Текст книги "Сватовство майора"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Фаина Раевская

Сватовство майора

«Элена, милая! Мне вовсе ни к чему проверять свои чувства, я люблю тебя!» – проникновенно вещал с экрана черноглазый красавец. Я сидела в кресле, поджав под себя ноги, и с увлечением следила за развитием очередного бразильского «мыла».

– Как ты можешь смотреть эту дребедень? – пробурчал Ромка, заглянув в комнату.

– Тебе этого не понять, – вздохнула я, раздосадованная тем, что рекламный блок, как обычно, прервал сериал на самом интересном месте. – Вот скажи, Ром, ты бы смог прожить без меня, скажем, дней десять, если б я предложила тебе на некоторое время расстаться, чтобы проверить свои чувства?

Вообще-то Ромашка – это мой муж, и я сильно подозреваю, что чувства свои он уже проверил, решившись на брак с такой взбалмошной особой, как я. Но Алексеев все понял по-своему.

– Дуська, что ли, звонила? – подозрительно прищурился супруг. – И все-то ей неймется! Не сестрица, а чисто ехидна какая-то! Замуж ей пора, вот что я тебе скажу!

Дуська, моя двоюродная сестрица, уже три раза побывала замужем, и все как-то неудачно. Ромка ее недолюбливает, потому что, по его мнению, она своим холостым положением сбивает с толку и меня.

– Эх, Рома, Рома! И ничего-то ты не понимаешь в женской психологии, – разочарованно протянула я. – Иди-ка ты лучше к Венику. Решайте там свои производственные вопросы!

Ромка обиженно пожал плечами и ушел в соседнюю квартиру. Веник – это Вениамин. Когда-то он был сначала талантливым химиком, потом бомжем, потом мы с Ромкой вернули его к полноценной жизни, и теперь Веник и Ромка открыли собственное небольшое дело. Пока что доходов никаких, но, как говорит Алексеев, каждому овощу свой фрукт. Что лично я трактую так: ты, мол, не спеши, дорогая, скоро укутаю тебя в меха натуральные, а пока придется немного потерпеть да пустые щи похлебать!

Отзвучали последние призывы бороться с кариесом и перхотью, использовать только «Тампакс» и накачиваться разными сортами пива до одурения. Я только приготовилась смотреть продолжение захватывающей мелодрамы, как заверещал телефонный звонок. Трубка лежала под боком, и я, чертыхнувшись вполголоса, раздраженно ответила:

– Ну?!

Сначала на том конце провода раздавалось только негромкое поскуливание, затем кто-то оглушительно хрюкнул и засопел.

– И это все? – злобным шепотом поинтересовалась я. – Если вам больше нечего сказать, то я кладу трубку, а вы отправляйтесь хрюкать в другое место!

– Жень, – простонала трубка, – это я, Дуська!

– Привет! – Я украдкой оглянулась, проверяя наличие отсутствия в окрестностях супруга. – А ты чего это хрюкаешь и скулишь?

– Это я плачу! – Евдокия основательно высморкалась. – Горе у меня, Жень!

– Хомяк сдох? – обрадовалась я.

Дуська – страшный любитель этих грызунов. Она готова облизывать их, как мамочка. Я лично несколько побаиваюсь пушистых тварей. И как бы меня сестрица ни убеждала, что они – самые добрые существа на свете, категорически отказываюсь брать их в руки. У меня, по правде говоря, бегают мурашки по всему телу, как только Дуськин Жирик начинает шевелить усами. Не подумайте ничего дурного: имя хомячка не имеет никакого отношения к известному политическому деятелю! Евдокия назвала его так, потому что с самого раннего детства хомяк был толстеньким и постоянно страдал от голода. Однажды я попыталась его покормить копченой колбасой. Жирику, видимо, лакомство пришлось не по душе, и он пребольно тяпнул меня за палец. С тех самых пор между нами возникло взаимное чувство неприязни, и мы старательно избегали общества друг друга.

– Типун тебе на язык! – воскликнула Дуська гнусавым от слез голосом. – Ты, Жень, приезжай, а?!

– Дуся, – строго начала я, – во-первых, у меня сериал, во-вторых, у меня Ромка, а в-третьих…

– Ой, горе-то какое! – заголосила Евдокия. – Я практически схожу с ума от горя, а родная двоюродная сестра не может оторваться от какого-то сериала и Ромки!

