Текст книги "Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 83 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

«Но странное дело, мы все – его (Высоцкого) друзья, его товарищи – переносим это уже теперь довольно спокойно. Володя привил нам иммунитет, уже никто ничему не удивляется, все привыкли. Вчера была история ужасная, но что можно спросить, стребовать с больного, пьяного человека. Все наши охи, ахи – как мертвому припарка, все наши негодования, возмущения, уговоры, просьбы – все на хрен. А что мы должны после этого переживать, почему мы должны мучиться и сгорать перед зрителем от стыда?..»

26 марта по Таганке в который уже раз пошли слухи, что Высоцкого из театра выгоняют. Раз и навсегда. Но актеры в это мало верят – сколько раз такое бывало ранее, а Высоцкий будто крейсер непотопляемый. И даже вывешивание на доску объявлений приказа об его увольнении не поколебало скепсиса актеров.

А герой скандала тем временем лежит все в той же люблинской больнице. Из театра его никто не навещает, поскольку даже близкие друзья от него отвернулись. Одна из немногих, кто ходит, – Марина Влади. С ней он в эти же дни приезжает на «Мосфильм», чтобы присутствовать на предварительном просмотре фильма «Сюжет для небольшого рассказа». Причем Высоцкий чувствует себя неважно, но все равно едет. Те, кто видел его в тот раз, окрестили его «приукрашенным покойником».

15 апреля Высоцкий впервые за это время позвонил Золотухину. Поинтересовался, как идут дела. Коллега ответил, что нормально, в «Галилея» ввели другого актера – Бориса Хмельницкого. Поскольку звонок раздался как раз в момент показа «Галилея», Золотухин подносит телефонную трубку к репродуктору. Но услышать ничего не удается – раздаются аплодисменты зрителей. Разговор длится еще пару минут. Высоцкий говорит, что понимает свою вину, что ему противно. Но, вернется ли назад в театр, пока не знает.

В следующий раз Высоцкий позвонил в театр 21 апреля. И снова в тот момент, когда на сцене шел «Галилей». Распросил о житье-бытье, поздравил с надвигающимся юбилеем – 5-летием со дня рождения «Таганки», которое намечалось на завтра. К этому торжеству Высоцкий написал несколько шуточных реприз-песенок на тему таганковских зонгов, которые отправил в театр загодя, несколько дней назад. Таким образом впервые с момента создания «Таганки» Высоцкий лишь косвенно участвовал в праздновании дня рождения своего театра.

 
В этот день мне так не повезло —
я лежу в больнице, как назло.
В этот день все отдыхают,
пятилетие справляют
и спиртного никогда
в рот не брать торжественно решают…
В этот день – будь счастлив, кто успел!
Ну а я бы в этот день вам спел…
 

Высоцкий объявился в театре 28 апреля. Прямиком прошел в кабинет к Любимову и просидел там больше часа. Шеф отнесся к нему благожелательно, сказал, что совсем не против его возвращения. Но важно еще мнение директора. Поэтому на следующий день Высоцкий имел разговор и с Николаем Дупаком. Тот вроде тоже оттаял, но сослался на мнение партбюро – мол, как оно решит, так и будет.

3 мая на Таганке заседало партбюро. Горячее всех Высоцкого защищал Любимов, что, собственно, и предопределило исход собрания. Режиссер сказал буквально следующее: «Я снимаю шляпу перед Высоцким. Ведущий артист, я ни разу от него не услышал какие-нибудь возражения на мои замечания. Они не всегда бывают в нужной, приемлемой форме, и, может быть, он и обидится где-то на меня, но никогда не покажет этого, на следующий день приходит и выполняет мои замечания… В „Матери“ стоит в любой массовке, за ним не приходится ходить, звать. Он первый на сцене… Я уважаю этого человека. Профессионал, которому дорого то место, где он работает. Он не гнушается никакой работы, все делает, что бы его ни попросили в спектакле…»

В итоге партюро простило Высоцкого и вынесло окончательное решение его судьбы на общее собрание труппы. Однако все прекрасно понимали, что это собрание – чистая формальность, поскольку спорить с партбюро себе дороже. А то, судя по всему, ориентировалось на самый верх – на горком, а тот в свою очередь на ЦК КПСС. Видимо, именно там принималось решение в энный раз простить Высоцкого, поскольку его уход из «Таганки» мог сломать не только его судьбу, но и те виды, которые на него имели либералы.

