Текст книги "Ташкент - Москва 2016-1939 (СИ)"

Автор книги: Farid Akhmerov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Работать – это как? Что делать?

– Для начала – принять мою точку зрения и согласиться с моими решениями. Если мы договорились – я доложу товарищу Сталину, что американцы и другие иностранцы все поняли правильно, и буду, защищать вас.

– Я вас понял, господин президент. А сколько вы заплатите за оружие?

«Ну вот, начался нормальный торг» – подумал Каримов.

– Вы разумный человек, господин посол, мы – договоримся.

Посол ушел. Теперь можно было продолжить прерванные дела. А дел было много. Президент пригласил очередного помощника и спросил, как идут дела по национализации электроники и других важнейших ресурсов, содержащих технологии конца 20-го начала 21-веков. Помощник доложил, что владельцы магазинов и складов проявили понимание, согласились на выкуп товара по ценам на 28.08.2016 года. Уже начались перечисления оплаты за выкупленный товар. Кроме того, по всем крупным и средним магазинам, торговым центрам и фирмам производителям идет ревизия неликвидов и невостребованных, но оплаченных товаров, особенно если потребитель не попал в перенос. Процесс трудный, идет медленно, но дело движется. Подключены силы налогового комитета и таможенной службы, тем более у таможенников сейчас вынужденный простой. Еще поступило предложение с мест, попытаться предложить автопрому СССР использовать бывшие в употреблении шины как легковых, так и грузовых автомобилей, миллионами скопившиеся на различных свалках Узбекистана. Можно провести техническую ревизию этих залежей и отсортировать на еще возможные для употребления на машинах СССР при их нагрузках и скоростях и на те, которые нужно употребить другими способами. Каримов записал этот вопрос себе в заметки и поручил обговорить это с руководством и специалистами узбекского автопрома. Следующим вопросом было использование автомобильного парка Узбекистана в СССР. Специалисты пришли к выводу о том, что передавать напрямую автомобили новых типов не имеет смысла, в связи с отсутствием обученных водителей, ремонтников и отсутствием соответствующей системы снабжения ГСМ, и запчастями. Но в Узбекистане еще имеется некоторое количество автомобилей производства 50-х 60-х годов, с эксплуатацией которых специалисты СССР справятся. Нужно только выбрать эти машины, отремонтировать их и «торжественно» передать советским автохозяйствам. А будут они использовать их в народном хозяйстве или в вооруженных силах – им виднее. Поэтому Каримов и запретил использовать 14 военный авторемзавод для ремонта танков, хотя, казалось бы. Он будет заниматься ремонтом автомобилей для СССР. Время летит быстро, дел не становится меньше. Примерно в таком темпе Ислам Абдуганиевич и его помощники решали вопросы направления военных специалистов для помощи в поисках космонавтов, организации топографических и инженерно-геодезических команд для прокладки железной дороги к Халхин-Голу, подготовки центра ядерной физики для решения стратегической задачи СССР. Кроме того, надо организовать мобилизацию специалистов, обладающих технологиями середины двадцатого века, сбор информации по конструкциям и технологиям автомобилей, самолетов, тракторов и другой техники, которая позволит СССР в настоящей реальности совершить технологический рывок перед войной и после нее. Причем – специалисты в основном преклонного возраста и надо их соответственно привлечь и увлечь. А еще вопросы фармакологии, медицины, сельского хозяйства.

Таким образом, в делах праведных, прошел практически весь день. К концу дня приехали Мирзиёев, Хрущев и Мехлис усталые, но довольные.

