Текст книги "Ташкент - Москва 2016-1939 (СИ)"

Автор книги: Farid Akhmerov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Ташкент – Москва 2016-1939

Глава 1. Посланец

Поселок Дурмен под Ташкентом – резиденция Ислама Абдуганиевича Каримова – первого президента Республики Узбекистан. Тихий вечер 29 августа 2016 года. В комнате приятный полумрак и прохлада, больше даже не от кондиционера, а уже от ветеркаиз открытой двери, ведущей во внутренний дворик. Конец августа, начало самого золотого времени в Ташкентской долине, днем еще жарко, но после семи вечера начинает дуть легкий ветерок с гор. Приятно присесть на полумягкий диван и просто расслабиться после долгого дня. Помощники знают, что в это время лучше не подходить к Хозяину даже с самыми срочными вопросами. Тем более, что сегодня Он почти не присаживаясь провел встречу со спортсменами-олимпийцами так удачно выступившими на олимпиаде.

– Молодцы – подумал Ислам Абдуганиевич, – порадовали старика под конец. – Еще бы немного здоровья и сам пошел участвовать в соревнованиях, – с ноткой сарказма и легкой жалости к себе промелькнула, вернее, проползла в голове мысль.

– Да, семьдесят восемь, все-таки многовато. – Незаметно наступила приятная полудрема, чему способствовалии полумрак, и прохладный ветерок. О чем-то в полголоса вещало Евроньюс с экрана на стене. Вдруг он проснулся, в начале, даже не поняв отчего.

Тишина, наступившая в холле и какая-то яркость или светлость (не понятно даже, как правильно назвать) разбудили или как будто разбудили Ислама Абдуганиевич.

Все было нормально, но полумрака уже не было, да и телевизора не слышно, и кондиционер не шелестел. В углу на таком же диване сидел некто, от которого и исходила эта яркость или светлость. Самое интересное, что описать это некто было невозможно, но его появление в самой охраняемой комнате в стране не вызвало ни грамма беспокойства у Каримова.

– Ты прав, Ислам. Это я, ЕГО посланец. И правильно, что ты не беспокоишься. ЕГО воля и нечего беспокоиться. Но как всегда в этом мире, есть одно НО.

– ОН обращается к тебе с предложением. Время твое подошло к концу, в этом мире ты, в настоящий миг, умираешь. Это неоспоримо, но силы ЕГО безграничны, и хочет ОН поручить тебе большое дело. Ты ведь 1938 года рождения, войну помнишь. (И обоим было понятно, что для Ислама всю жизнь была только одна война, та -1941 года). Так вот ЕМУ хочется, чтобы эта война прошла и закончилась, по-другому, с меньшими жертвами и последствиями. Но как говорили древние, даже боги не могут сделать бывшее небывшим, ОН решил создать новую реальность, где тебе и придется осуществить ЕГО волю.

Для этого в новой реальности тебе предстоит продолжить свое бытиё и попытаться, чтобы свершилась воля ЕГО.

– Я не оспариваю, Всевышний не дает человеку ноши, с которой тот не справится, но я стар, можно сказать – дряхл, как могу я один взять на себя такой груз.

– Кто тебе сказал, что ты будешь один? Перейдя к деталям, скажу тебе что, щедрость ЕГО бесконечна, в помощь тебе будет вся твоя страна – Узбекистан. Он просил передать тебе, что ты вместе со своей страной перенесешься в апрель 1939 года, до этого времени в той реальности, которую он создал для выполнения твоей задачи, абсолютную копию этой – нынешней реальности. За эту реальность не беспокойся, здесь ты уже умер. Хочешь, покажу твои похороны.

И на экране телевизора пошли кадры траурной процессии в Самарканде, показывающие скорбящую жену и дочь, знакомые фигуры соратников и коллег, гостей зарубежных.

– Узбекистан, в этой реальности остается каким был, все пройдет спокойно, твои труды не пропадут втуне. Не все правители удостаиваются чести узнать, что после их кончины их дела будут продолжены. Цени.

