Текст книги "Свет маяка"

Автор книги: Фанни Райдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Я понял. Ну что ж, никто вас не торопит и не гонит. Не принуждайте себя вспомнить. Просто расслабьтесь, и пусть все придет само. Может, вы встретите на острове кого-то знакомого. А лучшей хозяйки, чем Берил, вам все равно не найти...

– Минуточку! – Бумажник со стуком упал на стол. – Вы хотите сказать, что он останется здесь?

– А почему нет? Места сколько угодно. Ведь сдает же Клайв летом свободные комнаты разным там студентам-экологам и ученым, приезжающим в заповедник поработать! Я уверен, что наш гостеприимный мистер Хобкерк охотно приютил бы Луиса на денек-другой. Хобби у него такое – спасать неприкаянных скитальцев! Разве не распахнул он вам дружеские объятия, когда вы приехали на Скалистый при точно таких же обстоятельствах: прошлое – за темной завесой и пойти некуда? Пустил вас к себе пожить, дал возможность разобраться и понять, что делать дальше? Где Клайв сейчас у дочери? Если не хотите ничего предпринимать без его ведома, можно ведь позвонить и спросить!

– Наверное, вы правы, – с неохотой признала Берил, понимая: битва проиграна. – Просто у меня сейчас срочный заказ...

– Я ничем вам не помешаю, – поспешно заверил ее Луис, до сих пор не проронивший ни слова. – Вы меня и не заметите.

Не заметишь такого, как же! Берил отлично знала: пока Луис здесь, она будет ощущать его присутствие каждым нервом, каждой частичкой своего существа.

– Кроме того, всегда отрадно знать, что рядом человек, сам переживший то же, что и я, – невозмутимо добавил Луис. – К кому и обратиться за советом и поддержкой, как не к тебе!

– Ты.., преувеличиваешь, – пролепетала молодая женщина, холодея.

А он, как ни в чем не бывало, продолжал:

– Я случайно услышал, как вы с Гасом давеча обсуждали твою амнезию. Как это случилось?

Берил с трудом поборола панику. Главное сдержаться, не закатить истерику. Отделаться двумя-тремя фразами – глядишь, он и утратит интерес.

– Я поскользнулась на трапе, спускаясь с парома на берег, и ударилась головой о перила, – отчеканила она, собирая со стола чашки. – По крайней мере, так мне сказали. Сама я не помню.

– Сильная была травма?

Голос Луиса дрожал от сдерживаемого волнения, но Берил упрямо отказывалась замечать что-либо необычное в его поведении.

– Вообще никакой травмы не было, просто потеряла сознание, – нетерпеливо отмахнулась она. – Отделалась царапиной на щеке, даже говорить не о чем.

– Но ведь у тебя до сих пор амнезия...

– Слушай, все это чепуха, – отрезала Берил. – Я сама себе хозяйка, путешествовала по миру, точно перекати-поле, с рюкзаком за спиною. Я со всей очевидностью собиралась пожить некоторое время на Скалистом; так все в итоге и вышло. – В карих глазах заплясали озорные искорки. – Можно сказать, сама судьба сыграла мне на руку. Руководство паромной переправы, обрадовавшись, что в суд я подавать не собираюсь, в порядке компенсации выписало мне чек на кругленькую сумму. Из этих денег я заплатила Клайву за первые несколько месяцев. А потом вновь принялась писать, не оглядываясь, так сказать, назад. Сам видишь, для меня все сложилось просто превосходно!

На этой оптимистической ноте Берил удалилась в кухню, а Огастус, вполголоса дав Луису последние наставления, громко объявил, что жена уже, небось, стережет его у порога со скалкой.

– Удачи вам, Луис! – Врач добродушно похлопал своего пациента по спине. Если что-то понадобится, я живу в зеленом домике в конце улицы – заходите не стесняйтесь. А послезавтра мы с женушкой уезжаем обратно в Сет-Иль, ежели погода позволит. Так что, если захотите возвратиться в цивилизованный мир в приятной компании, милости просим!

– Спасибо за предложение.

– А.., вы уверены, Гас, что не хотите еще кофе? – пролепетала хозяйка, вдруг испугавшись перспективы остаться со своим загадочным гостем один на один.

