Текст книги "Шум бури (СИ)"

Автор книги: Фарнион Коста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Кое-где, когда шум боя немного утихал, начинали слышаться стоны людей. Это стонали те, кто получил ранение в повреждённых окопах. При блеске света были видны разорванные тела людей. Появлялись в воздухе фигуры мертвецов. В окопы падали комья земли.

Дневной свет просыпался от дремоты. Шум боя не утихал. Этот шум вселял в сердца страх, который стал подбираться к отваге. Потому, что не всё равно было солдатам. От страха и ужаса ум не мог правильно мыслить. Каждому хотелось только одного, чтобы ситуация хоть немного изменилась. Пусть даже в худшую сторону. Об этом не думали. Жилы, подобно струнам скрипки, натянулись и звенели. На поле боя не было видно идущих. Когда снаряд выбрасывал окоп, как кучку картофеля, то что ещё было тогда страшнее этого кровавого дождя. Мёртвые падали на землю, как снопы. Раненые на четвереньках ползли в тень. Тяжелораненые стонали, взывая о помощи. Кто уже не мог ползти и говорить, те, испуская дух, бились в конвульсиях.

Царай сидел с товарищами. Они смотрели из укрытия на поле боя. Там не было ни души. Стрельба усиливалась. Снаряды всё чаще и чаще попадали в окопы. Ограду из колючей проволоки возле окопов снаряды снесли, проложив тропы посреди ограды. Стрельба шла с обеих сторон. Стреляли, как могли.

Рассвет переходил в день. С вражеской стороны взлетел самолёт и, дымя, стал подниматься вверх. Из маленькой точки самолёт превратился в большого орла. Он летел над полем боя. Летел так, будто война была ему не знакома, будто летел по синеве неба ради удовольствия. Кружа, как орёл, он замечал всё. Два-три раза самолёт пролетел над окопами. Рядом с ним начали рваться снаряды. Желая удрать, он повернул к своим, но нет, время от времени одно крыло кренилось вниз. Один снаряд взорвался совсем близко от него. Закружился орёл на месте. Его заволокло дымом, и с неба стал падать горящий клубок. Царай с товарищами спрятали головы в окопе. Огонь шёл на них. Пламя упало на землю. Что-то сломалось и то, что ещё оставалось целым от самолёта, стал лизать красный язык огня. Царай и его товарищи подняли головы. Возле них горел самолёт, но к нему никто близко не подходил. Выли пушки.

С вражеского тыла взлетел второй самолёт. Резвее первого, направился в сторону русских, и сделал три круга над окопами. Его начали обстреливать пушки. Рядышком с ним пролетали снаряды, не причиняя ему вреда. Самолёт направился назад. Он, уцелев, улетел на место.

По окопам прошла команда:

– Приготовиться к отражению атаки!

Все воины принялись осматривать свои доспехи. Оказались и такие солдаты, которые позабыли о них. Это были те, кто от ужаса забыл своё имя.

Царай провёл ладонью по пятизарядке, потрогал кинжал и недовольно покачал головой:

– В Осетии такие кинжалы не носят даже свинопасы, в чём же мы провинились?

– Свинопасы вот такие штуки тоже не носят, – Будзи постучал по гранатам и улыбнулся.

– Вы удивительные люди, – сказал Касбол, – какая разница, скажите, пожалуйста. Зачем нужны красивые вещи?

– Снег тоже красивый, но нам он нисколько не нужен. Здесь разговор не о красоте. Мы на войне и у нас должно быть оружие. Не для красоты, а для битвы, Касбол, – когда это сказал Царай, пришла другая команда:

– Пусть сосед смотрит на соседа! Внимательнее слушайте команды.

Снаряды посыпались градом. От грохота ничего не было слышно. Первый ряд окопов и ограждения из колючей проволоки оказались под землёй. Солдаты не могли поднять голову. Наверно, в воздухе не было такого места, где бы не пели снаряды. Все прижались к углам окопов и ждали смерти.

Царай разозлился и стал ворчать:

– Ну да, охайте. Что им нужно? Если их глаз не насытился видом изуродованного тела человека, пусть посмотрят наверх, откуда, как град, льётся огонь. Взлетают люди с земли наверх, затем оттуда, окровавленные, падают вниз на липкую земляную муть...

Пушки успокаиваться не хотели. Над окопами опять появился самолёт, сделал два круга и улетел обратно. Как кровожадный орёл сообщает своему хозяину вести, так и самолёт скажет тому, что его отправил:

– Наши пушки хорошо справляются с озимыми. Земля стала чёрной. Ограждения из колючей проволоки уже не стоят ровными рядами. Где были первые окопы, ближние ряды и вторые ряды, там теперь нет ничего, кроме чистой пашни.

Тогда ему скажет его хозяин:

– Спасибо, хороший орёл. Иди и отдохни. Теперь я знаю, что надо делать.

Орёл уйдёт отдыхать, чтоб избавиться от усталости. Его хозяин возьмёт телефонную трубку и прикажет:

– Теперь мы готовы, вперёд решительно!

Но пока ещё орёл не прилетел к хозяину, пока ещё бабахали пушки, и Царай продолжал говорить:

– Ну да, неужели.

Вдруг мужская рука залетела в их окоп. Царай умолк. Все трое уставились на руку и молчали. Все трое впали в огорчение. Кто знает, может несчастье постигло кого-то из знакомых. Может быть хозяину этой руки дома его мать просит сейчас у бога здоровья, может быть его ждут маленькие детишки... Снаряд разорвался рядом с их окопом. Они схватились за уши. Царай кончиком кинжала разрезал пазуху своего ватника, и, вытащив из неё вату, набил ею уши. Попробовал говорить:

– Какая разница.

– Что? – не расслышали товарищи.

– Разницы нет, говорю, всё равно помирать.

– Что ты говоришь, Царай? – наклонился Будзи к самому уху Царая.

– Ничего не говорю, ничего. Вот засуньте в уши вату, чтоб не слышать грохота. Вреда никакого не будет, всё равно убегать некуда.

Он протянул куски ваты Будзи и Касболу. Будзи свой клочок ваты протянул Касболу и хотя не было весело на сердце, произнёс шутливо:

– Возьми, Касбол, у тебя нежные уши.

Касбол не разобрал слов и взял вату.

Они опять уставились на руку. Царай схватил её и выбросил из окопа.

– Пусть она летит к своему хозяину: к нам зачем пожаловала.

Хотя Царай сказал это с некоторой долей комизма, но сердце стало биться быстрее в груди. Он представил себе, как его руку выбрасывает кто-то другой. Царай покачал головой и провёл рукой по усам:

– О боже.

Между тем самолёт-орёл доставил вести своему хозяину. Тот что-то записал на бумаге, поглядел в карты и поднял телефонную трубку. Дал, наверно, приказание всему фронту:

– Вперёд решительно!

И немецкие солдаты вылезли из окопов. Они бежали вперёд, и их крики оглашали степи. Пушки умолкли. Право слова получила пехота. Пехотинцы бежали, держа в руках винтовки с острыми штыками.

Будзи услышал крики и поднял голову. Увидел решительно наступающих немецких солдат:

– Эй, ребята, подходят!

Послышался крик приказа:

– Биться на своих местах!

Царай и Касбол тоже подняли головы. Приготовились к бою. Враг стал перелезать через ограждения из колючей проволоки. Пулемёты лаяли не умолкая. Сверкали штыки. Перестрелке не было конца. Царай с товарищами тоже начали стрелять. Враг рвался вперёд, хотя ряды его редели. Когда первая волна наступающих падала под пулемётным огнём, то следом возникала вторая. Волна шла за волной, волна била волну.

Немцы добрались к первым рядам окопов, но в них людей было мало. Легко овладев ими, они прошли и через второй ряд. Но третий ряд стал для них колючкой. Неожиданно, словно появились из-под земли, засверкали штыки и дула винтовок.

Кто-то крикнул:

– Ура-а-а!

Стали рваться гранаты. Немецкие ряды редели всё больше и больше. Продвигаться вперёд уже не удавалось. Немцы отошли немного назад, засев в окопах второго ряда.

Кто-то опять крикнул:

– Вперёд, ура-а!

