Текст книги "Псы, волки и кара небесная (СИ)"

Автор книги: Евгения Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

   Тем временем уголовный элемент Андрес придумал лучший способ спастись: выковырял булыжник из мостовой и запустил в окно отделения полиции. Теперь уж его обязаны были задержать.

   – А почему твоего так рано выписывают? – спросила Хуану Карола.

   – Потому что их совместными стараниями травматология у нас переполнена. Гипс затвердел – и домой, свободен. Через две недели на рентген.

   – Да... – покачала головой хозяйка кафе. – Марсела там, наверно, совсем с ног сбилась.

   – Бедняжка, – подхватила Марисоль, в глаза не видевшая эту Марселу, но поддавшаяся всеобщему настроению.

   – И не говори, – отвечала Хуана. – И не говори...

   Рядом на диванчике психовала Оливия. Соня пыталась напоить её валерьянкой.

   Парни курили перед разбитым окном и обсуждали свои впечатления.

   Из-за дома напротив выглядывал золотой осенний закат.

XVII. Дождь и планы

   – Позор, позор... – повторял Хулио. – Какой ты пример младшему подаёшь!

   – А что? – Альфонсо осторожно привстал, опираясь на одну ногу, и пересел на кровать. Каждое движение отдавалось в рёбра. – Пусть драться учится.

   – У кого? У тебя, что ли? Если бы ты умел, тебе бы так не досталось.

   – Вот парадокс, – сказала Хуана, медитативно взбивая подушку. – Голова взрослого человека весит порядка пяти килограмм. А мозг – всего кило триста...

   – Внимание – вопрос: чем занято остальное? – облокотился на спинку кровати Хулио.

   – Как всегда, покажет вскрытие.

   – Или не покажет, – вклинился Альваро.

   – Это ты про себя, что ли? – ответил Альфонсо, пытаясь поудобнее улечься.

   – А здорово мы их...

   – Ага...

   – Здорово? – заводилась потихоньку Хуана. – Вы чем оба думали вообще? – она подсунула под загипсованную ногу Альфонсо подушку-валик, позаимствованную из гостиной. – У нас маньяк по посёлку разгуливает, у нас церковные реликвии из-под носа вывозят – а они тут развлекаются. А потом валяются и стонут: болит у них всё. А работать некому...

   – И заметьте, это сейчас не мне, – прислонился плечом к стене Альваро.

   – Ой, всё, я пошла собираться. Мне бы сегодня пораньше, работы непочатый край. Три экспертизы, и все по деревням рассылать... А кто повезёт?

   Хуана в отчаянии ушла.

   Хулио склонился над кроватью.

   – А тот капитан, с которым ты дрался, у него фамилия случайно не Сельвас?

   – Да вроде. Сельвас. А что?

   – Это его папаша мне ухо порвал. Так что всё правильно. Только бы не проговорился.

   – Он точно вякать не будет. Я ему челюсть сломал.

   – Молодец, – шепнул Хулио. – Горжусь, – и, услышав шаги жены, добавил. – Так, вот тебе каталка, вот костыль. Лежи и стыдись. Вернусь – проверю.

   – Хулио! Нам пора.

   – Иду! Молодцы, парни.

   И аккуратно закрыл за собой дверь.

   – Н-да, досталось тебе, – Альваро снял со спинки кровати плед, развернул и заботливо укрыл брата.

   – Даже про тебя забыли, – Альфонсо вытащил из-под одеяла правую руку в лонгете и устроил на животе. – «Вскрытие покажет...»

   – Ага, – кивнул Альваро, – помнишь, как мне в первом классе задали сочинение «Кем работают родители?» И мы голову ломали, как бы помягче написать, чем занимается мама?

   – Ой, не смеши, рёбра больно...

   – Таблетку надо?

   – Не, не надо. Лучше телефон дай.

   – Планшет не одолжить?

   – Не, я посплю.

   – Ладно, если чё, зови.

   Альваро пошёл было к себе, но в дверь позвонили.

   На пороге, под зонтиком в цветочек, стояла Вера.

   – Я пришла тебя навестить.

   – Заходи. Я сегодня дома. Неохота брата оставлять, он всё-таки за меня вписался.

   – Он как? – Вера встряхнула зонтик и оставила на полу сушиться.

   – Да как сказать... Трещина в запястье, трещина в берцовой, три ребра сломано.

