Текст книги "Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Кумиры всех поколений"
Автор книги: Федор Раззаков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]
Молодые сыграли свадьбу в 1983 году. Вскоре на свет появился мальчик, которого назвали Алексеем.
В 1984 году И. Костолевскому присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.
Во второй половине того десятилетия Костолевский снялся еще в целом ряде картин, которые имели разный успех у зрителей. Назову некоторые из них: «Ночные шепоты» (1985), По главной улице с оркестром», «Законный брак» (оба – 1986; за последний фильм Костолевский был назван лучшим актером года по опросу читателей журнала «Советский экран»), «Прости», «Гобсек», телефильмы «Смотрите, кто пришел!» и «Маскарад» (все – 1987), «Шут» (1988), телефильм «Вход в лабиринт» (1989).
В 90-е годы творческая активность Костолевского несколько снизилась. За период с 1990 по 1997 год он снялся в восьми фильмах: «Вечный муж» (ТВ) (1990), «Жажда смерти» (1991), «Лестница света», «Танго на Дворцовой площади» (оба – 1992), «Кодекс бесчестия», «Завтрак с видом на Эльбрус» (оба – 1993), «Игра воображения» (1995), «Самозванцы» (ТВ) (1997).
Не находилось интересных ролей для Костолевского и в репертуаре родного театра. Поэтому в начале 90-х он принял приглашение швейцарского режиссера Франсуа Роша поработать в Норвегии в спектакле «Орестея». Так как спектакль игрался артистами на норвежском и французском языках, Костолевскому пришлось основательно учить эти языки.
После этого он сделал с тем же Роша еще один спектакль на базе Театра сатиры по пьесе Роже Ветрака «Виктор, или Дети власти». В нем Костолевскому пришлось играть... девятилетнего мальчика, а его маму сыграла его жена Елена Романова. Последняя рассказывает: «Работа захватила нас целиком. Когда Игорь не знал, как читать тот или иной кусок (получалось то слишком по-детски, то наоборот), он давал текст нашему сыну Алеше, и тот начинал читать как нужно. Игорь запоминал, хватал текст и убегал окрыленный. Но самая тяжелая ноша досталась мне. Это был мой сценический сын Виктор – или Игорь Костолевский, – которого я больного в конце спектакля должна была на руках внести на сцену. Но, извините, в нем одного только роста – 190, чтобы не обидеть. Как я ни напрягалась, не могла сделать ни шага. Режиссер негодовал. Он повторял и повторял, что ставил спектакль во Франции и там худенькая девушка выносила тучного мужчину. Что происходит здесь, в России?! В конце концов пришли к компромиссу. Он разрешил мне нести Игоря с помощью его отца по пьесе. Когда мы едва втаскивали его на сцену, я, совсем обессиленная, шипела: «Есть больше не получишь никогда...»
После этой постановки последовала еще одна зарубежная работа Костолевского – в Женеве он сыграл спектакль на французском языке по мотивам пьесы Бекета «В ожидании Годо». И плюс еще вместе с Петером Штайном сделал его «Орестею» уже на русском языке и с российскими артистами.
Валентин ГАФТ
В. Гафт родился 2 сентября 1935 года в Москве. Семья Гафтов жила на улице Матросская Тишина в окружении самых разных по духу учреждений: напротив – психиатрическая лечебница, чуть правей – тюрьма, левей – студенческое общежитие и рынок. Как выражается сам Гафт, «весь мир в миниатюре».
Театром Гафт увлекся еще в школьные годы, когда занимался в драматическом кружке. Поэтому после выпускных экзаменов вопрос куда идти для него был уже ясен. Тем более что в творческих вузах не надо было сдавать нелюбимые Гафтом математику и физику. И он выбрал Школу-студию МХАТ. Поступил туда с первого же захода, причем во многом благодаря помощи знаменитого актера Сергея Столярова. Дело было так.