Солдаты поднялись из окопов и бросились вслед за немцами, однако выбить их из окопов не удалось. Пришлось вернуться назад.

Два врага расположились лицом к лицу, очень близко друг от друга. Между противниками на поле боя стонали тяжело раненные, но помочь им было некому.

Царай и Будзи в воронке от снаряда собрались возле Касбола. Пуля попала Касболу в ладонь, и кровь хлестала из раны не переставая. Царай вытаскивал из ватника вату и накладывал её на ладонь. Касбол не стонал, но побледнел и мягким взглядом смотрел на дорогих друзей. Будзи лоскуты нижней рубашки накладывал на рану. Из глаз Касбола стали видны какие-то искры злости. Он что-то говорил про себя, но слов не слышно было. По движениям губ друзья видели, что он о чём-то говорил, но о чём, да и зачем?

Когда Царай и Будзи перевязали рану, то переглянулись. Царай спросил Будзи:

– Где Ислам, где наши знакомые?

– Не знаю, – ответил Будзи и пожал плечами.

– "Не знаю" говоришь, – промолвил Царай и взглянул на бледное лицо Касбола.

– Может из них тоже...

– Не говори, Будзи, пожалуйста, не говори! Что будет с нами, тоже неизвестно.

Кто-то наклонил голову к воронке.

– Здесь раненые есть?

– Есть.

– Давайте их сюда.

Тут впервые по щеке Касбола потекли слёзы. Они покатились, подобно крупным бусинкам, и, сверкая, притаились в усах. Касбол с тоской глядел на Царая. Взгляд его говорил:

– Где ещё встретимся?

– Живее, живее, Касбол, иди! Встретимся, – Царай отвернулся в сторону и опустил голову.

– Нельзя не идти, Касбол, иди, будет лучше, – с этими словами Будзи протянул руку Касболу. Глаза Касбола увлажнились, и он подал Будзи левую руку. Тот смутился, и подумал, что только он один напомнил Касболу про его раненую правую руку. Будзи сумел ещё сказать ему несколько ободряющих слов:

– Не бойся, Касбол, выздоровеешь и тогда подашь мне правую руку. Что в жизни бывает больше ран.

– Бояться чего? Какая разница? Не из-за этого болит моё сердце. Оно болит от того, что я ухожу от вас.

– Быстрее, быстрее, – стал торопить Касбола тот, кто находился на верху воронки и протянул ему руку.

– Нет, так не будет, – сказал Касбол и внимательно посмотрел на шею Царая.

– А как, Касбол? – спросил Будзи.

– До сих пор мне никогда так сильно не хотелось сказать вам прощай. Теперь я ещё хочу обнять вас своей одной рукой.

– Ладно, ничего! – Будзи обнял Касбола.

Царай тяжело повернул голову и посмотрел Касболу в его глубокие глаза, которые отделились от лица и сверкали мягким огнём. Усы сгладились кверху и придавали бледным щекам грустный вид. Царай вспомнил жизнь Касбола и стал удивляться: в Нальчике его арестовали со скрипкой, из Сибири сбежал и запомнил песню, из-за которой неизвестно что стало с Кулаковым. Его жизнь была песней, а он об этом никогда не говорил. Теперь в его играющую на скрипке руку попала пуля. Царай снова взглянул в его мягкие глаза и сказал:

– Ладно уж, – и обнял Касбола.

– Прощай, Царай... Прощай, мой старший! Я ухожу, – он подал свою левую руку стоящему наверху человеку и, выбравшись наружу, в последний раз взглянул на друзей. Глаза его блестели.

– Прощайте, прощайте!

Кто чего боялся, было неизвестно. Царай и Будзи опасались, что рука Касбола останется дефектной. А Касбол боялся за них. Он думал со страхом о том, что кто-то из них может пасть в бою, а то и оба. Касбол отделился от друзей. Сердца оставшихся двоих были опечалены, но они и сами не понимали причину печали. Цараю и Будзи мысль о смерти и в голову не приходила.

Какое-то время Царай и Будзи сидели грустно, затем Будзи спросил Царая:

– С каких мест Касбол?

– С Кобани.

– Семья у него есть?

– Отец, мать, сестра, брата нет. Жену он убил сам, а после этого стал скитаться.