   – Ужас. Как его о капот прикладывали – он ещё легко отделался... А ты?

   – Да так... Голова слегка кружится, если честно.

   – У тебя сотрясение мозга?

   – Ну, все вокруг утверждают, что там нечему сотрясаться, – Альваро улыбнулся. – Ну это ещё из-за носа, наверно.

   – Ну я с вами посижу тогда.

   – Отлично. Мы кассеты так и не посмотрели.

   – С сотрясением мозга нельзя много смотреть телевизор.

   – Ой да ладно. Всё можно. Только негромко: Альфонсо спит.

   Альфонсо подремал с полчаса, но душа болела за боевых товарищей и за общее дело. Он отыскал под пледом телефон и набрал Рауля.

   – Привет. Ты как?

   – Да никак. Лежу. Телефон держит сосед по палате. Этим всё сказано. А ты?

   – Ну, могло быть лучше. Но могло и хуже.

   – Да, тебе ещё повезло. Диего вообще ни до чего.

   – Он с тобой?

   – Нет, он в другой палате. Могу передать привет через Оливию, она обещала зайти сегодня.

   – Да, хреново всё... Чё делать будем?

   – В смысле?

   – Да скучно как-то. И совесть гложет. Дело не раскрыто.

   – Ты ещё о чём-то можешь думать?

   – Ну, мы сейчас только это и можем. Ты там скажи соседу, чтобы уши особо не грел.

   – Чё, есть конкретное предложение?

   – Типа того. Доказательств за контрабанду нет – официальных. Значит, надо организовать...

   – На живца, что ль?

   – У бати есть пара приятелей-коллекционеров. Может, он кого уломает что-нибудь заказать. Хоть ту же бутыль.

   – Точно, – мгновенно включился Рауль. – И пусть по своим кругам растрезвонит, что собирается покупать. Тогда тот заказчик, которого прокатили, точно на Педро наедет...

   – Да он к нам сам прибежит сдаваться! – обрадовался Альфонсо.

   – Отец твой точно согласится?

   – Это я беру на себя. Он должен понять. Меня больше волнует, что нам от Лорки прилетит за самодеятельность.

   – Да ничего не прилетит. Ему же надо раскрываемость повышать. Значит, согласится. В конце концов, он нам не может ничего сделать, потому что официально мы на больничном... Ладно, тут Карола пришла, счас будет допрашивать, кто звонит.

   Карола перехватила-таки телефон, побеседовала с Альфонсо насчёт самочувствия, как полагается, и повесила трубку.

   Вот теперь можно спать со спокойной совестью. До возвращения отца.

   В полиции было на редкость тихо. Базилио собрал оставшихся сотрудников на планёрку, чтобы перераспределить дела. Но между Соней и Хуаной перераспределять было нечего, и планёрка не клеилась. А тут ещё нагрянули Марисоль с Оливией, дружно запустили пятерню в чёлку и принялись жаловаться на жизнь.

   А тут ещё на весь день дождь зарядил. Просто праздник какой-то.

   – Мне весь вечер из Инахосы названивали, – сказал Базилио, чтобы хоть что-нибудь сказать.

   – Мне тоже, – откликнулась Марисоль. – Компенсацию, заразы, требуют. За вред здоровью, за моральный ущерб, помятые машины...

   – Вот-вот. Бешеные жёнушки.

   – Что характерно, имеют полное право.

   – Чё делать будем? – задался экзистенциальным вопросом Лорка.

   – «Чё-чё», – передразнила Хуана. – Как будто нам заняться нечем... Только не спрашивай, ради бога, кто как себя чувствует, – предупредила она открывшую рот Марисоль.

   – Ладно, что у нас на повестке дня? – приняла деловой вид Оливия. – Ничего, что я поучаствую? Меня над всеми этими бумажками колотит просто. Ни о чём не могу думать.

   – А я вот думаю, – сказала как будто сама себе Марисоль, – что зря мы всех из КПЗ повыпустили. Хотя бы Диего не пострадал...

   – Не рви душу, а? – отозвался Базилио.

   Соня загадочно молчала.

   Дверь отделения отворилась, впустив шум дождя и очень знакомые шаги. Начо, с забинтованной головой, уныло обогнул выстроившиеся на полу зонтики и уселся рядом с Соней.

   – В наших рядах пополнение, – засияла девушка.

   – Ага, – мрачно выдал Кастро. – Меня уже выписали. А там Карола, наверное, пирожки принесла...

