Текст книги "По вашему желанию"

Автор книги: Фабрис Колен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Зеленое крещендо

– Святая Троица, – простонал Глоин Мак-Коугх, вставая на колени перед кадкой с геранью. – Ради святой крови Трех Матерей. Какие сокровища нашей расы должны мы отдать вам за такое чудо!

С руками, возведенными к небу, с залитым слезами преображенным лицом карлик тихо стонал в укромном уголке своего сада. В первый раз за всю жизнь у него распустился цветок. Конечно, такое может проделать любой карлик еще в достаточно юном возрасте, когда он всего лишь осваивает азы жизни. Но для Глоина это было настоящее и большое событие. Обычно растения умирали при одном его приближении к ним. А тут… тут!

– Ура! – закричал он, подпрыгивая, как распрямившаяся пружина. – Ура!

Мак-Коугх побежал по своему саду. Упал на колени, чтобы обнять куст помидоров.

Схватился руками за вяз. Погладил несколько кустиков терновника, задержался перед плющом, который укрывал фасад, склонился над шпажником, смеясь и плача одновременно.

Это был очень милый маленький садик, засаженный больными растениями, огороженный тремя высокими стенами, у подножия которых еще остались небольшие горки нерастаявшего снега, но карлик любил его всем своим сердцем. И впервые в жизни он почувствовал себя наполненным сверхъестественными силами, бесконечным милосердием, волшебным могуществом, незыблемым, безграничным. Он может выращивать растения. Вот так-то! Вот так-то!

На какое-то мгновение Глоин остановился.

Он слышал удары своего сердца, да, но за ними… за ними… Что-то шевелится, да?

Карлик прислушался. Как легкий шепот… Шепот растений. Спокойный и тихий шепоток растений. Теплое признание мягкой земли, вздохи стебельков, очарованных ветерком.

Распустившийся цветок, вдруг явившаяся миру хрупкая красота, раскрывшиеся в одном порыве лепестки, радостные пестики! Тычинки, переплетенная сеть счастья!

Хвала Трем Матерям, подумал Глоин. Что же со мной произошло? Я стал таким же карликом, как и все остальные. Он поднял лицо к небу и подставил его под легкий бриз.

Черные тучи уплывали вдаль, медленно отступая.

– Ура-а-а! – закричал Мак-Коугх снова и запрыгал на месте как сумасшедший. – Это просто фантастика, ура!

Он направился к дому, молнией пронесся сквозь него и вышел наружу. Ему надо было хоть кому-то объявить эту новость.

Все равно кому.

Настоящее горе

Болдур Мак-Кейб развозил покупателям товар.

Профессия очень тяжелая, не позволяющая ему засиживаться в семье. Это было действительно печально, так как семья у Мак-Кейба, честно говоря, неплохая.

Четырнадцать детей: великолепное зрелище.

На самом деле, если посмотреть на Болдура, когда он натягивает вожжи своих двух мулов, изображая на лице радость, а его повозка не менее радостно стучит по мостовой Леопольд-стрит, то вполне можно сказать, что это едет счастливый парень.

Сорок три года, постоянная работа, миловидная жена и большая, очень большая семья. А кроме того, думал Болдур, еще и здоровье хорошее. Когда доктор осматривал его в последний раз, то, похоже, получил чуть ли не удовольствие. У вас сердце десятилетнего ребенка, сказал он. Вы крепки как кремень. Вы проживете до ста лет.

Хе, хе, подумал Болдур. Это еще не считая того, что у него есть и любовница. К тому же человеческой расы. И не учитывая пребывания жены в полном неведении на эту тему. И не беря в расчет обожания детей, этих маленьких крошек. И лицо карлика осветила лучезарная улыбка.

Да. Да, да, да. Жизнь иногда может быть очень приятной. Даже для развозчика стекла. Тем более таким утром…

– Эй!

Болдур резко натянул вожжи. Издавая пронзительные крики, прямо под колеса повозки выскочил, как заяц, всклокоченный карлик. Испугавшись, мулы закусили удила и понесли. Болдур натянул вожжи еще сильнее. Напрасные усилия. Мулы припустили с такой скоростью, словно в повозке сидел сам дьявол. Но долго они так не пробежали, потому что дорогу им преградила стена, и потерявшие от страха разум животные со всей силы врезались в нее. Повозка перевернулась. Вместе с ней и Болдур.

Все это произошло очень быстро.

В тот момент, когда карлик ударился о землю, перед его глазами пронеслась вся прошедшая жизнь, и пустилась вслед за мыслями к морю забвения. Но все, что он сумел разглядеть, так это бедра своей любовницы; напрягаясь, как черт знает кто, он говорил – да, да ужасно хочу. В это время на землю посыпалось стекло, которое было у него в повозке, все, кроме одного куска, воткнувшегося ему в горло.

Тут же хлынул ярко-красный поток крови. Болдур поднял руки к горлу. Там была настоящая дыра. И в одно мгновение жизнь начала покидать его, покидать в водовороте горячей крови. Вот это уже жопа. Большая настоящая жопа.

А у него за спиной стоял другой карлик, тот, который и был виновником происшествия. Пребывая в полной растерянности, он сначала встал на колени, потом снова поднялся, все время бормоча бессвязные извинения.

– Ради Трех Матерей, что же я наделал? Что же я наделал? О, это настоящее горе, вы даже не представляете, что это за горе. Но вы же, черт возьми, кровоточите, из вас льет кровь как из свиньи! Извините меня. О, у вас ужасное кровотечение. Но вы даже не представляете, как я огорчен, что так получилось. Нет, вам этого даже не представить. О, Три Матери, Три Матери. Что же делать? Что же делать?

Заткнуться, подумал Болдур, находясь уже почти без сознания. И что только наделал омерзительный тип в грязном зеленом пальто. Это неправда. Нет, это неправда.

А чуть дальше повалившиеся набок мулы продолжали судорожно в галопе перебирать ногами, пытаясь продолжить свой бег лежа на боку. Они явно сильно страдали. Это был действительно несчастный случай. Разбитое стекло, кровь на тротуаре… Собралось несколько зевак.

– Что происходит?

– Да вот мулы. Потеряли контроль.

– Это не страшно, с мулами-то, вот если бы лошади.

– О ком это вы?

– Эй! Кто-нибудь пошел за врачом или кем-то в этом роде?

– А что толку? Да этот тип умрет уже через несколько секунд.

– Десять минут.

– Смеетесь? И двух минут не пройдет.

– Спорим?

– На пять ливров.

– Договорились.

Казалось, весь мир согласен оставить Болдура Мак-Кейба умирать на тротуаре.

– Мне очень жаль, – продолжал причитать карлик в зеленом пальто. – Случившееся ужасно. Ничего бы этого могло не произойти, если б… В конце концов, я только хотел ему кое-что сказать. Но однако… Ладно, конечно, я сейчас побегу и… Но мулы! Ох, святая кровь Трех Матерей!

Он почувствовал, как чьи-то руки мягко потащили его назад, в то время как Болдур Мак-Кейб, уже начиная агонизировать, пытался остановить кровотечение из раны, которая зияла во все горло. В какой-то момент показалось, что кровь останавливается, но, впрочем, то, что он прожил до сих пор, уже было чудом. Под ним расплывалась огромная черная лужа.

Не прошло и трех минут, как мужчина, споривший насчет времени смерти, достал из бумажника пять ливров и протянул их своему противнику, который наблюдал за Мак-Кейбом с насмешкой в глазах.

– Спасибо, старик.

– Я тебе не старик.

Несколько разочаровавшись, первые зеваки начали расходиться. Однако если судить по виду Болдура, то было совершенно непохоже, что он вот сейчас собирается умереть.

События разворачивались, притом довольно странно, здесь можно было проторчать весь день. И никто не удивился, когда жертва происшествия с трудом поднялась, опираясь на изумленного Глоина.

– Ого! Ого! Неужто! Он бы не должен двигаться, он бы должен…

Но Мак-Кейб, казалось, чувствовал себя довольно сносно.

– Оставьте меня, слышите? Вы уже здесь все свое получили, понятно?

– Я…

– Идите убивать кого-нибудь еще.

Его ужасная рана почти перестала кровоточить. Он поднялся и встал, опираясь на свою повозку.

– Черт подери, – выругался Болдур, поддавая ногой осколки стекол.

– Очень сожалею, – сказал Глоин.

– Не меньше, чем я.

Наступила неестественная тишина. Карлик обязательно должен был умереть. Никто не может выжить после такой потери крови. Никто не может выговорить даже «черт».

– Вы… вы уверены, что с вами все в порядке? – снова спросил Глоин. – Может быть, сбегать за доктором?

Мак-Кейб покачал головой. Оба его мула все еще лежали на земле, продолжая дергаться, как сумасшедшие, но и они тоже, похоже, не собирались умирать. Карлик наклонился и приласкал их. Животные приняли этот знак внимания, закрыв глаза.

– Черт подери, – сказал, выпрямляясь, Болдур.

– Угу, – ответил Глоин.

В его голове мысли метались и кружились, как осенние листья под порывами ветра.

Он видел, как большой осколок стекла врезался в горло возчика, и как он его вытащил, и как из раны хлынул поток крови, которая и сейчас еще течет. Этот карлик должен быть уже мертв, шептали ему мысли. Никто не может выжить, получив такую рану. Что же это такое? Что происходит?

– Уф-ф-ф, – простонал Мак-Кейб и похлопал себя по бокам.

Все его одежды были пропитаны кровью. Прохожие смотрели на него, качали головой, задавали себе вопрос о том, что здесь произошло, и проходили дальше.

– Я могу что-нибудь для вас сделать? – еще раз спросил совершенно растерянный Глоин.

– Я ничего не имею против хорошей кружки пива, – ответил пострадавший.

У-у-у-у-х!

На крыши города спустился вечер. Тоненькие струйки дыма поднимались в небо и, казалось, были привязаны к облачкам. Снег мягким покрывалом укрыл тротуары, а легкий бриз играл среди тонких голых ветвей. В парке Гринвич белки вылезли из своих норок и бегали по еще темным лужайкам. Перед строгим фасадом Школы Магии что-то оживленно обсуждала небольшая группа студентов. Здесь собрались ученики, которые не сдали экзамены за прошедший курс, но которым была предоставлена еще одна возможность показать свои способности и взять реванш.

– Что тебе осталось сдать?

– Стыдно сказать. У меня все молнии свернулись в кольцо.

– У меня то же самое.

– Фу-у. У вас есть еще надежда. А вот мне надо потрудиться с невидимостью.

– Круто. А ты, Мауган?

– Торжественный иллюзион. Как всегда.

– У тебя должно получиться.

– В нормальные времена – да. Но тут… Я совсем не понимаю, что происходит.

– Явно что-то очень странное.

– А в чем дело?

– Ну… Похоже, все провалились на экзаменах.

– Такого раньше не было.

– И с чего бы они так взъелись?

– Слушайте, ребята, а может, они заболели?

– Тихо! Это Вальполь или подделка? Вальполь, собственной персоной.

На ступеньках лестницы появился одетый в черную ливрею распорядитель.

– Милые цыплятки! Я за вами!

Молодые студенты привели в порядок свои пиджачки и под шутки товарищей направились к парадным дверям.

– Пошли, цыплятки! Покажите-ка им класс!

– Давай, цыплятки, мы с вами.

– Не забывай: поднимайся вверх и небо тебе поможет.

– Эй! Ребята!

Все тут же повернулись в сторону лужайки. Новый студент приближался к ним гигантскими прыжками.

– Невероятно! – крикнул кто-то. – Ребята, смотрите, кто к нам пришел.

– Ориель… Вот это номер.

Подбежал совершенно запыхавшийся Ориель.

– Что нового?

– Зачем ты сюда явился? Тебя ведь отчислили, ты разве не в курсе?

– Знаю, – ответил эльф с широкой улыбкой, – я пришел поддержать вас, ребята!

– Великолепно! Если не считать того, что, похоже, провалились все. Так ты видел…

– Чего?

– Ты плохо слышишь? Все повально провалились.

– Хе-хе, – сказал Ориель. – В таких случаях, ребята, говорят, что они снова хотят с вами встретиться. Что касается меня, то я знал, что провалю экзамен по практике.

Именно поэтому я и завалил теорию.

– Нет, – возразил один из студентов, кладя ему руку на плечо, – просто потому, что ты худшее несчастье, которое когда либо обваливалось на эту школу.

Ориель уже начал что-то отвечать, но его заглушил взрыв громких голосов. На ступеньках появился экстравагантно одетый выпускник второго курса, на нем была рубашка с жабо, расшитая куртка, длинная накидка и галстук. Все с надеждой устремились ему навстречу. Но лицо вышедшего не предвещало ничего хорошего.

– Провалил, – кратко объявил он.

– Чего? Как?

– Но…

– Провалился позорно? Даже на три бала не потянул!

– Я все знал, – ответил студент, вытирая со лба пот рукавом. – Но не смог вызвать даже маленький огненный шарик. Представляете? Они мне сказали, что я позорю всю школу, а еще сказали, что мы самый плохой выпуск, который только был в Гринвиче.

– Самый плохой выпуск?

На всех студентов напало подавленное настроение. Они окружили провалившегося, начали его успокаивать, обсуждать между собой это событие. Никто не обращал никакого внимания на Ваугана Ориеля.

– Эй, – крикнул он и схватил за руку одного из своих товарищей, который шел, опустив голову. – Я тут подцепил девочку, Сиссей, так ее зовут, уверен, что ты такой еще не видел. Ножки, так прямо…

Студент вырвал у него свою руку и поднял усталый взгляд.

– Я совсем с ума сошел, старик.

Ориель опустил руки. Он вздохнул и окинул взглядом обширные лужайки Гринвич-парка. Из сумрака показалась стайка непоседливых серых белок. Зверушки спустились с деревьев и начали резвиться, догоняя друг друга, но вдруг внезапно остановились, насторожились, подняли ушки.

Вауган Ориель закрыл глаза и вытянул перед собой руки, чуть-чуть разведенные, со слегка согнутыми пальцами. Сделал он это просто рефлекторно. За несколько мгновений эльф сконцентрировался и представил себе маленького зверька, а после этого открыл глаза. И почти в то же самое мгновение на кончиках его пальцев появился огненный шар.

Какую-то долю секунды он просто висел в воздухе, затем ракетой устремился в темноту и взорвался у подножья лиственницы, примерно в двухстах шагах от Ориеля. Сидевшая в том месте, среди корней, белка подпрыгнула как сумасшедшая и, позабыв про отдых, умчалась. Ориель был поражен. Но через секунду он уже мчался обратно к студентам.

– Эй! Эй, ребята!

Несколько голов резко повернулось в его сторону.

Эльф бежал к ним, взволнованно размахивая руками.

– Ребята, вы видели? Видели?

Он, запыхавшись, остановился, восторженная улыбка озаряла его лицо.

– Что видели? – спросил кто-то.

– Огненный клубок! Я запустил огненный клубок!

– Клу… Ну, не смеши, Ориель.

– Да уж, действительно забавно.

– Клянусь вам!

– В какое-то мгновение я чуть было ему не поверил.

– А потом вспомнил, что это Ориель, да?

Студенты громко рассмеялись. Смеялись все, кроме главного действующего лица, который стоял с опущенными руками и даже не мог никак на это отреагировать.

– Я запустил огненный шар, ребята. Уверяю вас.

И говорил он это очень тихим голосом.

Но те всего лишь пожали плечами и вернулись к прерванному разговору.

– Вы мне не верите? – бормотал Ориель, оставшись в одиночестве. – Так спросите вон тех белок. Спросите и сами увидите.

Но все усилия были напрасны. Никто больше не обращал на него никакого внимания. Невероятно, подумал Ориель. Он хотел добавить к этому еще что-то, но в этот момент двери школы снова раскрылись и выпустили наружу выпускника третьего курса.

– Глассворти!

Его приятели бросились навстречу. Молодой студент в бархатной поношенной тунике, с широкополой шляпой в руке, одарил всех широкой удовлетворенной улыбкой.

Он остановился на самой нижней ступеньке и посмотрел на собирающуюся вокруг толпу.

– Ну и как? – спрашивали его, в то время как он продолжал стоять на лестнице.

Но Глассворти только продолжал улыбаться.

– Ну, давай. Скажи же хоть что-нибудь.

Он одел шляпу и радостно оглядел собравшихся.

– Двадцать на двадцать, – наконец-то объявил студент.

– Чего?

– Ну да, а что вы еще хотите? Десять огненных шаров из полной тысячи. А когда я говорю тысяча, то…

Все присутствующие смотрели на него с восхищением. Тут же поднялся хор поздравлений и завистливого присвистывания. Кто-то повернулся к Ориелю, который остался чуть в стороне.

– Ты слышал, Вауган? Это ты провел с ним курс занятий?

– Эй, Глассворти! Расскажи же, как все было.

Но пока его друзья подсмеивались над Вауганом, выпускник третьего курса сел на ступеньку и уткнул голову в колени. Чья-то рука легла ему на плечо. Вскоре можно было определенно сказать, что мальчик плачет.

– Глассворти?

Он медленно поднял голову. Его лицо было неподвижным как камень. Казалось, что внутри у него бушует яростный ураган. Никто ничего не мог понять.

– Эй, Глассворти?

Студенты с удивленными лицами столпились вокруг него.

– Ничего я вовсе не сдал, – ответил тот. – Ничегошеньки, полный провал. Не сумел получить даже малюсенького шарика, самого маленького, представляете?

Да, они это представили и медленно закачали головами.

– Самое гадкое, что я проделывал этот трюк тысячи раз в парке Феникс.

Тренировался еще вчера вечером. А здесь – ничего. В полном смысле слова ничего.

– Но…

– Они мне предложили подумать о выборе другой профессии. Представляете?

Иллюзионизм – это не профессия, а состояние души и бла, бла, бла, бла.

– О-хо-хо.

– Круто.

– И не говори.

– Печально, Глассворти.

– Да, вот уж правда, удар так удар.

– Ну и ну.

– Во всяком случае, завалили все.

– Эй! А я еще не сдавал! – запротестовал кто-то.

– Подожди немного.

– Я вам вот что скажу, – произнес Глассворти, поднимаясь со ступеньки и обводя товарищей медленным взглядом. – Тот экзаменатор, который хотел показать мне, как это делается, тоже потерпел фиаско. Он думал, что я его не слышал и говорил об астральной связи с Великим Магистром. Я думаю, они над нами просто издеваются. А человек, который сегодня смог был выпустить хоть малюсенький огненный шарик, вероятно, еще не родился.

Просят пока не умирать

На следующее утро в самый первый час приема Огюст Овен со своим драконом уже вытирал ноги об решетку у моей двери. Я попросил Пруди заняться им, но когда захотел было взять из его рук дракона, он отступил и бросил в мою сторону злобный взгляд.

– Что такое? – спросил я.

– Что с ним? – в свою очередь спросил Овен.

– С вашим драконом?

Он кивнул и вопросительно посмотрел на меня.

– Это пока еще не понятно, – ответил я. – Сегодня всего лишь вторая консультация.

– Очень хорошо, но почему мне нельзя присутствовать на сеансе? В конце концов, я его хозяин.

Пришлось одарить его великодушной улыбкой.

– Об это не может быть и речи, мсье Овен.

Мои руки тянулись к дракону, который в ответ посмотрел на меня большими умоляющими глазами.

– Поверьте, я знаю, что делаю – это моя профессия.

Он отступил еще на шаг.

– Если так будет продолжаться, – снова сказал я ему, – мы скоро окажемся на улице. Давайте. Не надо бояться. Ваш дракон не улетит.

Огюст Овен подозрительно посмотрел на меня. Я улыбался, как последний кретин.

Профессиональней, Джон Мун. Профессиональней. Руки вдоль тела, никаких угрожающих движений. Никаких резких жестов. Улыбайся. Рациональней. Не давай ему понять, о чем ты думаешь.

– И так? М-м-м?

Одарив меня недовольным взглядом, Овен передал мне маленькое животное.

– Не надо беспокоиться, – попросил я, неся свою драгоценную ношу к письменному столу. – Это не займет много времени.

– Эй! Подождите! Дайте мне снять с него поводок!

– Это не важно, – ответил я, закрывая ногой дверь, в то время как Пруди настойчиво повела назойливого посетителя в зал ожидания.

Я поставил Грифиуса на пол и пробормотал:

– Невыносимо.

– Все в порядке?

– Какой уж тут порядок.

Он расправил крылья и немного размялся, помахав ими.

– Ну, так на чем мы остановились? – сказал я, усаживаясь рядом с ним. – Ах, да.

До сих пор думаешь, что ты и есть Смерть, так?

Он одарил меня убийственным взглядом.

– Я не «думаю», что я Смерть. Я и есть Смерть, болван. Ты читал сегодняшнюю газету?

– «Утро волшебника»? Да.

– Прекрасно. Принеси ее сюда.

Я встал, взял газету, которая лежала у меня на столе, и расстелил ее на полу.

– Открой рубрику с некрологами, – приказал дракон.

Я начал искать названную рубрику. Мне пришлось пролистать газету от корки до корки.

– Здесь такого нет, – сказал я.

– Вы очень проницательны.

– Это еще ничего не доказывает.

Я внимательнее посмотрел на Грифиуса.

– Ничего? Тогда посмотри и вчерашнюю. И за предыдущие дни. За неделю, месяц, за год. И тогда ты, Джон Винсент Мун, увидишь, что никто за это время не умер. Дела обстоят так, словно Смерти вообще не существует.

– Но…

– Я нахожусь в плену в теле дракона, – сообщил Грифиус и вперся взглядом в мои глаза. – Кое-кто поймал меня в ловушку. Наступили тяжкие времена.

Я провел рукой по лицу. Нет больше смерти? На первый взгляд, это полный абсурд.

В то же время нынче постоянно происходит что-нибудь абсурдное. Начнем хотя бы с этой золотистой штуковины, которая продолжает со мной разговаривать.

Я поднялся. Все это становится для меня слишком сложным. Но дракон (или Смерть, я уж теперь и не знаю) не дал мне отдышаться.

– Ну ладно, – сказал он. – Ты не придумал способ, как нам освободиться от этого идиота Овена?

Это мне подало идею. Я нагнулся и начал внимательно изучать кожаный ошейник с надписью Г.Р.И.Ф.И.У.С., к которому был прикреплен поводок. Затем встал, взял со стола нож для бумаги и начал его аккуратно резать.

– Что ты делаешь? – спросил Грифиус.

– Режу твой ошейник. Но не до конца. Просто делаю надрез. Я сделаю это так, что тебе останется просто дернуться, как только ты останешься один, я имею в виду, когда твой хозяин, этот Овен, привяжет тебя к чему-нибудь и отойдет.

– Грм-м-м, – проворчал дракон. – А потом?

– А потом ты прибежишь ко мне, и я тебя спрячу.

– Ты меня спрячешь?

– Ну да, вот так, поживешь у меня. А я займусь тобой.

Маленькое животное, похоже, изучило мой план со всех сторон, как это делают с не очень интересной игрушкой, потом медленно кивнуло головой.

– Идеальным это предложение не назовешь, но у меня нет ничего лучшего для выбора. Во всяком случае, этот план мне более или менее подходит. По крайней мере, мы начнем действовать.

Я быстро осмотрел ошейник – там был отличный небольшой надрез – и встал.

– Остается только небольшая проблема, – сказал я.

Дракон протопал к моему дивану и поднял там эластичную ленточку.

– И что же это за проблема?

– Не совсем понимаю, почему должен тебе помогать.

– Ты что, шутишь?

Я подошел к нему и слегка улыбнулся.

– Нет, это вполне откровенно, – возразил я. – Разве я похож на шутника?

Он ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной.

– Придется тебе объяснить, почему ты должен мне помогать, – сказал Грифиус. – Во-первых, жидкость, которую я выпил, или, точнее, выпил дракон, предназначалась тебе.

Вот из-за нее-то я и оказалась пленницей этого тела.

Мы уже обсуждали нечто подобное на нашей первой встрече. Он мне все это объяснял, но многие тонкости и нюансы так и остались для меня очень туманными, хотя саму суть я все же уловил. Кто-то что-то подмешал нам в пиво. Звездная жидкость обладает тем свойством, что безудержно притягивает Смерть. Единственный нюанс: выпил-то эту гадость не я, а дракон. Вывод: Смерть должна была оказаться пленницей моего тела, а не тела Грифиуса.

– Согласен, – сказал я голосом, сладким как мед, – но, посмотри сам, маленькое чешуйчатое животное, я не имею ни малейшего отношения к этой досадной оплошности.

Ты должна предъявить свои претензии дракону. Вернее будет сказать, ты, которая сидишь у него внутри. Потому что, если уж говорить об этом пиве, то я и сам с удовольствием бы его тогда выпил. Впрочем, так оно и задумывалось.

– Это понятно, – согласился дракон, продолжая стоять, отвернувшись от меня. – Но есть и еще одна причина.

– Правда?

– Правда. Ты хочешь умереть, Джон Мун. Разве не так?

Он повернулся ко мне, маленькое существо с золотистыми чешуйками.

– Ну, скажем так, эта мысль часто приходила мне в голову.

– Так вот что. Я знаю, почему они выбрали именно тебя для того, чтобы выпить эту жидкость. Потому что ты вызываешь во мне безмерную страсть. Но в то же время, я отказывалась от тебя.

Все это становилось очень интересным.

– Ага! Значит, так оно и есть, да?

Дракон кивнул.

– Мне очень не хотелось, чтобы ты умер именно сейчас, Джон Мун. Не спрашивай почему, я этого еще и сама толком не знаю. Но факт остается фактом. И я хочу сказать тебе очень важную вещь: пока я нахожусь в этом теле, у тебя нет ни малейшей надежды скончаться.

– Ого!

– Дело обстоит именно так. Я хочу сказать, что ты можешь с тем же успехом броситься под поезд, нырнуть в Монстр Томсон, набив свои карманы булыжниками, или как дурак резать вены, сидя в туалете, – все это ни к чему не приведет. Если хочешь получить хоть малейший шанс отправить свою душу налево, мой милый дружочек, то ты должен помочь мне выбраться отсюда.

– Это уже шантаж, – пробормотал я.

– Нет, – покачал головой дракон. – Это судьба.

Я встал, прислонившись спиной к стене. Где-то пробило десять часов. На улице шел дождь вперемешку с талым снегом.

– Таким образом, пока вы находитесь там внутри, – сказал я, внезапно осознав, что обращаюсь к самой Смерти, и было бы неплохо соблюдать определенные формы вежливости, – у меня нет никакого шанса…

Зверек энергично закивал.

– А у других?

– Ни малейшего. Нет возможности даже для самой незначительной смерти, Джон Мун. Что бы там ни случилось. А хочешь, я тебе расскажу, что произойдет, если такая ситуация продлится достаточно долго?

Я сделал ему отрицательный знак: и сам вполне мог представить, что произойдет в этом случае. Перенаселение. Гражданская война. Но война без смертей, война без всякого смысла. Всеобщий хаос! Живущие образуют гору, которая достигнет неба. Это заставило меня подумать о Вампир-Стейт-билдинг, самом высоком здании в нашем Сити. Тысячи строительных деталей переплелись, как внутренности металлического цветка. Место, где мы живем, нельзя назвать веселеньким, но при таком развитии событий оно вообще превратится в ад. Ад, в котором все будут приговорены к вечной жизни.

Я бросил взгляд в сторону Грифиуса. Уютно устроившись на диване, он молча и внимательно смотрел на меня, и в глазах его отражался мир, судьба которого зависит от моего ответа.

– Согласен, – вздохнул я наконец. – И каков план операции?

Дракон развернул крылья и с интересом оглядел их.

– Перво-наперво, – сказал он, – нам надо избавиться от этого Огюста Овена.

– Очень хорошо.

– А на данный момент, – продолжал дракон, – он стал чрезвычайно осторожен.

Я встал в центре комнаты и сказал, раскинув руки:

– Это еще ничего не значит. Враг пока не подошел к нашим дверям.