Текст книги "Заветное желание Его Темнейшества (СИ)"

Автор книги: Евгения Рарог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 39

Лехер не церемонился с Рией. Не приставал, но и не церемонился. Он грубо кинул её на лежанку в том же доме в котором всего лишь одну ночь назад ночевали они с Августом. Развязывать не стал. Оставил так. Руки давно затекли и теперь слёзы текли от боли в теле.

– Есть будешь? – спросил Лехер садясь к огню и выкладывая на стол кусок мяса.

Рия молчала.

– Как хочешь, – равнодушно сказал он и, нарезая мясо тонкими ломтями, отправлял его в рот. Жевал, задумчиво, уставившись в огонь.

Рия всхлипнула, мясо Лехер резал тем же кинжалом, которым убил Августа. Совсем недавно она видела эту рукоять, торчащую из его груди. Закрыв глаза, Рия снова увидела его пустой, остекленевший взгляд, направленный в пустоту, когда Лехер выносил её из пещеры.

Зря… Всё зря… Не нужно было им сюда приезжать. Август умер из-за неё... Пытаясь избавить от знака Луны от потерял жизнь. Это она виновата…

Жизнь в Тираме, ночь с Августом в пещере сейчас казались Рии каким-то ненастоящими. Сном, увиденном когда-то давно. Всё мечты Рии разбились, рассыпались мелкими осколками, разрезая сердце на тонкие кровавые полоски. Мир рухнул. И ничего не осталось кроме огромного горя и такой же огромной вины.

Рия лежала, закрыв глаза. Из глаз катились горькие слёзы. Болью застывая на сердце и солью высыхая на губах.

На ночь Лехер устроился рядом, на лежанке. Сел прислонившись спиной к стене, уловив руки на согнутые в коленях ноги. Он завязал её по-другому, давая возможность рукам отдохнуть. Рия молчала. Не двигалась.

Ночью, решив, что Лехер уснул, долго возилась с верёвкой, развязывая её. Развязать не получилось, но получилось, получилось вытянуть руку, почти содрав кожу. Она тихонько высвободилась и стараясь как можно тише передвигаться направилась к двери.

– Далеко собралась? – насмешливо спросил Лехер, хватая за волосы.

– Ах-ха… – рвано выдохнула Рия.

Затылок ожгло болью. Снова из глаз брызнули слёзы. Лехер больше не щадил Рию и связал так же крепко, как и впервые, хорошо переплетая веревкой руки, ноги, шею. Остаток ночи она пролежала спелёнутой куклой.

Утром Лехер, молча перекинул её через холку своей лошади, повёз дальше. Снова Рия болталась вниз головой, голова кружилась, тошнило. Она часто забывалась в коротких обмороках. Сознание мутилось. Дорога казалась бесконечной. Перед глазами мелькали копыта лошади, камни и жухлая трава.

Рия очнулась, когда Лехер так же бесцеремонно, как и раньше закинул её в закрытую повозку. Она больно ударилась головой о деревянную стену возка. В глазах потемнело. Лехер сам забрался следом, чем-то звеня. Развязал Рию. Она села прямо и попробовала дотронуться по стёртых в кровь запястий. Было больно. Лехер дернул её ногу и щелкнул на ней замком, заковывая её железным браслетом. От браслета тянулась цепь, которую Лехер застегнул на решетке в окне повозки. Довольно улыбнулся, показав Рии белые зубы, и вышел. Дверь запер на засов.

Он не стал останавливаться на постоялом дворе на ночь. Сразу же поехал дальше. Менял кучеров. Сам ехал то на лошади, рядом с окном, поглядывая на Рию, то дремал на козлах, рядом с кучером. Больше не обижал. Разговаривал с Рией мало. К ней заходил только, когда выводил на улицу, в туалет. Рия поначалу смущалась, но нужда заставила привыкнуть. Правду сказать, Лехер выбирал кусты погуще и отворачивался, но не выпускал цепь из рук.

Почти всё время Рия смотрела в пустоту, днём она вспоминала Августа. Перебирала воспоминания их жизни в храме или в Тираме. Вспоминала поездку. Вечер в Акре. Горную деревню. Ночь на алтаре Падшего бога. Ночью Август снился Рии мёртвым, она вскрикивала, просыпалась, вытирала слёзы. Забывалась снова. И снова снился мёртвый Август.