За пару дней до экзамена Гафт шел домой через парк Сокольники и внезапно увидел мужчину, степенно вышагивающего по одной из тропинок. Присмотревшись, Гафт узнал в нем одного из любимых своих актеров – Столярова. Видимо, сомнение и неуверенность в предстоящем экзамене сидели в Гафте столь глубоко, что он решился попросить совета у знаменитого актера. Подошел к нему и сказал: «Извините меня, пожалуйста, но я поступаю в Школу-студию МХАТ и очень волнуюсь. Не могли бы вы меня послушать?» Столяров в первые несколько секунд с удивлением смотрел на юношу, осмелившегося прервать его прогулку, но затем улыбнулся и сказал: «Послушать я вас, конечно, могу. Но только не здесь». – «Где же?» – вырвалось у Гафта. – «у меня дома. Приходите ко мне завтра, предварительно позвонив», – и Столяров написал на клочке бумаги номер своего домашнего телефона.
Весь остаток дня Гафт ходил под впечатлением этого разговора, с трудом осознавая, что все произошедшее – правда. Ночь, естественно, прошла почти без сна. А утром он дрожащей рукой Набрал заветный номер телефона, в душе проклиная себя за вчерашний поступок. Ведь актеры люди занятые, а тут он, желторотый юнец, со своими проблемами. Однако Столяров отозвался на его звонок на удивление доброжелательно и тут же назначил встречу у себя дома. И Гафт пришел. В тот день он читал Столярову какую-то басню, и читал ее, по его же словам, плохо, от одного лица. Хозяин дома это сразу отметил и в течение нескольких часов указывал гостю на его ошибки. Учтя все эти рекомендации, Гафт отправился на экзамен и сдал его на «отлично». Его зачислили на курс, которым руководил замечательный педагог Василий Осипович Топорков. А сокурсниками Гафта стали те, чьи имена в скором времени узнает вся страна: Олег Табаков, Евгений Урбанский, Майя Менглет и др.
На третьем курсе Школы-студии Гафт дебютировал в кино – сыграл небольшой эпизод в фильме Михаила Ромма «Убийство на улице Данте» (1956). Причем ничем иным, кроме страха и растерянности, эти съемки Гафту не запомнились. Курьезов тогда случилось много. Когда к его лицу поднесли экспонометр, он решил, что это уже начало съемок, и начал говорить текст. Его с трудом остановили. Сам актер так вспоминает об этом: «Я так волновался, что не мог выговорить фразу и одновременно достать блокнот и записать туда что-то, как требовалось по эпизоду. Но Михаил Ильич, видя, как я волнуюсь, успокоил меня: «Ничего страшного, вы будете такой... застенчивый убийца».
Фильм «Убийство на улице Данте» вышел на широкий экран в июне 1956 года. Успех у зрителей он имел огромный. После этого триумфа исполнитель главной роли Михаил Козаков стал чрезвычайно популярен в народе и сам Николай Охлопков пригласил его в свой театр на роль Гамлета. А вот исполнителя крохотной роли застенчивого убийцы – Валентина Гафта – после окончания Школы-студии МХАТ в 1957 году никуда не пригласили. Он сунулся было в Театр имени Ермоловой, но высокая комиссия его тут же забраковала. Отправился в другой театр – то же самое. К счастью, про его мытарства узнал Дмитрий Николаевич Журавлев, который хорошо относился к Гафту, и решил ему помочь. Он позвонил режиссеру Театра имени Моссовета Юрию Завадскому и попросил его посмотреть молодого актера. Тот согласился. Далее послушаем самого В. Гафта:
«Завадский сидел вдалеке за столом – зеленое сукно – матовый свет – много карандашей – он карандашами что-то делал – совершенно восковая голова – безупречная лысина – вокруг седые волосы, как будто наклеенные, из папье-маше, ненастоящие. Поднял голову на секунду – я заметил немножко пухлую нижнюю губу – и опять голову вниз. Не глядя, не поднимая глаз, но, видимо, изучая меня и давая возможность освоиться, заговорил каким-то странным голосом, мне показалось – манерно. Но я понимал: передо мной сидит Завадский, лауреат всего, чего можно, ученик Станиславского, Вахтангова!
Потом он вдруг поднял глаза и заговорил со мной не как со студентом, а как с маститым актером: «Мне нужен Звездич, нужно то, то, то». Какой там Звездич – мне бы только на работу устроиться! Потом сказал: «Что вы будете показывать?»
В студии я читал Маяковского, еще у нас Маяковского читал Женя Урбанский. Я читал «Люблю», Женя – все остальное. Я, кстати, с тех пор Маяковского не читаю, потому что всегда вспоминаю Женю: он читал непревзойденно. У него был низкий голос, он сам был похож на Маяковского – такой скуластый, и, главное, прошел тяжкий путь – жил с репрессированными родителями и понимал, что читает. И что бы он ни читал, во всем была какая-то боль, желание улучшить существующее...
В комиссии сидели Марецкая, Плятт, Михайлов – ну, будь здоров! И я, идиот, стал читать, подражая Жене, и, конечно, провалился. Долго-долго они не выходили из-за стеклянной двери, а потом, видимо, Журавлев помог, и меня взяли. Я играл несколько спектаклей с Марецкой, Пляттом, Оленевым, «Лиззи Мак-Кей» – с Орловой. Даже стоять с ними рядом – уже был подарок. Я понимал, что это – великие...»
В Театре имени Моссовета Гафт проработал год и ушел оттуда по собственной инициативе. В спектакле «Выгодный жених» по пьесе братьев Тур он играл молодого парня, которого когда-то увезли в Америку, он там вырос, а затем вернулся на родину – в колхоз. Там он влюбился в девушку и вокруг этого крутилась вся интрига. Роль Гафту откровенно не нравилась, из-за чего у него постоянно возникали споры с режиссером (спектакль ставил Шапс).
В. Гафт вспоминает: «Мы были на гастролях в городе Сталино, до премьеры несколько дней, я чувствую: выйти на сцену не Могу. У меня, тогда молоденького мальчика, не было никакого опыта, но уже было чувство стыда: я понимал, что не могу участвовать в этом. Собрал шмотки и улетел в Москву. Естественно, меня уволили...»
Несколько месяцев после этого Гафт промаялся без работы, а Потом судьба занесла его на съемочную площадку фильма Григория Александрова «Русский сувенир» (Гафт играл там маленькую роль). В этом же фильме снимался и Эраст Гарин. И вот однажды, в перерыве между съемками, он подошел к Гафту и сказал: «У меня в Театре сатиры запил артист – вы не можете его заменить?» – «Пожалуйста! – ответил Гафт. – А что за роль?» – «Ученый в «Тени» Шварца».
Между тем во время репетиций в Театре сатиры у Гафта не сложились отношения с женой Гарина актрисой Локшиной. Она стала уговаривать супруга отказаться от Гафта, на что Гарин резонно замечал: «А где мы найдем другого?» В конце концов Гафт благополучно дошел до премьеры, однако никакой радости ему это не принесло. То ли соседство на одной сцене с опытными актерами в лице Папанова, Весника, Аросевой, Зеленской и других ввергло Гафта в панику, то ли присутствие в зале его родных и близких, среди которых была и его невеста – манекенщица Елена Изоргина, но роль он провалил. Двигаясь по сцене на ватных ногах, он произносил реплики так тихо, что зрители во втором ряду их уже не слышали. Затем он перепутал Аросеву с Зеленской, чем поверг обоих актрис в легкую панику. А далее и вовсе произошла катастрофа. Несмотря на то, что к середине спектакля Гафту удалось собраться, небеса, видимо, не простили ему предыдущих ошибок и наказали самым безжалостным образом – когда он взошел на балкон, гвозди, державшие его, отогнулись и вся конструкция вместе с актером рухнула в оркестровую яму. К счастью, Гафту удалось зацепиться за решетку и вылезти обратно на сцену, однако спасти ситуацию было уже невозможно – зал умирал от смеха. Короче, Гафта в Театр сатиры так и не взяли. Единственным человеком, кто его тогда поддержал, была Татьяна Пельтцер. Она сказала: «Совсем не так просто – почему вас не взяли. Но вы мне очень понравились». Но для Гафта это было слабым утешением.
Сразу после провала в доме Гафта собрался семейный совет, на котором было решено: «Надо спасать Валю – искать ему другую профессию». Однако сам виновник случившегося ни о чем другом, кроме театра, не хотел и слышать. Он сказал родителям и своей невесте, что его оставили в театре с испытательным сроком, хотя на самом деле его не взяли даже рабочим сцены. Обман продолжался в течение нескольких недель, и все это время Гафт безуспешно искал себе работу. Денег не было, поэтому он втихаря продавал что-то из своих вещей. А на вырученные деньги дарил своей невесте и ее матери конфеты. Ведь они всерьез считали, что он работает в одном из самых известных театров столицы.
В конце концов Гафт нашел себе работу – его приняли в труппу Театра на Спартаковской, которым руководил один из самых знаменитых молодых режиссеров Андрей Гончаров. А чуть раньше этого события произошло еще одно, не менее приятное – Гафт женился на Елене Изоргиной.
В начале 60-х Гафт перешел в труппу Театра имени Ленинского комсомола, где бразды правления взял в руки новый режиссер – Анатолий Эфрос. С ним он проработал несколько лет, после чего Эфроса из театра выгнали и он ушел в Театр на Малой Бронной. Следом за ним туда же ушли и несколько актеров, в их числе и Гафт. Правда, его пребывание там оказалось недолгим – что-то ему не понравилось и он ушел, хлопнув дверью.
После Бронной Гафта волею судьбы вновь занесло в Театр сатиры. Всего лишь несколько лет назад его не брали туда даже рабочим сцены, а теперь предложили главную роль – графа Альмавиву – в «Женитьбе Фигаро». По словам очевидцев, это была одна из лучших работ Гафта на театральной сцене. К сожалению, играл он ее недолго. В 1969 году Олег Ефремов сделал ему предложение перейти в «Современник», и Гафт его принял. Правда, уже через год Ефремов ушел во МХАТ, стал тянуть за собой и Гафта, и тот вновь согласился – написал заявление об уходе. Однако Галина Волчек сумела уговорить его остаться. И Гафт до сих пор ей благодарен за это.
На сцене «Современника» Гафт сыграл множество ролей, среди них: Глумов – «Балалайкин и К», Лопатин – «Из записок Лопатина», Горелов – «Спешите делать добро», Городничий – «Ревизор», Джордж – «Кто боится Вирджинии Вульф?», Рахлин – «Кот домашний средней пушистости», Вершинин – «Три сестры», жених – «Нечто вроде комедии» и др.
С конца 60-х Гафт довольно активно стал сниматься в кино, назову лишь некоторые фильмы, в которых он снимался: «Первый курьер» (1968), «Новенькая» (1969), «Человек с другой стороны» (1972), «Семнадцать мгновений весны» (1973), «На всю оставшуюся жизнь», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Таня» (все – 1975).
Четыре последних фильма снимались на телевидении, а Гафт любит телевизионные съемки, они наиболее приближены театральному действу. В фильме «Таня» он согласился сниматься только потому, что режиссером его был Анатолий Эфрос, с которым он не сотрудничал с конца 60-х. Главную женскую роль в фильме исполняла постоянная муза режиссера – актриса Ольга Яковлева. Чуть позже судьба вновь сведет Гафта с этими людьми – на спектакле «Отелло» в Театре на Малой Бронной (после ухода из театра актера Николая Волкова Эфрос уговорит Гафта срочно ввестись на его роль).
В. Гафт вспоминает: «Один спектакль я сыграл даже прилично, а на втором – прямо в начале – поругался с партнершей, с Дездемоной, которую играла Оля Яковлева – она иногда была не очень тактична по отношению к партнерам. Я всегда говорил: она так любит искусство в себе, что никому его не оставляет. К артисту, который только ввелся на труднейшую роль, относились, как говорится, непарламентски. Со мной разговаривали чудовищно. Оля очень трудная партнерша для актеров, и очень многие не выдерживали работы с ней и уходили. Уходил Даль, уходили Петренко, Ширвиндт, Державин, Гафт, уходил Волков, потом приходил. Хотя я считаю, что Оля – замечательная артистка, и, находясь в зале, я часто восхищался ею и много раз даже глотал слезы. Но играть с ней – не приведи Господь! Вообще никто, кроме нас, не знает другую часть жизни артиста – больную, закулисную, а хотелось бы, чтобы артист сочетал в себе и талант, и хорошее отношение к партнерам. Это очень трудно...»
В конце 70-х судьба свела Гафта с режиссером Эльдаром Рязановым. До этого большинство своих ролей в кино актер считал проходными, никчемными, и только после встречи с Рязановым в его послужном списке появились роли, которых он не стыдился. Первая роль такого рода – полковник Покровский в фильм «О бедном гусаре замолвите слово» (1979). Затем – Сидорин «Гараже» (1980). Как напишет позднее Э. Рязанов:
«После совместной нашей работы над «Гаражом» я хорошо понял индивидуальность и характер Валентина Иосифовича Я разделял актеров, участвующих в съемках «Гаража», на «идеалистов» и «циников». Так вот, Гафт принадлежал к идеалистам более того, возглавлял их. Гафт с трепетом относится к своей актерской профессии, в нем нет ни грамма цинизма. Слова «Искусство», «Театр», «Кинематограф» он произносит всегда с большой буквы. Бескорыстное, самоотверженное служение искусству – его призвание, крест. Отдать себя спектаклю или филь целиком, без остатка – для него как для любого человека дышать. Для Гафта театр – это храм. Он подлинный фанатик сцены. Я еще никогда ни в ком не встречал такого восторженного и бурного отношения к своей профессии...
Работая над «Гаражом», я обнаружил в Гафте нежную, легкоранимую душу, что вроде бы не вязалось с его едкими, беспощадными эпиграммами и образами злодеев, которых он немало сыграл на сцене и на экране. Оказалось, что Гафт – добрый, душевный, открытый человек. При этом невероятно застенчивый. Но у него взрывной характер. И при встрече с подлостью, грубостью, хамством он преображается и готов убить, причем не только в переносном смысле, бестактного человека, посягнувшего на чистоту и святость искусства...»
Гафт снялся еще в двух фильмах Э. Рязанова: «Забытая мелодия для флейты» (1988) и «Небеса обетованные» (1991).
В 1984 году В. Гафту было присвоено звание народного артиста РСФСР.
Между тем, начиная свой путь в кинематографе с ролей отъявленных злодеев (вспомним «Убийство на улице Данте»), Гафт и в последующие годы не изменил своему принципу. В образе каких героев он предстал перед зрителем на этот раз? Это Сатанеев в музыкальной комедии Константина Бромберга «Чародеи» (1982), два матерых рецидивиста – Дедушкин по кличке Батон в фильме Александра Муратова «Гонки по вертикали» (1983) и вор в законе Артур в фильме Юрия Кары «Воры в законе» (1988) – и Воланд в экранизации булгаковского «Мастера и Маргариты» все того же Ю. Кары. Работа над последним фильмом была закончена в 1993 году, однако на широкий экран он до сих пор так и не вышел.
Гафт один из тех актеров, кто крайне редко соглашается на интервью. И очень не любит разговаривать на личные темы. Поэтому об этой стороне его жизни известно очень мало. Знаем лишь, что с Еленой Изоргиной, от которой у него дочь, они развелись около десяти лет назад. Теперь она работает в «мужском» МХАТе и является женой кинодраматурга Даля Орлова. Что касается Гафта, то его сердце сегодня тоже не свободно – оно занято актрисой Ольгой Остроумовой. Что получится из этого романа, покажет будущее, но сам Гафт смотрит в него с оптимизмом подробности в главе «Ольга Остроумова»).
Татьяна ДРУБИЧ
Т. Друбич родилась в 1960 году в Москве в семье инженеров. Ее детство практически ничем не отличалось от жизни большинства детей из благополучных семей. Родители Тани хотели, чтобы дочь росла гармонично развитым ребенком и пробовали ее способности в разных областях: со 2-го класса Друбич стала изучать французский язык, записалась в секцию фигурного катания. Стать актрисой она никогда не думала (она мечтала быть врачом или историком), и ее приход в кинематограф можно смело назвать чистой случайностью.
