меня,
Её стремленьям нет предела.
 
 
Проснулся день, ликует твердь,
В лесу подружку птица кличет.
О, сила дивная, и смерть
Твоих причуд не ограничит!
 

«Яркой одет багряницей…»

 
Яркой одет багряницей,
Гладко власы расчесав,
Тихо идёт он с цевницей
Между увлаженных трав.
 
 
Очи отверстые кротки,
Как у невинных невест,
И на руке его чётки,
И на груди его крест.
 
 
Шествует тихо в зелёном
Благоуханном саду.
Чёрным одетый хитоном,
Робко за ним я иду.
 

«Целуйте руки…»

 
Целуйте руки
У нежных дев,
Широкий плащ разлуки
На них надев.
 
 
Целуйте плечи
У милых жён, –
Покой блаженной встречи
Им возведён.
 
 
Целуйте ноги
У матерей, –
Над ними бич тревоги
За их детей.
 

«Не поверь лукавой лжи…»

 
Не поверь лукавой лжи,
Не тужи, не ворожи,
  Покоряйся.
Что пропапо, не вернёшь,
Ждёшь чего, то, верно, ложь,
  Не прельщайся.
Краток праздник бытия.
Жизнь твоя и не твоя, –
  Наслаждайся.
 

«Твоя душа – кристалл, дрожащий…»

 
Твоя душа – кристалл, дрожащий
В очарованьи светлых струй,
Но что ей в жизни предстоящей?
Блесни, исчезни, очаруй!
 
 
В очарованиях бессилен
Горящий неизменно здесь.
Наш дольний воздух смрадно пылен,
Душе мила иная весь.
 

«Не люблю, не обольщаюсь…»

 
Не люблю, не обольщаюсь,
Не привязываюсь к ним,
К этим горько-преходящим
Наслаждениям земным.
 
 
Как ребёнок развлекаюсь
Мимолётною игрой,
И доволен настоящим, –
Полднем радостным и тьмой.
 

«Если невольно…»

 
  Если невольно
Слёзы польются из глаз, –
В небо гляжу богомольно
  В полуночный час.
 
 
  Слёзы печали
Звёзд не затмят ни на миг.
Ясные звёздные дали
  Я сердцем постиг.
 

«Слышу голос милой…»

 
Слышу голос милой,
Вижу милый лик.
Не моей ли силой
Милый лик возник?
 
 
Разве есть иное?
В тишине долин
Мы с тобой не двое, –
Я с тобой один.
 
 
Мне ль цветком измятым
К нежной груди льнуть!
Сладким ароматом
Мне, как прежде, будь.
 

«Я дорогой невинной и смелою…»

 
Я дорогой невинной и смелою
Прохожу, ничего не тая.
Что хочу, то могу, то и делаю, –
  Вот свобода моя.
 
 
Научитесь хотенью упорному,
Наберитесь ликующих сил,
Чтоб зовущий к пристанищу чёрному
  Вас косой не скосил, –
 
 
И поверьте великим вещаниям,
Что свобода не ведает зла,
Что она только ясным желаниям
  Силу жизни дала.
 

«Я подарю тебе рубин…»

 
Я подарю тебе рубин, –
В нём кровь горит в моём огне.
Когда останешься один,
Рубин напомнит обо мне.
 
 
В нём кристаллический огонь
И металлическая кровь, –
Он тихо ляжет на ладонь
И обо мне напомнит вновь.
 
 
Весь окровавленный кристалл
Горит неведомым огнём.
Я сам его зачаровал
Безмолвным, неподвижным сном.
 
 
Не говорит он о любви,
И не любовь в его огне, –
В его пылающей крови
Ты вспомнишь, вспомнишь обо Мне.
 

«Своеволием рока…»

 
  Своеволием рока
Мы на разных путях бытия,–
  Я – печальное око,
Ты – весёлая резвость ручья;
 
 
  Я – томление злое,
Ты – прохладная влага в полях,
  Мы воистину двое,
Мы на разных, далеких путях.
 
