Текст книги "Псы, волки и кара небесная (СИ)"

Автор книги: Евгения Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Псы, волки и кара небесная

I. Судья и подсудимая

   – Я никуда не поеду!

   – Ещё как поедешь. Как миленькая.

   Последний чемодан со скрежетом утрамбовался в багажник.

   – Что там делать, в этой дыре?!

   – Можно подумать, здесь ты жутко занята.

   Багажник с грохотом закрылся.

   – Здесь у меня друзья!

   – Да какие это друзья, они тебя в могилу сведут!

   – Мама!

   – Я хотела сказать, ты с ними в тюрьму загремишь. Так, что я уже не помогу ничем. Всё, поехали.

   Теперь предстояло самое главное.

   Но если Марисоль Трастамара де Варгас поставила перед собой цель, ничто не могло поколебать её решимости.

   – Нет! Нет! Ни за что!

   Если бы прохожие, пересекавшие в этот ранний час тихую улицу Мадрида с элегантными коттеджами, отвлеклись от своей спешки, они увидели бы, как стройная блондинка в двубортном полупальто модного черничного оттенка тащит за руку стройную брюнетку в ярко-бирюзовой куртке и синих ботильонах.

   – Мама! Ты мне руку оторвёшь!

   – Да тебе всё надо поотрывать! Чтобы дома сидела!

   – Я серьёзно!

   – И я серьёзно!

   – Не пойду! Не хочу!

   – Так. Вера. Немедленно прекрати истерику, – Марисоль остановилась и топнула высоким каблуком по асфальту. – С друзьями можешь общаться в интернете. А будешь хорошо себя вести – отпущу разок в гости. Может быть.

   – Надо же, в этой дыре есть интернет?

   – Это – не дыра. Это хороший благоустроенный посёлок. В трёх часах езды от Мадрида.

   – Но как же учёба? – Вера тщетно пыталась высвободиться из крепкой материнской хватки.

   – Об учёбе вспомнила? – отдохнувшая Марисоль решила, что толкать удобней, чем тянуть, и подпихнула дочку к машине.

   Вера упиралась «шпильками» в асфальт и вдохновенно вопила.

   – Ты в универе бываешь раз в год. Какая тебе разница? Переведёшься на заочку.

   – Но как же твоя работа? – Вера упёрлась руками в заднюю дверцу, не давая её открыть.

   – Представь себе, в этой дыре как раз очень нужен судья, – натренированным движением мать заломила ей руки за спину и в одну секунду впихнула девушку в салон. А в следующую секунду очутилась за рулём и тотчас заблокировала двери.

   – Мамочка! Ну пожа-алуйста! – разразилась Вера очередным фонтаном рыданий. По бледным щекам потекли чёрные струи туши, а искажённый гримасой страдания рот обнажал синеватые дёсны.

   Но скоро девушка заметила своё отражение в зеркале и поспешила закрыть рот.

   Марисоль тоже заметила – и не удержалась от очередного упрёка:

   – Видишь, в кого тебя превратили твои замечательные друзья.

   – Это был случайный знакомый!

   – Такой случайный, что ты прыгнула к нему в койку.

   – В машину!

   – Ещё лучше.

   Вера подозрительно притихла.

   Марисоль прислушалась, уловила едва заметные щелчки – и отобрала у неё телефон.

   – Я хотела музыку послушать! Правда! – Вера продемонстрировала гарнитуру.

   Марисоль вернула ей телефон и завела машину.

   Две женщины, такие разные, но одинаково упрямые и независимые, удалялись от уютного белого коттеджа, увитого молодым плющом. Завтра в него въедут новые хозяева. Марисоль уже отдала им ключи.

   Больше всего на свете она хотела уберечь свою единственную дочь от непоправимых ошибок. Однажды она уже допустила нечто ужасное: четырнадцатилетняя Вера, пустившаяся во все тяжкие после развода родителей, связалась с каким-то типом, а он оказался живым мертвецом и наградил этой заразой глупенькую девочку, случайно поцарапав в порыве страсти. Хотя в Мадриде зомби давно никого не удивляли, для Марисоль это стало ударом. Тем более что Вера пыталась скрывать симптомы и вовремя не обратилась за помощью. Но втайне Марисоль испытывала облегчение, что дочка хотя бы не забеременела, а краску для волос, тональник в лошадиных дозах, тройную порцию еды и свежий чернозём они уж как-нибудь добудут. Муж Марисоль не разделил оптимизма и перестал общаться с дочерью. Тогда Вера и вовсе перестала себя жалеть. Она с трудом дотянула школу, завела себе все вредные привычки, какие только можно – но и тут изменившийся организм приготовил подвох: ей даже от наркотиков ничего не делалось.

   Но если с медициной отношения у Веры резко изменились, то закон оставался един для всех, и Марисоль боялась, что такой образ жизни не уместится даже в самом увесистом уголовном кодексе с комментариями.