В 1972 году режиссер киностудии имени Горького Инна Туманян собиралась снимать героико-приключенческий фильм о юном партизане Александре Чекалине и подыскивала исполнителей главных ролей. В ходе этих поисков ассистенты режиссера посетили школу, в которой училась Татьяна, и выбрали ее в качестве основной претендентки на роль Алены. Так Друбич впервые оказалась на съемочной площадке.
В отличие от большинства взрослых, которые оценили кинематографический дебют Друбич как весьма успешный, сама Татьяна считала иначе. Впервые увидев себя на экране, она расстроилась и дала себе слово никогда больше в кино не сниматься. Однако судьбе было угодно распорядиться по-своему.
В начале 1974 года на «Мосфильме» 30-летний режиссер Сергей Соловьев приступил к работе над фильмом «Сто дней после детства». Это была лирическая киноповесть о том, как во время отдыха в пионерском лагере двое подростков влюбляются в одну и ту же девочку. На роль этой девочки претендовало несколько московских школьниц, однако ни одна из них не устроила режиссера. Не устроила его и Таня Друбич, которая вместе с остальными пробовалась тогда на роль (ассистенты Соловьева нашли ее в школе и убедили пройти пробы, обещая на время съемок дать ей освобождение от уроков). Однако затем в дело вмешались непредвиденные обстоятельства.
Кинематографическое начальство, просматривая результаты проб Татьяны Друбич, внезапно вынесло ей нелицеприятны вердикт: «У этой девочки еврейское лицо. Зачем же двум русским мальчикам быть влюбленными в еврейскую девочку?» Пораженный таким цинизмом и несправедливостью, Соловьев внезапно вскипел и заявил, что именно эту девочку в паре с другой претенденткой он будет пробовать на главную роль. И никакие уговоры и даже угрозы руководства киностудии так и не сумели убедить его изменить свое решение.
Сергей Соловьев родился 25 августа 1944 года в Ленинграде. В 16 лет пошел учиться в вечернюю школу и устроился работать на Ленинградское телевидение. Играл в массовке в БДТ и одно время мечтал связать свою жизнь с театром. Но затем верх взяло кино – в 1965 году Соловьев поступил на режиссерский факультет ВГИК (мастерская М. Ромма). При этом на вступительных экзаменах с ним произошла любопытная история. Педагог по литературе обвинил Соловьева в плагиате: мол, тот вместо своего сочинения подсунул ему одно из произведений то ли Пришвина, то ли Паустовского. В итоге поставил ему «плохо». Однако за Соловьева внезапно вступился Михаил Ромм. Он потребовал от своего коллеги доказательств факта списывания – подлинника. Тот его предоставить не смог по той простой причине, что Соловьев ни у кого ничего не списывал, а написал сочинение сам. Так, еще до того как стать студентом ВГИКа, Соловьев прославился в стенах этого заведения как весьма одаренный человек.
С самой лучшей стороны Соловьев проявил себя и во время учебы в институте. Уже первая его вгиковская заявка на сценарий документального фильма – «Взгляните на лицо» – была немедленно принята на Ленинградской студии, и в 1966 году по ней был сделан прекрасный фильм. А через четыре года Соловьев сам дебютировал как режиссер: снял фильм «Семейное счастье» по рассказам А. Чехова. Затем появились работы Соловьева: «Егор Булычов и другие» (1971), «Станционный смотритель» (ТВ, 1972). Роль Дуни в последнем фильме сыграла киновед Марьяна Кушнерова, тогдашняя жена Соловьева. В 1974 году У них родился сын Митя.
Пробы для фильма «Сто дней после детства» проходили летом 1974 года под Калугой. Друбич пробовалась на роль параллельно с другой претенденткой – такой же, как и она, московской школьницей и мало надеялась на успех. Однако Соловьев, после долгих колебаний, выбрал на роль именно ее. Фильм вышел на широкий экран через год и имел оглушительный успех как у себя на родине, так и за рубежом. Он был удостоен целого букета различных призов: премии Международного кинофестиваля в Западном Берлине «Серебряный Берлинский медведь» (1975), премии кинофестиваля в Авеллино (1975) премии Всесоюзного кинофестиваля во Фрунзе (1976), премии кинофестиваля в Белграде (1976), премии Ленинского комсомола (1976), Государственной премии СССР (1977) и др.