   – Слушай, тебе так повезло: только ухо прокусили, – подбодрила его Хуана. – А пирожков в кафе поешь. В обед.

   – Ага, там за деньги. А Карола принесёт на халяву...

   – Жадный Ван Гог... – тихонько озвучила Соня.

   – Кто?

   – Ну Ван Гог. Он же ухо себе отрезал.

   – Умная, да? – подтолкнул её локтем Начо. Соня ответила. Они начали было толкаться, как школьники. Веселье пресекла Хуана:

   – Начо, ты не представляешь, как мы тебе рады. Очень нужна твоя помощь... – Начо замер в радостном предвкушении. – ...Отвези результаты экспертизы, пожалуйста. В Мадригаль, Пьедад и Ловос-Бахос.

   – А по мэйлу никак?

   – Ты что? В руки и под роспись. Это ж не просто какая-то служебка.

   – Да в такую погоду...

   – Начо, ну пожалуйста, это срочно. Больше некому.

   – А правда, – заступился за подчинённого Базилио. – Почему бы не припахать кого-нибудь из паспортистов? Там два практиканта без дела маются. Их к серьёзным делам всё равно не подпускают, только на ксерокс. Пусть прокатятся. Хоть вместе, хоть отдельно. Свободных машин у нас счас полно.

   – Спасибо, Лорка, – растрогался Начо.

   – Правильно, нечего свободного оперативника занимать, – одобрила Марисоль. – У нас сейчас каждый человек на счету.

   – Ладно-ладно. Победили, – сказала Хуана. – Схожу к паспортистам.

   – Я сам схожу, – расщедрился Базилио. – Сразу после совещания. А пока у нас, дамы – и господин – на повестке дня маньяк.

   – А мэр? – спросила Соня.

   – Мэр от нас никуда не денется. А маньяк запросто.

   – Фактически, мы выяснили, кто это, – кивнула Хуана.

   – Хотя улики косвенные, – подхватила Соня.

   – Но ни свидетелей, ни орудия убийства, – заключил Начо.

   – Ну, можно поступить старым добрым способом, – загорелась энтузиазмом Оливия, так что даже понизила голос. – На живца.

   – Для этого нужно определить, как он выбирает жертв, – пожала плечами Марисоль. – Что у них общего? Японская туристка-оборотень, ударившаяся во все тяжкие. Бездомная болонка, которой даже вообще никто не хватился. И местная повариха-сирота. Не оборотень.

   – Возраст, – не задумываясь ответила секретарша.

   – И масть, – добавил Базилио.

   И все дружно: брюнетка Оливия, шатенка Хуана, рыжая Соня, лысый Базилио и забинтованный Начо – направили взгляд на блондинку Марисоль.

   Судья нервно поозиралась по сторонам.

   – Я крашеная.

   – Маламутиха вообще по жизни не блондинка, – возразила Хуана.

   – И вообще, я старше.

   – Да ладно, кто тебе поверит, – отмахнулся Базилио.

   – Мне сорок восемь!

   – Ну Раулю же ты паспорт не показывала.

   – Что?

   – Так, ничего... А ему сорок два, между прочим.

   – Базилио, ты что-то счас сказал?

   – Кто? Я? Нет, тебе послышалось.

   – Марисоль! – взяла начальницу за руки вдохновенная Оливия. – Только ты сможешь справиться с этим! Я знаю!

   – Да. Марисоль, – подключилась Хуана. – Кто, если не ты?

   – Мы будем вам очень признательны! Мы так на вас надеемся! – затараторили Соня и Начо.

   Марисоль тяжело вздохнула. На душе скребли кошки... Нет, это всё дождь. Она на секунду обернулась на окно, за которым тихо и монотонно, тонкими струйками, как душ при засорившемся водопроводе, лил серый дождик.

   – А, чёрт с вами. Давайте. Оливия, одолжишь мне своё платишко-сафари для пущего эффекта?

   – Конечно! – обрадовалась Оливия.

   – Я так понимаю, мне надо будет сидеть вечерами в кафе у Каролы и томно скучать?

   – Ну... да, – ответила Хуана, сообразив, что идея, наверно, не лучшая.

   – Ну хоть глаза ей помозолю.

   – Как бы она тебе в локоны белокурые не вцепилась. Тогда плакала твоя легенда, – напутствовал Базилио.