Я устыдилась. Действительно, неужели переживания экранных героев для меня важнее, чем вопли Дуськи?!

– Ладно, Дуся, жди. Скоро буду! – успокоила я сестру и дала отбой.

Признаюсь, меня несколько пугало предстоящее объяснение с мужем, но чего не сделаешь ради родственников! Я с сожалением вылезла из уютного домашнего одеяния и облачилась в старенькие джинсы, теплый свитер из толстой шерсти и отправилась к Венику на переговоры с супругом.

Парни сидели на кухне и, почти соприкасаясь лбами, изучали какие-то документы.

– Здрасте! – рассеянно оглядываясь, поздоровалась я.

Никакой реакции не последовало. До меня донеслось невнятное бормотание:

– Так… Это – пожарнику. Кто у нас там? Михалыч? Сокращаем… Это – в СЭС. Там тетка. Включи духи… Дальше…

– Рома, я к Дуське! – попыталась я вернуть мужа в реальность. – Ты не против?

Алексеев поднял на меня затуманенный взгляд. Готова спорить, что он даже не видел меня, не то что не слышал.

– А? – Ромашка попытался придать лицу осмысленное выражение.

– Я говорю, к Евдокии я поехала. У нее, кажется, что-то с Жириком случилось… Я точно не поняла, она орет так, что телефонная мембрана не выдерживает таких колебаний. Что-то на грани ультразвука.

– А-а! – протянул Ромка и уткнулся в бумаги.

– Так я поехала?..

Не дождавшись ответа, я развернулась и пошла в коридор. Уже с порога бросила в сторону кухни:

– Буду поздно! А может, и ночевать останусь у Дуськи. Так что вы меня не ждите!

Евдокия жила в получасе езды от моего дома. Вскоре я уже стояла на пороге ее квартиры и усердно давила на кнопку звонка.

– А, это ты, Жень! – Сестрица равнодушно мазнула по мне опухшими от слез глазами. – Приехала? Ну, тогда проходи…

Сестрица жила в крохотной однокомнатной квартирке. Сколько себя помню, у нее всегда в доме состояние ремонта. Это жилье досталось ей по наследству от бабушки. Сначала она жила одна, и ее вполне устраивал интерьер. Как только она вышла первый раз замуж, ее муж, едва переступив порог, решительной рукой ободрал обои и заявил:

– Здесь нужно все переделать!

Евдокия радостно кивнула и поверила в свою счастливую звезду. Однако звезда эта, то бишь муж, вскоре потерял работу, улегся на диван и принялся мечтать, как он здесь все переделает. Евдокия по-прежнему счастливо кивала и вкалывала на трех работах, чтобы прокормить себя и гениального дизайнера. Вскоре ее Стас нашел себе напарника. Как-то вечером он привел слегка поддатенького мужичка в кургузом пиджачишке и представил его как Витька, мастера на все руки. К тому времени энтузиазма у Дуськи поубавилось, и она, нахмурившись, наблюдала, как дизайнер и Витек – золотые руки методично накачивались водкой на ее разгромленной кухне. Терпение сестрицы лопнуло, и она выгнала муженька вон. Быстренько оформив развод, Евдокия примерно полгода приводила в порядок квартиру и неожиданно встретила своего второго мужа. Дима являл собой генератор идей. Его голова хранила тысячу и один способ честного, или почти честного, зарабатывания денег. Дальше идей, правда, дело не доходило. Назанимав кучу денег у всех своих приятелей и друзей Дуськи под предлогом открытия бизнеса, Дима благополучно ушел в недельный запой. Во время небольшого перерыва, когда Дуськин муж вливал в себя только легкие напитки типа портвейна, он снял с петель дверь в ванную комнату и поставил сестру в известность:

– Я договорился с ребятами – на следующей неделе будет новая дверь!

Евдокия припомнила, что однажды уже слышала нечто похожее, и, заметно томясь, понесла заявление на развод. Дима исчез из ее жизни вместе с дверью. Третий муж появился не скоро, примерно через год. Он оклеил обоями единственную комнату, выложил кухню плиткой и, пообещав, что превратит жилище во дворец, исчез, прихватив Дуськины драгоценности.

Сейчас квартира сестры напоминала Бородинское поле после битвы с войском Наполеона. Ввиду того что почти всю мебель перенесли к Дуськиной маме еще в эпоху второго мужа (временно, конечно! Только пока длится ремонт!), вещи разбросаны по комнате в страшном беспорядке. Постель не убрана, груда стираного, но неглаженого белья свалена в кресле, телевизор почему-то вместо положенного ему места на тумбочке стоит на полу и без звука показывает «Иронию судьбы…». Возле дивана притулились две пустые бутылки из-под красного вина. Третья, наполненная примерно на две трети, стояла на кухонном столе. Среди всего этого великолепия аккуратный и идеально чистый домик Жирика выглядел просто царской резиденцией.

– Тебя ограбили? – оглядев беспорядок, спросила я.

– Кто? – не поняла Дуська.

– Воры, – пояснила я сестрице, ставшей вдруг бестолковой.

– Когда? – уточнила Евдокия.

– Откуда я знаю?! Ты меня зачем звала? Викторину устроить захотела, да?!

Дуська несколько секунд хлопала глазами, а потом решительно потянула меня на кухню.

– Пей! – приказала она, налив полный бокал крепленого вина.

– Не хочу! – отказалась я от угощения.

– Ты меня уважаешь? – грозно спросила Евдокия.

Спорить с ней бесполезно, особенно на предмет уважения. Поэтому я, зажмурившись, проглотила рубиновую жидкость и замахала руками как ветряная мельница.

– Дай закусить! – хриплым голосом попросила я.

– Ха! Нечем!

Понятно. Значит, сестричка снова на диете.

– Ну, хоть воды налей!

– Это можно! – Она налила воды из-под крана в широкую кружку.

Когда вино благополучно миновало пищевод и начало оказывать губительное влияние на мой хилый организм, я уселась за кухонный стол и вопросительно уставилась на Дуську. Она молча налила второй бокал и придвинула ко мне. Эта порция прошла намного легче. Решив, что я уже созрела, Евдокия уронила голову на руки и запричитала:

– Никому, никому верить нельзя! Я к нему как к человеку, а он! Давить таких надо!

Я согласно кивала, мало соображая, в чем, собственно, дело. У Евдокии всегда так: сначала эмоции, а потом все остальное. Может, поэтому ей так не везет с мужьями? Когда Дуська избавилась от эмоций, картина стала ясна. Примерно месяц назад сестрица познакомилась с «обалденным» мужиком. К палатке, где она торговала пончиками, подъехал сверкающий «Мерседес». Из него выскочил шофер и учтиво, но без излишнего подобострастия, открыл дверцу перед пассажиром. Едва сестрица его увидела, сразу поняла: это он, мужчина ее мечты. Невысокий, слегка плешивый, благоухающий дорогим парфюмом и в легкой небритости дядька произвел на нее сильное впечатление. Пассажир «Мерседеса» расслабленной походкой подошел к окошку палатки и, обворожительно улыбнувшись, попросил сто граммов пончиков. Обалдевшая от видения Дуська отбашляла ему полкило, долго считала сдачу и, конечно же, ошиблась. Очнулась она только тогда, когда товарищ уехал. Пересчитала деньги, зажатые в кулаке, и тихо ахнула: трехсот рублей как и не было. Конечно, сумма не такая большая, но в пончиках – это работы на полдня. Уронив скупую женскую слезу на грудь, сестрица собрала волю в кулак и принялась с удвоенной силой торговать этими мучными изделиями. Ровно через пятнадцать минут мужчина из «Мерседеса» вновь возник перед палаткой.

– Девушка, – мило улыбаясь, обратился он к Дуське, скованной столбняком, – вы, кажется, ошиблись со сдачей. Я вам возвращаю долг. И, чтобы жизнь не казалась вам такой пресной, приглашаю вас сегодня вечером в ресторан! Вы принимаете мое приглашение?

Дуська интенсивно затрясла головой в знак согласия, не в силах вымолвить ни единого слова. Они быстро сговорились, куда и во сколько приезжать Геннадию, так звали обаятельного мужчину, и расстались. Евдокия пребывала в сильнейшем волнении. Решив, что в таком состоянии торговать невозможно, она быстренько закрылась и отправилась домой чистить перышки. Геннадий возник на пороге ее квартиры в назначенный час, сжимая в руке букет белых роз. Увидев, в каком состоянии находится Дуськино жилище, он нахмурился и пообещал помочь ей с ремонтом.

