Текст книги "Отпуск бойцовской курицы"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Ломая голову, я добралась до «Маяка», за которым находилась каморка Олега. Дверь была открыта. Памятуя о веселом населении домика, заходить не стала, а крикнула в открытую дверь:

– Эй, Олег, выходи!

Тишина.

– Вот, блин! Заснул, что ли? Это я, Женька! Ну, пострадавшая! Ты мне еще укол делал!

Не дает ответа! Придется войти. Картина, представшая моим глазам, поразила своей живописностью! Вернее, никакой живописности, просто все перевернуто вверх дном. Из-за перегородки доносилось какое-то мычание. С замиранием сердца я пошла на источник звука. Олег сидел на стуле, зачем-то привязав себя к нему. Рот был заклеен скотчем. Ну, прямо ерунда какая-то, честное слово! Однажды я заклеила себе рот скотчем, но через двадцать минут уже освободилась от липкой ленты без помощи рук. Делается это очень просто: языком пролизывается сначала небольшой участок ленты, потом зона вылизывания становится все больше и, наконец, влажная липучка отклеивается. Но вернемся к нашим баранам, точнее, к Олегу. Бровь у него была разбита. Из раны на рубашку капала кровь. Следовательно, его обрабатывали совсем недавно, раз кровь не успела свернуться. Возле ног фотографа, свернувшись клубком, лежал Федор, рядом устроилась Зайка. На одном плече сидела Дездемона и копалась в волосах, а на другом дремал попугай. Завидев посетителя, он встрепенулся и произнес:

– Здравствуйте, я Сирожа!

Потом, видимо узнав меня, опять нацелился на мои ноги.

– Кто ж тебя так, а? – Я бросилась к Олегу и, ломая ногти, принялась его развязывать. – Вот ведь незадача! А я хотела, чтоб ты мне первую помощь оказал! Я тут шмякнулась и локоть разбила. Как ты думаешь, сыворотку снова надо вводить или старая еще действует? Да теперь уж какая от тебя помощь!

От испуга слова сыпались из меня, как горох. Никогда не думала, что я такая болтливая!

Справившись с веревками, я рывком дернула за скотч. Олег негромко застонал.

– Привет, – произнес он разбитыми губами. – Ты чего здесь?

– Говорю же, локоть разбила! А ты чего? Кто это тебя так разукрасил?

– Хрен их знает! Первый раз их видел! Ты вот что, Жень, – Олег сплюнул кровавую слюну, – помоги мне до кровати добраться и обработай раны, я тебе после все расскажу.

– Как это обработай? – не поверила я своим ушам. – Я не умею! У меня нет ну совершенно никакого опыта!

– Ерунда, – сморщился фотограф, – я буду тобой руководить и направлять. А Ты представь, что я манекен и ты просто тренируешься!

– Лучше б ты к врачу пошел! – проворчала я. – Ну, показывай, где тут у тебя инструменты?

Минут через сорок мы уже пили чай из высоких кружек с надписью по краям: «Я люблю чай!» Олег был весьма живописно облеплен пластырем. Укол пострадавшему я отказалась делать категорически, пришлось ему самому, морщась от боли, уколоться. Заодно я обработала и свой локоть. А что? Медицинский опыт у меня уже кое-какой есть.

– Рассказывай, – попросила я Олега, скармливая кусок сыра Сироже. Он к тому времени переселился ко мне на плечо, решив, вероятно, что лучше сыр, чем какие-то там ноги.

– А чего рассказывать-то? Все просто, как в плохих боевиках, – усмехнулся разбитыми губами фотограф. – Я с утреца-то поснимал, а потом решил тебя навестить. Дай, думаю, проявлю заботу о ближнем. Все-таки ты от моей собаки пострадала! Хозяйка передала, что ты на море…

– А адрес откуда знаешь? – подозрительно прищурилась я.