– Вся индустриальная и сельскохозяйственная мощь страны, все население и все ресурсы недр будут перенесены – скопированы вместе с тобой в 10 апреля 1939 года. Это произойдет сегодня в полночь по ташкентскому времени. У тебя будет время слегка подготовиться.

– Да, насчет здоровья. Здоровье у тебя и всех "клонов" этой реальности будет, до самой победы, очень хорошим, в общем, от болезни и голода никто из твоих сограждан, участвующих в этом "эксперименте", не умрет. Это тебе бонус, в случае твоего согласия, предоставляется с этого мгновения. Ну, каким будет твой положительный ответ?

Сказать, что Президент был спокоен, слушая Послание, значит сильно покривить душой, но многолетняя привычка к стрессам и всяческим неожиданностям, которыми полна жизнь любого руководителя позволили ему сохранять видимость спокойствия.

Он лихорадочно соображал, что это с ним происходит и как на это реагировать. Если это бред утомленного сознания, что бы он ни ответил, не будет иметь значения; если все в действительности, что же он уже умер и почему бы не согласиться.

И в то же время часть сознания уже подсчитывала-калькулировала, а что еще может пригодиться для выполнения задачи, как– будто он уже согласился. Чего бы еще попросить?

– Слушай, Посланец, в Узбекистане нет алюминиевой промышленности. А я читал, что основной проблемой ВВС РККА были фанерные самолеты. И еще у нас мала мощность нефтепереработки и нефтедобычи. Я же все-таки инженер-авиационщик и в Госплане СССР работал. Вот бы к территории Узбекистана переносимого "туда" присоединить Турсунзадевский алюминиевый комбинат и Чимкентскую (никак не могу привыкнуть к Шимкентской) область. Не мешало бы и вообще округлить территорию, а то водохранилища, дороги, перевалы не попадут в перенос. Хотя бы Ленинабадскую область тоже.

– Ну, вот, узнаю настоящего политика и руководителя – ресурсы лишними не бывают. Ты торгуешься с Посланником, значит, первый шок у тебя прошел, а на счетокруглить и добавить, ты будешь приятно удивлен щедростью Всевышнего.

От себя добавлю, не забудь предупредить, чтобы отключили к 24 часам экспортные трубопроводы по газу, воде, нефти и линии электропередач. Железнодорожное сообщение и авиацию не забудь, что останется на твоей территории, то будет вашим.

Да и безопасность будет выше при обрыве линий и магистралей, если в них будет меньше давление или будет отсутствовать электричество.

– А теперь, дай свое формальное согласие и не трать времени даром.

– Я согласен, да свершится Воля ЕГО!

Глава 2. Последние три часа.

Сияние пропало, как и не бывало, снова в комнате приятный полумрак и прохлада, больше даже не от кондиционера, а уже от ветеркаиз открытой двери, ведущей во внутренний дворик. Снова о чем-то в полголоса вещает Евроньюс с экрана на стене и, даже не глядя на часы, президент понял, что с того момента как он начал общаться с Посланцем, не прошло ни мгновения.

– Что же, пора действовать, – сказал он самому себе, и рука потянулась к кнопке вызова дежурного помощника.

– Вызывали?

– Да, друг мой, сейчас около 21–00, к 21–05 соедини меня с главами МО, МВД, пограничниками, УзТЙ, минтранса, минэнерго, Главного Управления Воздушного сообщения, Трансгаз, Узбекнефть, СНБ и МИД.

– Улугбек, – обратился он к вытянувшемуся по стойке смирно помощнику, всем своим видом показывающим, что он осознал важность наступившего момента и то что Хозяин, как они за глаза называли Ислама Абдуганиевича, закончил свой короткий отдых, – друг мой, подойди к вопросу творчески.

Улугбек Хакназаров, молодой подполковник службы охраны, ответил привычное «хоп булади» и также бесшумно, как появился – умчался исполнять поручение.

– Незаметно и бесшумно, как Посланец, – быстро промелькнула мысль, и как у старого вояки при звуке трубы, президенту пришло волнение и собранность, и ясность мысли, и бодрость – адреналин, однако.