– Зачем он её убил?

– Он не любил об этом говорить, но как-то сказал: "Я её заподозрил и убил".

– А детей у него не осталось?

– После свадьбы он с женой не прожил и года.

Во время разговора Царай высунул голову из воронки и увидел такую картину: два тела сплелись подобно двум змеям. На одном из них была серая, низкая, кудрявая шапка, на голове другого блестела стальная каска. Было видно, что один из них осетин, а другой – немец. Оба были мертвы. Осетин сжимал рукой рукоятку кинжала, который глубоко вошёл в грудь германца. Другой рукой он, словно обнимая германца, крепко прижимал его спину. Зубы вонзились в сосуды горла. Из груди осетина виднелся окровавленный носовой платок, с виска тянулся след крови. Кровь по щеке стекла вниз и соединилась у рта с сукровицей, что шла из носа. Глаза остались широко раскрытыми. Один глаз был заполнен кровью и своим видом вселял в сердце страх. Германец лежал на спине, на боку. Одной рукой он держал винтовку, на штыке которой виднелась кровь. Пальцы другой руки сомкнулись в кулак и застыли на холодной земле.

– Эх, несчастный!

– Что, Царай, ты о чём?

– Посмотри на этих двоих.

Будзи тоже поднял голову и увидел мертвецов.

– А почему ты не смотришь на других, Царай? Вон тот, кто скрючился без головы, разве меньше достоин жалости? Интересно, а где его голова?

Будзи стал осматривать всё поле боя.

– Ты знаешь, почему я не так жалею других?

– Почему?

– Вон тот, кто сжимает кинжал, осетин.

– Осетин? А может он чеченец?

– Нет, он не чеченец. Это тот парень, о котором я тебе вчера говорил. Бедняга, он отомстил за смерть брата, но кому? Кто отнял жизнь его брата? Разве тот, кто в его объятиях?

– Откуда известно, кто убил его брата, – сказал наугад Будзи.

– Я тоже говорю, неизвестно, но он свою кровь решил взять вон с того австрийца. Сейчас и сам, бедняга, лежит неподвижно на поле боя. Кто теперь отомстит за него несчастного?

– Эх, Царай, на войне нет напрасной крови.

– Я тоже это понимаю, но он беспокоился о матери. Вчера ночью он плакал до икоты. Сейчас, наверно, его мать во дворе кормит кур, а сын её лежит мёртвым на поле боя. Что будет делать старая вдова, когда к ней постучатся в дверь именами её сыновей? Что будет делать, узнав, что осталась совсем одна?

– Прекрати, Царай, пожалуйста, – Будзи опустился в воронку и потянул Царая за полы вниз. Царай присел и тяжело вздохнул.

– Жизнь!

– Жизнь, жизнь, Царай! Солдатская жизнь, – невольно улыбнулся Будзи.

– Кто-то сказал так: "Жизнь дана для того, чтобы жить, надо жить". Это ложь. Жизнь годится для всего, кроме жизни. Кто сказал, что каждый человек вершина творения, пусть теперь посмотрит мне в глаза. Интересно, он не устыдится своих слов?

Где-то разорвался снаряд. Царай замолчал и незаметно выглянул из воронки. Нигде ничего не было. Вдруг перед глазами возник силуэт офицера Каражаева Данела. Внимательно всмотревшись, Царай увидел, как Данел шёл по теневой стороне окопов.

– Теперь что-то будет, Будзи. Вон идёт тот спесивый парень, который дал слово Каражаевым.

– Кто?

– Данел.

конец

Примечания

переводчика к тексту романа.

Абрек – крестьянин, бежавший в лес от притеснений алдара и вставший на путь разбоя и насилия.

Авсург – сказочный конь, не знающий усталости (фолькл.).

Адат – свод традиционных обычаев у народов Кавказа.

Алдар – человек из высшего сословия: владетель, богач, князь.

Арака – осетинская водка, приготовленная из ячменя или кукурузы, или пшеницы.

Арчита – охотничья обувь из сыромятной кожи.

Балкад – название образовано от слов бал – стая и кад – лес.

Барастыр – (букв. "наделённый сильной властью"), владыка загробного мира. Без его разрешения никто не может попасть в него или выйти оттуда.

Бешмет – полукафтан, застегивающийся на шее и на груди петельками из круглой тонкой тесьмы. Поверх бешмета надевают черкеску.

Бисмаллах – во имя бога, начальное слово мусульманской молитвы.

Бонгас – название образовано от слов бон – день и гас – сторож. Что имел под ним в виду автор – неизвестно. Возможно холм, озеро, речку, населённый пункт и т. д.

Владикавказ – совр. столица Северной Осетии.

Гяур – человек не мусульманской веры, иноверец, неверный.

Джирман – искаж. Германия.

Кавдасард – (букв. "рождённый в яслях для скота"), так звали людей из низшего сословия.

Кобан – село в Северной Осетии.

Кремнёвка – старинное оружие с кремнёвым запалом.

Кудайнат из Ларса – со своим односельчанином Еналди находился в пути. В дороге им повстречались двенадцать верховых. Это были алдары-насильники. Между ларсцами и алдарами завязалась перестрелка, в которой погибли все насильники. Кудайнат и Еналди живыми и невредимыми вернулись домой.

Куртатинское ущелье – часть исторической территории Осетии.

Кутан – полевой стан пастухов.

Ларс – село в Северной Осетии, расположенное в Дарьяльском ущелье на берегу Терека вдоль Военно-Грузинской дороги.

Леформа – искажённая реформа.

Машина – железнодорожный поезд.

Нальчик – совр. столица Кабардино-Балкарии.

Нарты – легендарный народ, который осетины считают за своих предков.

Ныхас – (букв. "беседа, речь"), место, где мужчины обсуждали и решали общественные и частные дела, слушали народных сказителей.

Оммен – аминь.

Отара – овечье стадо.

Пристав – начальник полиции небольшой административной единицы в дор. России.

Салам-алейкум – мусульманское приветствие на арабском языке, означающее "мир вам".

Сырдон – герой нартского эпоса, отличался хитростью, находчивостью и остроумием, сеял всюду раздор и вражду между нартами.

Таймураз Козырев – убил заносчивого алдара, приехавшего к нему за данью. Алдары решили отомстить ему. Однажды, когда Таймураз был на охоте, двенадцать алдаров подстерегли его и подло подстрелили. Рана оказалась смертельной, но Таймураз, истекая кровью, вступил с ними в бой и убил троих. Трусливые алдары, оставив на земле тела убитых товарищей, бросились в страхе бежать. Таймураз испустил дух на руках односельчан, которые по тревоге примчались к нему.

Тотраз Берозов – был пастухом. Как-то раз абреки решили угнать его скот. Тотраз стал стрелять и убил одного из грабителей. Родственники абрека, желая отомстить, впятером напали на него. Тотраз сумел убить двоих, но погиб и сам.

Туруханский край – историческая местность в восточной Сибири.

Тыбаууациллла – главное святилище небожителя, громовержца, покровителя хлебных злаков и урожая Уацилла, находящееся на горе Тыбау в Даргавском ущелье Северной Осетии.

Уаиг – в осетинских сказках и сказаниях существо необыкновенной физической силы, глуповатый враг людей, одноглазый великан.

Уарайда – припев к осетинским народным песням.

Уастыржи – в осетинской мифологии покровитель мужчин, воинов, бедняков. Осетины считают его посредником между богом и людьми.

Хазби Аликов – в 1830 году у слияния рек Кобан и Геналдон осетины вступили в битву с армией генерала Абхазова и одержали верх. В той битве геройски пал Хазби.

Хос гелы (балк.) – добрый день.

Хурджин – перемётная сума из кожи или плотной ткани.

Цола – остроумный балагур, о котором слагались весёлые, шуточные песенки.

Черкеска – узкий длинный кафтан без ворота. На груди к ней с обеих сторон пришиты гнёзда для газырей. Черкеска обхватывается узким поясом с особыми металлическими, большей частью серебряными, пряжками. На поясе спереди висит кинжал.

Чёрные люди – так называли алдары всех, кто был ниже их по происхождению.

Чувяки – мягкая кожаная обувь без каблуков.

Чурек – хлеб из ячменной или кукурузной муки.