– Кажется, Берил опасается, что, едва вы переступите порог, у меня отрастут клыки, – хмыкнул Луис.

– Кто тебя знает? Может, ты маньяк-убийца! – мстительно парировала молодая женщина.

Огастус поскреб в затылке.

– У меня, знаете ли, огромный опыт профессионального общения со всякого рода мерзавцами. И я со всей авторитетностью заявляю: Луис к таковым не относится.

– Мерзавцами? – слабо переспросила Берил.

– Говоря общедоступным языком, признаков психической неуравновешенности я у Луиса не наблюдаю, – успокоил ее Огастус.

Гость широко ухмыльнулся. И Берил в очередной раз мысленно прокляла пресловутую мужскую солидарность.

– Может, он умело маскируется? – ехидно предположила она.

– Не исключено. Так что вы от меня хотите? – заботливо осведомился врач.

Глаза его озорно поблескивали: он отлично понимал, что молодая женщина говорит не всерьез.

– Ах, да убирайтесь вы домой к вашей женушке со скалкой, – вздохнула Берил, указывая на дверь.

– Как скажете! – весело согласился Огастус, застегивая плащ. – 0-ох, простите!

Едва он приоткрыл дверь, в коридор влетел Бони, как всегда, по уши в грязи.

– Ты куда, приятель? – В голосе Луиса зазвенел металл, и от этих ноток сердце Берил беспомощно дрогнуло, а пес затормозил так резко, что последние полметра проехался на пузе. Гость наклонился, подхватил спаниеля на руки и сурово произнес:

– Пока тебя не вымоют, ты и шагу по чистому полу не сделаешь!

Ничуть не обидевшись, Бони лизнул "воспитателя" в нос и с энтузиазмом замахал хвостом, безоговорочно признавая авторитет сильного. Луис расхохотался – радостно, безудержно, и сердце Берил вновь беспомощно затрепыхалось в груди. Он словно преобразился – куда только подевались холодный цинизм и мрачная, угрюмая отчужденность! Теперь он просто-таки излучал неодолимое обаяние, противостоять которому не смог даже Бонифас. Этот человек словно калейдоскоп, подумала Берил. Чуть встряхнешь – и разрозненные фрагменты личности складываются в новую, неожиданную картинку.

– А вы умеете обращаться с собаками, – похвалил Огастус, надвигая на лоб капюшон. -У вас, наверное, есть свой любимец?

– Нет.., но в детстве был, – Луис возвел глаза к потолку, мучительно пытаясь сосредоточиться. – Рыжий котяра.., толстый такой, вроде диснеевского. Я его на улице подобрал.

– А как его звали, не помните? Гость виновато развел руками.

– Рыжик? – шутливо подсказала Берил.

– От души надеюсь, что даже мальчишкой я был в состоянии придумать что-нибудь пооригинальнее! – фыркнул Луис. Он посмотрел на Бони, словно воскрешая в памяти знакомые картины. – Там был двор.., и раскидистое дерево... Однажды кот залез на самый верх, спасаясь от соседского пса, а вниз – никак. Пришлось тащить приставную лестницу. – Он шумно, с перерывами, вздохнул. Больше ничего не помню, хоть убей.

– Все в порядке: память понемногу возвращается, – ободрил пациента Огастус. – Сначала воскресают воспоминания о событиях более давних, а потом, мало-помалу, свеженькие поступления.

И доктор Макнайт с достоинством удалился, очень довольный тем, что его профессиональная репутация в очередной раз себя оправдала.

Берил заперла за ним дверь, набрала в грудь побольше воздуху.., и с обреченным видом обернулась к Луису.

– Знаю, ты по горло занята, так что ступай работай, а я пока вымою маленького негодяя, – неожиданно предложил он и ласково потрепал Бони за ушами, словно не замечая, что руки его уже по локоть в грязи. – А потом заодно и пол протру.

Берил с трудом представила Луиса Гренвилла с ведром и шваброй в руках. Зато куда легче могла вообразить его отдающим приказания почтительной прислуге.

– Право же, не нужно... – пролепетала она.