– Август, я люблю тебя, – шептала она, так и не сказанные ему слова. Он говорил ей что любит. А вот она не решилась. Подумала, что успеет. Не успела.

Говорила эти слова сейчас. Сама себе. Успокаивая себя мыслью, что Август всё понял и так. Что ему было не важно любит ли она. Так сильно он любил её сам.

Рия похудела, осунулась. Аппетита не было. Лехер забирал высохший хлеб, приносил новый. Но Рия есть не хотела. Глаза ввалились, под ними залегли глубокие тени. Последние сутки она провела в забытье.

Очнулась Рия на огромной мягкой кровати. В незнакомой комнате. Белые шелковые простыни приятно холодили тело. Она была вымыта. Волосы расчёсаны. Запястья забинтованы. Из-под белого бинта всё так же виднелся знак Луны.

– Ненавижу, – сказала Рия ему. – Ненавижу…

В комнате никого не было. На столе, рядом с кроватью, стоял высокий бокал с прозрачной жидкостью и ваза с фруктами. Такие Рия ела в Тираме. Сладкие и пахучие апельсины. Сочные, бархатистые персики. И виноград. Крупный, красный. Рия села в кровати. Голова кружилась. Живот свело судорогой. Она медленно выбралась из кровати, путаясь в простынях.

Окон в комнате не было. Сама комната была огромной под стать кровати, нарядно и богато обставленной. Большие двустворчатые двери были закрыты. Рия пошла к ним. Её шатало, и она постоянно искала руками опору. Край стола, спинка кресла, комод, стена. Добравшись до дверей, повернула ручку. Заперто. Она горько усмехнулась.

«На что надеялась, дурочка?» – спросила она себя. По стене сползла на пол и обняла себя за плечи руками. Слёзы снова навернулись на глаза. Одиночество и безнадежное отчаяние были его сегодняшними спутниками. Она всхлипнула и зарыдала в голос. Впервые вслух оплакивая смерть Августа и своё горе. Она прощалась с ним, с его любовью, с его заботой. Хоронила в своем сердце, отдавая на это последние силы, провожая в последний путь, к посмертию. Туда, где Айне проведёт его через грань, открывая двери в миры бога мертвых Айта.

Рия забылась тяжелым сном, там же, на полу у дверей. Устало всхлипывая и проваливаясь в темноту без сновидений и Августа. Она не почувствовала, как её подняли сильные руки, отнесли на кровать, бережно уложили. К губам поднесли бокал с мутной белой жидкостью и медленно по глотку влили в рот. Рия бессознательно глотала. На лицо вернулся румянец, пропали черные круги под глазами.

– Спи, любимая, – тихо прошептали ей в губы, и при

Лехер не церемонился с Рией. Не приставал, но и не церемонился. Он грубо кинул её на лежанку в том же доме в котором всего лишь одну ночь назад ночевали они с Августом. Развязывать не стал. Оставил так. Руки давно затекли и теперь слёзы текли от боли в теле.

– Есть будешь? – спросил Лехер садясь к огню и выкладывая на стол кусок мяса.

Рия молчала.

– Как хочешь, – равнодушно сказал он и, нарезая мясо тонкими ломтями, отправлял его в рот. Жевал, задумчиво, уставившись в огонь.

Рия всхлипнула, мясо Лехер резал тем же кинжалом, которым убил Августа. Совсем недавно она видела эту рукоять, торчащую из его груди. Закрыв глаза, Рия снова увидела его пустой, остекленевший взгляд, направленный в пустоту, когда Лехер выносил её из пещеры.

Зря… Всё зря… Не нужно было им сюда приезжать. Август умер из-за неё... Пытаясь избавить от знака Луны от потерял жизнь. Это она виновата…

Жизнь в Тираме, ночь с Августом в пещере сейчас казались Рии каким-то ненастоящими. Сном, увиденном когда-то давно. Всё мечты Рии разбились, рассыпались мелкими осколками, разрезая сердце на тонкие кровавые полоски. Мир рухнул. И ничего не осталось кроме огромного горя и такой же огромной вины.

Рия лежала, закрыв глаза. Из глаз катились горькие слёзы. Болью застывая на сердце и солью высыхая на губах.