После «Ста дней...» Друбич из никому не известной девочки превратилась в одну из самых приглашаемых юных актрис советского кино. Предложения сниматься в других картинах стали поступать к ней одно за другим, но Татьяна ни одно из них не приняла. Почему? Во-первых, даже после этого успеха она не была уверена в своих актерских способностях, и во-вторых, в дело вмешались личные мотивы – вскоре после выхода фильма на экран из жизни ушел отец Татьяны.
Закончив школу в 1977 году, Друбич по совету мамы решила связать свою судьбу с медициной – поступила на вечерний факультет 3-го мединститута имени Семашко. При этом ее настоятельно звал к себе во ВГИК Сергей Бондарчук, однако Друбич от этого предложения тактично уклонилась. Немалую роль при этом сыграл Сергей Соловьев, который доходчиво объяснил Друбич, что идти во ВГИК для нее дело бесполезное – все, чему там учат, у нее уже есть от природы.
Между тем, отклонив предложение Бондарчука, Друбич отнюдь не собиралась ставить крест на своей кинематографической карьере. В 1977 году она приняла приглашение режиссера Павла Чухрая и сыграла одну из ролей в его картине «Смятение чувств». Однако роль оказалась не центральной и осталась практически незамеченной зрителем. Тогда же ряд критиков сделали верный вывод о том, что лучшие работы Друбич связаны с именем Сергея Соловьева.
Постигая в институте азы медицинской науки, Друбич практически не помышляла о том, чтобы продолжить свое творческое содружество с С. Соловьевым. Но в один из дней 1979 года она по какому-то делу заскочила на «Мосфильм» и оказалась в павильоне, где Соловьев снимал свою очередную картину – «Спасатель». Несмотря на то, что фильм должен был стать продолжением фильма «Сто дней после детства», роли для Друбич в нем не предполагалось. На главные роли в картине уже были утверждены молодые актеры Василий Мищенко и Елена Корикова. Однако так получилось, что последняя по семейным причинам сняться в фильме так и не смогла. Зная это и встретив павильоне Друбич, Соловьев попросил ее подыграть Мищенко сцене его разговора с героиней. Друбич согласилась. А затем Соловьев сделал ей неожиданное предложение остаться в картине. Так в послужном списке Татьяны Друбич появилась новая работа в кино.
В 1982 году на широкий экран вышел завершающий фильм трилогии С. Соловьева (два первых: «Сто дней после детства» и «Спасатель») – «Наследница по прямой». Одну из главных ролей в нем вновь сыграла Татьяна Друбич (в те годы она уже закончила ординатуру и курсы по гомеопатии и работала врачом в 1-й гомеопатической больнице).
В том же году Соловьев приступил к работе над новым фильмом – совместной советско-колумбийской картиной «Избранные». В главной роли – барона Б. К. – снялся Леонид Филатов. Его любовницу сыграла Татьяна Друбич. Съемки фильма проходили в Колумбии. Любопытно отметить, что соавтор сценария фильма, президент Колумбии, сосед по дому Гарсиа Маркеса, предоставил для съемок особняк, законсервированный на 30 лет после смерти сына, для которого этот дом строился. При этом съемки картины контролировала местная мафия.
Для Т. Друбич и С. Соловьева этот фильм знаменателен прежде всего тем, что сразу после завершения работы над ним они поженились. В 1984 году у них родилась дочь Аня.
В 80-е годы Друбич записала в свой творческий актив еще несколько работ в кино, причем часть из них не имела никакого отношения к С. Соловьеву. Она снялась у Романа Балаяна в «Храни меня, мой талисман» (1986), у Ивана Дыховичного в «Черном монахе» (1988).
Соловьев в конце того десятилетия снял Друбич в двух своих картинах: «АССА» (1988) и «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви» (1989).
В первом фильме Друбич сыграла роль молодой любовницы крупного промышленного мафиози Крымова (в этой роли снялся Станислав Говорухин) Алики. Вместе со своим возлюбленным она приезжает в зимнюю Ялту, чтобы отдохнуть, и внезапно указывается в центре любовного скандала: Крымов ревнует ее к местному юноше Бананану и отдает приказ своим людям убить парня. В отместку героиня Друбич расстреливает Крымова из пистолета.
Стоит отметить, что сценарий этого фильма возник у Соловьева не на пустом месте. Как выяснилось позднее, герой, которого играл Говорухин, имеет вполне реального прототипа, причем фамилия у него та же – Крымов. Кто же этот человек?
Олег Вячеславович Крымов родился в Ялте. В молодые годы вместе со старшим братом С. Соловьева работал редактором на «Мосфильме», его стихи в середине 60-х печатались в «Юности». В 70-е годы Крымов ушел в коммерцию и вместе с приятелем (он затем будет работать в российском правительстве) открыл в Арзамасе швейную фабрику по пошиву спортивной одежды «под адидас». Эта фабрика существовала около пяти лет. А затем Крымова арестовали. Причем повод был серьезный – во время застолья в ресторане гостиницы «Пекин» он набил морду начальнику Арзамасского УВД. Суд приговорил его к 15 годам лишения свободы.
Свой срок Крымов отбывал в Красноярском крае и совсем не рассчитывал привлекать к себе внимание кинематографа. Однако в один из дней 1986 года к нему в колонию внезапно явились Сергей Соловьев и Станислав Говорухин и уговорили его дать свое согласие на съемки фильма, основанного на фактах биографии Крымова. При этом Соловьев обещал, что изменит фамилию главного героя, но своего обещания почему-то не сдержал.
О. Крымов вспоминает: «Было смеху, когда они через семь месяцев снова приехали – премьеру на зоне устроили. Меня ребята по камере с тех пор так и звали – «жмурик». Как же, говорят, тебя баба твоя укокошила, а ты тут сидишь на параше и живым людям чай пить мешаешь (по тюремным законам нельзя ходить на парашу, если кто-нибудь в камере ест. У меня были привилегии). Особенной популярностью пользовался момент, когда мальчика этого убивали. Никак братва в толк взять не могла, как же я, такой крутой, не смог этого педика без мокрухи окоротить. Короче, фильм у нас на зоне провалился, я Соловью так и сказал, чтобы он свое кино свернул в трубочку и засунул в одно место Говорухину...»
В отличие от заключенных, зрители, посмотревшие «АССУ» на свободе, приняли фильм восторженно. В прокате 1988 года он занял 13-е место, собрав 17,8 млн. зрителей. В том же году он был удостоен премии «Ника».
В фильме «Черная роза – эмблема печали...» Друбич сыграла арбатскую красавицу, которая в компании 15-летнего миллионера, лимитчика-диссидента и элегантного супермена оказывается вовлечена в водоворот самых разных ситуаций: от комических до трагических. В этом же фильме снялась и 5-летняя дочь Соловьева и Друбич – Аня (она сыграла ангела).
Так было угодно судьбе, но в год выхода этого фильма на широкий экран брак Друбич и Соловьева распался. Причем инициатором развода была Друбич.
Несколько лет после этого Друбич в кино не снималась, предпочитая этому работу в одной из городских поликлиник. Однажды ее пригласили на телевидение, чтобы она вела цикл передач о медицине. Но сняв одну передачу, Друбич от дальнейшего сотрудничества с ТВ отказалась.
В конце 1992 года Друбич решила попробовать свои силы в бизнесе – вместе с известным в определенных кругах художником Ильей Пегановым она открыла в Москве музыкальную галерею под названием «Актовый зал». Цель создания этого заведения была самая благая: собирать под своими сводами творческую интеллигенцию, устраивать тематические вечера, камерные концерты. Как писала в те дни газета «Неделя»: «Каждый раз в галерее пытаются преобразить пространство, выстроить новый музыкально-изобразительный ряд: то вечер проходит под знаком поп-культуры 60-х; то пространство трансформируется под стиль «бодэго» (место, где исполняют испанские и латиноамериканские танцы) – гостям предлагают испанское вино; или, напротив, бушует стихия клипа; весь вечер на стене – видеопроекция лучших музыкальных роликов; однажды был вечер под названием «Окончательный диагноз»: на 16-миллиметровой пленке демонстрировался французский фильм о пересадке сердца...