 
  Но в безмолвии ночи,
К единению думы склоня,
  Ты закрой свои очи,
Позабудь наваждения дня,–
 
 
  И в блаженном молчаньи
Ты постигнешь закон бытия,–
  Всё едино в созданьи,
Где сознанью возникнуть, там Я.
 

«Околдовал я всю природу…»

 
Околдовал я всю природу,
И оковал я каждый миг.
Какую страшную свободу
Я, чародействуя, постиг!
 
 
И развернулась без предела
Моя предвечная вина,
И далеко простёрлось тело,
И так разверзлась глубина!
 
 
Воззвав к первоначальной силе,
Я бросил вызов небесам,
Но мне светила возвестили,
Что я природу создал сам.
 

«В последнем свете злого дня…»

 
В последнем свете злого дня,
В паденьи сил, в затменьи Бога,
Перед тобой Моя дорога.
Приди ко Мне, люби Меня.
 
 
В мирах всё призрачно и тленно,
Но вот Я заповедь даю,
Она вовеки неизменна:
Люби Меня и жизнь Мою.
 
 
Я – всё во всём, и нет Иного.
Во Мне родник живого дня.
Во тьме томления земного
Я – верный путь. Люби Меня.
 

«Не говори, что здесь свобода…»

 
Не говори, что здесь свобода,
И не хули моих вериг, –
И над тобою, мать-природа,
Мои законы Я воздвиг.
 
 
Я начертал мои законы
На каждом камне и стволе.
Звени, ручей, лобзая склоны,
Влачись по низменной земле.
 
 
Ласкайся к змею золотому,
Прозрачный пар, стремися ввысь,
Но к лону тёмному, земному
В свой срок послушно воротись.
 
 
Простора нет для своеволья, –
В свой срок и птицам, и цветам
Я, жизнь им давший и раздолья,
В земле успокоенье дам.
 

«Не кончен путь далекий…»

 
Не кончен путь далекий.
Усталый, одинокий,
Сижу я в поздний час.
Туманны все дороги,
Роса мне мочит ноги,
И мой костёр погас,
И нет в широком поле
Огня и шалаша…
Ликуй о дикой воле,
Свободная душа!
 
 
Всё в этом тёмном поле
Одной покорно Воле.
Вся эта ночь – моя!
И каждая былинка,
И каждая росинка,
И каждая струя, –
Всё мне согласно внемлет,
Мечтой моей дыша.
В моём томленьи дремлет
Всемирная душа.
 
 
Далёк предел высокий.
Усталый, одинокий,
Над влажною золой,
Я сам собою светел, –
Я путь себе наметил
Не добрый и не злой, –
И нет в широком поле
Огня и шалаша…
Ликуй о дикой воле,
Свободная душа!
 

«То не слёзы, – только росы, только дождь…»

 
То не слёзы, – только росы, только дождь,
Не раздумье, – только тени тёмных рощ,
И не радость, – только блещет яркий змей, –
Всё же плакать и смеяться ты умей!
Плоть и в свете неподвижна и темна,
Над огнями бездыханна, холодна.
В тёмном мире неживого бытия
Жизнь живая, солнце мира – только Я.
 

«Благоухающий и бледный…»

 
Благоухающий и бледный,
Ты ждал меня, мой ландыш бедный,
И без меня в тоске поблёк,
А я замедлил на дороге,
И я, как ты, в немой тревоге,
В уединеньи изнемог.
 
 
В больной тоске разъединенья
Влачились дней безумных звенья,
Я раскрывал за далью даль,
Мечтам не ставил я предела,
И над тобой отяготела
Моя холодная печаль.
 
 
В просветы листьев над тобою
Синел бездонной глубиною
Невозмутимый мой простор.
Я был безумным и жестоким,
И над тобой шатром высоким
Я смерть всемирную простёр.
 