Ровно через пять минут в ситуационной комнате, а такие есть в каждой резиденции, на панели состоящей из нескольких экранов, перед президентом на видеоконференции были все, кого назвал помощнику президент, и еще несколько человек высших чиновников республики в том числе руководители областей (результат творческого подхода подполковника, одобренного, однако, Самим). Кроме того, в комнате был премьер-министр и двое его помощников.

Поздоровавшись, со всеми сразу, и дождавшись ответного приветствия, президент начал:

– Уважаемые коллеги, по имеющимся у меня сведениям, этой ночью в районе 24–00 ожидаются крупные неприятности на территории Узбекистана, в виде сильного землетрясения. Меня предупредили, что вероятность сильного толчка очень большая, так что, несмотря на предпраздничный день и общую занятость всех нас, прошу вас отнестись к моим словам максимально внимательно и не ограничиваться только своими служебными обязанностями.

В первую очередь остановить подачу газа по всем газопроводам высокого давления, включая экспортные (объяснения для контрагентов придумайте сами), это же касается ЛЭП.

Во-вторых – задержать вылет всех самолетов со всех аэропортов от сих до 6-00 завтрашнего дня. Это же касается и железных дорог. Все самолеты, пролетающие в это время над Узбекистаном в обязательном порядке принуждать к посадке, объясняйте наличием террористов на борту, обещайте любые материальные компенсации за задержку.

В-третьих – закрыть на выезд все пропускные пункты на границе, на въезд – пусть въезжают, если хотят.

В-четвертых – касается остатков Аральского моря, в результате возможного землетрясения возникнет волна затопления, типа цунами до 10–15 метров высотой, которая может распространиться до 40–50 км по бывшему дну моря.

Прошу вас, позаботьтесь о людях, которые могут оказаться в зоне затопления, надо успеть всех эвакуировать.

В-пятых – МВД, МО и другие силовики, хотя вы и так уже неделю в усиленном режиме работаете из-за праздников, сейчас ситуация другого рода, надо еще усилиться.

В-шестых – прошу МИД аккуратно связаться с посольствами, хотя бы ведущих держав (5–7 государств) и предупредить о возможном катаклизме, но это уже можно и утром.

В основном товарищи прошу вас не расслабляться, не паниковать, объяснять людям, что руководство в курсе ситуации и самое главное, все мероприятия должны проходить максимально тайно, вдруг ничего не произойдет.

Будем надеяться на милость Всевышнего, и пронесет нас чаша сия, но пусть все будет по воле ЕГО.

И началось…

Глава 2а. …и сказал Он, что это хорошо…

Каждые 15 минут прилетали доклады от руководителей структур, несмотря на некоторое удивление (недоверие – будет, не будет?) подчиненные по привычке восприняли рекомендации президента как приказание и бросились выполнять, каждый на своем уровне.

Во всех международных аэропортах, включая аэропорты особых экономических зон (Джизак, Фергана и др.), задержали вылеты самолетов до 01–00 следующих суток и температура в терминалах аэропортов, несмотря на работающие во всю кондиционеры, стала, как будто, накаляться.

Пассажиры, уже прошедшие регистрацию, кинулись к справочным стойкам, выяснять что случилось. Получив расплывчатый и неконкретный ответ, о каких– то сложностях с погодой, но произнесенный твердо и решительно, люди махнули рукой и начали искать место в аэропорту, где можно пристроиться на ближайшие три часа. На этом в аэропортах все и успокоилось. Кто очень спешил, уже созванивались с партнерами по поводу опоздания, кто не спешил, шли сдавать билеты и рассчитывали, когда они в следующий раз появятся здесь, для полета. Они и не предполагали, что все их планы уже отвергнуты и никогда в этой реальности не осуществятся.

В это время на диспетчерских башнях аэропортов идет напряженная работа по приему тех бортов, которые в это время находились в небе Узбекистана и направлялись за рубеж. По приказу диспетчеров ответственных за проводку самолетов над нашей территорией, борта – принадлежащие Хаво Йуллари, были направлены в ближайшие порты на территорию Узбекистана, а отлетающим и пролетающим был дан приказ – срочно приземляться в ближайшем порту под предлогом имеющейся угрозы теракта на борту, и что всю ответственность берет на себя узбекское руководство.