   – Ей же нужны клиенты.

   – Кстати, теперь ей нужна новая помощница, – объявил Начо.

   – Здравствуй, Капитан Очевидность, – хмыкнула Соня.

   – Я про то, что вакансия открылась. У тебя в деревне есть подружки, которые хорошо готовят?

   – Ну... да.

   – Вот скажи им. Прям сегодня.

   – А Пилар?

   – Она не потянет, у неё училище.

   – Ну... – пожала плечами Соня. – Тогда спасибо.

   – Пойдёшь со мной в обед в больницу? – спросила Оливия у Марисоль. – А на обратном пути зайдём ко мне за платьем.

   – Там, наверно, будет Карола?

   – А что это ты её испугалась?

   – При Рауле не хочется.

   Базилио жестом установил тишину и взял со стола телефон:

   – А вот и Рауль. Чего ему там не хватает?

   Во время разговора Лорка несколько раз менялся в лице. Потом повесил трубку и выдал:

   – Вот не лежится человеку. У них там с Гарсией уже план операции по поимке мэра готов.

   – С кем? – насторожилась Хуана.

   – Похоже, тебе тоже пора домой наведаться? – спросила Марисоль. – Могу подбросить.

   – Я сама за рулём.

   – Смотри, перенервничаешь, управление потеряешь. Останется округ Календа без единственного эксперта.

   – Отвянь, а? Это всё твоя Вера нормальных людей с панталыку сбивает. Были у меня нормальные сыновья. Пока вы не приехали.

   – Угу. Конечно, – кивнула Марисоль. – Вот возьму и не буду живцом. Чё делать будете?

   – А дочка вся в тебя, – подытожил Базилио. – Ладно, всем кому надо на обед, можете расходиться. Вечером жду на чай. С докладом.

   – Слушаюсь, товарищ командир, – хмыкнула Марисоль и продефилировала к выходу в обнимку с Оливией.

   Базилио проводил взглядом её мини-юбку и погладил лысину. Дался ей этот Рауль?..

XVIII. Антиквариат и эндоскопия

   Хулио взялся за дело со всей щепетильностью и скрупулёзностью, свойственными увлечённым историкам. Пользуясь тем, что жена под завязку занята работой, а сыновья сидят смирненько дома, развлекаемые своими девушками, он вызвал наконец бригаду мастеров менять окна на чердаке и втором этаже – руководство над ними взяла, как ни странно, Кончита, которая с завидным упорством паслась вокруг Альфонсо, так что он даже начал уставать; задал ученикам три параграфа на самостоятельное изучение – и засел в учительской, листая соцсети, аукционные сайты и названивая друзьям. Один старый университетский приятель проявил-таки гражданскую ответственность и согласился помочь следствию. Хулио познакомил его с Базилио, они с капитаном обсудили подробности, условились, что приятель сперва свяжется с Гонсалесом, договорится о встрече, прибудет в Календу своим ходом, чтобы не вызывать подозрений, и тогда уж начнётся веселье.

   Итак, в четверг утром у заветной сторожки на трассе шесть-девять затормозил внедорожник с мадридскими номерами. Его владелец, Мануэль Маркес, невысокий загорелый мужчина лет пятидесяти, выглядел как один из туристов, любующихся национальным парком с апреля по октябрь. Он оглядывался на поросшие молодыми дубками обочины и некоторое время просто дышал свежим воздухом, прислонившись к капоту и сунув руки в карманы спортивной куртки. Потом сдвинул на лоб тонированные очки и поправил в ухе гарнитуру. Со стороны казалось, что он просто слушает музыку. Выслушивая инструкции от Базилио, он щурился навстречу ясному осеннему солнцу, и золотая цепочка поблёскивала на футболке.

   Грузовик заслонил солнце, и тень его поравнялась с джипом, дверца кабины открылась, и на шоссе спрыгнул со ступеньки Педро Гонсалес – в штормовке и болотных сапогах.

   Не побоялся приехать лично. Он был знаком с Мануэлем, как активным коллекционером и толковым консультантом, который мог бы стать неплохим экспертом, если бы антиквариат значил для него чуть больше, чем просто хобби. А Мануэль знал Педро по чёрным аукционам, где тот выставлял интересные вещички, если закрыть глаза на то, что вынуты они из музейных запасников. Эти оба вполне могли доверять друг другу. Если не знать одной маленькой детальки: своё увлечение Мануэль приобрёл с лёгкой руки однокурсника Хулио Гарсии. С которым до сих пор поддерживал связь.