«Разъединить себя с другим собою…»

 
Разъединить себя с другим собою, –
Великая ошибка бытия.
Здесь дышит всё насильем и борьбою,
Дубравы шум, и ветра гул, и плеск ручья.
Разъединить себя с другим собою –
О, для чего придумал я!
 
 
И был я долго очарован
Моей печальною и лживою мечтой,
Нетленной цепью, временем, окован,
Пространством сжат, – могильною плитой.
И был я тяжко очарован
Многообразной и мгновенной красотой.
 
 
И, наконец, игра мне надоела, –
Пустая, тленная, напрасная игра.
Ниспали чары с творческого дела,
Развенчаны властители добра, –
Игра бесцельная мне надоела,
Соединить себя с другим собой пора.
 

«Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч…»

 
Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч, –
Мы не ждали, не гадали, не искали на земле и в небе встреч.
 
 
Обагряя землю кровью, мы любовью возрастили те цветы,
Где сверкало, угрожая, злое жало безнадёжной красоты.
 
 
И в пустынях терпеливых нами созданной земли
В напряжении мечтанья и желанья вдруг друг друга мы нашли,
 
 
Для печали и для боли, для безумия, для гроз…
Торжество безмерной Воли, это Я тебя вознёс.
 

«На гибельной дороге…»

 
На гибельной дороге
Последним злом греша,
В томительной тревоге
Горит Моя душа.
 
 
Святое озаренье
Унылых этих мест,
Сияло утешенье,
Яснейшая из звёзд.
 
 
Но, чары расторгая
Кругом обставших сил,
Тебя, надежда рая,
Я дерзко погасил.
 
 
И вот – подъемлю стоны,
Но подвиг Мой свершу:
Бессмертные законы
Бесстрастно напишу.
 
 
Творенья не покину,
Но, всё ко Мне склоня,
Дам заповедь едину:
Люби, люби Меня.
 
 
Венчан венцом терновым,
Несметные пути
Воздвигну словом новым,
Но всё – ко Мне идти.
 
 
Настал конец утехам,
Страдать и Мне пора,–
Гремят безумным смехом
Долина и гора.
 
 
Но заповедь едину
Бесстрастно Я простёр
На темную долину,
На выси гордых гор.
 

«Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг…»

 
Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг.
Змий в пылающей порфире пред моим огнём померк.
 
 
Разделенья захотел я – и воздвиг широкий круг,
Вольный мир огня, веселья, сочетаний и разлук.
 
 
Но наскучила мне радость переменчивых лучей,
Я зову иную сладость, – слитность верную ночей.
 
 
Темнота ночная пала, скрылась бледная луна,
И под сенью покрывала ты опять со мной одна.
 
 
Ты оставила одежды у порога моего.
Исполнение надежды – радость тела твоего.
 
 
Предо мною ты нагая, как в творящий первый час.
Содрогаясь и вздыхая, ты нагая. Свет погас.
 
 
Ласки пламенные чую, вся в огне жестоком кровь.
Весть приемлю роковую: «Ты один со мною вновь».
 

«Подымаю бессонные взоры…»

 
Подымаю бессонные взоры,
И луну в небеса вывожу,
В небесах зажигаю узоры
И звездами из них ворожу,
 
 
Насылаю безмолвные страхи
На раздолье лесов и полей,
И бужу беспокойные взмахи
Окрылённой угрозы моей.
 
 
Окружипся я быстрыми снами,
Позабылся во тьме и в тиши,
И цвету я ночными мечтами
Бездыханной вселенской души.
 

«Я здесь один, жесток мой рок…»

 
Я здесь один, жесток мой рок,
А ты покоишься далече, –
Но предуставлен Богом срок,
Когда свершиться нашей встрече.
 
 
В пыли томительных дорог
Окончив путь из веси дальной,
Ты станешь тихо на порог
Моей обители печальной.
 