– Завтра же пришлю своих ребят! – пообещал кавалер.

Вечер прошел прекрасно. В принципе, Евдокия была не против упрочить завязавшиеся отношения у себя дома. Но Гена оказался настоящим джентльменом: он отвез ее домой, галантно поцеловал руку и, напомнив о том, что утречком прибудут его ребятки, отбыл. Лично я подозреваю, что ночевать в почти полевых условиях ему совсем не хотелось. Полночи Дуська не спала, не в силах поверить в собственное счастье. Утром явились три крепких молодца явно бандитского вида. Около часа производили какие-то замеры, советовались с хозяйкой, как и что она хочет переделать, а потом исчезли, но обещали вернуться. С тех пор прошло три недели. Ни Гены, ни его мальчиков не было видно и слышно. Жених даже не позвонил.

И вот теперь сестра сидела передо мной за столом и утирала горькие женские слезы. Она допила вино и, подняв глаза к потолку, заметила:

– Глянь, соседи сверху варенье, что ли, варят? Сбежало, блин! Все протекло! Опять ремонт делать придется!

Я бросила взгляд в угол, на вентиляционную трубу, и заметила стекавшую по стене темно-красную жидкость.

– Стоп! – остановила сама себя Евдокия. – Катька же сдала свою квартиру какой-то фирме! Уже полгода, наверное, у сына живет!

Сестра подошла к стене и провела рукой по «варенью». В эту же секунду раздался страшный крик – по ее ладони размазалась кровь… Следом за криком послышался звук падения чего-то тяжелого, и я, переведя взгляд, увидела лежащую на полу Дуську. Мысль сразу же заработала со скоростью света: итак, на стене кровь, Дуська в глубокой отключке. Значит, есть шанс узнать, в чем там дело. Перед глазами моментально промелькнули лица родных и близких, как то: Ромки, Веньки и, самое неприятное, Вовки-следователя. «Ну и ладно! – решила я. – Ты, Дуся, пока отдохни малость, а я поднимусь наверх, посмотрю, что там за вареньице сварили!» Отчаянно труся, я все-таки поднялась на второй этаж и позвонила в дверь. Разумеется, никто не поспешил открывать. Тогда я надавила на ручку, и дверь поддалась. «Господи! Опять я куда-то влезаю! Ну почему я не могу жить спокойно?! – От обиды на саму себя я даже всхлипнула. – Лежала бы сейчас радом с Евдокией и ни о чем не думала!» Ругая себя распоследними словами, я все же вошла в квартиру. На маленькой кухне, где пол был на несколько сантиметров пропитан кровью, лежали две женщины и мужчина, застреленные в упор, еще две дамы, расположившиеся неподалеку, были зарезаны столовыми ножами. Из груди одной из них еще торчало лезвие обломавшегося ножа.

– Вот это да! – потрясенно произнесла я.

Звук собственного голоса заставил меня вздрогнуть. Судя по всему, их убили совсем недавно, не больше часа назад. Такое количество крови не сразу просочилось к Дуське на кухню. Странно, но я не слышала ни звуков выстрелов, ни предсмертных криков, вообще ничего! Не может же такого быть, чтобы кто-то вошел и со словами «Господа, я вас перебью?» начал мочить всех подряд, как говорил один герой, «без шума и пыли»? Интересно, а что это была за фирма? Чем они занимались? И кто их мог убить? И еще: почему одни убиты выстрелами из пистолета, а другие – ножами? Впрочем, можно предположить, что у убийцы просто кончились патроны, вот он и перешел на холодное оружие. Внимательно осмотрев место происшествия, я убедилась, что ни у одной из жертв не было при себе ни сумочки, ни каких-либо других вещей, по которым их можно было бы опознать. На столе как-то сиротливо стояли чашки, бокалы и недопитая бутылка шампанского. В вазочке лежал неплохой натюрморт из фруктов. Стараясь ни до чего не дотрагиваться, я прошла в единственную комнату. Ничего особенного: письменный стол, телефон, факс, ксерокс, шкафчик… На факсимильном аппарате белел какой-то листок. Поколебавшись, я все-таки сначала открыла дверцу шкафа. Бланки для получения визы, ксерокопии паспортов, какие-то квитанции, расписки… Недолго думая, я схватила ксерокопии и покинула страшную квартиру.

Дуськино жилище встретило меня все той же тишиной. Евдокия по-прежнему лежала на полу в кухне и безумными глазами смотрела в потолок, по которому расползалось кровавое пятно. Уловив движение, сестра перевела взгляд на меня и деревянным голосом спросила:

– Жень, ты сказала Катьке, что она мне весь потолок своим вареньем испортила?

Ответить я не успела, резкий звонок телефона заставил и меня и Дуську вздрогнуть. Мы смотрели на телефонный аппарат с таким ужасом, с каким, наверное, человек смотрит на внезапно появившееся привидение.

– Кто там? – отчего-то шепотом спросила Дуська.

– Не знаю! – также шепотом ответила я. – Возьми трубку!

– Я боюсь!

– И я боюсь!

– Что делать, Жень?

– Ты, в конце концов, старшая, тебе и флаг в руки! – резонно заметила я.

– Ага, всего-то на три месяца! Что ж мне теперь, умирать из-за этого? – Дуська была близка к истерике.

Телефон звонил не умолкая.

– Кому-то ты очень нужна! – толкнула я в бок сестрицу; – А вдруг это твой Гена?

Услыхав заветное имя, Евдокия резво вскочила на ноги и почти нормальным голосом пропела:

– Алло?!

– Дуська, – трубка зарычала Ромкиным голосом, – Женька у тебя?

Даже мне было слышно, как орал Алексеев. Глубоко вздохнув, я взяла трубку и недовольно произнесла:

– Ты чего орешь? Спокойно совсем разучился говорить?

– Что ты там делаешь? – продолжал возмущаться супруг. – Почему ушла, не предупредив меня? Я прихожу, понимаешь, собака сидит «Поле чудес» смотрит, а жены и след простыл!

Такого поворота событий я, признаюсь, ожидала, поэтому ответила, на мой взгляд, весьма достойно:

– Ты, дорогой, обалдел со своим бизнесом! Я тебе полчаса разъясняла, куда и зачем иду, а ты только и бормотал в ответ о взятках разным должностным лицам. Готова спорить, ты даже не слышал, как я тебя предупреждала, что заночую у Дуськи…

Я обиженно замолчала, совершенно «убитая» невниманием мужа. Кажется, ему стало стыдно, потому что на том конце провода повисло неловкое молчание. Молчала и я.

– Э-э-э… – виновато протянул Ромашка. – Я, собственно, звоню узнать, все ли у вас нормально?

– Нормально, – буркнула я.

– А чем вы занимаетесь? – подлизывался Алексеев.

– Варенье варим, – ответила я и брякнула трубку на рычаг.

Евдокия стояла бледная как мел и беззвучно шевелила губами.

– Чего-чего? – переспросила я сестру.

– Ты это зачем про варенье? – Она беспомощно посмотрела на свою руку, на которой еще оставались кровавые следы. – Мама!

Дуська опрометью бросилась в ванную и открыла воду. Пока она смывала с себя кровь, я позвонила в милицию и сообщила о случившемся. Разумеется, я сильно сократила рассказ, ограничившись лишь моментом, когда Дуська вляпалась в темную жидкость, первоначально принятую нами за сбежавшее варенье. Менты, выслушав мой обстоятельный доклад, велели всем оставаться на своих местах и пообещали скоро быть. И действительно, приехали они весьма оперативно – через каких-то полчаса. Все это время мы с Евдокией сидели в ванной и громко клацали зубами. У видев, кто прибыл с ними в качестве старшего, я опечалилась. Конечно, Вовка хоть и друг, но не оставляет он надежды однажды упрятать меня за решетку суток на пятнадцать. Разумеется, лично он засалил бы меня на пять пожизненных сроков. Но, слава богу, у нас весьма гуманные законы, и нету у него такой власти, чтобы невиновных, но очень любопытных людей лишать свободы! Увидев меня, следователь нахмурился:

– И почему я не удивляюсь? Что на этот раз?

Пришлось заново повторить историю, уже рассказанную дежурному по городу.

– И ты, конечно, никуда не ходила, ничего не видела и не трогала? – нехорошо ухмыльнулся Вовка.