– Да твой адрес, наверное, весь Судак знает! Вы на теплоходе, когда в Ялту плыли, сестрица твоя все ухажеру своему его повторяла.

Я вздохнула. Вполне может быть, Дуська, она такая, язви ее в душу!

– Продолжай, – милостиво кивнула я.

– Ну, я пошел домой, мне же еще снимки сегодняшние надо отпечатать. Прихожу, а дверь открыта и голоса внутри. В принципе, красть у меня нечего. Денег не так чтоб уж очень много… Аппаратура разве только. Так ведь она профессиональная, любителю вроде и ни к чему… Я вошел, а там два амбала ковыряются! Свалили меня, попинали ногами маленько, потом к стулу привязали, по голове шмякнули, я и отключился… А потом ты пришла. Черт, кажется, ребро сломали, гады!

– А что искали? – задала я вопрос.

– Не знаю! – воскликнул Олег.

– Что ж, амбалы эти, двинули по репе и, ни слова не говоря, ушли?

– Ну!

Забавно! Что могло понадобиться этим господам у простого фотографа? А может, он не такой простой? Надо будет с этим разобраться, но потом.

– Так ты знаешь что? Посмотри-ка, что пропало! – посоветовала я Олегу.

Он, постанывая, поднялся и приступил к осмотру. Я налила еще чаю и нетерпеливо ожидала результатов.

Появился Олег. Выглядел он и так паршиво, но выражение его глаз мне совершенно не понравилось.

– Жень, – начал он, – ты только не волнуйся…

– Что? – прошептала я, чувствуя, как сердце стремительно проваливается в пятки.

– Они твои фотографии забрали…

– К-какие?

– Где ты с Федей и с теплохода…

– Ой, – икнула я, собираясь упасть в обморок, но передумала: – Подожди, на теплоходе ты снимал нас вместе с этими придурками… Меня там плохо было видно.

– Они и эти забрали, а еще… Ты не ругайся только, ладно? Вы когда с Дуськой на корме сидели, я сделал пару снимков. Освещение было хорошее и вообще… Ты здорово там выглядишь! – Олег виновато опустил глаза, а потом добавил: – И негативы забрали, сволочи!

– И Дуську?

– И Дуську.

Вот черт! Теперь еще и за сестрицу переживай. Вспомнив про Евдокию, я забеспокоилась: а вдруг ее уже нашли? Поэтому заспешила:

– Ты вот что, собирайся! Со мной пойдешь!

– Зачем это? – испугался Олег.

– До вечера посидишь у нас. У меня еще кое-какие дела есть, ты пока Дуську покараулишь, а она тебя. А потом разберемся! Вечером Ванька придет, он что-нибудь придумает!

– А чего это мне из собственного дома уходить? – насупился фотограф. – А зверей я куда дену?

– Вот балда, прости господи! А вдруг эти товарищи вернутся? Вдруг им понадобится еще чего-нибудь? Мой адрес, к примеру?

Вдруг они на теплоходе не плыли и его не знают? Так что не тяни резину, пошли! А зверей пока оставь здесь.

– Не могу, – упрямо повторил Олег. – Зайку с Дездемоной я могу пристроить в ресторан. Там у меня повар знакомый, он с удовольствием их возьмет на время. А вот Серого с Федором куда деть? Жень, ну не могу я их бросить.

Я задумалась. Неудобно как-то получается: мало того что приведу с собой парня, так еще и мини-зоопарк в придачу! Вот полковник-то обрадуется! Но, с другой стороны, оставлять Олега здесь мне не хотелось. Лучше, если он будет под присмотром. Потому я махнула рукой на приличия и сказала:

– Ладно, бери Сирожу и Федора, разберемся. Да, и захвати свои медицинские причиндалы, вдруг еще понадобятся.

На сборы ушло минут десять. Мы посадили Сирожу и Федора в спортивную сумку, туда же сложили медицинский инструмент, а Олег зачем-то повесил фотоаппарат на шею. Я на это только махнула рукой: ну не может человек без своих игрушек, что ж теперь? По пути зашли в ресторан и оставили на попечение необычайно толстого повара по кличке Пузырь Дездемону с Зайкой. Я выразила надежду, что посетителям «Маяка» не придется есть шашлык из зайчатины и дездемонины, на что Олег обиделся и сказал, что доверяет Пузырю, как самому себе.

На стоянке возле ресторана я обнаружила машину Захара. Окно со стороны водителя было открыто, а его самого поблизости не наблюдалось. Обрадовавшись такой удаче, я решительно посигналила. Буквально через минуту появился и Захар, словно черт из табакерки.

– Женька, привет! – сверкнул цыган белозубой улыбкой. – А я к вам заезжал! Ева спала, а ты была на пляже.

– Точно! – согласилась я. – Мне тетя Вера донесла, что ты был. Хочешь, поехали к нам? Ева наверняка уже проснулась! Или ты занят?

– Да нет, какой там занят! Пообедать заехал. Садитесь! – Захар распахнул дверцу «Жигулей».

Олег со своими питомцами уселся сзади, а я заняла место рядом с водителем. Всю дорогу Захар посматривал в зеркало заднего вида, видимо изучал художественную роспись на Олеге. Наконец не выдержал и спросил;

– Слушай, что-то мне твое лицо знакомо! Где я мог тебя видеть?

Олег хотел ответить, но тут послышался голос из сумки:

– Здравствуйте! Я Сирожа!

Захар удивленно округлил и без того круглые глаза:

– Кто это?

– Попугай, – ответила я, – а еще там удав Федя. Добрейшей души человек! Олег – фотограф.

– Точно! – обрадовался цыган. – Ты еще с Пузырем водишься! А кто это тебя так раскрасил?

– Да так, дяди нехорошие! – Олегу не хотелось распространяться на эту тему, и мне, признаться, тоже.

Скоро мы уже выгружались возле дома. Дуська не спала. Она сидела и устраивала полковнику нахлобучку. Мощный голос сестрицы изредка прерывался жалобным блеянием дяди Саши.

– Завязывай ты пить, дядь Саш, – внушала Дуська. – Знаешь, сколько народу через эту гадость сгинуло?!

– Так ведь юбилей, Евочка, – удивлялся воспитуемый, – как же можно-то?

– Да юбилей-то твой еще вчера кончился, когда ты мордой в салат отдыхать улегся. И какая только сволочь тебе на опохмелку денег сунула?

Я замерла. Если полковник расколется, то воспитательный процесс переключится на меня, а этого совсем не хотелось. Дуська она хоть и хорошая, но, как я уже говорила, вредная, как тарантул.

– Не могу знать! – виновато вздохнул дядя Саша. – Я проснулся, глядь, а в штанах полсотни лежит! Не иначе провидение вмешалось!

У меня, признаться, отлегло от сердца.

– Привет! – широко улыбаясь, поздоровалась я.

– Она? – грозно спросила Дуська, нацелив в меня указательный палец.

– Не могу знать, – повторил полковник, подмигнул мне украдкой и неверной походкой отправился в глубину сада.

– Ты полковнику денег дала? – Дуська сурово посмотрела мне в глаза.

– Не могу знать! – передразнила я дядю Сашу и переключилась на другую тему: – Дусь, а к тебе тут гость пожаловал. Между прочим, мужчина!

Появился Захар, а следом за ним и Олег. Парни поздоровались. Один весело и открыто, другой хмуро и озабоченно.

Увидев Олега, Евдокия присвистнула:

– Вот это вернисаж! Немного синего цвета не хватает, но со временем он в силу войдет.

– Издеваешься? – разозлился Олег.

– Да нет, просто любуюсь. Кто ж тебя так, болезный? – посочувствовала Евдокия.

– Карлсон, – бросил фотограф. – Женька, показывай, куда идти.

Я проводила Олега в нашу комнату, проследила, чтобы он ненароком не заглянул под кровать, и сказала:

– Ты пока тут располагайся. Мне все равно уйти надо по делам. А потом мы тебя куда-нибудь определим. Ложись, отдыхай, тебе вредно много двигаться.

Фотограф, держась за ребра, кряхтя и охая, улегся на мою кровать и прикрыл глаза. Я еще немного повертелась в комнате и направилась к двери.

– Ты недолго, Жень! Вдруг мне хуже станет? – остановил меня голос Олега.

Вот вам, пожалуйста! Стоило только проявить заботу о ближнем, как он тут же на шею готов сесть!

– Как получится! Я иду мужу звонить, а он у меня поболтать любит! – злорадно ответила я.

– А кто у нас муж?

– Старший следователь прокуратуры, – не моргнув глазом, соврала я.

– Предупреждать надо! – буркнул Олег и отвернулся к стене.

Дуська с Захаром мирно беседовали, сидя на лавке.

– Опять уходишь? – томно спросила Дуська.

– Да, Евочка, с вашего позволения. Ромке не дозвонилась днем, так пойду сейчас счастья попытаю!

– Привет передавай!

– Всенепременно! Да, кстати, Олег пока тут останется. По крайней мере, до прихода Ивана, а там посмотрим! – махнув рукой, я поскорее испарилась.

Следуя заранее обдуманному плану, я отправилась в санаторий летчиков, туда, где в элитном седьмом корпусе отдыхал Хобот.

«Придется ему все рассказать. А что делать? Самой мне ни за что не справиться, а дела-то вон как заворачиваются! Кому, спрашивается, понадобились мои фотографии? А вдруг за мной следят?» – подивившись, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше, я затравленно оглянулась. Как будто все в порядке, отдыхающие мирно прохаживаются по аллеям, из кафе доносится веселая музыка, в городском парке уже вовсю крутят аттракционы и из мощных динамиков раздаются голоса каких-то придурков:

 
Ай-ай-ай, девчонка,
Где взяла такие ножки?
Ай-ай-ай, девчонка,
Топай, топай по дорожке!
 

Топаю, мальчики, топаю, ради бога, не волнуйтесь! Я торопливо шагала по аллее, беспрестанно озираясь и оглядываясь. В какой-то момент мне показалось, что среди гуляющих мелькнул дядька в черной шляпе. Однако я тут же осадила сама себя:

– Это шизофрения, Женечка, ты не пугайся! Мания преследования, только и всего! Чего, спрашивается, этому типу здесь делать?

И сама себе ответила:

– Абсолютно нечего! Тем более что он даже не знает меня в лицо!

– Ну, допустим, может, теперь уже и знает, – продолжала я конструктивный диалог сама с собой, – если допустить, что это его люди свистнули у Олега фотографии.

Да уж, если предположить, что это действительно так, то лучше сразу собирать вещи и как можно скорее валить отсюда куда глаза глядят или вовсе забыть об отдыхе на море! В настоящий момент реально помочь мне может только Герман Максимович. Я с надеждой посмотрела на перстень, поблескивающий на пальце, и ускорила шаг.

В вестибюле седьмого корпуса бесшумно работали кондиционеры, нагоняя прохладу. И вообще, этот корпус напоминал, скорее, холл фешенебельной гостиницы, чем санатория. За стойкой ресепшена стояла, улыбаясь, мисс Судак – 2003, такая она была длинная, стройная и красивая.

Правда, красота эта была какая-то неживая, я бы сказала, официальная. Мне вдруг захотелось заглянуть за стойку, чтобы выяснить, ноги у нее свои или это подставка какая-нибудь. Вместо этого я выдала девушке голливудскую улыбку – знай наших! – и произнесла:

– Простите, мне бы хотелось увидеть господина Хоботкова Германа Максимовича, – и шмякнула на стойку руку с перстнем императрицы.

Красотка мгновенно оценила безделушку, и лицо у нее слегка вытянулось. Однако улыбка осталась висеть на ней, как приклеенная. Вот что значит профессиональная выдержка!

– Минуточку! – радостно произнесла девушка. – Я сейчас проверю!

Ее пальцы заскакали по клавиатуре компьютера.

– Простите, – через минуту сказала она, – господин Хоботков просил никого к нему не пускать! Мне очень жаль!

– А вы позвоните Герману Максимовичу и скажите, что к нему дочка пожаловала… Попробуйте, Танечка, – я разглядела на груди девушки бэдж с этим именем, – не думаю, что это его требование распространяется и на меня!

У Татьяны слегка округлились глаза, но рука потянулась к телефонной трубке.

– Алло! – проворковала она. – Герман Максимович, это вас администратор беспокоит. Тут к вам девушка пришла… Да, я помню, но она утверждает, что ваша дочь!.. Как вас зовут, – прикрыв трубку ладонью, прошептала красавица.

– Женька, то есть Евгения.

– Евгения, – это уже в трубку. – Хорошо, Герман Максимович… Да… Конечно… Обязательно! Простите за беспокойство!

Победительница местного конкурса красоты кисло улыбнулась и пригласила:

– Проходите, пожалуйста. Третий этаж, триста пятый номер. Лифт направо!

– Спасибо, милочка, – важно кивнула я и торжественно проплыла к лифту, отражаясь своими шортами и повязками в многочисленных зеркалах.

Да, видок у меня, что и говорить, мало напоминал дочь миллионера! Коротенькие шортики, смуглые ноги, кое-где поцарапанные, кое-где ободранные, а одна нога и вовсе замотана бинтом, причем повязка сползла.

Топик, не прикрывающий пупок, опять же ободранные руки, всклокоченные волосы… Короче, как выразилась бы Дуська, республика ШКИД.

Вскоре я уже стучалась в триста пятый номер. Дверь мне открыл невысокий невзрачный мужчина лет сорока. Я где-то читала, что настоящий телохранитель должен быть незаметным, а все эти шкафообразные молодчики, грозно глазеющие по сторонам, призваны только нагонять страх на обывателей. Если это на самом деле так, то стоявший передо мной экземпляр бил все рекорды по незаметности, потому что, даже смотря на него, я уже не помнила ни его лица, ни как он выглядит. Человек-невидимка, да и только! Герман Максимович тут же возник на пороге.

– Женечка! – развел он руки, словно хотел заключить меня в объятия. – Рад, что нашла время навестить старика! Сейчас обедать будем. И не вздумай отказываться – обижусь смертельно!

– Я, собственно, к вам не за этим, – промямлила я, понимая, что пришла к пожилому человеку, хоть и бандиту, с очень невеселыми новостями, – я по делу…

– Дела подождут, хотя, признаюсь, любопытно, что привело тебя ко мне на этот раз. Сначала обед, а о делах всегда лучше говорить на сытый желудок. Впрочем, мы можем совместить полезное с приятным!

Раздался стук в дверь. Тот же незаметный дядечка проводил в комнату, где мы с Хоботом очень недурно расположились в кожаных креслах, служащего ресторана, толкавшего перед собой тележку со снедью. С ловкостью фокусника он сервировал журнальный столик и незаметно исчез, получив чаевые.

– Ну, Женечка, – улыбаясь, сказал Герман Максимович, – угощайся. Сначала давай выпьем шампанского. Или, может, чего покрепче предпочитаешь?

Нет, спасибо. Крепкие напитки я вообще не пью. Лучше шампанского. – Наверное, это хорошо, что я немного выпью, иначе трудно будет говорить.

Хобот разлил напиток по бокалам и торжественно произнес:

– Женечка! Я, наверное, произвожу впечатление старого сентиментального дурака, но поверь, что я очень рад знакомству с тобой! И речь вовсе не о том, что ты предотвратила, так сказать, кражу моей коллекции. Хотя и это сыграло свою роль. Просто ты очень симпатичный человек. Общение с тобой делает меня моложе… Давай выпьем за тебя!

Как разбирает-то человека, а? И не подумаешь, что бандюга из бандюг!

– Спасибо, конечно, – с достоинством ответила я, – но вы еще совсем не старый. А еще вы очень похожи на американского актера, который Спартака играл, Керка Дугласа, вот на кого!

Хобот рассмеялся и отпил из бокала. Я же осушила свой бокал до дна. А чего тянуть-то? Лучше сразу отмучиться! Схватив кусок арбуза, я с удовольствием принялась его поглощать.

«Ох, мама моя! Как же мне сообщить-то ему о Маргоше?» – размышляла я, меланхолично пережевывая арбуз. Тем временем Герман Максимович вновь наполнил бокалы.

«Если так пойдет и дальше, – слегка пошатываясь, промелькнула мыслишка, – то я скоро напьюсь. А про смерть дорогой подруги Хобота буду рассказывать анекдоты!»

Наверное, так бы и случилось, но после третьего бокала, когда в моей голове наметился некий разброд и шатание мыслей, гостеприимный хозяин поинтересовался:

– Так что за дело привело тебя ко мне, дочка?

Я сконцентрировала взгляд на столике и произнесла:

– Герман Максимович, а где ваша подруга? Ну, с которой вы отдыхаете?

– Марго? – удивился Хобот. – Она в Симферополь поехала, к доктору. У нее какие-то проблемы по женской линии. А что?

– Боюсь, Герман Максимович, проблем у нее уже нет никаких. Вернее, есть, но только одна… Ее убили, – выпалила я и перевела взгляд на Хобота. Все-таки человек в возрасте, да и зона здоровья не добавляет, а вдруг случится что? Меня же потом и обвинят.

Однако антиквар в обморок падать не собирался, как и не стал хвататься за сердце, глотать таблетки и биться головой о стену с воплем: «Марго! На кого ты меня покинула!» Он заметно побледнел, что было видно даже через загар, закрыл глаза и сквозь зубы процедил:

– Как это произошло?

Я налила себе еще шампанского, чтобы унять внезапную дрожь, и начала рассказ. Закончив говорить, я посмотрела на Хобота. Он по-прежнему сидел с закрытыми глазами, на лбу выступили крупные капли пота. Может, он ее и в самом деле любил?

– Ты точно знаешь, что это была она? – открыв глаза, он в упор посмотрел на меня. – Ты же ее ни разу не видела?

– А фотография? – я глубоко вздохнула. – И потом, я узнала ее, когда она разговаривала с черным дядькой. Это точно она, Герман Максимович.

Хобот молчал. Затем встал, прошел к бару, налил себе полный стакан водки и выпил залпом. Могу поспорить, что вкуса он не почувствовал.

– Опиши мне этого… черного, – попросил он.

Стараясь ничего не упустить, я подробненько сообщила о незнакомце.

– Ты покажешь мне место, где ее… где она…

– Герман Максимович, да вы что?! Я и так… – Я чуть было не проболталась, что уже два раза была у утопленницы и даже успела с ней пообниматься. – Я и так чуть жива от страха! Я вам подробно расскажу, где это место, могу даже нарисовать, но ехать с вами… Только это еще не все!

– Что значит «не все»? – удивился Хобот.

– А то и значит. Кажется, меня тоже скоро убьют… – я всхлипнула и приготовилась зареветь в голос, но потом передумала. Пока рано еще! Непосредственной угрозы для моей жизни пока не было.

– У меня есть знакомый фотограф, Олег. Он местный. Вообще-то он врач, но фотографирует хорошо. – Я вспомнила свою перекошенную физиономию рядом с мордой Феди и пожала плечами. – Его сегодня здорово избили и забрали все мои фотографии и негативы. А еще, мне кажется, тот черный за мной сегодня следил, когда я шла сюда! Может, мне домой уехать?

По правде говоря, домой я не хотела. Тут такие события развиваются! А дома что? Ромка, Венька и Вовка с вечным нытьем о том, какая я непутевая, да с угрозами устроить мне пожизненное заключение за мой неуемный характер! Но не говорить же Герману Максимовичу, что раскрытие преступлений – это мое хобби? Поэтому я опустила глаза и заметно опечалилась. Две слезинки капнули мне на колени.

Антиквар махнул рукой:

– Какая разница? Тебя и дома убьют, если собираются.

Это он так успокаивает! Я зарыдала в голос. Герман Максимович погладил меня по голове:

– Не реви! А давай-ка вот что сделаем: ты переезжай сюда. Будешь под надзором. Я телохранителя к тебе приставлю…

– Куда это сюда? – пролепетала я.

– Я имел в виду санаторий. Я сниму тебе номер прямо на этом этаже. Думаю, рядом со мной тебя никто не посмеет тронуть!

Ну да, как же, держи карман шире! А как я буду преступление раскрывать? Вместе с телохранителем? И потом, Марго же убили, а ведь знали, наверняка знали, чья она игрушка! Так что, извините, дядя, не подходит мне ваше предложение!

– Нет, Герман Максимович! – Я с печальной улыбкой покачала головой. – Не могу на это согласиться. Во-первых, я здесь не одна, а с сестрой. Теперь вот еще и Олег прибился с Федором и Сирожей. Не могу же я их бросить на произвол судьбы? А во-вторых, вы и так много для меня сделали, и злоупотреблять вашим добрым ко мне отношением не хочу. У вас сейчас будет много дел, а я стану только помехой, вы начнете раздражаться, вспомните, что именно я принесла печальную весть… Нет, – твердо повторила я, – не обижайтесь, пожалуйста, но я останусь у себя.

Хоботков некоторое время молчал. Молчала и я.

– Хорошо, – сказал он, немного поразмыслив. Видимо, лишняя головная боль ему ни к чему, и предложение его было продиктовано скорее минутной слабостью, чем реальной заботой о постороннем человеке. – Хорошо, тогда вот тебе мои номера телефонов, местный и сотовый. Если что-нибудь покажется тебе подозрительным, звони немедленно. Семен!

Появился человек-невидимка.

– Семен, – обратился к нему Хобот, – сообрази девушке средство связи. Да, и закажи лодку. Мы на Алчак плывем!

– Герман Максимович, темнеет уже! – сообщил Семен.

– Фонари возьми! Я тебе плачу не за советы! Выполняй!

Телохранитель скрылся.

Герман Максимович выпил еще водки и хмуро поинтересовался:

– Сколько тебе здесь прохлаждаться осталось?

– Десять дней, – я вздохнула.

– В общем, так, все это время контрольный отзвон в двадцать два ноль-ноль. Если ты хоть раз не отвечаешь, я немедленно посылаю своих ребят на поиски. Теперь дальше. Будь предельно внимательна и осторожна. Ни в какие знакомства, разговоры, заигрывания не вступай. Покажется что-нибудь или кто-нибудь подозрительным – звони сразу же. Да, и вот еще что, – добавил Хобот, – если вдруг станет что-нибудь известно, ты у нас девочка шустрая, сообщай немедленно.

Я сидела в кресле, сложив на коленях руки, и кивала, как китайский болванчик. Вошел Семен. В руках у него был мобильник. Он протянул аппарат Хоботу и сказал:

– Лодка ждет у причала. Можем ехать.

– Ну, Женя, с богом! – антиквар слегка приобнял меня за плечи. – Телефон оплачен. Твой номер буду знать только я. Поехали, я тебя до дому довезу.