Текст книги "Ныряльщик за жемчугом (СИ)"

Автор книги: Фанни Фомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

9

Жираф ехидно выглядывал из-за стенки вольера, алчно косясь на багряные листья недоступного, увы, клёна. Рисовать его было интересно: мощный массивный корпус, переходящий в тонкую высокую шею и опирающийся на ещё более тонкие ноги. Поверишь что у матушки-природы неплохо с чувством юмора. Рисунок был хорош, но Ясмин упорно пыталась найти тот ракурс и ту грань, где животное будет выглядеть величественно и изящно, проговаривая про себя «Далёко на озере Чад изысканный бродит жираф…». Может, дело было в жирафе, а может в отсутствии озера, но с изысканностью пока получалось не ахти.

Знакомое ощущение чужого присутствия почти не было неожиданностью. В тот момент Ясмин показалось, что она научилась угадывать его приближение. Она оторвалась от альбома, улыбнулась и оглянулась через правое плечо. Разумеется, Адам стоял рядом. Один.

– А где мой нытик? – без особого интереса спросила девушка.

– Где и положено всем маленьким детям. Ест сахарную вату на детской площадке, – невозмутимо отозвался Адам, и без предупреждения привлёк её к себе так, что хрупкое плечико вжалось ему подмышку, а пушистая голова коснулась его груди. Ещё не близость. Только обещание близости.

– Ужас какой. Ненавижу сахарную вату, – пробормотала Ясмин, вдыхая тонкий пряный аромат одеколона.

У Адама внутри что-то сжалось, почти болезненно. Боги, как она была прекрасна! В своей чуткой незамутнённой искренности, когда забывала о мелочах вроде возраста и подобающего поведения. Наконец-то он поймал её в состоянии расслабленности и беззащитности. Правильно, малышка, так и надо, прижмись крепче…

– Взрослые девочки любят кофе и мартини, – чуть покачиваясь, словно баюкая младенца, пробормотал мужчина.

– Можно и мартини, – она отстранилась, насытившись очарованием момента, и снова поудобнее пристроила альбом на колене, – но лучше виски.

Они посидели в тишине, только карандаш шуршал по шероховатой бумаге.

– Ну, долго ты ещё? – спросил, вынырнувший из редкого потока людей Джер.

– Да, в общем-то, всё, – сказала Ясмин, добившаяся наконец необходимого эффекта на рисунке. – А теперь пойдём…

– …по домам! – бескомпромиссно заявил брат. – А то я на свидание опоздаю, – с этими словами он выразительно глянул на Адама.

Мужчина ограничился тем, что чуть приподнял бровь, словно говоря «не понимаю, к чему ты это». Ясмин, собиравшая карандаши в пенал вообще ничего не заметила.

– Хорошо погуляли, – одобрительно заметил Адам. И, покосившись на Джера, добавил, – похоже, тут никому не бывает скучно.

Парень открыл было рот, сам не до конца понимая, что собирается сейчас сказать, но его прервал писк мобильного телефона.

– Извините, – обезоруживающе развёл руками Адам, и отошёл в сторонку.

Ясмин помимо воли навострила ушки. И с неудовольствием отметила, что голос в трубке был явно женским. Расслышать, правда, не удавалось ни слова, но фразы были короткие, почти отрывистые. Может, это деловой звонок?..

– С работы, – пояснил минуту спустя Адам. – Кстати, кто ещё не дал мне свой номер телефона?

Ребята замешкались, потом Джер продиктовал ему свой номер, а Ясмин вынула из-за уха забытый карандаш, и написала цифры в углу листа, затем безжалостно вырвав оный из альбома. Адам сложил лист вчетверо и невозмутимо опустил в карман пиджака.

– В следующий раз развлекательная программа с меня, – пообещал он.

– В следующие выходные? – уточнила Ясмин.

– В выходные буду занят. – Адам взглянул на экран мобильника, видимо сверяясь с расписанием. – А вот например, четырнадцатого. В четверг.

– В четверг, четырнадцатого числа четыре чумазых чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж, – хором отбили скороговорку брат с сестрой и залились задорным смехом.

– Договорились, – Адам помахал им на прощанье и направился прочь. У него было ещё полчаса, но торопиться не хотелось, стоило немного придти в себя.

– Ну, я пошёл, – с крайне независимым видом заявил Джер.

– И зачем было врать, что у тебя свидание? – покачав головой, фыркнула девушка. – С кем, интересно мне знать, с Кристой?

Брат сделал вид, что не услышал.

10

Иногда на море поднимается ветер. Он ерошит воду, белыми барашками, словно мазками лёгкой кисти очерчивая волны; а глубина становится сине-серой, как взгляд, таящий сомнение: что дальше? Стихнет, или нагонит бурю? А ведь ветер просто ласкает водную гладь; нежными пальцами опытного любовника проводит по чуткому шелку. Но слыша их игру и тихие вздохи, птицы начинают кружить, беспокойно перекликаясь. Уже на исходе дыхания, ветер встряхивает сухие светлые листья лозняка, проклюнувшегося над обрывом. Эти деревца упрямы, корни их кропотливо выискивают крошечные расщелины в белом камне, изо всех сил вжимаются в них, чтобы закрепиться, вцепившись намертво. Человеческой руке вряд ли под силу выкорчевать даже самый маленький из ростков, ибо они-то знают, что такое по-настоящему разгулявшийся ветер.

Неделя началась суетная, как рой бестолковых мотыльков. Задания и проекты сыпались из преподавателей в институте как из рога изобилия; сонливость начала семестра уступила место деятельному авралу. Была среда. Ясмин вприпрыжку неслась по коридору, боясь опоздать к на редкость въедливому лектору по философии… и поняла, что всё равно опоздает, когда на лестнице на неё бесшумной мягкой тенью налетел Кот.

– Попалась, негодница! – он сцапал девушку, крепко прижав к себе двумя руками. Пара проходивших мимо первокурсниц прожгли Ясмин завистливыми взглядами.

– Почему это я негодница?

– Без почему.

– Пусти, я на лекцию опаздываю.

– Не опаздываешь ты никуда.

– Но профессор…

– Никуда, я сказал, ты не идёшь, – Кот был в прекрасной форме. Подавить попытки сопротивления девушки чисто физически не составило для него никакого труда. Неторопливо, осторожно, чтобы бесценная подруга не споткнулась, он принялся спускаться по лестнице.

Подвал под соседним корпусом института был излюбленным местом отпетых прогульщиков и всей творческой молодёжи окрестностей. Изостудия, клуб прикладного творчества (ещё не до конца загнувшийся), и даже собственный зал (старый класс, по слухам, когда-то предназначавшийся для уроков по технике выживания). Здесь же помещалась и аудиостудия – бывшая подсобка, изнутри обитая шумоизоляцией.

Тут всегда было тесно. А уж в присутствии двух здоровенных ребят, один из которых держал на ремне электрогитару, а второй неторопливо подстраивал бас, и вовсе негде было развернуться.

– Ну, наконец-то! – ехидно осклабился гитарист. Басист даже голову не повернул.

– Ребята, готовьтесь! Первое выступление перед публикой!

– Ты хочешь, чтобы я слушала тебя сейчас здесь?! – ужаснулась Ясмин, представляя, как через минуту оглохнет.

– Здесь, сейчас, сегодня, завтра и всегда! – Кот торжествовал, лучась какой-то совершенно неземной, заразительной энергией. – А главное, в пятницу, шестнадцатого числа в клубе…

– В субботу? – помимо воли поддаваясь состоянию заводного восторга, расплылась в улыбке Ясмин, – уже концерт?

– В пятницу! Первый в этом году.

– Пятница – пятнадцатое, – рассмеялась девушка, – смотри не перепутай! А то придёшь, а тебя там не ждали…

– Календарь посмотри, ворона! – отмахнулся Кот, и дал музыкантам знак начинать.

Вззз-БАММ! На секунду Ясмин заложило уши. Потом она с трудом узнала в многократно усиленном динамиками звуке ту странную мелодию, рваный ритм которой поразил её, когда они сидели на прокуренной лестнице в общежитии.

Демоны, что рвут меня на части,

В твоей силе,

В твоей власти…

Сквозь пульсацию звуков вдруг прорезалась одна-единственная мысль. Ясмин судорожно повертела головой, и к своему восторгу, обнаружила на стене действующий, хоть и несколько потрёпанный календарь. Прищурилась в тусклом свете… но как же? Пятница действительно выпадала на шестнадцатое число. А как складно получалось, «в четверг, четырнадцатого числа…» но это ведь значит, что четырнадцатое… сегодня! Внутри словно что-то оборвалось. Всю эту сумасшедшую неделю она прожила как в тумане, купаясь в восторге от предстоящей встречи. Не случайной и не вымученной, а назначенной Адамом. Она почему-то была уверена, что если уж этот человек за что берётся, то получается всё непременно так, как надо, легко и замечательно. Ну и пусть за ней опять увяжется братец-прилипала; теперь она знала, Адам найдёт способ и средства от него отвязаться хоть ненадолго. Если, конечно захочет. Но что если он вовсе и не хочет? Пошутил, поиграл, посмеялся над наивной глупостью. А на самом деле, даже и не собирался звонить, и куда бы то ни было её приглашать. Его-то номера у неё нет. Да и был бы, звонить она бы не стала… Чёрт, ясно же, что «четырнадцатого в четверг» – это примерно «когда рак на горе свистнет». Дура. Ой, дура! Как обидно…

Нет

В движении взбесившихся планет

Твоей песни

Твоей сказки.

И пусть мне кто-то скажет «это бред»,

Я жажду

Твоей ласки.

Пусть губы твои шепчут не спеша

О вечном,

Бесконечном,

И плавится душа,

Так хороша…

Она сглотнула ком в горле. Душно. Надо было срочно выйти, потому что слёзы досады, навернувшиеся на глаза, вряд ли удастся списать на восторг и умиление от эксклюзивного концерта. Бешеной газонокосилкой взревела гитара…

Ясмин нашарила ручку, изо всех сил дёрнула на себя, и вывалилась в коридор, мгновенно захлопнув за собой тяжелую дверь. В ушах звенело от кошмарно-громкого звука… интересно, а им, когда они на сцене, уши не закладывает, ведь там-то динамики посерьёзнее… и тут только она поняла, что звон в ушах – это на самом деле трель мобильника, закопанного в рюкзаке.

Иногда чудеса случаются: девушке потребовалось пять секунд, чтобы нашарить в трубку, негнущимися ватными пальцами нажать клавишу «ответить», пролететь коридор и выбраться по короткой лесенке во внутренний двор, где хоть как-то работала связь.

– Аллё!

– Привет, – сказал невозмутимый, пробравший до самых костей, голос. – Куда ты там бежишь?

– Никуда… это просто… да так. В институте.

– Сколько у тебя пар?

– Ещё две. То есть эта, и ещё одна… – пробормотала она, мысленно костеря себя идиоткой, от того что разговор получался катастрофически дурацкий. Какая нафиг ещё одна пара, раз уж взялась прогуливать, так не идти же на вторую половину занятия к философу с извинениями…

– Понял. Я заеду.

Адам положил трубку. Ясмин – нет, ещё некоторое время вслушивалась в тишину и звон, так и не унявшийся в голове от непотребно громкой песни. А может быть, от фантастического, накатывающего волнами облегчения.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, стоит, опершись на перила, Кот. Курит, и внимательно её разглядывает.

– Что? – спросила она, изо всех сил стараясь делать вид, будто ничего не происходит. Кот даже ухом не повёл, и, кажется, вообще её не услышал.

Спеша исправить ситуацию, она пошла ему навстречу, мастеря непринуждённую улыбку.

– А здорово получилось. В смысле песня. Только очень громко… И текст хороший…

– Ясмин, – тихо и очень серьёзно сказал Кот.

– Что? – беззаботно но фальшиво спросила девушка.

– Смотри, не влипни, – он кивнул на телефон, который она всё ещё сжимала в ладони.

– А я уже, – неожиданно для самой себя брякнула девушка, и тут же поняла, что это правда.

Кот помолчал ещё. Потом покачал головой, и встряхнулся.

– Шестнадцатого, в пятницу. Жду! И попробуй только не придти!

Она послала приятелю воздушный поцелуй, и побежала через двор к основному корпусу.

С сигареты осыпался столбик серого пепла.

11

Из огромных, от пола до потолка, окон открывался чудесный, просто фантастический вид на город. Заходящее солнце расплавленной медью растекалось по крышам, антеннам, проводам, пятнами плясало на оконных стёклах, и в то же время над домами нависла осенняя туча, тёмная, бесшумная и низкая, как море перед штормом.

– Нравится? – улыбнулся Адам, жестом предлагая ей сесть в довольно низкое мягкое кресло у небольшого столика неправильной формы.

– Обалдеть, – выдохнула Ясмин, забыв даже подумать, что простым смертным вроде неё самой, походы в такие места не свойственны, да и не нужны, наверное – так поразила её панорама.

То, что Адам снисходительно обозвал «кафе» представляло из себя зимний сад на крыше какого-то вроде бы офисного здания на окраине. По глянцевой тонировке снаружи было не понять, что внутри может скрываться подобное великолепие. Столики располагались прямо между ароматных густых кустов можжевельника, туи и самшита. На столешницах, формой весьма напоминавших кляксы, стояли живые фиалки и ландыши в белоснежных горшочках. Тени живой изгороди надёжно скрывали каждый столик от всех остальных, создавая непередаваемое ощущение уюта и уединения. Смотреть на закатный город, сидя в волшебном саду, было само по себе великолепно, а уж если повезло с компанией…

– Добрый вечер, желаете что-нибудь выпить? – официант, молодой человек в свободных светло-бежевых одеждах, вынырнул из-за самшита бесшумно, как лесной дух.

– Хочешь вина? – спросил Адам, пристально глядя девушке в глаза. Восторг, лучившийся в них, не был детским взрывным выплеском эмоций, но вдумчивым, прочувствованным наслаждением каждым моментом, каждой деталью. «Угадал», – мельком подумал он, с неудовольствием наблюдая, как восторг затуманило смущение.

– Нет.

– Да, – он кивнул официанту. – Два бокала Шато де ла Ванн.

Очарование момента было ощутимо почти физически. Адам растворялся в густом можжевеловом сумраке расслабленного предвкушения. Смешная девочка, попавшаяся на его пути случайно, сейчас дарила ему ни с чем не сравнимое ощущение вкуса жизни. Ему нравилось перебирать её сомнения, воодушевление, неуверенность и радость как узелки чёток, запоминая каждый. Не бойся, маленькая. Пока я рядом, с тобой ничего не случится; да и потом всё будет очень, очень хорошо.

Он поднял бокал, сжав пальцами тонкую ножку.

– За хорошую встречу.

Они выпили. Вино оказалось лёгким и сладковатым, с еле заметным привкусом экзотических фруктов. Ясмин такого никогда не пробовала.

– Нравится?

– Вино?.. Да, спасибо…

– И вино, и вообще.

– Идеальное место! Так это здесь ты проводишь деловые встречи, утаскивая из-под носа у конкурентов ценные кадры?

Адам чуть не подавился смешком.

– Ну что ты. К каждому «кадру» нужен особый подход.

– Но ведь должна же быть какая-то единая политика? – чуть нахмурилась девушка. – IQ выше ста двадцати – берём, IQ ниже девяноста – балласт, от девяноста до ста двадцати – рассмотреть только при условии профильного образования.

Что ещё ему здесь нравилось, так это маленькие столики, настолько компактные, что до собеседника в любой момент можно дотронуться рукой.

– Нету никакой кадровой политики, – он потянулся, и убрал за ухо упавшую на глаза девушки прядь. – Я ныряльщик за жемчугом. Жемчужины все разные, и каждая хороша по-своему. Тут нужен особый подход. А море кругом коварно…

Он потянулся вперёд и легко поцеловал её в губы. Она не противилась, не испугалась и не смутилась. Только придвинулась к краю кресла, чтобы не приходилось слишком сильно перегибаться через стол. Тень от ресниц прикрыла глаза, но это было и не важно. Адам и так увидел в них достаточно.

12

Немного погодя они сидели и молчали, сквозь полуулыбки глядя друг на друга. Ясмин не хотелось думать. Не хотелось, чтобы в голове начинался обычный для подобной ситуации сумбур. В конце концов, для того чтобы думать над такими вещами есть мужчина. Она оторвалась от изучения его лица, и тут же обнаружила, что успела влезть рукавом в сливки, потихоньку оседавшие на вазочке с фисташковым мороженным.

– Ой. Я сейчас, – она встала и подошла к официанту, который указал ей направление.

Адам помедлил. Сделал глубокий вдох и медленный выдох, успокаиваясь, переключая внимание. Достал сигареты, поднялся и вышел на балкон, тянувшийся вдоль всего зала. Тут было пусто, только в дальнем углу дымили два парня и совершенно не обращали ни на кого внимания. Адам вытащил из кармана телефон. На память набрал номер – это было быстрее чем искать имя в длиннющем списке. Потянулся гудок, второй, третий… возьми трубку. Сейчас самое время поговорить, потому что до звонков поздно вечером мы ещё не дошли. Ну давай, другого такого удачного шанса не будет…

– Дурдом на проводе!

На фоне было столько шума, что Адам даже растерялся. Судя по всему, какое-то сборище, или сабантуй…

– Эй, говорите, я слушаю!..

Репетиция, сообразил Адам, развесёлый драмкружок с харизматичным наставником. Дольше молчать было опасно.

– Привет.

– Привет. А кто это?

– Вот так так. И это всё, после того что было…?

– Адам! – сообразил Джер. – А я думал, ты про меня забыл. Извини, у нас тут шумно.

– Я слышу, – согласился мужчина. – Тогда по существу. Где ты будешь завтра в восемь?

– Вечера? Дома, наверное.

– Я заеду, – сообщил Адам и положил трубку.

– Куда ты пропал? – встрепенулась из-за столика Ясмин, когда он подошёл. – Я уж подумала, что заблудилась, и не там тебя жду.

– Выходил покурить, – он положил на стол пачку, придавил тяжелой золотистой зажигалкой. – Прости, что заставил ждать.

Они застряли в пробке, и успели развести бессодержательный, но приятный и умиротворяющий разговор. Как известно, прерывать такие тяжелее всего, но дорога неожиданно закончилась.

Ясмин, неловко пошарив рукой, отстегнула ремень безопасности и повернулась к нему.

– Спасибо.

– Девушки «спасибо» за такие вещи не говорят, – наставительно заметил Адам, и легонько коснулся губами её губ.

– Спасибо за то, что подвёз, – улыбнулась та.

– С нашим удовольствием, – кивнул он на грани шутки. – Ну, беги. А то уже поздно.

– Пока.

– До встречи.

Она выскочила из машины и хлопнула дверью – чуть громче, чем следовало. Хотя, конечно, откуда ей знать…

Адам проводил её взглядом и устало прикрыл глаза. «До встре-чи», медленно повторил он про себя, остывая, намеренно стирая из памяти запах её волос, вкус губ, матовое сияние взрослых, глубоких глаз… да, «до встречи». Пока это ещё можно. Он посмотрел на часы. Было без десяти десять; кажется, он безбожно опаздывал. Но это было не так уж важно.

13

***

Солнце неторопливо, с оттенком брезгливости садилось в тучу. С погодой не слишком повезло. Порывистый ветер то и дело швырял в лицо вороха листьев и холодной осенней пыли, временами возникало подозрение, что пойдёт дождь.

Припарковавшись возле знакомой обшарпанной арки, Адам ещё довольно долго сидел в машине, собираясь с мыслями и настраиваясь на нужный лад. Возможно, вчерашнее свидание с девушкой было лишним. По крайней мере именно эти воспоминания, обрывками всплывая в сознании, отвлекали его от основного. Но с другой стороны, ничего криминального он не сделал, да и нельзя же отказывать себе даже в таких мелочах, как провести вечер с симпатичной, вполне очаровательной девушкой? Болтать она не будет: брат – последний человек, с которым ей захочется обсудить такую тему, к тому же, ей, кажется приятно, что этот оболтус куда-то запропал и не действует ей на нервы своим нытьём… и всё-таки, какие они разные! И насколько было бы сложнее, поменяйся они местами. Если бы Джер был чуть посерьёзнее, и обладал бы привычкой внимательно обдумывать все события, при чём с различных углов зрения, с разных ракурсов, как размышляют художники… тьфу, пропасть!

Пришлось выйти из машины. Адам достал было сигареты, потом передумал и спрятал пачку. Постоял, бездумно вглядываясь в сгущающиеся сумерки, потом достал телефон и набрал номер.

– Ты готов? – спросил он вместо приветствия.

– Готов к чему? – было слышно, что Джер нахально улыбается.

– Увидишь – узнаешь, – Адам положил трубку.

Через тридцать секунд (да, мальчик, любопытство – это твой порок) Джерфид без спросу плюхнулся на пассажирское сидение, спешно пытаясь пятернёй пригладить всклокоченные волосы.

– Я не опоздал?

– Не волнуйся, успеешь.

– Куда успею?

– Я же сказал, увидишь – узнаешь. Ты готов?

– А как же!

«Cayen» бесшумно сорвался с места, нырнув в редеющий поток вечерних машин.

Парковка была невзрачная, а в темноте так и вовсе жутковатая. Адам завёз их в какую-то пром-зону, при чём пробрался туда узкими переулками, чтобы не сказать подворотнями, в результате остановившись у задней стены какого-то огромного ангара. Блестящая белая машина казалась тут неуместной, как лаковая наклейка приляпанная на замызганную стену.

– Где это мы? – мрачно спросил Джер, которому, честно говоря, было не по себе.

– Не дрейфь, – подбодрил Адам, – сейчас сам всё проймёшь.

Он уверенно открыл совершенно незаметную дверь в стене ангара, и, бесцеремонно взяв за рукав, потащил Джерфида за собой в узкий, бледно освещенный коридор. Коридор сделал пару поворотов, по бокам мелькнули две одинаковые двери с табличками «WC», затем их взглядам открылась небольшая квадратная комната с низкими диванчиками по углам и стопкой глянцевых журналов на низком столике. У стены стояла кофе-машина.

– Так-так-так, – протянул Джер, оглядываясь кругом и силясь угадать, куда же его притащил этот ненормальный. Похоже на какой-то задрипанный офис, а это видимо зал ожидания.

И тут он почувствовал запах. Странный, очень привычный и очень знакомый. Плотный запах резины, моющего средства и моторного масла. Так пахло в гараже у одного из приятелей, счастливого обладателя прадедушкиного BMW. Но что делает этот запах в офисе, каким бы убогим он ни был?

Из квадратной комнаты вёл уже не узкий коридор, а довольно широкий проход. Стоило сделать по нему несколько шагов – и Джер замер, онемев от восторга.

Это был мото-салон. Огромный, потому и расположенный на окраине. На стерильно-белом кафельном полу стояли, любуясь на свои отражения в многочисленных стеклянных витринах, железные лошади – мечта любого, кто хоть что-то понимает в этой жизни.

– Кейн, привет, это я! – крикнул Адам куда-то в глубину салона.

– Вечер добрый! – отозвался молодой весёлый голос. Спустя минуту обладатель его вынырнул из-за одного из мотоциклов и приветливо помахал им тряпкой, которой, очевидно, только что протирал и без того сверкающие детали.

Только тут до Джерфида дошло, что уже поздно, салон, естественно, давно закрыт, так что пробраться сюда с парадного входа не было никакой возможности.

– Познакомьтесь: это Джерфид, это Кейн, мастер «золотые руки».

– Очень приятно, – они обменялись рукопожатиями.

– Ну, – обратился Адам к мастеру, посчитав, что все формальности соблюдены, – чем порадуешь?

– Есть «Hynday», а есть «Ducato». «Honda» есть, но чоппер, ты не любишь.

– Это да. Выбирай, – обратился Адам к Джерфиду, который до сих пор не осознал, что происходит и довольно тупо и восторженно пялился по сторонам.

– Что выбирать?

– Выбирай, на чём поедем, – нетерпеливо потребовал Адам, но глядя на вытянувшееся лицо парня, махнул рукой и рассмеялся. – Толку с тебя… тогда «Ducato».