 
В невозмутимой тишине,
К мерцанью свеч из мрака ночи
Ты подойдешь, потупив очи,
Ты ничего не скажешь мне.
 
 
Не засияют ярче свечи,
И за окном не дрогнет мрак,
И никакой дня нашей встречи
Не будет явлен внешний знак,
 
 
Но Божьим радуясь веленьям,
Согласованьям бытия,
Внезапным вспыхнет вдохновеньем
Душа усталая моя.
 
 
Так, верю я, – для дивной встречи
Предустановлен тайный срок.
Покойся ж, верный друг, далече,
Томи меня, жестокий рок!
 

«Обольщенья и печали…»

 
Обольщенья и печали,
Отойдите от меня.
Вы не раз меня венчали,
Чаровали, величали,
Слаще ночи, ярче дня.
 
 
Ваши ласки были жгучи,
Как лобзания бича, –
Но пора! Иные тучи
Надо мной, дорога круче, –
И к чертогу нет ключа.
 

«Почему не подчиняться?..»

 
Почему не подчиняться?
Почему не заблуждаться?
Есть ли где закон чужой?
И не я ли всё объемлю, –
Небо, пламя, воду, землю,
Созидающей душой?
 
 
Наслажденья и мученья,
Заблужденья и прозренья,
Всё свершаю топько я,
Воздвигаю все стихии,
Все уделы роковые,
В самовольстве бытия.
 

«Равно для сердца мило…»

 
Равно для сердца мило,
Равно волнует кровь –
И то, что прежде было,
И то, что будет вновь,
И тёмная могила,
И светлая любовь.
 
 
А то, что длится ныне,
Что мы зовём своим,
В безрадостной пустыне
Обманчиво, как дым.
Томимся о святыне,
Завидуем иным.
 

«Светлой предутренней грёзой…»

 
Светлой предутренней грёзой,
Очерком тонким и нежным,
Девственно-белою розой
Светится в сердце мятежном, –
 
 
Нет, не земною женою,
Нет, не из дольных селений!
Это – туманной порою
Небом потерянный гений.
 

«В светлый день похоронили…»

 
В светлый день похоронили
Мы склонившуюся тень.
Кто безгласен был в могиле,
Тот воскрес в великий день, –
 
 
И светло ликует с нами,
Кто прошёл сквозь холод тьмы,
Кто измучен злыми снами
В тёмных областях зимы.
 

Иван-Царевич

 
Сел Иван-Царевич
На коня лихого.
Молвил нам Царевич
Ласковое слово:
 
 
«Грозный меч подъемлю,
В бой пойду я рано,
Заберу всю землю
Вплоть до океана».
 
 
Год проходит. Мчится
Вестник-воин бледный.
Он поспешно мчится,
Шлем иссечен медный.
 
 
«Сгибли наши рати
Силой вражьей злобы.
Кстати иль некстати,
Запасайте гробы.
 
 
Наш Иван-Царевич
Бился с многой славой». –
«Где ж Иван-Царевич?» –
«В битве пал кровавой».
 

«Давно в степи блуждая дикой…»

 
Давно в степи блуждая дикой,
Вдали от шумного жилья,
Внезапно благовест великий,
Соборный звон услышал я.
 
 
Охвачен трепетным смятеньем,
Забывши тесный мой шалаш,
Спешу к проснувшимся селеньям,
Твержу: «Товарищи, я – ваш!»
 
 
Унынье тёмное уснуло,
Оставил душу бледный страх, –
И сколько говора и гула
На перекрёстках и путях!
 

«Клеветники толпою чёрной…»

 
Клеветники толпою чёрной
У входа в город нам кричат:
«Вернитесь! То не звон соборный,
А возмущающий набат».
 
 
Но кто поверит лживым кликам?
Кому их злоба не ясна,
Когда в согласии великом
Встаёт родимая страна?
 