   Она спасала восемнадцатилетнюю Веру от себя самой. В силу профессионального цинизма убеждённая, что бытие определяет сознание – и никак иначе, Марисоль решила кардинально сменить обстановку и покинуть столицу. Она купила дом в посёлке Календа, даже не влезла в долги, даже новая работа явилась к ней на блюдечке с голубой каёмочкой, даже быстро нашлись покупатели на их старый дом в респектабельном районе, так что траты с лихвой окупились, и осталось ещё на ремонт и всяческие приятные покупки – всё складывалось как нельзя удачнее, словно само Провидение поддерживало женщину в благих намерениях.

   Но на душе скребли кошки.

   На заднем сиденье дочка тихонько всхлипывала в такт музыке. Марисоль подумала – и протянула ей шоколадный батончик. Вера отломила половину. Это означало примирение.

   Закусывая горечь молочным шоколадом, госпожа судья свернула с главной магистрали, и белая «Мазда» въехала в лес.

   Был октябрь, и в глазах рябило от ярких пятен, точно кто-то пролил вёдра с краской, да ещё и накапал вокруг, а потом отчаялся – и абы как расплескал остатки.

   Вера смотрела сквозь тонированное стекло на лиственную мозаику и машинально облизывала пальцы. Ветви над машиной сами собой складывались в решётку. Точка невозврата.

   Марисоль смотрела на дорогу, рассчитывая свои собственные силы и скорость автомобиля. Она обычно была внимательна за рулём и мастерски избегала столкновений, но тут её соперницей была сама стихия, и Марисоль не успела отреагировать, когда на дорогу выскочил какой-то зверь.

   Она готова была поклясться, что это волк – только размером с телёнка – хотя в чём можно быть уверенной, имея две секунды?

   Марисоль ударила по тормозам.

   У живности реакция оказалась не в пример лучше, и она опередила автомобиль, сама на него прыгнув.

   Под когтистой лапой расползалась паутинка трещин. Как круги по воде. Марисоль чётко видела тёмные подушечки пальцев и когти с налипшей землёй. Нелепо торчащая вокруг, свалявшаяся шерсть... Ей показалось, что машина покачнулась. Удар по корпусу пронизал инфразвуком – хищник пытался пробить стекло. Зеркало заднего вида уже почило с миром...

   Сзади вскрикнула Вера.

   Марисоль очнулась и схватила первое, что оказалось под рукой – не убравшуюся в багажник сумку с одеждой и полотенцами для спортзала. Женщина выскочила из машины с багажом наперевес и принялась угощать зверя неистовыми ударами.

   Волчара заскулил, но не сдавался. Он ухватил зубами ручки сумки и принялся обезоруживать свою жертву.

   Но жертва была упряма.

   Под натиском карающего правосудия волк наконец отступил.

   Чтобы ускорить его отступление, Марисоль запустила вслед сумкой. И, кажется, попала.

   Она с победой вернулась на место водителя и завела «Мазду».

   – Ма-ам... – тихонько подала голос Вера. – Это был волк?

   – Похоже. Только уж чересчур крупный, – небрежно бросила через плечо Марисоль.

   – Он тебя не поранил?

   – Попробовал бы.

   – Мы не вернёмся за сумкой?

   – Да там ничего ценного. Пара спортивных костюмов, кроссовки, полотенца, термос и гантели. Будет повод купить всё новое.

   – Ладно... – не стала спорить дочь.

   – Не бойся, солнышко. Больше никто нас не тронет.

   Вера обречённо вздохнула, и путешествие продолжилось.

   Марисоль доверила ей вскрыть корзинку для пикника, где были заготовлены всяческие закуски для трёхчасовой дороги и бутылка лимонада. Мама и дочка съели по бутерброду и по очереди глотнули газировки.

   Включили кондиционер: опускать стёкла, ясное дело, не хотелось. Листья разного оттенка золота взмывали из-под колёс и роем бабочек садились на машину, точно уверяя: лето не закончилось, вам просто показалось.

   Белая «Мазда» примеряла камуфляж.

   Дорожный указатель – как ни странно, новенький и чистый – простирал свою стрелку налево. Марисоль кивнула ему, сверившись с навигатором, и надпись «Календа» промелькнула в мозгу быстрее, чем Вера успела её осмыслить.

   Победительницей на белом коне в золотой сбруе Марисоль Трастамара де Варгас въезжала в свой новый дом.

   В позолоченной осенью клетке Каридад Вера Круз Трастамара де Варгас въезжала в свой монастырь.

II. Новосёлы и старожилы

   Календа выглядела не таким уж захолустьем. По крайней мере, покрытие на дороге, врезавшейся прямиком в главную улицу, было совсем новеньким, а дома, смотревшие на приезжих во все окна, выглядели аккуратно и выстроились как на парад. Хотя, возможно, так было только на главной улице. Дома из белого и серого камня, по большей части двухэтажные, но иногда совсем приземистые – не хватало лишь соломенной крыши – не напрягали однообразием и пафосными высокими заборами. Вера даже поймала себя на мысли, что чересчур жёстко заклеймила посёлок. Провинция, но точно не дыра.