Глава 25. А в Москве этот день еще не кончился

Товарищ Ворошилов, все еще не отошедший от впечатлений от стрельб, с удовольствием показывал вождю образцы стрелкового оружия. Сталин внимательно осмотрел АКМ и АК-74, подержал в руках ПМ, спросил, что за труба, указывая на РПГ-7. Подполковник Нуритдинов обстоятельно и подробно рассказал все ТТХ и способы применения образцов. Он напомнил товарищу Сталину, что по миллиону экземпляров этого оружия Каримов обещал выделить Красной Армии и что по информации, полученной из Ташкента первая партия уже готова к отгрузке. Сталин спросил, как долго надо учиться овладевать всем этим. Подполковник заверил вождя, что АКМ и АК-74 просты в освоении. А вот противотанковый гранатомет РПГ-7 и похожее на него оружие типа «Стрела-2» или «Игла», предназначенные для поражения воздушных целей, они требуют длительного обучения. Поэтому, ракеты ПВО придется использовать узбекским расчетам. А обучение автоматам Калашникова лучше всего проводить на территории особой экономической зоны Узбекистан, где имеются соответствующие полигоны и стрельбища. Сталин и Ворошилов переглянулись и, видимо, решили для себя, что надо будет предпринять в связи с этим.

Сталин отошел от стола, думая о чем-то своем.

– Товарищ Ахмеров, проводите меня, пожалуйста.

Одевшись, оба руководителя вышли из места дислокации «пришельцев» и направились, не спеша в сторону кабинета товарища Сталина. Было не холодно. Шли не спеша. Первым начал товарищ Сталин.

– Товарищ Ахмеров, а что это за одежда на вас такая странная? Вы приехали, вроде, все были одеты в костюмы и галстуки, а сейчас вы в каких то, странных штанах, без стрелок, вместо пальто – короткие куртки, на ногах обувь толи туристическая, толи спортивная.

– Товарищ Сталин, отвечу по порядку, штаны называются джинсы – это одежда американских пролетариев, покорителей западных территорий Североамериканских штатов. Шилась она, вначале, из парусины. Чаще всего из остатков парусов, приходящих из Европы кораблей, во время замены парусов на новые, а после того как парусный флот потерял свою актуальность – из ткани двунитки, такой же прочной и не мнущейся как парусина. Удобная, прочная одежда (а это не только брюки, но и куртки, а в наше время даже сарафаны и юбки) из этого материала и соответствующего покроя стала модной в начале в Америке, а потом и во всем мире. В конце двадцатого века и дальше в ней щеголяла вся молодежь, и даже президенты стран. В Америке даже повседневная военная форма сделана как джинсы. У нас, в стране тоже хотелось бы организовать производство такой одежды, модели для образцов в Узбекистане есть, а материал можно использовать хлопчатобумажный, как на военной форме бойцов Красной Армии. Штаны, куртки, пальто, сарафаны, платья с соответствующей отделкой можно будет отправлять на экспорт. Это будет модным скоро. После войны. Знаете, как наживались спекулянты на привезенном из-за границы барахле? Обувь, которую мы здесь носим в месте расположения называется кроссовки. Это, созданная по мотивам спортивной обуви, в начале, молодежная, а потом и общегражданская повседневная обувь, для не очень холодных сезонов. Ну, и там, где очень жарко она тоже редко применяется. Сегодня не очень холодно – вот я и вышел с вами налегке. Во время войны в Афганистане наши полевые разведчики предпочитали ходить на задание не в сапогах или ботинках (берцах – по-нашему), а именно в кроссовках. Куртка называется Аляска. Легкий, из синтетического материала верх, обычно водонепроницаемый. Синтетический или смесевой утеплитель. Подкладка, обычно из натуральной ткани. Правда, утеплитель в классическом виде должен быть на гагачем пухе, но это вряд ли. Где на всех столько гаг найдешь? Тоже удобная и теплая одежда. Товарищ Сталин, раз мы повели разговор на невоенные темы, хотелось бы немного поделиться соображениями о некоторых действиях, способствующих поднятию престижа СССР. Про экспорт изделий из джинсы я уже говорил, кроме престижа это еще и валюта государству. Пусть теперь заграничные спекулянты наживаются на иностранной молодежи. Теперь, о другом. У нас – в нашей реальности только что закончились олимпийские игры. Спортсмены Узбекистана показали себя неплохо. Может, пока война не началась послать делегацию наших спортсменов, результаты (спортивные) у них хорошие. Сейчас таких нет. Правда, сейчас весна – сезон легкоатлетический еще не начался. Ждать лета бессмысленно. Перед войной будет не до соревнований. Остаются только футболисты. Я не большой знаток футбола, но говорят сборная Узбекистана в хорошей форме и рейтинг в мировой классификации у нее высокий. Я думаю, с немцами они сыграют на уровне. Тем более, сборная Германии сейчас – это не то, что будет в конце 50-х и дальше весь остаток 20-го века. А чтобы чего не вышло, послать ее под флагом Узбекской ССР. И гимн наш не очень будет их раздражать, не то что «Интернационал». Но я уверен, наши футболисты сыграют хорошо. Все матчи не выиграют, но будут на равных.

