Текст книги "Свет маяка"

Автор книги: Фанни Райдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Ах ты, ублюдок!

Широко размахнувшись, она швырнула в противника книгу, целясь прямо в голову. Луис вовремя пригнулся, и увесистый фолиант ударился в стену. Жалобно задребезжали оконные стекла.

– Да так же убить можно!

– Этого я и хочу – ты, лживая, ползучая гадина! Неудивительно, что у тебя классический случай амнезии, прямо как по учебнику!

– Послушай, Берил...

Нет уж, она не станет слушать мерзавца, пусть умоляет о милосердии хоть до Судного дня!

– У тебя с памятью все в полном порядке, подонок! Твоя амнезия лишь дешевый розыгрыш! Ты все это время водил меня за нос, отлично при этом зная, кто ты такой!

– Это не совсем так, – защищался Луис. – Поначалу я и впрямь впал в полубессознательное состояние.., не мог отличить явь от фантазии...

– Хватит врать! – негодовала Берил. – У меня твоя чековая книжка, про которую ты якобы ничего не знаешь! А ты, между прочим, позвонил в банк и сообщил, что потерял ее! Вот, возьми! Мне она не нужна! Мне она противна так же, как и ты! А заодно и это!

Молодая женщина высыпала карточки из футляра на ладонь и вместе в чековой книжкой швырнула все в лицо владельца. Картонные прямоугольнички закружились в воздухе и плавно спланировали на пол.

Луис задумчиво потер щеку. Серые глаза его недобро вспыхнули.

– Итак, мои визитные карточки и чековая книжка все это время были у тебя? – хрипло осведомился он.

– Еще чего не хватало! Я нашла их на диване в тот самый день, когда приехал Клайв, ответила Берил, не желая, чтобы ее сочли воровкой. – Я изучила их, позвонила к тебе в офис.., и вспомнила... Я все вспомнила!

Луис побледнел как полотно.

– К тебе вернулась память, – процедил он горько. – Ах ты, мерзавка! Ты все вспомнила два дня назад, а мне ни слова! Так кто кого водит за нос.., малышка?

– А с какой стати я обязана что-то тебе говорить? – яростно воскликнула Берил, до глубины души возмущенная издевательским обращением. – Я тебе ничегошеньки не должна. И в моем случае амнезия – это медицинский диагноз, а вовсе не подвернувшийся шанс по-садистски издеваться над человеком. И память ко мне не вернулась – разве что лишь крошечный фрагмент ее, подтверждающий, какой ты первостатейный, непревзойденный, неповторимый ублюдок!!!

Луис насторожился. Глаза его сузились, превратившись в две крохотные голубовато-серые льдинки. А Берил все бушевала:

– Я вспомнила лишь пару месяцев, не больше. И те с удовольствием бы забыла! Те самые месяцы, когда ты делал все от тебя зависящее, чтобы поломать жизнь моего брата... Фраза оборвалась горестным всхлипом.

– И это все? – воскликнул Луис, делая шаг ей навстречу. – Пара месяцев почти трехлетней давности? И ничего другого ты не помнишь?!

– А насчет тебя мне ничего другого помнить и не нужно! – возразила Верил, судорожно стискивая кулачки.

– Э, нет, так не пойдет! – перебил Луис, подходя совсем близко и не сводя глаз с ее искаженного яростью лица. – Э, нет.., не для того я тебя выследил, чтобы получить от ворот поворот!

Он ее выследил?

– Не понимаю, о чем ты.

– Я про нас с тобою, малышка, – настойчиво и проникновенно произнес он.

– Никакого "нас с тобою" нет и быть не может, – еле слышным, срывающимся голосом пролепетала Берил: в груди у нее на мгновение стеснилось, во рту пересохло.

– А тебе откуда знать? – безжалостно сказал Луис. – Ты укрылась здесь, на своем волшебном островке, спряталась от всего того, что не желаешь вспоминать, а мне как с таким бременем жить прикажешь?

– Не в том дело, что я не желаю вспоминать! – защищалась Берил. – И хотела бы, да не могу, пойми!

– Я тебя заставлю, – угрожающе пообещал Луис. – Я не уеду, пока не добьюсь того, что мне нужно.

– И что же тебе нужно? – исступленно выкрикнула Берил, глядя на мрачное лицо своего мучителя, искаженное гримасой, что с трудом сошла бы за ласковую улыбку.

– Как насчет тех двух лет, что мы провели вместе? Как насчет тех денег, что ты прихватила с собою, уйдя от меня в один прекрасный день и даже не попрощавшись?

– Какие еще деньги? Ты что, спятил? -Берил дрожала всем телом. – Два года? Хочешь сказать, что мы.., что ты и я.., что у нас был.., роман?

– Ты жила в моем доме и спала в моей постели. Речь идет о большем, нежели случайная интрижка.

– Нет, не верю...

Перед глазами Берил все поплыло. Но в ту же минуту сильные руки сомкнулись вокруг ее талии, поддерживая, не давая упасть.

– Обмороки – это пожалуйста, это сколько угодно, – смутно расслышала она, прежде чем окончательно потерять сознание. – Когда придешь в себя, я по-прежнему буду рядом, моя неверная красавица. На сей раз ты от меня не сбежишь...

Глава 7

Берил отворила дверь – и похолодела. На пороге стоял Луис Гренвилл. Его дорогой, сшитый на заказ костюм и кашемировый плащ выглядели до крайности неуместными в ее обшарпанной прихожей. Со времен постыдной сцены перед зданием суда молодые люди не виделись. Берил уже примирилась с мыслью, что, возможно, потеряла Луиса навсегда...

– Тебе не следовало приходить, – глухо проговорила она.

В льдисто-серых глазах сверкнула сталь.

– Можно, я войду?

Берил послушно отступила в сторону, пропуская гостя.

– Если ты насчет Джастина...

Один-единственный взгляд заставил ее умолкнуть на полуслове. Луис снял плащ, швырнул его на кресло. Крохотная квартирка, что после смерти бабушки казалась такой пустой и безрадостной, словно преобразилась: с приходом гостя в ней как будто запульсировала неуемная, беспокойная жизнь.

По-прежнему не сводя глаз с раскрасневшегося лица и стройной фигуры хозяйки, Луис снял пиджак и ослабил галстук. Оценивающе оглядел строгую белоснежную блузку, целомудренно застегнутую до самого ворота, узкую синюю юбку, доходящую до середины округлого бедра. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, открыв ложбинку у шеи. Берил проследила движение его руки, и губы ее непроизвольно приоткрылись.

– У тебя выпить найдется?

Это бесцеремонное требование слегка разрядило обстановку. Непроизвольно-обольстительным движением Берил оправила юбку.

– Я... У меня, пожалуй, найдется немного шотландского виски.

Вплоть до самого конца скотч оставался последней отрадой бабушки, слегка облегчая боль, перед которой отступали все лекарства.

Луис последовал за хозяйкой в тесную кухоньку. Тяжелая бутылка едва не выпала из дрожащих рук Берил, но гость вовремя отобрал ее у девушки и разлил крепкий напиток по бокалам.

– Прости.., смешать, кажется, не с чем... пролепетала она, не в состоянии собраться с мыслями.

Луис стоял так близко, что тела их почти соприкасались и пряный запах его лосьона кружил голову сильнее, чем дурманящий аромат скотча.

– Ничего, пустое, – глухо проговорил он, отставляя бокалы и заключая Берил в объятия.

Луис жадно припал к ее губам, заглушая всхлип облегчения, что сорвался с ее уст в тол самый миг, когда гость притиснул ее к стене. Девушка исступленно ответила на его поцелуй, нетерпеливо теребя пуговицы светло-серой рубашки, расстегивая их одну за одной, чтобы поскорее ощутить под ладонями завички волос на широкой груди.

Он задрожал всем телом, сильные его ладони заскользили по внутренней стороне бедер девушки, задирая юбку, стягивая вниз колготки и кружевные трусики, стремясь коснуться разгоряченного лона. Ощущая пальцами влажный жар, Луис коленями раздвинул ей ноги, желая овладеть ею прямо здесь и сейчас...

– Нет!

Глаза Берил широко распахнулись, крик замер на губах. Она лежала на диване в коттеджике на острове Скалистый, а над ней, стоя на коленях и так знакомо стискивая бедрами ее ноги, возвышался Луис.

– Нет, – слабо запротестовала она, ощущая себя в ловушке между двумя равно невозможными реальностями.

– Да, я по-прежнему здесь, – неумолимо подтвердил он. – Я же говорил, что никуда не денусь. Теперь я – часть твоего волшебного мирка. – Луис заботливо отвел с ее разгоряченного лба прядь влажных волос. – Ты пробыла без сознания пару минут, не больше.

Пару минут! Берил вздрогнула всем телом. Кажется, рассудок ее и впрямь помутился. Она утратила способность отличать явь от вымысла. Одно лишь знала наверняка: что та неистовая, эмоционально насыщенная сцена в кухне отнюдь не эротическая фантазия! Воображение не способно породить образы настолько яркие!

– Ты говоришь, что выследил меня, – еле слышно прошептала она. – Но зачем? И как?

– Задачка оказалась не из простых: ты не открывала банковских счетов, не платила за коммунальные услуги, не оформлялась на работу... Мне просто повезло. Дочь одного моего друга купила твою акварель в том самом магазинчике, о котором ты упомянула. Стиль у тебя изменился почти до неузнаваемости, но инициалы на картине ты ставишь те же... Характерная готическая буква Б. Так что я осторожно навел справки о художнице...

– Да что ты знаешь о моем стиле? – запротестовала она, думая о роскошной галерее "Критерион", где полотна оценивались в тысячи долларов, а не в жалкую пару сотен, как ее собственные "шедевры".

– Я устроил для тебя мастерскую в моем доме. – Голос Луиса дрогнул. Пожалуй, только благодаря этому мне и удалось уговорить тебя переехать ко мне...

Берил замотала головой.

– Ты врешь, врешь, – твердила она, отчаянно стараясь убедить себя в этом. – Даже если мы и стали любовниками, я бы ни за что к тебе не переехала. Я бы просто не смогла предать Джастина.

– А у нас и выбора-то не было, – саркастически отозвался Луис. – С физиологией не поспоришь. Мы с тобой точно две половинки одного целого. И то, что между нами происходило, Джастина никоим образом не касалось.

– Как ты можешь так говорить? Мы и познакомились-то только благодаря ему. А ты подвел его под суд...

– Джастин сам подвел себя под суд, – невозмутимо уточнил Луис. – Твой братец по уши увяз в неприятностях еще до того, как на сцене появился я, и ты об этом отлично знаешь. Он бы и Абигейл потянул за собой. Джастин якшался черт знает с кем, и наконец настала пора платить по счетам. Повезло ему, что в тюрьму не загремел.

Берил облегченно вздохнула. А собеседник неумолимо продолжал:

– Конечно, Джастину удобнее во всем обвинять меня. Да я и не пытался его разубеждать: пусть себе верит в мое всесилие! Однако же есть у меня железное правило: никогда не впутывать полицию в мои личные дела. Я сам разберусь с моими врагами – в удобное мне время и на моих условиях.

– Но если это правда насчет тебя и меня, Джастин наверняка бы... – Берил стиснула ладонями виски. – Да он же мне и впрямь все рассказал! Я никак не могла жить с тобой! По словам Джастина, после смерти бабушки я отправилась в путешествие.., ну, пешей туристкой, с рюкзаком за плечами, нигде подолгу не задерживаясь...

– Джастин солгал. Ты никуда не уезжала. Ты осталась со мной. – Слова Луиса намертво отпечатывались в ее сознании. – Твой брат до сих пор ненавидит меня лютой ненавистью за то, что я открыл глаза Абигейл на его истинную сущность, да и тебе тоже, если на то пошло. Когда мы стали любовниками, ты со всей очевидностью предпочла меня ему, и Джастин себя не помнил от злости. Мы были счастливы, а он потерпел неудачу, причем исключительно по своей вине... И, как законченный эгоист, принялся точить на нас зуб...

Берил беспомощно уронила руки. А Луис продолжал, четко, размеренно, точно зачитывая судебный протокол:

– Когда ты исчезла, я первым делом связался с Джастином. Он уверял, что ты улетела в Квебек в поисках собственного "я". Велел мне оставить тебя в покое: дескать, я тебе больше не нужен. И все это время он отлично знал, что с тобою произошло и где ты. Ни словечка не сообщил нам друг о друге! А теперь спроси себя, в чем причина.

– С какой стати я должна тебе верить? – Оттолкнув Луиса, Берил спрыгнула с дивана. – Ты отлично знаешь, что я ничего не помню. Может, ты все выдумал!

Луис тоже поднялся, поддержал пошатнувшуюся Берил за локоть и развернул лицом к себе.

– Почему бы тебе не позвонить Джастину? вызывающе предложил он. – Скажи ему, что я здесь, на острове, и посмотрим, как он отреагирует.

Запрокинутое лицо Берил побледнело, в карих глазах отчетливо читалось недоверие. Заметно смягчившись, Луис погладил ее по плечу, ласково притянул к себе.

– Или лучше поедем домой вместе со мной и ты своими глазами убедишься в моей правоте, – предложил он. – Окажешься в знакомой обстановке – глядишь, память и вернется. Надо бы тебе прочесть ту книгу, которой ты меня чуть не пришибла. Там говорится, что физические объекты – веши и тому подобное отлично стимулируют спонтанные воспоминания. А также подсказки со стороны органов чувств – привычные картины, звуки, тактильные ощущения...

Как, например, потрясающий эффект or его любовных ласк. Вот куда он клонит! Берил решительно покачала головой.

– Никуда я с тобой не поеду! – твердо сказала она. – Если это правда и я тебя оставила, то, видимо, не без причины!

– Так почему бы нам не вернуться домой и не выяснить, что подтолкнуло тебя к этому шагу?

Голос Луиса звучал мягко, вкрадчиво, бесконечно убедительно. Он обещал безопасность, но Берил тут же почуяла невысказанную угрозу.

– Если мы были так счастливы, как ты утверждаешь, то с какой бы стати мне убегать? Может, ты изменил мне с другой? Я застала тебя в постели с соперницей?

Ласковых интонаций как не бывало. Теперь в голосе Луиса звенело раздражение.

– Еще спроси, не бил ли я тебя под пьяную руку?

И Берил с запозданием осознала, что такая возможность даже не пришла ей в голову. Да, этот человек суров и жесток, но к физическому насилию прибегать не станет, в этом молодая женщина готова была поручиться. Луис Гренвилл совершенно неотразим, это да... Может, в этом-то все и дело?

– Ты уклоняешься от ответа, – резко напомнила она, радуясь уже тому, что на краткий миг изменила соотношение сил в свою пользу.

– Пока мы жили вместе, я не изменял тебе даже в помыслах! – рявкнул Луис. – И на протяжении последних девяти месяцев, что характерно, соблюдал полнейший целибат.

– Целибат?

Щеки ее горели. По мнению Берил, это слово с Луисом Гренвиллом совершенно не вязалось.

– А то сама не видишь? Я истосковался по женщине. – Серые глаза его хищно сверкнули. -Но, к несчастью, женщина, по которой я истосковался, притворяется, что знать меня не знает.

Глубоко, прерывисто вздохнув, Берил подобрала упавшую книгу и вручила ее Луису.

– Уходи, пожалуйста.

– Я тебя понимаю, Берил. – Теперь в голосе его звучало искреннее сочувствие. – Но я не уйду. Я никогда не бросаю дела на полдороге.

– Если ты про деньги...

Она с досадой отшвырнула книгу на диван.

– Деньги исчезли из сейфа нашей спальни в тот же самый день, когда ты сбежала, а комбинацию цифр знали только ты и я. – Луис невозмутимо назвал сумму, и у Берил перехватило дыхание. – А вместе с ними – твой паспорт и личные бумаги.

– Когда я приехала на остров, при мне никаких таких сумм не было! Это какая-то ошибка! – Она обвела рукой комнату. – Оглядись! Я просто купаюсь в роскоши, да? То, что у меня есть, я заработала своим трудом!

Как гордилась Берил тем, что вправе бросить эту фразу ему в лицо!

– Может, ты отправилась прямиком в казино и спустила все до цента, – пожал плечами Луис. – Да еще сочла это актом справедливого возмездия. Учитывая, как именно я заложил основы своего благосостояния.

– Я не играю.

– Вся наша жизнь – азартная игра.

– А что сказали в полиции, когда ты сообщил о пропаже? Может, меня уже разыскивает Интерпол?

– Я же объяснил: я никогда не впутываю полицию в свои личные неурядицы. Уроки детства, если угодно.

– Уроки детства?

– Мои родители – очаровательная парочка мошенников-виртуозов, – неохотно признался Луис. И, слушая его рассказ, Берил все отчетливее понимала: она это знает, она уже это слышала! – Они колесили по миру в поисках наживы, и меня с Эбби за собою таскали. Мало того: пытались втянуть и нас в свои аферы. Как только подрос, я зажил своей жизнью. А со временем убедил родителей поручить мне Абигейл: я хотел, чтобы сестра получила приличное образование и наконец-то обрела дом, "Мой долг – оградить сестру от зла. Я не всегда был с нею в трудный час. Но теперь я отвечаю за Эбби и никому не позволю ее обидеть. Я на все пойду ради тех, кто мне дорог..." Так говорил Луис в ресторане, и теперь слова эти всплыли в памяти Берил.

– А сейчас ты хочешь получить назад свои банкноты?

Ну что ж, Луису придется волей-неволей примириться с тем фактом, что никаких денег у нее нет. Она, Берил, всегда была бессребреницей-идеалисткой. Люди значили для нее куда больше, чем одежда, драгоценности, все прочие мирские блага.

– Иди сюда, и я объясню, что мне нужно, – многозначительно улыбнулся он.

И Берил тут же воинственно ощетинилась.

– Если я и впрямь тебя бросила, на что я тебе сдалась? У тебя, никак, совсем гордости нет?

– О, если ты полагаешь, что я стану валяться у тебя в ногах, зазывая в постель, то глубоко заблуждаешься. Умолять будешь ты.

– Черта с два! – Карие глаза Берил негодуюше вспыхнули, и Луис громко расхохотался, забавляясь ее возмущением. – Ты что, не в силах смириться с мыслью, что часы, проведенные с тобой в постели, сами собою выпали из моей памяти? Экое у тебя самомнение!

– Лгунья! – подзадорил он. – Два года мы спали в одной постели. Я изучил твое тело не хуже тебя самой. Я постиг все тонкости его языка. Ты можешь закрыть глаза на наши с тобою отношения, но твое тело отчетливо помнит, как хорошо было нам вместе. Да ты сгораешь от страсти точно так же, как и я. А ссоры всегда служили нам превосходной приправой к сексу.

– Убирайся! – воскликнула Берил, у которой руки так и чесались снова надавать наглецу пощечин.

– Исключено. Избавиться от меня можно только одним способом: воткнув нож прямо мне в сердце!

– Лучше не искушай меня!

– О, я намерен искушать тебя всеми доступными мне способами, – заверил ее Луис, скрываясь в кухне. – И начну, пожалуй, с гастрономических соблазнов.

– И что это ты затеял? – подозрительно осведомилась Берил, направляясь за ним следом.

– Думаю ужин приготовить. – Луис извлек из буфета сковородку и три глиняных горшочка. Этот прелестный набор керамики Берил получила в уплату за уроки, обучая рисованию десятилетнюю дочку горшечника. – Клайв дал мне устриц и еще бутылку белого вина в придачу. -Он достал из холодильника пакет с темными ракушками, снял с подставки широкий кухонный нож и картинно предложил его Берил.

– Не займешься ли нарезкой?

Серые глаза его поблескивали так же ярко, как и зловещего вида лезвие. Похоже, насчет искушений и соблазнов он вовсе не шутил!

– А не пойти ли тебе вон из моей кухни? – угрюмо предложила Берил.

Но ее демонстративная враждебность только позабавила самозваного повара.

– Знаю-знаю, ты бы предпочла видеть меня в твоей спальне, но я же сказал, что тебе придется сначала попросить!

Луис включил воду и принялся ловко вскрывать ракушки.

– Я обычно просто бросаю их на сковородку, обваляв в сухарях, – нехотя произнесла Берил.

– А сегодня, для разнообразия, я приготовлю совсем иное блюдо, – весело произнес Луис, разрезая лимон и щедро поливая устрицы соком. – Надо привыкать к переменам, милая Берил. Как нам ни трудно с этим смириться, новое неизбежно вытесняет старое. Рождение, жизнь и смерть сменяют друг друга в естественном цикле...

– Ты готовить взялся или читать лекцию по психологии?

– А я могу совмещать, – скромно заверил он.

– Ну а у меня нет времени торчать здесь, изображая благодарную аудиторию, – заявила Берил и демонстративно вышла из кухни.

Она направилась в мастерскую и, чтобы отключиться от эмоциональных потрясений дня, занялась самым что ни на есть рутинным делом: закрепила на мольберте чистый лист, перемыла кисточки и баночки, разложила готовые акварели по порядку. Наконец, заслышав требовательный голос, нехотя покинула свое укрытие. По кухне разливался восхитительный аромат. Луис извлек из духовки аппетитно булькающие горшочки и торжественно водрузил их на подставки.

Он уже принял душ и переоделся в черные брюки и белую рубашку. Берил тут же пожалела о том, что не удосужилась поэффектнее уложить волосы и заменить вылинявшую водолазку нарядной блузкой.

– Я уже накрыл на стол. Не разольешь ли вино по бокалам, в потом я отнесу порцию Клайву?

– Я сама!

Берил торопливо сорвала с гвоздика прихватку.

– Если собираешься поплакаться Клайву в жилетку о том, какой я мерзавец и негодяй, в надежде, что старик вышвырнет меня из дому, – и думать забудь! Он уже знает про наш роман. Я в первый же день открыл ему правду.

– Какую именно правду?

По счастью, Берил еще не успела взять в руки дымящийся горшочек, иначе одной порцией неминуемо стало бы меньше.

– Ну, я признался, что никакой амнезии у меня нет, – пожал плечами Луис. И что я приехал на остров с одной-единственной целью: вернуть любовь всей моей жизни. Клайв охотно подыграл мне: предложил наняться к нему в работники, чтобы я имел повод видеться с тобой каждый день.

– Ах ты, интриган несчастный! Что и говорить, великолепный опережающий ход! Клайв, убежденный холостяк, в сердце оставался неисправимым романтиком.

"Любовь всей моей жизни". Как поэтично это прозвучало! Какой разительный контраст с недавними его рассуждениями о физиологии и похищенных деньгах! За все время их общения Луис ни словом не намекнул на то, что затронуто его сердце. Не пытался уверить Берил в своей любви. Почему? Наверное, знал, что номер не пройдет. Искушенный мистер Гренвилл вполне мог одурачить наивного старика, изображая из себя средневекового рыцаря без страха и упрека. Но Берил – человек здравомыслящий, ее не проведешь!

– Всегда полезно иметь козырь-другой, – усмехнулся Луис. – Думаю, ты сама убедишься, что Клайв на моей стороне.

Так все и вышло. Будучи призван к ответу за пособничество в низком обмане, старик изогнул кустистую бровь и проворчал:

– Луис прав: нельзя прятаться от самой себя. Прошлое само спешит тебе навстречу, детка. И нужно бы толком с ним разобраться, посмотреть в лицо своим страхам, иначе так и будешь жить, шарахаясь от собственной тени. А если этот славный парень тебе поможет – что ж, и слава Богу!

Берил не нашла в себе сил по-настоящему рассердиться на старого рыбака. Ведь он и впрямь хотел как лучше!..

Сколько бы молодая женщина ни задирала нос перед новоявленным шеф-поваром, ужин он состряпал и впрямь восхитительный. А белое вино, которое она собиралась поначалу решительно отвергнуть, оказалось на диво к месту. Правда, памятуя о необходимости сохранить трезвую голову, Берил ограничилась одним бокалом.

Когда же за окнами сгустились сумерки и по стенам заплясали отблески пламени из очага, атмосфера в гостиной стала на редкость интимной. Берил все больше подпадала под волшебные чары Луиса Гренвилла. Занимательнейший из собеседников, он непринужденно и задушевно рассуждал об искусстве, и Берил постепенно оттаивала: все чаще звучал ее серебристый смех, все охотнее забывала она об осторожности.

– Вообще-то из меня вполне мог получиться отличный повар, – признался он, видя, с каким аппетитом Берил отправляет в рот каждый кусочек. – Подростком я вкалывал в кухне отеля-казино. Только я быстро понял, что мое место у стола с зеленым сукном, а не у плиты. Я научился сдавать карты.., и не оглядываться назад.

– Легкая нажива, – понимающе кивнула Берил.

Луис задумался, прежде чем ответить.

– Нет, не сказал бы, что легкая. Чтобы выиграть, необходимы концентрация внимания, опыт, практика, настойчивость и, разумеется, изрядная толика везения. Я всегда знал, что не хочу посвящать азартной игре всю жизнь. Я ждал лишь достойной ставки, а когда удача мне улыбнулась, настала новая пора моей жизни... Знаешь, у сына шулера есть некие преимущества: проворачивая свои аферы в столицах Европы и изображая из себя нуворишей, родители вращались в тех самых кругах, куда вхожи люди искусства, меценаты, собиратели... Чего только я не узнал в ту пору о частных коллекциях!

– А теперь в притворстве необходимость отпала. Ты в самом деле богат и в самом деле владелец престижной картинной галереи...

Сощурившись, Луис посмотрел на собеседницу сквозь матовое стекло бокала.

– Я бы, и глазом не моргнув, отдал "Критерион", и все бесценные полотна за возможность провести с тобою еще одну только ночь, любимая.

Берил едва не расплескала вино на скатерть. Да что с ней такое? На какое-то мгновение она едва не поверила в искренность его слов!

– Экстравагантные комплименты меня совершенно не впечатляют, – укоризненно проговорила она.

– "Блеск женских взоров страстно ловил я ежечасно, я им дарил сердечный пыл, но сердце жег напрасно", – вполголоса процитировал Луис.

– Так и надо бессовестному ловеласу! Как там дальше? "Я красотой пленялся, но, если отклонялся лучистый взгляд, – был только рад и прочь, как ветер, мчался".

Луис запрокинул голову и весело расхохотался.

– Твоя взяла! Я, кстати, ожидал чего-то в этом роде: а то я не знаю, как ты любишь поэтов-романтиков! Это у нас с тобой общее. Ты и впрямь считаешь меня циничным сердцеедом?

– Тот, кто умеет так готовить, просто не может быть закоренелым злодеем!

Берил тут же пожалела о сказанном. Но вместо того чтобы воспользоваться ее оплошностью, Луис лишь слегка наклонил голову, благодаря за комплимент...

Ночь выдалась холодная и ясная, на черном бархатном небе блестели ослепительно яркие звезды, Берил отнесла тарелки в кухню, а Луис, с бокалом в руке, подошел к очагу и подбросил в огонь очередное полено.

Вернувшись, молодая женщина застала идиллическую картину. Луис вытянулся во весь рост на овчинном коврике и, опираясь на локоть, с наслаждением потягивал вино. Бони мирно дремал, свернувшись калачиком в любимом уголке за корзиной с дровами.

– Иди сюда, посиди у огня.

Луис отставил бокал и протянул руку в приглашающем жесте.

Берил, точно во сне, шагнула вперед – и вдруг резко остановилась, задрожав всем телом. Глаза ее расширились, безумный взгляд остановился на лохматом коврике.

– Берил... – прошептал он, и нежные интонации, с которыми он произнес имя, эхом отдались в ее сознании...

Обнаженное тело мужчины в отблесках пламени кажется отлитым из бронзы. Он возбужден до крайности; облачко пушистых волос в паху обрамляет напрягшуюся мужскую плоть. Губы его горячее огня – живого свидетеля их страсти. Отяжелевшие груди Берил матово поблескивают от испарины, соски наливаются знойной сладостью.

Луис властно укладывает ее на спину, и густой ворс мехового ковра щекочет ей спину что за восхитительный контраст с его кожей, шелковистой и гладкой! Ноги их сплелись, руки его скользят отыскивая и находя самые сокровенные и самые чувствительные точки ее тела.

Поцелуями заглушает он неистовые ее вскрики, одурманивает, овладевает ею с безжалостным исступлением. Жаркие ладони обхватили ее ягодицы и слегка приподняли навстречу...

– Берил, разве ты не присоединишься ко мне? Яркая картина погасла, распалась на кусочки, точно цветные стекляшки в калейдоскопе. Луис не сводил встревоженного взгляда с ее отрешенного лица.

– Берил... – мягко повторил он, словно опасаясь слишком резко вырвать молодую женщину из состояния транса. – Что ты увидела?

Стиснув зубы, она упрямо молчала. Луис провел рукой по овчине.

– Дело в ковре, да? Он тебе что-то напомнил? – Голос его понизился до хрипловатого, чувственного шепота, пальцы приглашающе затеребили густую, волнистую шерсть. – Дома мы часами занимались любовью на огромном ковре из меха... Два сплетенных тела в бликах пламени, и твои карие, затуманенные страстью глаза... А знаешь, моя Берил, ты ведь никогда не закрывала глаза в момент оргазма... Помнишь, как это возбуждает – любоваться друг другом, когда оба трепещут в экстазе? А когда мы занимались любовью перед камином, ты двигалась медленно и неспешно, растягивая удовольствие до бесконечности. Иногда мы разводили огонь даже летом, чтобы сполна насладиться жаркой, исступленной схваткой, а потом всласть порезвиться в бассейне...

Луис многозначительно умолк. И Берил вспыхнула до корней волос, отгоняя наваждение.

– Я устала. Пора спать, – запротестовала она.

– Еще совсем рано. И мы только что поужинали. Давай посидим у огня, ласково уговаривал Луис, похлопывая по ковру. – Ты же сама этого хочешь.

В этом-то и заключалась проблема!

– Мне.., мне еще надо поработать. – Луис недоверчиво сощурился, и Берил воинственно выставила вперед подбородок. – Завтра ко мне придет один из клиентов забрать заказ... Держу пари, ты и один недурно проведешь время... До сих пор ты как-то справлялся! – мстительно добавила Берил, скрываясь за дверью.

Что ответил Луис, она так и не узнала, да особенно и не стремилась.

***

Эту ночь, как и предыдущие, она провела без сна. Задремала только под утро, а когда вновь открыла глаза, в окно било солнце. Опять, проспала! виновато подумала Берил, вставая с постели. И с изумлением обнаружила, что в кои-то веки поднялась раньше Луиса.

Она уже допивала кофе, когда, протирая глаза, появился "герой ее грез". И до чего же сексапильно он выглядел – в измятой рабочей одежде, растрепанный, потирая небритый подбородок.

– Доброе утро, милая, – приветствовал он Берил, наклоняясь и чмокая молодую женщину в губы. Увернувшись от занесенной руки, Луис проворно отступил в сторону и насыпал в тарелку овсяных хлопьев. – Ну, и какие у нас на сегодня планы?

– У нас? Свои планы я отлично знаю, процедила Берил сквозь зубы, испепеляя собеседника взглядом. – А что до твоих – понятия не имею!

– А по-моему, имеешь. Поэтому и глядишь на меня точно перепуганный кролик.

Последнее замечание Берил предпочла пропустить мимо ушей.

– По-моему, на тебе ремонтные работы...

– Клайв знает, что мой первейший долг – присматривать за тобой.

– Я в присмотре не нуждаюсь, – фыркнула Берил.

– Здесь мы во мнениях расходимся. Какой славный денек выдался, – как ни в чем не бывало заметил Луис, глядя в окно. – Хотя ветер дует прехолодный. Кстати, у тебя не найдется лишних одеял? Ночью я продрог до костей.

Ага, стало быть, и Луису тоже не спалось! Не по той ли самой причине, из-за которой она сама глаз не сомкнула? Нет, вряд ли. Тогда бы он думал не об одеялах, а о холодном душе.

– В чулане их сколько угодно, – бросила Берил.

Да как он может болтать о сущей чепухе вроде одеял и погоды, когда между ними столько недосказанного? Всякий раз, когда взгляды их скрещиваются, в воздухе так и потрескивают электрические разряды!

А Луис, словно бы ничего не случилось, продолжал толковать о том о сем, и к тому времени, когда раздался стук в дверь, Берил с трудом сдерживалась, чтобы не закричать в голос. Сотрапезник ее умолк на полуслове и вопросительно изогнул бровь.

– У нас гости, дорогая?

Снова это раздражающее "у нас"!

– Наверное, это Алберт, – пояснила молодая женщина, промокнув губы салфеткой. – Он обещал зайти за иллюстрациями для своей книги.