Текст книги "Свет маяка"

Автор книги: Фанни Райдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Луис отставил чашку и поднялся, не сводя глаз с двери.

– Ax, ну да, тот самый ботаник, для которого ты делаешь зарисовки растений. Клайв говорил, вы с некоторых пор работаете в тесном сотрудничестве.

– Ну, Алберт частенько заходит поглядеть, как идут дела с заказом. Он щедро платит, а я всегда любила писать цветы и травы.

– Этот твой Алберт живет в заповеднике?

– Да, временно. Он профессор в Квебекском университете, а здесь проводит годичный отпуск, отведенный для научной работы. Он открыл и описал несколько новых видов папоротника.

– Черт бы подрал этого типа! – пробормотал Луис сквозь зубы, отмечая, как Берил, идя к двери, машинально расправила манжеты зеленой блузки, поддернула пояс брючек и убрала со лба непослушный локон.

Поймав недобрый взгляд его серых глаз, Берил инстинктивно почувствовала тревогу.

– Мы поднимемся в мастерскую, – торопливо сообщила она. – Будь добр, не мешайся – это работа, и только.

– Рад слышать, – проворчал Луис. В самом начале их знакомства Алберт Шрив показался молодой женщине человеком до крайности замкнутым. Но со временем Берил поняла: он вовсе не дичится, а просто по уши загружен работой. За последние месяца два их взаимная приязнь переросла в дружбу. В обществе Алберта художница чувствовала себя легко и непринужденно и порой задумывалась, а не откликнуться ли на робкие намеки ученого и не позволить ли знакомству перерасти в отношения более близкие.

Теперь же, увидев его рассеянную улыбку, Берил удивилась: и как это ее угораздило хоть на минуту воспринять Алберта в романтическом ключе! Профессор был старше ее года на три, не больше, и даже недурен собой – с песочно-светлыми волосами, веснушчатой физиономией и золотисто-карими глазами. Да только мальчишеское обаяние Алберта никак не затрагивало ее душу.

Берил ощутимо напряглась. Незаметно подойдя сзади, Луис обнял ее за талию и, властно притянув к себе, вторую руку подал гостю.

– Привет, Алберт. Я Луис Гренвилл. Профессор непроизвольно поморщился: хватка у Луиса оказалась железной.

– Не стоит держать гостя на пороге, милая, – шепнул Луис на ухо хозяйке дома и игриво укусил за мочку уха. – Не выпьете ли с нами кофе, Алберт, пока Берил показывает вам свои рисунки? – Гренвилл широко улыбнулся ботанику, наслаждаясь его смущением. – Думаю, они вам понравятся. Лучшего иллюстратора, чем Берил, я просто не встречал. Посмотришь на ее работы и сразу поймешь, что произведения, написанные рукой настоящего мастера, намного превосходят фотографии.

– Луис занимается покупкой и продажей картин, – поспешно пояснила Берил, предвосхищая снисходительную реплику гостя. – Он владеет галереей "Критерион".

– В самом деле? – Алберт настороженно переводил взгляд с раскрасневшегося лица художницы на квадратную челюсть собеседника. – Я о ней конечно же слышал, но.., боюсь, что в современном искусстве я разбираюсь слабо.

– А я вот в ботанике полный профан, любезно откликнулся Луис. – Зато знаю доподлинно: картины Берил – это шедевры в своем роде! Вы, часом, не хотели бы приурочить к выходу книги в свет тематическую художественную выставку? Я понимаю, что тема у вас узкая и научные публикации обычно особого внимания не привлекают, но, если за дело возьмется специалист... Отличная реклама для книги. А какой широкий охват аудитории! Не говоря уже о дополнительных прибылях для вас и для Берил, конечно.

– Вы вправду полагаете, что это возможно? Алберт был заинтригован. Берил же кипела от негодования: вместо того чтобы, как обычно, придирчиво рассмотреть каждую из иллюстраций, молодой ученый на пару с Луисом с головой ушел в обсуждение условий аренды зала в "Критерионе" и подробностей рекламной кампании. При этом мерзкий интриган не забывал то и дело обращаться к ней со словами "дорогая" и "милая"! Словом, когда Алберту настала пора уходить, Берил знала: новых приглашений на пикники не последует.

Мистер Гренвилл вызвался донести папку с рисунками до машины. Досадливо покусывая нижнюю губу, Берил наблюдала в окно за тем, как Луис произнес очередную прочувствованную речь и по-товарищески похлопал профессора по плечу, прежде чем распрощаться.

– Да как ты смел вмешаться! – в сердцах набросилась на Луиса художница, едва он возник на пороге. – Я же велела тебе держаться подальше!

– Я всего лишь радел о твоей карьере.., ну, и о его карьере тоже, смиренно отозвался владелец "Критериона". – Что здесь дурного? Я думал, тебе будет приятно, если я отнесусь к твоему приятелю по-дружески.

– По-дружески! – фыркнула Берил. – Что ты ему наговорил в самом конце?

– Посоветовал подыскать другой объект для воздыханий, поскольку ты уже занята.

– Так прямо и сказал? – охнула Берил.

– Ну, я, конечно, выразился куда тактичнее, – не моргнув глазом, соврал Луис. – Да не смотри ты на меня с таким ужасом! Этот книжный червь тебе все равно не подходит. Разве он страстный, необузданный, тебе под стать! Кроме того, мальчишка ни черта не смыслит в искусстве, а ты как-никак художница! О чем вам говорить? Тебе нужен человек, способный понять твое настроение, твои надежды и огорчения. Берил, посмотри правде в глаза – тебе нужен я! А главное – я уже здесь, рядом! Протяни руку – и приз твой!

Глава 8

– Повторяю: у меня сложилось впечатление, что ты панически боишься вспомнить и подсознательно стремишься и дальше оставаться в неведении, терпеливо растолковывал Луис.

Вернувшись с прогулки по заповеднику, гость и хозяйка по обоюдному согласию уселись попить чаю с сандвичами. И как всегда, ни к чему не обязывающая болтовня сама собою перетекла в беседу о самом важном.

– Думаю, травма, что ты получила, сходя с парома, лишь завершила процесс, начавшийся гораздо раньше. Легкое сотрясение мозга дало превосходную возможность отгородиться от мучительных проблем...

– Моя главная проблема – это наличие тебя в моей жизни, – возразила она с горечью. – Иными словами, ты вообще не веришь, что у меня амнезия.

– Нет, верю, да только она вовсе не из-за черепно-мозговой травмы. И думается мне, подсознательно ты это чувствуешь. Иначе с какой бы стати тебе избегать врачей? Клайв рассказывает, что за время твоего житья на острове ты ни разу не проконсультировалась у специалистов.

– Я держусь подальше от врачей, потому что достаточно пообщалась с медиками за время болезни бабушки. Если и был у меня в жизни период, от которого мне хотелось бы отгородиться...

Не дослушав Берил, Луис встал, отправился к себе в спальню и вернулся с небольшой пачкой фотографий.

– Ты пропустила их в процессе обыска – фотографии лежали в боковом отделении, сообщил он, кладя стопку на книжную полку. -Я оставлю их здесь может, когда-нибудь ты наберешься храбрости взглянуть на них.

– Я ничего не боюсь! – воскликнула Берил: слова Луиса подействовали на нее, как красная тряпка – на быка. – Ты мне расскажешь, что на них изображено?

Взяв фотографии, она снова уселась за стол.

– А давай ты сама посмотришь фотографии, а потом задашь мне вопросы?

Луис уселся напротив и выжидательно скрестил руки на груди.

Фотографий оказалось штук двадцать – глянцевые, яркие, живое свидетельство былого счастья. На большинстве снимков были увековечены Луис и Берил – вместе. А еще огромный, белый, двухэтажный особняк и какие-то люди, ей совершенно неизвестные. Как, например, годовалый мальчуган в прелестном бархатном костюмчике верхом на деревянной лошадке. Иссиня-черные локончики аккуратно расчесаны, ясные серые глазенки искрятся смехом – видимо, фотограф пообещал "птичку". Равнодушно скользнув по снимку взглядом, Берил сунула его в самый низ пачки.

Затуманенным болью взглядом Луис следил за каждым ее действием. Затем извлек из стопки фотографию мальчика – именно ее, не другую! – и затеребил в пальцах.

– Вопросы есть?

Вздрогнув, Берил перетасовала снимки – теперь сверху оказалась фотография особняка.

– У меня острое чувство дежа вю в том, что касается мест и нас с тобою...

– А людей совсем не помнишь? Берил досадливо поморщилась. Ей вовсе не хотелось разговаривать о каких-то там посторонних людях... И чужие младенцы ее ни капельки не занимали, если уж на то пошло!

– Сплошь незнакомые лица.., если не считать Абигейл. Она сейчас в Штатах?

На краткое мгновение лицо Луиса осветилось гордостью.

– По всем предметам у нее высшие баллы. Девочка уже получила несколько приглашений на работу от очень солидных фирм.

Краем глаза Берил заметила, как Луис убрал карточку в нагрудный карман рубашки. Сквозь тонкий белый батист изображение едва просматривалось. Берил заметно расслабилась, улыбнулась собеседнику, но тот по-прежнему выглядел мрачным. Она протянула ему фотографии, но он покачал головой.

– Оставь себе. Кто знает? Просмотришь их раз, другой – глядишь, ощущение привычности и закрепится.

Луис встал, взъерошил волосы так, что взгляду открылся подживающий красный шрам на виске. И направился к Клайву – менять перила на крыльце. Так что до самого вечера Берил его не видела.

И как ни странно, очень по нему скучала. На работе сосредоточиться ей не удалось, поэтому очередные растения остались сиротливо скучать в мастерской. Что же делать? Под стать влюбленной школьнице любоваться в окно, как Луис управляется с молотком и рубанком? Ну уж нет! И Берил поневоле занялась домашним хозяйством, отчего настроение ее отнюдь не улучшилось.

В сумерках возвратился Луис с известием о том, что Брауны задумали устроить на берегу огромный костер из плавника и приглашают всех поучаствовать в торжественном событии.

– Да ты погляди в окно! С моря тучи ползут, ветер усиливается. Держу пари, дождь пойдет, – возразила Берил.

Но Луис ликовал, как мальчишка. Он признался, что с самого детства не жег костров, и постепенно энтузиазм его передался Берил. Да настолько, что молодая женщина извлекла из потайных запасов бутылку бренди – подарок одного из студентов-арендаторов, – дабы поднять тост-другой в честь "великого" события.

Позже, уютно устроившись на одеяле рядом с Луисом и ощущая на плечах его сильную руку, Берил охотно подтвердила младшим Браунам, что это и впрямь самый замечательный костер в истории человечества.

За столь благородную снисходительность к детям Луис вознаградил свою даму глоточком бренди и смеясь похлопал по спине: огненная жидкость опалила гортань, и на глазах Берил выступили слезы.

Огромное полено с треском раскололось надвое, и в воздух взметнулся столп переливчатых искр. Самый маленький из детей, розовощекий двухлетний карапуз, бодро заковылял к огню, нацелившись на красивые алые угольки.

Но Луис оказался проворнее. Он схватил малыша в охапку, отнес к себе на одеяло, усадил на колени и мягко объяснил, что хорошие мальчики так не поступают. Помрачнев, Берил отодвинулась на самый край. Но тут подоспела Рут Браун. Забрав у Луиса своего отпрыска, она рассыпалась в извинениях.

– Мне ужасно жаль, что так вышло, – сказала она, удрученно глядя на Берил. – Я вижу, вы не любите, чтобы малыши вам досаждали. Но вы же знаете, каковы они, эти дети!

– Нет, не знаю, – отрезала Берил, поворачиваясь спиной к костру. Эйфория вечера вмиг развеялась, и ей вдруг отчаянно захотелось уйти. – Поздно уже... Я устала, – проговорила она, поднимаясь.

Поспешно и не слишком-то любезно распрощавшись с гостеприимными хозяевами, Берил направилась домой. Чем дальше уходила она от костра, тем сильнее пробирал холод. Молодая женщина обхватила себя за плечи в инстинктивной попытке сохранить хоть немного тепла. Но вдруг ее словно по волшебству накрыло одеяло, и из темноты неслышно выступил Луис. Преданный Бони жался к его ногам.

– Тебе вовсе незачем уходить так рано, виновато пролепетала она.

Ведь впереди ждало еще немало развлечений: и песни, и торжественное закапывание углей в песок...

– Есть зачем – я хочу быть с тобой, – возразил ее спутник. – Хотя ужасно жаль пропустить...

Позади раздался оглушительный взрыв – и Берил, пронзительно вскрикнув, заткнула уши пальцами.

– Жаль пропустить фейерверк, – с запозданием докончил Луис.

Небо прорезала ослепительно белая молния и рассыпалась сверкающими зелеными искрами. Новая вспышка – на сей раз все озарилось лиловым и синим. Возбужденно тявкнув, Бони со всех ног помчался к месту событий.

– Зак сказал, что у них осталось немного... Господи милосердный, в чем дело?

Берил скорчилась на песке, дрожа веем телом, спрятав лицо в ладонях. Луис опустился рядом с ней, обхватил за плечи, и только тогда расслышал не то вздох, не то всхлип:

– Я не.., я ненавижу фейерверки. Прости, я знаю, что это глупо, но я просто ничего не могу с собой поделать.

– Все в порядке, милая, как скажешь, пойдем в дом. Фейерверки совершенно безопасны...

– Да знаю, знаю! Просто от грохота и дыма.., мне дурно делается. Сама не знаю почему.

Раздался новый залп – и Берил испуганно сжалась.

– В самом деле не знаешь? – Луис притянул молодую женщину к себе так, что заплаканное лицо уткнулось ему в грудь, и принялся укачивать, точно младенца. – В самом деле не знаешь, Берил? – настойчиво повторил он, взывая к потаенным глубинам ее подсознания.

– Я.., нет... Да, да, мама! – выдохнула Берил. – С тех пор как при взрыве погибла мама.., я навсегда возненавидела все эти вспышки, вроде той, что убила маму и Сью...

– Твою маму? – Ритмичный стук сердца Луиса на мгновение замедлился, а в следующий миг заметно участился. – Но ведь никакой вспышки ты не видела, напомнил он. – Ты же говорила, будто играла в соседском саду!

– Ох, нет... – Берил отстранилась, и в темноте смутно замаячил бледный овал ее лица. Где-то вдалеке вспыхивали и гасли разноцветные огни. – Нет... Взгляды молодых людей скрестились, тонкие пальцы женщины непроизвольно вцепились в черную ткань его свитера. – Нет, нет.., я не играла в соседском саду! Ну не странно ли? Я только сейчас вспомнила, как все было... Мне исполнилось шесть лет, и мама пекла торт. А мне велела пойти покачаться на качелях. А я подумала, что это нечестно: Сью можно посмотреть на торт, а мне, выходит, нельзя! Вот я и прокралась назад, заглянула в щелочку между дверью и стеной, и тут... Я видела, как все произошло... Я все видела!

Берил задрожала всем телом. И Луис крепче сомкнул объятия.

– Вспышка, грохот... Я упала. Кажется, дверь снесло с петель... Из кухни повалил дым.., а мамы и Сью нигде не было... Я встала и поскорее побежала на качели, чтобы мама не узнала, какая я плохая девочка.., потому что, наверное, я во всем виновата, раз не послушалась мамы! Я качалась, качалась, качалась, а потом пришла соседка и забрала меня в дом... Приехали пожарники, набежали люди, но никто меня ни о чем не спрашивал, ведь все думали, что я была в соседском саду. Так и в газетах напечатали, так и бабушка всем рассказывала. Я выросла, свято веря, что все именно так и произошло. А выходит, я просто вытеснила в подсознание то, что не хотела вспоминать... Боже мой! – Голос ее по-детски дрогнул. – Я так боялась: вдруг все подумают, что это я во всем виновата!

Луис погладил ее по влажным волосам.

– Ты тут ни при чем, Берил.

– Но ведь мама пекла торт для меня...

– Повторяю: ты тут ни при чем. Плита вышла из строя. Это не твоя вина. сочувственно и мягко объяснял Луис. – Не всегда в нашей власти оградить близких от незримой опасности. Несчастные случаи бывают – ничего тут не поделаешь. Остается только смириться...

– По крайней мере, теперь я поняла, почему так нервно реагирую на фейерверки и громкие звуки. – Берил опасливо оглянулась через плечо – на фоне моря, в изумрудном зареве, двигались черные фигуры. – Интересно, почему я наконец вспомнила?

– Может, сейчас это воспоминание уже не заключает в себе самую страшную угрозу, как когда-то... А может, потому, что сегодня с тобой рядом я, а мне ты инстинктивно доверяешь.

– Я з-замерзла! – Хрупкое тело Берил сотрясала крупная дрожь, ноги и руки онемели. – Боже мой, отчего же так холодно?

– Ветер и впрямь ледяной, а ты к тому же испытала сильное потрясение.

Луис заботливо закутал свою спутницу в одеяло, легко подхватил на руки и, ласково прижимая к груди, донес до дома. Войдя внутрь, он поставил Берил у огня и принялся растирать ей руки и спину прямо через ткань. Но молодая женщина дрожала все сильнее. Выпростав руки из-под одеяла, она обняла Луиса за шею и спрятала лицо у него на груди, жадно впивая пряный мужской запах разгоряченной кожи.

– Луис... Ох, Луис... – Давняя боль смешивалась с новыми, сбивающими с толку эмоциями. Этот человек внушал ей страх, имел над нею неодолимую власть, однако в сердце своем Берил знала: он ей необходим – необходимы его сила, поддержка, и да, даруемая им радость тоже! – Обними меня, – исступленно прошептала она так же, как совсем недавно молил ее Луис. – Обними меня крепче!

Губы ее слегка приоткрылись, язык робко лизнул мускулистую шею, узнавая знакомый вкус, воскрешая былые восторги.

– Берил.., да ты по-прежнему вся дрожишь. Тебе необходим горячий душ, хрипло проговорил Луис.

– Нет, согрей меня сам!

Она запрокинула голову, обняла его, сцепив пальцы у основания шеи. Влажные ресницы трепетали, в карих глазах бушевала страсть.

Луис застонал, одеяло с тихим шорохом сползло на пол... Он отдернул руки, словно не смея прикоснуться к этой трепещущей, зовущей его женщине.

– Как?

– Ты знаешь как! – глухо отозвалась Берил, облизывая пересохшие губы.

Она полузакрыла глаза – живое воплощение чувственности!

– Ты сама не понимаешь, чего от меня хочешь, – с трудом выговорил он, судорожно стискивая ладонями ее талию.

– Еще как понимаю, – возразила она, выгибаясь так, чтобы прильнуть к нему грудью. – Я прошу тебя о любви. – Руки ее скользнули под черный свитер, отыскали плоские соски. – Я думала, ты тоже этого хочешь, – прошептала Берил, легонько царапая их острыми ноготками.

Выругавшись сквозь зубы, Луис стиснул запястья Берил и силой извлек ее руки из-под свитера. Тогда она приподнялась на цыпочки и прижалась бедром к выпуклости между его ног, наслаждаясь волнующей твердостью.

– Ну же, Луис, хватит осторожничать! – глубоким, грудным голосом приказала она. Берил попеременно бросало то в жар то в холод, желание стремительно нарастало. – Напомни мне, какой ты потрясающий любовник!

Луис наклонился – и припал к ее дразнящим губам в долгом, одурманивающем поцелуе. Затем судорожно отстранился: оба жадно хватали ртами воздух.

– Ступай в душ, Берил, – хрипло велел он. – Ради нас обоих. Тебе нужно согреться, избавиться от последствий шока, чтобы ясно понимать происходящее.

Берил покорно отвела ладони. Она знала: битва отнюдь не проиграна.

– Никакого шока уже и в помине нет, – тихо промолвила она. – Должен быть, а – нет! Я чувствую небывалую легкость, словно наконец обрела свободу. И вижу яснее, если угодно. – Она стянула через голову джемпер, а вместе с ним и футболку, оставшись в одном кружевном лифчике золотистого цвета – чуть светлее оттенка янтарных глаз.

Берил небрежно швырнула одежду на кресло, отлично сознавая, как соблазнительно выглядит. Под пристальным взглядом Луиса пульс ее участился. Она искушаюше дотронулась пальцем до крохотного бантика между чашечками лифчика – дескать, смотри, застежка совсем ненадежная, – а затем поиграла с бретелькой – просунула под нее ладонь, поводила вверх-вниз и медленно приспустила с плеча.

– Я и впрямь пойду в душ.., ведь тебе, кажется, нужно время, чтобы решиться, – томно проворковала Берил, берясь за вторую бретельку. – Но я буду думать о тебе.., думать, ждать и желать!

Берил запрокинула голову навстречу горячим струям – ослепляющая, оглушающая водная пелена словно отгородила ее от окружающего мира. Молодая женщина утратила ощущение времени. Да и что ей до него? В мыслях царил отрадный покой, упругие водяной поток массировал тело.

Но вдруг потянуло холодом, и в следующий миг под душ встал Луис. Сильная рука обвила ее за талию и потянула назад, привлекла к обнаженному и возбужденному мужскому телу. Острые зубы затеребили влажное плечо, широкая ладонь обняла полные груди. Берил повела бедрами, и пальцы, обхватившие ее грудь, судорожно сжались.

– Я знала, что ты придешь, – прошептала она.

– Иначе и быть не могло, маленькая. – От этого бархатистого баритона Берил таяла, точно мед на солнце. – Дай-ка мне мыло.

– Но я уже...

– Замолчи и дай сюда мыло.

Властный приказ щекотал нервы, и без того натянутые, точно струны. Берил получила, что хотела: она довела Луиса до чувственного исступления и теперь с радостью уступила инициативу ему.

Она действительно уже вымылась... Но Луис отнесся к делу так придирчиво, словно каждая клеточка, каждое нервное окончание требовали отдельного внимания! Он слизывал языком капли воды с мочек ее ушей и с ложбинки у основания шеи, осторожно покусывал влажные плечи, намыленные пальцы скользили по сладко ноющим грудям, снова и снова возвращаясь к соскам, пощипывая и массируя... Теперь уже Берил изнывала от желания развернуться и одарить его ласками столь же интимными.

Но Луис воспротивился. И, наслаждаясь собственной беспомощностью, Берил обхватила ладонями его бедра, проследила пальцами выпуклости мускулов, прижимаясь к нему все крепче. Светлокудрая голова склонилась к нему на плечо так, чтобы Луис мог дотянуться до ее губ.

Теперь ладони его скользнули вниз по напрягшемуся животу, по внутренней стороне бедер...

– Ох, Луис...

Острые ноготки до боли впились ему в кожу.

– Да, знаю, знаю...

Она едва не разрыдалась, когда Луис на миг отстранился. Но он развернул ее, заставляя упереться ладонями в широкую грудь, и тут же снова обхватил бедра Берил, чуть приподнял ее навстречу мощному натиску. Она отчаянно вскрикнула и выгнулась всем телом, принимая его в себя... Луис отстранился и вновь подался вперед, и еще раз, и еще – глубже, сильнее, чаще, одной рукой сжимая ее ягодицы, другой ласково поглаживая плавный изгиб спины.

Потоки горячей воды усиливали возбуждение, и Берил самозабвенно отдалась страсти. Покусывая плечо, Луис все настойчивее оттеснял ее к стене, и теперь с каждым ритмичным движением его бедер Берил касалась спиной прохладного, скользкого кафеля.

С губ Берил сорвался сдавленный всхлип, и Луис воскликнул:

– Смотри на меня! Я так люблю, когда ты на меня смотришь в минуту наивысшего наслаждения!

В этот самый миг, по-прежнему не отрывая от нее жадного взгляда, Луис слегка выгнулся, чтобы поток горячей воды попал точно туда, где их тела сливались в одно. Берил напряглась, и пронзительный крик экстатического восторга свел на нет все его попытки продержаться чуть дольше. Он задрожал всем телом, и перед глазами его заплясали огненные круги.

Измученные, обессиленные, они прислонились к стене. Но когда Берил попыталась высвободиться из его объятий, Луис покачал головой.

– Ты полагаешь, мы закончили? – прошептал он. – Нет, маленькая, и не надейся.

Берил рассмеялась, не вполне веря сказанному. Но тут Луис опустился на колени перед ней – и очень скоро все повторилось сначала...

– Вода стала холодной, – объявила она, хотя давным-давно перестала мерзнуть и тут вдруг осознала, что что-то твердое упирается ей в спину. – Между прочим, у меня от крана знатная отметина останется – да еще на самом пикантном месте!

Берил безудержно захохотала, и у Луиса на мгновение стеснилось в груди он боялся, что никогда больше не увидит, как в любимых карих глазах пляшут озорные чертенята.

– Этот случай как раз для меня, – сощурился он. Несколько взмахов полотенца – и Луис, подхватив ее на руки, решительно зашагал в спальню. Доктор ждет, дорогая, пробубнил он в нос, подражая светилам науки, и уронил свою ношу на постель.

Не в силах сдержать смеха, Берил уткнулась лицом в подушку.

– Ну, и что вы думаете, профессор? – осведомилась она, видя, что постановка диагноза занимает у просвещенного медика чересчур много времени.

– Хмм... – Луис погладил ее по щеке. – Случай вполне излечимый. У доктора Гренвилла есть одно очень эффективное средство, но принимать его следует регулярно и часто...

И в следующую минуту Берил ощутила прикосновение влажного, горячего языка.

– Луис... – Протестующий смех тут же сменился блаженным стоном, ведь его язык становился все более изобретательным и дерзким. – Луис...

Они снова предались любви – на сей раз медленно и неспешно, наслаждаясь каждым легким прикосновением, каждым долгим поцелуем. А когда все закончилось, некоторое время просто лежали, сжимая друг друга в объятиях и наслаждаясь покоем и тишиной.

– Ну как, вспомнила что-нибудь? – спросил Луис, и Берил поцеловала его в плечо.

– Кое-что...

– Хорошее или плохое? – снова спросил Луис и зарылся лицом в ее волосы.

– О, только хорошее. – Она улыбнулась, рассеянно погладила мускулистое бедро, ощущая под пальцами неровный шрам.

– Это был несчастный случай, – бесстрастно сообщил Луис.

Тонкие пальцы чуть дрогнули и переместились выше.

– До того, как мы с тобой познакомились? – нервно осведомилась она; никаких шрамов Берил не припоминала.

– Нет, мы тогда жили вместе.

Она побоялась углубляться в подробности. Ей было так хорошо, так легко и спокойно'. Зачем омрачать безоблачную идиллию? Не лучше ли наслаждаться счастьем, пока это возможно, ведь вечно оно не продлится!

– Шрамы украшают мужчину! – улыбнулась Берил.

Напряжение развеялось, и в спальне вновь зазвенел смех. Они засыпали, просыпались, шептались и вновь занимались любовью, а поутру вместе уселись завтракать, как это водится у влюбленных. К серьезным темам они предпочитали не возвращаться. Вот только Берил, набравшись храбрости, заверила:

– Я к пропаже денег непричастна! Разгадка наверняка в другом. Что бы со мной ни приключилось, могу жизнью поручиться: я не воровка!

Луис задумчиво кивнул и перевел разговор на другое.

В тот же день после ланча Берил позвонила сводному брату. К телефону никто не подошел – наверное, Джастин опять уехал по делам фирмы. Тогда она оставила короткое сообщение на автоответчике.

– Джастин, это Берил. Хочу, чтобы ты знал:

Луис Гренвилл сейчас здесь, на острове. Он остановился у меня. Нам с тобой надо поговорить. Перезвони мне, пожалуйста.

Она ожидала, что в течение ближайшей недели брат свяжется с ней по телефону. И то, что на следующий же день Джастин собственной персоной объявился на пороге ее дома, явилось для Берил настоящим потрясением.

Сейчас он ничем не напоминал хиппующего юнца былых времен. Светлые, тщательно расчесанные волосы, глаза ясные, не одурманенные наркотиками, подбородок чисто выбрит, костюм "с иголочки" – словом, картинка, да и только!

– Где он? – рявкнул Джастин с порога. И слова приветствия умолкли у Берил на устах.

– Они с Бони отправились прогуляться на берег, – сообщила она. – А в чем, собственно, дело?

– Стало быть, память к тебе вернулась? – угрюмо осведомился брат. – Когда его черти принесли?

– Кое-что я вспомнила.., но не все. А Луис приехал неделю назад. Он помогает мне...

– Вот уж не сомневаюсь! – иронически откликнулся Джастин. – Неделя, значит? И ты опять с ним спишь? – Берил покраснела, и брат с досадой ударил кулаком по стене. – Бог ты мой, Берил, ты же была счастлива, ты в нем не нуждалась! Ты отлично справлялась сама все девять месяцев! Ты уверяла, что вновь обрела вдохновение! Я не подпускал его к тебе – и все ради тебя же! А ты, как ни в чем не бывало, распахиваешь ему объятия! Проклятье, вы опять сожительствуете! – бушевал Джастин. – Ты понимаешь, что это значит? Чтобы получить развод, тебе придется ждать еще два года!

– Развод?! – Слово прозвучало ударом грома, и Берил, с трудом устояв на ногах, судорожно схватилась за спинку стула. – Развод?!

Я думала... Луис говорил, что мы жили вместе, но... Мы женаты?!

Джастин потрясенно умолк и лишь через несколько минут смог сказать:

– Вы поженились три месяца спустя после того, как я, на свое горе, вас познакомил.

– Мы с Луисом – муж и жена?! Берил ощущала себя во власти ночного кошмара, когда хочешь бежать, а ноги словно приросли к земле. Стена, отгородившая настоящее от прошлого, беззвучно рушилась, грозя похоронить под собою и ее саму.

Джастин разразился бессильными проклятиями.

– То есть этого ты не вспомнила? И он тебе не сказал? Ничегошеньки не сказал?! – Гость снова выругался, не заботясь о том, что находится в обществе женщины. – Что еще за адскую игру он затеял? – И, повернувшись на каблуках, Джастин выбежал за дверь.

А Берил без сил рухнула на стул. Два года! Два года изгладились у нее из памяти.., а ведь за эти два года она познакомилась с Луисом, полюбила его, вышла за него замуж... Молодая женщина отрешенно глядела на руки. Чего-то недоставало. Какой-то привычной детали... Когда-то этот палец украшало обручальное кольцо. Когда-то...

Точно во сне Берил поднялась и тяжело побрела в кухню. Приставила к стене стремянку и, вскарабкавшись на самый верх, дотянулась до верхней полки буфета и вытащила пропыленную кожаную сумку. Сумку эту она обнаружила на самом дне рюкзака, приехав на остров, но так ни разу и не открыла. Просто затолкала куда подальше – и вытеснила из памяти самую мысль о ней. Теперь Берил отнесла находку в спальню и дрожащими пальцами взялась за бронзовый замочек.

Фотографии. Свадебные фотографии. Увековеченные на бумаге воспоминания о скромной церемонии в старинной, ярко освещенной церквушке... Связка ключей... Бумаги.., паспорт, свидетельство о рождении.., и нотариально заверенное свидетельство о браке между Луисом Албином Гренвиллом и Берил Смоллвуд. И отдельно, завернутое в носовой платочек, обручальное кольцо. Простой золотой ободок, залог нерушимых клятв, связавших мужчину и женщину, символ любви и доверия.

И наконец деньги... Пухлые пачки банкнот, перехваченные тонкой резинкой. Пропавшие деньги Луиса... Хотя сумма вроде бы не шла ни в какое сравнение с той баснословной цифрой, что называл ограбленный хозяин.

Берил резко выпрямилась, словно очнулась от летаргии, гоня прочь вопросы, что роились в голове точно навязчивые слепни. Куда делся Джастин? Он был вне себя.., как бы не натворил беды!

Молодая женщина выбежала на крыльцо. Да, она не ошиблась: ее сводный брат нагнал Луиса на полпути, и теперь мужчины, со всей очевидностью, яростно спорили, размахивая руками и тыча друг в друга пальцами. Еще мгновение – и они сцепились врукопашную. Бони носился вокруг них кругами, возбужденно лая, да только противникам было не до него.

Берил со всех ног помчалась к ним, отчаянно выкликая имена драчунов. Джастин полуобернулся – и Луис со всей силы ударил его в живот. Застигнутый врасплох противник тяжело рухнул на песок, сверху навалился победитель – и мужчины принялись кататься по песку, пиная и колотя друг друга. А Бони, сочтя происходящее увлекательной игрой, покусывал их за ноги и тут же отскакивал в сторону.