Текст книги "Заветное желание Его Темнейшества (СИ)"

Автор книги: Евгения Рарог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Евгения Рарог
Заветное желание Его Темнейшества

Глава 1

В огромном тронном зале царила мгла. Двуликое божество луны печально заглядывало через высокие стрельчатые окна, лишь немного разгоняя тьму, царившую во дворце. Луна – ночное светило и солнце мертвых, давно потеряло своё величие и великолепие, став блеклой тенью самой себя. Некогда яркий лик, торжественно сияющий в ночном небе, сейчас стал бледным, словно подёрнутым пыльной занавесью.

В тени, на троне, стоявшем на возвышении, куда не достигал свет ночного божества, сидел Август. Он откинулся на мягкую спинку трона, запрокинув голову. Длинные пепельные волосы, рассыпавшись по плечам, упали на грудь. Глаза Августа были закрыты. Ноги расслаблено вытянуты вперед. Можно было подумать, что он спал. Но, когда в тронной зале раздались семенящие шаги, ресницы Августа дрогнули.

Слуга опасливо приближался к трону, втянув голову в плечи.

– Всё готово, господин, – прошелестел он, замерев в почтительном поклоне перед тронным возвышением.

Август долго молчал, разглядывая ничтожного человека. В нём поднималась волна раздражения. Глаза сверкнули алым, когда Август поднял руку, направив её к слуге. Чёрная тень от руки Августа поползла по полу, быстро достигнув ног несчастного. Человек захрипел, схватился за горло, упал на колени. Задергался, иссыхая на глазах. Кожа пожелтела, истончилась, пергаментом обтянув кости. Пальцы рвали одежду и царапали грудь, пытаясь дать, стремительно высыхающим лёгким, немного воздуха. Слуга замер через несколько мгновений, неестественно выпучив глаза, бесформенной грудой из одежды и костей. Август сжал пальцы, все ещё вытянутой руки. Останки начали рассыпаться в пыль, быстро поглощаемую тенями.

Август опустил руку, когда тени исчезли, выпив человека полностью. Он легко поднялся, спустился к подножью трона.

– Моё Темнейшество, – холодно бросил он куче одежды, оставшейся от человека. – Я сказал называть меня Моё Темнейшество.

Пыльная луна, заглядывавшая в окна, осветила половину его лица, заострив черты и придав хищное выражение. Август повернул голову к окну, пристально разглядывая ночное светило. Луна, поблекла ещё больше, словно смогла разглядеть в глазах Августа ненависть к себе.

Из всех богов Август больше всего ненавидел двуликую Луну: Айне и Хонса. Ненавидел и ничего не мог сделать с ними. Это ненавистное ему божество было единственным, кого он не тронет. Не тронет, пока была жива Рия. Жизнь Рии зависела от Айне. Поэтому Айне жила. А вместе с ней и проклятый Хонс.

Гулкое эхо сопровождало Августа пока он шёл к высоким дверям, которые предупредительно открыли перед ним два маленьких служки с опущенными головами. Слуги боялись поднимать голову в его присутствии. В последний месяц он стал слишком раздражительным. Малейшая провинность безжалостно каралась смертью. Порой, было достаточно даже неловкого движения, чтобы Август выплеснул на них своё недовольство. Поэтому слуги учились растворяться в темных углах, неумело подражая теням.

Темные коридоры дворца были пустынны. Да и сам дворец, некогда сияющий и брызжущий жизнью, стал тихим и заполненным тьмой, которая, казалось, не рассеивалась даже днём. Август не нуждался в свете. Он давно жил во тьме, привык видеть тенями, дышать тенями, чувствовать тенями. Живые слуги старались не попадаться на его пути без надобности. В коридорах, вдоль стен, стояли только молчаливые стражи. Глаза воинов застилала тьма, которой, после их смерти, щедро одарил Август.

Август шёл в одиночестве мимо закрытых дверей, мимо высоких окон с печальным ликом луны в них, мимо безмолвных вытянувшихся стражей. Тьма собиралась под его ногами и рассеивалась по углам, когда он проходил дальше. Чёрный плащ его, казалось, был бесконечным, длинным подолом скользя по полу и растворяясь в тенях ночного коридора. Август шёл в южное крыло. Только там дворец хоть как-то освещался. И там жила Рия.

Взмахом руки он отпустил служанок, дежуривших у дверей её спальни. Те покорно исчезли, неслышно растворившись глубине дальних комнат. Август вытянул руку и толкнул двери.

Полумрак комнаты немного рассеивался одинокой свечой в дальнем углу и тусклым светом бледной луны. На ходу расстегивая застежки черного с серебром плаща и такого же камзола, Август бесшумно подошёл с кровати. Рия спала. Одежда с тихим шорохом упала к его ногам. Август стянул с себя сапоги из мягчайшей кожи и лёг. Аккуратно, словно опасаясь потревожить сон, обнял. Даже через одеяло Август чувствовал тонкость тела Рии. Рука, лежащая на одеяле, казалась ему почти прозрачной. Щеки снова впали.

Август легкими касаниями пальцев очертил контур подбородка и бледных губ. Длинные ресницы, шелковистые волосы и пухлые губы это всё, что осталось от её прежнего облика. Он приподнялся на руках, навис на спящей.

– Совсем скоро, милая, – тихо прошептал он, склоняясь к её губам.

Пожалуй, ещё вкус губ Рии остался таким же, и, как и прежде, сводил Августа с ума. Всего один поцелуй смог разжечь пожар в крови, заставить чаще стучать сердце и свернуть внизу живота крутой узел нетерпения. Август стянул с неё одеяло. Рия спала обнаженной. Так, как и требовал он от её служанок. Огладил тело руками, спускаясь к бёдрам. Бархатистая кожа под пальцами Августа была прохладной и гладкой. Лёгкими поцелуями он спустился по шее к тонким косточкам ключиц. Прикусил кожу. Рия вздрогнула, рвано вдохнула, но не проснулась. Сегодня Август велел добавить в вечерний чай сонный отвар, вместо привычного афродизиака. Он спустился поцелуями ниже, к груди Рии. Жадно целовал, играл пальцами. Рия застонала во сне, выгнулась, обвила Августа руками. Август уместился между её ног, расстегнул штаны. Возбуждение тянуло по нервам, требовало разрядки. Лаская, медленно погладил внутреннюю сторону бедра, подбираясь выше. Август не торопился, он хотел неспешно насладиться возлюбленной.

– Хонс, – сонно простонала Рия.

Август замер. Радужка глаз налилась алым. Он давно не слышал из её уст этого, ненавистного для него, имени.

– Хонс, – тихо повторила Рия, протянув к нему руку.

И Август сорвался. Такой ярости в близости с Рией он не испытывал уже давно. Он снова, как и когда-то поначалу, утверждал своё превосходство на ней, над её телом, пытаясь пробраться к ней под кожу и остаться в мыслях. Длинными пальцами грубо стискивал то бедра, то талию. На руках выпукло вздулись вены. Нависнув над ней, навалившись на неё, запечатал её губы своими, чтобы больше, даже ненароком, не слетело с них это имя. То, которое он так старательно изгонял из её памяти.

Август двигался быстро, резкими рывками подчиняя Рию себе. Тени начали собираться из дальних углов комнаты, выползали из-под кровати и собирались вокруг тела Августа. Они обретали плотность и густоту, полностью поглощая в себя свет. Пламя свечи дрогнуло и погасло. Луна спряталась за, вдруг набежавшими, плотными облаками. Комната погрузилась во тьму. Август несколько раз ещё сильно качнулся и замер, тяжело дыша в губы Рии. Густые тени, обтекая его тело, медленно втягивались в неё, там, где они ещё соединялись. Темнота, царившая в комнате, не помешала Августу увидеть, как её кожа начала обретать лёгкий румянец. Там, где он в ярости сжимал пальцы на теле, появились алые отметины. Губы стали ярко-красными.

Сонный отвар действовал хорошо, и Рия так и не проснулась. Август выровнял дыхание, легко поцеловал её в краешек губ, прося прощения за недавний срыв. Встал и оделся. Застегиваясь, любовался обнаженным телом. Долго не мог отвести взгляда, удовлетворённо улыбаясь.

Луна, выбравшись из-за облака, осветило комнату светлым серебром, резко вычерчивая предметы и делая тени в углах гуще. Она стала ярче, светлее, налилась силой. Лунный луч начал незаметно подбираться к спящей, стараясь не задеть Августа и обойти его стороной. Но Август заметил. Укрыл Рию до подбородка, укутав даже руки. Распустил балдахин кровати, полностью пряча её в темноту. Тень от Августа угрожающе двинулась по направлению к лучу. Луч дрогнул и пропал.

Август щелчком пальцев зажег свечу. Убедившись, что лунный свет в комнате потерял свою яркость и силу, вышел, тихо закрыв за собой дверь. Сегодня у Августа было ещё много дел. Как бы он не хотел, задерживаться у Рии больше не мог. Именно поэтому сегодня был добавлен отвар для сна. Просто для того, чтобы Август нашёл в себе силы уйти.

Глава 2

Мир, в котором жил Август, был создан им самим.

Серость и безнадёжность правили в этом мире. Не считая, конечно, самого Августа. Властелин половины мира, вторую половину он практически уничтожил.

Всё ради неё. Ради Рии. Единственной, которая была ему дорога. Единственной, которая была ему близка. Единственной, которая любила его. Любила когда-то давно, в прошлой жизни Августа. Ещё до того, как он потерял покой. Ещё до того, как он потерял душу.

Жалел ли Август о чём-либо?

Нет. Не жалел. Если потребовалось бы, он бы сделал это снова.

Да. Жалел. О той глупой, детской обиде. О той идиотской мечте, к которой он тогда стремился. О себе, внезапно оказавшимся одиноким. О потерянном времени.

Август ненавидел богов, ненавидел Айне, ненавидел Хонса. Ненавидел всех людей, которые были к нему равнодушны. Если он безразличен им, почему он должен сочувствовать кому-то? Какое ему было дело до всех остальных, если речь шла о самом Августе, о его боли, о его потерянной жизни, о его погибшей любви.

Август, не жалея никого, убивал, поглощал, присваивал, идя к своей собственной цели. Имея лишь одно заветное желание.

Ради него он погрузил мир во тьму.

Багровое солнце, дневное светило, лишь немного всходило на востоке. Короткий, холодный день держалось у горизонта и в бессилии падало на западе. Единственный жрец солярного божества влачил свое жалкое существование в подвалах казематов Августа. Его он заковал в зачарованные цепи, не позволяющие жрецу умереть раньше, чем нужно Августу. Поддерживающие слабое подобие жизни в нём, и его солярном боге.

Луна, жила и иногда ярко сияла в ночном небе, только благодаря Рии. Она, далекая и холодная жила подачками, бросаемыми Августом.

Если бы он мог, давно избавился бы от этих богов. Но Лунные близнецы нужны Рии, а соляра Анту он держал на крайний случай. Если для его ритуала не хватит энергии. После смерти Анту погибнет весь мир. Август знал это и, как бы не было соблазнительно воспользоваться им сразу, удерживал себя на грани от полного уничтожения мира.

Этот мир, тусклый и бесцветный, он никогда не покажет Рии. Он запер её в южном крыле. Самом красивом и красочном крыле дворца, самом ярком и самом богатом. Туда он нёс редчайшие драгоценности, туда приносил диковинные, удивительные вещицы. Туда он согнал талантливейших людей в разных областях. Для неё. Но Рия была ко всему этому равнодушна. Она была безразлична и к редкостям, и к талантам, и к Августу, и к самой себе. Холод и безжизненность сопровождали Рию и терзали Августа. Ради неё он погрузил этот мир во тьму. Но она этого не замечала.

Когда-то Август был никому не нужным ребенком. Без рода, без племени, без имени, без памяти. Сейчас, одним взмахом руки, он мог уничтожить город. Убить бога. И был всё так же никому не нужен.

Он сам провозгласил себя Властелином мира, утопив в крови и боли большинство храмов и крупных городов. Люди жили в страхе, нервно оглядываясь по сторонам, и в каждой тени видели призрак Августа. Остались лишь небольшие города и деревни. Жители, которых существовали лишь на остатках былых изобильных годов. Земля, не получавшая достаточно тепла и солнца, становилась пустой и безжизненной. Урожая едва хватало до следующего года. Зверье и рыба подчистую уничтожались оголодавшими людьми. Всё реже приходили в мир талантливые люди. Всё больше детей умирали с голоду в раннем детстве или съедались собственными родителями. Людоедство начало своё победное шествие, присоединясь пятым всадником апокалипсиса.

Август, оглядывая свои владения и наблюдая за людьми, часто думал о том, что для них, пожалуй, ничего не изменилось. Они сами не изменились. Остались такими же жадными, жестокими, равнодушными. Им только лишь стало немного темнее, когда погас яркий свет Анту. Эта, пришедшая вслед за Августом, тьма просто позволила им раскрыться полностью, выпустить наружу то, что они так тщательно прятали на солнце. Стать, наконец-то, самими собой.

Войной прошёл Август по всем трем континентам, собирая кровавую дань, нужную для самого важного ритуала своей жизни. Ритуала, способного осуществить его заветное желание. Вернуть Рии жизнь в глаза и румянец на щеки. Вернуть тепло и улыбку. Вернуть её любовь к нему.

И больше ничего не было важным.

Глава 3

Чадили и горели факелы, прикреплённые по стенам ритуального зала. Властвовавшая там тишина нарушалась только потрескиванием огня и редким звоном цепей. Цепи удерживали в центре залы, за тонкие запястья и железный ошейник, намертво закреплённый на шее, тонкую женскую фигурку, стоящую на коленях. Она иногда вздрагивала, цепи рождали звон, а с подрагивающих пальцев, распространяя нежный аромат, падали голубые цветочные лепестки. Они, медленно кружась, ложились на пол к ногам женщины. Быстро засыхали, скручивались и серели. Большая сухая куча говорила о том, что женщина провела здесь уже немало времени.

Над головой пленницы висел в воздухе, переливаясь сине-фиолетовым, большой шар. По контуру, которого, изредка, пробегали красные молнии. Шар был почти доверху заполнен синей густой субстанцией.

Тишина зала была разорвана противным скрежетом открываемых кованых тяжелых дверей. Два слуги, напрягаясь изо всех сил, и стараясь слишком громко не дышать, натужно открывали створки дверей перед Повелителем, наваливаясь на них всем телом.

Август вошёл в зал в сопровождении двух магов, в черных закрытых балахонах, и бесстрастной стражи, ведущей кучку испуганно трясущихся людей. Он поднял руку, подавая знак страже остановиться и подошёл к центру, к пленнице. Под сапогами сухо захрустела листва. Он наклонился, длинными пальцами взял её за подбородок и поднял голову. Цепь ошейника негромко звякнула. Женщина приоткрыла глаза. В них было бессильное презрение к своему мучителю.

Кованые двери закрылись с резким громким лязгом. Кто-то из людей нервно всхлипнул и тоненько завыл от страха.

– Тишина! – приказ Августа был негромким, почти беззвучным, но его услышали.

Воин, ближе всех стоявший к нарушителю спокойствия, быстрым, почти неуловимым движением свернул ему шею. Шея противно и влажно хрустнула, вой прервался. Тело тяжело рухнуло на пол. Остальные пленники сбились в плотную кучу, смотрели испуганно, но шуметь больше никто не решился.

– Хлорис? – спросил Август у магов, пристально вглядываясь в лицо молодой женщины.

Оба кивнули. Почти синхронно. Один из них, быстро опомнившись, хрипло каркнул:

– Да, – и добавил, чуть замявшись и чуть тише, – Ваше Темнейшество…

Удовлетворённая улыбка тронула губы Августа. Ему нравилось это обращение. Это значило, что его боятся. Ещё он был доволен тем, кого ему привели для ритуала. Весна сейчас в разгаре, и богиня сильна. Люди всё ещё почитали её. В темные времена, как никогда, нужна вера в возрождение. И богиня весны Хлорис ещё собирала свою жатву из веры людей в возрождение и расцвет, после тяжелых и темных зимних месяцев. Ещё даже кое где оставались её храмы, и неофиты, ставясь жрецами, ещё приносили в дар богине свои судьбы.

– Что ж, значит весны больше не будет...

Воплощённое божество бессильно опустило голову, когда Август убрал руку. Светлые волнистые волосы с голубым отливом снова закрыли лицо богини. В тусклом свете цвет волос казался седым.

– Начинайте! – последовал холодный приказ.

Август отбрасывал вокруг себя множество теней от дрожащего света факелов. Эти тени начали сливаться в одну большую под его ногами. Тьма становилась гуще и плотнее и, вскоре, казалось, что Август не стоял, а парил в воздухе. Одна из теней поползла к пленнице. Та вздрогнула, хотела отшатнуться, но цепи не позволили. Однако, тень, не стала её касаться, она лишь поглотила сухие лепестки, очистив пол в центре зала. Показался, выбитый в каменном полу, сложный узор пентаграммы, с вплетёнными в него знаками запретных техник смерти.

Маги начали расставлять на пересечения линий силы, людей, до этого момента охраняемых стражами. За спиной каждого человека чёрной тенью встал молчаливый страж. Не давая возможности сдвинуться с места и нарушить строй ритуала. Труп бывшего неврастеника был небрежно забыт у дверей. Маги статуями застыли за спиной Августа, дав понять, что приготовления закончены.

Август вскинул руки, тени вихрем прошлись по стенам, один за другим гася факелы на своём пути. Зал быстро погрузился в темноту, скрывая действующих лиц. В темноте было слышно, как чьи-то зубы начали выбивать дробь, как кто-то шумно начал дышать. Но Август уже не обращал на это внимания. Липкий, почти ощутимый, страх расползался от бывших людей, а сейчас ритуальных сосудов с энергией жизни. Темноту прорезали только редкие красные молнии на плоскости сферы. И в круглом отверстии потолка, незаметного до этого времени, начал показываться круглый диск полной луны.

Ночное солнце, Лунное божество, дающее и отбирающее жизнь, было одним из главных действующих лиц темного ритуала, забирающего жизнь богов. Диск луны был ярким, от недавно влитой Августом силы в Рию. Рия, последняя оставшаяся в живых, жрица Айне была связана с нею своей судьбой и своей жизнью. Умрёт Рия, и Луна тихо погаснет на небосводе. Погибнет богиня, и жизнь Рии оборвется в тот же миг.

Тонкий лунный луч осветил дальнюю стену. Луна медленно заполняла собой круглое окно, освещая все большее пространство зала. Август терпеливо ждал. Он давно научился терпению и ожиданию. Этим двум добродетелям храма Айне, где он воспитывался с детства после смерти родителей. Умение ждать сделало из Августа, никогда не забывающего даже малейшей обиды, нанесённой ему или Рии, жестокого холодного мстителя. Он умел терпеливо выжидать нужного момента, чтобы удар, нанесенный им, был внезапным и болезненным.

Так и сейчас, Август ждал этого дня несколько десятков лет, методично уничтожая храмы, вырезая жрецов и неофитов, пленяя и убивая богов. Всё для того, чтобы забрать их жизненную силу, собрать её в хранилище и исполнить своё самое заветное желание: получить Рию себе. Всю, целиком и полностью. Без остатка. Для этого нужно было вернуться назад, в прошлое. В тот момент, когда Рия ещё не прошла посвящение, и не стала жрицей Айне. Августу осталось подождать совсем немного. Ещё одна жизнь, и сфера полностью наполниться энергией богов. Хлорис была последней, кто ему мог понадобиться. Богиня, в сезон своей полной силы, даст много. Столько, сколько ему не хватает. С избытком. Август сделал ставку на сегодняшнюю ночь полнолуния, хорошо подходящую, чтобы провести сразу оба ритуала.

Через несколько долгих минут луна, наконец, оказалась ровно по центру окна. Она осветила, парящую в центре зала, точно под лунным окном, сферу. Наполнила силой, вырезанные на полу знаки, начавшие светиться серебряным светом. Лунный свет проходя через сферу собрался в тонкий яркий луч, вырывающийся в другой стороны сферы и проходящий сквозь тело прикованной богини. Линии силы пентаграммы наливались светом, от краев шли через тела людей, к центру, где, пересекаясь между собой, встретились с падающим лунным лучом.

Хлорис задрожала, забилась в кандалах, цепи жалобно зазвенели. Жуткий, протяжный крик боли вырвался из горла богини, оглушив стоящих вокруг людей. Лунный луч медленно разъедал тело, вгрызался во внутренности и вытягивал силу жизни. Богиня растворялась. Синие светящиеся частички силы плыли вверх по лучу, наполняя сферу до краёв. Хлорис уже растаяла без следа, но её крики ещё блуждали по залу, отражались эхом и возвращались к центру. И где-то там, далеко, в храмах богини, одновременно с её последним криком, замертво упали несколько десятков жрецов и неофитов. Люди обеднели ещё на одного бога. Но Август считал, что человечество освобождалось от слепой веры и поклонения тем, кто давно забыл про людские нужды и только жировал, набирая силу через искренние молитвы.

Богиня исчезла, и лунный луч, дрожа в центре пентаграммы, медленно и неотвратимо начал двигаться к краю. Время заканчивалось. Август вскинул руку вперед. Тени, послушные его воле, потекли на рисунок, выбитый в полу ритуальной залы, заполняя линии и знаки собой и полностью меняя пентаграмму. Два мага, стоящие позади Августа, с опозданием поняли, что происходит, только когда за их спинами уже выросли воины Августа, перекрывая пути к спасению.

Август, нараспев, начал читать заклинание на мёртвом языке. Повысив в середине тон, острым ножом полоснул по своей ладони и, сжав кулак, закапал своей кровью на центральную линию нового рисунка. Стражи, стоящие за спинами людей, синхронно запрокинув их головы, перерезали сонные артерии. Кровь хлынула в глубокие линии, заполняя до краев то, что оставили свободными тени. Повинуясь древнему заклинанию, сила из сферы по лучу потекла обратно, перемешиваясь с кровью и начиная светиться пурпуром. Август, заканчивая читать, на каждый удар своего сердца, делал шаг к центру рисунка, прямо под луч, под которым совсем недавно растворилась богиня. Последний шаг совпал с последним словом. Август встал точно под широкий луч света, свободно проходящий через пустую сферу. Его тело налилось ярким серебром и, внезапно, исчезло.

Лунное божество, невольный участник жестокого и кровавого ритуала, в бессилии смотрело на пустое место, где мгновением назад стоял Август.