Текст книги "Иланг-иланг (СИ)"
Автор книги: Евгения Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Никого не догнав, Артур уговорил себя выключить паранойю и вернуться.
И вот сейчас ему казалось, что он снова слышит шаги.
Нет, это Оксана.
***
Оксане так и не удалось заснуть, и она вышла проветриться и поживиться чем-нибудь из холодильника. Она проследовала уже знакомым маршрутом по коридору, галерее, лестнице и гостиной, которая, по сути, занимала всё неогороженное пространство под галереей. И не успела сделать нескольких шагов по устилавшему первый этаж паркету, как поскользнулась и чуть не потеряла равновесие. Пол был мокрым.
Недосмотрела Амрита, подумала Оксана и потянулась к торшеру, чтобы не рисковать в темноте. С щелчком включился свет. Оксана вздрогнула: она оказалась здесь не одна. Из самого тёмного угла вынырнул мужской силуэт и медленно двинулся к лестнице. Одной лампы было недостаточно, чтоб рассмотреть всё, но в первый момент Оксана готова была поклясться, что это Итан: тот же профиль, те же волнистые волосы... Волосы были мокрыми. Что там волосы, с него струями лила вода, словно он только что побывал под дождём, или упал в бассейн во всей одежде, или выбрался из реки... За окном тихо, прислушалась девушка. Дождя нет.
Она спохватилась, что надо бы отступить в тень, но поздно: двойник Итана обернулся. Вся левая половина лица ободрана. Или обглодана. Кожа почти синяя. К промокшей насквозь одежде пристали водоросли.
Оксана зажала себе рот.
Утопленник подмигнул ей уцелевшим глазом и приложил палец к губам.
Оксана задумалась на секунду, что есть свои плюсы в том, чтоб быть мёртвой среди живых и живой среди мёртвых, и как можно смелее шагнула к призраку:
– Я, кажется, знаю, кто ты...
Призрак хотел ответить, но закашлялся. Изо рта полилась вода.
Мигнула лампочка. Оксана отвлеклась на торшер, а когда повернулась обратно, никого в гостиной уже не было.
Оксана достигла наконец кухни, включила свет и принялась снимать стресс.
***
София стояла перед зеркалом и вынимала из волос шпильки. Сандаловые заколки с лёгким стуком укладывались на туалетный столик. Пальцы работали на автомате, помня привычный путь, пока глаза любовались на отражение в зеркале.
Все говорили ей, что она красива. Она притворялась, что не верит. Но наедине с собой снимала маску ложной скромности и наслаждалась тем, что видит.
Последняя, самая толстая, шпилька поддалась с трудом. София даже побоялась сломать ногти. Ещё немного... Всё. Теперь она свободна.
Коса распрямилась, как водяная змея, и ударила хозяйку по коленям.
Разобрать пряди.
София выпустила волосы на одно плечо и провела по кончикам расчёской. Начать с кончиков, забирая всё выше и выше. Пока не дойдёшь до корней.
Ох уж эти правила.
Она поднесла расчёску к темени и резким движением вниз отчеркнула искру.
Волосы грели плечо, грудь и живот...
Другому плечу, напротив, холодно.
И мокро.
На ключицу легли синие пальцы.
– Ну здравствуй. София.
– Опять ты?
– Сегодня ты меня так просто не прогонишь.
– Ты мне мешаешь.
– Оставь его в покое.
– А что я делаю плохого? – София повернулась к зеркалу спиной. – За всё, что я делаю для него, капелька крови – это такая малость.
– Оставь его в покое.
– А то что? Что ты мне сделаешь? Вы оба одинаково беспомощны.
– Ты нас плохо знаешь.
– Завтра же позову священника. Или каттидия. Чтоб изгнал бесов.
– Тогда ты и сама не сможешь здесь остаться.
– Нет, милый мой. Я принадлежу к миру людей.
– Я всегда подожду на улице.
– Так пошёл вон, – София бросила в призрака расчёску.
Жуан разлился водой, оставив на полу целую лужу.
София нарвала бумажных полотенец. Подобрала расчёску и протёрла дезинфицирующим гелем. Протёрла руки влажной салфеткой и продолжила вечерний туалет.
На столике, прямо там, где она собиралась оставить расчёску, темнели разводы речного ила.
Грязью по дереву было выведено: «убийца».
София достала ещё одну влажную салфетку – и брезгливо выбросила пользованную за окно.
Амрита завтра подметёт.
***
– Знаешь, мне кажется, за домом следят, – без предисловий начал Артур, когда Оксана проснулась.
– Не поверишь, мне тоже, – она демонстративно достала из чемодана льняной сарафан в пол. Так и не уложила вещи в шкаф.
– А ещё, походу, они тут все друг друга стоят. И ты оказалась права насчёт криминала. Может, уедем, пока не поздно?
– Разве тебе не интересно, чем всё закончится? – меланхолично спросила Оксана, влезая в сарафан и вытаскивая волосы из-под бретелек.
– Чем-чем. Разборками с полицией, – Артур взял одежду со стула.
– Ну мы обещали неделю. Давай потерпим ещё три дня.
– Ну давай. Всё равно билеты поменять не успеем, – пожал плечами Артур и собрался в город – заканчивать татуировку.
Оксана помахала ему в окошко – и быстренько переоделась во вчерашние шорты и тунику из марлёвки. Рукава длинные, зато плечи открыты. А одеваться пусть Кэти учит.
В ванной она застала Дивьяни, склонившуюся над раковиной и тратившую пятую салфетку на потёкшую косметику.
– Ты что, плачешь? – заглянула ей через плечо Оксана.
Дивьяни кивнула и плеснула себе в лицо из пригоршни.
– А... что случилось?
– Ему опять плохо. И непонятно, откуда эти приступы, – тихо сказала Дивьяни и с ожесточением полезла в косметичку. – Хорошо, что София ночью заглянула. Так и просидела у постели до утра.
– Может, перенервничал? Вчера день выдался не из лёгких.
– Правильно, всё время думать о смерти. Будут тут и покойники сниться, и давление скакать, – проворчала Дивьяни.
Оксана прислушалась, но не стала уточнять насчёт покойников.
– Да ещё мы тут вчера поскандалили.
– Не, это не из-за вас... Но вы эпичны, – подумав, прибавила адвокат.
– Вы тоже.
– Мы хотя бы сцены ревности не устраиваем.
– Слушай, я удивляюсь, почему вы не вместе. С такой-то совместной биографией.
– Ну... – замялась Дивьяни. – Есть один нюанс. Как-нибудь потом расскажу, – и подправила помадой пятнышко на лбу.
– А как твой муж относится к тому, что ты неделями тут зависаешь?
– Никак. У меня нет мужа.
– А зачем же?.. – Оксана указала отражению Дивьяни между бровей.
– Для красоты. А замужем или нет, смотри на пробор. Я же его не крашу. А это просто так – бинди. Для красоты, – объяснила Дивьяни, отвлекая сама себя от неприятных мыслей. – Пойду загляну к ним.
– Можно, я с тобой?
– Зачем ты меня спрашиваешь? Если он не захочет никого видеть, так он сразу скажет, не беспокойся.
– А мне сначала показалось, что...
– Тебе показалось, я тебя уверяю.
Но совсем наглеть Дивьяни не стала – в дверь постучать не забыла.
На пороге появилась София, в ночной рубашке и растрёпанная, как богиня Кали.
– Иди поспи, – сказала Дивьяни. – Я побуду.
– Всё нормально, – отнекивалась медсестра. – Я не хочу спать.
Она распахнула дверь и устроилась в кресле у книжного шкафа, предоставив гостьям полную свободу действий. Видимо, и правда утомилась.
Итан лежал, отвернувшись к окну.
Дивьяни дотронулась до его лба:
– Ты как?
– Только не надо меня жалеть.
– Не буду, – Дивьяни погладила его по волосам. – Я наведаюсь в полицию, дам показания и спрошу, что там с экспертизой, и ещё в город скатаюсь. Давай, до вечера.
Она вышла, уступив место у постели Оксане.
– Тоже пришла сочувствовать?
– Я пришла сказать, – Оксана подалась вперёд, чтобы София не услышала, – поступай как считаешь нужным. Твоя жизнь – тебе и решать. И никого не слушай. Ну, то есть слушай, но не позволяй собой манипулировать. А то кругом одни советчики.
– Наконец-то я от кого-то это слышу, – улыбнулся Итан – и тоже обернулся на Софию. Она свернулась калачиком в кресле и прислонилась головой к шкафу. Ветерок из приоткрытого окна пытался играть её волосами, но не мог приподнять.
– Я тебя понимаю, – Оксана перешла на шёпот. – Знаешь, я недавно... пережила клиническую смерть. И была в отключке довольно долго. Полдня. Меня даже вскрыть успели, – Оксана приспустила вырез туники и указала на белый след от шва над ключицами и вдоль груди. – Видишь, рубец остался.
– И ты ещё меня поднимала?
– Да всё уже давно зажило. Не в этом суть. Потому что у меня такое чувство, что меня выпотрошили и так бросили. Второй раз не умереть, а жить тоже совершенно не хочется. И от мужа я ушла, потому что это он настаивал, чтобы меня... реанимировали, – Оксана не стала использовать слово «воскресили». – Такие дела.
– И что ты... чувствовала? Ты помнишь, как ты умирала?
Оксана задумалась.
– Нет. Пустота сплошная. Ни когда ушла, ни когда вернулась... Так до сих пор и существую с этой пустотой... – Оксана потёрла уголок глаза. – Наконец-то я могу с кем-то поделиться.
Они помолчали.
– Да. Тут ты по адресу. Я тебя понимаю.
– Нет. Не понимаешь. Я теперь вообще умереть не могу, – в глазах и в носу предательски защипало. – Кто их просил меня оживлять?! Он, видите ли, всё заново хотел начать. А меня он спросил, сволочь такая?!
– Да, как он только мог – оживить любимую женщину... Возьми водички попей.
Оксана осушила стакан залпом и вытерла кулаком глаза.
– Извини, мы вчера сцену устроили.
– Да ерунда. Забудь.
– Ну как же «забудь». Неудобно.
– Ну хорошо, если тебе так легче, я тебя не прощу.
Оксана улыбнулась и обвела глазами комнату. На тумбочке рядом с кроватью стояла чёрно-белая фотография в простой рамке под металл. Молодая женщина и трое малышей у двери маленькой хибарки с заколоченным фанерой окном. Два мальчика и девочка заняли сиденье и багажник старого велосипеда. Женщина держит одну руку на руле, а другую в кармане джинсов. На ней джемпер с абстрактным рисунком, волосы забраны назад и начёсаны в стиле девяностых. Она очень заразительно улыбается. Босые дети, наоборот, чересчур серьёзны.
– Я возьму? Это твоя семья?
– Да. Год девяностый или девяносто первый.
– А который ты?
– Слева.
– Вы очень похожи с братом.
– Нас даже как-то за близнецов приняли. Но он младше на три года.
– А есть ещё фотографии?
– Конечно. Так... я ведь совсем недавно их пересматривал... София убрала куда-то. А возьми ноут со стола, там тоже много.
Наверно, они забылись и заговорили слишком громко, потому что София проснулась и мгновенно оттеснила Оксану от кровати.
Оксана воспользовалась моментом и взяла ноутбук. Паролей никаких там не было, но лично Оксане и без них было не разобраться. На каком языке тут говорят? На хинди? Или нет?..
Да, сегодня ночью она видела Жуана. Что ж, тут привидения толпами слоняются, и никого это не смущает?
София снова забралась с ногами в кресло и, кажется, что-то вязала. Наконец-то на человека похожа, подумала Оксана. Может, зря они с ней так? Нормальная вроде...
***
Оксана спустилась в гостиную, громко всхлипывая и вытирая нос, и стала исследовать стены в поисках картин и фотографий. Обычно ей было наплевать, что у кого украшает стены или маскирует пятна на обоях – но сегодня проснулся энтузиазм.
Слева от каминной полки, так, чтобы мягкий искусственный свет не бликовал на стекле, а естественный и вовсе не касался, обитал чёрно-белый портрет танцовщицы фламенко. Её лицо было Оксане уже знакомо: мать многодетного семейства – наверное, в своём концертном наряде, в котором выступала в ресторанчике у пристани, где за кулисами её ждали сыновья и дочка.
Оксана сняла фотографию со стены. На обратной стороне подписано: Консуэло М. И в нижнем углу – совсем мелко – цифры: 1982.
Оксана вернула портрет на место. Она ведь тоже одно время носила такие платья: на третьем курсе торкнуло позаниматься танцами. Дома даже где-то завалялись кастаньеты.
Она вышла на середину гостиной, ударила по паркету воображаемым каблуком, раскрыла над головой несуществующий веер и вскинула подбородок. Верхняя галерея смотрела на танцовщицу. Оксана постучала босоножками по половицам, как будто высекая искру, и ощутила, как по спине пробежал заряд.
Старая вилла отвечала эхом.
Она могла бы видеть первых колонистов, эта вилла. Не колонистов – конкистадоров. Конечно, португальцев, а фламенко – детище Испании. Но у Оксаны уже всё смешалось в голове. И вот уже каблуки бьют вильянсико, турдион или фолию, под полосатой юбкой качаются обручи, кружевная косынка прикрывает декольте от знойного солнца, а веер порхает огромной бабочкой – выше собратьев-опахал, что приручили темнокожие слуги.
Зал полон людей – во всей пестроте сословий и каст. Португальцы, индусы, арабы, фламандцы, ланкийцы в саронгах и сикхи в стальных браслетах, магометане и католики. И с галереи наблюдают знатные сеньоры – в чёрном бархате, золоте и ослепительных кружевах. Попирая ногами тигровую шкуру, купаясь в прохладе опахал и блеске парадных ножен, наблюдает за танцем чета хозяев – холодными и светлыми глазами истинных грандов. И рядом – блистая самоцветами, равными целой вице-королевской казне – прекрасная дочь Индии. Притворно опуская бездонные очи долу, она торжествует над благородной сеньорой: ей, дочери брахмана, позволено гораздо больше. Позволено жить с женатым мужчиной. Позволено не разлучаться с ним после смерти на погребальном костре. Позволено тешить и тешиться искусством любви, а не продолжением рода. Огни свечей подмигивают в такт – подтверждая её правоту.
Все смотрят на танцовщицу из ниоткуда: и пожилая дуэнья, и молодой корсар с лангуром на плече и ятаганом на поясе, и маленькая смуглая рабыня в браслетах с колокольцами, и обе госпожи, успевая пепелить друг друга из-под кружевной мантильи и шёлковой дупатты, и господин, меж двух огней занятый мыслями о старых ранах... Танцовщица смотрит на них и клянётся себе, что скоро и она вытрет подошвы разбитых туфель о полосатую шкуру...
Стук в окно уничтожил весь морок. Оксана застыла посреди пустой гостиной. Ну конечно. Старый знакомый. Бьётся перепончатыми крыльями в плотно закрытое окно и стремится высадить стекло когтистыми лапами.
«Кыш!» – машет Оксана.
Призрак отдаляется, делает кульбит в воздухе, ударяет всей тушей в стекло (кто там говорил, что привидения бесплотны?), терпит фиаско, взмывает ввысь... дом слегка сотрясается – и вот уже в дымоходе воют, бьются, скребутся и извергают вниз клубы сажи.
Оксана подбирает потерянную босоножку и бежит за помощью.
***
Артур взялся за дверной молоток, предвкушая, как похвастается новым орнаментом, но выражение лица Амриты, впустившей его, отбило всяческие тщеславные мысли. А когда он увидел всех остальных, столпившихся вокруг камина, даже не понадобилось спрашивать, что случилось.
– А может, всё-таки пожарных? – настаивала Дивьяни.
– Чтобы их с инфарктом увезли? – возражал Итан.
– А может, его поджарить, и сам выскочит? – кровожадно тянулась за каминными спичками Оксана.
– У тебя крыша поехала? – отбирала спички София.
– Точно, может, попробовать с крыши? – предлагал Ахмад.
– Ну залезешь ты на крышу, а дальше что? – ворчала Мария. – Будешь тыкать тросом для прочистки труб?
– А может, его пристрелить, чтоб не мучился? – задумался Итан.
– Такого не пристрелишь, – подоспел Артур. – Надо найти его нижнюю половину, насыпать на неё перца, и тогда он загнётся. Я читал.
– Окей, Гугл, – съязвила Оксана. – Половина-то у отеля осталась. Неужели счас ехать.
– Зачем убивать? – воскликнула Амрита. – Он всё-таки... живой... наверное... Жалко всё-таки.
– А у тебя коза же плотоядная. Она только людей чует? – сообразила София. – Давайте её натравим?
– Ещё нам скотины в доме не хватало, – протестовала кухарка.
– Я всё уберу, – заверила горничная и умчалась за своей питомицей.
Коза сначала упиралась, но потом освоилась, развернулась к камину задом, сверкнула красными глазами, низко наклонилась и принялась грозно мести длинным, совершенно не козьим хвостом. И, глядя из-под-между ног, резво дала задний ход на камин.
Дивьяни не удержалась и направила на козу смартфон.
Тем временем застрявший мананангал почуял неладное, заскрёбся, поднатужился – и вылетел как пробка из бутылки, только не вверх, а вниз. Сосчитал все углы в гостиной, чуть не задел светильники и вышиб головой оконное стекло, которое ещё утром отказывалось ему поддаваться.
Осколки с весёлой музыкой улеглись на пол. Призрак растаял в радужных сумерках. Пёстрая стайка попугаев окружила обнажившиеся перемычки высокого стрельчатого окна. Люди выругались каждый на своём языке.
– Полезная у тебя коза, – проговорила Дивьяни. – Где ты такую нарыла?
– Купила у одной крестьянки. Задёшево, она совсем слабенькая была, заморённая. Я её выходила.
– А теперь научи её стёкла вставлять, – сказал Итан. – Давайте хоть плёнкой закроем, что ли.
– Стремянка есть? – распорядился Артур.
– В гараже, – подсказала Мария. – Я покажу.
Оксана не заметила, как они вышли: она сосредоточенно копалась в телефоне.
– Сигбин, – выдала она наконец.
– Чего? – переспросил Ахмад.
– Это не коза. Это сигбин. Существо такое. Тоже типа призрак. Или демон.
– Ничё себе зоопарк у нас подобрался... А они не съедят Шаши?.. А кстати, где он?
Парень умчался на поиски обезьяна.
Повисла гнетущая тишина, только стрёкот ночных насекомых напоминал, что оплот цивилизации медленно, но верно сдаётся под натиском наступающих джунглей.
Вернулась взволнованная Мария:
– Катрина! Катрина! Вы не видели Катрину?
– Какую Катрину? – спросила Оксана, убрав телефон.
– Кобра Катрина, – пояснил Артур, волоча стремянку. – Живёт в гараже в корзинке. Корзинка пустая.
– Может, подумала, что началось землетрясение, – сокрушалась пожилая женщина, – ведь тут такой шум поднялся, даже стены затряслись... Бедняжка, её же кто-нибудь раздавит. Или съест. Этот ваш половинчатый.
– Господи! Вы смерти моей хотите? – не выдержал Итан.
– Мы хотим? – переспросила Дивьяни.
– Видишь, это всё из-за тебя, – упрекнул Артур Оксану, забираясь на стремянку с рулоном полиэтилена под мышкой и с мотком изоленты в кармане. – Притащила за собой. Поклонника.
– Кто проторчал весь день у Кэти, пусть помалкивает, – подколола Оксана, но лестницу поддержала.
– Молчи, женщина. Ножницы принеси. Я забыл.
– А где тут водятся ножницы? – развела руками Оксана, отпустив лестницу.
– Пойдём, покажу, – выручила София.
– Ну вот, как нужен Ахмад, так его нет, – вздохнул Итан. – Сейчас бы сыграл на дудочке, и Катрина была бы здесь.
Похоже, мироздание его услышало, потому что одновременно явились Ахмад с обезьянкой и Оксана и София с корзинкой для рукоделия, которую почему-то очень осторожно несли на вытянутых руках.
– Она там, – со священным трепетом сообщила русская. – В клубочках затаилась.
– Молодцы. Теперь в гараж несите.
– Я отнесу, – вызвался Ахмад. – А вы пока держите Шаши.
– Смотри: рассыплешь мои клубки – получишь, – напутствовала София, принимая с рук на руки обезьянку.
– Уф, что-то у меня аппетит разыгрался, – обмахивалась краешком сари Дивьяни. – От стресса, наверно. Оксан, что у нас на ужин?
– Чё я-то сразу? Ну вас нафиг, у меня тоже стресс.
– Ну ладно, – сжалилась Мария. – Я сегодня приготовлю. Всё равно она недосаливает.
***
Утро началось в заботах. Дивьяни рассказала, что узнала результаты экспертизы: это действительно кости Виджая, только причину смерти по ним определить нельзя, слишком уж постарались крокодилы и рыбы. Спасённая козой нога тоже ничего ценного не давала.
Ахмад вызвал стекольщиков и собрался пораньше в студию – записывать некролог для Виджая и тянуть прямой эфир. Если на радиостанцию явится следователь, прятаться он не станет, а постарается побольше подслушать.
Мария собрала кости и объедки и пошла кормить затаившегося в иланг-иланге призрака.
Амрита убирала следы вчерашних баталий.
София устроилась по-турецки перед стиральной машиной и отмеряла порции белья. Она выглядела каменно спокойной, но руки у неё слегка дрожали.
Итан с Дивьяни обзванивали знакомых. Окольными путями они выяснили, что у образцового холостяка и трудоголика Виджая были дальние родственники в Маргао, в Южном Гоа. Полиция уже им сообщила. Знакомые обещали проверить всё по своим каналам.
– Ну всё, держись, скоро братва приедет, – прокомментировал Артур.
– Я что-то не понимаю твой настрой, – призналась Оксана. – Люди нас, можно сказать, приютили, восточное гостеприимство, все дела. Теперь у них горе случилось, и ты смываешься?
– Если ты не забыла, нас не приютили, мы сами навязались – и ввязались не в своё дело. Самое вежливое, что мы можем сделать – это тихонечко самоустраниться. Тут счас не до нас.
– Во-первых, нас никто не выгоняет. Во-вторых, самое вежливое, что мы можем сделать – это поддержать и посочувствовать.
– Да, мы с тобой очень разные...
– Это не актуально. Потому что было ясно с самого начала.
– Так, ладно, я в город.
– За сувенирами?
– Да, планирую кое-что купить. Успеть до отъезда.
– Ну удачи.
– Ты обиделась?
– Нет. Я же не против, чтобы ты ехал. Поезжай-поезжай.
– Ну до вечера, – Артур был рад, что Оксана не увязалась за ним. Ему предстоял серьёзный разговор с Каншаной. Девушка не на шутку настроилась уехать за ним в Россию. Когда он спросил, почему она так уверена, что у них всё серьёзно, Кэти незамысловато ответила, что он первый, кто смотрит ей в глаза, а не на грудь. Бедная девушка, слаще морковки ничего не пробовала, подумал Артур и готовил речь, чтобы не слишком больно разбить ей иллюзии.
***
Небо было жемчужно-серым. К вечеру соберётся дождь, определила Оксана. Но пока есть время немного проветриться. Слова Артура насчёт самоустранения всё-таки зацепили её, и она решила дать новым знакомым от неё отдохнуть. Тем более ещё не весь остров исследован.
Ноги привели её в деревню. Кажется, Пьедад. Душа возжаждала чего-то простого и человечного, и Оксана смело шагала к толпе деревянных домишек, крытых банановыми листьями – только окраина. А под мягкой листвой – каменная сердцевина с белоснежной церковью и пёстрыми домами. Белого цвета удостаивались только церкви, это Оксана уже знала. Колокольня печально пела. Что за день-то такой. Сплошные похороны. Похоже, она опять невовремя.
Девушка присела у корней баньянового дерева – так, чтоб оно заслонило её от хижин.
Над крышами курился дым.
Любопытство победило, и Оксана выглянула из укрытия.
Стайка маленьких загорелых женщин вилась вокруг гроба, уложенного прямо на траве. Молоденькая девушка. Не старше Амриты. Но с накрашенным пробором.
Из одной хижины вышла пожилая женщина, отодвинула плакальщиц и склонилась над гробом. Что-то блеснуло у неё в пальцах. Иголка или булавка. Бесцеремонно подняла руку покойной и вонзила иглу под локоть. Потом под второй. Потом переместилась к ногам девушки и со всех сил дёрнула за ступню.
Хруст резанул уши. Туристка на всякий случай снова укрылась за деревом. А когда заметила, что к крестьянкам присоединяются мужчины, и процессия вот-вот тронется с места, и вовсе припустила домой, уповая на прочные кроссовки.
Обувь не подвела: Оксана финишировала прямо у веранды и чуть не налетела на Марию, которая устроилась на табуретке у колонны и играла на ситаре.
Мелодия звучала не по-индийски. Покопавшись в недрах памяти, Оксана узнала мексиканскую «Йорону».
Увидев запыхавшуюся гостью, кухарка прервалась на полуслове и отставила инструмент в сторону:
– Ты чего перепугалась – лица на тебе нет?
Оксана села прямо на пол и как на духу выложила всё, что видела.
– А-а, вон чего, – на Марию история не очень-то произвела впечатление. – Так делают, когда женщина умирает при родах. А то восстанет из могилы и пойдёт пить кровь. Вот ей иголки в руки всаживают и пятки выворачивают.
– Как вампир?
– Ну да. Только у нас это называется чурела, – Мария слазала в карман и извлекла сигару и зажигалку. – Не возражаешь, я покурю?
– Нет, конечно.
– Ну и ладненько. А то София всё время ругается... Так, ну-ка не сиди на холодном! – в благодарность она, видимо, решила проявить заботу. – Бери-ка табуретку с кухни, наливай чай горячий, посидим.
Оксана повиновалась.
– А ты неплохо готовишь, – выпустила облачко дыма кухарка. – Сама училась?
– Ну да, а как же? – коротко рассмеялась Оксана.
– Молодец. А я знаю, что говорю. Я тут уже десять лет кухаркой.
Оказывается, Мария близко знала мать Итана:
– Мы с ней вместе в ресторане выступали. Только я больше пела, а она больше танцевала. Она, конечно, больше на виду, ну я ей позавидовала, поклонников пруд пруди, хоть из ружья отстреливай, а мне не везло. Ну я подставила её на деньги... Как же я перед ней виновата, Пресвятая Дева... – Мария взяла сигару в другую руку и перекрестилась слева-направо, как истинная католичка.
– Её выгнали?
– Нет. Оставили. Но с условием – отработать. Вот травку таскала. И чего покрепче...
– Её посадили?
– Нет. Но связалась не с теми. Влилась. А была честной девушкой. Да ещё трое детей на шее.
– Она подсела на наркотики?
– Нет. Только торговала. Но доброе-то имя не вернёшь. Да и детям какой пример... Эх... Я столько лет боялась ей на глаза показываться. А потом поняла, что от судьбы не уйдёшь. Карма. Вот, пришла, напросилась кухаркой. За так – за еду, за крышу. Мне ничего больше и не надо. Ну, мне, конечно, дарят кое-что. Чтоб не совсем бесплатно. Я не отказываюсь.
– Она тебя простила?
– Она меня не узнала. Раньше-то я была посимпатичней, – Мария оскалила в улыбке золотые зубы. – А дети её меня вообще не помнят. Ну, так оно и легче. Так что я не жалуюсь. Даже на Софию. Для него-то она свет в окошке. А уж я всё стерплю.
Оксана растрогалась, крепко обняла Марию и пошла на кухню мыть за собой чашку. Там уже задумчиво копался в холодильнике Артур.
– Я сегодня такое видела, – начала Оксана.
Артур мгновенно отвлёкся от поисков:
– Вот это совпадение. Мне сегодня продавец рассказал похожую байку. Только там эта вампирша называлась... понтианак.
Он почти не соврал. Кэти устроила сцену и грозила покончить с собой, превратиться в понтианак, найти его и выпить из него всю кровь.
***
– Колокол, – прислушался Итан. Душный ветер приносил прозрачные звуки из глубины острова. – Хоронят кого-то. Что за день...
– Не думай об этом, – София приблизилась и положила руку ему на плечо. Она постоянно так делала, как будто проверяла, обернётся ли он на прикосновение. – Не надо себя доводить. Мне всегда говорили, мёртвые не любят, когда по ним сильно убиваются, они не найдут покоя.
– Родители говорили? – машинально спросил Итан – и задержался на этой мысли: она ведь никогда не упоминала своих родителей.
– Ну... да, – с некоторой запинкой ответила София.
– А ведь они погибли одинаково. Только с разницей в два года.
– Ты думаешь? – София встала сзади и помассировала ему шею. – Здесь вроде бы нет опасных течений. Но каждый раз умудряется кто-нибудь утонуть. Каждый раз по телевизору очередная страшилка в новостях, их послушать, у нас в штате народу вообще не осталось.
Жёсткие пальцы прошлись вдоль позвонков и спустились к ключицам.
И почему она ни слова не сказала об укусе – не могла же она не заметить? Кто-кто, а София бы точно подняла тревогу.
Над кронами показался крылатый силуэт и тут же нырнул в зелень, как дельфин в воду.
– Может, натаскаем его дом сторожить?
– Да, в паре с козой они прекрасно справятся, – в голосе Софии звучала улыбка.
Плечи покалывало.
– Может, прогуляемся? – предложил Итан. – Здесь душновато.
– Гроза собирается.
– Что поделать, сезон дождей. Для этого и существует веранда.
– Смотри, чтобы не переохладиться.
– Можно укрыться.
– Странно, обычно ты против.
– Хочется подышать свежим воздухом.
– Как хочешь, – голос звучит издалека: София уходит в другой конец комнаты, бесшумно возвращается и пеленает его пледом.
Веранду омывает песчаная позёмка. Банановые листья колышутся сильнее прочих – точно в них притаился кто-то.
– Слушай, оставь меня минут на десять – хочу побыть один.
– Я за тебя волнуюсь, – наклоняется София. – Я лучше побуду рядом, – тёплый блеск в золотых серьгах, сандал и иланг-иланг.
– Всего десять минут. Ничего не случится.
Сладкое облако рассеивается, сухо стучит дверь.
На крышу веранды падает несколько капель: кто-то стучится и умолкает.
Если существуют плотоядные козы и рвущиеся напополам призраки, то почему вдоль живой изгороди не может гулять утопленник? Наяву?
Жуан, наверное, здесь.
Доведёт наконец свой рассказ до конца?
Скажет, кто перевернул лодку?
Между стеблями гибискуса темнеет знакомая фигура. С шорохом протискивается сквозь заросли, орошая листву и цветы речной влагой. Осязаемая, зримая, пахнущая водой...
– Вот ты где! – на веранду выскакивает Дивьяни.
Ветви качаются и замирают.
Итан с досадой толкает затылком подголовник.
– Извини, её не удержишь, – вышла следом София. – Я просила тебя не беспокоить.
– Оно того стоит, – возразила адвокат. – Нашли свидетеля – какого-то бродягу. Якобы видел, что к Виджаю заходили. Поздно вечером...
– Кто нашёл? – оторопела София.
– Ну не полиция же, – съязвила Дивьяни. – От них дождёшься. В общем, я к свидетелю, пока он трезвый.
– А сюда его реально привезти? – поинтересовался Итан.
– Обижаешь, дорогой, – развела руками Дивьяни. – Ну, я за лодкой и поскакала.
София дождалась, пока Дивьяни пронесётся мимо, и присела на корточки рядом с креслом, взялась за подлокотник и посмотрела на Итана снизу вверх:
– Послушай, я совсем забыла: мне нужно заскочить в Пьедад – на рынок. Хочу успеть до дождя. Отпустишь меня?
Наконец он один. Только Жуан не спешит возвращаться. Капли на песке – то ли от его следов, то ли от дождя...
А где-то – сплошная борозда. Как от ручья...
Линии на песке сложились в слова.
«Меня убила София».
– Ты неисправим, – тихо проговорил Итан. – Даже спустя столько времени ты ей мстишь.
Ведь это не могло быть правдой...
Пришла Мария, попричитала, что холодает, и увезла его в дом. И тут же возвратилась на веранду. Видно, ей тоже нужно было уединиться.
***
Дивьяни всё-таки угодила под дождь. От пристани она взяла такси до стоянки, оседлала свой «Гранд чероки» и отправилась по назначению. Пересадки её добивали, а взгромождаться на паром вместе с джипом она не рисковала, хотя не раз видела, как легковушки путешествуют вместе с владельцами. Вообще, она подумывала купить мотоцикл – специально чтоб кататься по Дивару. Проходимость проходимостью, но на многие просёлочные тропки внедорожник не умещался по габаритам.