«В толпе благим вещаньям внемлют…»

 
В толпе благим вещаньям внемлют.
Соборный колокол велик,
Труды бесстрашные подъемлют
Его торжественный язык.
 
 
Он долго спал, над колокольней
Зловещим призраком вися,
Пока дремотой подневольной
Кругом земля дремала вся.
 
 
Свободный ветер бури дальней,
Порою мчась издалека,
Не мог разрушить сон печальный,
Колыша медные бока.
 
 
И лишь порою стон неясный
Издаст тоскующая медь,
Чтобы в дремоте безучастной
Опять бессильно онеметь.
 
 
Но час настал, запрет нарушен,
Разрушен давний тяжкий сон,
Порыву гордому послушен
Торжественно-свободный звон.
 

«Слепой судьбе противореча…»

 
Слепой судьбе противореча,
Горит надеждами восток,
И праздник радостного веча,
Великий праздник, недалёк.
 
 
Он куплен кровью наших братий,
Слезами матерей омыт,
И вопль враждующих проклятий
Его победы не смутит.
 

Время битвы

 
Наше злое время – время лютой битвы.
Прочь кимвал и лиру! Гимнов не просите,
Золотые струны на псалтири рвите!
Ненавистны песни, не к чему молитвы.
 
 
О щиты мечами гулко ударяя,
Дружно повторяйте клич суровой чести,
Клич, в котором слышен голос кровной мести,
Клич, в котором дышит сила огневая.
 
 
Песни будут спеты только после боя,
В лагере победы, – там огни зажгутся,
Там с гремящей лиры звуки понесутся,
Там польётся песня в похвалу героя.
 
 
Над телами ж мёртвых, ночью после сечи,
Будет петь да плакать только ветер буйный
И, плеща волною речки тихоструйной,
Поведёт с лозою жалобные речи.
 

Гимны Родине

1

 
О Русь! В тоске изнемогая,
Тебе слагаю гимны я.
Милее нет на свете края,
О родина моя!
 
 
Твоих равнин немые дали
Полны томительной печали,
Тоскою дышат небеса,
Среди болот, в бессильи хилом,
Цветком поникшим и унылым,
Восходит бледная краса.
 
 
Твои суровые просторы
Томят тоскующие взоры
И души, полные тоской.
Но и в отчаяньи есть сладость.
Тебе, отчизна, стон и радость,
И безнадёжность, и покой.
 
 
Милее нет на свете края,
О Русь, о родина моя.
Тебе, в тоске изнемогая,
Слагаю гимны я.
 

2

 
Люблю я грусть твоих просторов,
Мой милый край, святая Русь.
Судьбы унылых приговоров
Я не боюсь и не стыжусь.
 
 
И все твои пути мне милы,
И пусть грозит безумный путь
И тьмой, и холодом могилы,
Я не хочу с него свернуть.
 
 
Не заклинаю духа злого,
И, как молитву наизусть,
Твержу всё те ж четыре слова:
«Какой простор! Какая грусть!»
 

3

 
Печалью, бессмертной печалью
Родимая дышит страна.
За далью, за синею далью
Земля весела и красна.
 
 
Свобода победы ликует
В чужой лучезарной дали,
Но русское сердце тоскует
Вдали от родимой земли.
 
 
В безумных, в напрасных томленьях
Томясь, как заклятая тень,
Тоскует о скудных селеньях,
О дыме родных деревень.
 

Неурожай

 
Над полями ходит и сердито ропщет
    Злой Неурожай,
Взором землю сушит и колосья топчет, –
    Стрибог, помогай!
 
 
Ходит дикий, злобный, хлеб и мнёт, и душит,
    Обошёл весь край,
И повсюду землю гневным взором сушит, –
    Стрибог, помогай!
 
 
Губит наших деток неподвижным взором
    Злой Неурожай.
Голодом томимы, молим хриплым хором:
    Стрибог, помогай!
 