Таких машин оказалось двенадцать штук. До 24–00 они благополучно сели в ближайших портах. Пассажиры этих лайнеров были вне себя от возмущения, но твердая позиция ответственных лиц аэропортов, как и возможность жаловаться в любые, вплоть до ООН, инстанции, и возможность получить любую денежную компенсацию, а также быстро организованная кормежка в аэропортовских ресторанах с дегустацией узбекских яств (и напитков – желающим) успокоили большинство недовольных, многие махнули рукой и восприняли остановку как незапланированное приключение, впрочем, нетрудное и приятное.

Тем временем, на электросетях, особенно направленных на экспорт электроэнергии, творилось массовое хаотическое движение, типа разумный беспорядок. Партнеры (заграничные), уведомленные сразу после получения приказа из Ташкента, о прекращении подачи мощности и не получившие внятных объяснений от своих узбекских коллег, (а все эти партнеры это бывшие наши советские люди, такие же диспетчеры, для многих узбекских за долгие годы совместной работы почти как родственники, многие из них учились в одних ВУЗах, дружили семьями), так вот эти партнеры в таких выражения объяснили своим коллегам, где бы они хотели видеть всю узбекскую электросеть вместе с руководством и оборзевшими диспетчерами, так выражали свою личную неприязнь к узбекскому электричеству, как может выражаться только электрик, случайно получивший 380 вольт и оставшийся по счастью живым.

Узбекским службам тоже было не сладко. Нужно было так перенаправить лишние мощности, в одночасье образовавшиеся у них, чтобы, до того, как электростанции успеют понизить свою генерацию по потребности сети, не спалить все к чертовой матери.

Дежурные службы Узтрансгаза, озадаченные прямыми указаниями начальства, срочно приступили к перекрытию экспортных магистралей. Компрессорные станции на последних участках перед границей выводились на холостые обороты, закрывались соответствующие заглушки и вентили, сбрасывалось давление с участка трубы идущей за кордон. Но все равно, когда в 24–00 произошло НЕЧТО с точки зрения пограничников и случайных свидетелей из местных жителей с обеих сторон границы, и трубу 700 мм в диаметре разрезало, как ножом ветку. Из нее вырвались оставшиеся 30 атмосфер – за пять минут разметали как детскую песочницу вновь возникший холм, который в 1939 году был на этом месте, а во время прокладки газопровода срытый до основания за неделю ударного труда бригады строителей.

Сопровождалось это все диким ревом вырвавшейся на свободу струи газа, и заревом пламени, поднимающегося на высоту 200 метров. Стихия, однако.

***

Хоким города Муйнака, когда-то стоявшего почти на берегу Аральского моря, а теперь море ушло на много километров на север, очень удивился, когда его разбудил звонок из Ташкента. Не часто ему звонили из центра. Выслушав подробную, но не очень понятную ему инструкцию об эвакуации из прибрежной зоны всех и вся, он привычно заверил большое начальство, что все будет выполнено, повесил трубку, поворчал еще немного на причуды большего начальства и начал раздумывать, что и как можно предпринять в это ситуации. Все, что пришло на ум – это связаться с военными, экологами, туристическими фирмами и охотхозяйствами, расположенными на подчиненных территориях.

Военные ответили, что получили предупреждения по своей линии и обещали выслать на разведку на побережье вертолет, но это будет лишь утром, когда рассветет. Со всеми, кто мог быть в это время в условно опасной зоне, пытаются связаться по телефону или по рации, но, по их мнению, никого нет.

Остальные ответили, примерно, то же. Вспомнив про пастухов, которые возможно пасли своих баранов и верблюдов близко к берегу моря, хоким связался с сельхозотделом хокимията района и передал им свое пожелание, что хорошо бы, если кто там есть на берегу, срочно их всех вернуть. Вот, пожалуй, и все что можно было бы сделать. Рыбаков на море быть не должно, рыбы на этом участке моря давно уже не было. А милиция и пожарные уже целую неделю, и так находятся на предпраздничном усилении.