– А не сбегут ваши футболисты? – поинтересовался Сталин.

– Товарищ Сталин, зачем им бежать от хорошей жизни? Они все очень богатые люди, по меркам Узбекистана. Кроме того, они хоть и спортсмены, но умные люди и грамотные, помнят, что меньше чем через полгода в Европе начнется большая война. Никто не захочет из мирного, богатого Узбекистана 21-го века перебираться в воюющую, разоренную Европу начала 20-го века, тем более в нацистскую Германию.

– А кого будем включать в состав делегации, кроме спортсменов? – сказал Сталин, уже вроде соглашаясь с мыслью о том, что посылать придется.

– Я думаю, из тех же соображений, что кто-нибудь может сбежать, и меньше всего это нужно нашим людям, включить в делегацию надо наших чиновников от спорта немного, одного-двух, а все остальное как всегда – врачи, массажисты и тренеры. Будет человек тридцать наших и пару футболистов из сборной СССР, самых талантливых. Надо чтобы они ознакомились с европейским уровнем футбола. Будем побеждать после войны на футбольных полях Европы и мира. Использовать «мягкую силу», как у нас говорят.

– А почему только двоих из сборной СССР? – поинтересовался Сталин; он, как известно, был далек от футбола.

– Дело в том, что в футбольной команде главное не только личное мастерство, но и сыгранность игроков, их взаимопонимание. Да и по части мастерства, за 75 лет футбол в своем совершенстве ушел достаточно далеко. Я конечно не специалист в футболе, но думаю, больше двух несыгранных с командой футболистов будет много. Мы ведь едем за результатом.

– Вы сами не хотите возглавить делегацию? Мне будет спокойнее, когда я буду знать, что вы там.

– Нет, товарищ Сталин, от меня там будет мало толку. Если подумать – есть у меня кандидатура на руководителя делегации. В Ташкенте мой знакомый, муж подруги моей жены, бывший член сборной Узбекистана по волейболу, сейчас работает в спорткомитете республики, начальником отдела спортивных игр. Между прочим, полковник внутренних дел в отставке. А полковников бывших не бывает. Зовут его Валерий Алексеевич Заритовский. Так что, делегация считай готова. И можно проинструктировать товарища полковника по всем вопросам. Надежнее не найти.

– Хорошо, мы подумаем и об этом. Слушаю вас дальше, Фарид Алимжанович.