«Не доживу до светлых дней…»

 
Не доживу до светлых дней,
Не обрету тебя, свобода,
И вдохновенного народа
Я не увижу. В мир теней,
Как от пустого сновиденья,
Я перейду без сожаленья
И без тоски. Но всё же я
Из тёмных недр небытия
Хотел бы встать на час единый, –
Перед всемирною кончиной
Изведать ясность жития!
 

«О как мы слабы и ничтожны!..»

 
О как мы слабы и ничтожны!
Мы и смеёмся и рыдаем.
Слова и взоры наши ложны,
И правды мы не знаем.
 
 
Блажен могучий и покорный.
В нём есть терпенье и решимость.
Пред светлым днём, пред ночью чёрной
Он сохранит невозмутимость.
 

«Розы битв жестоких…»

 
Розы битв жестоких
На полях далёких,
Алой крови розы
На полях чужбины.
 
 
Матерей томленье,
Слёзы и моленье
Льются, льются слёзы,
Слёзы злой кручины.
 

Жарким летом

 
Безумно душен и тяжёл
Горячий воздух. Лютый, красный,
Дракон качается, – напрасный
И безнадежный произвол.
 
 
Долину сонную объемлет
Изнемогающая лень,
И тишина в полях, и дремлет
  Лесная тень.
 
 
Не отдыхает в поле жница.
Её бичует лютый зной.
Не раз невольною слезой
Её увлажнена ресница.
 
 
С серпом сгибается она,
Не видя грозных нив лазури, –
Но близость бури, милой бури,
Её томлению ясна…
 
 
И ярой бури ждёт долина,
И неподвижно вся молчит,
И только робкая осина
Тихонько листьями дрожит.
 

«Ожиданья дни жестоки…»

 
Ожиданья дни жестоки.
Истомилася любовь.
На враждующем востоке
Льётся братьев наших кровь.
 
 
И, о мире воздыхая,
Слёзно Господа моля,
Вся от края и до края
Стонет русская земля.
 
 
Слёзы матери печальной!
Кто ведёт вам поздний счёт?
Кто стране многострадальной
Утешенье принесёт?
 

«Для чего этой тленною жизнью болеть…»

 
Для чего этой тленною жизнью болеть
И к утехам её мимолётным стремиться?
Есть блаженство одно: сном безгрёзным забыться
   Навсегда, – умереть.
 
 
Вот волна набежала на влажный песок,
Прошептала прощальный привет и разбилась;
Вот в далёком окошке потух огонёк,
   Вот звезда, догорая, скатилась.
 
 
В умираньи, в безропотном этом мельканьи
Для души, безнадёжно отравленной, есть
Благодатная тайна, – о вечном созданьи
   Вожделенная весть.
 

«Высоко я тебя поставил…»

 
Высоко я тебя поставил,
Светло зажёг, облёк в лучи,
Всемирной славою прославил,
Но от склонений не избавил,
И в яркий жар твой я направил
Неотразимые мечи.
 
 
Горишь ли ты над небосклоном,
Иль утомлённый клонишь лик,
Мои мечи с тяжёлым звоном
Тебя разят, – и долгим стоном
Моим ответствуя законам,
Ты к алым областям приник.
 
 
И уж напрасно хочешь целым
Остаться ты, надменный Змей,
Святым, торжественным и белым, –
Я волю дал восстаньям смелым.
Стремись же к пламенным пределам,
И, тяготея, пламеней.
 

«Я печален, я грешен…»

 
  Я печален, я грешен, –
Только ты не отвергни меня.
Я твоей красотою утешен
В озареньи ночного огня.
 
 
  Не украшены стены,
Жёлтым воском мой пол не натёрт,
Я твоей не боюся измены,
Я великою верою твёрд.
 
 
  И на шаткой скамейке
Ты, босая, сидела со мной,
И в тебе, роковой чародейке,
Зажигался пленительный зной.
 
