Текст книги "История Фридриха Великого."

Автор книги: Федор Кони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

   Чтобы придать себе еще более веса, Вольтер вздумал разыграть роль политического агента со стороны версальского кабинета, но так как у него не было верительных грамот от французского правительства, то Фридрих обратил его выдумку в шутку. Каждый раз, когда Вольтер заикался о политике и государственных делах, Фридрих просил его прочесть сцену из трагедии, к сюжету которой относились его политические воззрения.

   Несмотря на эти маленькие колкости, которые прямо указывали Вольтеру его место, он был ласкаем и превозносим похвалами {160} как самим королем, так и всем двором. Но Фридрих любил в Вольтере один его гибкий ум: как человека, он разгадал его давно и убедился, что характер поэта не совсем чист от нравственных пятен. Потому он ставил с большой роскошью трагедии его на сцене, аплодировал им от души, хвалил поэта, осыпал его подарками, но не допускал его в святилище своих политических замыслов.

   Вообще роскошь придворных праздников была доведена Фридрихом до небывалого блеска. Он хотел явиться в глазах иностранных принцев и послов, посещавших его двор, достойным представителем одной из главных германских держав. Хотя он очень экономически распоряжался при каждом новом учреждении, но на придворный блеск и на уплату знаменитым артистам не щадил ничего. Эти издержки входили в его политические планы.

   Зато лучшие танцовщики Франции, первые певцы Италии и виртуозы целого мира являлись попеременно то на берлинской сцене, то в залах Шарлоттенбургского дворца. Но если кто из этих артистов зазнавался или относился к нему с нескромными требованиями, Фридрих тотчас давал ему отставку, говоря: "Бывши принцем, я платил из своего кармана, но теперь я король и, стало быть, казначей моего народа".

   Таким образом отставил он знаменитого балетмейстера Потье за то, что он невежливо и высокомерно обошелся с одним из директоров оперы. Потье был в связи с девицей Роланд, превосходной танцовщицей, отличавшейся, кроме того, красотой. Опала Потье заставила и ее подать в отставку. Король готов был удвоить ее жалованье, чтобы только удержать ее в Берлине, но ни за что не соглашался для нее оставить Потье. Он написал по этому случаю статью, которую приказал напечатать во всех берлинских газетах.

   "Не входя в подробное исследование, – говорит он в этой статье, – какого рода отношения г-жи Роланд с г. Потье, надо, к сожалению, сказать, что все старания разлучить их, при отставке Потье, остались тщетными. Наслаждение видеть на нашей сцене одну из первоклассных танцовщиц Европы можно было купить не иначе, как приняв в то же время на свое попечение и первейшего глупца и невежду, какой когда-либо состоял в штате Терпсихоры. Что делать! Нет золота без примеси, нет розы без шипов!"

   Много издерживал Фридрих на публичные здания, которым придавал красивый вид, созидая их в строгом классическом стиле, {161} по всем правилам греческой соразмерности. К Шарлоттенбургскому дворцу сделана была великолепная пристройка, в которую он поместил музей древностей, купленный им по смерти кардинала Полиньяка. Для всех построек в столице им была учреждена особенная комиссия строений, составленная из талантливых и опытных зодчих. В ней знаменитый Кнобельсдорф занимал почетное место.

   Фридрих всеми силами стремился к трем предметам: развить дух трудолюбия в своем народе, поощрить разработку первоначальных или сырых произведений Пруссии и не допустить звонкой монете выходить из пределов государства.

   Зная, что многие богатые люди часто ездят за границу для удовольствия, расточают в чужих краях значительные суммы денег и перенимают у чужестранцев одни смешные стороны, он запретил своим подданным выезд из Пруссии совершенно и предоставил это право, с личного своего разрешения, только торговым людям и больным.

   Эта благоразумная мера удержала многих молодых людей на родине и заставила их употребить с пользой лучшее время жизни – или на службе государственной, или на поприще каких-нибудь наук.

   "Я ничего не жалею, чтобы привлечь отовсюду первоклассных ученых и лучших учителей в Пруссию, – говорил Фридрих, – зачем же моим подданным искать образования вне отечества? Государству нужны люди, а не обезьяны".