На ночь Лехер устроился рядом, на лежанке. Сел прислонившись спиной к стене, уложив руки на согнутые в коленях ноги. Он завязал её по-другому, давая возможность рукам отдохнуть. Рия молчала. Не двигалась.

Ночью, решив, что Лехер уснул, долго возилась с верёвкой, развязывая её. Развязать не смогла, но получилось вытянуть руки, почти содрав кожу. Она тихонько высвободилась и стараясь как можно тише передвигаться направилась к двери.

– Далеко собралась? – насмешливо спросил Лехер, хватая за волосы.

– Ах-ха… – рвано выдохнула Рия.

Затылок ожгло болью. Снова из глаз брызнули слёзы. Лехер больше не щадил Рию и связал так же крепко, как и впервые, хорошо переплетая веревкой руки, ноги, шею. Остаток ночи она пролежала спелёнутой куклой.

Утром Лехер, молча перекинул её через холку своей лошади, повёз дальше. Снова Рия болталась вниз головой. Голова кружилась, тошнило. Она часто забывалась в коротких обмороках. Сознание мутилось. Дорога казалась бесконечной. Перед глазами мелькали копыта лошади, камни и жухлая трава.

Рия очнулась, когда Лехер так же бесцеремонно, как и раньше закинул её в закрытую повозку. Она больно ударилась головой о деревянную стену возка. В глазах потемнело. Лехер сам забрался следом, чем-то звеня. Развязал Рию. Она села прямо и попробовала дотронуться по стёртых в кровь запястий. Было больно. Лехер дернул её ногу и щелкнул на ней замком, заковывая её железным браслетом. От браслета тянулась цепь, которую Лехер застегнул на решетке в окне повозки. Довольно улыбнулся, показав Рии белые зубы, и вышел. Дверь запер на засов.

Он не стал останавливаться на постоялом дворе на ночь. Сразу же поехал дальше. Менял кучеров. Сам ехал то на лошади, рядом с окном, поглядывая на Рию, то дремал на козлах, рядом с кучером. Больше не обижал. Разговаривал с Рией мало. К ней заходил только, когда выводил на улицу, в туалет. Рия поначалу смущалась, но нужда заставила привыкнуть. Правду сказать, Лехер выбирал кусты погуще и отворачивался, но не выпускал цепь из рук.

Почти всё время Рия смотрела в пустоту, днём она вспоминала Августа. Перебирала воспоминания их жизни в храме или в Тираме. Вспоминала поездку. Вечер в Акре. Горную деревню. Ночь на алтаре Падшего бога. Ночью Август снился Рии мёртвым, она вскрикивала, просыпалась, вытирала слёзы. Забывалась снова. И снова снился мёртвый Август.

– Август, я люблю тебя, – шептала она, так и не сказанные ему слова. Он говорил ей что любит. А вот она не решилась. Подумала, что успеет. Не успела.

Говорила эти слова сейчас. Сама себе. Успокаивая себя мыслью, что Август всё понял и так. Что ему было не важно любит ли она. Так сильно он любил её сам.

Рия похудела, осунулась. Аппетита не было. Лехер забирал высохший хлеб, приносил новый. Но Рия есть не хотела. Глаза ввалились, под ними залегли глубокие тени. Последние сутки она провела в забытье.

Очнулась Рия на огромной мягкой кровати. В незнакомой комнате. Белые шелковые простыни приятно холодили тело. Она была вымыта. Волосы расчёсаны. Запястья забинтованы. Из-под белого бинта всё так же виднелся знак Луны.

– Ненавижу, – сказала Рия ему. – Ненавижу…

В комнате никого не было. На столе, рядом с кроватью, стоял высокий бокал с прозрачной жидкостью и ваза с фруктами. Такие Рия ела в Тираме. Сладкие и пахучие апельсины. Сочные, бархатистые персики. И виноград. Крупный, красный. Рия села в кровати. Голова кружилась. Живот свело судорогой. Она медленно выбралась из кровати, путаясь в простынях.

Окон в комнате не было. Сама комната была огромной под стать кровати, нарядно и богато обставленной. Большие двустворчатые двери были закрыты. Рия пошла к ним. Её шатало, и она постоянно искала руками опору. Край стола, спинка кресла, комод, стена. Добравшись до дверей, повернула ручку. Заперто. Она горько усмехнулась.

«На что надеялась, дурочка?» – спросила она себя. По стене сползла на пол и обняла себя за плечи руками. Слёзы снова навернулись на глаза. Одиночество и безнадежное отчаяние были его сегодняшними спутниками. Она всхлипнула и зарыдала в голос. Впервые вслух оплакивая смерть Августа и своё горе. Она прощалась с ним, с его любовью, с его заботой. Хоронила в своем сердце, отдавая на это последние силы, прося забрать её с собой. Провожала в последний путь, к посмертию. Туда, где Айне проведёт его через грань, открывая двери в миры бога мертвых Айта.

Рия забылась тяжелым сном, там же, на полу у дверей. Устало всхлипывая и проваливаясь в темноту без сновидений и Августа. Она не почувствовала, как её подняли сильные руки, отнесли на кровать, бережно уложили. К губам поднесли бокал с мутной белой жидкостью и медленно по глотку влили в рот. Рия бессознательно глотала. На лицо вернулся румянец, пропали черные круги под глазами.

– Спи, любимая, – тихо прошептали ей в губы, и прикоснулись нежным поцелуем.

– Август… – прошептала Рия.

– Нет… – засмеялись в ответ, – Август умер... Спи…

коснулись нежным поцелуем.

– Август… – прошептала Рия.

– Нет… – засмеялись в ответ, – Август умер... Спи…

Глава 40

Лехер стоял перед ас-сейю и нервно сжимал кулаки. Разговор не получался.

– Богиня гневается, – снова повторила Айра, – девушка пострадала.

– Я… – начал Лехер.

– Но орден больше не должен храму за Августа. Айне отведет его в посмертие.

Лехер выдохнул. Дело сделано. Он закрыл долг перед храмом, перед орденом и самое важное, перед собой. Ему самому не стыдно будет смотреть на себя в зеркало.

– Ты прикасался к ней… – голос Айры стал ниже и грубее.

– Нет, – ответил Лехер. На грудь начало давить. Сердце заполошно забилось о ребра грудины. В висках застучала кровь.

– Я не спрашивал, – снова сказала Айне, в глазах появилось серебро. – Ты прикасался к ней.

– Август... – прохрипел Лехер, начиная задыхаться.

– Ты! Прикасался! К ней! – голос стал ещё ниже. Давление усилилось, из носа и ушей Лехера потекла кровь.

– Нет… – хрипел он, падая на колени и прижимая руку к груди. Сердце билось в таком бешеном ритме, что Лехер не слышал отдельных ударов, только один сплошной гул.

– Нет? – удивлённо спросила ас-сейю, – молодец.

Она рассмеялась глухим, раскатистым мужским смехом и Лехер смог вздохнуть. Сердце успокаивалось, приходило в норму. Он вытер рукавом кров с лица и поклонился.

– Благодарю…

Вышел за дверь. Сегодня впервые Лехер почувствовал присутствие бога Луны Хонса. И был благодарен тому, что остался в живых. Он вспомнил свою ладонь на ягодицах девушки. И свои мысли. Что она ему понравилась и, если в храме её не примут обратно, то можно будет и позабавиться. Что Август, наверное, был не дурак.

Лехер похолодел от воспоминаний. Впервые к нему пришла мысль, что возможно ему не стоило вмешиваться и девчонка сама бы вернулась в храм. Без его, Лехера, помощи. Его гордыня сыграла с ним злую шутку. Возможно, он влез не в свое дело. Возможно, он ещё пожалеет об этом.

Лехер отдышался и вышел из храма. Он решил остановиться на ночь в Осторе, торопясь покинуть место присутствия бога. Поэтому сразу выехал за ворота. Вечерело. Лехер торопился. Усталость, накопившаяся за время дороги, давала о себе знать. Смертельно хотелось нормально лечь в кровать и уснуть, желательно до утра.

Дорога петляла, усталые глаза закрывались. Лехер вдруг обнаружил себя на перекрёстке. Которого почему-то не помнил. Нис оглянулся, пытаясь сообразить, где он находится. Усталая голова мешала сосредоточиться. Он тряхнул головой и пустил лошадь направо. Наверное, направо. Лошадь остановилась. Лехер пришпорил, но лошадь, всхрапывая и мотая головой, пятилась назад, отказываясь идти напрочь. Нис раздраженно сплюнул.

Вдруг позади завыли волки и испуганная лошадь резко понесла. Лехер успел только вцепиться в поводья и матерясь пригнуться к её шее. Волки выли всё ближе. Начал клубиться белый плотный туман, медленно сгущаясь вокруг бешено несущейся вперёд лошади.

В этом густом молочном тумане расплывались деревья, дорогу почти не было видно, волки выли со всех сторон, пугая и подгоняя лошадь. Она несла, не разбирая дороги. Вылетев из тумана на простор поля, лошадь истошно заржала и провалилась. В болото. Лехер не успел вытащить ногу из стремени и лошадь, заваливаясь на бок, придавила его собой, утягивая в холодную, вонючую воду.

Магистр Итильского ордена кинул перед капитаном Кремером письмо из храма.

– Читай, – сурово бросил он.

В письме ас-сейю благодарила и сообщала, что Рия вернулась, поиски Августа не требуются. Орден ничего не должен храму. Их сотрудничество будет продолжаться по-прежнему.

Капитан Кремер прищурил глаз с багровым шрамом, поклонился и вышел. Идиот Лехер уехал и, до сих пор, не вернулся, обещая решить все проблемы. Проблемы решились сами. Когда Лехер вернётся, надо будет наказать кретина, зря баламутящего воду.

Глава 41

Рия медленно выныривала из сна. Сознание возвращалось, и вместе с ним возвращались болезненные воспоминания последних дней. Август… Мысль ударила, скрутив сердце ноющей болью. Август… Рия хотела бы вернутся в чёрное забытье, чтобы не знать, чтобы не помнить, но уже не получалось. Слёз не было. Только тупая боль и горечь.

Она открыла глаза. Всё та же роскошная комната. Без окон сложно было понять день сейчас или ночь. В комнате снова никого не было. Рия бросилась к дверям. Снова заперто. Затравленно оглянулась. Каменные стены и только одна дверь.

За драпировками, спускающимися с высокого потолка по стенам, тоже не было никаких проходов. Глухо. Рия обшаривала последнюю стену, когда двери распахнулись, впуская двух женщин.

– Мона! – узнала Рия одну из них. Одна из служительниц храма Луны. Они когда-то работали вместе. Всего полгода назад. А казалось, что в прошлой жизни.

– Как хорошо, что это ты, Мона. Выпусти меня, – Рия поспешила к дверям, но женщина преградила ей путь.

– Нельзя, госпожа, – сказала она. Вошедшая с ней девушка, держащая поднос с едой, встала рядом.

– Мона? – Рия удивлённо посмотрела на женщину и хотела взять её за руку. – Мона, это же я, Рия…

– Я знаю, госпожа… – отстранённо кивнула Мона.

– Тогда, почему ты зовёшь меня госпожой? И почему мне нельзя выйти?

– Так велел господин, – ответила Мона. Она взяла Рию под руку и повела назад к кровати.

– Кто? – удивлённо спросила Рия, но Мона оставила вопрос без ответа, вместо этого поставив перед Рией поднос с едой.

– Вам нужно поесть.

– Я не хочу, Мона. Мне нужно выйти! – Рия умоляюще смотрела на женщину.

– Нельзя, – повторила Мона.

Рия вырвала руку. Кинулась к дверям. Рия знала, что точно не запертым. Но открыть ей не дали. Мона схватила Рию за руку, с силой, резко развернула к себе.

– Пожалуйста, Рия, – быстро сказала она. Рия, услышав своё имя остановилась и перестала вырваться. – Нас накажут. Сильно… Тебе нельзя выходить. Пожалуйста…

И Рия сдалась под умоляющим взглядом Моны.

– Спасибо, госпожа, – та снова перешла к безликому уважительному обращению. Слегка наклонила голову и обе женщины вышли за дверь. Рия услышала звук запираемого замка.

В бессилии она смотрела на снова запертую дверь. Медленно развернулась и подошла обратно к кровати. Посмотрела на поднос с едой, и в резкой, бессильной злости смахнула всё на пол. Упав на каменный пол, зазвенела посуда. Рия, посмотрела на осколки и дала волю поднявшимся чувствам. Начала крушить и бить, всё что попадалось ей под руку. Переворачивая вверх дном, всё что могла сдвинуть с места. Рия злилась. На себя, за то, что поддалась минутной слабости и даже не сделала попытки выйти. На Мону, ничего ей не объяснившую и отстранённо-вежливую. На неведомого господина, запершего её здесь. Даже на Августа, посмевшего умереть и оставить её одну.

Рия быстро выдохлась. Тяжело дыша села на кровать. На правом запястье развязался бинт. Его конец, ужасно раздражая, свободно болтался. Рия резко дёрнула за него и снова заметила знак. Он, как будто, стал темнее и ярче.

– Ненавижу! – крикнула ему Рия и замотав бинт обратно, стала затягивать. Стягивая до боли в суставе и находя в ней странное облегчение. Если бы только знака не было…

Рия зацепилась взглядом за разбитый бокал из толстого стекла. Перевела взгляд на запястье. В голове крутилась мысль. Если бы только знака не было... Значит надо… убрать? Рия подняла самый большой осколок и стянув бинт, начала скоблить кожу. Она не чувствовала боль в ладони от впившегося острого края. Не замечала боли в запястье. Ей только мешала быстро выступающая кровь от перерезанных сосудов. Она вытирала руку о простыни и начинала скоблить снова.

– Госпожа!

На взволнованный окрик Моны, Рия не обратила внимания, продолжая уродовать руку. Она остановилась только когда изрезала всю кожу, на которой виднелся знак. Он исчез за ярко-алой кровью. Рия улыбалась и смотрела как кровь быстро капает на пол. На душе было удовлетворение от выполненной работы. Боль так и не пришла.

Рия безучастно смотрела как суетятся вокруг неё женщины. Как ей снова перебинтовывают запястье. Переодевают в чистое платье. Она покорно выпила лекарство. Стало клонить в сон, и Рия улеглась прямо на запачканные её кровью простыни, сворачиваясь калачиком и обнимая себя на плечи.

Проснувшись снова, Рия долго лежала с закрытыми глазами. Потом медленно села в кровати, и тут же рядом с ней оказалась Мона.

– Госпожа, Вы проснулись, – тихо прошелестела она. Протянула Рии кружку с отваром из трав. Травы пахли летом и горечью.

– Выпейте. А потом, я помогу Вам вымыться, ванна готова.

Рия выпила. На языке остался незнакомый терпкий вкус. Мона забрала кружку и помогла встать. Рия чувствовала себя странно. Как будто во сне. Тело стало тяжёлым и неповоротливым, словно набитым мокрыми опилками.

Подхватив Рию под руку, Мона повела её за ширму, где исходила паром большая бадья. Рия вспомнила Акр. Она замерла, уставившись в одну точку. Закрыла глаза. На мгновение ей показалось, что она вернулась в прошлое. Что за дверью, в соседней комнате ждёт Август. Но морок прошёл, стоило рукам Моны коснуться завязок сорочки. Рия вздохнула и позволив чужим рукам раздеть себя, опустилась в воду. Горячая вода не дала ожидаемого расслабления. Вместо этого дышать стало тяжело, в висках застучала кровь. Сознание стало расплываться. Руки беспомощно упали в воду, соскользнув с краёв ванной.

Мона обтёрла безвольную Рию. Вымыла ей голову, управляя ею как куклой. Усадила на стул, высушивая и расчесывая волосы. Рия покорно сидела, разглядывая своё зажившее запястье и проклятый рисунок от которого ей так и не удалось избавиться.

– Сколько я спала? – спросила она безжизненно.

– Две недели, госпожа.

– Две недели … – медленно повторила Рия, – две недели…

Мысли тяжело ворочались в голове, не позволяя осознать до конца прошедший промежуток времени. Две недели… Сколько это? Много или мало?

Рию отвлёк звук отпираемого замка. Кто-то вошёл в комнату.

– Как она? – спросил знакомый мужской голос.

– Всё спокойно, господин, – ответила Мона, вошедшему.

– Валенс! – узнала голос Рия. Повернула голову ему навстречу. Валенс может помочь…