Текст книги "Непреложная пара (СИ)"
Автор книги: Евгения Кобрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Хорошо, – согласно кивнула она. – Мы условимся о встречах и времени, чтобы обоим было удобно.
– Вот и договорились, – слегка улыбнувшись, сказал Гордон. – А пока, до обряда погребения, побудьте вместе, будем считать – это первые три часа.
Мужчины вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.
«Зачем они закрыли дверь?» – запаниковала девушка. Но Крейк и не думал к ней подходить. Мужчина подошел к камину, где недавно стояли их отцы и, взяв кочергу, пошевелил горящие поленья. Девушка судорожно придумывала тему для разговора и не нашла ничего лучшего, чем спросить, как умер Рейн. Ведь никто так ей и не сказал, как это случилось. Не отходя от камина и не глядя на Сайли, мужчина ответил:
– Он с друзьями бегал по склону возле Косого обрыва. Он сорвался вниз.
Девушка прикрыла глаза и вспомнила, как утром, говоря с ней по телефону, Рейн обмолвился, что днем собирается туда, а вечером отвезёт её в кино.
– Он был в волчьем обличии?
– Да.
«Тогда как он мог сорваться? Волки были очень проворные и быстрые. Может что-то отвлекло его, или кто-то?»
– Его друзья не учуяли запаха кого-то постороннего, – ответил Крейк на её невысказанный вопрос. – И волки, что были с ним, верные и надёжные члены нашей стаи.
– Я не ставила это под сомнение, – тихо оправдалась Сайли.
– Он умер по роковой случайности, его не убили. Но если я узнаю, что это не так…
Мужчина не договорил, но Сайли испугалась неприкрытой ярости и угрозы, звучащей в его голосе. Этот мужчина очень опасен, всегда был таким – безжалостным и опасным. Но опасен ли он для неё?
– Похоже, тебя лучше не злить, – прошептала она и попробовала пошутить, – я запомню это и постараюсь никогда не спалить твой ужин.
Крейк отложил кочергу и посмотрел на неё. Он не улыбался:
– Ты умеешь готовить?
– Немного, – прошептала девушка, запоминая, что шуток он не понимает. – Но думаю, не лучше вашего повара.
– Да, Матисса готовит отменно и вряд ли пустит тебя на свою кухню. Но мы можем устроить соревнования с дегустацией независимого жюри, и победитель получит холодильник и прилегающую к нему территорию.
«Значит, всё-таки умеешь шутить», – с облегчением подумала девушка и легко ему улыбнулась:
– Мне нужен только холодильник, пусть остальное оставит себе.
Он и теперь не улыбнулся, только глаза подобрели.
– Не бойся меня, Сайли, – неожиданно сказал мужчина. – Я не причиню тебе зла или боли намеренно. Есть только две вещи, которые я не переношу: обмана и предательства. Но мне кажется, ты не способна на них, не способна обмануть или предать по злому умыслу. Все остальное я прощу, даже самую страшную правду, если ты честно признаешься в содеянном.
Сайли смотрела на сильного мужчину, который способен покалечить или даже убить. Его самого боялись многие волки, а его гнева все. Он был безжалостным, как и его отец, но и справедливым, как и все Гродвольны. И этот суровый мужчина станет её мужем, её волком, её любовником. Она боялась этого. Боялась его. Но знала, что он не обидит её и не причинит зла, что с ним она всегда будет в безопасности. Больше никто не посмеет смеяться над ней или косо смотреть, когда она станет его парой. Но будет ли он заботливым, ласковым, понимающим? Будет ли гордиться, как Рейн, что она стала его женой? Будет ли любить её? Сможет ли полюбить? А она его? Не будет ли это предательством Рейна, если она попробует полюбить его брата? И нужна ли этому сильному мужчине её любовь? Рейну была нужна, он не скрывал этого. Но Крейк не Рейн, и никогда не нужно об этом забывать.
– Я запомнила, – сказала девушка, – никого обмана и предательства. Думаю я могу того же ждать и от тебя?
– Да, – был его лаконичный ответ.
После небольшой паузы Сайли сказала:
– Я постараюсь быть тебе хорошей женой.