   В 1743 году, по смерти последнего графа Остфрисландского, Фридрих присоединил его провинцию к Пруссии, потому что Бранденбургский дом еще в 1644 году получил на эти земли императорскую инвеституру. Маленькая страна, заботами Фридриха, в два года совершенно изменила вид свой: промышленность и торговля, получившие от присоединения ее к Пруссии более обширный круг деятельности, развились вдруг в ней с необыкновенной быстротой.

   Занимаясь неутомимо внутренним устройством своего государства, Фридрих не упускал из виду и политической арены. С той минуты, как он оставил военное поприще, дела европейские приняли совсем другой оборот. Австрия, дотоле утесненная, начала торжествовать, и успехи ее оружия были так важны, что невольно возбуждали беспокойство прусского короля, тем более, что в {162} прежних союзниках своих он теперь увидел тайных врагов и завистников. Безопасность вновь присоединенных им земель и необходимость поддержать значение, которое он приобрел между европейскими державами, заставили его снова вмешаться в паутинную сеть тогдашней международной политики.

   Избавясь от Фридриха после Бреславльского мира, Австрия сразу же обратила все свое внимание на другого опасного врага своего, герцога Баварского, или императора Карла III, который за последнее время успел очистить Баварию от венгров и снова завладел своей столицей.

   Австрийские войска сперва обратились против французов, занимавших Богемию, и вытеснили их оттуда в Прагу, где маршалы Броглио и Бельиль едва смогли спасти свою армию от голодной смерти, выведя ее в темную ночь тайком из города и оставив в нем только человек 800 старых инвалидов, которые, наконец, сдались на капитуляцию и получили дозволение удалиться в Эгер. Французские войска были преследуемы до самого Рейна.

   Очистив Богемию, австрийцы всеми силами ударили на Баварию. Принц Карл Лотарингский разбил 9-го мая часть баварской армии при Симпахе, а 8-го июня овладел снова Мюнхеном. Как бы в отмщение за то, что герцог Баварский объявил себя королем в Праге, Мария-Терезия приняла присягу Мюнхена и всей Баварии.

   Георг II, доселе руководимый советами министра Вальполя, оставался спокойным зрителем всех событий, но при новом своем министре, Картрайте, и он принял деятельное участие в войне. Англия вела войну с испанцами, Франция им помогала – за то Георг решился помочь Австрии против французов. Для этого он вошел в союз с Нидерландскими штатами в пользу прагматической санкции и осенью 1742 года выставил против французов армию в 50.000 человек. Несмотря на протесты Фридриха и императора Карла VII, Георг повел свое войско в феврале 1743 года через Юлих и Кельн к Майну, разбил шестидесятитысячный корпус французов при Геттингене и преследовал его за самый Рейн.

   Фридрих не мог оставаться равнодушным зрителем этих событий. От него не скрылось, что между Австрией, Англией, Голландией и Сардинией заключен в Вормсе союз для взаимного обеспечения владений. Он узнал также, что и Саксония заключила трактат с Австрией, с той же целью. Фридрих понял ясно, что намерение союзников – отнять у него Силезию. Подозрения его еще более {163} увеличились, когда он узнал содержание трактата с Саксонией, в котором даже не было упомянуто о статьях Бреславльского мира, и когда достал копии с переписки Георга II и Марии-Терезии. Мария-Терезия жаловалась, что, по случаю Вормского союза, ее опять принуждают к уступке сардинскому королю Пьяченцы и части Миланской области, так как прежде заставили уступить Фридриху Силезию. На это английский король, истинный британец, отвечал очень значительно:

   "Ваше Величество, Вам должно быть известно: что хорошо брать, то хорошо и возвращать".

   В то же время Франция и император Карл VII сделали австрийскому кабинету весьма выгодные мирные предложения. Мария-Терезия с гордостью их отвергла и думала только об устранении Карла-Альбрехта и об избрании в императоры своего супруга.

   Тогда император, который в стесненном положении жил во Франкфурте, обратился с просьбой о помощи к Фридриху. Фридрих рад был случаю начать дело для собственного своего обеспечения.

   Мысль его была составить из маленьких германских владений союз, который бы мог парализовать перевес австрийских сил. Поэтому весной 1744 года он объехал Германию, под предлогом посещения сестер своих в Аншпахе и Байрейте. Но трудно было склонить мелких князей на такое предприятие: одни боялись, другие не понимали мысли Фридриха, третьи, наконец, требовали денег. С большими усилиями удалось Фридриху составить так называемую Франкфуртскую унию, цель которой была "даровать Германии свободу, императору – престол, а Европе – мир". К этому союзу он старался склонить главного врага Австрии, Францию, войска которой находились еще в границах Германии, и которая одна была в состоянии поддержать унию своими капиталами. Но версальский кабинет не соглашался на его предложения. Вследствие того большая часть союзников, боясь издержек, отступилась от Франкфуртской унии.