   – Я бы на вашем месте послал одного водителя, – улыбнулся продавцу покупатель.

   – Иду на рыбалку. Это лучшая конспирация. У нас в мэрии санитарный день. Не желаете присоединиться?

   – Я не любитель, – качнул головой Мануэль. – А ещё я бы не светился посреди трассы...

   – Здесь нет камер. Сняли два года назад: прекратили финансирование. Пришлось выбирать – или ремонт дороги, или видеонаблюдение, – разоткровенничался мэр, предъявляя тщательно запакованный свёрток.

   – Что ж, тогда не будем суетиться, – Маркес достал из бумажника пачку купюр и демонстративно пересчитал.

   – Знакомый перстень, – Гонсалес следил за движением его пальцев. – Мобуссен?

   – Да. Двадцать первый год.

   – Не боитесь открыто носить?

   – Не поверите, все принимают за новодел.

   – Ну, мы-то с вами знаем.

   – Рыбак рыбака видит издалека, – Мануэль усмехнулся тому, как кодовая фраза пришлась кстати к прикиду мэра.

   Из кустов синхронно выросли Базилио, Начо и Соня и направили на Педро и на кабину водителя пистолеты. Водитель сдался сразу, а вот Педро оказался не так прост. Он мгновенно пригнулся – и прежде, чем кто-то успел среагировать, маленькой тенью нырнул под грузовик.

   Начо и Мануэль остались сторожить шофёра, а Лорка и Мурильо погнались за практически невидимой в зарослях таксой с пачкой денег в зубах.

   Из кузова выскочили два молодчика с дробовиками, и Базилио переключился на них, а Начо, приковав водителя к рулю и забрав ключ зажигания, отправился на подмогу капитану.

   И бежать бы Соне одной, если бы не ответственные односельчане. Хулио просто не мог бросить друга на произвол местной мафии, а падре Маурисьо, которому учитель исповедовался накануне операции, просто не смог остаться в стороне. Они оба подстраховывали полицию в соседних кустах и в самое нужное время присоединились к погоне.

   Длинноногий ирландский волкодав нёсся впереди. Он был немолод, но ещё крепок и полон сил, которые все без остатка готов был положить на возвращение заблудшей овцы – или таксы.

   Но именно рост сыграл с Маурисьо злую шутку: как только он выпрыгнул наперерез преступнику – тот легко проскользнул у него под ногами, едва видный в нижнем ярусе лесной растительности.

   Где не справится прирученный пёс – справится волк. Хулио оттеснил святого отца на второй план и, пристилаясь к земле, замелькал седеющей шкурой в траве. Горячий пар вырывался из ноздрей украшенного старым шрамом носа, листва шумела под огромными когтями, разорванное ухо трепетало точно вымпел, улавливая каждый шорох.

   Но хитрая такса обманула и матёрого вожака – и забилась в какую-то нору.

   А где нора – там и лиса. Кто ещё так ловко выселит зверя из его собственного жилища?

   Лисичка Соня, фыркая и тявкая от усердия, кружилась над норой, как огонёк зарождающегося лесного пожара, и наконец унюхала боковой лаз.

   Но такса на то и такса, чтобы тягаться с лисами и лазать по норам. Педро нашёл ещё ход, и пока Соня расширяла себе двери, работая лапами, прокопал полузасыпанную лазейку и был таков.

   Они бежали до самого пустыря, мимо церкви, мимо склада, старых гаражей и супермаркета... Гонка длилась целую вечность.

   Точку в вечности поставила покупательница из супермаркета – тучная дама средних лет с двумя огромными пакетами всякой всячины, которую явно спешила доставить домой. Такса промчалась в миллиметре от её занесённой для шага ноги, дама пошатнулась, взмахнула руками и уронила драгоценный груз прямо на таксу. Увидев вместо таксы растянувшегося на асфальте мэра – собственной персоной, хоть и не при параде, женщина уронила второй пакет и обеими руками схватилась за голову.

   Хулио, Маурисьо и Соня, задыхаясь, упали прямо на мэра и хором выражали глубокую благодарность случайной прохожей.

   – Вас, не иначе, послало само Провидение! – воскликнул святой отец, придавив Педро коленом к асфальту, пока Соня доставала рацию и наручники. – Вы можете ещё больше помочь нам, если согласитесь быть свидетелем! Я вас помню – Лусия, да?

   Лусия подхватила сумки и умчалась от греха подальше.

   Скоро прибыли Базилио и Начо, в сопровождении Мануэля на внедорожнике, и погрузили мэра к сообщникам, а Мануэль вручил Начо диктофон, который держал в кармане во время сделки.

   Финишная прямая вела в полицейский участок.

   Хуана встретила героев и злодеев и принялась приводить мэра в форму, более пригодную для допроса. Она наморозила в своём рабочем холодильнике пакет льда и прикладывала Педро компрессы ко всем ушибленным местам. А то ещё, чего доброго, потеряет память.

   – А деньги-то где? – Базилио по очереди проверял карманы штормовки.

   – Деньги? – переспросил мэр и задумался. – Ой, я, кажется, их проглотил... Я же нёс их в зубах... То-то мне как-то... нехорошо...

   – Эх, ё... – вздохнула Хуана и дотянулась свободной ото льда рукой до телефона. – Марселита! Привет! Скучала без меня? Тут тебе работка новая нарисовалась. Деньги из мэра вытряхивать. В буквальном смысле. Счас его привезут. Встречай.

   Пока они с Базилио носились между телефоном, льдом и тазиком, Соня пригорюнилась прямо на ступеньках. Начо подсел к ней – с полотенцем и бутылочкой лимонада.

   – Устала? Извини, что не подстраховал.

   – Ерунда. Ты же егерей на мушке держал. Я не поэтому грущу... А потому что Сальва мне ни разу не позвонил... С тех пор как вы нас застукали... прямо здесь...

   – Так позвони ему сама.

   – Должна же у девушки быть гордость.

   – Предпочитаешь сидеть и страдать? Напару со своей гордостью? – Начо утёр ей слёзы кончиком полотенца.

   – Нет, – всхлипнула Соня. – Я, наверно, больше не хочу с ним видеться. Он придурок...

   – А мы тебе говорили, – Начо повернул крышку и подождал, пока лимонад перестанет шипеть. – Зачем тебе этот фрик, когда вокруг полно нормальных парней?

   – Например? – Соня сделала глоток и шмыгнула носом.

   – Например, я. Нет, я серьёзно.

   – Хорошо, я подумаю, – улыбнулась Соня и вернула бутылку.

   Тем временем падре Маурисьо, Хулио и Мануэль обсуждали общих знакомых.

   – Так значит Марисоль теперь твоя соседка? – удивился Маркес. – А я-то думаю, куда её понесло из столицы?

   – А вы знакомы?

   – Я знал её бывшего. Де Варгаса. Вместе работали.

   – Как же он мог бросить жену и дочь в такой трудный момент? – покачал головой священник.

   – Он давно хотел уйти. Только искал повод. У него давно была вторая семья. Любовница родила ему двух дочек... Только не говорите Марисоль. Она и так переживает до сих пор...

   – Ну-у... я бы не сказал, – осторожно заметил Хулио. – По-моему она почти утешилась.

   – Смена обстановки часто идёт на пользу, – согласился Мануэль. – Хорошо тут у вас. Но мне пора. У меня только один отгул. Как-нибудь потом нагряну. На недельку.

   – Обязательно нагрянь. Не пожалеешь.

XIX. Футбол и сублимация

   Марисоль удача улыбалась далеко не так широко, как полиции. Во вторник вечером, сразу же после совместного совещания, она забрала у Оливии платье, и вместе с ней пошла поужинать в кафе. Судья и секретарша изображали подружек-сплетниц (тут даже особенно притворяться не надо), а Карола была слишком загружена навалившимися проблемами, чтобы мешать им играть свои роли. Наболтавшись, Оливия сделала вид, что прощается, но за углом тормознула и затаилась в машине с биноклем, позаимствованным у сына. Несмотря на напряжённые отношения, они частенько менялись гаджетами, как уже показала история с кастетом.

   Марисоль продолжала беззаботный вечер в одиночестве. Стреляя глазами по сторонам, она под маской флирта изучала обстановку. Посетителей было мало: дождь разогнал всех по домам и заставил довольствоваться ужином собственного приготовления. Поэтому присутствующие пять человек могли беспрепятственно просить добавки. Хозяйка угощала их фасолевым супом, горячими тостами с яйцом и ветчиной и вишнёвым пирогом, который Марисоль уже имела удовольствие попробовать.

   Сейчас Карола склонилась над завсегдатаями-старушками, которые приходили в кафе в любую погоду, и участливо слушала. Пожилые сеньоры время от времени бросали косые взгляды в сторону Марисоль. Кажется, этот срез общества точно её невзлюбил.

   Марисоль направила взгляд в противоположную сторону. Луис скромно помешивал кофе за своим привычным столиком и делал вид, что длинноногая блондинка в платье-рубашке цвета хаки совершенно его не интересует. На нём самом была новая куртка. Чёрная.

   Весь вечер они играли в «поймай мой взгляд».

   В среду Луис подсел к ней и завёл разговор. Марисоль обсудила с ним местные новости, потом незаметно отправила смс Оливии, и та якобы внезапно появилась в кафе. Женщины шумно поприветствовали друг друга и с ходу принялись обсуждать бывших мужей, не скупясь на яд. Надо отдать должное Луису, он не сорвался. Только сдержанно откланялся.

   Бабушки дружно качали головами: вот вертихвостки. Одна даже поймала Луиса за локоть и долго что-то выговаривала. Наверное, советовала не связываться с этой разлучницей. Бедняжка Карола, сколько крови ей попортила столичная профурсетка. А ещё судья...

   В четверг Марисоль должна была прийти ужинать без Оливии. Точнее, Оливия присутствовала заочно, поддерживая связь через надёжно замаскированный микрофон.

   Сегодня на судью никто не обращал внимания: все обсуждали арест мэра. Шумная полненькая дамочка рассказывала в лицах, как ей пришлось извлекать из желудка Педро пачку денег. И стоило стараться: всё равно изъяли как улику.

   – Ничего себе история, – Луис снова оказался напротив Марисоль.

   – Весь аппетит отбила, если честно, – нервно хихикнула Марисоль. – Пойду, пожалуй.

   – Знаешь, мне тоже. Пожалуй, составлю тебе компанию.

   Марисоль, конечно, не возражала:

   – Проводишь меня до дома?

   – Могу подвезти. На почтовом фургончике.

   Вот помяните её слово, в этом фургончике он со всеми и разделывался...

   – Я не против.

   – Ты разве не за рулём?

   – Шину проколола.

   «Мазду», естественно, она оставила под присмотром Оливии.

   Марисоль заняла место рядом с водителем.

   – Где живёшь?

   – Дом прошлого судьи – знаешь?

   – Всё как нельзя удачнее – мне как раз по пути.

   – Будешь посылки разгружать?

   – Наоборот, только что отвёз. Я живу рядом.

   – Надо же, – Марисоль нервно оскалилась. Они ещё и соседи. Слава богу, Оливия слышит каждую их реплику.

   Дорога промелькнула незаметно. Впрочем, здесь, в Календе, всё рядом, можно вообще пешком ходить.

   Фургон притормозил у дома судьи с торца. Марисоль поборола желание припустить со всех ног и перепрыгнуть через забор – и не торопилась отдаляться от машины:

   – Не зайдёшь?

   – Не сегодня. Надо ещё фургон помыть, – но из кабины вышел.

   – Оливия, я боюсь! – прошептала Марисоль, подняв воротник.

   – Выезжаем, – прошуршало в ответ из микрофона.

   Правильно, пока они до неё притащатся...

   – Ты что-то сказала? – Луис пошарил за дверцей.

   – Говорю: жаль, – Марисоль тянула время. – Я неплохой кофе варю. Говорят. Ну, и вообще.

   – В другой раз.

   – А я думала, ты со мной?

   – Колесо надо подкачать, – улыбнулся Луис. Улыбка у него была приятная. Может, они ошиблись? Мало ли у кого есть зелёная куртка... Хуана же не нашла на ней следов почтовой бумаги или краски с фургона?.. Хотя – откуда она знала, где что искать и с чем сравнивать.

   Всё это пронеслось в голове у Марисоль за одну секунду. А ещё тихонечко приползла мысль, что завпочтой вполне себе ничего, и можно иметь его на примете, если Рауль вернётся к Кароле...

   – Тогда пока, – ответила улыбкой Марисоль и повернулась к фургону и водителю спиной.

   – Пока, – ответил Луис, доставая старенький ручной насос – и замахнулся.