– А я тебе хорошим мужем.
Их слова стали своеобразной клятвой, хотя и не были произнесены на церемонии связывания.
«Хорошей женой? Только я не знаю, какую жену ты будешь считать хорошей».
Когда Сайли и Крейк вышли из дома, стая семьи Гродвольнов собралась во дворе и за его пределами, даже большой двор не смог вместить всех. Люди тихо переговаривались, держа в руках свечи, которые они зажигали от соседних горящих свечей. Легкое свечение быстро распространялось в темноте ночи. И скоро весь двор заполнили мерцающие огоньки горящих свечей.
Глава клана вышел на крыльцо дома в сопровождении жены и младших сыновей, которых, не считая Крейка, было трое. Гордон не стал ничего говорить, а только пошёл сквозь расступающуюся толпу в сторону леса. Его семья двинулась за ним, и Сайли пришлось идти за Крейком, что должно было подчеркнуть её статус. Ей казалось, что присутствующие люди осуждают её за то, что она так быстро согласилась стать невестой другого брата, пока труп первого не успел даже остыть. Она хотела сейчас быть возле Бренда, её брат сказал бы какую-нибудь нелепую шутку, и она бы немного успокоилась. Но оглядываться и искать его в толпе было еще страшнее, вдруг она наткнётся на чей-нибудь взгляд, выражающий открытое презрение. Поэтому девушка смотрела только вперед, в спину своего нового жениха, и заглушала любые мысли страха и неуверенности, которые могли опозорить её семью и стаю.
Молчаливая процессия шла через лес, и Сайли постаралась думать о том, как бы не упасть, зацепившись за корни деревьев. Она похвалила себя и свою настойчивость в выборе обуви – легких балетках на плоской подошве – мать настаивала на неустойчивых туфлях на высоких каблуках. А потом Сайли начала думать о платье, к подолу которого, наверняка, пристанут жухлые травинки и песчаная пыль. И, кажется, это помогло, девушка отвлеклась от невесёлых мыслей, но они сразу вернулись, как только процессия вышла на опушку леса к большому валуну.
Это был погребальный камень, на котором сжигали погибших волков. Сейчас на нем, на куче аккуратно сложенных еловых веток, лежало тела Рейна. Сайли зажмурила глаза.
«Не смотри! Не смотри!».
Люди стали выходить из леса и окружать погребальный камень, заполняя всю поляну светом свечей. Они больше не говорили, только ближе подходили друг к другу, образуя собою большие круги вокруг камня.
Сайли не выдержала и открыла глаза, но дальше спины Крейка смотреть не стала.
«Я запомню тебя живым», – думала девушка, повторяя это как заклинание. А потом не выдержала и посмотрела в сторону камня, привстав на пальцы и выглядывая из-за плеча мужчины. Она смотрела всего секунду, но в память навечно врезалось бледное, умиротворенное лицо Рейна, который, казалось, и в смерти немного улыбался. Сайли снова спряталась за спину Крейка и подумала, что правильно сделала, посмотрев на тело Рейна – теперь она точно знает, что его больше нет.
Церемония погребения началась. Гордон произнес короткую речь о своем сыне и его безвременной кончине, которая доказывает ценность каждого мгновения жизни. А потом первый круг людей начал сходиться, и огоньки со свечей начали перебегать на еловые ветки, на которых лежало тело Рейна. Семья умершего, по традиции, не могла поджигать погребальный костёр, поэтому Гродвольны остались стоять на месте, и Сайли была рада этому. Еловые ветки начали разгораться, потрескивая в тишине ночи, и девушке показалось, что это трещит её душа, разрываясь от скорби. Она снова зажмурила глаза и качнулась вперёд, неосознанно прислоняясь к мощной спине перед собой. А затем положила на спину руки и уткнулась в неё лбом, черпая силы от мужчины, стоявшего перед ней.
Крейку показалось, что его сердце пропустило удар, когда девушка прислонилась к нему. А когда она, положив на его спину руки, уткнула в него лицо, сердце снова начало биться, только теперь в два раза быстрее.
Он помнил день, когда влюбился в неё.
Когда Крейк от брата узнал, что тому предстоит жениться на незнакомой девушке из другой стаи, соединив тем самым два рода, он порадовался, что родился вторым. Он не завидовал Рейну в его старшинстве. Никогда старший брат не уменьшал достоинства младшего, не пытался руководить им или поучать. В серьезных делах они всегда были на равных, всегда советовались друг с другом и сообща принимали решения. Но Рейн, любивший повеселиться, не раз отшучивался по поводу двух минут, в которые он стал старшим, а Крейк младшим. И эти шутки, не имевшие ни грамма злости, раздражали Крейна до безумия. Рейн, знавший это, часто их использовал, чтобы тем самым отвлечь брата от грустных мыслей или плохого настроения. Но когда Рейн, после разговора с отцом, сказал брату о своей предстоящей женитьбе, о своем долге старшего сына, Крейк, грустно улыбнувшись, заметил, что теперь те самые две минуты сыграли не в пользу Рейна.
Он сочувствовал брату: тому нужно было вступить в династический брак без любви, навсегда соединившись с незнакомой девушкой. Тогда он даже согласился помочь брату в его безумной идее разыграть знакомство с невестой, в стиле кровавого экшена. Крейк ударил Рейна, и у того пошла кровь, которая должна была впечатлить девушку, во что сам Крейк мало верил. Но ему было любопытно, чем закончится нелепый план брата, и он остался поблизости, наблюдая за происходящим из укрытия большого дерева.
Сначала Крейк услышал несильный аромат молодой волчицы, а потом увидел её саму. Девушка была невысокой, со стройной фигурой, которую облегали узкие джинсы и длинная майка-блуза приятного травяного цвета. Крейк тогда подумал, что этот цвет очень идет её распущенным русым волосам, в которых поблёскивали рыжие искры. Она шла легкой походкой, приближаясь к месту роковой встречи, и думала о чем-то приятном. Девушка поняла, что не одна, только когда окровавленный Рейн перерезал ей путь, выйдя из-за угла. Почему не почуяла запах крови еще издалека? А потом Крейк смог хорошо рассмотреть её лицо, пока старший брат разыгрывал своё представление. Она была милой, не обладала яркой красотой, но светилась именно своей, особенной. Красивые зелёные глаза, чуть вздернутый носик, розовые губы. Тогда ему особенно понравилась её красивая длинная шея, с которой она сняла шелковый шарф и протянула Рейну, чтобы тот остановил кровь. Крейк порадовался за брата, девушка показалось очень милой и совсем не походила на избалованную дочь могущественного Альфа-вожака.
Молодые люди начали встречаться, но Крейк редко видел Сайли. Они и до этого не часто проводили время со старшим братом (Крейк всегда был более близким с братом Алленом, который родился через год после двойни), а теперь с появлением в жизни Рейна милой невесты и подавно.
Все случилось на званом ужине их семьи, на котором отец представил Сайли, как невесту старшего сына, как будто до сегодняшнего ужина об этом никто не знал. Гордон не часто устраивает подобные сборища, но когда делает это, всё должно было быть на высшем уровне. На таких обедах они всегда садились за стол согласно этикету: глава семьи во главе стола, его жена напротив, старший сын по правую руку, а Крейка, всегда сидевшего по левую руку, подвинули, чтобы усадить на его место невесту Рейна. Мужчине пришлось сесть возле неё, от чего вся левая половина стола сдвинулась. Аллен, оказавшийся теперь напротив Крейка, тогда еще пошутил, что теперь сидевших на левой стороне стола «понизили». На что Сайли, от которой все присутствующие чувствовали сдерживаемые волны беспокойства, ответила, что обязательно попросит свою кузину разбить себе коленку и подловить Крейка, после чего правую сторону стола тоже «понизят». Все рассмеялись, и атмосфера перестала быть такой напряженной. Для всех, кроме самого Крейка.
Весь вечер он сидел слишком близко к ней и слишком остро чувствовал приятный аромат юной волчицы, слышал её нежный веселый голос, а иногда кожа мужчины покрывалась мурашками, когда Сайли случайно касалась его рукой. Он узнал, что девушка не только милая, она была остроумной, начитанной, правдивой, не боялась казаться смешной. Она краснела, когда слышала комплименты, или когда ловила на себе страстные взгляды Рейна. И она боялась его, Крейка. Он мог сказать это на двести процентов. Он чувствовал её страх, совсем незаметный, скрытый, но от этого не менее острый. И это сделало своё дело. Все в нем взбунтовалось, все хотело доказать девушке, что его не нужно бояться, что он не обидит её, не причинит зла. И он захотел обладать ею, чтобы доказать это. Но он не мог. Не мог получить невесту брата. А потом, под конец вечера, когда шёл какой-то отстраненный разговор, который он не слушал, пытаясь справиться с накатившими чувствами, её рука легко коснулась его руки, лежавшей на столе. Он, подняв глаза, встретился с её взглядом. «Вы, правда, не сердитесь, что я села на ваше место? Я могу попросить вашего отца вернуть его вам», – сказала девушка с тревогой в глазах. И тогда он понял, что пропал. Он понял, что влюбился в неё. Влюбился в невесту брата.
После того ужина он стал её избегать.
А сегодня по роковой, нелепой, ужасной случайности, он получил её, получил невесту умершего брата. Мужчина не был впечатлительной девицей, и не линчевал себя за то, что хотел женщину брата, и тому пришлось умереть, чтобы его желание исполнилось. Никто не виноват в смерти Рейна, даже сам Рейн со своим несдержанным нравом экстремала, который толкал его на безумные поступки. Просто так случилось. Брата больше нет. А его милая невеста прижимается к Крейку, в неосознанном поиске спасения. Он тоже не особо хотел смотреть, как горит его брат, но он был взрослым волком, а она – юной самкой, потерявшейся во взрослом мире. Как ему хотелось обернуться и крепко обнять её, спасая в тепле своих рук. Но он не мог этого сделать, и не потому, что его волновало мнение других, или что тогда её сочтут слабой. Он боялся, что она отстранится, не захочет его утешений, как отстранилась недавно в гостиной, испытав панику при его появлении. Он знал, что так произойдет и сейчас, и поэтому не двигался с места.
Погребальный костёр начал разгораться сильнее, и теперь пламя закрывало тело умершего волка от печальных глаз стаи. Все любили весельчака Рейна, который умел быть серьезным в нужный момент. И по традиции, волки стали гасить свечи и обращаться, чтобы проститься с ушедшим печальным воем.
Сайли знала, что этот ужасный момент настанет, но до последней минуты, как маленькая, верила, что этого по чудесной случайности не произойдет. Чуда не случилось, все начали обращаться в волков. Она зажмурила глаза и сильно вцепилась в плечи Крейка, теснее прижавшись к нему. А потом начала тихо просить, сама не понимая, что обращается к нему и просит о том, о чём не должна была:
– Не обращайся, не обращайся, пожалуйста, не обращайся, – как заклинание повторяла она. – Не обращайся, не оставляй меня одну.
Крейк не сразу расслышал, о чем она шепчет, хотя волки обладали очень острым слухом. Когда до него дошел смысл её слов, у него сжалось сердце, столько нескрываемой боли и ужаса в нем было. И тогда, не выдержав, он завёл руку назад и, ухватив её за плечо, потянул к себе, прижимая к груди, спиной к костру. Девушка тут же уткнулась носом в его шею, а он обнял её руками, заключив в долгожданные объятия.
– Я не стану обращаться, – пообещал он, вдыхая свежий аромат её волос. – «И никогда не оставлю тебя одну», – мысленно добавил он.
Девушка чуть расслабилась, и он скорее угадал, чем услышал её «спасибо».
Глава 3.
«Обращение для волка – как воздух для человека. Он начинает обращаться, когда достигает половой зрелости, лет в пятнадцать-шестнадцать, хотя после этого еще не может заводить себе пару, а должен научиться контролировать своего зверя. Это время, когда все чувства обостряются, инстинкты заглушают разум, и мир кажется бескрайне прекрасным. Внутренний волк, дремавший в теле, выходит на свободу, чтобы расти, изучать, взрослеть. Это самое волнительное время в жизни каждого волка, конечно, если оно наступает.
Некоторые так и не обращаются. По разным причинам: плохая наследственность, детская травма, страх, самки могут не обращаться в ожидании самца, который пробудит её волчицу. Но все это не является оправданием для других волков, которые не терпят слабости. Как гласит шестой закон: «Сильный, доказав право быть им, правит слабым». А если ты не обращаешься, ты слабый и доказывать ничего не нужно. Волка, конечно, не изгоняют из стаи (такого закона нет), но и полноценным её членом он не является. Так, ненужный придаток.
Я была этим придатком. Но, благодаря древней крови, которая текла в моих венах, и кулакам Бренда, которые он часто заменял зубами, меня не трогали. Но и за волка не считали».
Утром, когда солнце было уже высоко, Сайли, наконец, заставила себя открыть глаза и больше их не закрывать. До восхода солнца она спала мёртвым сном, а после того, как красный диск поднялся из-за горизонта, спала урывками, просыпаясь и снова погружаясь в тревожный сон. Ей снились оборотни и погребальные костры, на которых горели незнакомые волки. Все вокруг обращались и с укором смотрели на неё, ждали, пока и она сделает это. И она обернулась и тоже завыла со всеми в прощальной симфонии.
Девушка очень любила сны, в которых обращалась в волка. В них она могла быстро мчаться по лесу, качаться в пахучей траве, прыгать через обрывы, зависая в воздухе, могла быть свободной. Всегда после таких снов она хотела продлить прекрасные мгновения и, закрывая глаза, придумывала их продолжение. И сегодня она тоже по привычке сделала это, но вместо того, чтобы придумать финал сна, вспомнила вчерашнюю ночь.
Они стояли с Крейком посреди стаи в человеческом обличии, пока люди вокруг них превращались в волков. Когда, благодаря его защитным объятиям, Сайли немного успокоилась, она осознала, что просит от мужчины слишком многого. Нельзя из-за своей трусости остаться единственным необращенным волком и его просить об этом. Он должен, как положено по традиции, попрощаться со своим братом. Девушка наконец решилась не быть эгоистичной и попробовала немного отодвинуться от него. Но Крейк не отпустил её и только ласково прошептал:
– Всё хорошо. Никто тебя не обидит.
Девушка про себя улыбнулась его словам, конечно, никто её не обидит, с таким-то покровителем.
– Ты должен попрощаться с братом, – тихо прошептала Сайли.
– Я уже простился с ним, – ответил мужчина.
Девушка больше не нашла в себе силы быть самоотверженной и настаивать. Возможно, в стае семьи Гродвольнов все уже знали, что будущая жена сына вожака не умеет принимать волчье обличие, но проверять ей не хотелось. Хотя то, что они вдвоем с Крейком не обернулись, вызовет вопросы. Но они не были вдвоём. Когда церемония закончилась, и волки стали расходиться, Сайли увидела, что еще пару оборотней не поменяло своё обличие на волчье, и её сердце сжалось от осознания, что все эти люди сделали это ради неё.
Её брат Бренд, которого она мысленно призывала всю церемонию, стоял напротив них, а рядом её мать, которая тоже осталось человеком. Как и младшие братья Крейка, стоявшие рядом со своей матерью Полайей, которая немигающим взглядом смотрела на догорающий костер. Но самым невероятным для девушки было увидеть Гордона и своего отца, которые тоже остались людьми, они стояли рядом. И, глядя на сильного вожака стаи Гродвольнов, девушка вдруг осознала, что и он нуждается в поддержке, которую ему незримо оказывал его друг Маркос. Вся её семья, и та, в которой она родилась, и та, под крышу которой в скором времени войдет, не обернулась в волков. Они не могли дать в обиду члена своей семьи, и Сайли, как никогда раньше, почувствовала свою принадлежность к этим сильным кланам.
Вставать не хотелось, но валяться в постели и дальше было нельзя. Скоро кто-нибудь из членов её семьи потеряет терпение и придет в её спальню проверить, не перерезала ли она себе вены.
«Глупо. Если бы перерезала, все бы уже давно сбежались на запах крови», – подумала девушка. И, как по команде, в дверь постучали, и на пороге появилась её подруга Кэт.
– Привет, соня, – сказала она и вошла в спальню, прикрыв за собою дверь.
Кэтрин тоже была оборотнем из их стаи (с очень странным именем для волка), девушка была на год младше Сайли. Они познакомились недавно, но уже стали лучшими подругами, которые многим делились и понимали друг друга с полуслова. Кэтрин, как и все, обращалась в волка, но, в отличие от других, не смотрела на Сайли свысока. В недолгой жизни она уже успела испытать на своей шкуре презрение и поэтому ни о ком не судила по словам других, сама принимала решение, достоин человек уважения или нет, когда лучше его узнавала. Кэт была красивой и милой, добродушной и весёлой, она всегда искала в жизни позитив, хотя сама до недавнего времени мало его видела.
Семья Кэтрин год назад вступила в стаю семьи Обергвайнов, они переехали из другой страны. Стая, в которой они раньше жили, была слишком пуританских взглядов и не одобряла профессии отца Кэт – он был врачом, человеческим доктором, оборотням врач не часто нужен. После нескольких намёков и открытых стычек отец Кэт принял решение найти клан с более прогрессивными взглядами и ушёл из прежней стаи. Маркос Обергвайн принял семью доктора и никогда впоследствии не пожалел о том, что эти честные люди стали частью его клана.
– Что, моя семья вызвала скорую помощь? – спросила Сайли, намекая на то, что Кэт могла помочь ей отвлечься от грустных мыслей.
– Да, – ответила девушка, скидывая туфли и усаживаясь к Сайли на постель. – Доктор Кэтрин к вашим услугам мисс… Как ты? – помолчав, тихо спросила девушка и тут же сама ответила: – Конечно, глупый вопрос, прости.
– Ничего. Ты здесь, и мне уже намного лучше.
– Врунишка, – сказала Кэт, и обняла подругу. – Все будет хорошо, вот увидишь.
Это были любимые слова Кэтрин, и она всегда говорила их с такой убеждённостью, что Сайли верила – так и будет. Девушки молча прислонились к спинке кровати: зачем говорить, если и так всё понятно.
– Ты с ним уже виделась, говорила? – спросила Кэт про Крейка, первой нарушив молчание.
– Да, вчера, перед погребальной церемонией.
– И как…Все так же жутко?
– Не знаю, – честно призналась Сайли. Она часто рассказывала подруге, что испытывала какой-то неоправданно жуткий страх и волнение, когда видела Крейка. – Я все так же его боюсь, но теперь, понимая, что мне всё равно никуда от него не деться, очень стараюсь побороть, заглушить неприятные чувства. Теперь мне ещё больше неловко от того, что он чувствует мой страх. Он станет моим мужем через два дня и это неизбежно, я должна принять это и побороть чувства, которые могут превратить нашу жизнь в мучения.
– Можно убежать, – тихо протянула Кэт.
Сайли грустно улыбнулась:
– Хорошо, что тебя не слышит мой отец, иначе от твоих услуг «скорой помощи» навсегда откажутся… Я согласилась стать его женой, дала слово. Я не нарушу своего слова. Я даже пообещала быть ему хорошей женой.
– А это зачем?! Может, если бы ты была ему плохой женой, он бы сам покончил с жизнью, и ты бы стала свободной.
От слов Кэт о лишении жизни, даже в шутку, Сайли стало плохо. Подруга сразу почувствовала это:
– Ну, что я за напасть! Болтаю всякий вздор. Прости. И вообще давай вставать, у нас еще много дел. Пусть сейчас ты совсем не горишь желанием выйти замуж, но все равно все должно быть на высоте. Ты будешь самой красивой невестой за всю историю, пусть не самой счастливой, но самой красивой точно!
Девушка вскочила с кровати и откинула одеяло, побуждая и подругу встать. Сайли нехотя выбралась из постели.
– Ты в душ, – скомандовала Кэт, – а я пока начну укладывать твои вещи.
Сайли вспомнила, что сегодня они договорились сложить её вещи, ведь вскоре она переедет в новый дом. И как ни странно, именно эти слова Кэт наконец привели к четкому осознанию: теперь она навсегда принадлежит Крейку.
Сайли поплелась в душ, а Кэтрин достала из шкафа чемоданы и занялась делом. Минут через десять её отвлек аромат кофе и пряного мясного бульона, перемешанный с ароматом взрослого самца. В комнату, негромко постучав, вошел брат Сайли, неся в руках поднос с завтраком для сестры.
– Где наша соня? – спросил он, ставя поднос на кофейный столик у окна.
– В душе, – ответила Кэт, и снова занялась вещами.
– А ты тут вместо горничной?
– Я тут вместо подруги, – огрызнулась Кэтрин.
– Тише, волчонок, спокойно. Никто здесь не собирается тебя есть.
– Ни у кого здесь нет таких зубов, чтобы меня переживать.
– Это вызов? – спросил он, приподнимая бровь и скрестив руки на груди.
– Это предупреждение, – сказала она, сделав то же самое.
Из ванной комнаты, завернутая в халат, вышла Сайли, привычная к стычкам брата и лучшей подруги:
– Пожалуйста, не обращайтесь в моей спальне и не крушите её. Мне еще здесь спать две ночи. Доброе утро, Бренд, – сказала девушка и поцеловала брата в щеку.
– Утро? У твоих часов села батарейка: уже обед, – пошутил брат, отвечая на поцелуй.
– Мне можно поспать дольше обычного, я нервная невеста, – сказала Сайли и взяла чашку с кофе, которую он принёс. Девушка присела на подоконник и отхлебнула горячего напитка, разбавленного сливками. – Ничего не произошло пока я спала?
– Нет. Только наша мать раз десять порывалась идти тебя будить, но всегда возле лестницы её перехватывал отец и отправлял обратно. После пятого раза он позвонил кошечке, – сказал Бренд, кивнув в сторону Кэт.
Подруга Сайли, которая после её выхода из ванной снова занялась вещами, резко обернулась и оскалила зубы. Сайли раздраженно посмотрела на брата, зная, как не любила Кэт своего имени именно из-за таких сравнений. Что может быть хуже для волка, чем быть «котом»? Только быть «кошечкой»!
– Бренд, – укорила брата девушка. – Тебе не стыдно?
– Нисколько, – беззаботно улыбнулся он и направился к двери. А возле выхода остановился: – Да, и еще: Крейк звонил, два раза. Мне кажется, он не доволен, что ему достанется жена-соня.
Кэтрин сжала кулаки, чтобы сдержаться и не обернуться в волка: спальня Сайли и вправду бы пострадала.
– Всего хорошего, – на прощание улыбнулся Бренд. И когда он закрыл дверь, девушки услышали: – Людишки и кошечки всегда водились вместе.
Кэтрин зарычала и бросила в дверь туфли, которые не успела положить в чемодан:
– Как ты его выносишь?!!
– Зато от него никогда не слышно жалости, которую я не переношу. Всё, я готова тебе помогать, – сказала Сайли, поставив пустую чашку на стол.
– Не-а, – протянула Кэт, указывая на поднос, на котором еще стояла большая чашка с пахнущим мясным бульоном. – Тебя еще ждет завтрак. – И когда она увидела, как Сайли скривилась, добавила: – Давайте, пациент, слушайте врача, а то сделаю укол.
– Нужно наябедничать отцу о твоем совете убежать, – хмуро сказала Сайли, но все-таки взяла чашку с бульоном. – Он мастер отваживать надоедливых врачей. Не люблю плотный завтрак.
– Это не плотный завтрак, а легкий обед, – напомнила Кэт, и продолжила укладывать вещи. – И тебе пора привыкать хорошо питаться. Не думаю, что в твоей новой стае на твои недружелюбные отношения с едой закроют глаза, как делает это твоя мать, скрывая правду от твоего отца.
Сайли признала правоту подруги, хотя и не хотела признавать, что мало ест. «Всё это из-за того, что она еще не обращается», – всегда говорила себе девушка. Хотя это её «еще» звучало в голове не совсем убедительно и норовило покинуть фразу, не оставив ей надежды на полноценное волчье будущее. Вот и сейчас она повторила заученную фразу, которую «еще» пока не покинуло, и начала пить густой бульон, пережёвывая куски жирного мяса.
Когда с нежеланной едой было покончено, девушка наконец помогла подруге в укладке своих вещей.
Через час половина вещей было упакована, а половина оставлена на потом. Девушки спустились на кухню перекусить: Кэт хотела перекусить, а Сайли пошла за компанию. Достав из холодильника приглянувшеюся ей еду, Кэтрин уселась за стол, а Сайли, налив себе воды, села рядом.
– Хотя бы налила себе молока,– протянула Кэтрин, вгрызаясь в отбивную.
– Молоко любят кошки, не люди, – серьезно заметила Сайли.
Кэтрин фыркнула, пережевывая мясо и, проглотив его, спросила:
– Ты случайно не родственница некоего хамоватого Бренда?
Девушка улыбнулась и услышала с порога голос матери:
– Что опять натворил мой сын?
– Привет, мама, – поздоровалась Сайли и поцеловала подошедшую к ней мать.
– Привет, милая, – сказала женщина, закладывая выбившуюся прядь волос за ухо дочери. – Всё хорошо?
– Да. Я выспалась, – улыбнулась Сайли.
– Вот и ладно. Так что там насчет моего сына? – обратилась Настия с улыбкой к Кэт.
Девушка прожевала очередной кусок мяса и взмахнула вилкой:
– О, всё как обычно. Он опять поразил нас своей галантностью.
– Мой сын всегда ею отличался, – сказал с порога отец семейства, который, как и мать, пришел в кухню, уловив нежный аромат дочери, чтобы проверить всё ли с ней в порядке.
Кэтрин и Сайли немного склонили головы, приветствуя Альфа-вожака своей стаи, как того требовал волчий этикет. Маркос подошёл к дочери и поцеловал в лоб в знак приветствия и одобрения. То же самое он проделал с Кэтрин, тем удостоив её великой чести, так как она не являлась членом его семьи.
– Приятного аппетита, – сказал Маркос Кэтрин и посмотрел на дочь и её стакан с водой. Сайли тут же поставила воду на стол. А Альфа-вожак, подсев к молодой самке своей стаи, украл с её тарелки кусок мяса. Кэтрин всегда удивлялась этой его черте быть обычным, на равных, с волками своей стаи, когда это было возможно. – Я злоупотреблю своим статусом и украду у тебя еду, Кэтрин. Ты ведь не вызовешь меня за это на поединок за Право Альфы, – улыбнувшись, сказал Маркос, намекая на смертельный бой за право быть Альфа-вожаком стаи.
– О нет, угощайтесь, – улыбнулась девушка и добавила: – Вы мне нравитесь. Я дождусь, пока ваш сын завоюет это место, и вызову его. Уж больно он сомневается в моих волчьих способностях.
– Он не со зла, Кэтрин, – защитила сына Настия. – Просто это их детская игра подшучивать друг над другом. Правда, Сайли?
– Да, мама, – подтвердила девушка, всё еще чувствуя на себе взгляды отца, который похоже отлично знал про её отношения с едой и просто делал вид, что находится в неведеньи.
– Вы собрали вещи? – перевела Настия разговор.
– Вы избаловали свою дочь, хочу заметить, – сказала Кэтрин. – У неё столько вещей, что их не уложить и за два дня.
Настия улыбнулась:
– Можно все не брать. Вдруг ты захочешь когда-нибудь переночевать под крышей родительского дома, в своей девичьей спальне.
– Я не буду брать все вещи, мама – ответила Сайли. – И обязательно иногда буду ночевать дома.
Мать сжала руку дочери и тепло улыбнулась.
– Тогда надо поставить у тебя новую кровать, – заметил отец. – Крейк не поместится на старой.
Мужчина намекал на то, что волк не отпустит свою молодую жену от себя, даже на одну ночь. Эти слова привели Сайли в нервозное состояние, потому что она сразу подумала об их ночах наедине и о том, что будет в них происходить. Маркос, уловив её нервозность, отругал себя за неосмотрительность в словах и попытался отвлечь дочь:
