Текст книги "Долгий, крепкий сон"

Автор книги: Эйлет Уолдман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Да, понятно. До свиданья, – сказал он.

– До свиданья, Ари.

И я пошла туда, где мой отец с детьми рассматривал диораму африканской саванны.

– Смотри, мама, – ткнула пальцем Руби. – Это газель Томпсона.

Я посмотрела на табличку возле экспоната. Не может быть, и впрямь газель Томпсона!

– Откуда ты знаешь, как выглядит газель Томпсона? – ошарашенно спросила я.

– Мне рассказали братья Кратт![42]42
  Два юных брата-натуралиста, главные герои американской детской научно-популярной передачи о природе «Существа Краттов».


[Закрыть] – выпалила она.

Слава господу, что у нас есть телевидение!

Мы быстренько проскочили остальную часть музея мимо динозавров и гигантского голубого кита. Я хотела поскорее попасть в Нью-Джерси и позвонить в аэропорт. Но судьба отвернулась от меня: мы застряли в пробке на скоростной магистрали Вест-Сайд и медленно ползли на север к мосту Джорджа Вашингтона. Домой мы ехали целых полтора часа. К счастью, битый час проорав на полной громкости, Исаак заснул на заднем сиденье машины.

Когда он задремал, отец посмотрел на меня и прошептал: «В какой-то момент мне показалось, что от него треснет лобовое стекло».

Глава восемнадцатая

Когда наконец мы подъехали к дому, уже стемнело. Пока мы с отцом высаживали детей из машины, я заметила, что у нашего дома припаркован огромный черный «кадиллак». В нашем районе, где, не считая фургонов, «крайслер» моих родителей был единственной американской машиной, он смотрелся как громадный нарыв.

Я устало проковыляла на крыльцо. На руках у меня примостился дремлющий Исаак, а на ноге висела Руби. Перед входной дверью нас ждали мужчины-хасиды в шляпах. Но только двое или трое бородатые. Выглядели они не очень дружелюбно.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – поинтересовалась я.

В это же время отец, поднимавшийся за мной по ступенькам, удивленно спросил:

– Кто все эти люди?

Вперед выступил крупный толстопузый мужчина и ткнул в меня пальцем.

– Вы Джулиет Эпплбаум? – заявил он.

– Кажется, мистер, у вас преимущество. Вы знаете, кто я, но я не знаю, кто вы, – сказала я, не подавая виду, что обеспокоена.

Я быстро прикинула. На крыльце стоят шестеро мужчин. Значит, сделаем вид, что это – визит вежливости.

– Может, зайдете в дом? Здесь холодно, и ребенок может простудиться.

Я обогнула говорившего со мной мужчину и открыла дверь. Отец подошел ко мне и взял Руби за руку.

– Что происходит? – шепотом спросил он, проходя мимо меня в дом.

– Понятия не имею, – громко ответила я.

Я придержала дверь, и все мужчины, один за другим, зашли внутрь. Затем я проследовала в гостиную и все так же с ребенком, уселась на диван.

– Папа, – спокойно сказала я, – иди включи Руби наверху видеомагнитофон.

Он кивнул и увел ее из комнаты. Тем временем мужчины сгрудились небольшой кучкой в центре гостиной, и я смогла их рассмотреть. Двое уже в возрасте – тот, который разговаривал со мной, и еще один, такой же крупный, но с длинной седой бородой. Четверо других выглядят гораздо моложе. Двое примерно моего возраста, еще двое – совсем мальчишки. Один из молодых парней, со светлой стрижкой, коротко подстриженной бородой и широкими плечами, показался мне смутно знакомым. Где-то я его видела.

– Прошу вас, садитесь, – нарушила я молчание.

Все посмотрели на главаря, но он только сердито мотнул головой.

– Мы не задержимся в этом доме. Мы только зашли предупредить вас, Джулиет Эпплбаум. Держитесь подальше от семьи Хирш. Вы там не нужны.

Ага. Дядюшки.

– А вы, наверное, брат Эсфири Хирш. Приятно познакомиться, – с улыбкой ответила я.

Такова уж работа федерального защитника, что через какое-то время страшные люди тебя уже не пугают. Все мои клиенты были страшными. Среди них попадались и бандиты, в наколках с ног до головы, и нервные грабители банков, привыкшие спускать по тысяче долларов в день, и налетчики-угонщики с девятимиллиметровыми пистолетами «Глок». Как адвокат и, зачастую, единственный человек, которому было до них дело, я нередко становилась их исповедником, поверенным и даже другом. Я научилась за каждым преступлением видеть человека. И мужчина, который сейчас стоял передо мной, несмотря на свой грозный и опасный вид, тоже человек. Старик-еврей. Как мой отец, но только в меховой шапке.

– Неважно, кто я! – взревел мой невоспитанный посетитель.

На его крик прибежал отец.

– Папа, иди наверх, посиди с Руби, – отрезала я.

– Но… – попробовал возразить он.

– Папа! Мне нужно, чтобы ты посидел с ней. Я не хочу, чтобы она испугалась.

С явной неохотой отец стал подниматься обратно по лестнице.

Я развернулась к дяде Ари, тычущему пальцем мне в лицо.

– Хватит кричать, – сказала я. – Ребенка разбудите.

Вперед вышел блондин – тот, который показался знакомым.

– Мы пришли попросить вас не вмешиваться в дела Ари Хирша. Вот и все. – Он говорил с легким акцентом.

– Мы не просим! – завопил главарь. – Мы предупреждаем! Не лезь не в свое собачье дело, ты, churva!

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла мать.

– Churva? – возмутилась она. – В моем доме кто-то произнес слово «churva»? Что здесь происходит? – Она посмотрела на меня, потом на мужчин в центре гостиной. – Иосиф? – удивленно проронила она. – Иосиф Петровский, что ты здесь делаешь? И что скажет твоя мать, когда я расскажу ей, как твои друзья называют мою дочь шлюхой?

Глава девятнадцатая

Ругань матери в один момент привела в чувство моего зазнавшегося троюродного племянничка и банду злобных хасидов. Их главарь поднял кулак и прорычал:

– Это предупреждение.

Пожилой седобородый мужчина, который молчал все это время, дернул за руку своего расшумевшегося сообщника. Затем повернулся ко мне и произнес мягким, но от этого почему-то еще более зловещим голосом:

– Мы все одна семья.

Я молчала.

– И мы защищаем друг друга.

– Отлично, – порадовалась за них я. – А я-то здесь при чем?

Он слегка улыбнулся.

– Просто вы должны это знать. Вот и все.

– Послушайте, вы, – влезла мать. – Да кем вы себя вообразили, еврейскими братьями Гамбини? А ну, быстро убирайтесь из моего дома. Вон, немедленно, или я позвоню в полицию.

Не обращая на нее внимания, старик смотрел на меня. Я не дрогнула и произнесла:

– Думаю, вам лучше уйти.

– Вон, все вон! – Мать ухватила за руку ближайшего парня и потащила его к дверям. Он грубо стряхнул ее с себя, и она уставилась на него с открытым ртом.

– Прошу вас, уходите, – повторила я.

– Хорошо, – согласился старик. – А вы, надеюсь, больше не будете обсуждать моего племянника.

Я промолчала.

– Что ж. Тогда решено. Спасибо, что уделили нам время. – Он кивнул и направился к выходу. Подождав, пока один из молодых парней откроет ему дверь, он вышел на улицу. Остальные последовали за ним.

Мой кузен уходил последним. Он подошел к моей матери, но та отпихнула его со словами:

– Убирайся из моего дома, Иосиф Петровский. Здесь тебя больше не ждут!

И он исчез за дверью.

– Ха! – возмущенно воскликнула мать.

– Да, именно. Слушай, мама…

– Что, детка?

– К чему это все, черт возьми?

– Ты меня спрашиваешь? Это ты у нас копаешься в дерьме. Так что расскажи мне ты, к чему это все?

– Во-первых, – возмутилась я, – в дерьме копаются журналисты. Я в дерьме не копаюсь. Во-вторых, что здесь делал Иосиф Петровский? И почему он явился с дядюшками Ари Хирша?

Мать скинула пальто и бросила его на стул.

– Во-первых, мне это кажется дерьмом. Во-вторых, я понятия не имею, почему Иосиф пришел с этими ужасными людьми.

– Но ты знаешь, зачем он приходил?

– Утром я говорила с Бэлой Петровской, матерью Иосифа. Ты ее знаешь, дорогая. Она была несколько лет назад на похоронах тети Цуни, тогда ты еще жила в Нью-Йорке. Кстати, там ты видела и Иосифа.

Я раздраженно заскрежетала зубами.

– Мама! Что ты ей сказала?

– Что тебе нужна помощь Иосифа.

– И все?

Она принялась стряхивать пылинки с юбки.

– Мама!

– Ну, может, еще сказала, что ты думаешь, будто этот мальчик, Ари Хирш, – гомосексуалист. Я хотела узнать, не говорил ли о нем ее сын. Между прочим, в ориентации Иосифа я тоже всегда сомневалась.

– О господи, мама!

– Послушай, дорогая, откуда мне было знать, что Иосиф знаком с дядюшками Ари Хирша? Разве все правоверные евреи знают друг друга? Господи, Иосиф занимается недвижимостью. Откуда ему их знать? Через ребе?

– Мама, отец Ари – раввин, а его дядья занимаются частной недвижимостью. Скорее всего, Иосиф работает у них.

Мама схватилась рукой за горло.

– Думаешь?

– Думаю, да. Возьми ребенка, – я передала ей Исаака. – А я пойду наверх, проверю, не забаррикадировались ли папа и Руби в шкафу.

Оказалось, что довольная Руби устроилась на коленях у деда, заботливо обнимающего ее за плечи, и смотрит «101 далматинец». Я вошла в комнату. Он испуганно подпрыгнул где-то на метр.

– Все чисто, папа, – успокоила я.

– Слава богу. Какой кошмар. У них было оружие? – обеспокоенно спросил он.

– Папа, не глупи. Это же не вооруженные бандиты.

– Это я глупый? – он закрыл уши Руби ладонями. – В отличие от тебя, в меня не стреляли, юная леди! – Руби завизжала и шлепнула его по рукам.

– Я ничего не слышу! – кричала она.

– Прости, maydele, – сказал он, убирая руки и целуя ее в макушку. Она уткнулась ему в грудь.

– Ничего, дедушка. Я тебя все равно люблю.

Я оставила их наедине с Круэллой де Виль[43]43
  Главная злодейка мультфильма «101 далматинец».


[Закрыть] и направилась к телефону. Мне хотелось предупредить Ари Хирша, что его дядюшки знают, что я его искала. Эту новость он воспринял на удивление спокойно и покорно. Я повесила трубку, размышляя, неужели мои поиски Фрэйдл привели лишь к тому, что и без того сложная и запутанная жизнь Ари стала еще тяжелее? Затем я позвонила в аэропорт и зарезервировала билеты на следующее утро. Завтра вечером мы уже будем дома, правда, после двух пересадок и тринадцати часов в пути. Родители не удивились моему решению и только взяли с меня обещание заехать к ним еще через несколько месяцев. Когда я отзвонилась Питеру, он был безмерно счастлив и сказал, что обязательно встретит нас в аэропорту.

О полете домой я могу сказать лишь одно – от резкой смены давления в салоне грудные дети вопят громче всего, когда самолет взлетает и садится на посадку. А мы взлетали и садились целых шесть раз. Так что если до перелета у меня и были какие-то сомнения в крепости легких Исаака, то после их уже точно не осталось.

Глава двадцатая

Мы приехали домой вечером в субботу. Наступило воскресенье. Проснувшись, Руби стала канючить, чтобы ее отвезли в парк аттракционов на пирс Санта-Моника. Питер с радостью согласился. Мы с Исааком распаковали вещи и направились в магазин к Нетти. Мне хотелось узнать, как идут поиски Фрэйдл и не рассказывала ли девушка об Ари.

Нетти, как всегда, стояла за прилавком. Завидев меня, она громко выкрикнула мое имя и кинулась обниматься.

– Ты что-нибудь узнала? – прошептала она в ухо, бросив предупреждающий взгляд в сторону посетителей.

– Возможно. Трудно сказать, – ответила я.

– Подожди! – решила она и унеслась к прилавку.

Нетти быстро обслужила стоявших в очереди покупателей, а одного или двух из тех, которые просто прохаживались по магазину, буквально выставила на улицу. Затем она заперла дверь и выставила табличку с надписью «Закрыто».

– Сюда! За прилавок! – Нетти махнула в сторону кладовки.

Я вкатила коляску с Исааком в узкий проход, и Нетти захлопнула за нами дверь.

– Все. Рассказывай.

– Сначала скажите, что нового у вас. Могу поспорить, Фрэйдл так и не вернулась.

Нетти покачала головой. Ее парик задергался в такт.

– Ребе Финкельштейн обратился в полицию?

– Еще нет. Если она не явится домой до Шабата, он это сделает. Так говорит Сима. Она говорит, что они позвонят в полицию в пятницу днем.

– Нетти, сегодня только воскресенье. До пятницы еще далеко.

– Я знаю. Попробую с ним поговорить сегодня еще раз. Попробую убедить его позвонить.

– Отлично.

– Джулиет, ты заходила к Хиршам? Они что-нибудь знают о Фрэйдл?

– Я видела Эсфирь Хирш. Я уверена, что она ничего не знает об исчезновении Фрэйдл. Я также встречалась с ее братьями и, честно говоря, это не самые приятные люди. И я общалась с Ари. О нем я и хотела бы с вами поговорить, Нетти. Фрэйдл ничего о нем такого не рассказывала?

– То есть?

– Она ни разу не говорила, что не хочет выходить за него замуж?

– Сначала говорила. Даже смотреть на него не хотела. Я боялась, что она откажет ему так же, как и остальным.

– Но не отказала?

Нетти помолчала.

– Нет, не отказала. Я помню, она спросила у отца, стоит ли ей выходить за Ари замуж и насколько важен для семьи этот брак. Отец сказал, очень важен. И тогда она согласилась посмотреть на мальчика. Они несколько раз встретились, и она согласилась стать его женой.

С одной стороны, я не хотела выдавать его секрет семье Фрэйдл. С другой стороны, Нетти все-таки была ближайшей подругой девушки.

– Нетти, Фрэйдл никогда не признавалась вам, что она сомневается в Ари? Что она боится, что он… э… не сможет быть хорошим мужем?

Нетти озадаченно посмотрела на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Об Ари ходят кое-какие слухи. Люди говорят, что, возможно, он гей.

– Гей? – непонимающе переспросила она.

– Гомосексуалист.

– Ой-е-ей! – воскликнула Нетти. – Так вот что она имела в виду!

– Что? Она вам что-то говорила?

– Как-то она спросила у меня, что такое, когда мужчина возлежит с другим мужчиной, как сказано в Танахе,[44]44
  Ветхий Завет.


[Закрыть] и правда ли то, что некоторым мужчинам нравятся другие мужчины, и знаю ли я таких.

Я в нетерпении наклонилась к ней.

– И что вы ей сказали?

– Я ответила, что такие мужчины бывают, но что это противно Господу.

Последнее явно не вызывало сомнений у Нетти.

– И как прореагировала Фрэйдл?

– Она спросила, навсегда ли это, или мужчина, если захочет, сможет стать нормальным.

– И что вы ответили?

– Ну, я подумала, что она что-то такое увидела. Или, может, услышала от кого-то из молодежи. Я ей сказала, что ходят слухи, будто buchers из иешивы занимаются подобными вещами, но это большой грех. Сказала, что взрослый женатый мужчина никогда такого не сделает. Что как только парень женится, все проходит.

Я посмотрела на ее лицо. В глазах читался вызов.

– Нетти, и вы в это верите?

Она пожала плечами.

– А зачем юной невинной девочке знать такие ужасные вещи? Зачем мне было ее разуверять?

– Нетти, вы действительно считаете, что она будет счастлива в браке с гомосексуалистом?

– А почему нет? Если он будет хорошим мужем, хорошим отцом? Если он подарит ей детей? Какая разница, что он чувствует, если он соблюдает закон?

До этого я ни разу так остро не ощущала ту пропасть, что разделяла нас с Нетти. Мы верили в абсолютно разные вещи, и спорить здесь было бесполезно.

– Вы рассказывали родителям Фрэйдл об этом разговоре?

– Нет! Конечно, нет. Мы с девочкой говорили по секрету. Я бы ни за что никому не рассказала. Да я и не знала, что она имеет в виду Ари. Я думала, она что-то такое увидела или услышала, можешь мне поверить.

Я вышла из магазина, озадаченно размышляя над тем, что узнала. Ари сказал мне правду. Он во всем признался Фрэйдл, а тетя убедила ее, что это не страшно. Фрэйдл смирилась и согласилась на брак. Тогда почему она исчезла? Что с ней случилось?

Глава двадцать первая

Когда мы с Исааком вернулись домой, Руби и Питер уже нас ждали. Я покормила малыша и, когда он уснул, осторожно, затаив дыхание, уложила его в кроватку. Я от всей души надеялась, что он не проснется. На секунду показалось, что я его все-таки разбудила, но, зевнув и перевернувшись, он снова затих.

Питер и Руби сидели в гостиной и играли в игру под названием «Новорожденные». Вся игра заключалась в том, что они вопили как младенцы.

– Мама! Давай играть: ты будешь мамой, а я твоим ребенком! – радостно закричала Руби, когда я вошла в комнату.

– Знаешь, солнце, я и так твоя мама. Неинтересно играть самого себя.

Дочь озадаченно посмотрела на меня и, пожав плечами, повернулась к отцу:

– Папа, тогда ты будешь папой, а я буду младенцем.

– Хорошо, – согласился Питер. – Младенец, пора спать, – Руби упала на пол, и Питер завернул ее в пеленку Исаака. – Спокойной ночи, младенец, – сказал он.

– Уа-а-а, – тихо захныкала она, а потом начала сопеть.

Мы с Питером уселись на диван, и я положила голову ему на плечо.

– И что сказала тетя Нетти? – спросил он.

Я пересказала наш разговор о Фрэйдл.

– Теперь нужно выяснить, – продолжила я, – знает ли об этом Йося.

– А какая разница? – удивился Питер. – Даже если он и знает, это не доказывает, что он или кто-то другой что-то с ней сделал.

– Может быть, Фрэйдл рассказала все Йосе, а он объяснил ей, что тетя не права?

– Но тогда бы она сбежала вместе с ним. А он все еще в Лос-Анджелесе.

– Ты прав. У него даже лежат билеты на самолет в Израиль, которые ему так и не понадобились. И все же нужно с ним поговорить.

– Позвони ему.

– Хорошо. Через минуту. – Я снова уткнулась в плечо мужа. – Я соскучилась.

– И я тоже соскучился, – сказал он, целуя меня.

И тут на нас приземлились полные возмущения пятнадцать килограммов.

– Эй! Хватит! – закричала Руби, втискиваясь между нами. Она обиженно посмотрела на отца. – Лучше поцелуй меня!

Питер чмокнул ее в нос.

– Знаешь, я имею право целовать обеих моих девочек. – Он перегнулся через нее и поцеловал в нос меня.

Руби обхватила его голову руками и осыпала поцелуями.

– Это мой папа, – заявила она.

– Ладно, дочь Электра, – я поднялась с дивана, – пойду за телефоном.

Когда я позвонила, Йося оказался дома. Я рассказала ему последние новости о Фрэйдл, и он согласился со мной встретиться. Оставив Питера с детьми, я вышла из дома. С ужасом представила, как буду парковаться на Мелроуз-авеню – тем более в выходной день, когда вся молодежь из пригородов приезжает на своих спортивных машинах в город за туфлями на платформе, художественно рваными джинсами и пирсингом языков, губ, пупков и других частей тела, – и решила пройти километр до дома Йоси пешком.

Шагая по Ла-Бри без коляски и даже без спортивного костюма, я чувствовала себя как-то неуютно. Я миновала магазинчик Нетти, даже не взглянув на него, и минут через пять вышла на Мелроуз. Там идти немного сложнее, потому что все время приходится огибать кучки хихикающих девушек-подростков и шумные стайки скейтбордистов. При виде этих трех миллионов костей и ребер я уже было решила, что могу претендовать на звание самого толстого человека Лос-Анджелеса, когда мимо меня на «харлеях» пронеслись две тучные длинноволосые женщины в розовых шлемах. Я и не знала, что кожаная одежда бывает таких огромных размеров.

Причем эти две женщины выглядели и чувствовали себя великолепно. И летели они со свистом по Мелроуз-авеню, в броских кожаных брюках, и все в них вопияло: «Мы здесь, и мы огромны. Привыкайте к этому!» И по той же улице украдкой пробиралась я, слегка полноватая, и безмолвно кричала: «Я толстая, я страшная. Не смотрите на меня!» Что здесь не так? Мой муж любил меня такой, какая я есть – с животиком и полными бедрами. Мое тело дало жизнь, а теперь кормило здорового и крепкого малыша. Почему же я себя так презираю?

Я подумала о дочери с таким очаровательным пузиком и мягкой нежной кожей. Если я продолжу комплексовать из-за своей полноты, вскоре это недовольство собой может передаться и ей. А меньше всего на свете я хочу, чтобы моя дочь стала одной из тех несчастных восьмилетних девочек, которые жалуются на лишний вес и пьют литрами диетическую колу.

Размышляя об этом, я добрела до дома Йоси и зашла во двор. В этот солнечный воскресный день там собралось много народу: на раскладных стульях и на бортике фонтана сидели многочисленные жильцы. Из динамика в открытом окне на всю катушку орал рэп. Йося стоял в дверях, опираясь на косяк, босой, во фланелевой рубашке с обрезанными рукавами, и курил. Его джинсы выглядели так, будто их не стирали уже месяц.

Под любопытными взглядами жильцов я пересекла двор. В свои тридцать три я, похоже, старше их всех. Йося вяло махнул мне рукой, кивком пригласил меня следовать за ним и вернулся в квартиру. Я тоже зашла и захлопнула дверь.

Квартира представляла собой одну большую комнату с кухней в дальнем конце.

– Прошу вас, садитесь, – Йося указал на тахту, прикрытую индийским пледом сомнительной чистоты. – Вам сделать кофе? У меня, правда, только кофе-botz.

– Botz? – переспросила я, присев на краешек кровати.

– Грязь. Что-то типа турецкого кофе. На иврите мы его называем «грязный» кофе.

Как аппетитно.

– Да, конечно. «Грязный» кофе – звучит неплохо.

Он прошел на маленькую кухоньку, насыпал в две чашки нечто, скорее напоминающее не грязь, а песок, и залил горячей водой. Затем добавил в каждую по две полные ложки сахара и перемешал.

– Только подождите немного, а то вся гуща окажется у вас во рту, – сказал он, вручая мне чашку.

Еще лучше.

Он достал складной стул из-за фанерного столика, стоящего у дальней стены, и уселся на него, широко расставив ноги и сложив руки за спиной.

– Вы нашли Фрэйдл? – спросил Йося.

– Нет. Не нашла. Но я кое-что узнала.

– И что же?

– Она согласилась выйти замуж за Ари Хирша.

– Я это вам уже говорил, – хмыкнул он. – Я же сказал: она решила быть хорошей девочкой и подчиниться воле отца.

– Я также выяснила, что скорее всего Ари Хирш – гей.

– Гей? То есть faygeleh?[45]45
  Педик, гомик (иврит).


[Закрыть]

Я поморщилась.

– Да, гей, гомосексуалист.

Я глотнула горячего сладкого кофе. Да, действительно вкусно.

– Теперь она за него точно не выйдет! Она ни за что не выйдет за него, когда это узнает! – воскликнул он.

– Она знает.

– Что? То есть как знает? Но вы же ее не нашли? Она это узнала еще до исчезновения? Господи, поэтому она и сбежала? Или она это выяснила, и он с ней что-то сделал?

– Точно не известно, Йося. Но думаю, нет. Ари сказал, что они это обсудили и все-таки решили пожениться.

– Не может быть. Это же глупо, – он вскочил со стула, который с громким стуком упал на пол. Йося сердито поставил его обратно. – Зачем ей выходить замуж за faygeleh? Фрэйдл бы не согласилась на фиктивный брак. Зачем ей жизнь без секса?

– Не знаю, Йося. Может, она верила, что после свадьбы Ари изменится. Значит, вы ничего об этом не знали? Фрэйдл вам не говорила?

– Нет! Конечно, нет! Знай я об этом, она бы не пропала! Я бы ни за что не позволил ей выходить за него замуж. Я бы увез ее отсюда! – Он понял, что сказал что-то не то. – Я ничего не делал! – заорал он, а потом начал кричать что-то на иврите.

И вдруг бросился на меня.

– Вы! – Он дернул меня за руку, поднимая на ноги. – Я не позволю вам находиться в моем доме и кидать мне такие обвинения! Убирайтесь! Вон! – Он толкнул меня к двери.

Я взяла сумочку и стряхнула его руку.

– Я ухожу, – с достоинством ответила я. – Я вас ни в чем не обвиняю, Йося. Я просто пытаюсь во всем этом разобраться. Я хочу одного: найти Фрэйдл. Разве вы хотите не того же?

Йося бросил на меня злобный взгляд. Внезапно его плечи обвисли, и он сник.

– Да, – прошептал он.

– Мне пора.

Он кивнул.

– Если что, у вас есть мой телефон.

Он снова кивнул.

– Если что – звоните.

Он кивнул в третий раз.

Я вышла из квартиры, хлопнув дверью, и постояла во дворе, пытаясь отдышаться и успокоить свое бешено колотящееся сердце. Да, кажется, я неплохо научилась ставить людей на место. Хотя, честно признаться, я всегда умела это делать.

Вдруг сверху меня окликнули:

– Джулиет! Здравствуйте!

Я подняла глаза и увидела Анат, официантку из «У Номи». Она махнула мне рукой и крикнула:

– Подождите! Я сейчас спущусь!

Анат сбежала по лестнице.

– Вы нашли ее? Девушку Йоси?

– Нет, – я покачала головой. Затем бросила взгляд на дверь Йоси, проверяя, точно ли она закрыта. – Анат, может быть, вы помните о ней что-нибудь еще? Или о них? – без особой надежды спросила я.

– Может быть, – заговорщически прошептала она. – Давайте выпьем кофе и поговорим?

У Йоси мне не удалось выпить больше одного глотка, и мне требовалась хорошая доза кофеина.

– Здесь есть какая-нибудь кофейня?

– Кофейня? На Мелроуз? – удивленно переспросила Анат.

Мы вышли со двора. И целых две минуты решали, какая из семи кофеен в здании нам больше нравится.

В конце концов мы решили заглянуть в «Старбакс» через дорогу.

– Там спокойнее, – объяснила Анат. – Никто из моих соседей там кофе не пьет.

Мы зашли в кофейню и подошли к прилавку. Я заказала мокаччино, который, как я где-то слышала, по калорийности не отличается от молочного коктейля. Я плюхнула в него жалкий пакетик сахарозаменителя и насыпала поверх пены толстый слой шоколадной крошки. Анат взяла себе тройной эспрессо. Неудивительно, что она такая стройная. И нервная.

Затем мы устроились в паре удобных кресел. Что бы там не говорили о «застарбаксивании» Америки, кофейни эти очень уютные. К тому же я всегда предпочитала жидкий кофе. Мне нравится его пить, а не жевать. Ну, шоколадная крошка не в счет.

– Я все думаю о том дне, когда в последний раз видела девушку Йоси, – начала Анат. Ее явно радовала возможность перемыть косточки своему бывшему. – Это случилось недели две назад. Может, чуть меньше. Тогда она приходила к нему два дня подряд, и оба раза была чем-то расстроена.

– Расстроена?

– Первый раз она была, скорее, в ярости. И так бухнула дверью, что я выскочила из квартиры. Она была бледная как мел. Но все равно выглядела потрясающе. Просто кинозвезда. И эти огромные глаза…

– А потом вы ее видели еще раз?

Анат изящно попивала эспрессо. Я глотала свой пенистый жирный шоколад.

– Да, – кивнула девушка. – На следующее утро. Я сидела на балконе и видела, как она вбежала во двор. Выглядела просто ужасно. Она заколотила в его дверь и, когда он открыл, прямо ворвалась в квартиру. Мне показалось, он не хотел ее впускать, но она его отпихнула. Я постояла на балконе и подождала, что будет. Минут через десять она вылетела во двор. На этот раз в истерике. Затем выбежала на улицу, и больше я ее не видела.

– Фрэйдл могла вернуться, когда вас не было?

– Могла. Но я говорила с соседями – никто из них ее тоже не видел. Многие наблюдали эти две сцены, но никто из тех, кого я спрашивала, ее не встречал. Если она и заходила, то когда никого из соседей не было.

Я откинулась на спинку кресла. Йося сказал, что они поссорились, но, конечно, не упомянул, что один раз она выскочила от него в гневе, а второй раз – в слезах. Эта информация, несомненно, важна. Но и Анат – не самый беспристрастный свидетель. У нее самой имелся мотив разделаться с Фрэйдл. Официантка явно до сих пор любила Йосю. Если кто-то и хотел вернуть его себе, то именно она.

Теперь я окончательно убедилась, что с Фрэйдл произошло несчастье. Пора поговорить с ее родителями. И позвонить в полицию.