Отметим, что этот срыв Высоцкого опять не был использован и противоположным лагерем – его недоброжелателями. Казалось бы, вот шанс долбануть по одному из самых популярных либеральных фрондеров из всех своих печатных орудий. Напечатать большую статью с кричащим заголовком «Одумайся, Владимир!» (как летом 67-го про знаменитого футболиста Валерия Воронина), где расписать все его предыдущие «подвиги» на почве пьянства, выставить всеобщим посмешищем, позорящим не только честь актера, но и своего родного театра. Однако державники как воды в рот набрали. Почему? Видимо, это был очередной компромисс внутри элит: как уже говорилось, Высоцкий был не просто пьяницей, а вероятным мужем члена Французской компартии Марины Влади, которая в ближайшее время опять собиралась приехать в Москву.

Между тем первым, кому Высоцкий сообщил о решении партбюро, был Золотухин, к которому он пришел домой 4 мая. Еще он рассказал, что вскоре в Москву вновь приезжает Марина Влади и они собираются купить дачу под Москвой в пределах 7 тысяч рублей. «У меня будет возможность там работать, писать, – сказал Высоцкий. – Марина действует на меня успокаивающе».

8 мая на общем собрании труппы Высоцкого, как водится, опять простили. И это несмотря на то, что в родном театре у него хватало недругов. Как сказал Любимов: «Я знаю, что в театре много шутят по этому поводу. Но мне показалось, что Высоцкий понял, что наступила та черта, которую переступать нельзя. Пьяница проспится, дурак никогда. Я не хочу сказать про Высоцкого, что он дурак, но он должен понимать, что театр идет ему навстречу, и ответственно к этому подойти…»

12 мая Высоцкий впервые после долгого перерыва вышел на сцену родного театра – он играл Галилея. Играл хорошо, так, будто и не было этого почти двухмесячного простоя.

Тем временем в Москву собирается приехать Марина Влади. Но пока ее нет, Высоцкий продолжает… крутить «амуры» с актрисой своего же театра Татьяной Иваненко. Вспомним строки из стихотворения Высоцкого, которые он посвятил Влади: «Не видел я любой другой руки, которая бы так меня ласкала…» Видимо, видел, и это были руки Татьяны Иваненко. С ней он не стесняясь вместе ходит по городу, посещает знакомых. Как пишет свидетель тех событий Д. Карапетян: «Судя по всему, в Марине Влади серьезной соперницы Татьяна никогда не видела и поступаться своим в угоду суровой реальности не намеревалась…»

Но когда приехала Влади, Высоцкий тут же приклеился к ней. Вообще, была бы его воля, он бы официально жил с двумя женщинами (в этом он признавался тому же Карапетяну), но в Советском Союзе многоженство было под запретом. Поэтому ему приходилось скрывать свои амурные связи. Во всяком случае от Марины, поскольку Татьяна прекрасно знала о его отношениях с французской звездой.

А по стране все активнее расползаются слухи о том, что Высоцкий женится на знаменитой Колдунье. 26 мая, когда актеры «Таганки» были с концертами в Ленинграде, им всем буквально не давали проходу вопросами об этом. Один из актеров сунулся было к Высоцкому за объяснениями, поскольку сам ничего об этом не знал. Актер в ответ рассвирепел: «Ну и что, что спрашивают? Мне самому по 500 раз за день такие вопросы задают, да еще вы приставать будете…»

Вернувшись из Ленинграда, Высоцкий и Золотухин отправились в Дом кино, где 29 мая состоялась премьера фильма «Хозяин тайги». Вечер прошел прекрасно. Представители МВД, бывшие на нем, вручили двум актерам награды от лица своего ведомства: Золотухин заполучил именные часы, Высоцкий, поскольку играл героя с криминальным уклоном, всего лишь Почетную грамоту за активную пропаганду (!) работы милиции. Тем же вечером это дело было «обмыто» в ресторане того же Дома кино. Все присутствующие просили Высоцкого спеть, но поскольку не нашлось гитары, эти просьбы в реальность так и не воплотились.

30 мая Высоцкий играл в театре в «Десяти днях, которые потрясли мир».

В конце мая в Одессе были завершены съемки фильма «Опасные гастроли», хотя ряд досъемок будут проведены в июне (6 дней) и в июле (2 дня). За роль Бенгальского Высоцкий получил, согласно ведомости, 2000 рублей (больше было только у Ивана Переверзева – 2137 рублей: тот хоть и играл роль второго плана, но актером был куда более титулованным, чем Высоцкий). Отметим, что на тот момент это был самый крупный гонорар Высоцкого за все предыдущие годы его киношной карьеры.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
КРОВЬ ГОРЛОМ…

2 июня Высоцкий после долгого перерыва вновь репетирует роль Обуховского в пьесе «Час пик», но до премьеры эту роль не доведет – соскочит с нее незадолго до выхода спектакля.

В эти же дни от Высоцкого уйдет еще одна роль, но уже в кино. Речь идет о фильме «Сирано де Бержерак», который на «Мосфильме» собирался снимать Эльдар Рязанов (с 31 марта начался подготовительный период). Первоначально на роль Сирано пробовались многие замечательные актеры – Андрей Миронов, Олег Ефремов, Андрей Мягков и др. – но ни один Рязанову не приглянулся. И тогда он обратил свой взор к неожиданной кандидатуре – поэту Евгению Евтушенко. Как вдруг судьба подбросила режиссеру встречу с Высоцким. Вот как об этом вспоминает сам Э. Рязанов:

«Я был на премьере в театре, сейчас уж не припомню в каком. Мы были с женой, и вдруг я увидел, что впереди сидят Владимир Высоцкий и Марина Влади. Володя перегнулся, поздоровался. Вообще у нас как-то принято (ну, я был, правда, и постарше), что режиссерам артисты говорят „вы“, а те говорят актерам „ты“. Володя обратился ко мне: „Эльдар Александрович, это правда, что вы собираетесь ставить „Сирано де Бержерака“?“ Я отвечаю: „Правда“. „Вы знаете, мне очень бы хотелось попробоваться“, – сказал Володя.

Думаю, ему было сказать это не просто. У нас не принято, чтобы артисты просились на роли, и он, обращаясь ко мне, конечно, наступил на собственное чувство гордости. И тут я совершил невероятную бестактность. Я сказал: «Понимаете, Володя, я не хочу снимать в этой роли актера, мне хотелось бы снять поэта…» Я знал, конечно, что Володя сочиняет песни. Правда, он мне был известен, да тогда не только мне, по песням блатным, жаргонным, «лагерным», уличным, в общем, по своим ранним произведениям. Кроме того, ничего не было напечатано, поэтому я ничего не читал. И главное, он еще только подбирался, только приступал к тем произведениям, которые создали ему имя, принесли ему славу, настоящую, крупную, великую. Этим песням еще предстояло родиться в будущем. «Но я же пишу. Стихи», – сказал Володя, застенчиво улыбнувшись. Я про себя подумал: «Да, конечно. И очень славные песни. Но все-таки это не очень большая поэзия».

Относился я к Высоцкому с огромным уважением как к артисту, и вообще он мне был крайне симпатичен. Мы договорились, что сделаем пробу. Мы репетировали, он отдавался этому делу очень страстно, очень темпераментно. Сняли кинопробу. Но Высоцкого на роль я не взял. А потом и сам проект мне закрыли…»

14 июня Золотухин в компании с Высоцким и другими актерами «Таганки» ездили в роддом, чтобы забрать оттуда жену Золотухина Нину Шацкую с первенцем – сыном Денисом.

Спустя неделю в прокат вышел фильм «Хозяин тайги». По этому случаю В. Золотухин записал в свой дневник следующие строчки: «В 28 лет сбылась моя тайная мечта – увидеть свою нарисованную гуашью рожу на большом рекламном щите. И вот, наконец… повесили… над общественными уборными в проезде Художественного театра. Сам не видел. Вика сказала: похож. Я и Высоцкий, а между – тайга…»

В эти же дни в Москве проходило международное Совещание коммунистических партий, на которое съехались представители 75 компартий со всего мира. Судя по всему, на этом представительном форуме была и Марина Влади, которая, как мы помним, была не только членом ФКП, но и вице-президентом общества «Франция – СССР». Это совещание в какой-то мере станет поворотным: именно с него начнется серьезное расхождение во взглядах между ведущими европейскими компартиями (итальянской, испанской, французской) с КПСС по вопросам строительства социализма. Европейцы, осуждая кремлевское руководство за вторжение в ЧССР и сворачивание тамошних реформ (особенно их возмутило апрельское смещение с поста первого секретаря ЦК КПЧ А. Дубчека и назначение на этот пост антисемита Густава Гусака), настаивали не на конфронтационном пути, а на реформистском. Этот путь в итоге родит еврокоммунизм (то есть смычку коммунистов с буржуазными партиями). Марина Влади была еврокоммунисткой и эти свои взгляды попытается передать и Высоцкому. Впрочем, об этом речь еще пойдет впереди.

24 июня на Таганке играли «Доброго человека из Сезуана». Высоцкий впервые вышел в роли главного героя – летчика Янг Суна (до этого он играл в этом спектакле роли рангом поменьше – Второго Бога и Мужа).

29 июня Высоцкий был занят в двух спектаклях: «Пугачев» и «Десять дней, которые потрясли мир».

С 7 по 20 июля в Москве проходил очередной Международный кинофестиваль. Марина Влади, как звезда мирового масштаба плюс к тому член Французской компартии, была приглашена на него как почетный гость, а вот Высоцкий… Короче, организаторы фестиваля видеть его среди участников не желали. На этой почве уже в самом конце работы кинофорума – 18 июля – произошел неприятный инцидент. Но сначала не о нем.

В тот же день в Киеве, в Комитете по кинематографии при Совете Министров Украинской ССР состоялся просмотр фильма «Опасные гастроли». Фильм был разрешен к выпуску с одним «но»: режиссеру было предписано убрать из титров «красную строку» Высоцкого и указать его фамилию в общем списке актеров, а не отдельно. Понятно, что таким образом недоброжелатели актера в киношных верхах стремились «занизить» его авторитет и не участвовать в его популяризации, но эти манипуляции были малоэффективны – ведь слава Высоцкого к тому моменту стала уже общесоюзной и сути дела эти мелкие титры не меняли. Имя Высоцкого, даже написанное самым мельчайшим шрифтом, было способно привлечь в кинотеатры миллионы зрителей (что, собственно, и получится).

Но вернемся в Москву, на кинофестиваль.

18 июля Влади должна была участвовать в очередном фестивальном мероприятии и взяла с собой мужа. Но когда Высоцкий попытался пройти вместе с ней в фестивальный автобус, ретивый контролер актрису пропустил, а ее супруга бесцеремонно выставил за дверь. Через минуту автобус уехал, а Высоцкий, униженный и оскорбленный, остался один на пустынном тротуаре. Домой он вернулся поздно ночью совершенно пьяным. Вспоминая события того дня Марина Влади пишет:

«Через некоторое время, проходя мимо ванной, я слышу стоны. Ты нагнулся над раковиной, тебя рвет. Я холодею от ужаса: у тебя идет кровь горлом, забрызгивая все вокруг. Спазм успокаивается, но ты едва держишься на ногах, и я тащу тебя к дивану…»

Влади тут же вызывает врачей, но те, осмотрев больного, наотрез отказываются увозить его с собой. «Слишком поздно, слишком большой риск: им не нужен покойник в машине – это повредит плану», – пишет Влади.

Она проявляет непреклонную решимость и грозит врачам всеми небесными карами, включая и международный скандал. Осознав наконец, кто перед ними, врачи соглашаются.

Высоцкого привозят в Институт скорой помощи имени Склифосовского и тут же завозят в операционную. Влади осталась в коридоре, ей целых шестнадцать часов предстоит прождать в коридоре в ожидании хоть каких-нибудь вестей.

Наконец появляется врач и успокаивает Влади: «Было очень трудно. Он потерял много крови. Если бы вы привезли его на несколько минут позже, он бы умер. Но теперь – все в порядке». Влади счастлива и отныне всю заботу о больном берет на себя. Два дня она приходит в больницу и пичкает Высоцкого мясными бульонами, полусырыми бифштексами, свежими овощами и фруктами.

Как оказалось, в горле у Высоцкого прорвался сосуд, во время труднейшей операции у него наступила клиническая смерть, но благодаря профессионализму врачей жизнь артиста была спасена: он сумел выкарабкался с того света. Слишком рано смерть за ним пришла – ему едва исполнился 31 год.

 
Твоею песнкой ревя
под маскою,
врачи произвели реанимацию…
Вернулась снова жизнь в тебя
И ты, отудобев,
нам говорил: «Вы все – туда.
А я – оттуда…»
 

Эти строки были написаны А. Вознесенским по горячим следам тех событий. Сам поэт вспоминал: «В 69-м у Высоцкого вдруг пошла горлом кровь, и его вернули к жизни в реанимационной камере. Мы все тогда были молоды, и стихи свои я назвал „Оптимистический реквием, посвященный Владимиру Высоцкому“. Помнится, газеты и журналы тогда отказывались их печатать: как об актере о нем еще можно было писать, а вот как о певце и авторе песен… Против его имени стояла стена запрета. Да и я сам был отнюдь не в фаворе, невозможно было пробить эту стену. Тем не менее стихи удалось напечатать в журнале „Дружба народов“, который и тогда был смелее других (этот журнал принадлежал либеральному лагерю, и сами державники называли его «Дружба народа«, имея в виду под последним еврейский народ. – Ф. Р.) Все же пришлось изменить название на «Оптимистический реквием, посвященный Владимиру Семенову, шоферу и гитаристу». Вместо «Высоцкий воскресе» пришлось напечатать «Владимир воскресе». Стихи встретили кто с ненавистью, кто с радостью… Как Володя радовался этому стихотворению! Как ему была необходима душевная теплота…»

Вспоминая те же июльские дни 69-го, актриса «Таганки» Алла Демидова рассказывала: «После первой клинической смерти я спросила Высоцкого, какие ощущения у него были, когда он возвращался к жизни. „Сначала темнота, потом ощущение коридора, я несусь в этом коридоре, вернее, меня несет к какому-то просвету, свет ближе, ближе, превращается в светлое пятно: потом боль во всем теле, я открываю глаза – надо мной склонившееся лицо Марины…“

23 июля Высоцкий был уже дома. А на следующий день его навестил Золотухин. Вернувшись домой, он записал в своем дневнике следующие впечатления: «Когда я был у него, он чувствовал себя „прекрасно“, по его словам, но говорил шепотом, чтоб не услыхала Марина. А по Москве снова слухи, слухи… Подвезли меня до Склифосовского. Пошел сдавать кровь на анализ. Володя худой, бледный… в белых штанах с широким поясом, в белой под горло водолазке и неимоверной замшевой куртке. „Марина на мне…“ – „Моя кожа на нем…“

Из-за свалившейся на него болезни Высоцкий потеряет роль в фильме Василия Ордынского «Красная площадь». Как мы помним, именно этот режиссер впервые снял нашего героя в кино – в фильме 59-го года «Сверстницы», однако в числе поклонников нашего героя он никогда не был. Зато ими были авторы сценария к фильму – Юлий Дунский и Валерий Фрид. Последний вспоминает:

«После фильма „Служили два товарища“ нам уже не хотелось расставаться с Володей и почти в каждом новом сценарии мы с Юлием Дунским пытались заготовить роль специально для него. Роль матроса в „Красной площади“ мы сочиняли в расчете на Высоцкого. Уже в заявке мы нарочно назвали матроса Володей и даже пообещали, что „он будет сочинять странные песни и петь их“. Пробы были блестящими. Но это был единственный персонаж, по поводу которого у нас возникли разногласия с режиссером Ордынским. В этой роли он хотел снимать Сережу Никоненко. К тому же не снимать Высоцкого советовал худрук объединения Юлий Райзман. Почему? Он видел пробы Высоцкого и сказал, что этот актер экстра-класса забьет в фильме всех остальных. Но мы продолжали уламывать режиссера. И он, человек жесткий, принципиальный, нам все-таки уступил. Было решено снимать Высоцкого. Но фокус все равно не получился. Именно в это время Володя уехал в круиз с Мариной Влади. И роль сыграл Сережа Никоненко. Причем здорово сыграл…»

Тем временем воскресным днем 27 июля по ТВ показали очередной фильм с участием Высоцкого – «Увольнение на берег».

Вскоре после выписки из больницы, в начале августа, лечение Высоцкого продолжается в Белоруссии, куда его и Марину Влади пригласил кинорежиссер Виктор Туров. Последний вспоминает:

«Мы снимали „Сыновья уходят в бой“ под Новогрудком, у озера Свитязь. Встретил я Володю и Марину в Барановичах и привез на это озеро. Было воскресенье, из Барановичей и Новогрудка понаехало много отдыхающих. Ну, и как это всегда в группе бывает, кто-то похвалился перед отдыхающими, что к нам приедут Высоцкий и Марина Влади. И так по пляжу, по озеру пошел такой шорох, взволнованность некоторая.

Они приехали, измученные фестивалем и дорогой. У меня был съемочный день, кроме того, нужно было сделать какие-то дела… Я оставил их одних погулять в лесу вдоль озера. Вдруг ко мне прибегает кто-то из группы и говорит: «Знаешь, там бить собираются Высоцкого и Влади!». «Почему? Что случилось?». «А их, говорят, приняли за самозванцев, потому что никто не поверил, что вот эти два обыкновенных в общем человека – Высоцкий и Влади» Почему-то у тогдашней публики бытовало мнение, что Высоцкий – это бывший белогвардеец, со шрамом на лице, огромного роста и прочее, и прочее, и прочее. Марина Влади в своем скромном неброском наряде выглядела просто обаятельной женщиной. Естественно, они далеко не тянули на этаких суперменов, какими они были в воображении какой-то части публики. Это зародило подозрительность, вот за «самозванство» моих гостей чуть было не отколотили. К счастью, все обошлось…»

О тех же днях вспоминает другой очевидец – Е. Ганкин:

«Высоцкого люди узнали сразу. Я тогда воочию убедился, насколько популярен и любим Владимир Семенович в народе. Атака желающих увидеть наших гостей, поговорить с ними была такая упорная, что пришлось скорей посадить артистов в машину и отвезти в деревню километров за десять от Свитязи. Там Володя и Марина поселились у доброй старушки, которая угощала их белорусскими драниками, поила молоком. Они спали на сеновале, о чем часто вспоминала потом Марина Влади. Там они прожили дней десять, потом вернулись в Новогрудок, чтобы записать песни Высоцкого к фильму. Запись делалась в помещении районного Дома культуры. Неизвестно, как молодежь Новогрудка про это узнала, но Дом культуры окружили поклонники Высоцкого. Их собралось так много и увлеченность событием была настолько бурной, они так атаковали парадный вход помещения, что Высоцкого и Марину Влади пришлось тихо вывести на улицу черным ходом…»

Из Белоруссии звездная чета отправилась продолжать отдых в Крым. В Алуште в те дни друг Высоцкого кинорежиссер Станислав Говорухин снимал свой очередной фильм – «Белый взрыв», – поэтому Высоцкий не мог его не навестить. Вот как об этом вспоминает Л. Елисеев (он был знаком с Высоцким еще со съемок «Вертикали»):

«Мы были рады приезду Высоцкого и Влади. Слава проявил большую заботу, чтобы как можно лучше их устроить. Встреча моя с ними произошла в гостинице (название не помню), куда я тут же приехал. Мы обнялись, пожали друг другу руки, а потом он представил меня Марине, сказав, что это „тот самый Леня Елисеев“.

Присматриваясь к Марине, я менял свое представление об ее красоте. Во-первых, у нее не было той юности, которая так очаровала нас всех в «Колдунье»; во-вторых, на первый взгляд, это была обычная, умудренная большим жизненным опытом женщина, в облике которой присутствовало много русского. Было видно, что Марина устала с дороги. Володя находился в заботах об устройстве, Слава тоже суетился… Чтобы не мешать им, я стал прощаться, Володя дал мне паспорта, свой и Маринин, и попросил передать их администратору. Передав паспорта, я поехал в гостиницу…

На следующий день, во второй половине, мы вчетвером (на моей машине) поехали на один из пляжей недалеко от Алушты. Володя и Марина сидели сзади. Проезжая мимо лотка, где торговали молоком, Володя сказал, что хочет молока. Остановились, я взял две литровые бутылки. На пляже купающихся оказалось не так много, Володю и Марину никто не узнавал. Марина блистала своей фигурой, несмотря на то что родила троих детей, на ней был модный розовый купальник. Володя меня тоже поразил своей фигурой: за полтора года она стала более атлетической, и в движениях он стал более спортивным. Без всякого сомнения, он занимался атлетической гимнастикой. У него стала более мощная грудь, накачанные плечи, походка стала более легкой и спортивной. Раньше у него в походке было что-то от «Карандаша», знаменитого нашего клоуна.

Пока мы купались, мне была интересна реакция окружающих нас мужчин на известную кинозвезду. Никто из них долго свой взгляд на Марине не задерживал. Все они воспринимали ее как обычную красивую женщину. Но не как «сногсшибающую», от которой, как говорят, глаз не отвести. Слава говорил об эпизодической роли, сыграть которую предложил Володе, на что он тут же дал согласие. (В «Белом взрыве» Высоцкий сыграет роль комбата. – Ф. Р.) А я думал, что если бы не Марина, то Володя был бы сейчас в «Белом взрыве» на главной роли… К тому же у меня перед глазами, как назло, стояла Маринина старая продуктовая капроновая сумка типа «авоськи», которая была аккуратно залатана во многих местах. И эти латки почему-то раздражали меня.

На пляже никто есть не стал, даже Володя, который захотел молока, не выпил и глотка. И что самое главное, отсутствовало радушие… «Пристегнутый» к Влади Володя был не тот парень-рубаха, с душой нараспашку, готовый первым оказаться там, где труднее и опаснее, как это было в горах. А здесь что-то надломилось. Может быть, эта натянутость была еще оттого, что Слава высказал свои сомнения по поводу двух, на мой взгляд, хороших песен, которые Володя специально написал к нашему фильму…»

Натурные съемки эпизода, где должен был сниматься Высоцкий (командный пункт батальона), проходили недалеко от перевала, через который проходит дорога Алушта – Симферополь. Однако они едва не сорвались из-за аварии, которая произошла на горной трассе. В тот день за рулем машины, которая везла Говорухина, Высоцкого и Влади к месту съемок, сидел Елисеев. Где-то на середине пути он на большой скорости обогнал грузовик, за что был немедленно остановлен инспектором ГАИ, вынырнувшим из-за укрытия. Елисеев стал прижиматься к обочине, как вдруг тот самый грузовик, который он обогнал ранее, догнал их и ударил бампером в багажник. Хорошо, что удар пришелся вскользячку, иначе кто-нибудь из находившихся в машине людей наверняка бы пострадал. А так все они отделались только испугом. Инспектор, узнав, кто едет в остановленной им машине, на стал «качать права» и отпустил киношников с миром.

Вспоминает Л. Елисеев: «На съемочной площадке все было уже готово: сделано небольшое укрытие, изображающее командный пункт батальона. Пока актеров готовили к репетиции и съемке, я немного отрихтовал смятое крыло, а когда пришел на съемочную площадку, Говорухин с оператором заканчивали отработку и репетицию встречи Артема (Армен Джигарханян) с комбатом (Высоцкий) и рядовым Спичкиным (Сергей Никоненко). Меня поразило, как правдиво, легко, уверенно работал Высоцкий. Это был актер, совершенно не похожий на того, каким я его видел в „Вертикали“ или на первом его творческом вечере в ВТО в 1967 году…

Слава снял два или три дубля, все они были удачными. На этом съемки закончились, стали собираться в обратную дорогу. Мне было не по себе, когда Марина, одна из первых, села в киношный автобус, а следом, естественно, рядом с ней сел и Володя. После того как уехал автобус, я подумал, что это не он, а Марина увозит Высоцкого.

В Алушту мы возвращались вдвоем с Говорухиным. Видя мое настроение, Слава рассказал мне, что Марина недавно была в довольно крупной автоаварии, а потом, после длительного молчания, смеясь, добавил: «А знаешь, мы с тобой могли бы прогреметь на весь мир! Представляешь, как завтра многие газеты мира напечатали бы: „Вчера на горной дороге Алушта – Симферополь в автокатастрофе погибла звезда французского кино Марина Влади и известный певец-поэт Владимир Высоцкий, а также режиссер-постановщик Говорухин и консультант фильма Елисеев“.

После Крыма звездная чета заехала в Одессу, где Высоцкий дал несколько домашних концертов: в домах у кинорежиссеров Петра Тодоровского (тот аккомпанировал гостю на второй гитаре) и Георгия Юнгвальд-Хилькевича.

10 сентября Таганка открыла новый сезон: шел спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». Однако Высоцкий в нем не играл, по причине своего отсутствия в Москве – он был еще в отпуске. В Москву они с Влади вернутся спустя несколько дней, но впрягаться в работу Высоцкий все еще не торопится. Несмотря на то что его физическое состояние уже пришло в норму, поэтический запал оставлял желать лучшего. Не случайно именно в том году из-под его пера появляется стихотворение «И не пишется, и не поется». И действительно, в тот год количество песен, написанных им, едва перевалило за два десятка (в 67-м их было чуть больше сорока, в 68-м – около шестидесяти), а количество концертов и вовсе было минимальным – менее десятка за весь год. Правда, Высоцкий тогда снялся в трех фильмах: «Опасные гастроли» (главная роль), «Белый взрыв» и «Эхо далеких снегов» (в обоих – эпизодические роли). Кроме этого, он дебютировал на радио, озвучив главную роль – Шольт – в радиоспектакле И. Навотного «Моя знакомая».

В сентябре на горизонте Высоцкого вновь возник режиссер с «Ленфильма» Геннадий Полока, который предложил ему главную роль в очередном своем фильме – шпионском боевике «Один из нас» (постановку этой картины Полоке доверили для того, чтобы он реабилитировал себя после скандала с «Интервенцией»). Здесь нашему герою предстояло сыграть роль лихого кавалериста Бирюкова, которому НКВД дает важное задание – разоблачить фашистский заговор. 20 сентября Полока представил пробы Высоцкого и других актеров худсовету киностудии, но большинство присутствующих высказались против Высоцкого. Однако Полока продолжал настаивать на своем выборе. Тогда ему дали подумать неделю – до следующего заседания.

Первое появление Высоцкого на сцене «Таганки» в новом сезоне было датировано 26 сентября: он играл Галилея в «Жизни Галилея». Играл с упоением, поскольку на спектакле присутствовала Марина Влади.

28 сентября Высоцкий дал домашний концерт в высотке на Котельнической набережной – в квартире поэта Андрея Вознесенского. А два дня спустя выступил дома у партаппаратчика и «крышевателя» Театра на Таганке Льва Делюсина. Тот старательно записывал этот концерт на магнитофонную пленку.

В тот же день 30 сентября на «Мосфильме» состоялось очередное заседание худсовета по пробам к фильму «Один из нас». В эти часы Высоцкий вновь играл Галилея и с нетерпением ждал звонка от Полоки (ждал его и Золотухин, которому тоже была предложена роль в этом фильме – Громов). Но звонка они так и не дождались, поскольку обрадовать артистов режиссеру было нечем – их кандидатуры не утвердили.