Текст книги "Иланг-иланг (СИ)"
Автор книги: Евгения Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Безжалостно гоняя «дворники», она миновала набережную, проехала ещё пару кварталов – и свернула за заводские склады. Но её ждала досадная новость: свидетель, которого там сторожили, ухитрился куда-то деться. Дивьяни просто взорвалась, высказав всё, что думает о десяти здоровых мужиках, которые не уследили за одним бродягой, который отлучился за угол по нужде. Позвонила кому надо – и возглавила поиски.
Нищий буквально как в воду канул. Исследовав все подвалы, подсобки и чердаки, Дивьяни скомандовала людям своего хорошего знакомого спускаться к реке. Чутьё подсказывало, что все дорожки в этом Восточном Риме, как именовали в прошлом Старый Гоа, ведут именно в воду. На серебряные пляжи Мандови или отмели с красным песком, на которых ещё ютились не уместившиеся на возвышенности домики... Искать свидетелей свидетелей? Дела...
Пристыженная охрана гуськом двинулась обратно к набережной, а Дивьяни, которой надоело мокнуть, решила обмануть погоду и вернуться туда на машине.
Не успела она снять джип с сигнализации – как почувствовала чьё-то присутствие за спиной. Но обернуться тоже не успела: в один момент нечеловеческая сила согнула её пополам и ударила лбом о дверцу...
...Она очнулась в темноте. Кто-то тащил её, крепко прижав к бокам руки. Темнота оказалась вечерним небом: слабые отсветы обозначали струи дождя и блики воды. Вот дилетант, подумала Дивьяни, даже связать не потрудился, и попробовала брыкнуться. Ногами до земли она не доставала.
В нос ударяло что-то очень приторное, и сквозь эту стену пробивался запах тлена. Она что, на кладбище? Дивьяни глянула под ноги – где-то далеко, внизу, мерцала река в огоньках лодок...
Только сейчас она сообразила, что висит в воздухе. За спиной как будто взмахивали чьи-то крылья – с мерным шумом и могильным холодом.
«Не знаю, что там за тварь, – подумала Дивьяни, не имея ни малейшего желания оборачиваться, – но если я начну вырываться, то разобьюсь в лепёшку. Приземлимся же мы где-то».
И на всякий случай снова потеряла сознание.
Только упав на мокрую траву, она поняла, что нужно бояться. Дрожа от холода, от страха и от слабости, она прислушалась: взмахи крыльев смолкли. Кругом был тростник, к коже липла грязь, по лицу текло что-то тёплое – наверное, кровь... Дивьяни ощупала саму себя: руки и ноги целы, даже сумочка на месте. Только одна туфля потерялась. Живём.
Пошатываясь, она поднялась на колени, но её тут же толкнули лицом вниз. Ждать милостей от обстоятельств больше было некогда, Дивьяни отползла в сторонку, взяла туфлю в руку и глянула вверх. В темноте она различила только высокий силуэт. Существо зашипело и кинулось на неё.
Дивьяни встретила опасность лицом к лицу и наугад ударила каблуком – туда, где у тени должна была быть голова...
Вздрогнув от жалобного – на удивление – крика, Дивьяни бросила туфлю и припустила сквозь тростник.
Неизвестно, куда и сколько времени она летела на честном слове, но наконец стебли и листья перестали хлестать по рукам, ветер стал резче – открытая местность.
Только сейчас она почувствовала, как болят израненные ноги, исцарапанные руки, ушибленные бока и разбитая голова. И из последних сил побрела вперёд.
Когда Дивьяни налетела в темноте на каменную стену – душа её возликовала. Наощупь она двинулась вдоль рельефной кладки – и ощутила под ладонями дерево. Доска подалась под рукой – дверь открылась. Дивьяни упала прямо в объятья Амриты.
***
Она очнулась оттого, что по плечу пробежал какой-то зверёк... Мышь?! Дивьяни дёрнулась – и увидела над собой Марию, заклеивавшую ей ссадину на плече.
Она попробовала пошевелиться, и у неё даже получилось, но Мария пресекла попытку, погладила её по голове и тяжело вздохнула:
– Ох, бедняжка...
– Кто тебя так? – тоненько вторила Амрита.