   Во Франции с недавнего времени произошли большие перемены: кардинал Флери умер, при дворе не было человека, который мог бы достойным образом занять его место. Началось царство женщин, т. е. правление любимиц Людовика XV: герцогини Шатору, маркизы Помпадур, графини Дюбарри. Интригам, несообразностям и противоречиям не было конца. Двор наполнился любезни-{164}ками и шаркунами. Ум употреблялся на острые слова и мадригалы, а ходом политики управляла прихоть. С таким двором трудно было ладить дела.

   Однажды Фридрих очень остроумно дал это почувствовать французскому посланнику, находившемуся в Берлине. В театре давали новый балет. По неосторожности машиниста занавес приподняли несколько прежде времени, и зрители увидели множество ног, которые прыгали и делали пируэты.

   Король обратился к английскому посланнику и сказал ему довольно громко, чтобы французский посол мог слышать его слова:

   – Посмотрите – вот настоящая картина французского министерства: одни ноги, без головы.

   После бесплодной переписки с французским кабинетом Фридрих решил отправить в Париж для личных переговоров графа Ротенбурга, который знал хорошо положение тамошнего двора и был в коротких связях со значительнейшими людьми, потому что сам прежде находился на французской службе. Но чтобы лучше убедиться в способностях своего посла, Фридрих предварительно призвал графа в свой кабинет и подверг его довольно оригинальному испытанию. Фридрих принял на себя роль французского министерства и придумывал на предложения своего посланника всевозможные препятствия и возражения, не щадя даже самого себя. Ротенбург так искусно спорил с королем, так ловко отражал каждый удар, что Фридрих, наконец, воскликнул:

   – Если ты и там будешь так умно говорить и придумывать такие убедительные доводы, то я не сомневаюсь в успехе!

   Король не ошибся: Ротенбург действительно очень счастливо исполнил свое посольство. 5-го июня 1744 года Франция, на основании Франкфуртской унии, составила с Пруссией оборонительный {165} союз против Австрии, который должен был обеспечить права императора Карла VII. Франция обязалась выслать две армии, одну на Нижний, другую на Верхний Рейн, против Англии и Голландии, а Фридрих должен был овладеть Богемией и защищать ее и Силезию от австрийского оружия.

   Прусскому королю оставалось только обеспечить себя со стороны северных держав. С Россией он не мог войти в союз против Австрии и Англии, потому что при нашем дворе тогда слишком крепко держали сторону англичан, которые платили нам за то огромные суммы денег. С Марией-Терезией Елизавета Петровна находилась в дружеских отношениях. Притом первый министр ее, граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, помогая императрице в ее внутренних преобразованиях, хлопотал только о том, чтобы сохранить мир России с соседями.

   Фридрих придумал другое средство расположить Россию в свою пользу. Тотчас почти по вступлении своем на престол императрица избрала себе наследником сына старшей сестры своей Анны Петровны, Карла-Петра-Ульриха, владетельного герцога Голштинского. В 1742 году он был вызван в Россию и, по принятии православного вероисповедания, наименован Петром Федоровичем. Фридрих сумел склонить императрицу на брак его с принцессой Софией-Августой Ангальт-Цербской, которая была воспитана в Пруссии, и родитель которой служил фельдмаршалом в прусском войске. Эти отношения доставили ему в то время некоторое влияние на русский кабинет.

   Со Швецией он вступил в теснейшие отношения. Он успел просватать сестру свою Ульрику за наследника шведского престола. Обручение было совершено в Берлине 17-го июля 1744 года. Со стороны Швеции был отправлен в Берлин граф Тессин с отборнейшим шведским дворянством. Место жениха заступал прусский принц Август-Вильгельм. Блистательнейшие празднества следовали за этим торжеством до самого дня отъезда принцессы. Прощание короля с любимой сестрой было трогательно: он проводил ее до кареты и при последнем поцелуе не мог удержаться от слез.

   Вследствие этого брака и шведский король присоединился к Франкфуртской унии как ландграф Гессен-Кассельский. Тайной целью этого союза было завоевание Богемии в пользу императора и Пруссии. Теперь Фридрих был довольно силен и мог предупредить замыслы своих врагов.

{166}

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Вторая Силезская война. Поход 1744 года

   Французский военный министр д'Аржансон придумал довольно удачное средство, чтобы воодушевить несколько французские войска, которые, по недостатку средств и неполновластию своих вождей, претерпевали доселе жестокие поражения в Германии. Он уговорил самого Людовика XV отправиться к армии, вступившей в Нидерланды. Личное присутствие короля сильно подействовало на солдат, и в короткое время ряд побед доставил в руки французов Менен, Иперп, Кноке и Фюрн и дал им средство проникнуть в Эльзас.

   Но вторая французская армия на Верхнем Рейне, против которой действовал австрийский генерал Траун, была не так счастлива. Австрийцы теснили ее со всех сторон: Траун проник в Эльзас, а передовые его отряды переходили уже в Лотарингию. Фридриху нельзя было долее мешкать. Разделив войско свое, состоявшее из 100.000 человек, на три большие колонны, он двинул их в Богемию. Предварительно он издал манифест, которым увещевал богемцев не принимать никаких враждебных мер, называя свою ар-{167}мию "императорскими вспомогательными войсками". Одну колонну он сам повел через Саксонию, по левому берегу Эльбы, другую вел наследный принц Дессауский Леопольд через Лаузиц, а третью двинул фельдмаршал Шверин из Силезии, через Браунау. Два отдельных корпуса, один под начальством князя Дессауского, другой под командой генерала Марвица, в то же время прикрывали границы Бранденбурга и Верхней Силезии.

   Поход был устремлен в Богемию. При первом известии о движении прусского короля Мария-Терезия отозвала принца Лотарингского с Рейна, чтобы остановить прусскую армию. Фридрих это предвидел. План его был, чтобы французы последовали по стопам австрийцев и, тревожа их отступление, помешали бы им дойти до Богемии. Вторая французская армия должна была вторгнуться в Вестфалию, чтобы прикрыть пруссаков со стороны Ганновера. Все было рассчитано верно, при деятельном и согласованном содействии союзников успех был бы несомненный.

   Император Карл VII послал к саксонскому королю, в Дрезден, реквизиториальную грамоту, испрашивая для своих вспомогательных войск свободного пропуска через Саксонию. Август III в это время был в Варшаве; министры было воспротивилась. Фридрих, не обращая на них внимания, повел свою армию прямо к Пирну, где к нему примкнули и магдебургские полки, пришедшие через Лейпциг. Во время всего похода, совершенного с неимоверной быстротой, наблюдалась в войске строгая дисциплина, за продовольствие и все потребности армии платилось жителям чистыми деньгами и щедрой рукой. Саксонцы, видя в прусских войсках свои выгоды, и не думали мешать их походу.

   Цитен с лейб-гусарами составлял авангард перед колонной Фридриха и очищал королю дорогу. Один кавалерийский полк князя Эстергази встретил его на богемской границе, но был опрокинут и почти весь уничтожен. Во всей остальной Богемии пруссаки не нашли сопротивления и неприятельских войск.

   Итак, 2-го сентября вся прусская армия соединилась под стенами Праги. Австрийский генерал Батиани, стоявший в Баварии, поспешил прикрыть столицу Богемии двенадцатитысячным корпусом. Шесть тысяч человек работали день и ночь над укреплениями. Фридрих не мог предпринять осады, потому что тяжелая артиллерия его еще не поспела на место. {168}

   Только 10-го сентября пруссаки открыли подступы с трех различных сторон. На следующее утро Шверин овладел крепостцей Жижки и двумя редутами. Король сам наблюдал на пригорке за действиями Шверина. Неприятель, видя множество блестящих мундиров, навел в ту сторону орудие, и рядом с королем был убит картечью двоюродный брат его, маркграф Бранденбургский Фридрих.

   Смерть этого принца сильно огорчила Фридриха. Зато он усилил действия свои против Праги, и на следующий же день пруссаки открыли такой страшный огонь по крепости, что во многих местах повредили укрепления, зажгли водяную мельницу, разгромили множество домов и прорвали плотины на Молдаве. Вода до того спала во многих местах, что можно было перейти реку вброд и, таким образом, взять город штурмом, потому что с этой стороны он совсем не имел никаких укреплений.