Каково же было удивление хокима и всех жителей Муйнака, когда в самую полночь по воздуху прокатилась волна, напоминающая ударную, раздался гул – сильнее чем от пролетающего низко самолета, потом с севера донесся рокот, знающие сказали бы, что как от Ниагарского водопада, но из жителей Муйнака мало кто был в США, а на Ниагарском водопаде никого. МОРЕ возвращалось.

В суете и хлопотах прошли отпущенные посланцем три часа. Ислам Абдуганиевич время от времени бросал взгляд на настольные часы. Подошла полночь и ничего вроде бы и не случилось, но практически все, кто был в это время в резиденции почувствовали, как будто какая-то рябь прошла по всему, на что в это время каждый смотрел, как помеха в телевизоре. Мгновение и все прошло. Усталость – подумали многие, началось – подумал Президент.

Погас экран телевизора – Евроньюс прекратило свою передачу.

Через мгновение вошел дежурный офицер и доложил, что отключился весь зарубежный интернет, Глонасс и джпиэс. Ни один мобильный телефон не видит ни одного спутника. Антенны спутникового телевидения тоже ничего не принимают. Сигналов нет, никаких.

– Проверьте радио и проводную связь, радиовещание – уточнил Президент, увидев вопросительный взгляд дежурного, – после того как выяснишь все, соедини меня вновь со всеми.

Дежурный бесшумно исчез за дверью и через 15 минут явился еще более смущенный, если не растерянный.

– Радиовещание и телевидение только наше узбекское, а по радио на средних и коротких волнах говорит какое-то радио коминтерна из Москвы, а из Берлина на немецком языке передают речь Геббельса, посвященную предстоящему дню солидарности трудящихся 1 мая и дню рождения фюрера. И еще говорят, что сегодня вечер 9 апреля 1939 года.

Дежурный, доложив вышеизложенное, не знал, какую реакцию президента это вызовет. Вплоть до обвинения в сумасшествии, ареста, но президент даже не удивился. Он прошел вместе с дежурным в зал связи, где стояли мощные всеволновые радиостанции, попросил связистов побегать по волнам, останавливаясь на тех, где были какие-нибудь передачи, дошли до Берлина.

– Все еще говорит, – произнес президент, услышав голос Геббельса, и вышел вместе с дежурным.

– Улугбек, – обратился он к дежурному, – сделай милость, сформулируй коротко по-военному, все, что ты сейчас видел и слышал, я хочу услышать твои выводы.

Дежурный офицер, вытянувшись по стойке смирно, доложил, что если он не сошел с ума, и это не чья-то дурная шутка, они все попали в ночь с 9-го на 10-ое апреля 1939 года, во что он дежурный не верит, и ему кажется, что он заболел, спит на посту и скоро проснется, и сон пройдет, исчезнет.

– Хорошо, если это так, – сказал президент. Но сам уже четко знал, что это не так.

– Друг мой, пока не проснулись из этого сна, попробуйте определиться в масштабах этого явления, какую территорию оно охватывает, границы, так сказать.

Слово «границы» прозвучало в ушах Улугбека и подполковник вновь рванул в зал связи и начал звонить, подряд, на все пограничные заставы начиная с западных. Везде одно и то же, на сопредельных территориях вдруг погас свет, исчезли КПП с сопредельной стороны, изменился ландшафт, куда-то делись поселки и асфальтовые дороги, и с севера потянуло холодом, как будто лето сменилось осенью или ранней весной.

– Господин Президент, – начал официальный доклад Улугбек…

– Товарищ, – поправил его Каримов, – и лучше если по-русски. Мы, ведь, теперь на территории СССР. Ты, ведь, это хотел сказать?

Глава 3. Десятое апреля 1939 года

Ровно в 00–25 по Ташкентскому времени Ислам Абдуганиевич вновь собрал на видеоконференцию все руководство республики. Коротко изложив свое видение ситуации, подытожив факты, поступившие за последние 20 минут, президент сказал буквально следующее:

– Произошел катаклизм (видимо глобального масштаба) в результате которого РУз вместе со всем населением, движимым и недвижимым имуществом, городами и весями в границах 29 августа 2016 года, предположительно, перенесся на территорию СССР 10 апреля 1939 года. Перенеслось – ли еще что-нибудь пока неизвестно и будет уточняться.

Причины катаклизма неизвестны и, если у кого-нибудь, из собравшихся, есть соображения на этот счет, пусть после выступления изложит. Будут рассмотрены любые предложения и предположения. Утром, придется кому-то из руководства страны выступить с сообщением и, каким-то образом объяснить народу сложившуюся ситуацию. И наконец – что делать с советским окружением, вы все знаете географическое положение Узбекистана, выход на внешний мир только через узкое горлышко в районе Термеза, остальное все граница с СССР 1939 года.

Непродолжительное молчание прервал премьер-министр Шавкат Мирзиёев.

– Ислам Абдуганиевич, мы тут посовещались с товарищами, перед народом надо Вам выступать. После случившегося все мы в некоторой растерянности, ждали после вчерашнего Вашего предупреждения любой катастрофы, пожара, землетрясения, урагана, цунами, а тут вон оно как. Мы – растерялись, а Вы, слава богу, спокойны, собраны, как будто Вы знали про все наперед.

«Да, друг мой, если бы ты знал, как ты близок к истине» – подумал Президент.

– Согласен, выступление назначим на 8-00 утра. Народ должен знать, что страна в порядке, руководство на месте, пусть народ будет спокоен. Если нет соображений по нашим вопросам, прошу расходиться по своим рабочим местам и оценить масштабы происшедшего с позиции своих отраслей и служб. Любую новую информацию немедленно докладывать сюда.

На этом совещание закончилось, и президент снова вернулся в комнату отдыха, сопровождаемый дежурным охраны.

– Ислам Абдуганиевич, товарищ президент! Разрешите обратиться – и, не дожидаясь разрешения, Улугбек продолжил, – я совсем недавно на интернетовском сайте, посвященном вопросам альтернативной истории, прочитал небольшую повесть одного нашего ташкентского автора, где излагается практически наш случай, в материалах интернета о второй мировой войне было много выступлений о том как бы развивалась история если бы перенеслось в 1941 год то или другое из 21 века или конца 20-го. Например, город Харьков, Российская Федерация и многое другое. Так вот этот автор предположил в своей фантастике, что перенесся Узбекистан 2010 года. И это произошло, как несчастный случай в результате незапланированного взаимодействия Большего Адронного Коллайдера и китайского ускорителя частиц. А Узбекистан как раз лежит посередине между ними, я брал карту мира и прикладывал между городами, Ташкент как раз почти на линии. Так вот вся энергия эксперимента совпавшего по времени в этих двух центрах прошла через Узбекистан и перенесла его через время в прошлое. Может и в нашем случае произошло что-нибудь такое.

– Может быть, – сказал Каримов – Неисповедимы пути господни. Что там дальше написано у твоего фантаста?

– Во-первых, он предлагает связаться с Москвой и предупредить их, чтобы пока не присылали никого и ничего по железной дороге, а заодно и сказать Москве – Сталину, что здесь не враги и напроситься на встречу, чтобы все объяснить на месте, при личной встрече.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее.

И Улугбек коротко рассказал сюжет повести о том, как республика попала в 1939 год, как удалось установить связь через кабель Службы путей сообщения (железную дорогу). Все остальные средства связи не работали, а старинный кабель связи, проложенный еще во время строительства Среднеазиатской железной дороги, еще при царе, благополучно пережил пространственно-временной катаклизм и предоставил возможность связаться сперва с Лазарем Моисеевичем Кагановичем (наркомом путей сообщения СССР), затем с Лаврентием Павловичем Берия, а уж потом и со Сталиным.

Договорившись о встрече, президент (в повести) готовит самолет и летит в Москву, прихватив с собой специалистов по истории СССР первой половины двадцатого века, и на переговорах со Сталиным защищает Узбекистан от раскулачивания, разграбления и прочих неприятностей, которые могли бы произойти в результате «встречи» демократического, почти буржуазного Узбекистана с коммунистическим СССР.

Договариваются они и о вкладе республики в победу в военных конфликтах и в Великой Отечественной войне.

– Тогда не будем терять время, идем в узел связи, разговаривать с Лазарем Моисеевичем.

Через несколько минут, удивленные связисты, уже почти уверенные, что связь с внешним миром потеряна навсегда, доложили – Москва на проводе.

– Здесь Ташкент, Каримов у аппарата, прошу Вас, дежурная, соедините меня с Лазарем Моисеевичем. – И через три минуты хрипловатый голос с легким южнорусским акцентом сообщил, что Каганович на проводе.

– Здравствуйте, Лазарь Моисеевич, это Каримов – первый из Ташкента, – по старой партийной привычке доложил президент, – пожалуйста, задержи все составы, идущие на Ташкент из центра и из Сибири до въезда в нашу республику.

– Что у вас там случилось? Вечно, у вас, что-то случается, – устало проворчал сталинский нарком.

– Товарищ Каганович, разрешите, я сам по приезде все доложу, Вам и Хозяину, это не для телефона и еще прошу Вас, дайте команду соединить меня с Лаврентием Павловичем.

– Ладно, уж, все доложишь, когда приедешь, а сейчас подожди, тебя соединят.

Не прошло и пяти минут, как в трубке раздался ровный спокойный голос чисто по-русски, без никакого акцента представился, что Берия у аппарата.

– Товарищ Народный Комиссар Внутренних Дел, докладывает Каримов из Ташкента, разрешите послезавтра 12 апреля прилететь в Москву для объяснения происходящего и доклада самому товарищу Сталину, по телефону я не могу всего изложить, но возможно, что все произошедшее сегодня в Узбекистане может стать большим вкладом в дело нашего строительства. Произошел катаклизм природный, никакой связи с Москвой не стало, кроме НКПСовского кабеля, но в целом, наверное, все к лучшему, а все остальное разрешите доложить по прибытию. И еще, попросите, пожалуйста, товарища Сталина принять меня лично. Товарищ Берия, прошу вас встретить меня на аэродроме…

– Каримов задумался на секунду, – Чкаловском, и нужна будет охрана и маскировка большого четырёхмоторного самолета.

– Что там еще за самолеты у вас, новые четырехмоторные? А Вы успеете прилететь послезавтра?

– Успеем, товарищ нарком! А самолет новый, увидите – понравится.

Время приближалось к двум часам ночи. Пора было подумать об утреннем выступлении перед народом.

События, между тем, продолжали развиваться. Снова вошел дежурный и доложил, что на проводе аким Шымкентской области Бахытжан Елтаевич Карабаев.

– Ислам Абдуганиевич, вас беспокоит ваш сосед – Карабаев из Чимкента, – я что-то не пойму, что творится вокруг, прервалась связь со всем миром, на границе области какие-то странные люди, на железной дороге откуда-то взялись паровозы. Два самолета, взлетевших с нашего аэропорта не смогли установить связь с диспетчерами следующих пунктов по маршруту, и вынуждены были вернуться обратно, еще пилоты докладывали, что на всем маршруте, нигде не видно огней больших городов. Что это Ислам-ака – война?

– Нет, не война, но может быть похуже. Ты мне доверяешь? Если да, то не удивляйся. Узбекистан и твоя область, а возможно и еще кто-нибудь перенеслись в 10 апреля 1939 года, в СССР. Я уже связывался с Берией и послезавтра лечу в Москву, на доклад Сталину. Если хочешь, полетели вместе. Нам людям 21 века теперь надо держаться вместе. И еще, подумай о том, что через два года будет война, а Халхин-Гол уже, наверное, начался, чем ты сможешь помочь Советскому Союзу. Надо будет убедить товарища Сталина, что мы сможем принести очень большую пользу в качестве особых экономических зон. А пока организуй карантин, никого из области не выпускай, а если кто вошел, задержи, без фанатизма. Не вреди. Еще прикажи своим милиционерам и войскам снять погоны. Красноармейцы, или кто там встретится, очень не любят людей в погонах.

Всем не объяснишь, что мы из 21-го. Привыкай, теперь ты в СССР.

Пока шел разговор с Чимкентом, дежурный просигналил о том, что на проводе Худжант. С главой Худжантской области прошел примерно такой же разговор, только Каримов добавил, что вместо Худжанта, лучше именоваться сейчас Ленинабадом. По-старому – надежнее.