– Товарищ Сталин, есть еще много способов применения «мягкой силы» и наши идеологические противники в процессе борьбы с Советским Союзом использовали их во всей полноте. Например, музыка. Ведь это было одно из средств воздействия на умы и души граждан СССР, особенно молодежь. А, сколько денег заплатили честные советские люди спекулянтам импортными пластинками. Сейчас имеется возможность предотвратить все эти безобразия. Огромное количество музыкальных записей за весь период 20-го века, которые есть в Узбекистане, позволяют сделать как бы прививку от этой заразы. Мне видится это так, из каждого «утюга» в нашей стране несется эта музыка (ее лучшие образцы). Ее много, она всем надоела, и никто не связывает ее с Европой. И когда европейцы начинают впихивать нам свои свежие образцы, наши люди, объевшиеся этой музыкой, их уже тошнит от нее. Наоборот, западные граждане, слушающие по советскому радио лучшие образцы их же музыки из будущего, всяко стараются получить наши пластинки и другие записи. Можно и валюты заработать, продавая пластинки и записи, можно и в выступлениях советского радио использовать музыку как приманку. Между песнями и композициями слушателям на их родном языке можно любую мысль втюхать. В общем, обернуть их оружие против них. Создадим светлый образ светлого советского будущего с помощью джаза и рок-н-ролла! Это конечно шутка, но я помню, как наши люди смотрели зарубежные фильмы, слушали зарубежную музыку. Пусть теперь иностранцы побудут в нашей шкуре. Я, может быть, сумбурно это все объясняю, но так надоело чувствовать себя объектом обработки наших недругов.

– Очень хорошо, товарищ Ахмеров, что вы так беспокоитесь об этом. Но тут много сложностей. Как бы чего не вышло.

– Вот, товарищ Сталин, вы рассуждаете как партийные чиновники из моего времени. У нас третий секретарь, допустим, райкома партии, выше я почти не поднимался, секретарь по идеологии считался самым слабым лицом в партийной иерархии. А мне кажется, идеология самое главное в нашей жизни и именно из-за слабости идеологии развалился СССР. Потому то и запрещали все – это ведь самое простое, как бы чего не вышло. А мы самых слабых кадров выбирали на идеологию.

– Выбирали? – удивился Сталин.

– Ну, скажем – выбирали. Не хочу вдаваться в дискуссии по идеологическим вопросам – где я, где идеология. Просто не хочется, чтобы внуки или правнуки вновь пережили развал СССР, как мы, но теперь уже в этой реальности. Товарищ Сталин, давайте вернемся к нашим «баранам». Проходит неделя, как мы здесь, а кажется, что мы ничего не сделали по главной нашей задаче – модернизации Красной Армии для недопущения повторения кризиса 1941 года. Если начать сейчас с имеющимися у нас сведениями, чертежами, документами можно как минимум на полгода ускорить развитие формирования войск, стратегии и тактики вооруженных сил в намечаемом конфликте. Но для всего этого нам нужна легальность, нужны встречи с конструкторами, с военными, с организаторами производства, с учеными. Ведь пропадут даже наши скромные знания и умения.

– Не торопитесь, товарищ Ахмеров. Завтра вам выдадут документы сотрудников Научно-технологического института перспективных разработок НКВД. Семен Израилевич уже сшил для вас форму командиров НКВД. Секретным постановлением Политбюро ЦК ВКП б от 20.02 1938 года организован ваш институт, уже год как он работает и директор этого института, ваш хороший знакомый – комбриг Чкалов Валерий Павлович. Проректором по оргработе назначен также ваш знакомый – лейтенант Иванов Иван Иванович. Получите кабинеты, назначите время приема и встречайтесь с вашими учеными, конструкторами, организаторами производства. Тем более вы все назначены заместителями директора института – главными специалистами. Так что, можете легально предлагать ваши технологии, чертежи, схемы и так далее. Только вы не ждите, что они безропотно примут все ваши предложения. Будут споры, будут жалобы от вас, будут жалобы на вас. Работа предстоит трудная. Так что, будьте готовы. Это вам не со Сталиным разговаривать. Ну ладно, день был длинный – пора его уже заканчивать. Товарищ Иванов, проводите товарища подполковника до места расположения. Спокойной ночи, Фарид Алимжанович.

– Спокойной ночи, товарищ Сталин.

Возникший как будто ниоткуда Иван Иванович, козырнул, приветствуя очередным разом Ахмерова, и пошел, не оглядываясь, и Фарид Алимжанович за ним. А куда он, бедный, денется.