– Может, я и потерял память, но я не калека беспомощный, – твердо сказал Луис. – Раз уж я свалился как снег на голову, обременять тебя я не хочу. Лучше уж сделаю что-нибудь полезное, чем лежать и мрачно размышлять о своей горькой участи. Занимайся спокойно своей живописью, а про меня и думать забудь.

Берил ничего не оставалось, как только принять великодушное предложение. Впрочем, это было легче сказать, чем сделать. Художница ощущала себя пленницей в собственном доме. И каждая новая встреча с незваным гостем сокрушала барьеры, возведенные ею вокруг себя и своей жизни.

Даже сидя в своей студии и включив радио на полную громкость, Берил не находила в себе сил сосредоточиться на тонкой, кропотливой работе. Так что, пока цветочки Алберта увядали на полке, она обратилась к эскизам неба и моря, отделывая в цвете то, что набросала карандашом в незабываемое утро накануне бури. У горизонта громоздились свинцово-серые тучи, ветер трепал ей волосы, норовя вырвать из рук альбом для зарисовок, а она самозабвенно переносила на бумагу прихотливые очертания ежесекундно меняющегося мира.

Берил так увлеклась работой, что, возможно, в конце концов и позабыла бы о госте. Но тот сам напомнил о себе, бесцеремонно заявившись в студию.

– Вот, принес тебе ланч – ты ведь наверняка проголодалась, – сообщил Луис, вручая ей тарелку с сандвичами. – А здесь, значит, ты работаешь? Не будешь возражать, если я войду?

Поскольку он, собственно говоря, уже находился внутри, вопрос прозвучал несколько запоздало. И даже аппетитные сандвичи с колбасой, огурцом и расплавленным сыром не оправдывали в глазах хозяйки подобного вторжения.

– В мою студию посторонним вход воспрещен! – объявила Берил.

А Луис, словно не слыша, уже неспешно шел вдоль стены, разглядывая развешанные картины. Но даже когда он признался, до чего его завораживает контраст между ее ботаническими эскизами и мрачноватыми видами моря, художнице это нимало не польстило. Уж очень ей не понравился взгляд гостя настороженно-внимательный, сосредоточенный, оценивающий. Так что в конце концов Берил бесцеремонно выпроводила его за дверь.

– Кажется, я тебя понимаю, – тихо проговорил он с порога. – Мне это знакомо...

– В самом деле? Вот и славно! – отрезала молодая женщина, хлопая дверью.

Хватит с нее экскурсов в темное прошлое Луиса Гренвилла. Она – художница, а не психоаналитик!

Но пословица "с глаз долой – из сердца вон" не всегда срабатывает. И хотя Берил старалась встречаться с Луисом как можно меньше, ее не оставляло тревожное ощущение, что каждым взглядом, каждым словом, каждым прикосновением он подталкивает ее к бездонной пропасти.

Но вот настало утро третьего дня. Сквозь шторы пробивались бледные лучи солнца, а за окном раздавались пронзительные вопли чаек, оспаривающих друг у друга добычу. И Берил ощутила нечто вроде глубокой внутренней опустошенности.

Буря утихла. Море успокоилось. Опасность миновала. Все ее барьеры выстояли. Сегодня Луис Гренвилл навсегда уберется из ее жизни.

Глава 5

– Луис! Луис!

Берил потерянно переходила из комнаты в комнату, и от дощатых стен гулко отражалось эхо. Дом был пуст. Абсолютно пуст.

Прошлым вечером, когда она опять завела речь об отъезде гостя, тот сослался на усталость и отправился спать. Если сообщение между берегами возобновилось, первый паром ушел на рассвете... Но не мог же Луис уехать, даже не попрощавшись!

Берил опасливо отворила дверь в гостевую комнату – и облегченно вздохнула. На безупречно застеленной кровати лежал черный саквояж.

Она окинула взглядом прибранную спальню. Память возвращалась к Луису лишь урывками, но, видимо, привычка к аккуратности была у него врожденной, амнезии неподвластной. Или, может быть, мистер Гренвилл существо одомашненное, – не ручное, но именно одомашненное? Не исключено, что он женат...