 
  Есть у бедности сила, –
И печалью измученный взор
Зажигает святые светила,
Озаряет великий простор.
 

«Как тучки в небе, в сердце тают…»

 
Как тучки в небе, в сердце тают
Желанья гордые мои,
И голоса мечты смолкают,
Как на рассвете соловьи.
 
 
Забыв надменные порывы,
Ловя попутную струю,
Стремлю в покойные заливы
  Мою ладью, –
 
 
И там, где тёмной тенью вётел
Я буду кротко осенён,
Всё то, чем душу я заботил,
Отвеет непробудный сон.
 

«Тихая дорога…»

 
Тихая дорога,
И над нею сосны.
Отдохнём немного,
Комары несносны.
 
 
Смотрят дети хижин
В тихом нетерпеньи,
Но залив недвижен,
Лодки в отдаленьи.
 
 
Видишь, – на закате
Тихо и багряно.
Стёкла в дальней хате
Светятся румяно.
 

«Птицы ранние чирикали…»

 
Птицы ранние чирикали, –
  Ты надела сарафан,
Не тебя ли это кликали
  За ночной туман?
 
 
Чуть прикрыта тканью тонкою,
  Без платка и босиком,
С песней радостной и звонкою,
  Ты проходишь под окном.
 
 
Над тобой ветвями сочными
  Зашумел зелёный сад, –
За мечтами непорочными
  Очи весело глядят.
 
 
Дали всё ещё туманятся,
  На траве ещё роса, –
Щёки нежные румянятся,
  Развевается коса.
 

«Тропинка вьётся…»

 
  Тропинка вьётся,
  Река близка,
И чья-то песня раздаётся
  Издалека.
 
 
  Из-за тумана
  Струясь, горя,
Восходит медленно и рано
  Моя заря.
 
 
  И над рекою
  Проходишь ты.
Цветут над мутной глубиною
  Твои мечты.
 
 
  И нет печали,
  И злых тревог, –
Росинки смехом задрожали
  У милых ног.
 

«Прохладная забава…»

 
Прохладная забава, –
Скамейка челнока,
Зелёная дубрава,
Весёлая река.
 
 
В простой наряд одета,
Сидишь ты у руля,
Ликующее лето
Улыбкою хваля.
 
 
Я тихо подымаю
Два лёгкие весла.
Твои мечты я знаю, –
Душа твоя светла.
 
 
Ты слышишь в лепетаньи
Прозрачных, тихих струй
Безгрешное мечтанье,
Невинный поцелуй.
 

«Прозрачный сок смолистый…»

 
Прозрачный сок смолистый,
Застывший на коре.
Пронизан воздух мглистый
Мечтаньем о заре.
 
 
Скамейка у забора,
Далёкий плеск реки.
Расстаться надо скоро…
Пожатие руки…
 
 
Ты скрылась в тень густую
В замолкнувшем саду.
Гляжу во мглу ночную,
Один в полях иду.
 
 
Застенчивой весною,
Стыдяся белых ног,
Не ходишь ты со мною
Просторами дорог.
 
 
Но только ноги тронет
Едва-едва загар,
Твой легкий стыд утонет
В дыханьи вешних чар,
 
 
И в поле ты, босая, –
В платочке голова, –
Пойдёшь, цветкам бросая
Весёлые слова.
 

«Опять заря смеяться стала…»

 
Опять заря смеяться стала,
Про ночь забыли небеса,
И переливно задрожала
На свежей зелени роса.
 
 
Ты гордый стыд преодолела,
Ты победила сонм тревог,
И пышных платьев не надела,
И не обула нежных ног.
 
 
Конец исканиям мятежным.
Один лишь путь, смиренный – прав.
К твоим ногам, в лобзаньи нежном,
Приникли стебли тихих трав.
 
 
И свежесть утренней прохлады
Тебя лаская обняла.
Цветы душисты, птицы рады,
Душа свободна и смела.