Далеко за полночь, а в кабинете Сталина, молча, сидят два человека. Берия, молча, потому что его ни о чем не спрашивают – пока. Сталин, пока, не додумал какую-то важную мысль. Оба понимают, что не додуманным оставлять этого нельзя.

– А знаешь, Лаврентий, может быть этот старый подполковники прав. А, я на него даже рассердился, когда он мне про музыку начал «втулять» – как они говорят. Завтра война, а он мне про музыку. Вот ведь, как бывает. Стучатся люди в наши ворота, а нас дома нет. Прав старик Ахмеров – важная тема, близкая к теме идеологической борьбы. И у нас появилась дополнительная возможность использовать оружие против наших врагов, «а нас дома нет», – процитировал самого себя товарищ Сталин.

Лаврентий Павлович, будучи значительно более молодым человеком, чем Сталин, уже давно понял, о чем было выступление – «крик души» подполковника Ахмерова.

Он и сам иногда в душе возмущался запретительными методами работы идеологических органов партии, но загруженность своей конкретной работой и пренебрежительное отношение к работникам этой сферы, не позволяли ему участвовать в решении этих вопросов. Ведь как относились к политработникам хотя бы в той же Красной Армии? Не зря про них ходил анекдот: «Как убрать рабочее место политработника? Закрыл рот и рабочее место убрано». Многие из них были обычными болтунами, начетчиками и бездельниками.

– Так что, Лаврентий, будешь завтра в гостях у «потомков», попроси поставить тебе их музыку. Ту, которую они сами слушают. Послушаешь, потом мне расскажешь свое мнение и их выслушай, что они предложат в продолжение этой темы.

Лаврентий Павлович, молча, кивнул. По его мнению, Сталин уже принял решение, а спорить с принятым решением как воду лить против ветра.

– Что там с продвижением кавалерийских корпусов к Казахстану? – хотя вопрос был вроде как не его, Берия ответил подробно с номерами и названием частей и соединений и степенью продвижения войск на направлениях. Получалось неплохо. Контрольные пункты плана почти всеми выполнялись, а кто не выполнял – с теми уже работали, с целью обеспечения выполнения.

– Ты, пожалуйста, проследи по своим каналам, чтобы все войска прибыли к местам размещения, и чтобы командиры не забыли про медицинское обеспечение операции. Нам еще не хватало массовых заболеваний из-за плохого медицинского и санитарного обеспечения. Я думаю, скоро наши хлопоты по переброске двух кавалерийских корпусов покажутся нам детскими забавами. Надо научиться быстро и без потерь перебрасывать крупные воинские соединения. Кстати, как там узбеки, направили что-нибудь поближе к этим районам?

– Да, товарищ Сталин, – без промедления ответил Берия, – примерно сто грузовых автомобилей пятитонок, сосредоточены в районе Кызыл Орды, столько же в районе Туркестана. Это ближайшие к району сосредоточения станции, до которых они могут уверено дотянуться своей железнодорожной техникой. Там же они сосредоточили свои геликоптеры и самолеты. Правда, геликоптеры они называют вертолетами. Сейчас они заняты сооружением палаточного городка для прибывающих, и двух полевых аэродромов, кроме тех площадок, которые уже есть на местах. Для обеспечения легальности их пребывания на месте я дал команду выдавать им временные удостоверения личности войск НКВД. По окончании операции по спасению космонавтов, удостоверения будут изыматься. Они еще много разной техники туда нагнали, мои люди не во всем еще разобрались. Некоторые машины и оборудование можно будет использовать для работ в районе Халхин-Гола. Не все войска подтянутые «потомками» узбекские, там есть и соединение из Чимкентской базы, но по-русски все разговаривают свободно. Сейчас проводят подвозку ГСМ с Чимкентского НПЗ. Обещали, что количества хватит на всю операцию.

– Лаврентий, все правильно. Пусть и дальше все войска «потомков» проходят по твоему ведомству. Но и все обеспечение – за тобой. И смотри – не корми их свининой, мусульманский регион, все-таки.