Эта малоприятная мысль до сих пор помогала Берил справляться с нервной дрожью, что накатывала на нее всякий раз, стоило гостю обратить на нее этот его завораживающе-внимательный взгляд. Не раз и не два, обернувшись ненароком, она замечала, что Луис наблюдает за нею, задумчиво щурясь.

Возвратившись в гостиную, Берил обнаружила, что огонь в очаге ярко пылает, чья-то заботливая рука пополнила запас дров, а Бони куда-то пропал. За последние два дня, пока она пряталась у себя в мастерской, гость и пес стали неразлучны.

Может, они ушли прогуляться на берег? Может, Луис надумал заглянуть к Огастусу Макнайту или надеется, что встретит знакомого?

Берил извлекла из футляра видавший виды бинокль и вышла на крыльцо. С моря задувал леденящий бриз – от холода не защищал даже плотный зеленый свитер ручной вязки.

Молодая женщина оглядела пляж. Справа маячили три фигуры. Двое трудились над яхтой – буря сорвала ее с якоря и выбросила на берег. В третьем долговязом и тощем как скелет – Берил без труда опознала Зака Брауна. Он брел вдоль воды, то и дело наклоняясь, собирал водоросли для ненасытной компостной кучи. Надо же удобрять свои драгоценные огурцы с помидорами! Слева, там, где с холма к морю сбегал ручеек, огромный черный Лабрадор гонялся за чайками. Двое детей, с наклонностями маленьких гоблинов, радостно тыкали палочками в тушку рыбы, выброшенной на берег.

Опуская бинокль, Берил подметила за окном соседнего дома какое-то движение. Мелькнула и пропала седоватая голова. Клайв Хобкерк вернулся! Значит, паромы снова ходят по расписанию.

При обычных обстоятельствах Берил не задержалась бы с дружеским визитом надо же поздороваться и узнать последние новости. Но сейчас она поспешно укрылась в доме, виновато сознавая, что лишь оттягивает неизбежное. Клайв непременно захочет узнать все подробности о загадочном госте, просто-таки забросает ее вопросами. А Берил совсем не хотелось анализировать свое двойственное отношение к Луису: с одной стороны, насущную необходимость удерживать его на расстоянии, с другой, неодолимое чувственное влечение.

Молодая женщина позавтракала в одиночестве, вымыла тарелки, затем обошла гостиную, мимоходом наводя порядок и то и дело оборачиваясь к окну. Она заботливо разгладила складки на покрывале, со стыдом отметив, что на светлой ткани отчетливо видны грязные разводы – там, где некогда лежали ноги Луиса. Тоже мне, хозяйка! Надо бы застирать, пока Клайв не зашел в гости!

Плотная ткань прочно застряла между сиденьем и спинкой дивана. Берил резко дернула покрывало на себя – и на пол полетели маленький четырехугольный предмет и какая-то книжка.

Она поспешно подобрала находки. На ладони ее лежали футляр для визитных карточек из черной кожи, с крохотным золотым замочком, и чековая книжка. Книжку Берил отложила и заглянула внутрь футляра, где обнаружила несколько визиток, напечатанных на плотной бумаге кремового оттенка. На верхней четкими черными буквами значилось:

Луис Гренвилл Картинная галерея "Критерион", Монреаль Карие глаза Берил расширились, в груди похолодело, пальцы сами собою сомкнулись, сминая карточку, острые уголки до боли врезались во влажную ладонь. Она задышала часто и прерывисто, хватая воздух ртом, ощущая на языке странную горечь.

Луис Гренвилл. Галерея "Критерион".

Берил судорожно схватилась за спинку стула, чтобы не упасть: со всех сторон надвигалась темнота. Молодая женщина напрягла всю свою волю, отгоняя неодолимый кошмар. В висках по-прежнему стучало, но сведенные судорогой мышцы постепенно расслабились, бешеное сердцебиение унялось. Берил слепо затолкала чековую книжку обратно туда, куда она завалилась, и, пошатываясь, направилась к двери.

Спотыкаясь, она взбежала по покосившимся деревянным ступеням домика Клайва, толкнула незапертую дверь и оглянулась по сторонам в поисках хозяина, не находя в себе сил позвать его по имени. В горле пересохло. Левая рука ныла; опустив взгляд, Берил с изумлением обнаружила, что пальцы ее по-прежнему крепко сжимают злополучную карточку.

На негнущихся ногах Берил прошла прямиком в кухню, к старенькому телефону на стене, рядом с фанерной полочкой, доверху заваленной письмами, открытками и детскими карандашными рисунками.

Точно сторонний наблюдатель, она следила за тем, как одна рука ее машинально сняла трубку, а вторая заботливо разгладила смятую карточку.

Луис Гренвилл. Галерея "Критерион".

Берил торопливо набрала номер, даже не сознавая, что последние цифры отличаются от напечатанных на карточке.

– Добрый день, галерея "Критерион". Чем могу служить?

От выверенных секретарских интонаций по спине Берил пробежал холодок и она едва не выронила трубку.

– Нет... Я не...

Молодая женщина безуспешно пыталась справиться с немотой.

– Простите, это личный офис Луиса Гренвилла. Вам нужна справочная?

– Я.., могу я попросить Луиса? – глухим, неестественным голосом проговорила Берил, облизнув пересохшие губы.

– К сожалению, мистера Гренвилла сейчас нет на месте. Я могу передать трубку его помощнику.

– Э-э-э.., не нужно. А когда он вернется?

– Боюсь, что не раньше, чем через две недели. Мистер Гренвилл в отпуске.

– А.., хорошо, я перезвоню ему домой.

– К сожалению, номеров домашних телефонов мы не даем.

– Знаю.

Голос на том конце провода явно смягчился, в нем послышались дружелюбно-заговорщицкие интонации:

– Боюсь, что вы и дома его не застанете. Я так понимаю, мистер Гренвилл уехал и не хочет, чтобы его беспокоили. Вы можете оставить свое сообщение мне. Если босс перезвонит...

Берил повесила трубку. И только сейчас почувствовала, что вся дрожит. Обхватив себя за плечи, она прислонилась к стене. В сознании ее, сокрушая барьеры памяти, разом воскресли те два месяца, что последовали за смертью бабушки... Молодой женщине с трудом верилось, что образы столь яркие и четкие еще недавно терялись во тьме. Эпизоды, как ей казалось, навсегда позабытые, отсеченные от остальной жизни и запертые в недоступных уголках сознания, нашли-таки лазейку!

Луис Гренвилл...

Ослепительно роскошная картинная галерея неподалеку от городского парка... Берил частенько забредала туда в обеденный перерыв и наивно мечтала, что в один прекрасный день здесь будут красоваться и ее полотна! Как рассказывал Джастин, в двадцатишестилетнем возрасте мультимиллионер Луис Гренвилл выиграл в покер захудалую галерею, находящуюся на грани разорения, и за год-другой превратил ее в одну из престижнейших. Благодаря чему вошел в первую десятку серьезных коллекционеров и ценителей современной живописи...

Фешенебельный ресторан в центре города, шикарный ужин с устрицами и шампанским...

Улица перед зданием суда, где и разыгралась та возмутительная сцена... Луис жестоко оскорбил ее, камня на камне не оставил от ее гордости, а она отвесила ему звонкую пощечину...

Мерзавец!

Что за злая ирония судьбы – вновь свести ее с Луисом Гренвиллом! Неудивительно, что в его присутствии она не могла избавиться от неясного ощущения угрозы! Неудивительно, что инстинктивно старалась отгородиться от него надежными барьерами! Берил вспомнила, какое потрясение испытала, когда руки их впервые соприкоснулись во время урагана. Физическое узнавание, не иначе. Вот только разум упорно отказывался признать справедливость того, о чем говорили чувства.

Разумеется, она знает Луиса Гренвилла! Этого циничного негодяя, едва не погубившего жизнь и карьеру Джастина!

Нет, она вовсе не отправилась в путешествие сразу после смерти бабушки, как смутно представлялось Берил еще недавно. Она решила пожить в Монреале до тех пор, пока не истечет срок аренды квартиры, а тем временем, работая на рекламное агентство, поднакопить денег на "дальние странствия". В кои-то веки впереди замаячило безоблачное, счастливое будущее.

