Текст книги "Отпуск бойцовской курицы"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Можно ехать, – сказал Чен водителю, одетому, как и положено, в черную форму.

– Стойте! – завопила я. – Я кое-что забыла! А без этого я никуда ехать не могу. Вы подождите, я буквально через минуту вернусь!

– Тебя проводить? – поинтересовался кореец.

– Спасибо, не стоит. – Я обворожительно улыбнулась. – Извини за задержку, но, сам понимаешь, женщины…

Чен понимающе кивнул, и я не слишком грациозно вывалилась из машины. Петрович, сумевший к тому времени справиться с потрясением, вернул челюсть на место и вполне членораздельно произнес:

– Женька, или забыла чего?

Я отмахнулась от полковника и влетела в дом. Так и знала! Комната Чена заперта. Придется через окно. Я обошла дом, горячо благодаря Петровича за его любовь к садоводству: зелень деревьев была настолько густая, что можно было не опасаться быть замеченной с улицы. Створки окошка в комнате корейца были плотно закрыты, но я знала, что никакой щеколды там нет, дядя Саша только собирался ее ставить по окончании курортного сезона. Обломав ногти на обеих руках, я торопливо забралась на подоконник и спрыгнула внутрь комнаты. На полу возле кровати стояла сумка Чена. С замиранием сердца я расстегнула «молнию»: никакой одежды внутри не оказалось! Сумка была набита какими-то тряпками, а под ними я обнаружила… пистолет и коробку с патронами. Все ясно! Олег был прав, кореец появился здесь не просто так.

– Господи, – захныкала я, – ну почему как неприятность какая – так обязательно со мной? Что я такого сделала?!

Глава 10

Пора было возвращаться, иначе кто-нибудь мог пойти меня разыскивать. Хорошо, если Дуська или фотограф, а ну как и сам Чен ринется на поиски? Я быстренько вернула все на место и вылезла из окна, не забыв плотно прикрыть рамы. «Женя, возьми себя в руки! У тебя на лице написано, что ты совершила какую-то пакость!» – уговаривала я себя по дороге к машине. Не знаю, уговорила или нет, но никто не обратил внимания на мое взволнованное состояние, и вскоре мы уже ехали в направлении Ялты. Всю дорогу Чен, как мог, развлекал компанию. Дуська хохотала как безумная, польщенная вниманием корейца. Олег хмурился и молчал, лишь изредка выдавливая из себя улыбку. Мне же было вовсе не до веселья: из головы не шла страшная находка. «Интересно, – размышляла я, – он нас сразу убьет или все-таки ужином накормит? Честно говоря, корейскую кухню мне пробовать расхотелось. Да и что он может предложить? Лапшу «Доширак»? Так ее в каждом ларьке купить можно, и совсем не обязательно ехать куда-то к черту на кулички! А умирать на голодный желудок как-то не очень хочется!» Я покосилась на Чена. Ничего злодейского в его лице обнаружить не смогла и неожиданно разозлилась: «Ну уж фигу тебе! Я не собираюсь умирать в расцвете лет! У меня Дуська вон какая здоровая! Она своего первого мужа колотила, как грушу, а он, между прочим, был совсем не маленький, не чета этому косоглазому! Да и потом, еще есть Олег!

Военный как-никак. А я хоть и хлипкая на вид, но тоже смогу… ну, хотя бы ухо откусить!» Сравнив на глазок рост Чена и свой собственный, я успокоилась: уж до уха-то я достану!

Я чувствовала, что вечер у меня испорчен, впрочем, настроение тоже. Теперь только и буду ждать, когда кореец нас убивать начнет. Короче говоря, когда мы подъехали к ресторану, у меня в голове была такая каша, что я мысленно махнула на все рукой, но твердо пообещала себе: ничего из рук Чена не принимать и по возможности оградить от этого и Дуську.

Солидный метрдотель встретил нас как добрых знакомых. Он улыбался так широко и приветливо, что я всерьез стала опасаться, как бы не треснула кожа на его лоснящихся щечках.

Первый сюрприз ожидал нас уже при входе в зал. За столиком, неподалеку от эстрады, сидел Хобот со своим верным – или неверным? – Семеном. Выражение лица у Германа Максимовича было таким, что захотелось подойти к нему и погладить по голове. Хобот, видимо, чувствовал себя неважно: землистый цвет лица, что было заметно даже через загар, мешки под глазами, какие-то обвислые щеки… Казалось, что он даже похудел. Ничто не напоминало того респектабельного дядьку, который сошел с борта красавицы яхты под руку с шикарной девушкой. Сейчас антиквар больше походил на какого-нибудь друга Петровича из соседнего гастронома. Увидев нас, Хобот вяло махнул рукой, а Семен, окинув компанию взглядом, едва заметно кивнул. Причем, как мне показалось, кивнул не всем нам в знак приветствия, а именно Чену. Может, и правда, показалось?

– Располагайтесь, – прокудахтал метрдотель. – Что желаете в качестве аперитива?

Возле столика, словно из-под земли, вырос такой же улыбчивый официант. Он вопросительно изогнул спину, всем своим видом выражая полнейшую готовность исполнить любое наше желание.

– У нас в Корее аперитив не принято употреблять, – сообщил Чен.

– Слава богу, что мы не в Корее! – не слишком вежливо пробубнил Олег и сделал заказ:

– Мне коньяк, а дамам – сухой мартини.

Ого, Олег-то наш, оказывается, не только джентльмен, но и обладает прекрасной памятью, помнит, негодник, что мы с Дуськой употребляли, когда боролись с морской болезнью! Правда, пили мы тогда «Бьянко», но в качестве аперитива сойдет и «Драй». Кореец слегка нахмурился, но сумел быстро справиться с минутной слабостью и снова разулыбался. Меня его постоянная улыбка и приторная вежливость уже стали раздражать. Карнеги он начитался, что ли? Иначе с чего бы ему постоянно зубы скалить?

Перебрасываясь ничего не значащими фразами со своими собеседниками, я потягивала аперитив и разглядывала присутствующих в зале. В общем-то, обычный набор для любого ресторана: несколько путанок, стреляющих глазами по сторонам в поисках клиентов, бритоголовые ребятки явно бандитского вида, пожилые пары, молодежь… Неожиданно Дуська наступила мне на ногу и скосила глаза в сторону входа. Я перевела взгляд и замерла: с толстощеким метрдотелем, мило улыбаясь, беседовал… Ромка! Так вот, оказывается, чем занимается супруг, вместо того, чтобы заботиться о моей безопасности! Шастает по ресторанам! Ну, погоди! Дай только разобраться с потенциальным убийцей, и я покажу тебе небо в алмазах! Алексеев обвел взглядом зал, равнодушно мазнул глазами по нашей компании и, провожаемый гостеприимным метрдотелем, расслабленной походкой прошествовал к свободному столику. Я целиком погрузилась в составление плана мести коварному Ромашке. Средневековая инквизиция завистливо стонала от изобретаемых мною пыток! Сладкие грезы прервал голос Олега:

– Женечка, – томно проворковал он, удивив меня таким обращением, – первый танец мой! Не откажи в любезности!

И тут же толкнул меня коленом. Хорошенькая манера ухаживать, ничего не скажешь! Однако я постаралась обворожительно улыбнуться и произнесла:

– Придется согласиться, тем более что я давно мечтала с тобой потанцевать!

И я с удовольствием наступила Олегу на ногу тонкой шпилькой. Фотограф скривился от радости и кисло улыбнулся.

Тем временем проворный официант накрыл на стол. Признаюсь, что являюсь поклонником традиционной европейской кухни, и то, что появилось на столе, меня весьма разочаровало. Как и обещал Чен, меню у нас было исключительно азиатское. Окинув взглядом принесенные блюда, я с уверенностью опознала только зелень, с некоторым трудом – рыбу и, скорее интуитивно, – лапшу. Причем последняя носила какое-то мудреное название и напоминала прозрачных червяков, выжженных добела жарким корейским солнцем. «Господи, что за жизнь? – тоскливо подумала я. – Мало того что убивать собрались, так еще и аскаридами кормят напоследок! Так и помрешь голодной!»

Чен с неизменной улыбкой объяснял нам, из чего приготовлены все эти блюда. Я уныло глазела на него, даже не пытаясь запомнить. Когда очередь дошла до рыбы, почему-то вспомнилось, как по телевизору говорили, что азиаты ее едят в сыром виде, что употребляют в пищу какую-то ядовитую рыбку и что продолжительность жизни у них значительно дольше, чем у европейцев с их неизменным мясом, пиццей и прочими прелестями жизни. Глубоко вздохнув, я поблагодарила Чена за гастрономическую лекцию, положила себе на тарелку гору зелени и подала знак официанту, чтобы тот наполнил мой бокал белым вином. Не наемся досыта, так хоть напьюсь вволю напоследок, решила я и стрельнула глазами в сторону Ромашки, мысленно прощаясь с любимым. Тем временем в окружении любимого произошли заметные изменения. Вместе с Алексеевым за столиком теперь сидели две путаны и о чем-то весело болтали с моим мужем, причем незаметно было, чтобы Ромке это не нравилось. Он щедрой рукой разливал по бокалам шампанское и строил глазки сразу обеим.

– У меня с собой есть чудодейственный корейский бальзам, мёнхёп, изготовленный по старинному рецепту, – разглагольствовал Чен, разливая красно-коричневую жидкость из плоской фляжки по маленьким фарфоровым чашечкам. – Его непременно надо попробовать. Причем пьют его маленькими глотками из фарфоровых чашек и в небольших количествах. Это – настой из стручка волшебного дерева мёнхёп, которое, согласно «Бо ху тун и», в первой половине месяца выпускало, а во второй половине месяца теряло по одному стручку каждый день. В новолуние только один стручок не отсыхал и не отпадал.

Если пить этот настой раз в месяц, то всю жизнь сохранишь молодость, красоту, силу, и удача никогда не оставит тебя.

– Удача нам, конечно, не помешала бы! – воскликнула Дуська и одним махом опорожнила маленькую чашечку, в которую Чен налил своей отравы. Я поднесла к губам порцию бальзама. Тоже мне, мёнхёп, пахнет обыкновенной валерьянкой. В эту минуту Олег неловко повернулся и задел локтем какой-то соусник – тот шмякнулся прямо на белоснежный костюм корейца.

Чен злобно стрельнул глазами на фотографа, рассыпавшегося в извинениях.

– Ничего страшного, – вернул улыбку на место кореец и принялся салфеткой оттирать пятно.

Пользуясь моментом, я незаметно вылила дурацкий бальзам в блюдо с аскаридами – все равно его никто не ест. А вот Олег, произнеся несколько слов, изображавших тост, на моих глазах маленькими глотками опустошил чашку.

Заиграла медленная музыка. Фотограф улыбнулся и протянул мне руку, приглашая на танец. Мы вышли из-за стола и прилипли друг к другу, изображая страстные объятия.

– У него в сумке пистолет! – прошептала я, наглаживая партнера по затылку.

– Я догадывался, – спокойно прошептал Олег мне в самое ухо.

– Ты зачем пил эту гадость? – Моя рука пробежалась по его спине.

– Не волнуйся, – Олег крепче обнял меня за талию, – я скоро пойду в туалет и там справлюсь с этим делом. Кстати, ты Ромку видела?

– Видела. Твоя работа? – Я нежно коснулась пальцами щеки фотографа.

– А то! – млея от удовольствия, промурлыкал он. – Он проследит за нами, и в случае чего… Ну, сама понимаешь!

– Они нас убьют? – страстно глядя в глаза Олегу, тоскливо поинтересовалась я. – Дуська отраву выпила!

– Думаю, это обыкновенный клофелин или еще какое-то снотворное. Но убить, конечно, попытаются.

– Это ты успокаиваешь, да? – Я легонько вонзила обломанные ногти в спину Олега.

– Предупреждаю! – Он томно закатил глаза.

Музыка кончилась. Фотограф нежно поцеловал меня в висок, а я краем глаза пронаблюдала за Ромашкой. Судя по тому, как играли его желваки, он испытывал легкие уколы ревности. Пылая жаждой мести, Алексеев положил ладонь на колено белобрысой девицы.

«Выживу – убью!» – пообещала я сама себе и мило улыбнулась партнеру.

Олег проводил меня до столика и, извинившись, вышел. Запиликал сотовый.

– Женя, это я! – раздался в трубке голос Хобота.

Странный человек, ей-богу! Находится в одном ресторане со мной и звонит! Мог бы и подойти.

– Привет! – ответила я.

– Мне не нравится человек, который с вами. Вы можете его оставить и уйти?

– Нет, боюсь, это невозможно!

– Плохо. Но я постараюсь что-нибудь сделать. Скажу Семену…

– А вот этого делать не стоит! – перебила я Германа Максимовича.

– Почему? – удивился тот.

– Я думаю… Нет, уверена, что это не тот человек, который может помочь. – Я старалась говорить так, чтобы со стороны было трудно понять, о чем речь. – Он слишком ненадежный партнер в бизнесе!

– Ты что-то узнала?

– Разумеется! Придется вам подыскать другого человека. Такого, которому можно доверить дело.

– Я тебя понял, – каким-то странным, с одышкой, голосом произнес Хобот. – Я неважно себя чувствую, мы сейчас уйдем. Но я постараюсь что-нибудь придумать.

– Отлично! Выздоравливайте! – И я отключилась.

– Извини, Чен, бизнес! Даже в отпуске не могу отдохнуть по-человечески. Вот, помощник заболел! Придется искать другого человека!

– А можно полюбопытствовать, с чем связан твой бизнес? – наливая вина в бокал, спросил Чен.

– Это наша с Женькой коммерческая тайна! – слегка заплетающимся языком пробормотала Дуська. – И мы ее не выдадим даже под страхом смерти! Правда, Жень?

Я посмотрела на сестру. С ней явно происходило что-то не то! Не так уж и много она выпила, чтобы так опьянеть. Значит, чудесный бальзам уже начал действовать, и мне тоже пора попасть под его влияние, иначе кореец что-нибудь заподозрит! Вернулся Олег. Он нежно улыбнулся мне, прикрыв глаза. Я наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, и прошептала на ухо:

– Отрава начинает действовать! Хобот с Семеном ушел, а я боюсь! Где Ромка?

Фотограф поднес мою ладонь к губам и едва заметно кивнул. Из чего я должна была сделать вывод, что ситуация под контролем.

– Слушай, Чен, – я скосила глаза к переносице, – а почему ты сам не пьешь этот, как его, забыла название… Ну, бальзам, короче?

– Его можно пить только раз в месяц, – пояснил кореец – а я уже в этом месяце пил.

– А что будет, если выпить два раза? – не отставала я от Чена, «пьянея» на глазах.

– Удача отвернется от тебя, – пожал он плечами.

– Родился тост! – воскликнул Олег. – Давайте выпьем за то, чтобы, сколько бы мы ни выпили, удача не отворачивалась от нас!

– Здорово говоришь! – всхлипнула Дуська и залпом осушила бокал. Едва она поставила бокал на стол, как тут же склонила голову мне на плечо и мирно засопела. Мне пришлось последовать ее примеру, наблюдая сквозь полуприкрытые ресницы за действиями Чена.

– Что-то девчонки у нас какие-то слабенькие, – пробормотал Олег.

Если бы я не знала, что он вывел из своего организма бальзам, то подумала бы, что фотограф вот-вот свалится.

– Олег, – твердо произнес Чен, – ты в состоянии дойти до машины?

– А то! Зря, что ли, я твой бальзам пил? Я могу даже Женьку донести! – похвастался фотограф.

– Хорошо! Ты бери Евгению, а я возьму Еву.

Ха, посмотрим, как у него это получится! Дуська в сонном состоянии тяжелая, как комод. Однако кореец без видимых усилий подхватил Евдокию и направился к выходу. Олег взял меня на руки и, покачиваясь, направился следом.

– Ты правда такой или притворяешься? – прошептала я ему на ухо.

– Правда притворяюсь! Молчи, ради бога. Я в здравом уме и твердой памяти, все вижу, все слышу! Отключусь в машине.

Нас с Дуськой осторожно загрузили в лимузин, Олег опустился рядом, и Чен приказал:

– Домой.

Машина мягко тронулась с места. Мои нервы были напряжены до предела, к тому же страшно хотелось в туалет. Справа от меня раздался легкий храп. Это «заснул» фотограф. Некоторое время мы еще ехали, потом лимузин затормозил на обочине, и я почувствовала, как руки Чена осторожно снимают мобильник, висевший у меня сбоку на декоративном поясе.

– Чибис? – спросил кореец неизвестного собеседника. – Все в порядке. Часа три-четыре у нас есть. Встречаемся на месте. Отбой.

Машина снова тронулась. Трудно сказать, куда мы ехали. Я просто сидела, делала вид, что сплю, и размышляла.

«Нас везут убивать! Интересно, за что? Одна надежда, что Хобот или Ромка что-нибудь придумают! А может, попробовать нейтрализовать Чена? А вдруг у него оружие? Да и шофер, видно, не случайный!

Нет, рисковать нельзя. Господи, как же в туалет хочется!»

Я потеряла счет времени. Плавное движение лимузина убаюкивало, и вскоре я не заметила, как на самом деле заснула.

Чьи-то руки не слишком бережно подняли мое тело и куда-то понесли. Я хотела возмутиться такой бесцеремонностью, но вовремя вспомнила, что я пленница, и не стала вредничать. По характерному плеску воды можно было предположить, что нас привезли к морю.

– Загружай быстрее! – услышала я голос Чена. – Скоро светать начнет!

Меня положили на что-то твердое, и я приоткрыла один глаз. Все ясно! Наши бесчувственные тела в один ряд уложили на дно моторной лодки. По-прежнему похитителей было двое: кореец и шофер.

«Утопят!» – мелькнула мысль, а услужливое воображение нарисовало жуткую картинку: лежу я себе на дне моря, а мое прекрасное тело терзают подводные жители.

«Все же это лучше, чем остаться без головы», – решила я и смирилась с судьбой. Ни Олег, ни Дуська признаков жизни не подавали. Пока мы ехали в неизвестном направлении, Чен крепко связал пленникам руки и ноги. Вскоре шофер-универсал заглушил мотор.

– Прибыли? – поинтересовался знакомый голос. – Выносите. Скоро они проснутся.

Меня опять куда-то потащили. Пользуясь моментом, я незаметно огляделась и пришла в ужас: мы оказались на Алчаке, в том самом месте, где совсем недавно убили Марго! Меня, перекинув через плечо, нес Чен, рядом, кряхтя и сгибаясь под тяжестью Дуськиных пропорций, топал шофер, чуть поодаль ковылял… Черный с Олегом на руках. Впереди, освещая дорогу мощным фонариком, шел Семен.

Вот теперь все становилось на свои места! Не хватало еще совсем немного, чтобы окончательно расставить все точки над «i». Надеюсь, Семен восполнит пробелы в моих знаниях. Я решила во что бы то ни стало тянуть время, чтобы дать возможность Ромке попытаться нас отыскать. Конечно, Семен наверняка заранее зафрахтовал катер и заблаговременно определил место нашей казни. Но ведь и Алексеев мой не пальцем деланный! Авось сообразит!

В полном молчании наш небольшой отряд вошел в грот, где мы с Дуськой попеременно стояли на отрубленной голове Марго. Нас аккуратно уложили в ряд на голых камнях, что, признаюсь, доставило мне массу неудобств. Темноту этого жуткого места разгоняли два горящих факела и один фонарь Семена.

– Пора бы наших гостей привести в чувство! – сказал телохранитель, и на нас полилась вода.

– Женька! – тут же завопила Дуська. – …Твою мать! Ну, сколько можно!

– Прости, Дусь, – произнесла я покаянно, – больше этого не повторится!

Уж и не знаю, от воды ли или от моего смирения, но сестрица открыла глаза.

– Женька, кто это? Ты кого привела, нечистая сила? Вот я Ромке пожалуюсь, он тебе покажет, как чужих мужиков водить. А почему у меня руки связаны? – наконец-то до Дуськи стала доходить вся серьезность ситуации. – И ноги? Вообще, кто-нибудь мне объяснит, где мы и что происходит?!

– Непременно! – насмешливо ответил Семен. – Я все вам сейчас объясню. Вам будет очень интересно, это я обещаю!

– А где Чен? – зачем-то поинтересовалась Дуська.

Из тени вышел кореец, держа в руках миленький такой ножичек. Такими, я знаю, в горах разделывают баранов.

– Ну, Евгения, – усмехающееся лицо Семена склонилось надо мной, – многие знания – многие печали! Тебе известна, надеюсь, эта древняя мудрость?

– Мне много чего известно! – огрызнулась я. – Я вообще-то человек любознательный!

– Знаю, – отмахнулся Семен. – Слышал, как ты про иконы рассказывала. Признаюсь, много интересного узнал, да и рассказчик ты неплохой.

– Никак, ты в песочек зарылся, чтобы рассказ мой послушать?

– Зачем? Все намного проще! Чен! – телохранитель протянул руку, и я увидела мобильный телефон, которым меня снабдил Хобот. – В этой штучке есть еще одна штучка, которая позволяла слышать мне все твои разговоры не только по телефону, но и другие, если, конечно, они велись в радиусе восьми метров от аппарата. Теперь ты понимаешь, что я знаю ну о-очень много!

Я моментально вспомнила, что не расставалась с трубкой ни на минуту. В том числе звонила по ней и Веньке, и Вовке… Да, Семен знает даже намного больше, чем я предполагала.

– Дуську с Олегом отпусти! – попросила я, впрочем, мало надеясь на успех.

– Не могу, сама понимаешь!

– Слушай, а зачем тебе все это надо? Хобот приказал?

– Ха-ха-ха, – рассмеялся телохранитель, – Чибис!

Черный, который на самом деле оказался обыкновенным Чибисом, втащил откуда-то снаружи бесформенное тело. В неверном свете факелов я увидела окровавленное лицо Германа Максимовича.

– Вот что стало с твоим Хоботом!

– Сука, – прохрипел антиквар, – мы ж с тобой вместе зону топтали! Люди не простят тебе! Я тебя из дерьма вытащил, ты же на помойке подыхал, падла!

– А кто узнает? – ощерился Семен. – Ты мне со своей благотворительностью во где сидишь! – Телохранитель чиркнул ногтем большого пальца по горлу. – Я тебя просил? Может, если бы сдох на этой помойке, только спасибо господу сказал! Думаешь, мне было приятно видеть, как ты поднялся? Антиквар хренов! На императорских сервизах кушать изволили, а Семен для тебя кто? Так, мелочь, шавка безродная! Тело-храни-тель! – Семен по слогам произнес это слово. Оно получилось у него каким-то чересчур оскорбительным. – И я был обязан огранять это тело! А знаешь, мне не раз хотелось своими руками искромсать тело, которое я обязан был охранять, на мелкие кусочки и скормить его собакам!

Я неожиданно поняла, что передо мной самый настоящий псих, маньяк, моральный урод, и выбраться отсюда нет никаких шансов. Этот тип доведет задуманное до логического конца.

– А тут как раз Марго подвернулась, – продолжал Семен, – и ты влюбился, пердун старый! А ведь девка твоя на меня работала! Когда ты иконами занялся, она мне сообщила обо всех твоих людях. Ты умный! «Пулково» не стал обрабатывать. Ты решил по воде двигать! В порту нашем у тебя свои ребята есть. Они-то и отправляли иконы за бугор! Те самые иконы, о которых с таким трепетом вот эта леди рассказывала! Дедушку Хобота пожалела? – расхохотался телохранитель. В углах его рта выступила пена. – Думаешь, он такой добрый дядя? Какого хрена ты вообще влезла?! А как хорошо все было задумано! Бизон и Штифт – мои парни. Они похищают в Питере у доброго дяди Хобота его цацки. Узнав об этом, богатенький антиквар кончает с собой путем утопления в море, где в настоящий момент находится на отдыхе… И чего тебе, дорогуша, не отдыхалось спокойно?

– В туалет очень захотелось! – буркнула я.

– Ну вот! Теперь умирать придется, – с притворной жалостью вздохнул Семен. – Знаешь, лучше бы тогда в штаны наделала, ей-богу! Ну, ничего, не расстраивайся, если твой так называемый папашка правильно себя поведет, вы все быстро умрете. Обещаю!

Я вся сжалась. Этот товарищ явно не в себе, и от него можно ожидать чего угодно! Поэтому я сочла за благо промолчать. Дуська слушала открыв рот, и казалось, до сих пор не верила в происходящее. Олег лежал с закрытыми глазами. С неожиданной злостью я подумала:

«Дрыхнет, гад! Конечно, ему-то хорошо, он у себя там, в Чечне, привык, может, по пятнадцать раз на дню к смерти готовиться! А я? Опять же, нервная система у Олега покрепче моей будет, военный как-никак! А потом, у него Федя есть! А общение со змеями и с тещами, как я слышала, очень способствует философскому взгляду на жизнь, да и на смерть тоже. В-четвертых… Впрочем, и этого уже хватит! А я, можно сказать, вовсе не привыкла умирать, да и тещи у меня нет… Что ж, так и буду бояться?!» Изловчившись, я ухитрилась пнуть Олега связанными ногами. Он открыл глаза и покосился в мою сторону. Пришлось скорчить ужасную рожу, чтобы не мне одной было страшно. Но на фотографа это не произвело никакого впечатления, он отвернулся и опять закрыл глаза. Неожиданно заговорил Хобот.

– Зачем Марго убил? – спросил он.

– А она влюбилась в тебя, представляешь? Чибис ее нашел, а она нагло так заявляет, что, мол, люблю его! Если вы что-ни-будь замышляете против Геры… Гера – это, значит, ты! Так вот, если вы, говорит, замышляете что-нибудь против Геры, то я лично все ему расскажу! Ну, мог ли я после этого оставить ее в живых?! Представь на минуточку, я знаю о твоей коллекции икон, знаю всех покупателей – спасибо, Маргоша постаралась! – знаю пароли… И вдруг эта баба заявляет такое! Правда, Чен немного перестарался. Но что поделаешь? Любит человек такие вот примочки! Его хлебом не корми, дай кого-нибудь искромсать!

Неожиданно Хобот захохотал. Он смеялся так, что волосы зашевелились на голове от ужаса. Это был не человеческий смех!

– Сема, ты идиот! – отсмеявшись, произнес Герман Максимович. Что-то мне подсказывало, что не стоило к этому психу обращаться. – Неужели ты думаешь, что все иконы, которые я отправил за бугор, подлинники?! Ублюдок! Настоящие иконы я спрятал в надежном месте, и тебе, уроду, никогда до них не добраться!

Семен переменился в лице.

– Что? – прошептал он побелевшими губами. – Ты… Сволочь! Ты понимаешь, что опять меня опустил?! Или забыл, кем я на зоне был?! Меня же все топтали! Петух я, помнишь? А ты пожалел! Зачем? Чтобы снова мордой в грязь?!

Хобот презрительно молчал.

– Значит, так, – уже спокойно объявил Семен. – Сейчас Чен по очереди прикончит этих вот придурков. Крестницу твою – в последнюю очередь. Ты лично станешь свидетелем, как мой юноша будет ей отрезать один за другим пальцы, уши… Советую тебе вспомнить, где находятся подлинники икон!

Признаюсь, такая перспектива меня не обрадовала. Как же я буду жить без пальцев и ушей? Впрочем, кажется, жить я уже не буду, потому что Чен с нехорошей улыбкой подходил к Дуське.

– Мама! – пискнула сестра и закрыла глаза.

Я последовала ее примеру: кому же хочется быть свидетелем, как родной двоюродной сестре перерезают горло, а ты не можешь ничем помочь? И вдруг я услышала такой любимый, такой долгожданный голос мужа:

– Не спеши! Мне кажется, ты совершаешь ошибку!

Пришлось открыть глаза, чтобы убедиться, что это не бред больного воображения. Ромка и в самом деле стоял у входа в грот и держал в руках пистолет, нацеленный на корейца. За спиной Алексеева маячили взволнованные физиономии Захара, Ваньки, Ванькиного отца, а со стороны моря слышалось завывание милицейских сирен. Я уже почти успокоилась, как произошло совершенно неожиданное: Чен в мгновение ока поднял меня с камней, приставил нож к горлу и негромко сказал:

– Дай пройти! Я долго думал, кто же такой Ромка, о котором они трепались! Значит, ты ее муж! Слушай сюда: очень медленно, повторяю, медленно опускаешь оружие на землю. Никаких резких движений, я очень нервный… Затем отгоняешь своих людей, я сажусь в лодку и уезжаю. Может, тогда ей повезет, и она умрет сразу!

– Ромочка, – заскулила я, – сделай, как он просит! Он же бальзам пил! Ему теперь по жизни везет!

Рука Чена слегка надавила на нож, и я почувствовала, как по шее потекло что-то теплое. Я, конечно, девушка мужественная, но вид собственной крови для меня невыносим. Глухо ойкнув, я начала оседать в руках корейца. Дальше не помню ничего.

– Женька, Жень! – услышала я Дуськин голос и почувствовала холодную струйку воды, нахально затекавшую за шиворот.

Пришлось открыть глаза.

– Ну, что я вам говорила? Сразу очнется! – победоносно заявила Евдокия. – Вставай, дорогая! Все кончено!

Что имела в виду сестрица, говоря, что все кончено, я поняла, как только уселась на холодных камнях грота.

Чен лежал неподалеку с простреленной головой, все еще сжимая в руках нож для разделывания баранов. Я вспомнила, что этим бараном должна была стать я, и содрогнулась. Семена, закованного в наручники и немыслимо матерящегося, выводили на свежий воздух люди в милицейской форме. Следом за ним, понурив голову, шли Чибис и шофер. В пяти метрах сидел Хобот, тоже в наручниках, и плакал. Зато мои конечности были свободны, так же как и конечности Олега и Дуськи. Увидев сестру живой и невредимой, я упала на ее уютную грудь и разрыдалась.

– Дусенька, – повторяла я сквозь судорожные всхлипы. – Дусенька! Я тебя так люблю! Ты прости меня, ладно?

Евдокия гладила меня по голове и повторяла:

– Да брось ты, все хорошо!

Скоро я поверила, что все действительно хорошо, и, всхлипнув напоследок, поинтересовалась:

– Это ты на меня воду лила?