– Если б я знала, – простонала Дивьяни. – Вот чёрт... Можно мне зеркало?
Амрита испуганно посмотрела на Марию.
– Нельзя, – сказала Мария.
Но всё оказалось не так уж страшно. Забинтованный лоб и царапина на щеке. Дивьяни приободрилась и засобиралась к Итану. Новостей у ней было хоть отбавляй.
За порогом комнаты пыл её поугас, и когда Ахмад довёл её, хромающую на все конечности, до спальни Итана, Дивьяни тут же рухнула на кровать рядом с другом и долго и нецензурно описывала свои приключения.
– Я удивляюсь, как ты вообще жива, – Итан осматривал её с головы до ног. – Чандрасена звонил раз десять. Перезвони ему.
– Не хочу я с ним разговаривать. Прислал козлов каких-то...
– Ладно, я сам с ним поговорю. Пусть нормальную охрану присылает.
– Можно я с тобой переночую? Я боюсь, – Дивьяни взяла его за руку.
– Можно, конечно, но если что, я ведь тебе не сильно помогу.
– Всё равно мне так спокойнее, – Дивьяни положила голову ему на плечо.
– Ай, ты мокрая.
– Конечно, дождь такой зарядил, – свободной рукой Дивьяни забрала себе краешек одеяла.
У Софии тоже были мокрые волосы... Тогда. Ночью. Что она делала на улице?
– Ты видела, кто напал?
– Нет. Сначала отключилась, а потом темно было... Но знаешь, я уже сомневаюсь, что это был человек...
– Знаешь, пару недель назад я решил бы, что ты сильно ударилась головой. Но после всех наших зверушек...
– Но это не этот... манна-нан... тьфу... короче, ты понял. Этот прочно на земле стоял.
– Или эта?
– Не знаю. Даже по голосу не понять, только шипел... Но кто бы это ни был, я наверняка оставила ему меточку. Каблуком. На лбу.
София очень кстати отлучилась – сразу после отъезда Дивьяни. Как только услышала о свидетеле...
Дверь робко скрипнула. В комнату заглянула София.
– Уже поздно, Дивьяни, я тебя провожу.
– Я останусь, – адвокатесса присмотрелась к медсестре. – О, да ты причёску сменила. Косой пробор... Тебе идёт.
София изобразила улыбку и аккуратно тронула пластырь под зачёсанными на лоб волосами. Живучая, тварь. Как кошка.
– Ты в курсе, что случилось? – спросил Итан.
– Конечно. Тем более, надо как следует отдохнуть. У неё сотрясение мозга вообще-то.
– Да как-то не хочется спать.
– Ну, может, я тогда сделаю чай или кофе?
– Уже. Сейчас Ахмад принесёт, – Итан отслеживал хотя бы намёк на досаду на лице Софии, но оно оставалось спокойно-доброжелательным. – Ты бы сама отдохнула... Зря проходила туда-обратно: рынок же сегодня не работал.
– Да, напрасно только промокла, – опустила ресницы София. – Ладно, не буду вам мешать.
– А почему это рынок не работал? – осведомилась Дивьяни, как только шаги за дверью растаяли в тишине. – Он же по понедельникам закрыт. Я что-то пропустила?
– Не знаю, что там с рынком, – шепнул ей на ухо Итан, – но ты видела, как она растерялась? Она не была в Пьедад. Или я совсем ничего не соображаю.
– Что ты хочешь сказать? – Дивьяни поёрзала на кровати и облокотилась на подушку, которая помогала Итану сидеть.
– Ну подумай сама. Жуан, Виджай – и теперь ты. Что вас связывает?
– То есть теперь ты будешь думать, что всё это из-за тебя? Да перестань.
– Так у меня было предостаточно времени подумать. Что самое обидное. Смотри: Жуан поссорился с Софией. Из-за меня. В тот же вечер он тонет. С Виджаем ты собиралась договориться о поездке в Голландию. Наутро его хватились. Кто слышал наш разговор? Русские туристы – которые наверняка половину не поняли – и София. Ты заявляешь, что едешь колоть свидетеля. При Софии. Она в тот же момент придумывает предлог, чтобы смыться. Свидетель таинственным образом исчезает – прямо у тебя из-под носа. И на тебя нападают. Ничего не смущает?
Он поднял глаза на подругу и обнаружил, что сейчас её уж точно ничего не смутит. Дивьяни сладко сопела в подушку, устроившись на боку и не отпуская руку Итана, лежавшую поверх одеяла.
Рука Дивьяни была тёплой.
***
София ушла к себе, упала на кровать и чуть не разрыдалась. Промокнуть под дождём, получить каблуком в лоб, и не простым каблуком, а с железной набойкой – и всё ради того, чтоб остаться голодной?! Бродяга не в счёт – его она вообще побрезговала пробовать, сразу утопила... Проклятая Дивьяни! Покупает всегда брендовую обувь. Всегда на шпильках. Которые ей подковывают на заказ. Это вам не какая-нибудь китайская пластмасса...
Голод терзал её – до озноба, до спазмов. Как наркоманку... Ну правильно: лекарства, травка, алкоголь, кокаин вместо сахара – не кровь, а таблица Менделеева. Поэтому она была категорически против вредных привычек. И воевала даже с дымящей сигарами Марией. Потому что пассивное курение тоже влияет. Но было поздно. София понимала, что уже крепко подсела. Два года... Ну почему она раньше не поняла?
И сейчас – ей просто необходима кровь. Хоть чья-нибудь. Хоть капелька...
Как порядочная индианка, София всегда пила кровь из мужчин. Только острая необходимость заставила её напасть на Дивьяни. Но тётушка из Камбоджи рассказывала, что нет ничего вкуснее беременных женщин, особенно лаком – плод. Кажется, пора и ей попробовать...
Она утёрла слёзы, встала – и тут же поскользнулась на иле и водорослях.
За спиной хихикнул Жуан.
София показала ему средний палец и вылетела в окно.
***
Аиша устроилась на диване в обнимку с коробкой конфет и включила телевизор. Сегодня она взяла в прокате «Мышьяк и старые кружева». Она любила иногда устраивать себе вечера ностальгии и смотреть кино не онлайн, а на DVD. И обожала чёрные ретро-комедии, они всегда создавали иллюзию, что всё плохое, что происходит в жизни, просто страшная сказка, у которой обязательно будет весёлый конец – ну или просто будет весело. Смотреть их по телевизору было особенно лампово. Особенно с чашкой кофе и шоколадными конфетами. Особенно когда так тянет на сладенькое...
Она не сразу поняла, где звонят в дверь: в кино или в реальности. Но кадр сменился, а звонок настойчиво повторялся. Аиша с сожалением рассталась с конфетами и пошла открывать.
На пороге стояла – хотя это громко сказано, скорей подпирала косяк – София. Растрёпанная, бледная, в одной ночной рубашке, она дрожала мелкой дрожью и даже стучала зубами.
Аиша схватила подругу в охапку и втащила в прихожую, пытаясь согреть своими объятиями.
– Что с тобой? Что с тобой? Почему ты в таком виде?
Она убрала волосы с лица Софии и хотела погладить её по щеке – кожа была исполосована рубцами. Зрачки – как блюдца.
– Боже! Чего ты напробовалась? Отвечай! – Аиша встряхнула Софию за плечи.
– Дай воды, – одними губами произнесла София.
– Конечно, конечно, – Аиша довела её до дивана, уложила, укрыла и убежала на кухню, по пути вспоминая, что за дрянь может давать такой странный приторный запах и вызывать такие язвы.
Она и не заметила, как подруга покинула ложе и встала у ней за спиной. София умела двигаться очень тихо – совсем бесшумно. Выдавая себя только призрачным плачем.
– Прости, подруга, – шепнула она и протянула руку к затылку Аиши.
Дальше – дело техники. Ударившись о дверцу холодильника, Аиша упала без чувств. София вытащила её на середину кухни и перевернула на спину. Откинула волосы на грудь и бережно разобрала на затылке, открыв маленькую круглую пасть – её секрет, скрываемый под самой толстой шпилькой из сандалового дерева, украшенной стразом и резьбой.
Сейчас она выпьет всю кровь – а остальное доест так. Перорально.
А телевизор выключит потом.
***
Лимонно-жёлтый свет настольной лампы составлял компанию Оксане до поздней ночи. Ночной переполох отбил желание ложиться. Амрита и Мария заверили, что Дивьяни относительно в порядке, и предложили успокоиться чем-нибудь покрепче, но у Оксаны и так голова шла кругом, поэтому она утешалась духовной пищей.
Она не поленилась найти сказку о купце и девушке, которую не дочитала на пароме. Конец истории был не очень счастливым: девушка оказалась понтианак и напала на любовника. Но он не лыком шит – скрутил вампиршу в два счёта и забил ей в затылок гвоздик – прямо во второй рот, который она прятала под волосами и через который выпивала кровь. Обезвреженная девушка сделалась человеком и стала ему образцовой женой...
Жизненная история. Все сказки так или иначе оборачиваются прозой.
На Оксанино счастье, кухарка и горничная тоже не спали и нарассказывали ещё баек. Такие белолицые длинноволосые красавицы разгуливают вдоль дорог, нагоняла суеверный страх Мария, дирижируя сигарой, и соблазняют охотников до продажной любви. Это придумали жёны, парировала Амрита, редактируя на телефоне очередное селфи, чтобы мужья не шлялись по проституткам.
Ещё были поверья, что призраки эти – умершие при родах женщины – нападали на будущих матерей. Словом, кушали всех подряд. И летали лицом вверх, крича как птицы, и плача как дети, и источая сладкий аромат, который скоро сменяется запахом могилы...
Иланг-иланг, сандал и мирра. До невозможности сладкая смесь. Пропитавшая своды, паркет и стены...
Одна и та же причёска. Уложенная на затылке коса и шпилька ровно по центру, вонзённая прямо...
И детский плач – тогда, на веранде...
Как же всё просто – прям на поверхности...
Оксана на цыпочках поспешила к себе и растолкала Артура.
– Кальяна накурилась? – недовольно зевнул гуру.
– Артурчик, ну всё же сходится! Она пьёт его кровь, ему от этого плохо, он хочет умереть, а она не даёт, потому что без еды останется! И ей выгодно, чтобы он себя плохо чувствовал, и Амрита заметила, что она ночами гуляет! Неужели не видишь?
– Я пока вижу сплошной криминал. А тебе советую глянуть какой-нибудь сон. И фантазия выветрится, и мозги отдохнут наконец.
Оксана вздохнула и отступилась.
Стук в стекло.
Чёрная рука с разноцветным букетом протянулась в приоткрытую створку. Оксана приняла очередную охапку жёлтых цветов, с вкраплениями малинового гибискуса и зелёными веточками. На них налипла козья шерсть.
Что же, призраки теперь все втроём ей на букеты скидываются?
Похоже, они тоже не хотят, чтобы она отсюда уезжала.
Какое-то шестое чувство вновь разбудило Артура, он перепрыгнул через кровать, отобрал у Оксаны букет и вышвырнул в окошко. И без лишних слов свалился спать.
Оксана выключила свет. Вот так всегда. Сатрапы и деспоты.
Но солидарности с Софией не испытывала.
Она не позволит ей хозяйничать в этом доме.
Оксана тихонько приблизилась к окну. За занавеской скрывался напуганный призрак. Кажется, ему крепко прилетело букетом.
Оксана улыбнулась – и распахнула раму.
Они обнялись. Оксана позволила себе выплакаться, а мананангал ласково гладил её по голове.
***
Утро растворило всю мистику в солнечном свете. Как будто вчера всё происходило не с ней и не всерьёз. Оксана сладко зевнула, от души потянулась и приветствовала новый день.
Первым делом она выглянула в окно – и не поверила своим глазам. К берегу причалила целая флотилия моторок, целая делегация выбралась на песчаную отмель, стараясь не замочить дорогие костюмы, и стройной шеренгой направилась к особняку.
Процессию возглавляли дравид, похожий на цыганского барона, и сикх в тёмно-синем тюрбане. Далее следовала толпа охранников, в которую каким-то образом затесалась девушка с чёрной помадой и в чёрном полупрозрачном сари, сквозь которое просвечивали симметричные татуировки на плечах. На запястьях были набиты многочисленные полоски, видимо, вместо браслетов.
Встречать гостей высыпали все домочадцы, во главе с Итаном и Дивьяни.
Дравид сделал шаг вперёд, прижал к груди руки, унизанные золотом, и нараспев начал:
– Прости. Прости. Я виноват. Мои люди облажались. Они уже наказаны за то, что не уберегли твою женщину и упустили свидетеля. Но позволь мне искупить вину – ведь в этом суть дружбы, чтобы прощать ошибки. Вот небольшая компенсация, чтоб возместить ущерб, – по знаку один из секьюрити вручил ему кейс, который дравид лично поднёс Итану и открыл. Оксане было не видно, что там. А вот Артур, похоже, разглядел:
– Ни хрена себе, – прошептал он из-за плеча Оксаны.
Итан кивнул и пригласил гостей в дом. Все воспользовались приглашением, только сикх задержался, обойдя вокруг и заглянув в каждое окно. То же самое он проделал в гостиной.
– Вам понадобится охрана, – продолжил темнокожий гость. – Адитья даст своих людей – самых опытных. И лично останется всё контролировать, – сикх лаконично кивнул. – А того нищего мы отыщем.
– Боюсь, Чандрасена, его можно уже не искать, – сказала Дивьяни. – Девять из десяти – он мёртв.
В тот самый момент неугомонный Адитья бросил взгляд на галерею – как раз туда, где за колонной притаились русские туристы. Оксана хотела присесть и прикинуться ветошью – но не успела. Впрочем, гостей больше интересовал её друг.
– Это ты Артур? – спросил Чандрасена. – Спускайся к нам, присаживайся. Дело есть.
Артур помедлил.
– Артур, иди сюда, – позвал Итан. – Чандрасена два раза не повторяет.
Артур послушался – и чуть не упал с дивана, увидев в этой компании заплаканную Кэти.
– Девушка говорит, ты её сильно обидел.
– Вообще-то ты сам предупреждал, что с ней не стоит связываться.
– Предупреждал. Но обещания давал ей ты. Что делать будем?
– Ничего я ей не обещал, – возразил Артур. – Она сама напридумывала.
Чандрасена поднялся.
– Ты не понял. Девушка очень расстроена. Работать теперь не может. Если имущество общее, это не значит, что можно его ломать.
– Извините, конечно, да? – Артур тоже встал. – Но это наше с ней личное дело.
Чандрасена качнул головой.
– А вы не в равном положении, чтобы решать всё один на один. Она имела право обратиться за помощью.
Кэти гордо всхлипнула и кивнула.
– Да, вот такая я сволочь. И что теперь? Убьёте меня? На счётчик поставите? Или в асфальт закатаете?
– Для начала мог бы прощения попросить.
– Да чёрт с ним уже, – Кэти достала зеркальце. – Родится в следующей жизни червяком – тогда поймёт.
– Ну что ж, такого наказания достаточно, – усмехнулся Чандрасена. – Ошибки ведь нужно прощать? Будешь должен.
Беседа перешла в мирное русло. Амрита и Мария принесли угощение для гостей и быстренько испарились. Оксана, наоборот, присоединилась к дружеской встрече. Она быстро расслабилась и принялась расхваливать красоты Гоа. Прощённый Артур сидел рядом с ней как бедный родственник и пытался словить дзен, но дзен не ловился, потому что Адитья и Чандрасена многозначительно переглядывались, прикасаясь губами к кончикам пальцев, едва заметно друг другу жестикулировали и даже забыли обедать.
Оксана расцветала на глазах.
Артур успокоился, только когда гости начали знакомиться с Ахмадом.
– Девочек пилить умеешь? – спросил Чандрасена.
– Пока что только девочки меня пилят, – отшутился Ахмад. – Но могу кое-что показать. Только мне понадобится десять минут на подготовку – и ассистентка.
Дивьяни виновато развела руками: она была не в форме. София отвернулась. Оксана испуганно затрясла головой.
– Ну ладно, я могу, – меланхолично сказала Кэти. – Раз уж я здесь.
Ахмад повёл её в гараж, по пути объясняя шёпотом, что нужно делать.
– Толковый парень, – одобрил гость. – Из него что-то получится.
После небольшого представления Чандрасена развлекался в саду стрельбой по-македонски, а Адитья бросал палку мананангалу. Кажется, они поладили.
Прощались цветисто и многословно – стараниями Чандрасены. Он клялся в дружбе и повторял, что готов на всё.
– Абсолютно на всё? – переспросил Итан.
– Так, – посмотрел ему в глаза дравид. – В эти игры мы не играем, мы уже об этом говорили. Любое лекарство, любой донор – только скажи, ты нас знаешь. Но со смертью мы не играем.
– Тогда я отказываюсь от охраны.
– Как скажешь, – не стал спорить Чандрасена. – Как скажешь. Я понимаю, ты отчаялся, столько всего навалилось в последнее время. Но подумай, как нам будет тебя не хватать. Как будет плакать Дивьяни. А что станет с Софией? Подумай обо всех, кому ты дорог. Наверно, сложно думать о других в таком несчастье, я тебя не сужу, но смотри: Адитья живёт – и держится – хотя у него вся семья погибла в теракте в Кашмире, а сам он почти ничего не слышит от взрыва – но он приехал к тебе сюда, чтобы тебя поддержать. Конечно, мы и сами хороши: надо было чаще видеться, но теперь-то мы всё исправим...
Ещё раз попрощавшись со всеми, поцеловав руку Оксане и промурлыкав, что «блистательному бриллианту и оправа нужна драгоценная», Чандрасена с Адитьей и всей своей свитой направился к двери. София провожала их, готовая запереть дверь, но гость задержался на пороге:
– Ты присмотрела бы за ним получше, а то мысли у него какие-то... не те в последнее время.
– Я знаю. И я смотрю, – сухо ответила София.
– Значит, недостаточно смотришь. На вот тебе, чтоб глазки не устали, – он достал из кармана несколько крупных купюр.
София отпрянула назад.
– Мне не надо ваших денег.
– Ну что ты, успокойся, тебя по-человечески, вежливо просят. Можно ещё вежливей, – он прибавил две купюры.
– Я и так уже с ног сбилась. Что мне ещё делать – на столе сплясать?
– Да хоть на люстре, – улыбнулся Чандрасена и сунул деньги ей в вырез блузки. – Охрану оставим, – говорил он уже за дверью. – Здесь есть где развернуться.
София вытащила деньги и потёрла ключицы. В такие моменты она ненавидела мужчин.
Пора сматывать удочки.
А тут ещё позвонила Девика – вся в слезах, потому что Аиша пропала.
***
Артур схватил Оксану за руку и потащил в комнату.
– Так, Рашен-Гёлз-Зэ-Бэст, совсем берега потеряла?
– Значит, тебе можно со всякими, а мне даже пофлиртовать нельзя?
– По романтике девяностых соскучилась? – проигнорировал Артур первую часть реплики.
– О да, у нас в Красноперекопске в начале девяностых зашибись была романтика.
– Где?
– В Красноперекопске. Это Крым.
– Погоди, ты разве не из Нижнего?
– Вот мы с родителями и переехали. А ты разочарован?
– Проехали. Но завтра утром – вместе или по отдельности – мы уезжаем. Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась.
– А я хочу. Очень уж... дом роскошный.
– Ты на что намекаешь?
– На то, что хочу купить этот особняк. А ты что подумал?
– Да кто тебе его продаст? Очень удобно – иметь такой вот дом на отшибе. Чтобы прятать что-нибудь. Или кого-нибудь. Или вот так вот встречаться...
– Ну что ж, придётся пойти на радикальные меры.
– У тебя вообще никаких принципов.
– А у тебя вообще никакого чувства юмора.
– Что-то не до смеха.
– Конечно, у тебя вся жизнь перед глазами пронеслась сегодня.
– А у тебя – нет?
– А меня нельзя убить.
Кажется, она перестаралась. Или он подумает, что она чокнулась, или начнёт её бояться.
Судя по тому, как сосредоточенно Артур занялся их чемоданами, он выбрал первый вариант.
Оксана невозмутимо читала.
В глубине коридора – за стеной, а может быть, за двумя, а может, за тремя – акустика же здесь совсем другая – зазвенело разбившееся стекло.
***
Дождь снова настукивал свою монотонную песню. Ему вторили пальмы, инжиры, иланг-иланг и гибискус. Чёрная тень полоснула небо: промокший призрак примостился на карнизе и накрылся крыльями. Недовольно блеял и хлестал хвостом сигбин, выкапывая из-под запутанных корней кустарника несчастных зверьков и жуков. С веранды доносились гулкие шаги: даже утопленнику надоело такое обилие воды.
Итан не спал. Он думал о Софии. По иронии судьбы, она легко смогла бы его убить и её единственную он не хотел в это впутывать. А ещё она зачем-то избавлялась от его близких, которые смогли бы заменить её в этом деле или вообще отстранить – как Жуан.
Корыстолюбием она не отличалась. Ссориться ни с кем не стремилась, хотя общительной её уж точно не назвать. Что же ей нужно?
Под окном звучали приглушённые голоса. Чандрасена всё-таки сделал по-своему. Охранники решили переждать дождь на веранде?
Вот с ними разговаривает Жуан – просит закурить. Вечный попрошайка. Могила его не исправила.
Дивьяни говорила, что напал не человек... От страха ещё и не то привидится...
Ему самому сейчас – страшновато. Мягко говоря.
Снова плачет ребёнок...
Нет, это птица. Просто птица.
Придётся всё-таки закрывать окно на ночь. Жаль.
Постараться уснуть.
От снотворного он, как назло, сегодня отказался. А София, как ни странно, не настаивала.
Знакомые шаги. Легка на помине.
Белая тень проплыла по комнате и, как птица, складывая крылья, опустилась на постель.
София присела на краешек кровати и поправила подушку под коленями Итана.
– Не спишь?
– Это ведь ты?
– В смысле? – белая рука с длинными ногтями легла на одеяло.
– Ты – всех троих?
– Что ты такое говоришь? Я, между прочим, пришла помочь тебе, а ты обвиняешь меня бог весть в чём.
– Помочь?
– Исполнить твоё желание, – София улыбнулась и убрала с лица волосы. На бледных щеках змеились бугристые шрамы.
– Господи, что у тебя с лицом?
София нахмурилась и провела когтистыми пальцами по щекам:
– А, это. Просто я сегодня не накрашена.
Она нежно смотрела на него бездонными зрачками – так близко, что он даже мог видеть собственное отражение. Перевёрнутое вниз головой.
– И... как же ты поможешь? Застрелишь, зарежешь, задушишь?
– Нет, всё гораздо проще, – София улыбнулась серыми губами. Рубцы-змеи извивались над уголками рта. Она доверительно наклонилась. – Я тебя съем.
– Значит, Дивьяни всё-таки взяла не ту сахарницу...
– Тихо. Тш-ш-ш, – холодная ладонь зажала ему рот. – Ты не заговоришь мне зубы. Я очень проголодалась. И я не хочу портить себе аппетит рассуждениями о вечном.
Что бы ни значил весь этот бред, он понял, что София свято верит в то, что говорит. Глядя в эти стеклянные глаза, на своё опрокинутое отражение, он почему-то тоже ей поверил.
И почему-то очень захотелось жить.
На тумбочке – справа от кровати – стоял графин с водой. И стакан. На овальном подносе. София принесла его из дома. Говорила, что дорог как память.
Вложив все немногие силы, что в нём оставались, Итан приподнял правую руку. Она сильно дрожала – и он боялся, что в самый последний момент промахнётся. Но воля к жизни возобладала, и он смахнул на пол поднос. С графином и со стаканом.
София вскрикнула и кинулась собирать осколки.
Хлопнула дверь. Дивьяни подскочила к Софии и выстрелила в упор. Под лопатку.
София вздрогнула, но приступ педантичности не прекратился. Не отрываясь от уборки, она дала ногой подсечку. Дивьяни упала, от удивления выронив пистолет.
Охрана на веранде подозрительно притихла.
Зато прибежала Оксана. С молотком и гвоздём.
Следом за ней прибежал Артур – и схватил Оксану:
– София, беги, спаса...
Он не закончил фразу: Дивьяни вырубила его пепельницей.
София рычала от злости, но смогла подняться не раньше, чем положила на поднос последний осколок. Оксана же времени не теряла, поэтому поднялась София с Оксаной на спине. Завязалась драка. Поднос задели, пнули, и битое стекло вновь рассыпалось по полу.
Женщины покатились по осколкам.
На шум прибежали Мария, Амрита и Ахмад с Кэти.
Тяжёлое детство в трущобах провинциального городка сыграло Оксане на руку. Спустя пять минут она уже сидела верхом на Софии и таскала её за волосы. Придавленная к полу София вынужденно прикладывалась затылком о паркет и впивалась когтями в Оксанину грудь. Оксане было откровенно пофиг.
Народ засмотрелся и не спешил разнимать. Наконец София простонала: «Сдаюсь».
Она прислонилась к стене и пыталась отдышаться.
Оксана присела на кровать.
– Я только хочу понять – за что? – спросил Итан. – Что я тебе такого сделал?
– За что, за что, – выдохнула София. – За кровь. Та ещё дрянь, но оторваться не могу. Третий год уже.
– То есть ты два года развлекалась на халяву, а тебе ещё и не нравится?! – возмутился Итан. – А я тебе ещё в любви хотел признаться.
– Сообразил – через двенадцать лет, – парировала София и метнулась к окну. – Как же вы меня все достали! – и прыгнула с подоконника. Но через секунду взмыла в воздух и полетела в предрассветную даль.
За ней погнался мананангал, Амрита кричала «Фас!», но София была быстрее, и призрак вернулся ни с чем.
***
Посовещавшись над бездыханным Артуром, решили его простить и оставили приходить в чувства, снабдив подушкой и одеялом. Когда он очнулся, то увидел, как Амрита, на полу среди осколков, обнимает сидящую рядом Дивьяни и говорит: «Какая ты храбрая», Ахмад и Мария выдёргивают из Оксаниной спины стекло, Оксана невозмутимо объясняет Итану, что это побочный эффект от клинической смерти, а Кэти – в рубашке Ахмада – кружит по комнате и восклицает, что когда-нибудь обязательно покорит Болливуд, только не в качестве актрисы (все возможные кастинги она уже завалила), а в качестве сценариста: какой сюжет для хоррора!
Потом выяснилось, что вся охрана валяется на веранде и не подаёт признаков жизни. Рядом виновато топтался Жуан:
– Я только хотел сигаретку стрельнуть. А они сразу все попадали.
Мария проверила пульс:
– Они ещё живы. Вызываем «Скорую».
– Кого понабрал Чандрасена... – проводил взглядом неотложку Итан. – Надо было на Адитью соглашаться. Сикхи – народ покрепче.
– Не знай, не знай, – возразила Дивьяни. – Лишились бы сейчас элитного отряда. Да мы и сами неплохо управились.
Они обнялись.
– Ты ведь знаешь, – сказала Дивьяни, – ты всегда был для меня больше, чем другом... Ты мне как брат. Поэтому сейчас, когда наконец всё закончилось, я прошу тебя благословить мой брак.
– Ничего себе новости. И давно ты собралась? Кому такое счастье?
– Амрита, подойди сюда, – Дивьяни одарила нежным взором горничную. – Вот моя невеста... Ну чего смотрите? – одёрнула она туристов. – Да, я по девочкам.
– То есть поездка в Голландию состоится, но по другому поводу? – уточнил Итан.
– В смысле, по другому?
– Ну-у... вот так.
– Ага! Я же говорила.
Вернулась из гостиной Мария.
– Там у нас опять гости. Прокурор столичный к нам пожаловал. Говорит, изучил иск, лично хочу побеседовать. Сейчас морали читать будет.
С веранды все проследовали в гостиную. Итан и Дивьяни обсуждали, как бы так вежливо намекнуть, что господин прокурор зря приехал.
Но господину прокурору было не до апелляций. Он стоял у камина и изучал фотографию танцовщицы фламенко. И вспоминал, не та ли это зеленоглазая красавица, что каждый вечер стучала каблучками по набережной Панаджи, а под пяточками несла нектар и амброзию, которые, видно, и заставляли её так легко порхать.
– Откуда у вас это фото? – без предисловий спросил он.