И тут Джастин втянул ее в свою сумбурную и неустроенную личную жизнь. Через несколько дней после похорон бабушки он познакомил сестру с Гренвиллом, надеясь, что та сумеет расположить Луиса в его, Джастина, пользу. Ведь сводный брат Берил положил глаз на хорошенькую Абигейл Гренвилл...

Джастин вот уже несколько месяцев встречался с Абигейл – втайне, разумеется, поскольку могущественный старший брат их знакомство отнюдь не одобрял. Еще бы – его прелестная малышка Эбби, только-только со школьной скамьи, и этот длинноволосый, хиппующий тип, который дымит как паровоз, все свое время тратит на серфинг, живет случайными заработками и общается непонятно с кем!

Берил сама не одобряла сводного брата, с его легкомысленным отношением к жизни. А "баловство" наркотиками и эгоистичная безответственность Джастина вызывали у нее глубокое неприятие. Втайне она вполне сочувствовала заботливому старшему брату Луису.., до тех пор, пока с ним не познакомилась.

Когда же буря разразилась, Луис предпочел мерить ее той же меркой, что и Джастина. А Берил из родственной солидарности отказалась признать то, что и сама считала сводного брата неподходящим женихом, тем более для благовоспитанной, мягкой и кроткой девушки, вроде Абигейл.

Джастин же прямо-таки упивался романтической ролью несчастного влюбленного. Самонадеянный юнец упрямо не желал верить, что его ненаглядная Эбби может предпочесть ему брата. Луиса же он явно недооценил. История вышла довольно грязная: Джастина арестовали по обвинению в хранении "травки", а Эбби с негодованием отвернулась от поклонника, когда тот попытался возложить вину на Луиса: дескать, мистер Гренвилл его нарочно подставил.

Неудивительно, что Джастин так философски спокойно отнесся к сестринской амнезии, – ведь провал в памяти затрагивал именно тот период, в течение которого сводный брат Берил, возможно, "отдыхал" в тюрьме. Поэтому-то и не ответил сразу на ту почтовую открытку, что молодая женщина послала ему с острова. Наверное, устыдился своих былых грехов и порадовался шансу стереть прошлое в прямом смысле этого слова. Сейчас он был куда более дисциплинирован и сдержан, ни в какое сравнение не шел с неуправляемым двадцатилетним бунтарем.

На веранде скрипнули половицы, послышались шаги. Берил поспешно выпрямилась, скомкала карточку и затолкала ее в карман джинсов.

– Привет, Клайв! Я...

На пороге и впрямь стоял хозяин. А за ним маячила фигура куда более высокая. Спутник Клайва улыбался – вполне благожелательно и приветливо.

– Кажется, сегодня фраза "доброе утро" вполне уместна, – проговорил Луис.

Бони затрусил к молодой женщине и принялся обнюхивать ее кроссовки.

Голова Берил шла кругом. Ну и как прикажете реагировать? Просто объявить, что узнала своего гостя?

– Я встретил их с Бони на берегу – ну и окликнул. Луис все рассказал мне о твоем героическом подвиге – в красках, ничего не скрывая, – усмехнулся Клайв, с блаженным вздохом плюхаясь в кресло-качалку и распрямляя сведенные артритом ноги. – Хорошо, что он составил тебе компанию.., в такую непогоду одному не сладко. Я уж думал, вернусь – а дома-то и нет, только груда развалин. По телевизору такие страсти показывали!

– Ну, мы дешево отделались! На острове все не так уж и страшно, отмахнулась Берил.

– Уж не скажи. Я тут потолковал на пристани с рыбаками, – проворчал Клайв, покусывая седой ус. – Да я и сам все вижу: не слепой, небось! С крыши черепица осыпалась, кое-где обшивка разошлась. И как мне, скажите на милость, ремонтом заниматься с такими-то руками! – Клайв с досадой посмотрел на скрюченные болезнью пальцы. Большую часть жизни он провел на море, и теперь у завзятого рыбака в голове не укладывалось, как это его закаленное, ко всему привыкшее тело подло подводит хозяина! – И вообще давно пора подлатать хибарку. Спасибо Луис вызвался сделать все, что нужно, – в оплату за кров и стол.

– Луис?! – недоверчиво охнула Берил. Тот широко ухмыльнулся: его, кажется, несказанно позабавила реакция молодой женщины. В брюках цвета слоновой кости и темно-синем кашемировом свитере, добытых из саквояжа, Луис выглядел ослепительно и, судя по нахальной усмешке, отлично об этом знал.

– Ага. Считай, что он в работники ко мне нанялся, – подтвердил Клайв, очень довольный собой. – Так что вот тебе временный жилец и нахлебник. А раз уж на него стряпать придется, денег за жилье я с тебя за эти дни брать не стану.

– В работники?! Но это.., это невозможно!

Ему нельзя здесь оставаться! – отчаянно закричала Берил, не заботясь о приличиях. – Пусть уезжает!

– Но куда? – резко вмешался Луис. – Доктор Макнайт совершенно прав: память ко мне понемногу возвращается.., но медленнее, чем хотелось бы. И процессу этому лучше не мешать. Может, я приехал сюда налегке отнюдь не без причины. Может, поэтому у меня и денег при себе нет. Может, я влип в неприятную историю. Пока не вспомню всех обстоятельств доподлинно, возвращаться к нормальной жизни я не стремлюсь. Это бы значило добровольно подставить себя под удар. Кто-кто, а ты должна понимать такие вещи.

– А ведь он прав, девочка, – хитро подмигнул Клайв.

У Берил на языке вертелось: мультимиллионер, владелец престижнейшей картинной галереи никогда не будет уязвим так, как свободная художница, у которой за душою ни цента! Но от подобных разоблачений молодая женщина благоразумно воздержалась.

– Что за нелепость! – воскликнула она. – С чего, Клайв, ты взял, что он смыслит в ремонтных работах? Сомневаюсь, что этот тип вообще знает, с какой стороны за молоток берутся!

Льдисто-серые глаза недобро сверкнули.

– Откуда такая уверенность? – тихо осведомился Луис.

Берил ухватила его за запястье и разжала сильные пальцы, демонстрируя широкую ладонь.

– Посмотри сам! Эти руки к физическому труду не привыкли. У того, кто управляется с инструментами, кожа такой нежной не бывает, – ехидно сообщила она. – А ногти-то, ногти! Отполированные, ровно подстриженные.., небось, каждую неделю маникюр делает!

– Мне казалось, женщинам нравятся ухоженные мужские руки, – проговорил Луис многозначительно, даже не пытаясь вырваться. – Между прочим, у тебя у самой кожа такая шелковистая, словно ты в салонах красоты днюешь и ночуешь.

Вспыхнув, Берил отдернула руку. Что за роковая ошибка: пальцам их ни в коем случае нельзя было соприкасаться! Может, память Луис и утратил, но врожденный талант обольстителя и врожденное чувственное обаяние остались при нем.

Даже когда они ссорились из-за своих ближайших и дражайших родственников, Луис каким-то непостижимым образом умудрялся привносить в их столкновения некий элемент сексуального азарта. К своему ужасу, при виде него Берил всякий раз испытывала запретное возбуждение и втайне замирала от восторга, когда ей удавалось отыграть очко-другое в очередной словесной перепалке и серые глаза противника одобрительно вспыхивали.

Луис же, напротив, и не думал скрывать, что воинственная нетерпимость молодой женщины не оставляет его равнодушным. В ту пору он встречался с роскошной пышнотелой блондинкой – Берил мстительно думала, что такая отродясь не смела возразить представителю сильного пола.

– Может, ты парикмахер? У них всегда руки мягкие и ухоженные, саркастически предположила она.

Словно поймав собеседницу на слове, Луис осторожно обхватил ладонями ее тонкую шею, подушечками больших пальцев легонько потирая чувствительные точки за ушами, а затем, словно оценивая, взвесил на руке пышную гриву волос.

– Ощущения и впрямь знакомые, – задумчиво протянул он. – Может, если бы ты позволила мне вымыть и расчесать их, я бы понял это наверняка.

От такого предложения у Берил дух захватило. Она всегда мыла волосы под душем, и теперь услужливое воображение дорисовало картину: Луис стоит за ее спиной в потоке воды и медленно массирует ей голову...

– Вдохновляющая мысль, не так ли? – лукаво осведомился Луис, наслаждаясь произведенным эффектом.

О да, в словесных дуэлях он не знал себе равных! Чего стоила избранная им линия поведения в отношении Джастина! Луис неизменно обращался с зазнавшимся юнцом снисходительно-учтиво, причем к безупречной вежливости примешивался легкий оттенок презрения. А тот очертя голову бросался во все расставленные ловушки – злился, выходил из себя, грубил, выставляя себя же самого в худшем свете. Вздорный, невоспитанный мальчишка, и только!

– А мне тут архитекторы-дизайнеры и ни к чему, – возразил Клайв. – Я простой рыбак и эту самую хибару почитай что своими руками некогда выстроил. И ничего, за пару лет управился...

– Не в том дело, – не сдавалась Берил, вновь оборачиваясь к Луису. – А что, если о тебе беспокоятся? Как насчет друзей и родственников?

Родители его жили где-то в Европе, а Абигейл? Получила ли она диплом экономиста и поступила ли в аспирантуру в Гарварде, как собиралась?

– Что, если ты женат?

Этот козырь Берил приберегала напоследок и с мрачным удовольствием отметила, что противник ее озабоченно нахмурился.

Три года назад Луис Гренвилл был убежденным холостяком. Пышнотелых блондинок в жизни его перебывало немало. Та, которую застала Берил, из длинной череды случайных подружек ничем не выделялась. Абигейл как-то доверительно призналась, что на ее памяти брат ни разу всерьез не влюблялся. "Женщины так и вешаются ему на шею, – сетовала девушка, пытаясь объяснить Берил, почему Луис совершенно не способен понять того "возвышенного, святого чувства", что "навсегда, до самой смерти" связало ее с Джастином. – Он такой циник, что если когда и женится, то по расчету. Как говорится, для продолжения рода".

– Что, если ты женат? – мстительно повторила Берил.

Серые глаза Луиса потемнели, словно от боли.

– Что, если ты сама замужем? – тихо спросил он.

– Я?!

– А вдруг за те два года, что выпали у тебя из памяти, ты обзавелась любящим супругом?

– Что за вздор! – вознегодовала молодая женщина, которую от подобного предположения просто замутило. – Исключено! Джастин бы мне сообщил, верно? Вряд ли я могла выйти замуж, не поставив в известность брата.

– Сводного брата...

– Какая разница! – досадливо пожала плечами Берил. – Даже если бы выскочила замуж в разгар своих странствий, я бы ему хоть какую-никакую открытку послала. Кроме того, когда я приехала на Скалистый, обручального кольца у меня на пальце не было.

– И у меня нет! – демонстративно поднял руку Луис.

– Многие мужчины колец вообще не носят!

– И многие женщины тоже, – цинично улыбнулся Луис.

Кому и знать, как не ему! – мстительно подумала Берил. Абигейл уверяла, что на ее ненаглядного старшего братца заглядываются и замужние особы, хотя благосклонен он лишь к тем, кто узами брака не связаны.

– Будь я замужем, я бы с кольцом не рассталась! – решительно объявила молодая женщина, подбоченившись.

– Я тоже.

Выпрямившись в полный рост, Луис словно старался испепелить собеседницу взглядом.

Шах и мат! Похоже, сколько Луиса не уговаривай, сколько не взывай к его несуществующей совести, он со Скалистого не уедет до тех пор, пока сам того не пожелает. Господи милосердный, ну чем ему так полюбился этот остров? А ей что делать? Она одна была в состоянии поведать Луису Гренвиллу о том, кто он такой, но менее всего к тому стремилась. С какой стати ей унижаться, пересказывая подробности их недолгого знакомства? Она всей душой ненавидела и презирала негодяя, так подло поступившего с Джастином!

– Да вы только посмотрите на эту парочку! – хмыкнул Клайв. – Того и гляди подерутся! А я-то думал, девочка меня похвалит... Берил, ты же месяцами меня пилила: надо бы крыльцо подлатать и все такое... А когда Луис здесь закончит, он и тебе крышу подправит – вишь, железо ржа изъела...