Глава 26. На орбите и не только

Вечер 29 августа 2016 года для полковника Джеффри Нелса Уильямса командира 48 экспедицииМКС начался как всегда. В 17–00 закончился рабочий день на станции, космонавты и астронавты занялись личными делами и подготовкой к следующим дням. Полковник подумал, что хорошо бы все оставшиеся дни его миссии прошли так спокойно, а до конца осталось чуть больше недели. Конечно, еще надо будет выйти в космос и произвести кое-какие работы на поверхности американского сегмента. Любой выход в открытый космос – это событие, но учитывая, что десять дней назад они с Кэтлин Рубинс уже выходили в открытый космос и установили дополнительные адаптеры на модуль «Гармония» и пробыли в космосе почти 6 часов, второй раз должен пройти легче. Это все Земля запланировала на 1 сентября, а потом начнется подготовка к возвращению и 6 сентября – гуд бай МКС, мы покидаем тебя, усталые, но довольные. Конечно, потом будем скучать по космосу, но это потом, а пока – привет Земля! До этого надо доработать еще почти 10 дней. В таких мыслях, почти «на автомате», как говорят русские коллеги, Джеффри поужинал бортпайком (даже не запомнил вкус блюд), записал в бортжурнал, коротко, итоги рабочего дня, ответил на некоторые вопросы Хьюстона и приготовился к коротким минутам отдыха. На несколько минут он занял место в «Куполе» – обзорном модуле, расположенном на американском жилом модуле. МКС пролетала над Атлантикой, еще освещенной заходящим солнцем, но чем ближе к Африке и Европе начинающиеся сумерки укрывали поверхность. После того как станция пролетела дельту Волги почти полночная тьма уверено властвовала над Землей. В промежутках между облаками светили огнями большие города. Все было прекрасно как всегда. Только, в 19 часов по Гринвичу ночная панорама Земли как будто несколько изменилась. Показалось, что на мгновение все стало серым. Потом вроде все стало как прежде. Только почему то, пролетая над Индией и Бангладеш, он заметил, что не было никаких огней.

Обычно крупные города этого региона светились как набор рождественских гирлянд.

– Шеф, что-то непонятное творится с аппаратурой – это подала голос Кэтлин Рубинс из модуля «Юнити», – приборы показывают, что нет связи по каналу телеметрических данных, сэр. Хьюстон нас не видит и не слышит.

Кэтлин самая молодая из экипажа МКС 48 и это ее первый полет. Может быть, поэтому, ей кажется, что обычная неполадка в какой-нибудь из систем связи это уже проблема. Ничего страшного, сейчас спросим у русских как у них со связью.

– Алекс, ты меня слышишь? – обратился к Овчинину Джеффри Уильямс, – как там у вас со связью с Землей?

– Слышу, мой коллонел! – весело отозвался полковник Овчинин. Будучи бортинженером российского экипажа, он в это время находился в модуле «Звезда» и мог посмотреть на показатели приборов российской части МКС.

– Только что мы пролетели над пунктом слежения «Окно», что в Таджикистане, телеметрию приняли нормально, голосом не связывались, но я думаю все в порядке. Теперь связаться с Землей по нашим каналам можно будет через три минуты, когда войдем в зону действия наших спутников «Луч». А что случилось, сэр?

– Наверное, ничего, просто Кэт показалось, что пропала связь с Хьюстоном.

– Алексей, это ты с Джеффри разговариваешь? – подключился к разговору Анатолий Иванишин, – спроси у него, куда интернет подевался, только что разговаривал с женой по интернету и вдруг связь прервалась.

– Гуд – гайс. Я все проверю. Стоп ребята! Действительно, что-то не то. Звезды, звезды – от волнения Джеффри заговорил по-русски.

– Что – звезды? Командир, что случилось?

– Ребята все сюда, в купол.

Через три минуты весь экипаж МКС 48 был в куполе. Американцы не очень любили, когда русские заходили без спроса в купол, так как конструктивно он был частью их жилого модуля «Транквилити» (мой дом – моя крепость), а русские не очень-то и лезли туда. Свои иллюминаторы есть. Не такие большие как в куполе, но все же. А тут бегом в купол, приказ начальника.

– Посмотрите на звезды, должно быть предосеннее небо, другие созвездия. А тут созвездия как в апреле. Это я вам как старый морской летчик говорю.

Все посмотрели на созвездия на фоне ночного неба над Землей. «Морской летчик, говоришь, – подумал Олег Иванович Скрипочка, единственный не летчик русского экипажа, – тогда тебе и карты в руки».

Ониши Такуя, японский член экспедиции, не расстающийся со своим планшетом, уже, набирал в поисковике своего гаджета.

– Да, сэр. Звезды как в начале апреля, сэр – подтвердил он выводы командира экспедиции через некоторое время.

– Давайте свяжемся с Хьюстоном, пусть расскажут, куда созвездия девались – предложил Олег Иванович. Он еще не знал, что связи с Землей нет.

– Алекс, свяжись с ЦУПом через «Луч» – пусть расскажут, что случилось.

– Хорошо, Джефф, – и Алексей Овчинин поплыл в отсек «Звезда» связываться с Землей.

Вернулся он через три минуты слегка взволнованный и доложил, что связи с Землей через «Луч» нет.

– Что будем делать, господа? – спросил руководитель экспедиции, обращаясь ко всему экипажу.

По старой традиции выступления начали с самого младшего члена коллектива. Рубинс, явно волнуясь, предложила провести изучение аппаратуры станции и с надеждой предположила, что это сбой аппаратуры и после ремонта эксцесс рассосется. Ей очень хотелось, чтобы на Земле все было хорошо, как прежде.

Вторым выступил Такуя Ониши. У него не было своей точки зрения, и он за то, чтобы повременить и спокойно собирать информацию по состоянию станции, по связи с Землей, по внешнему наблюдению за планетой и после этого делать какие-то выводы и предпринимать какие-то шаги по исправлению ситуации.

Иванишин, Овчинин и Скрипочка – фактически присоединились к мнению товарищей и предложили уделить внимание изучению Земли. Со слов Олега Ивановича Скрипочки, массовый отказ техники связи на МКС теоретически, конечно, возможен, но учитывая, что остальная техника в порядке – маловероятен.

– Алекс, на следующем витке мы будем пролетать над российскими пунктами слежения? – спросил Джеффри Уильямс.

– Да, мой коллонел, как минимум три пункта, над которыми будем пролетать за следующий виток.

– Хорошо, будет информация с любого пункта связи, сообщите. А теперь я выслушал всех и принимаю решение: Ониша и Олег Иванович изучают состояние аппаратуры связи с Землей, остальные – к иллюминаторам и наблюдать за тем, что творится на Земле. В случае наличия связи с любым пунктом над Россией или США – срочно докладывать, и принимаем решение, что делать. Пока всем работать в режиме радиомолчания, кроме защищенных каналов связи.

Все разошлись по своим местам. В тягостном ожидании прошли почти полтора часа нужные для того, чтобы станция обогнула Землю. Пролетая почти над тем же районом в Центральной Азии, Алексей Иванович Овчинин обратил внимание на то, что телеметрия вновь начала поступать с Земли на станцию и со станции на Землю. Овчинин доложил Уильямсу. Это был фактически единственным момент связи с Землей, как прежде, до 19–00 по Гринвичу. Потому что, ни на одном пункте связи над Россией или во время пролета над США, не было никаких признаков установления связи с МКС. Лишь кое-где над территорией Европы и России был заметен повышенный фон излучения на диапазоне УКВ, но уловить, кто передавал и что передавали, не было возможности из-за низкого уровня сигнала. Основываясь на этом факте, Уильямс снова собрал экипаж на совещание. Он изложил известные на данный момент сведения – связи нет кроме случая с пунктом в Центральной Азии, освещенность на ночной стороне Земли резко снижена (исключение лишь территория Узбекистана), аппаратура связи на станции исправна, и визуальные наблюдения поверхности Земли показывают, что особых катаклизмов типа ядерной войны на Земле не наблюдаются. Кроме того облачный покров над северным полушарием плотнее и обширнее чем должен быть в настоящее время по климатическим нормам. Из этого он сделал вывод, что все-таки, что-то произошло на Земле и для того чтобы выяснить это, надо на следующем пролете над пунктом связи в Центральной Азии, попытаться подать сигнал и спросить, что случилось.