   Какое-то шестое чувство подсказало, что пора обернуться. Марисоль взвизгнула и отпрыгнула. Пятка провалилась, и туфля со сломанным каблуком, застрявшим между камнями, соскользнула с ноги.

   Луис не успел и шага сделать, как рухнул на мостовую ничком. Футбольный мяч покатился дальше по переулку.

   – Как вы?! – крикнула издали Кончита и побежала к Марисоль. – Я возвращалась от Альфонсо, мне святой отец сказал в одиннадцать дома быть, ну то есть в приюте, и я пошла, и увидела, как этот на вас замахивается... он вам ничего не сделал?

   – Ну ты Месси, – выдохнула Марисоль и села прямо на булыжники. Прости, Оливия, платье потом отстирается.

   Оливия уже спешила к ним – вместе с Начо и Базилио. Из соседнего дома выбежали Хуана и Хулио. Из окна выглянули Альфонсо, Альваро и Вера.

   – Ты всегда с собой мяч на свидания носишь? – спросил Кастро, с ходу прыгая с наручниками на Луиса.

   Марисоль закутали в плед и обняли со всех сторон...

   – Ну и как ты дошёл до жизни такой? – Базилио припечатал лёд к затылку задержанного.

   Луис с трудом открыл глаза и попытался узнать помещение, где находится.

   – Не участок, а лазарет какой-то, – проворчал Лорка. – Начо, давай нашатырь.

   Начо вздохнул и поплёлся за аптечкой.

   Соня приготовилась писать протокол.

   Мало-помалу арестанта вернули в осмысленную реальность.

   – И за что ты их? – Базилио сделал вторую попытку.

   – За что, за что... За дело, – поморщился от головной боли Луис.

   – Скольких порешил?

   – Четырёх, – он закрыл глаза, то ли от безысходности, то ли от сотрясения.

   – И где четвёртая?

   – Не четвёртая, а первая. Зарыта глубоко и надолго...

   – Хватит кота за яйца тянуть, – прикрикнул Начо. – Говори уже.

   – Сначала по голове бьют, а потом заставляют думать быстрее... Беспредел какой-то...

   – Слушай, мы тебе тут не сёстры милосердия. Тебя взяли с поличным, так что колись. Мы никуда не торопимся, нам не в ломак тут ночку посидеть. Быстрее расскажешь, быстрее спать ляжешь.

   – Спать, – усмехнулся Луис. – Да я уж давно не сплю. Связался по кой-то с той сучкой...

   – С которой? – зевнул Базилио.

   – С Сандрой.

   – Это кто? – зевнул Начо.

   – Первая жертва. Моя любовница, – нараспев произнёс убийца. – Связался. Поигрался. Захотел расстаться. Она обозлилась. Что я от жены не ушёл...

   – Ну? – подгонял Базилио.

   – Подождала, пока я обращусь. Усыпила. Отвезла к ветеринару...

   – И что?

   – И всё. Чик-чик. Не доставайся же ты никому.

   Соня замерла над бумагой.

   Начо выронил диктофон:

   – Чё, реально?

   – Проверять будешь? – вскинулся маньяк. – А чё, проверь. Чего уж.

   – И... потом?

   – Потом? Выбросил труп в овраг. Только от него навряд ли что-то осталось.

   – Ну... если это было примерно тогда, когда ты развёлся с женой, – прикинул в уме капитан Лорка, – то да. Навряд ли. Хотя следы можно найти. Эксперт найдёт. Покажешь, куда выбросил.

   – Нет. Пусть её там доедают, – мечтательно проговорил Луис.

   – А это не просьба.

   – А... жена? – робко спросила Соня.

   – Жена?.. Что жена – жена сама ушла. Сказала: гулял налево – поделом тебе.

   – А чё жену не убил? – осторожно спросил Начо.

   – Да чёрт с ней. Пусть живёт. Это ж не она мне жизнь испортила.

   – Понятное дело, на одной ты не остановился? – задал наводящий вопрос Базилио.

   – Ну да. Дальше вы сами всё знаете.

   – И эта Сандра – она была блондинкой и превращалась в белую собаку?

   – Естественно.

   – Только нам не поступало заявлений о пропаже женщины по имени Сандра.

   – Она не местная. По-моему, откуда-то из Галисии. Но я не уверен. И родных у неё не было.

   – Да-да. История, – протянул Начо. – Если бы моя девушка со мной такое сотворила, я бы тоже её прикончил. Прям на месте...