Текст книги "Непреложная пара (СИ)"
Автор книги: Евгения Кобрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Глава 1.
«Оборотни существуют.
И об этом больше знают не только избранные, об этом знают все. Одним весенним вечером по телевидению прошли новости в прямом эфире, в которых и показали обращение одного из них. А потом он призвал людей не бояться, а оборотней не скрываться. И назавтра многие люди увидели обращения вживую: на улицах и в магазинах, на работе и в школах, в парках, кафе, музеях. По всему земному шару оборотни превращались, доказывая, что они существуют, и что их не нужно бояться. Хотя конечно их боялись и, конечно, начались нападения. Нападения переросли в стихийную войну, жестокую, не на захват территорий или власти, войну на уничтожение волков. Но она быстро закончилась не в пользу людей. И тогда установился мир, мир на условиях победителей. Люди продолжили существовать, как и раньше, в их жизни мало что поменялось. Только теперь люди знали, что они не самый разумный и сильный вид на земле. Они стали вторыми.
Я не помню всего этого, меня тогда не было. Я знаю это из книжек истории, которую дети изучают в школе. Дети и волки. Они учатся вместе, работают вместе и даже живут вместе, как и раньше. Просто теперь не скрываются. Ты можешь работать рядом с оборотнем всю жизнь и не знать об этом, а можешь столкнуться с обращением прямо у соседской квартиры. Ты даже можешь пойти с ним на свидание или выйти за него замуж, правда врядли оборотень захочет связаться с человеком, но это не запрещено. Хотя не всем.
Мне запрещено. Строго и непреложно. Но я особый случай, моя семья особый случай. Мы конечно не королевская династия, но тоже довольно древний род, у которого пуританские правила и строгие запреты. Никаких отношений с людьми.
Да, я оборотень. Самка. Мне скоро исполниться двадцать один год и придётся выйти замуж, а точнее связать себя с волком из другой сильной стаи, для объединения родов в более могущественный род. В общем, всё как у людей. Думаете, это династический брак без любви и симпатии? Да, у многих так и случается. Мне повезло, у меня нет. Я влюблена в своего волка, своего будущего мужа».
Сайли непонимающе уставилась на отца. Она отказывалась верить в услышанное. Это был какой-то бред, неправда. Этого не могло случиться.
– Это такая плохая шутка, отец? – спросила девушка.
– Будь мужественной, – сказал он и взял её за плечо. – Ты из рода Обергвайнов. Мы всегда с мужеством принимаем дурные вести.
Девушка закрыла глаза и постаралась осознать слова отца. «Умер? Я ведь еще утром говорила с ним по телефону?..». Захват на плече усилился, и её легко встряхнули. Сайли открыла глаза:
– Пожалуйста, скажи, что это шутка.
– Нет, Сальвеггия, это не шутка. Твой наречённый умер. Его тело сожгут на погребальном костре сегодня в полночь. Будь мужественной, – снова повторил мужчина и отошёл от дочери.
Девушка покачнулась, больше не чувствуя на себе сильных рук отца. Но её тут же обняли нежные руки матери и захватили в теплое кольцо:
– Пойдем, милая, тебе нужно лечь, – сказала женщина, уводя дочь из зала. На самом деле она уводила её от сурового мужа, который не терпел проявлений слабости ни от кого, тем более от своей семьи.
Сайли прислонилась к идущей матери и не стала спорить. Не было сил объяснять, что меньше всего сейчас ей хочется ложиться. В голове вертелись мысли о Рейне, о его вчерашних поцелуях и объятиях, об их веселом утреннем разговоре и планах на свадебное путешествие. И о свадьбе, которая уже не состоится в эту пятницу. Впереди больше нет двух дней ожидания и предвкушения до её совершеннолетия и замужества. Впереди больше нет радости и счастья. Только пустота и осознание, что больше она его не увидит. Никогда. Смотреть на его горевшее тело она не сможет. Лучше запомнит его живым, обнимающим её вчера перед расставанием. Как оказалась навсегда.
Мать продолжала что-то говорить, но Сайли не слушала. Наконец в туманное сознание пробилась мысль: его больше нет!
Девушка вырвалась из рук женщины и побежала. Она выбежала из дома и понеслась в сторону леса, который окружал их загородное имение. Она бежала, не разбирая дороги, пока не упала на колени, зацепившись за что-то. Сайли согнула спину и уткнулась лицом в землю, вдыхая запах мха. Все вокруг жило: на деревьях чирикали птицы, в траве возились насекомые, шумел ветер и под ним шуршали листья на ветках. Всё жило, а он – нет. И всё продолжит жить, даже не заметив, что его не стало. Только в груди что-то скребет и несильно толкает, как будто хочет вырваться наружу. Её волк. И сразу станет легче. Могло бы стать, если бы она обращалась. Но она не могла этого делать, хотела, но не могла. Никогда не могла. Девушка надеялась, что, став его самкой, сможет обращаться как и все. Ведь с некоторыми женщинами это случалось: только связавшись с самцом они, наконец, могли обращаться, выпуская своего зверя. Но теперь и этого не случится. Она никогда не станет его самкой.
Сайли завалилась на бок и обхватила колени руками, удобная поза, которая должна приносить умиротворение и спокойствие, но она сегодня не работала. В голове девушки неосознанно начали всплывать мысли о нем, воспоминания. Они познакомились недавно, полгода назад, но сразу понравились друг другу. В один из вечеров Сайли возвращалась домой после подруги. Девушка уже была недалеко от дома, когда он появился: тяжело дыша, с кровью на лице, вытекающей из разбитой брови. Она сразу уловила терпкий волчий запах вперемешку с запахом крови, который будоражил все чувства. Сначала девушка запаниковала, увидев раненого взрослого самца, но в его глазах не было бешенства или злости, и она немного успокоилась. А когда он с лёгкой улыбкой попросил у неё платок, Сайли предложила свой шарф взамен. Мужчина с благодарностью принял его и прижал к рассеченной брови, заверив, что вернёт его, как только выстирает. И вернул. Банальная вежливость, но как потом выяснилось, встреча была подстроена самим Рейном, он знал, что им придётся жениться. Их отцы уже договорились о браке, но разрешили парню самому уладить дело с невестой. Когда Сайли узнала всё, она, конечно, побушевала для порядка, но Рейн быстро загладил свою вину: манящая улыбка, остроумные шутки, легкий флирт и его поцелуи сделали своё дело, и девушка простила ему подстроенную встречу. Ведь гораздо лучше так, чем услышать от отца, когда бы он вызвал дочь к себе в кабинет и своим неизменно спокойным голосом заявил: «Я выбрал тебе мужа. Завтра твоя свадьба». А так до свадьбы у них было целых полгода, чтобы привыкнуть, узнать друг друга, разобраться в своих чувствах. Они провели их вместе: ходили на свидание, в кино, гуляли по парку, обедали в ресторанах. Сайли тогда заканчивала учиться, и Рейн, который был на пять лет её старше, помогал с экзаменами, а скорее отвлекал своими шуточками и прикосновениями. В общем, всё было как у нормальной пары, которой не надо было вступать в династический брак для объединения двух волчьих стай. И Сайли хотела стать его женой, создать с ним семью, иметь от него детей. Обычные мечты обычной молодой девушки, встретившей своего возлюбленного. И все бы так и было – семья, дети, любовь, волчьи пробежки вместе под луной, если бы она тоже смогла обращаться…
Он умер. Не будет семьи, детей, любви. Не будет пробежек под луной. Не будет его.
– Вставай, Сальвеггия, – услышала девушка знакомый голос, но и не подумала поднять голову.
Старший брат Сайли Бренд подошёл ближе:
– Вставай. Хватит валяться. Простудишься.
Последнее было неудачной шуткой, оборотни не простужаются и вообще, редко болеют. Но это была их детская игра, когда Бренд приписывал ей чисто людские качества, а Сайли ему сугубо волчьи.
– Ты от самого дома шёл по следу, волк? – спросила она, не глядя на него и вступая в игру.
– Людишки воняют за километр, – сказал Бренд и легонько толкнул её носком ноги.
Старший брат знал Сайли лучше всех, она не терпела жалости. Когда в подростковом возрасте все начали обращаться, а дочь Альфа-вожака нет, многие не скрывали своего презрения к ней. Отец молчал, он и не думал приструнить членов своей стаи – дети должны быть сильными, и сами справляться со своими проблемами. Мать вообще сделала вид, что всё хорошо, или она ни о чем не знает, только иногда украдкой поглядывала на дочь с сочувствием. Только Бренд не проявил безразличия. Но он вопреки ожиданиям не стал её жалеть, а сказал с наигранной серьезностью, что людишкам и не положено обращаться. Тогда Сайли ответила, что от него воняет мокрой псиной, и её чувствительный человечий нос не может этого выдержать. Но нос девушки выдержал, а вот носы некоторых самых активных её обидчиков были сломаны. Правда они не признались вожаку, кто это сделал, а он и не стал настаивать, только глянул на сына и его рассечённый подбородок с искрами гордости в глазах и сказал что-то о крепости семейных уз. Забияки отстали, а Сайли и Бренд сдружились еще больше и шутки про носы стали у них любимыми шутками.
– Вставай, Сайли. А то мать подумает, что ты пошла топиться и кинется в реку тебя спасать. Сама знаешь, как пахнет от мокрого волка, твой человеческий нос этого не выдержит.
Девушка, не глядя на него, поднялась и отряхнула одежду, чтобы чем-то занять руки. Бренд пошёл к дому, и Сайли поплелась за ним. Она любила его привычку молчать, когда и так было всё понятно. Они дошли до дома, где у крыльца в шезлонге их ждала обеспокоенная мать, которая и отправила брата на поиски сбежавшей сестры. Женщина украдкой кивнула сыну в благодарность, а Сайли сделала вид, что не заметила этого.
Девушка прошла в дом и поднялась в свою комнату. Тут было уютно и так по-детски безопасно, что, наконец, слезы побежали по щекам. Но плакать было нельзя, у волков очень чувствительный слух: если она разрыдается, весь дом скоро будет знать об этом, знать о её слабости. А слабость в роду Обергвайнов была под запретом. Сайли прошла в ванную комнату и включила в душе воду, а потом, скинув с себя одежду, забралась под струи воды. Теперь звук льющейся из лейки воды заглушал звук вырывающихся из неё рыданий. И она дала волю чувствам.
Разбудил девушку звук открывающейся двери. Она повернула опухшие глаза ко входу в комнату. В спальню медленно входила мать.
– Разбудила, милая? – спросила женщина, обращаясь к дочери.
– Нет, я уже не сплю.
– Пора собираться.
– Куда?
– К Гродвольнам.
Это был род жениха Сайли. Умершего жениха. «Что мне там делать, раз Рейна больше нет?» – со странным спокойствием подумала девушка.
– Зачем?
– На погребальную церемонию, – тихо сказала мать, отводя глаза, и начала складывать вещи дочери, брошенные на стул.
Сайли села в кровати и попыталась уговорить мать оставить её дома:
– Можно я не поеду? Скажите, что мне нездоровится… Не хочу видеть как он…
Мать подняла глаза:
– Я понимаю, детка. Но ведь ты и сама знаешь, что должна поехать.
Сайли опустила голову, признавая правоту матери. Она должна поехать и отдать дань умершему жениху. Отец не потерпит слабости, ей и самой она претит.
– Как ты думаешь, что лучше мне надеть? – спросила девушка, меняя тему разговора. Это был беспроигрышный ход, она всегда советовалась с матерью по поводу одежды, если хотела сделать той приятное. Настия (мать Сайли) любила наряжать свою маленькую дочку в детстве и со временем не потеряла своего пристрастия к этому занятию. – Не хочу быть в черном, ему не нравился этот цвет.
Рейн не любил, когда она надевала черные вещи, но когда девушка спрашивала почему, он либо молчал, либо отшучивался. Постепенно в её гардеробе почти не осталось одежды этого цвета, хотя она и любила, как смотрится чёрный цвет с её белой кожей и русо-рыжими волосами. Но она больше не носила его, она всегда хотела быть для Рейна красивой. Даже сегодня вечером.
Настия достала из шкафа длинное летящее платье темно-синего цвета с узкими рукавами и высокой линией декольте, закрывавшей ключицу.
– А открытая спина не будет выглядеть неподобающе случаю? – спросила девушка.
Женщина развернула платье и посмотрела на глубокий вырез на спине, который открывал кожу до середины лопаток.
– Нет, пусть все видят, какая ты у нас красавица. К тому же волосы прикроют спину.
Девушка выбралась из постели и женщина помогла ей одеться и заколоть волосы, убирая пряди с лица. Косметикой Сайли не пользовалась, но все же попросила мать принести тональный крем, что бы скрыть опухшие после слез глаза. Когда, выходя из комнаты, Сайли глянула на себя в зеркала, она увидела красивую молодую девушку с печальными глазами. «Тебе не будет за меня стыдно, Рейн».
Сайли спустилась вниз, её уже ждали брат и мама. Девушка поискала глазами отца.
– Он уехал раньше, – объяснила мать.
Ехали они молча. Никто не предложил темы для разговора, и Сайли была благодарна им за это.
Загородный дом Гродвольнов находился на другой окраине города, и дорога занимала около получаса. Она всегда любила это время, особенно когда Рейн отвозил её домой. Они многое узнали друг о друге именно во время их поездок, когда никого не было рядом, и всегда было полчаса, не занятых другими делами. Но сейчас дорога показалось ей слишком короткой. Одно мгновение – и девушка уже выходит из машины, припаркованной возле парадного крыльца имения.
Встречала их Полайя, мать Рейна. Женщина была высокой и стройной, совсем как Настия. Только её лицо светилось более суровой красотой, а красота матери Сайли была более мягкой и женственной. Но это отличие не влияло на их хорошие отношения. Женщины обнялись, и не сразу можно было сказать, кто кого успокаивает. Разомкнув объятия, Полайя повернулась к Сайли:
– Ты сегодня особенно красивая, – сказала она и обняла девушку. А потом добавила: – Он всегда гордился, что ты станешь его, – она чуть сильнее сжала руки, и только в этом и проявилось её хорошо скрываемое горе. Волчицы всегда должны быть сильными, особенно женщины Альфа-вожаков. Сайли тоже сжала объятия, безмолвно выражая свое сочувствие. Полая отошла на шаг: – Здравствуй, Бренд.
– Здравствуйте, Полайя.
– Идемте в дом, нас уже ждут, – сказала женщина и повела приехавших в свой дом.
Поместье Гродвольнов было большим, как и их семейный дом. Снаружи он напоминал средневековый замок, но обставлен был современно. Сайли всегда нравилось это сочетание рыцарского величия и современной лаконичности. Они с Рейном должны были жить здесь, в волчьей стае не приветствуется раздельное проживание. Но Рейн всегда говорил, что здесь столько места и комнат, что если они захотят, то месяцами могут не сталкиваться с его семьёй. Просторная прихожая уходила на второй этаж широкой лестницей, за которой начиналась огромная комната, в которой раньше проводили балы, а в современности подрастающее поколение устраивало шумные вечеринки, когда взрослые отлучались на пару дней по делам. Справа от лестниц была дверь в столовую и кухню, слева – в уютную гостиную, а из неё – в рабочий кабинет вожака стаи. Именно там, по словам Рейна, и творились самые темные дела: принимались судьбоносные решения, свергалась власть и назначалось наказание членам стаи, а особенно членам семьи Гродвольнов.
Гордон, глава семьи и Альфа-вожак стаи, а по совместительству отец Рейна, был суровым человеком. Он справедливо правил волками и не признавал неповиновения, не прощал лжи и предательства. Рейн часто говорил, что его отец сделан из гранита, и только честность могла спасти человека от его гнева. Таким же был и Маркос, отец Сайли, разнились они лишь в темпераменте: Гордон не отличался сдержанностью, и его громогласный голос вмиг оглушал виновного, тогда как Маркос, наоборот, всегда был сдержан, но его спокойный угрожающий тон действовал не хуже криков Гордона.
Двое вожаков о чем-то тихо говорили у камина, когда Полайя ввела гостей в гостиную. Мужчины неспешно обернулись, и Гордон направился к пришедшим:
– Добрый вечер, Настия, Бренд. Рад видеть тебя, дочка, – поздоровался мужчина. Он называл Сайли дочкой с тех пор, как впервые увидел, у него не было своих дочерей, а девушка в скором времени должна была ею стать. Ей показалось это неуместным, ведь она уже не войдет в их семью. – Как вы доехали?
Простые заботливые слова, в которых выражалось мужество этого мужчины, потерявшего сегодня старшего сына. Настия по-доброму улыбнулась Гордону:
– Здравствуй, Альфа. Мы хорошо доехали, спасибо.
Всё это время Гордон внимательно смотрел на Сайли, и под его пристальным взглядом ей стало нехорошо.
«Что он хочет прочитать на моём лице? Как сильно я скорблю по его сыну? Я скорблю. Сильно. Но слез моих ты не увидишь…» – думала девушка, а ногти впивались в ладонь. Мужчина взял Сайли за руку и повёл к дивану:
– Садись, дочка, – сказал он и усадил её.
Сайли села и посмотрела на сложенные руки, а потом подняла взгляд на вожака. Но он больше не смотрел на неё, а подошел к жене.
– Предложи Настии чаю, до обряда еще далеко. Бренд, – обратился он к брату Сайли, – ты не поможешь мужчинам на улице?
– Конечно, – ответил Бренд и, взглянув на сестру, пошёл к выходу.
Женщины пошли за ним, а Сайли напряглась. Альфы всегда четкие в своих распоряжениях: её не позвали пить чай, а оставили сидеть на диване.
«Зачем?». Она посмотрела на отца. Он наблюдал за ней, чуть опустив глаза, а когда все вышли, посмотрел на Гордона, который подошёл к нему. Теперь Сайли чувствовала себя маленькой, сидя на диване, а двое взрослых мужчин возвышались над ней, как два суровых учителя. Девушка перевела дыхание и постаралась расслабиться, она не хотела, чтобы они почувствовали её волнение, особенно отец. Да и чего ей бояться, она ведь ни в чем не провинилась перед ними.
– Ты сегодня особенно красива в своей тихой скорби, – сказал Гордон.
Девушке начало надоедать, что каждый сегодня подчёркивает её красоту. Она и сама знала, что не уродлива, но зачем об этом так часто говорить. Или так они хотели её подбодрить, не говоря прямых слов сочувствия?
– Ты была дорога Рейну, он не скрывал этого, – продолжил Гордон. – И меня радует, что я читаю на твоём лице скорбь по моему сыну. Он был хорошим волком и заслужил счастье и долгую жизнь. Но судьба распорядилась иначе. Его больше нет с нами, но память о нем всегда будет жива.
Сайли смотрела на мужчину и не понимала, зачем всё это он говорит ей сейчас, все эти скорбные речи нужно произносить на погребении, перед всей стаей.
– Но наша жизнь продолжается, и я знаю, Рейн хотел бы, чтобы ты обрела своё женское счастье. Сейчас нелегкие времена, многие стаи хотят захватить больше земли и власти, установить своё господство. Сейчас у нас нет возможности долго оплакивать моего старшего сына. Сейчас наша обязанность защитить наши семьи, стать более сильными и сплоченными. Стать едиными.
От нелепой мысли, в которой ей начал становиться ясным смысл его пафосных речей, девушке стало нехорошо. Она не могла поверить, что именно к этому он и завёл свой разговор. Он не мог просить её об этом. Но он пока ничего и не просил. Но слушать дальше и теряться в ужасных догадках она была не в силах.
– Что вы хотите от меня? – спросила Сайли, уловив паузу в его словах.
– Того же, что и раньше. Стань моей дочерью и наши кланы объединятся.
Наконец она осознала, что её нелепая мысль истинная. Но смириться с этим не могла, и поэтому растерянно перевела взгляд на отца, ища у него поддержки.
– Но как я могу? Рейн, он ведь… его больше нет.
– Мы все понимаем, как это трудно, – наконец заговорил её отец. – И понимаем, что просим многого. Но ты моя дочь и знаешь, что долг перед стаей выше долга перед собой. Я растил тебя в истинных убеждениях нашего древнего клана, и я уверен, ты не подведёшь свою семью. Ты с честью примешь возложенную на тебя миссию.
Эти мужчины говорили высокоморальные непреложные истины, они и сами жили по этим истинам, и поэтому имели полное право, требовать и от других их исполнения. Но двадцатилетней молодой девушке, которая три часа назад потеряла своего возлюбленного, их слова казались неправильными, ложными, страшными. Они хотели от неё невозможного, хотели, чтобы она предала свои чувства, чтобы переступила через себя, растоптала свои мечты, укротила желания. Молодость не хотела с этим мириться, она хотела вскочить на ноги и убежать прочь, далеко-далеко, и никогда не возвращаться.
Но Сайли сидела на месте. Она не могла убежать, и не потому, что не умела обращаться, и даже не из-за боязни быть пойманной и наказанной суровым отцом за непослушание. Она сидела, потому что с малых лет помнила рассказы оборотней, которые примыкали к её стае. Жуткие рассказы, которые смелые дети подслушивали за взрослыми, и в их незрелых головах они превращались в ночные кошмары. Рассказы о страшной реальности, которая ждёт слабые стаи: убийство стариков, подчинение мужчин и женщин, переучивание детей. Все это делали более могущественные кланы, и всё это было в порядке вещей. Всё это было простым законом волка – сильнейший правит. Она никогда сама не сталкивалась с насилием, и поэтому в её голове картинки были ещё страшнее. Она не боялась за свою жизнь, густая кровь и древняя родословная очень ценились в волчьем мире. Даже если бы её стаю захватили, с ней бы не обращались плохо, самка из древнего рода становилась желанной женой и плодовитой матерью. Но только от осознания этого девушке хотелось перерезать себе горло, чтобы не становиться чьим-то военным трофеем, не быть хозяйкой в золотой клетке. За себя ей не страшно, а вот за других волков: отца убьют и мать с ним, брата тоже не пощадят, как наследника рода, а что будет с остальными членами стаи, особенно с женщинами, и думать жутко. Конечно, всё это в теории, громких волчьих захватов не было уже лет сто, а мелкие мало кого касаются. Но у волка это в крови, объединяться в более сильные альянсы заставляет генетическая память. И сейчас её отец взывает именно к ней, к генетической памяти своего рода, который пережил немало кровавых лет.
Её молодость бала слишком короткой, а история рода слишком длинной. И она победила. Сайли опустила глаза и прошептала:
– Конечно, отец, я часть стаи и сделаю всё, чтобы защитить её.
– Хорошо, дочка, – сказал Маркос. – Я не сомневался в тебе.
Согласиться – это одно, а принять – совсем другое. Девушка сжала пальцы.
– Когда? – мучил её самый главный вопрос.
– Как и было запланировано, в эту пятницу, – ответил за друга Гордон.
Сайли ещё сильнее сжала пальцы и не удержалась от молящего взгляда.
– Мы не можем откладывать, ты знаешь, – твердо сказал отец. – Это слишком важное событие для двух стай и всё должно быть по Непреложному закону. К тому же, после двадцати одного года ты станешь уязвимой, слишком желанной для других волков.
«По Непреложному закону!» – ужаснулась девушка. «Значит, не будет ни одной, даже самой маленькой поблажки? Всё придется делать по закону? Я не смогу!..»
– А Крейк уже знает? – тихо спросила девушка.
– Да. Он, как и ты, с честью принял возложенный на него долг. Я позову его, – сказал Гордон и пошёл за своим сыном Крейком, единоутробным братом Рейна, женой которого она согласилась стать пару минут назад.
Рейн был старше на пару минут, а Крейк на пару минут младше. Они не были близнецами, они были совсем не похожи, как солнце и луна, небо и земля, черное и белое. Единственное, что было общим у братьев, утроба, из которой они вышли. Но это было до того, как братья познакомились с Сайли, после этого их стала объединять любовь к ней.
Глава 2.
«Все оборотни жили по древнему Непреложному закону, который появился на заре их расы. Волки были сильным видом с трудно контролируемыми звериными желаниями, с сильными эмоциями, которые часто брали верх над разумом, с необузданным нравом. Для того, чтобы хоть как-то усмирить все эти качества, которые могли подвести их вид к вымиранию, и был создан Непреложный закон. Старейшины разных родов собрались вместе, чтобы написать его. Они долго жили на земле и могли с точностью сказать, какие стороны волчьей жизни нужно ограничить, а какие совсем запретить. Свод Непреложных законов, как Библия или Коран для людей, не многие читали его полностью, но в любой момент каждый мог узнать интересующие его аспекты, прочитав. Но основные Десять законов, которые были очень схожи с христианскими заповедями, каждый волк знал наизусть. Знал слова, понимал смысл:
1.Стая главнее всего и вся. (Волк всегда должен жить в стае, за которую он убьёт, за которую умрет сам).
2. Альфа-вожак стаи, заслуживший право быть им, главный закон в стае. (Решения Альфа-вожака в стаи непреложно, каждый волк должен беспрекословно подчиняться ему; но любой волк может бросить вызов и сразиться за право быть Альфа-вожаком).
3. Каждый член стаи заслуживает право быть там, где он есть, или хочет быть. (Если ты хочешь занять определенное место в иерархии стаи, ты должен его заслужить своими поступками, силой, умом).
4. Соблюдай все законы стаи, чти обычаи и учи волчат соблюдать и чтить. (Каждый волк делает, как велит Непреложный закон, потому что впитал его с молоком матери; волк не боится нарушить его, он даже не может представить, что кто-то захочет это сделать).
5. Стая выше семьи, семья выше волка, волк выше тебя. (Откажись от своих желаний в пользу нужд семьи, откажись от нужд семьи, в пользу блага стаи).
6. Сильный, доказав право быть им, правит слабым. (Сильная стая правит слабой стаей, сильная семья правит слабой, сильный волк – слабым; и если, чтобы подчинить, нужно убить, и ты обладаешь силой сделать это, тогда тебе разрешается убить).
7. Волчья самка, дарующая жизнь, принадлежит только одному волку, пока их сердца бьются. (Когда самка достигает возраста двадцати одного года и ни на минуту раньше, после которых может «даровать жизнь», любой волк может претендовать на право владеть ею; заслуживший это право владеет ею, пока не умрет один из них).
8. Докажи своё право иметь, что хочешь. (Если ты что-то хочешь, возьми это, если сможешь).
9. Будь честен в своих желаниях, поступках и словах. (Если хочешь что-то, не скрывай, делай, говори; будь честен со своей стаей).
10. Стая главнее всего и вся. (Стая и её законы – главное в жизни волка, иначе волка не будет).
Десять законов, как десять христианских заповедей. Волки, как и люди, верят в высшие силы, только чтобы удержать их, нужны земные силы, иначе бы волки давно погрузили мир в хаос. Поэтому нарушение законов тяжело карается: волка изгоняют из стаи, а это подобно смерти. Правила были и остаются непреложными, но волки, как и люди, имеют слабости, привязанности, симпатии. Не нарушая главного, они живут обычной земной жизнью, в которой есть правила и есть исключения из них».
Он зашел в комнату, и она сразу почувствовала его терпкий мужской запах. Запах взрослого волка. Девушка неспешно обернулась и поглядела на мужчину:
– Здравствуй, Крейк.
– Здравствуй, Сайли, – поздоровался он.
Крейк был высоким, статным, с широкой грудью и развитой мускулатурой, даже в этом он отличался от брата. Не то чтобы Рейн был ниже или слабее, просто его тело было более утонченным, более гибким, как и характер. Если старший брат почти всегда улыбался, то от младшего улыбки было не дождаться. Рейн был дружелюбным и общительным, Крейк – сдержанным и молчаливым. Старший брат всегда любил шумных друзей, легко заводил новые знакомства и был душой любой компании со своими весёлыми шутками и заразительной улыбкой. Крейк любил тишину, в число его близких друзей входило пару человек, а остальных он держал на расстоянии. Он не был угрюм или замкнут, просто не был многословен и всегда предпочитал слову дело. Братья были близки, хотя их редко видели вместе, но каждый из них знал, что в любой момент другой бросит всё, чтобы прийти на помощь. Что касается привлекательности отпрысков Гродвольнов, то они оба были притягательны для женщин. Старший своей открытостью, обаянием и копной пшеничных вьющихся волос, младший сдержанностью, молчаливой таинственностью и мягкими прядями цвета вороньего крыла. Оба волка были красивыми сильными мужчинами, которые умело справлялись с возложенной на них миссией наследников могущественного клана. И не было более разных братьев ни по характеру, ни по внешности.
Крейк всегда пугал Сайли. Если, глядя на Рейна, она видела беззаботного молодого парня, то Крейка иначе как взрослым мужчиной (про себя) она не называла. И ей всегда приходилось напоминать себе, что Рейн старше, пусть и на пару минут. Правда, девушка видела младшего брата своего жениха нечасто, да и то почти всегда мельком, конечно, не тогда, когда Гродвольны устраивали званые семейные обеды, на которых в последние полгода она всегда присутствовала, как будущий член семьи.
Вот и сейчас Крейк пугал её своей молчаливостью и суровостью. Сайли попыталась взять себя в руки, подавить панику, велевшую ей немедленно вскочить и убежать. Мужчина посмотрел на неё, а потом его глаза сузились, и он шагнул к девушке. Сайли непроизвольно немного отшатнулась. Крейк сжал кулаки и отвел от неё глаза.
Все молчали, понимая, что только что произошло. Сайли знала, что мужчины, а точнее их внутренние волки почуяли её страх и неуверенность. И тот, кому она должна была достаться, сильнее всего. Его внутренний волк взбунтовался, реагируя на её панику, и захотел тут же подчинить девушку, заявить права на свою территорию. Но сдержался. Сайли была рада, что Крейк может контролировать своего волка. Она опустила глаза и устыдилась своей несдержанности, подумав, что ему тоже нелегко, как и ей. Ведь девушка почти ничего о нем не знала, возможно, он был влюблён, а значит ему пришлось отказаться от своей любви.
– Мы подумали, что вам нужно провести эти два дня вместе, чтобы лучше друг друга узнать перед церемонией, – сказал Гордон, нарушая затянувшуюся паузу.
Девушка сжала руки, только так выражая своё несогласие.
– Я думаю, отец, в этом нет необходимости. У нас вся жизнь впереди, чтобы узнать друг друга, – сказал Крейк, не глядя на Сайли.
Девушке вдруг стало обидно, что он не хочет побыть с ней до свадьбы. Теперь она точно уверилась, что у мужчины есть возлюбленная, с которой он и хочет провести два дня, перед тем как навсегда связаться с той, которую не желает. Связаться с ней. Но она погасила в себе это чувство, пусть хоть один из нас будет счастлив эти два дня.
– Да, Альфа, – поддержала девушка Крейка. – К тому же перед церемонией у нас будет много других дел.
– И всё равно вы должны видеться до церемонии, хотя бы по три часа в день, – настаивал Альфа.
Девушка не хотела, чтобы её навязывали ему, а эти три часа Крейк отрывал от своей возлюбленной, но спорить не стала. Зная Гордона, лучше пойти на компромисс, который он предлагает, иначе он заберёт и его.