Овчинин доложил, что следующий пролет над этим российским пунктом связи, называемым в просторечии «Окно» будет почти через сутки и к этому надо приготовиться. Пролет над «Окном» будет продолжаться не более 15 минут.

– Так как пролетать будем над русским пунктом связи и слежения – все карты в ваших руках. Дерзайте Алекс, и поможет вам бог.

В попытках связаться с Землей прошли трое суток. Лишь под вечер третьих суток Овчинину удалось на короткое время связаться голосом с оператором связи на объекте «Окно». Каково же было удивление молодого лейтенанта, когда он только что в очередной раз переговорив с Ташкентом и получив в очередной раз утверждение руководства Узбекистана, что их не бросят, услыхал «голос с неба». Утомленный бесплодными попытками соединиться единственно возможной ниточкой связи и раздраженный своим бессилием, голос Овчинина, в тысячный раз вызывал хоть кого-нибудь на Земле. Этот голос и услыхал лейтенант Иванов. (Лейтенантов Ивановых в нашей истории как гуталина в мультфильме). Радости обоих не было предела. С пулеметной скоростью лейтенант Иванов пересказал суть катаклизма космонавту. Продолжительность сеанса связи была не долгой. Но Иванов уверил экипаж МКС в том, что их не бросят на произвол судьбы и товарищ Сталин вместе стоварищем Каримовым сделают все для их успешного возвращения. Договорились, что подробнее переговорят через полтора часа на очередном пролете мимо «Окна».

Сообщение о переносе в 1939 год произвело впечатление метеорита врезавшегося в обшивку станции. И если русские ограничились воспоминаниями о чьей-то там матери, у американской стороны экспедиции, особенно женской ее части, эмоций было гораздо больше. Но все проходит, прошел, или почти прошел шок от этого известия. Решили подождать следующего сеанса связи. На следующем сеансе сообщили, что для поисков космонавтов и астронавтов после посадки, выделено два кавалерийских корпуса. Но переместить их можно не сразу. Подробности в следующем сеансе. И просьба – подумать о возможном демонтаже станции. А пока – держитесь.

– А почему садиться на территорию России? – спросил Джеффри.

– Пожалуйста, давайте сядем на территорию Североамериканских соединенных штатов, – проявил свою эрудицию Иванишин, старший по возрасту из российского состава, – договоритесь с президентом Рузвельтом о выделении двух кавкорпусов на наши поиски и перепрограммируйте «Союзы» на возвращение по вашим координатам.

– Но у нас нет связи с руководством США, – наивно воскликнула Кэтлин Рубинс. Как будто перепрограммировать «Союзы» дело решенное.

– ОК, ребята. Ваша взяла. Садиться будем на ваших условиях. Но так как разговаривать с вашим руководством мне не хочется, я снимаю с себя командование МКС. Ваши условия – ваше командование.

– Ну, что вы, сэр? – начал было в примирительном тоне Алексей Овчинин, но встретившисьвзглядами с Джеффом, понял, что тот для себя все решил – хорошо, сэр, не буду спорить. Но кого бы вы хотели видеть в качестве командира.

– Я не вправе решать, но, если вы не против, Анатолий из вас самый старший и он космонавт-испытатель. Я за него.

– Тогда и спорить не о чем, принимай командование Анатолий Алексеевич – подбил «бабки» Олег Скрипочка. Все с облегчением кивнули – «только бы не я».