– Конечно! – храбро соврала я. – Не до того мне было, гражданин следователь: Дуська сразу в обморок грохнулась, Жирик ее чуть с ума не сошел от переживаний! А я… я оказывала пострадавшим первую медицинскую помощь. Между прочим, пришлось даже искусственное дыхание делать!

Евдокия укоризненно покачала головой, мол, ври, ври, да не завирайся!

– Жирику?! – удивился Владимир Ильич.

– И Жирику тоже! – нахально подтвердила я.

Сомневаюсь, что Вовка мне поверил, однако вопросов больше не задавал и через час отбыл вместе со своими помощниками. Мы с Дуськой облегченно вздохнули.

– Давай выпьем? – предложила Евдокия. – А то что-то у меня настроение ни к черту!

– Так ведь больше нету! – удивилась я. На отсутствие памяти я пока не жалуюсь и совершенно точно помню, что остатки вина мы допили еще до чрезвычайного происшествия.

– Ха! – Сестрица презрительно скривила губы и извлекла откуда-то из-за моей спины еще одну бутылку красного крепленого вина.

– Ты что, рожаешь их, что ли? – вяло отреагировала я на фокус.

– У меня же скоро день рождения, забыла? – попеняла мне Дуська. – Так вот, это как раз запасы!

– И много их еще у тебя? – Я начала всерьез опасаться за свою печень.

– Последняя! – вздохнула Евдокия и решительно вонзила штопор в пробку.

Пока сестра суетилась возле стола, я размышляла, стоит ли мне браться за это дело или нет? С одной стороны, конечно, Дуська. Эта леди умудрилась попасть в очень неприятную историю, и мой родственный долг помочь ей выбраться из нее. С другой стороны – Ромка. Совсем недавно я твердо пообещала ему, что встану на путь исправления и ни за что не ввяжусь ни в какие авантюры. Есть еще Вовка-следователь с его неистребимой жаждой лишить меня свободы хотя бы на несколько дней…

– Женечка, – вкрадчиво произнесла сестрица, – у тебя есть план?

Я моментально выпала из раздумий и уставилась на Дуську:

– Какой?

– Любой! Ты же не бросишь меня вот так вот, на произвол судьбы? И потом, ты с Вовчиком на дружеской ноге, помоги ему это преступление раскрыть, чтоб он от меня отвязался, а то ведь не будет спокойной жизни – к гадалке не ходи!

Это да, Дуська права на все сто! Если уж Ульянов взялся за дело, то спать спокойно мы не сможем. Правда, и преступники тоже.

– Дусь, – обратилась я к сестре, – а где сын тети Кати живет?

– Валерка-то? На Федотова, недалеко от кинотеатра. Навестить хочешь?

– Не сегодня! – досадливо поморщилась я. – Во-первых, сейчас туда Вовка отправился со своей свитой ментовской, а во-вторых, поздно уже. Пора спать ложиться, завтра пойду!

– Как это спать?! – подпрыгнула на месте Евдокия. – Ты что же, вот так спокойно и отправишься в кровать?! А пятно на потолке? Мне совершенно ни к чему чужая кровь в собственной квартире! Давай-ка бери тряпку и помогай.

Дуська решительно направилась в ванную, и вскоре я услышала характерный звук воды, бьющей о стенки эмалированного ведра. Вот так всегда! Вечно она на мне ездит! То стены помоги покрасить, то обои поклеить, то потолок побелить… А теперь вот и кровь отмывать придется. На кухне появилась Дуська с ведром, наполовину наполненным водой, и двумя тряпками, болтавшимися в нем. Взгромоздившись на стол, мы принялись усердно Тереть стены и потолок.

– Хорошо еще, что у меня не побелка, а масляная краска! – бубнила сестрица. – Ты давай активней тряпочкой работай! Нечего по стене всякую дрянь размазывать!

– Не хочу! – возмутилась я. – Тебе надо – ты и отмывай, а по мне и так хорошо! Мне, например, кровь не мешает! И я тебе не рабыня Изаура!

Дуська слегка шлепнула меня по мягкому месту и грозно произнесла:

– Не болтай! Я все-таки старше тебя, ты просто обязана меня слушаться. Чем быстрее отмоем, тем быстрее спать пойдем!

В половине третьего ночи мы, совершенно обессиленные, рухнули в кровать и моментально отключились.

Кто-то словно толкнул меня, и я открыла глаза. За окном едва светало. Рядом негромко похрапывала Дуська. Интересно, что же заставило меня-то проснуться? В неверном свете зарождавшегося утра я разглядела на циферблате настенных часов стрелки: полшестого утра. Ночная тишина отступала перед начинавшимся утром. В отдалении слышались звуки города: шум машин, автобусов, голоса редких прохожих, уже торопившихся в столь ранний час на работу. Зевнув, я попыталась отвоевать кусочек одеяла, в которое завернулась Евдокия, и услышала осторожные шаги. Наверху кто-то был! «Убийца! – мелькнула страшная догадка. – Наверное, он что-то забыл и теперь вернулся. А вдруг все это время он где-то прятался и меня видел?! Ой, мамочка!» Подгоняемая страхом, я осторожно, стараясь не потревожить Дуську, сползла с кровати и застыла посреди комнаты с поднятой головой. Гость передвигался по квартире осторожно, но в утренней тишине каждый шаг его был отчетливо слышен. Заскрипели половицы в коридоре. В железной двери у Евдокии «глазка» нет, мы на первом этаже, он может пройти под окнами, и я его не увижу! Надо срочно что-то придумать! Мгновенно приняв решение, я накинула Дуськин плащ прямо на пижаму и в тапочках выскочила на лестничную клетку.

– Кис-кис-кис! – срывающимся голосом пропищала я. – Куда ты запропастился, негодник?

Со второго этажа спускался молодой, судя по фигуре, парень в кожаном плаще. Как в дрянных детективах застойных времен, воротник плаща был поднят, а поля фетровой шляпы скрывали верхнюю половину лица.

– Ой, простите, пожалуйста, – обратилась я к убийце (почему-то я ни на секунду не усомнилась, что передо мной именно убийца!), – вы случайно котенка моего не видели? Серенький такой, с белой грудкой… Свалился с подоконника… Случайно… Я не спала… мне показалось… пищал кто-то…

По мере того как парень медленно приближался ко мне, голос мой ослабевал и терял уверенность, которой, в принципе, и не было. Сердце стучало так гулко, что, казалось, его удары слышно было даже на пятом этаже.

– Жалко, если потеряется… Погибнет… – Я довольно натурально всхлипнула.

Фигура в шпионском прикиде приблизилась ко мне вплотную. Я ощутила навязчивый запах дешевой туалетной воды «Эль пасо» и легкий запах перегара.

– Нет! – хриплым голосом ответил парень. – Наверху никого нет.

И он сделал еще один шаг мне навстречу.

– И-из-звините, – заикаясь, вякнула я и стремительно бросилась к Дуськиной двери. До нее было всего каких-то пять шагов, но мне показалось, что добиралась я целую вечность. Ощущая на спине взгляд парня, я юркнула за дверь и с облегчением прислонилась к ней с обратной стороны.

– Господи! – прошептала я онемевшими губами и сползла на пол.

– Ты чего это, Жень? – На пороге появилась заспанная Дуська. – Прогуляться решила?

– Дуся, я его видела! – таинственным шепотом прошептала я.

– Кого?

Я молча ткнула пальцем в потолок. Дуська проследила за пальцем и спросила:

– Разговаривала?

Я скорбно кивнула.

– Ну и что он тебе ответил? Отпустил грехи?

– Какие? – не поняла я.

– А я почем знаю? – Евдокия пожала плечами. – Бабушка говорила, что безгрешны только младенцы. Как только человек начинает ходить, так сразу и грешит.

Может, я сплю? Или у меня от страха крыша поехала? О ком это Дуська бормочет?

– Ты о ком это? – удивленно спросила я сестрицу.

– О боге, о ком же еще? Или ты с дьяволом повстречалась? Тогда наверняка он тебе обрадовался, за свою, наверное, принял.

Ясно. Дуська решила, что я свихнулась, повстречала на лестничной площадке бога и принялась вымаливать себе отпущение грехов оптом. Не сомневаюсь, что она именно так бы и поступила. Однако мне было совсем не до шуток, и я зло прошипела:

– Дура ты, Дуська, прости господи! Я тебе не про Всевышнего толкую, а про убийцу! Я убийцу видела, ясно?

Евдокия оглушительно зевнула и потеряла, видимо, всякий интерес к разговору.

– Конечно, ясно. Чего ж тут неясного? Убийцу ты видела, разговаривала с ним…

Наверное, до нее все-таки дошел смысл сказанного, потому что она осеклась на полуслове и вытаращила глаза:

– Кого ты видела? Убийцу?!

– Слава богу, дошло!

– А как тебе это удалось? Слушай, а он тебя видел? Ты что же, нечистая сила, квартиру мою засветила?! Ох, чует мое сердце, не дожить мне до дня рождения! И все по твоей милости! А ну, рассказывай!

И я рассказала.

– Вот, блин, а? Вот послала нелегкая сестренку? И зачем ты приехала, не скажешь? – злилась Евдокия.

– Скажу! – обиженно насупилась я. – Ты меня сама позвала, да еще и от сериала оторвала! Спала бы я сейчас спокойненько у Алексеева под боком и знать не знала о твоих проблемах!

– Моих проблемах!!! – взвилась Дуська. – Нет, дорогая, это теперь наши проблемы! Все, собирайся.

Сестричка заметалась по комнате, швыряя первые попавшиеся вещи в спортивную сумку. Я угрюмо наблюдала за ее действиями.

– И куда ты собираешься? – не выдержала я.

– К тебе! У тебя жить буду. Там безопаснее! Ромашка с Веником опять же под боком… Ничего… Я уж как-нибудь, я уж где-нибудь! Здесь не останусь ни за что! Да теперь киллеры со всего города сюда слетятся, как мухи на… Ну, ты поняла. Собирайся, кому говорю! – рявкнула Дуська, заметив мою кислую физиономию.

Еще бы ей не быть кислой! Появление сестрицы приведет к тому, что мне придется рассказать о происшествии Ромке. Конечно, Вовка и сам расскажет, но уж лучше это сделаю я, потому что Ульянов так распишет это дело, что Алексеев меня из дому не выпустит даже в магазин! Однако Дуська права: здесь нам оставаться совсем не следует. Я обреченно вздохнула и отправилась переодеваться. По дороге домой я разрабатывала план, как сделать так, чтобы после рассказа о ночном происшествии Алексеев не сильно гневался и не посадил меня под домашний арест. Ничего умного в голову не приходило. Я разозлилась и решила не изобретать велосипед: в конце концов, я свободная личность и имею право проводить досуг так, как мне заблагорассудится.

На улице начиналось самое настоящее бабье лето, в хрустально-чистом воздухе зарождалось утро. На смену летней небесной лазури пришла какая-то строгая и одновременно хрупкая прозрачность. Влажные с ночи опавшие листья едва слышно шелестели под ногами. Романтизм любимой пушкинской поры нарушил долгий, с завыванием зевок Евдокии:

– Холодно, однако! Ты, Жень, когда к Катьке собираешься?

В ответ я неопределенно пожала плечами.

– Я почему спрашиваю, – пустилась в объяснения Дуська, – спать очень хочется. Полночи колобродили: то убийство, то менты, то еще что-нибудь… Мы успеем поспать, Жень?

По правде говоря, мне тоже хотелось поспать, только вот я сильно сомневалась, что Ромка предоставит нам такую возможность!

Оказалось, что я как в воду глядела. Едва мы с сестрой переступили порог моего родного дома, как на нас коршуном налетел Алексеев:

– Ты опять за свое?! Ты мне что обещала?!

Ясненько, Вовка уже успел доложить ему о ночных событиях, и теперь Ромочка пребывал в сильнейшем волнении и изволил гневаться. Такса Рудольф, услыхав раскаты голоса Ромашки, залезла под стол и оттуда, с безопасного места, наблюдала, как супруг мечет молнии. Я прекрасно понимала, что лучше покаяться, поэтому быстренько соорудила испуганно-обиженное лицо и всхлипнула:

– Ромочка, прости! Мне так страшно! Мы же ничего не сделали, а тут вдруг такое… Я не виновата, честное слово! Я твердо встала на путь исправления, Ром!

Совершенно без сил я упала на широкую грудь Алексеева и затряслась в рыданиях. Несколько секунд Ромка пытался понять: плачу я или смеюсь, потом, увидав заплаканные честнейшие глаза, проникся и погладил меня по голове: