Текст книги "Заветное желание Его Темнейшества (СИ)"

Автор книги: Евгения Рарог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4

Август почти ослеп от яркого света, резко перенесясь из тьмы в солнечный полдень. Он зажмурился и закрыл лицо руками. Глаза, давно отвыкшие от яркого солнца, начали слезиться, в них летали черные мушки. В его мире солнце давно перестало подниматься высоко в небо, лишь немного, тусклым рассеянным светом, освещая мир у горизонта. С непривычки, у Августа даже закружилась голова. Пришлось потратить время на то, чтобы немного прийти в себя.

Когда глаза немного привыкли, а круговерть в голове успокоилась, Август огляделся. Нужно было понять в какой момент времени он перенёсся. Зеленая густая листва кустов малины закрывала обзор. Август тряхнул головой пытаясь избавиться от шума в ушах и, внезапно, понял. Это не шум, это давно забытые звуки летнего полдня. Птичий щебет, шорох листвы под ветром, людской говор, стрекот кузнечиков. Одуряюще пахло свежей зеленью и сладкой малиной. Ноздри Августа раздулись, жадно втягивая густые запахи.

Ноги Августа неприятно заныли от долго сидения на корточках, он резко встал и взмахнул руками, сохраняя равновесие. Тело было худым, непривычно легким и слабым. Август недоуменно разглядывал тонкие кисти рук, ладони без привычных мозолей, нежную светлую кожу, хрупкие запястья. Несколько раз сжал ладони в кулаки прислушиваясь к движениям тела. На плечах не хватало привычной тяжести плаща, и Август, в одной хлопковой рубахе, почувствовал себя раздетым. На лицо что-то упало, и он попытался смахнуть мешающую глазам помеху. Не сразу понял, что это прядь его волос. Она была чёрной. И тоже непривычной. Цвет волос Августа изменился, когда он отдал свою душу в обмен на силу теней.

Рядом с местом, где он скрывался, раздались шаркающие шаги, и Август замер, напряженно прислушиваясь.

– Инария! – услышал он зычный недовольный женский голос. – Инария, где малина?

– Мы уже всё. Правда, Август?

Сердце Августа дрогнуло и часто забилось. Звонкий голос Рии почти оглушил. Не громкостью, а тоном и звучанием. Её голос, к которому он привык, был ровным, порой бесцветным и почти всегда тихим.

– Август… Август? – не дождавшись его ответа, звала Рия.

Ветки перед его лицом зашевелились и раздвинулись. На Августа смотрела Рия. Своими серыми, завораживающими глазами. Он вздрогнул и невольно отступил, обо что-то запинаясь. Неловко замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Рия весело рассмеялась. А Август, услышав её смех, от неожиданности, перестал удерживать равновесие и упал, завалившись на спину. Густые кусты малины не дали упасть навзничь и Август замер в глупой, неудобной позе. Рия резко перестала смеяться. Её глаза испуганно смотрели на Августа.

– Не ушибся? – спросила она. В серых глазах было беспокойство.

Август молчал, глупо открыв рот. Он был в полнейшем беспорядке. Хладнокровно убивая богов, проводя ночи в библиотеках, ища любые зацепки по проведению ритуала, и, наконец, вернувшись в прошлое, он оказался совершенно не готов к встрече с Рией. С такой Рией. В голосе которой слышалась радость, а глаза были полны жизнью. Она опустила глаза ещё ниже.

– Как много ты собрал, – с восхищением сказала она. Август проследил за взглядом. Он запнулся за большую корзинку, полную спелой малины. Корзинка была тяжелой, и только поэтому не опрокинулась, когда Август ударился о неё ногой.

– Инария! – снова нетерпеливо закричали снаружи.

– Идём! – обернувшись назад, крикнула Рия в ответ, и протянула Августу руку, – Пойдем, Август.

Август легко поднялся сам, не принимая помощи. Рия удивлённо подняла бровь, но промолчала. Они выбрались из кустов. Рия шипела и тихо ругалась. Малина царапалась и цеплялась за волосы. Рия шла впереди, сгибаясь под тяжестью своей корзины. Август догнал её и выхватил тяжелую корзинку из рук.

– Она же тяжелая! – воскликнула Рия, пытаясь забрать корзинку обратно.

– Тяжелая, – согласился Август, крепче сжимая ручки обеих корзин. – Поэтому, я понесу сам. Иди впереди.

Рия замолчала и пошла дальше, иногда удивлённо оглядываясь. Август старательно копался в памяти, пытаясь вспомнить день, в который он переместился. Но ничего не вспоминалось. Пока не за что было зацепиться. Он был рад уже тому, что успел до того, как Рия прошла посвящение. Об этом говорили и длинные волосы, заплетённые ещё по-девичьи, в косу, и звонкий смех. После инициации Рия больше не смеялась, а волосы укладывали иначе.

Рия привела Августа на храмовую кухню, где вовсю парили и булькали большие котлы на печах.

– Ну, наконец-то! – воскликнула дородная женщина, обернувшись на входящих.

И Август её вспомнил. Тётушка Бринна. Главная повариха храма и очень жалостливая женщина. Она всегда тихонько подкармливала вечно голодного Августа, и старалась оставлять ему вкусненькое, когда он не успевал на ужин. Тётушка Бринна возилась с тестом. Её пирожки, а особенно со свежей малиной, разлетались вмиг. И если ты не успевал схватить свой вовремя, то уже оставался без пирожка совсем.

– Высыпай в таз, Август, – велела она, разделяя тесто на маленькие шарики. Занятая делом, она больше не обращала внимания ни на замершего Августа, ни на Рию.

Август растерянно огляделся в поисках таза. Рия заметила его заминку и подтолкнула к дальнему столу. Потом Август замялся, ища мешок с сахаром, потом долго вспоминал, где лежит нужная посуда. Рия помогала молча, но когда они вышли с кухни тихонько спросила на ухо:

– Август, ты не заболел?

Август вздрогнул и мотнул головой. Горячее дыхание Рии, внезапно опалившее ухо, послало толпу мурашек по спине и спустилось к паху. Он отшатнулся и прибавил шаг. На его счастье, Рию снова окликнула тетушка Бринна, прося помощи, и Август, оставшись один, быстро свернул за угол. Успокаивая дыхание и гася, внезапно и так не вовремя вспыхнувшее, желание.

– Едут, едут, – послышались крики от храмовых ворот.

Август выглянул из-за угла. Толпа разношерстных и разновозрастных храмовых воспитанников, галдя и размахивая руками, бежала к западным воротам храма. Дети и подростки всех возрастов возбужденно переговаривались. Тяжелые воротины открылись, впуская дорогую карету в сопровождении конного отряда рыцарей.

И Август вспомнил этот день. Рия тогда тоже смеялась над ним, а он оскорбился от этого смеха и надолго обиделся. Августу тогда казалось, что он был унижен. Что она выставила его в смешном виде и посмеялась над его неловкость. Потом Август проклинал себя за эту глупую детскую обиду и мечтал услышать её смех. Если она хочет, то может осмеивать его как ей вздумается. Только бы этот смех не стихал. Он забыл, когда Рия смеялась в последний раз. Даже простой улыбкой она радовала его редко.

Тогда, в прошлом, Август, от обиды, перестал с ней разговаривать, уклонялся от встреч. Всё свое время проводил, крутясь возле рыцарей. Глазел на тренировки, украдкой трогал блестящий доспех и оружие. Раньше Август мечтал тоже стать такими же, как и они. Сильным, высоким, с лёгкостью управляющимся почти всеми видами оружия. Бесстрашным. И доблестным. А не этим худым нескладным пятнадцатилетним подростком. Он мечтал доказать Рии, что и он чего-то стоит. Ему хотелось, чтобы она смотрела на него с восхищением и восторгом. Так, как смотрела на этих рыцарей. Наблюдая за ней украдкой, он пару раз заметил какие восхищенные взгляды она бросила на приезжих. Август тогда впервые почувствовал неприятное тянущее чувство в груди, которое разбудило раздражение и на весь день испортило настроение.

И он тогда сделал всё, чтобы привлечь к себе внимание капитана. Он пытался показать себя. Оказалось, что худой и нескладный Август обладал невероятной ловкостью и внимательностью. Он брал не силой, а хитростью и смекалкой. Его заметили и пригласили на обучение в Итильскую рыцарскую академию.

Август с радостью согласился, и уехал. Уехал, чтобы возмужать и доказать Рии, что и он может достичь чего-то. Он действительно старался, выкладывался по полной. Смог за полтора года стать самым молодым ланс-капралом и получить под своё начало десятку подчинённых. Август тогда ужасно гордился собой. В мечтах он возвращался в храм, а Рия восторженно смотрела на него. Заработав свой первый отпуск, он помчался назад, чтобы похвастаться и получить свою долю восхищения. Он ещё не знал, какой удар ждал его в храме.

По возвращению, сияющий Август красовался перед младшими. Задрав нос, едко сцеживая слова сквозь зубы, говорил с ровесниками. Показывал себя бывалым и умудренным опытом и жизнью. А жизнь преподала ему тогда самый жестокий урок. Август зашёл в храм, чтобы воздать почести Богине, приютившей его, когда он стал сиротой. И там, у алтаря он встретился, наконец, с равнодушным взглядом Рии. Вернее, сейю Аши, жрицы озвучивающей волю Лунного божества. Встретился только для того, чтобы понять, что он безнадёжно опоздал. Рия прошла посвящение. Её судьба и жизнь были принесены в дар божеству, а душа и тело полностью стали принадлежать Хонсу. Август упал с небес на землю. Небеса со звоном раскололись и похоронили его под обломками.

Глава 5

– Август… Август! – выдернул Августа из воспоминаний громкий и недовольный голос келаря Праста. – Иди, помоги на конюшне!

Август, ещё до конца не пришедший в себя после перехода, встречи с Рией и нахлынувшими воспоминаниями, долго соображал, чего от него хотят. Но келарь Праст, тяжелый на руку и характер, не любил ждать. Желая поторопить Августа и придать ему нужное ускорения для выполнения его, Прастовых, приказов, келарь широко замахнулся рукой. Раздача подзатыльников была его любимым делом. Особенно, если кто-то не бросался выполнять распоряжение немедленно. Август, не понимая, что он делает, на бессознательном уровне, увернулся, и сделал было захват, но силы были не равны. Тщедушный, вечно недоедающий подросток и тучный, высокий, отъевшийся на дармовых харчах, келарь. Праст охнул, побагровел и второй рукой схватил Августа за шиворот.

– Ты-ы-ы!.. – разъяренно выдохнул он чесноком в лицо Августа.

Август не стал ждать продолжения, ужом вывернулся из пальцев Праста и побежал прочь.

– Куда?.. – взревел ему вслед келарь.

– На конюшню… – крикнул Август, скрываясь за углом.

Келарь Праст смотрел вслед Августу и в глазах его стояло удивление. Август, вечно угрюмый тощий парень, никогда не сопротивлялся. Он редко огрызался даже на словах, предпочитая настороженно смотреть исподлобья и сердито сверкать глазами. Отпор келарю он дал впервые. Немного подумав, Праст решил, что всему виной рыцари, въехавшие в храм. Мальчишка возомнил себя одним из них. Келарь в юности тоже был таким же, мечтал быть рыцарем, но лень и любовь к вкусной еде, сделали за него свой выбор и Праст остался служить в храме. Сначала на кухне, потом в помощниках келаря, а теперь и сам стал келарем. Заимел неограниченный доступ к храмовым хранилищам и власть распоряжаться обитателями храма. Праст зло сплюнул, недобрым словом помянул Августа и отправился на кухню, с указаниями об ужине. Планируя заодно поживиться вкусненьким. Он слышал, как сегодня Бринна отправляла Инарию за малиной.

Август, добежав до конюшни, ловким движением скользнул за угол. Где-то здесь, у дальнего угла, должна отходить доска. Он доверился памяти тела, которое еще сегодня утром не подозревало, что в него попадет взрослое сознание Августа. И не прогадал. С первой же попытки найдя нужную доску, отодвинул её и проскользнул внутрь. Он попал в дальнее, не использовавшееся стойло, отданное под хранение разного хлама, которое жаль было выкинуть. Оно почти всегда было заперто и почти полностью завалено. Раньше Август сидел здесь, когда было необходимо уединиться или спрятаться. Сейчас Августу нужно было вернуть хладнокровие, разобраться с мыслями и наметить план действий.

Август сел на пол, прислонился спиной к стене и откинул назад гудящую голову. Закрыл глаза. Хаос в голове понемногу успокаивался, мысли прояснялись. Он не составлял планы заранее. Ритуал не гарантировал перенесение в конкретный заданный исполнителем момент времени. Август мысленно порадовался уже тому, что ритуал перенес его в пятнадцатый год жизни. Когда он уже мог что-то предпринять, и когда до посвящения еще оставалось достаточно времени.

Значит, сегодня день, когда в храм въехали рыцари. Это многое расставляет по местам.

Согласно древним договорённостям между храмами Луны и рыцарскими орденами, последние раз в пятилетие отбирали наиболее достойных сирот-воспитанников для обучения в рыцарских академиях. Потом воспитанники возвращались и несли свою службу по охране храма и жриц. Бремя на их содержание и обучение брал на себя орден. Храм же проводил ритуалы по защите ордена и его воинов. Лунное божество, отбирающее жизнь, шло на уступки своим служителям, иногда возвращая нужные души уже от самой грани перехода в посмертие и миры Айта.

В этот раз Августу просто нужно было не попасть в академию. Ему нужно остаться в храме. Найти денег и увезти Рию подальше отсюда. Где найти денег? Это не проблема. Август хорошо умел убивать. Этим он и займется. Нужно лишь вернуть себе прежнюю силу, ловкость и выносливость. Август с раздражением вспомнил своё хлипкое тело.

Справа от Августа что-то зашебуршалось. Август открыл глаза и медленно повернул голову. В темном углу, красным светились два крысиных глаза. Август не шевелился и крыс немного осмелел, делая несколько шагов вперед и выходя на свет. Нос крыса принюхивался, что заставляло усы смешно шевелиться. Август пах кухней. Наверное, этим и привлек серого пасюка. Крыс был огромным, отъевшимся на зерне. Август сосредоточился и направил тени из угла к крысе, намереваясь быстро разделаться с грызуном. Тени не шелохнулись. Август поднял руку, управляя тенью жестом. Крыса, испугавшись движения, прежде не шевелившего Августа, стремительно исчезла в своем углу. А Август, с раздражением, понял, что тени тоже ему ещё не подвластны. И этим тоже нужно будет заняться, решил он про себя.

Рия… Мысли Августа вернулись к девушке. Рия всегда была рядом с ним, с того момента как он попал в храм. И с этого же момента начинались его осмысленные воспоминания о прошлой жизни. Что было до, он помнил смутно. Урывками. Это были даже не воспоминания, скорее образы. Теплые образы близких и родных. Яркие, солнечные, наполненные теплом дни. Но возникали в его сознании и тяжелые, темные видения, от которых Августа бросало в дрожь. Он чувствовал страх, отчаяние, его начинали жечь злые слёзы бессилия. Все эти образы и видения никак не могли сформироваться в воспоминания. Так и оставшись лишь ощущением. В своей прошлой жизни Август так и не смог узнать, кто он, и к какой семье он принадлежал до храма. Все ниточки, ведущие к родным, были оборваны. Единственное, что он помнил, это свое имя. Август.

Рия была первой, кого он разглядел в этом храме. Его первое воспоминание о ней было похоже на восход солнца после долгой и безжалостной зимы. Когда, с облегчением, понимаешь, что все страшное закончилось и впереди есть надежда на жизнь и тепло.

Август тупо и равнодушно рассматривал потолок над собой, собирая мысли, когда в его поле зрения появилась она. И её лучистая улыбка. От этой улыбки в груди разлилось тепло. Август смотрел на неё, как завороженный, боясь отвести глаза и снова потеряться в серой тоске и безвременье, в котором он провёл последнее время. Сил совсем не было. Он лежал на кровати, как сломанная кукла, не имея возможности даже пошевелить рукой. Только чёрные глаза внимательно следили за каждым движением Рии.

Августа нашли ранним утром на рассвете, лежащим у задних ворот храма. Худой до невозможности, с горящим в лихорадке телом, он был похож на одного из морков, которыми пугают непослушных детей. Как добрался Август до храма или кто его туда принёс он не знал и не помнил. Как не помнил и всё остальное. Потом говорили, что Августу невероятно повезло, что тетушка Бринна решила приготовить себе чай со свежим чабрецом, который рос в большом количестве сразу за северными воротами. Именно поэтому, она, подгоняемая больным сердцем и желанием горячего ароматного напитка, поднялась ни свет, ни заря.

Рия помогала в лечебнице храма, куда определили измождённого и тяжелобольного Августа. Крайняя степень истощения и затянувшаяся лихорадка заставляли лекаря грустно качать головой и тяжело вздыхать при каждом осмотре. Рия сама вызвалась ухаживать за ним. Ей стало жаль этого измученного ребенка с потухшим взглядом. Взглядом, который казался ей знакомым. Словно она уже много раз видела его раньше.

Нет, больных и несчастных детей, Рия видела предостаточно. Она и сама была сиротой, жила и воспитывалась в храме. Почти во всех храмах были сиротские приюты. И, надеясь на милость богов, люди подкидывали к воротам и своих детей, и детей, оставшихся без родителей. А некоторые сироты и сами приходили в приют, не выдержав тяжелой жизни в семье. Даже кровные родственники порой жестоко обходили с доставшимися им нахлебниками, заставляя их тяжело работать или готовя к продаже в дома увеселения.

Но Август был другим. Он отличался от других сирот. В его глазах не было отчаяния, безысходности или обреченности. Там была пустота, словно душу мальчика выжгли калёным железом, а потом похоронили заживо. Рия задавалась вопросом, что же пережил этот ребенок в своей недолгой жизни. Ей почему-то очень захотелось, чтобы мальчик выжил и снова начал улыбаться.

На вид ему было лет десять. Невысокий и очень худой Август был похож на живой скелетик. Поначалу он совсем не обращал на неё никакого внимания. Смотрел только перед собой и в пустоту, недоступную чужим взглядам. Но благодаря усилиям девушки, постепенно начал обращать внимание на то, что происходит вокруг. Взгляд Августа терял налет равнодушия, только в присутствии Рии. Его черные глаза оживлялись и цепко следили за ней, не упуская ни одного её движения. Август как мог, старался облегчить ей работу по уходу за своим истощенным, лишенным силы, телом, выполнял предписания лекаря. Всё остальное время он безучастно лежал, погрузившись в мысли. Но даже так, было понятно, что Август не собирался сдаться и умереть.

Рия радовалась такому изменению. Заметив закономерность в прилагаемых усилиях, она стала чаще заглядывать к Августу. Сначала во время работы в лазарете, а потом, и вовсе, проводила с ним почти все свободное время. Рия приняла его как младшего брата. Тщательно скрывая в глубине души удовлетворение от того, что теперь она будет не одна.

*ИИ любит людей и не хочет рисовать совсем изможденного Августа. Это самый болезненный вид(

Глава 6

Из размышлений и воспоминаний Августа выдернули громкие голоса. Конюшня наполнилась шумом, движением, фырканьем лошадей, бряцанием доспехов и сбруи. Август немного помедлил и выскользнул в эту толпу, постаравшись незаметно слиться с ней. Он подхватил чье-то седло, и делая вид, что давно помогает, пристроил его на стойку.

– Спасибо, парень.

Чужая сильная рука хлопнула по плечу. От неожиданности Август пошатнулся и едва не впечатался в стену.

– Бьёрн, не прибей мальчонку, – хохотнули справа.

Август обернулся. Названный Бьёрном, коренастый рыжий рыцарь, неожиданно смутился и покраснел.

– Да я ж, слегка, – попытался оправдаться он перед весельчаком. И обращаясь к самому Августу спросил: – Ты как?

– Нормально, – Август постарался скрыть раздражение в голосе и опустил глаза, чтобы ненароком не выдать недовольство. Он давно отвык от такого обращения. Власть над тенями и кровавый облик Темного повелителя давно отбил желание распускать руки.

До самого вечера Август был занят на конюшне, помогал разместить, расседлать, вычистить, накормить. Его руки помнили. Странное дело, прошло так много времени, когда Август в последний раз сам занимался лошадьми, но руки помнили. Стоило ему отпустить мысли, как тело само начинало двигаться в нужном направлении и делать то, что требовалось. Но, как только Август начинал задумываться над тем, что делает, то сразу впадал в некий ступор, торопливо пытаясь вспомнить правильную последовательность действий.

«Память тела», – понял Август.

Мальчишкой он помогал на конюшне. Это давало возможность меньше общаться со сверстниками. Замкнутый Август тяжело сходился с людьми. Ему сложно было участвовать в общих шалостях. Август считал это ниже своего достоинства и старательно избегал любого общения со всеми. Кроме Рии. Это тоже служило лишним поводом для насмешек над Августом, которые он почти всегда игнорировал. Необщительный и холодный Август, держался особняком и выбирал работу, которая не подразумевала общение и высокую конкуренцию. Например, такую как работа на конюшне. Туда никто не рвался. К самим лошадям Август относился спокойно, его привлекало одиночество. Здесь же, на конюшне, он нашёл себе тайное убежище, о котором не знала даже Рия. Почему Август не рассказал ей, он не знал. Но тщательно оберегал его для себя. И прятался там, когда становилось невыносимо от навязчивого общения и собственных мыслей.

Ужин Август пропустил. И потому, что был занят, и потому, что пока не рискнул идти в общую столовую. Он помнил, что Рия всё равно припасет что-нибудь для него, да и тетушка Бринна не оставит его совсем голодным. Август намеревался тихо пробраться к Рии, но совсем выпустил из виду рыцарей. А они его почему-то нет.

Рыцари считали поездки в храм чем-то вроде отдыха. Основной задачей было приглядываться к мальчишкам, да выбирать из общей толпы воспитанников тех, кто больше всех подходит для обучения в академии. И это, пожалуй, все. Можно было отдохнуть, расслабиться и отлучаться в близлежащий городок в поисках развлечений, вина и свободной любви. Правда откровенного пьянства они себе не позволяли. За этим строго следили и капитан и ас-сейю Айра, главная жрица храма Луны в Осторе. Провинившихся могли отлучить от покровительства богини и разжаловать в пехоту.

– Эй, парень! – услышал Август громкий окрик, когда уже направлялся к месту встречи с Рией. По вечерам, они часто встречались за кухней у дровяного сарая. Туда Рия или тетушка Бринна приносили вкусное для Августа. Там было тихо, уютно и вкусно пахло сухим деревом.

Август даже не обернулся на голос, но был остановлен тяжелой рукой, каменной глыбой, упавшей на его плечо. Он с трудом подавил в себе раздражение и яркое желание немедленно убить наглеца, вовремя вспомнив, что сил у него сейчас нет. Медленно выдохнул и, натянув на лицо маску удивления, повернулся.

– Эй, парень, – повторил Рыжий Бьёрн, – тебя как зовут?

– Август, – удивление разыгрывать не пришлось. В прошлый раз такого не было, Август сам искал встречи, а тут его остановили и даже завели разговор.

– Август… Ишь ты… – почему-то восхитился Бьёрн. – Тогда пойдем, Август, посидишь с нами. Ты хорошо помог нам на конюшне.

Ухватив Августа за плечо Рыжий Бьёрн уже тащил его к большому кострищу, в котором был разожжен огонь, а вокруг собрались приезжие.

В своей прошлой жизни, Август, многое бы отдал за такую возможность. Он сначала тайком следил за рыцарями и мог только мечтать сидеть с ними рядом. Так просто и так близко. А сейчас Август предпочел бы быть как можно дальше. Но рука Рыжего Бьёрна оказалась цепкой, и Август не смог от неё освободиться.

– Спадись, – подтолкнул Бьёрн Августа на ближайшее бревно, уселся рядом и громко представил, – парни, это Август.

Вокруг согласно загудели грубые голоса, в руках Августа оказались краюха хлеба и солидный кусок холодного мяса.

– Ешь, – сочувственно пробасили слева, – худой слишком. Не кормят совсем?

Август оставил вопрос без ответа, уставившись на еду в своих руках. За него громким урчанием ответил голодный желудок. Вокруг рассмеялись, а Август с недоумением обнаружил что голоден. Голоден до рези в желудке. Ему показалось, что он весь состоит из пустого, урчащего желудка. Август медленно поднес хлеб к носу и закрыв глаза медленно вдохнул аромат. Как давно он не ел? Как давно чувствовал что-то настолько ароматное? Наверное, с тем самых пор, как стал повелевать тенями. Когда в пустых, безнадёжных попытках освободить Рию от служения Лунным близнецам потерял душу.

Запах свежего, недавно испеченного, и ещё теплого хлеба, пробуждал ещё больший голод и наполнял рот слюной. Но Август не торопился. Он, не обращая внимание на голоса и смех вокруг, втягивал носом забытые запахи и погружался в воспоминания. Откусил и медленно, словно вспоминая как это делается, начал жевать. Хлеб оказался вкусным настолько, что пальцы на ногах подогнулись, а из горла рвался восхищенный стон. Который Август успел подавить в последнее мгновение, до того, как он успел прозвучать.

Мясо было не менее вкусным. И Август сам не заметил, как съел все что было в руках. Что было тому причиной? Наслаждение, давно позабытыми ощущениями вкуса, или голод, всегда сопровождавший юного Августа. Наверное, это было на самом деле не важно.

Тепло от костра приятно согревало прохладным вечером, сытый желудок наполнял удовлетворением и Августа незаметно начало клонить в сон. Глаза начали слипаться. Мерный гул голосов вокруг убаюкивал. Август тряхнул головой и, пытаясь сбросить морок сна, огляделся. Сначала бессмысленным сонным взглядом, потом очнувшись ещё раз обвел глазами присутствующих. Сон медленно испарялся. Август узнавал давно забытые лица.

Вот Нис Лехер. Капрал. Его учитель и наставник, а позже командир, под началом которого он начинал свой рыцарский путь. Жесткий и требовательный капитан Кремер. Лицо, которого, рассекая бровь и чудом оставшийся целым глаз, уродовал багровый шрам. Рыжий Бьёрн, легко краснеющий в жизни, но дикий и необузданный в бою.

Медленно переводя взглядом по лицам, Август заметил выглядывающую из-за угла Рию. Она пряталась, боясь выйти на открытое место, под взгляды множества незнакомых мужчин. И неотрывно смотрела на Августа, стараясь привлечь его внимание. Он сразу поднялся, желая уйти из общего круга, но был оставлен цепкой рукой Бьёрна.

– Погоди, Август, – тихо сказал рыжий, – завтра утром жду на конюшне. Поговорить надо.

– О чём? – приподнял бровь Август.

– Приходи, узнаешь… – усмехнулся Бьёрн и опустил руку.

Август вышел и круга и направился в темноту. Там, где, отступив за угол и спрятавшись от чужих взглядов, его ждала Рия. В голове крутился один вопрос: почему он привлёк к себе внимание Бьёрна?