   Коменданты Праги, Огильви и граф Гарш, видя невозможность противиться, сдались со всем гарнизоном и были отведены, как военнопленные, в Силезию. 16-го сентября город был занят, и прусское войско немедленно двинулось далее.

   Города Табор, Будвейс и Фрауэнберг сдались один за другим, и Фридрих быстро придвинулся к границам Австрии. Это направление король принял по плану, предварительно составленному с Людовиком XV. Но действия французов совсем не согласовались с его предположениями. Они не только не преследовали принца Лота-{169}рингского в Эльзасе, но дали ему даже возможность, в виду соединенных французско-баварской и гессенской армий, переправиться через Рейн и беспрепятственно достигнуть Богемии. Сами же французы, думая только о личных своих выгодах, сделали нападение на южные австрийские владения.

   Положение Фридриха сделалось весьма невыгодным. Принц Карл Лотарингский соединился с генералом Батиани, составив, таким образом, войско в 90.000 человек, занял почти неприступный лагерь в Прахинском округе и намеревался в тылу прусских войск переправиться через Мульду, отрезать их совершенно от Праги и лишить всех средств к продовольствованию армии.

   Появление сильного вспомогательного войска породило в фанатической Богемии народную войну, которую австрийское правительство еще более разжигало своими прокламациями. Дворянство, духовенство и народ одинаково ненавидели пруссаков и смотрели на них, как на еретиков. Побуждаемые религиозным фанатизмом, подстрекаемые представителями церкви, богемцы почитали каждое средство к истреблению врагов позволительным. Прусские войска были лишены всех средств к пропитанию: крестьяне жгли и зарывали в землю хлеб, бросали свои жилища и скрывались в леса. Того из них, кто решился бы подать малейшую помощь прусским солдатам, ожидала верная и мучительная смерть от своих. Малые прусские партии, которые пускались на фуражировку, попадались в засады и были истребляемы без милосердия. Ропот поднялся в изнуренном войске, многие солдаты разбежались, а другие громко изъявляли свое неудовольствие.

   При таких обстоятельствах нельзя было и думать защищать Прагу, а тем более идти в саму Австрию. Кроме того, неприятель так мастерски окружил Фридриха, что перерезал ему решительно все пути к сношению с другими союзниками. Целый месяц король не получал никаких известий и не знал, что происходило вне его лагеря. К решительной битве он никак не мог принудить неприятеля, несмотря на то, что австрийская армия была вдвое сильнее прусской.

   Все его усилия оканчивались только маневрами между реками Сассавой и Эльбой, причем генерал Траун, командовавший австрийцами, всегда умел выбрать такую выгодную позицию, что Фридриху невозможно было его атаковать. {170}

   После долгих совещаний со своими генералами Фридрих решил ретироваться. 9-го ноября прусские войска, преследуемые австрийской легкой конницей, с большой потерей переправились через Эльбу при Коллине и Куттенберге.

   Фридрих принял меры, чтобы удержаться на правом берегу Эльбы, намереваясь при Коллине вступить в решительный бой с неприятелем. А чтобы сохранить сообщение Праги с Силезией, он занял Коллин и Пардубиц достаточно сильными гарнизонами.

   Принц Лотарингский, принудив изнуренные голодом прусские гарнизоны к сдаче городов Табора, Будвейса и Фрауэнберга, последовал по стопам Фридриха. Дойдя до Эльбы, он посчитал поход оконченным и, не желая дать Фридриху сражения, занял близ Брелоха укрепленный лагерь. Но венский кабинет прислал ему предписание непременно продолжать войну, перебраться через Эльбу, перерезать сообщение пруссаков с Прагой и, таким образом, очистить от них Богемию совершенно полностью.

   Исполнение этого предписания принц Лотарингский поручил Трауну.

   Траун следовал тактике Фабия Кунктатора. Не допуская прусского короля до решительного дела, он производил фальшивые маневры и распускал слухи, что главная цель австрийцев – овладеть Коллином и Прагой. Этой хитростью он отвлек внимание Фридриха от Эльбы и заставил его обратить главные силы на два пункта, где надо было ждать атаки австрийцев. Весь берег Эльбы был уставлен прусскими ведетами и так хорошо защищен, что даже нельзя было подозревать покушения к переправе со стороны австрийцев. Несмотря на то, вся прозорливость Фридриха не помогла.

   За день до начала военных операций Траун, в сумерки, с величайшей осторожностью, переправил вплавь через Эльбу человек тридцать улан и гусар. Они счастливо достигли берега, не были замечены прусскими патрулями и скрылись в прибрежном лесочке. Оттуда они нападали на всех офицеров, которые были отправляемы королем с приказаниями к Цитену, оберегавшему берег.

   В ночь на 19-е ноября, когда все внимание Фридриха было обращено на Коллин, где он с рассветом ожидал неприятельского нападения, австрийская и саксонская армии тихо приблизились к Эльбе, против местечка Тейниц. Ночь была довольно темная. Осторожность австрийцев доходила до того, что почти не было {171} слышно стука оружия: конница спешилась и вела лошадей в поводу, пионеры действовали молча, как мертвые. Между тем вдали, по направлению к Коллину, мелькали бивачные огни, слышались песни солдат.

   Прусские ведеты тогда только увидели неприятеля, когда подведены были последние понтоны к их берегу. Они ударили тревогу, но было поздно. Цитен и капитан Ведель бросились к месту опасности, первый с тремя эскадронами гусар, второй с одним батальоном пехоты. Тотчас же был отправлен офицер с известием к королю и с просьбой о помощи. Когда они прибыли к Эльбе, мост был уже наведен, и все возвышения берега заняты неприятельской артиллерией и пехотой. Картечный град встретил пруссаков, целые ряды их полегли на месте, но ничто не могло устрашить отважных вождей. Два раза они оттесняли австрийцев, но все напрасно: подкрепляемые новыми переходящими полками, австрийцы опять овладевали своей позицией. Батальон Веделя, ослабевший от значительной потери, был, наконец, отстранен; новые силы австрийцев ринулись на берег, но Цитен ударил на них с такой быстротой и неистовством, что опрокинул их совершенно, часть затоптал в реку, часть потеснил на мост. Это заставило австрийцев усилить огонь из орудий и выдвинуть новые полки. Между тем Траун отдал приказ наводить понтоны в разных местах, и приказание его исполнялось с неимоверной быстротой, под выстрелами пруссаков. К королю были отправлены новые гонцы: надежда на помощь подкрепляла дерущихся. Но помощь не являлась. Пять часов отстаивали Цитен и Ведель свой пост, и, наконец, потратив весь порох, потеряв две трети людей и видя невозможность долее удерживать неприятеля, они решили ударить отбой. Ретирада их была совершена так быстро и с таким искусством, что австрийцы не успели даже захватить раненых.

   Фридрих узнал обо всем случившемся, когда в лагерь прискакали Цитен и Ведель. Он слышал перестрелку, но полагал, что это первый приступ австрийцев к Коллину. Отправленные к нему за помощью офицеры не достигли до лагеря: они были захвачены уланами, которые скрывались в лесу. Таким образом, австрийское войско спокойно перебралось за Эльбу. Сам принц Лотарингский был изумлен беспримерной храбростью Веделя и Цитена, которые с горстью пруссаков так долго преграждали ему путь. {172}

   – Да, – сказал он, обращаясь к своему штабу, – как счастлива была бы Мария-Терезия, если бы имела в войсках своих таких героев, как эти два офицера!

   Фридрих, узнав все подробности дела, обнял Веделя и назвал его "прусским Леонидом".

   Переход Карла Лотарингского через Эльбу решил судьбу кампании. Все планы Фридриха были окончательно расстроены. Он решил оставить неприятелю Прагу и вывести войска свои в Силезию, где мог разместить их на надежные зимние квартиры. Это намерение было немедленно приведено в исполнение. В трех колоннах прусская армия двинулась в обратный поход.

   Адъютант Фридриха, отправленный в Прагу с приказанием, чтобы стоящие там полки следовали за главной армией, счастливо прокрался сквозь неприятельские войска и достиг своего назначения. Генерал Эйнзидель, командовавший гарнизоном Праги, оставил город 26-го ноября. Он не исполнил приказания короля, который предписал ему, до выхода из Праги, разрушить главные укрепления города, забить крепостные орудия, сжечь лафеты и все оружие из арсенала потопить в реке. Во время ретирады он, сверх того, по неосмотрительности подвергал свой корпус неоднократно явной гибели и даже понес значительный урон. Фридрих за то отставил его от службы; сам князь Леопольд Дессауский, который сперва покровительствовал генералу, обвинил его кругом. Фельд-{173}маршал Шверин, который во всем соперничал с князем Дессауским, принял на себя защиту Эйнзиделя, постарался оправдать его поступки обстоятельствами и довел короля до того, что он на него прогневался. Самолюбие Шверина было сильно оскорблено: он немедленно подал в отставку и был вскоре уволен.

   4-го декабря прусское войско вступило в Силезию; 6-го Фридрих распрощался со своими солдатами, печальную участь которых братски делил во всю несчастную кампанию, и возвратился в Берлин.

   Во второй части "Истории своего времени" Фридрих описал эту войну и подверг свои ошибки строгой критике. Вот что он говорит, между прочим:

   "Все выгоды этой кампании были на стороне Австрии. Генерал Траун играл в ней роль Сертория, а прусский король – Помпея. Действия Трауна должны служить образцом для каждого полководца, который любит военное искусство. Хороший военачальник обязан подражать ему, если только имеет необходимые на то способности".

   Король сам сознался, что этот поход был для него военной школой, а Траун – учителем. Прусская армия, которая хотела поглотить Богемию и овладеть Австрией, испытала участь так называемой "непобедимой армады" Филиппа II. {174}

   "Но счастье имеет для предводителей часто гораздо печальнейшие последствия, чем неудачи: первое делает их самонадеянными, последние учат их осторожности и скромности".

   Едва Фридрих оставил свое войско, как многочисленные отряды австрийцев и венгров, несмотря на зимнее время, вторглись в Силезию и в графство Глацкое. Прусские корпуса заперлись в укрепленных местах. В то же время австрийское правительство издало в Силезии манифест, в котором Мария-Терезия объявляла, что "Бреславльский трактат был у нее исторгнут насильственно, что она разрешает силезцев от присяги на верность прусскому королю и просит вспомнить счастье, которым Силезия не так давно наслаждалась под австрийским владычеством".

   Фридрих быстро принял меры. Он поручил начальство над силезскими войсками Леопольду Дессаускому, а против манифеста Марии-Терезии издал прокламацию, в которой успокаивал жителей Силезии и показывал им "счастье, которым наслаждалась эта страна под австрийским владычеством" в настоящем свете.

   Несмотря на трудные переходы и ненастную погоду, пруссаки атаковали австрийцев в разных пунктах, причинили им большой вред и вытеснили их совсем из Силезии. 21-го февраля 1745 года в Берлине пели уже благодарственный молебен за освобождение Силезии от неприятелей. Войска вступили в зимние квартиры, но в продолжение всей зимовки были тревожимы набегами пандуров и венгров.

   В Берлине короля ожидало счастливое семейное событие. Брак Фридриха был бесплодный. Отправляясь во второй Силезский поход, он провозгласил брата своего, Августа-Вильгельма, наследным принцем. Теперь у принца родился первый сын. Это очень обрадовало Фридриха, потому что рождением младенца обеспечивалось престолонаследие царствующего дома. Чтобы показать, как высоко он ценит такое счастье, король на другой же день собственноручно надел на младенца орден Черного Орла.

   Между тем на политическом горизонте собирались над Фридрихом новые тучи. В начале 1745 года Австрия заключила в Варшаве вторичный союз с Англией, Голландией и Саксонией. Август III обязался выставить значительное войско за огромные суммы денег, которые должна была выплатить Англия. За то Саксонии была обещана инвеститура на некоторые провинции Пруссии, а Австрии – возвращение Силезии и графства Глацкого. {175}

   К большому несчастью Фридриха, 20-го января умер император Карл VII. Сын его Макс за возвращение ему отчины согласился заключить мир с Австрией и отказался совершенно от всех притязаний на наследие Карла VI и на императорскую корону. Мария-Терезия торжествовала: ничто не мешало теперь избранию супруга ее в императоры, потому что все претенденты сами отказались от своих прав. Для совершенного спокойствия ей оставалось только возвратить Силезию – она решила достигнуть этой цели во что бы то ни стало.

   Таким образом, Франкфуртская уния расстроилась сама собой. Фридриху оставалась одна надежда на Францию, но все его убеждения не могли склонить Людовика XV к продолжению войны в Германии. Со смерти Карла VII он почитал дело свое конченным и обратил все силы против Фландрии, где войска его вскоре одержали знаменитую победу при Фонтенуа.