Текст книги "Сватовство майора"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Дусь, ты давай корми нас, и нужно идти, – поторопила я сестру.

– Куда это ты собралась? – удивилась она.

– К дамочке одной хотелось бы заглянуть. Макарова Елена Викторовна.

– А кто это?

– Хм, это, Дуся, клиентка фирмы. Она оставила ксерокопию паспорта на месте преступления. Ну а я прихватила.

Евдокия помешала картошку на сковородке, чем вызвала усиление слюноотделения. Теперь уже ни я, ни Рулька не могли отвести взгляд от плиты.

– Ты бы, Евгения, Вовке позвонила, – не обращая внимания на голодные взгляды присутствующих, продолжала сестрица. – Может, ему удалось что-нибудь узнать?

– Что именно? – с сарказмом поинтересовалась я.

Меня, конечно, можно заподозрить в нелюбви к органам правопорядка, но это не так. Милицию я уважаю. Они ребята молодцы. Кривая преступности в нашем отдельно взятом городе неуклонно снижается, о чем недавно по местному телевидению радостно сообщил начальник милиции города. Послушав милицейского босса, я умилилась, загордилась и немедленно позвонила другу Вовке, который принадлежал к числу доблестных защитников покоя мирных граждан. Вполне искренне я поздравила Ульянова с хорошей работой и выразила надежду, что уж теперь-то любимый город может спать спокойно. К моему великому изумлению, следователь рассвирепел и грозно рыкнул:

– Хватит издеваться!

Я растерянно сжимала пикающую трубку в руках, силясь понять, почему Владимир Ильич так разозлился. Ромка мне объяснил, что все эти цифирьки и бравые рапорты, несущиеся с экрана, – всего лишь умело состряпанная чернуха, что раскрываемость тяжких и особо тяжких преступлений практически нулевая, что в отчеты в основном попадают бытовые преступления. Например, пьяный муж в пылу семейной разборки зарезал жену, спокойно улегся спать, а утром, увидев труп, позвонил в милицию с требованием разобраться, кто же посмел лишить жизни его дражайшую супругу. Когда же ему сообщают, что это пело его рук, он горько плачет и чистосердечно признается в преступлении. Однако в рапорт чистосердечное признание не вносится, а оформляется как самостоятельная работа оперативников. Уяснив, что, как выразился классик, «дурят нашего брата», я несколько умерила пыл и в душе поклялась, что отныне буду делать все от меня зависящее, чтобы помочь родной милиции справиться с тяжкими преступлениями.

Несколько раз у меня это получилось. И теперь я по праву могла гордиться собой. Правда, Вовке не слишком пришлось по душе мое новое хобби. Он всячески пытался мне помешать, вставлял палки в колеса, утаивал оперативно-следственную информацию и, кажется, всерьез вознамерился отстранить меня от дальнейших расследований. Поэтому сейчас на слова Дуськи я лишь саркастически усмехалась.

– Может, и узнал, – согласилась я, – но только вряд ли захочет поделиться с нами.

– А ты попробуй, – настаивала Евдокия, – а я пока на стол соберу.

Без особой надежды на успех я принялась тыкать в кнопки телефона.

– Ульянов на проводе, – через минуту раздался бравый голос следователя.

– Привет, майор! – поздоровалась я. – Как дела на фронте борьбы с преступностью?

Услыхав мой голос, Вовка несколько приуныл, но тем не менее ответил:

– Вашими молитвами, гражданка Зайцева!

Если Ульянов называет меня так официально, значит, следует ждать неприятностей. Верный признак! Я несколько сникла, однако продолжила беседу:

– По нашему делу есть какие-нибудь новости?

– А как же! – ухмыльнулся Вовка. – К сожалению, для вас, Евгения Андреевна, они не слишком приятные! На шкафу в комнате обнаружены отпечатки ваших пальчиков. Не подскажете, как они там оказались?

Надо же, какая неприятность! А ведь я старалась ни до чего не дотрагиваться.

– Так это давнишние! – соврала я. – Я как-то приходила к Катьке на кофейной гуще гадать. Ну, вот и…

– Не выйдет! – прервал меня следователь.

– Чего? – не поняла я.

– Ничего! Отпечаточки-то свеженькие, наложенные поверх отпечатков работников фирмы! Так что придумывай новую версию. Время у тебя есть до вечера. А вечером я к тебе загляну на чашку чая, вот тогда и поговорим.

Трубка на том конце провода аккуратно легла на рычаг, что свидетельствовало о крайнем недовольстве Ульянова. Я тоже отключилась и в сильном волнении забарабанила по столу. Дуська, увидев мое волнение, нежно взяла мою руку в свою и, проникновенно глядя в глаза, произнесла:

– Женя, я в тебя верю! Ты умная девочка и обязательно что-нибудь придумаешь! Я вот и картошечки тебе уже положила! Покушай, может, головка-то и заработает!

Она придвинула поближе ко мне тарелку с хорошей порцией жареной картошки с чесноком. Устроившись на стуле напротив, Дуська поинтересовалась:

– А что Вовка-то сказал?

– Они нашли мои отпечатки на месте преступления… – задумчиво произнесла я.

– На трупах?! – ахнула сестрица.

– При чем здесь трупы?

– А где ж тогда? – совершенно искренне изумилась Евдокия.

По правде говоря, иногда Дуськина сообразительность переходит все границы и заставляет меня волноваться.

– На шкафу, на входной двери, может быть… Мертвяков я не трогала, это я точно знаю! Отвяжись! Я не помню! – махнула я рукой.

– Ага! – подвела итог Евдокия. – Теперь, значит, Вовка на тебя повесит все трупы и посадит!

Последнее замечание Дуськи переполнило чашу моего ангельского терпения, и я заорала:

– Пусть только попробует! Да я Резника в адвокаты найму! Сейчас вам не тридцать седьмой год, чтобы невиновных за решетку сажать! Привыкли, понимаешь, от ал кашей чистосердечные признания получать! Я вам не алкаш! От меня вы их точно не дождетесь! А ну, Дуська, собирайся, пойдем меня реабилитировать! Будем за ментов их работу выполнять! – Я рубанула ладонью воздух и решительным шагом направилась к двери.

– Куда?! – раздался мне вслед Дуськин возмущенный вопль. – Ты же ничего не поела!

Я замерла у выхода и принялась нетерпеливо перебирать ногами, точно стреноженный конь, наблюдая, как Евдокия несется ко мне с тарелкой уже остывшей картошки. Голод победил, и я, давясь, проглотила несколько комков жареной картошки и огромный малосольный огурец. Спустя полчаса мы уже входили во двор улицы с милым названием Школьная. Именно там, судя по ксерокопии паспорта, проживала Макарова Елена Викторовна, одна из клиенток фирмы. Вообще-то, наш городок можно смело назвать зеленым, однако улица Школьная больше походила на парк. Пятиэтажные дома старой постройки утопали в уже пожелтевшей листве. Возле нужного нам подъезда, пользуясь последними теплыми деньками бабьего лета, сидели милые пенсионерки, грея на солнышке свои старые кости. В этот раз мне от них ничего не было нужно, поэтому я гордо прошагала мимо, крепко схватив за руку Дуську. Она, по уже укоренившейся привычке, сделала охотничью стойку на пенсионерок и вознамерилась поговорить с ними по душам. Нужная нам квартира, разумеется, находилась на пятом этаже. Мы остановились перед добротной металлической дверью, которую украшала латунная табличка с номером 57. Я позвонила. На мелодичную трель звонка из-за двери отозвался недовольный женский голос:

– Кто?

Не знаю, что хотела ответить Дуська, но я ее вовремя перебила, пихнув локтем в бок.

– Здравствуйте! Мы из газеты, – вдохновенно врала я. – Проводим социологический опрос. Нам нужно поговорить с Макаровой Еленой Викторовной.

Дверь приоткрылась, и перед нами предстала не слишком опрятная тетка, в железных бигудях и красном фланелевом халате, заметно протертом на груди.

– Нету ее! – отрезала дама, и дверь с ужасным грохотом захлопнулась перед нашими носами. Недоуменно поглядев на Дуську, я снова нажала на пумпочку звонка. Из-за двери, которая не пожелала открываться на этот раз, раздался все тот же недовольный голос:

– Кто там еще?

– Это опять мы! – терпеливо произнесла я. – Вы все-таки скажите, когда мы сможем застать Елену Викторовну?

– Убирайтесь отсюда, – завизжала женщина за дверью, – прошмандовки несчастные! Ишь, придумали – из газеты! И у кого интервью задумали брать?! Лучше бы у меня взяли, я уж такого бы рассказала!

– Хорошо, – не стала я спорить с Фрекен Бок местного розлива, – можем и у вас. Нам-то никакой разницы!

За дверью моментально замолкли, и тут же раздалось щелканье замков.

– Ой, проходите, пожалуйста, – разулыбалась женщина в бигудях. – А вы правда у меня интервью возьмете?

– Мамой клянусь! – побожилась Евдокия, и мы переступили порог заветной квартиры.

Пошлое великолепие обстановки поражало воображение. Несмотря на то что обстановка действительно была дорогая и добротная, все вещи, включая ковры ручной работы, гарнитуры орехового дерева, занавески и покрывала из натурального китайского шелка и прочее, словно растворялись друг в друге и теряли присущий им лоск. Хозяйка, заметив впечатление, произведенное на нас квартирой, самодовольно улыбнулась, а затем проводила нас в гостиную и жеманно произнесла:

– Девочки, вы располагайтесь, как вам удобно, а я вас покину на минутку: пойду немножко перышки почищу и приготовлю нам чайку. А может, кто хочет кофе или что покрепче?

– Спасибо, – торопливо произнесла я. – мы за рулем.

– Да, – подтвердила Евдокия, – и причем за одним.

– Ха-ха-ха, – хрипло рассмеялась хозяйка и погрозила нам толстым, как сарделька, пальчиком, – шутницы!

Дама удалилась, потряхивая звенящими в такт шагам бигудями. Мы с Евдокией переглянулись, не в силах вымолвить ни слова, и облегченно выдохнули, едва дама скрылась за дверью.

– Ну, чего? – свистящим шепотом с просила Дуська.

– Чего «чего»? – удивилась я.

– О чем с теткой говорить будешь, призвала?

– He-а! Бог подскажет!

Сестрица округлила глаза и собралась что-то сказать не очень приятное, но не успела: в комнату вплыла блестящая зеленая масса. Честно говоря, я здорово испугалась: подобное я видела в каком-то американском фильме ужасов, причем не самого лучшего качества. Раздумывая, заорать сразу или чуть погодя, я открыла уже рот, но, приглядевшись повнимательней, заметила, что это не оживший мертвец, а наша хозяйка. Неизвестно по какому случаю она облачилась в мрачный зеленый костюм с люрексом: длинная юбка и бесформенный балахон, который шел ей, как хрюшке мандарины. Ужасающий макияж наводил на мысль об индейцах племени чероки, вышедших на тропу войны. С бигудями дама рассталась, и нашему взору предстала высокая прическа из высветленных пергидролем волос. Видимо, женщине очень хотелось стать блондинкой, но она не учла структуры своих волос, и теперь они напоминали о сухом саксауле, известном в народе под именем «верблюжья колючка». Густо наложенные зеленые тени оттенялись ярко полыхающим румянцем явно искусственного происхождения. Помада цвета свежей крови на губах вампира совершала образ. Ко всему прочему, от тетки за версту несло духами «Гуччи Раш № 2». До этого момента этот парфюм относился к разряду моих любимых. Но теперь, боюсь, придется менять аромат. Перед собой мадам толкала сервировочный столик, на котором стояли чашки, заварочный чайник из известного всем женщинам сервиза «Мадонна». Помнится, в застойные времена этот сервиз был мечтой всех домохозяек и достать его было возможно только по очень большому блату.

– Прошу вас, девочки. Кстати, забыла представиться: меня зовут Инесса Павловна! А вас как называть? – Инесса Павловна вопросительно улыбнулась.

– Меня – Евгения, а ее, – я мотнула головой в сторону Дуськи, – ее зовут Евдокия.

– Приятно! Вам, девочки, чай покрепче?

– Все равно, – отмахнулась я, – а скажите, кем вы все-таки приходитесь Елене Викторовне? Наверное, сестрой? – лесть была чересчур грубой, но хозяйка на нее легко купилась.

– Что вы! – смущенно опустила она густо накрашенные ресницы. – Леночка – моя племянница.

– Не может быть! – притворно изумилась я. – Вы очень молодо выглядите! А где Лена сейчас?

Инесса Павловна замялась, а потом принялась рассказывать, изредка прерывая рассказ всхлипыванием и поднося платочек к уголку совершенно сухих глаз.

Младший брат Инессы женился рано. Его избранница была на восемь лет старше Георгия, поэтому неудивительно, что родители всеми правдами и неправдами пытались помешать этому браку. Галина, так звали молодую женщину, работала учительницей в средней школе. Разумеется, родители сразу же зачислили ее в разряд старых дев и синих чулок одновременно. Однако Гоша не стал прислушиваться к мнению родителей и женился. Чтобы прокормить семью, муж Галины трудился на нескольких работах, дома появлялся поздно, а уходил рано. Тем не менее супруги были счастливы. Леночка появилась на свет первого мая, в праздник весны и труда. Счастливый отец заказал такси, чтобы забрать жену и дочку из роддома. Приняв из рук санитарок почти невесомый пакет, Гоша гордо прошагал к машине. Чуть сзади шла улыбающаяся мать. Такими их и запомнил персонал больницы и соседки Галины по палате. Такси, на котором семья возвращалась домой, попало в аварию. Галина погибла сразу, Гоша умер в больнице, не приходя в сознание. Около месяца Инессе, ходившей ежедневно навещать кроху, говорили, что состояние крайне тяжелое и врачи делают все от них зависящее. В начале лета наконец стало ясно, что Леночка будет жить. Вставал вопрос, где жить девочке и кто будет ее воспитывать. Инесса Павловна, работавшая тогда товароведом в крупном универмаге и не имевшая ни мужа, ни детей, решительно отвергла предложение органов социальной опеки об отправке девочки в Дом малютки. Она заявила, что Леночка – ее племянника, что она сама займется ее воспитанием и сможет вырастить достойного члена общества. Леночка росла, не зная ни в чем отказа. Вполне понятно, почему, по словам Инессы Павловны, Лена выросла эгоисткой. Училась девочка легко, однако закончила она всего восемь классов. Ранние романы вскружили Леночке голову, и она напрочь забросила учебу. Впрочем, иметь среднее образование все-таки было нужно, и Инесса Павловна, вздыхая и скорбя, при помощи нескольких телефонных звонков и продуктовых заказов устроила племянницу в торговый техникум. С грехом пополам закончив учиться, Елена, превратившаяся к тому времени в красивую девушку, заявила, что выходит замуж. Будущий муж Лены был не то бандитом, не то бизнесменом. Прожив с избранником полтора года, окунувшись в легкую жизнь с ежедневными ресторанами, презентациями и тусовками, Лена однажды заявилась к тетке с чемоданом и синяком под глазом. Несколько дней племянница не выходила из дому и не подходила к телефону. Мобильник она выбросила. Несколько раз племянница посылала тетушку в ближайший ларек за водкой и напивалась до потери памяти. В один из таких вечеров Ленка разоткровенничалась и, размазывая по лицу пьяные слезы, призналась, что ее муж с пружками задумал кинуть своего босса на «большие бабки». Босс вывел их на чистую воду. Муж в результате смотался, подарив супруге на прощание фингал, и Ленке ничего не оставалось делать, как возвращаться под крыло к заботливой тете Инне.

Прошло полгода. Ленка, сидевшая дома безвылазно, однажды по телевизору в криминальных новостях услышала, что босса ее бывшего мужа убили, а членов группировки отправили за решетку на приличные сроки. Привычно отметав это событие, Елена заявила, что теперь она может пустить в ход свои нехилые связи и найти достойную работу. Следующий год племянница то исчезала и неделями не жила дома, то появлялась вновь. На все вопросы Инессы Павловны она лишь отмахивалась, заявляя, что дает достаточно денег тетке и упрекнуть ее в нахлебничестве та не может. Это была правда. Денег Елена давала предостаточно и все больше долларами. И вот совсем недавно, после месячного отсутствия, Ленка вернулась домой и заявила, что в скором времени уезжает в Испанию. Будет там жить и работать. Инесса Павловна, разумеется, догадывалась, каким образом ее племянница зарабатывает деньги. Слышала она и о том, что иногда проститутки выходят замуж за своих клиентов и уезжают к ним на родину. Да что слышала! Вон по телевидению у нас давно крутят знаменитую «Интердевочку»! Правда, как Инесса ни старалась, никак не могла взять в толк, откуда в нашем городке могли появиться горячие испанские мачо, чтоб предложить Ленке работу?! Племянница тем временем развернула бурную деятельность: куда-то звонила, собирала какие-то справки, с кем-то договаривалась и в конце концов однажды принесла домой новенький загранпаспорт и договор с фирмой «Феникс» о том, что они обязуются предоставить госпоже Макаровой Елене Викторовне высокооплачиваемую работу в Испании. За свои услуги фирма просила тысячу долларов. Елена с легкостью рассталась с требуемой суммой, собрала чемодан и… исчезла. Больше месяца от нее не было ни слуху ни духу. Инесса Павловна, привыкшая к частым отлучкам племянницы, пока не волновалась и не била тревогу.

Закончив рассказ, мадам еще раз поднесла платок к глазам.

– Скажите, а у вас есть фотографии Елены? – спросила я.

– Ну, разумеется! – воскликнула Инесса Павловна и снова удалилась.

Дуська бросила вопросительный взгляд в мою сторону:

– Что думаешь, гений сыска?

– Что-то она, конечно, приукрасила, что-то преувеличила… Но в общем и целом кое-какое представление мы получили.

Вернулась хозяйка с альбомом фотографий в руках.

– Вот, пожалуйста. – Она протянула мне толстую книгу с легкомысленными ромашками на обложке.

С первого снимка, улыбаясь, смотрела симпатичная девчушка с огромным голубым бантом в белокурых волосах. В руках она держала огромную немецкую куклу. О таких, насколько я помню, мечтали все девчонки. А редкие обладательницы этой роскоши вызывали острую зависть остальных.

– Здесь Леночке шесть лет. Не правда ли, милый ребенок?

– М-м-м, – отозвалась я. – А более поздних фотографий у вас нет?

– Господи, конечно же есть! – воскликнуло зеленое чудовище.

Женщина перелистала несколько страниц и вернула альбом. Да, Леночка и в самом деле была красавицей. Высокая, стройная, длинноногая блондинка с пронзительно-зелеными глазами. Она задорно хохотала, обнимая толстенького мужичка с полным отсутствием растительности на голове. Колобок с ногами, да и только!

– А что это за мужчина рядом с вашей племянницей? – поинтересовалась я, ткнув в колобка пальцем.

Инесса Павловна поджала губы, всем своим видом демонстрируя полнейшее нежелание распространяться на эту тему. Я поняла, что дама не намерена отвечать на такой, казалось бы, простой вопрос, и решила взять тайм-аут в разговоре.

– Инесса Павловна, – улыбнулась я хозяйке самой обворожительной улыбкой, на какую только была способна, – можно мне чашечку кофейку? Что-то голова разболелась!

– Вы, Женечка, метеозависимы! Впрочем, я тоже. Вы какой предпочитаете, черный или со сливками?

– Если не затруднит, то лучше со сливками, – попросила я.

– Ну что вы, дорогуша, это приятные хлопоты! – Инесса Павловна была сама любезность. Кто бы мог подумать, что какое-то время назад она предстала перед нами этакой мегерой в железных бигудях и с дыркой на халате.

Когда она вышла, я достала снимок Елены с толстым дядькой из прозрачного пакетика и ловко спрятала в сумочку. Дуська с удивлением наблюдала за моими манипуляциями.

– Ты это зачем… фотографию… – округлила глаза сестрица.

– Молчи, коза. – Я грозно посмотрела на Евдокию. – Раз беру, значит, надо!

– Да мне-то что, пожалуйста, – разрешила Дуська. – Только вот хозяйка заметит.

– Когда она заметит, нас уже здесь не будет, а для следствия любая информация может оказаться важной!

В комнату вошла Инесса Павловна с дымящейся чашкой кофе все из того же сервиза «Мадонна». Я горячо поблагодарила ее и принялась с удовольствием поглощать кофе со сливками, который оказался на удивление вкусным.

– Девочки, а что у вас за социологический опрос? – задала хозяйка вопрос, которого я давно ждала и опасалась.

– Э-э… у-у… понимаете… – Я лихорадочно соображала, чего бы такого соврать Инессе, но тут очень кстати зазвонил телефон, и она распевно протянула:

– Алло-оу!

Звонил, видимо, человек, которого даме совсем не хотелось слышать и который испортил ей настроение. Она нахмурилась, закусила губу, а потом, не выдержав, закричала, совершенно не стесняясь непарламентских выражений:

– Пошел ты… козел!!! Сто раз уже говорила тебе, нету этой стервы! Два месяца уже морду свою не кажет!

Собеседник что-то ответил или спросил.

– А я тебе говорю, не фига мне нервы портить! Вот появится эта шлюха, с ней и разбирайся, понял?! А еще раз позвонишь, я тебя снова на пяток лет за решетку упрячу, падла! – Инесса Павловна с такой силой шмякнула трубку на рычаг, что телефонный аппарат жалобно тренькнул.

Я моментально сообразила, что мы с Дуськой можем запросто попасть под раздачу и огрести по пятое число. Гнев матроны мог обрушиться и на наши несчастные головы, поэтому я торопливо попрощалась и, схватив Евдокию за руку, стремительно покинула помещение. На лестнице, оправившись от испуга, я перевела дух и произнесла:

– А знаешь, Дульсинея, по-моему, вывший муж Леночки объявился! Это весьма вовремя, ты не находишь?

– Почему? И с чего ты решила, что это именно муж?

– Ну, во-первых, – я принялась загибать пальцы, – Инесса кричала, что снова упрячет его за решетку. Ты же помнишь, что она нам рассказывала о замужестве племянницы?

Дуська как-то неуверенно кивнула, из чего я сделала вывод, что весь разговор с милой зеленой дамой она благополучно проспала. Я махнула рукой и направилась к старушкам, которых недальновидно проигнорировала с самого начала.

– Ну, Евдокия, твой выход! – торжественно объявила я, приближаясь к лавочке. – Сочиняй что хочешь, благо господь тебя воображением не обидел, да и опыт общения с доисторическими старухами у тебя богатый… Но чтобы через полчаса у меня была самая полная информация о Макаровой и ее супруге! Главное, о супруге!

Дуська страшно загордилась, глаза ее засияли лихорадочным блеском, но, пытаясь сохранить достоинство, она спросила:

– А ты куда?

– Как обычно, на самый тяжелый участок борьбы с организованной преступностью! – Я гордо задрала подбородок. – Встречаемся в «Глиссаде» через сорок минут! Сверим часы!

– У меня их нет… – растерянно призналась Дуська.

Я вздохнула и протянула ей свои часики. Все равно там, куда я направлялась, они мне не понадобятся.

– А как же ты? – озаботилась сестра.

– Обойдусь! – Я махнула рукой и направилась в «Глиссаду».

Признаюсь, что причиной такого коварства с моей стороны явилось непреодолимое желание побыть одной, переварить полученные сведения и, разумеется, – опыт общения Евдокии со старушками. Если бы с пенсионерками принялась беседовать я, то, скорее всего, на второй минуте разговора была бы послана по известному в широких народных массах адресу. Хорошо, если без скандала, потому что просто так я никуда бы не пошла. Так что, с моей точки зрения, разумнее всего было заслать в тыл к старушкам Дуську. С легким сердцем я зашла в кафе с красивым названием «Глиссада», где через полчаса должна была состояться встреча с моим тайным агентом то кличке Евдокия. Уютно устроившись за угловым столиком и сделав заказ улыбающейся официантке, я с наслаждением закурила и уставилась в окно. Мои мысли блуждали вокруг да около гражданки Макаровой и тех сведений, что были получены от ее любящей тетушки. Вероятно, по этой причине я не сразу обратила внимание на сверкающий белый «Мерседес», подкативший к кафе. Из него вышел мужчина, показавшийся мне смутно знакомым. Где-то я уже видела этот лысый череп и объемный животик на коротеньких ножках. Пока я морщила лоб, стараясь вспомнить, кто же это такой и откуда я его знаю, прекрасное видение вкатилось в кафе и заняло столик по соседству со мной. Молоденький официант моментально материализовался перед клиентом, и я услышала неожиданно тонкий для человека такой комплекции голос, чем-то напомнивший мне блеяние одного эстрадного артиста:

– Саша, как обычно!

Саша с готовностью кивнул и так же быстро исчез. Толстяк закурил и осмотрелся. В этот час в «Глиссаде» было не слишком много народу. Время бизнес-ланча прошло, а время ужина еще не наступило. Двое прыщавых юнцов с тоской рассматривали полупустые бокалы с пивом, вероятно подсчитывая в уме, хватит ли им денег еще на пару бокалов или пора остановиться. Неподалеку от студентов, как я моментально окрестила парней, восседала молодая девица. Одета она была чересчур легкомысленно, чтобы можно было принять ее за морально устойчивую особу. К тому же она незаметно, но все же очень заметно стреляла глазами в поисках приключений, так что ее профессия перестала быть тайной для окружающих. Пузатик равнодушно мазнул взглядом по представительнице второй древнейшей (или первой?) и уставился на меня. Глаза у него были красивые: темные, почти черные, со слегка приподнятыми к вискам уголками. Однако под их пристальным взглядом мне захотелось стать меньше ростом или вообще исчезнуть. Как-то угадывалась в дядечке сила и отсутствие каких бы то ни было тормозов.

Чтобы не встречаться глазами с коротышкой, я уткнулась в тарелку с шашлыком, который принесла мне улыбчивая официантка.

«Никогда, – поклялась я себе страшной клятвой, – никогда не приду больше в это заведение, если здесь обитают подобные типы! А судя по тому, как он держится, он здесь вовсе не случайный клиент!»

Подошла официантка.

– Желаете еще что-нибудь? – любезно поинтересовалась она, заметив, с какой скоростью и остервенением я расправилась с хорошей порцией шашлыка.

– Пока нет, разве что кофе капуччино и мороженое с орехами. Я сестру жду, она с минуты на минуту должна подойти. А скажите, кто этот импозантный мужчина? – Я скосила глаза на соседний столик, где лысый толстяк уплетал аппетитный украинский борщ с пампушками.

– Андрей Павлович? – удивленно уточнила девушка. – Вы разве не знаете? Господин Макаров – хозяин нашего кафе, а еще у него есть пивной бар «Туборг» в двух остановках отсюда.

Официантка укоризненно посмотрела на меня, явно осуждая за то, что я не знаю таких выдающихся личностей нашего города. И тут внезапная догадка озарила мою, без сомнения, гениальную голову.

– Как вы сказали? Макаров? Я правильно поняла?

Работница общепита презрительно кивнула и удалилась за моим мороженым и кофе.

А я мысленно поздравила себя с удачей. Еще бы! Теперь стало ясно, откуда я знаю этот животик с ножками и лысиной на голове. Это и есть Ленки Макаровой муж. Тот самый господин, который кинул своего босса на «большие бабки», некоторое время провел в местах не столь отдаленных. А не далее как сегодня одна милая тетенька пообещала опять упрятать его за решетку, если он не прекратит донимать ее своими звонками. Ну блеск! Сегодня мне определенно везет! В очень даже приподнятом настроении я принялась уплетать мороженое и запивать его кофе, причем настолько была поглощена этим процессом, что даже не заметила появления Дуськи.

– Привет! – раздался над ухом знакомый голос.

Подняв глаза, я увидела Евдокию. Ее лицо сияло, как начищенный самовар, из чего я сделала вывод, что внедрение сестры в лагерь пенсионерок прошло успешно.

– Есть что-нибудь? – вяло поинтересовалась я.

– Есть! – выдохнула Дуська. – Только накорми меня чем-нибудь! Я прямо изнервничалась вся, пока дошла до «Глиссады», боялась, что забуду!

Вновь возникла официантка и, приняв заказ, удалилась. Видимо, Евдокии спокойно не сиделось от полученных сведений. Она ерзала на стуле, беспрестанно оглядывалась и подавала мне какие-то двусмысленные знаки, более похожие на нервный тик. В конечном итоге это привело к тому, что на нее стали обращать внимание. Едва сестрица закинула в рот порцию пищи телесной, как ее тут же прорвало и она принялась отчитываться о проделанной работе.

– Знаешь, чье это кафе? – шамкая набитым ртом, поинтересовалась Дуська.

– Конечно, – притворно зевнув, кивнула я. – Оно принадлежит господину Макарову Андрею Павловичу, бывшему супругу Ленки Макаровой.

Евдокия поперхнулась и округлила глаза.

– Откуда ты знаешь? – прочистив горло, поинтересовалась она.

– Ну, – таинственно усмехнулась я, – это, моя дорогая, тайна следствия, и я не могу тебе пока ничего сказать. Следствие еще не окончено!

Примерно минуту Дуська обиженно сопела, а потом, хитро прищурившись, заявила:

– Хорошо! Тогда я начинаю собственное расследование. Ты уж прости, сестренка, но у меня тоже тайна следствия, и я ну никак не могу рассказать тебе то, что узнала.

– Евдокия, – я нервно заерзала на стуле, – не волнуй меня! Ты же знаешь, что для следствия каждая крупица информации может оказаться полезной, и ты не имеешь права что-либо скрывать. Это, между прочим, уголовное преступление, и карается оно по всей строгости закона! Даже статья есть!

– Хм, вот ты это Вовке и скажи! Влепит он тебе по этой самой строгости по самое не балуйся! – Дуська с насмешкой посмотрела на меня.

В чем, в чем, а в этом вопросе она была права. Даже как-то бессмысленно сомневаться в суровом нраве следователя и его фанатической преданности закону. Посадить, конечно, не посадит, но ругаться будет, возможно даже матом. Зажмурив глаза, я ясно представила лицо Вовки, узнавшего, что я скрываю от него ценные сведения. Картинка получилась настолько невеселой, что я даже передернула плечами, точно в ознобе.

– Да ладно, Дусь, – включила я задний ход, – я же пошутила! Ты, мать моя, совсем разучилась шутки понимать. Про Макарова я узнала от нашей официантки. Вот и весь секрет полишинеля! А теперь твоя очередь!

Сестричка задумалась, размешивая ложечкой сахар в чашке кофе, а я дала себе вторую за последний час страшную клятву: никогда больше не подключать Дуську к следствию, потому что дело это слишком волнительное. Если она все время будет так меня шантажировать, то нервный стресс мне обеспечен!

– В общем, по полученной мною информации… из проверенных источников, – на всякий случай добавила Евдокия, – вовсе не господин Макаров кинул своего босса, а его дражайшая супруга. А господина Макарова через это дело посадили. Так что, моя дорогая, товарищ безвинно срок мотал!

– Ну да! – хмыкнула я. – Бандит, он и есть бандит! А за каждым бандюком хоть какой-нибудь грешок, да имеется!

– Возможно, – согласилась Дуська, – но самое интересное не в этом. Он до сих пор Ленку свою любит до одурения, все ей простил и всем соседкам строго-настрого наказал: кто увидит ее, пусть немедленно звонит ему хоть днем, хоть ночью. А уж он в долгу не останется. Тысячу долларов пообещал тому, кто первый сообщит о Ленке хоть что-нибудь.

Дуська замолчала. «Что ж, подумала я, – значит, господин Макаров наш союзник, а не противник. Это уже радует. Вполне вероятно, что он поможет и преступление раскрыть. Должны же у него быть какие-то связи».

– Жень, – Евдокия преданно посмотрела мне глаза, – я тут вот что подумала… Найти бы нам этого Макарова. Он бы нам денег подбросил… Да и вообще…