   Вот «Ремонт цифровой техники». Под вывеской остановился парень на мотоцикле. Снимает шлем: шею обвивает стильная татуировка.

   Мимо прошли две девушки – жгучие брюнетки с чёлками по брови. Ничё так одеты.

   Из соседнего дома показывается пара средних лет, на ходу перелистывая содержимое толстой папки. Они явно торопятся – сбавившая скорость «Мазда» им мешает.

   Из-за угла выруливает садовая тележка с какими-то деревцами в кадках, её толкает старичок в клетчатой рубашке. Следом бежит девочка в розовой куртке и упрашивает купить ей новую «Monster High».

   Вера наблюдает за ними сквозь тонированное стекло и радуется: её крепость неприступна. Пока. Пока она в дороге. Пока она ещё чужая и не переступила порог нового дома.

   Мать и дочь не чувствовали себя в силах что-либо готовить сегодня, поэтому притормозили у кафе: интересно, можно ли там заказать с собой? Марисоль рискнула – и на обратном пути с трудом преодолела стеклянную дверь: руки её занимали два огромных бумажных пакета. Безумный запах выпечки пробился даже сквозь корпус автомобиля.

   – Там чего только нет! – радостно сообщила мама и протиснула покупки между передними сиденьями. Вера прислонила пакеты к корзине для пикника, которая вдруг оказалась такой маленькой и никчёмной, и из последнего упрямства боролась с искушением запустить в них обе руки.

   – Не знаю как ты, а я боюсь – не довезу, – предвосхитила её мысли Марисоль. Она всегда была на шаг впереди своего противника: профессия обязывала.

   Они свернули по указке навигатора, и – о, ужас! – асфальт сменился самой настоящей булыжной мостовой.

   – Я, когда приезжала дом смотреть, боялась – всю резину убью, – комментировала Марисоль, уже дожёвывая первый пирожок. – Но потом удивилась: дорога на редкость хорошая...

   Вера и сама не заметила никаких изменений. Оставалось только похвалить строителей прошлого – наверняка эта мостовая видела не одно поколение пешеходов.

   Мироздание продолжало подкидывать приятные сюрпризы. На горизонте, то есть в конце переулка, замаячил двухэтажный коттедж с красной крышей. Вера не могла не признать, что необработанный камень выглядит очень стильно.

   – Вот мы и приехали, – объявила мама. Мотор замолк у самых ворот. Низенькой деревянной ограды с кирпичными столбами.

   Вероятно, она посчитала сегодняшнее примирение лишь перемирием. Потому что сначала открыла не дверь, а багажник. Интересно, куда, по её мнению, могла отсюда деться Вера, если кругом лес.

   – Сеньоре не нужна помощь?

   Марисоль поставила очередной чемодан и обернулась. В паре шагов от неё стоял человек в длинном сером шарфе и в очках. Полноватый пожилой господин, почти лысый, но с обильной щетиной, с одутловатым лицом, но с благородным профилем, был похож на какого-нибудь профессора, отдыхающего на даче. У его ног резвился без поводка сеттер – с замечательной золотисто-коричневой шерстью. Осенняя масть, подумала Вера. Она вспомнила, что абсолютно не видна за тонированным стеклом, и расслабилась.

   – Нет, спасибо, – улыбнулась Марисоль и, как порядочная феминистка, протянула руку для рукопожатия. – Мы ведь соседи? Жаль, что в прошлый раз толком не познакомились.

   – Жаль, – согласился сосед. – Исправим это недоразумение. Хулио. Хулио Гарсиа. Хуанита, познакомься, – наклонился он к насторожившейся собаке. – Это наша новая соседка.

   – Хуана. Как мило, – улыбнулась Марисоль. – Да, я же забыла представиться. Марисоль Трастамара де Варгас. Я буду работать в окружном суде – я судья.

   – Как интересно, – сеньор Гарсиа не торопился отпускать руку новой знакомой. – Королевская фамилия, мужская профессия... А я всего лишь учитель истории в здешней школе.

   – Познакомьтесь с моей дочерью, – засуетилась Марисоль. Вера не торопилась оказаться на свободе и боязливо выглянула из-под руки матери, державшей дверцу. – Каридад Вера Круз.

   – Можно просто Вера, – пробормотала девушка и спустила ноги на землю.

   – Ну выйди же. Что ты какая дикая? – процедила сквозь зубы мать и широко улыбнулась соседу.

   Сеттер Хуанита всполошилась и унеслась к соседскому дому, далеко не такому нарядному, как новый дом Марисоль и Веры. Собака сама толкнула дверь и со звонким лаем углубилась в прихожую. Через секунду оттуда выбежала женщина лет пятидесяти, очень спортивная и буквально сияющая гостеприимством. На ходу вытирая руки о старые джинсы, она присоединилась к сцене знакомства.

   – Марисоль! Вера! Как я рада!

   – Откуда вы знаете, как нас зовут?

   – Услышала в окно. Вам, городским, непривычно, а у нас с другого конца посёлка всё слышно... Но вам здесь понравится, – она заправила за ухо золотисто-каштановую прядь. – Я Хуана.

   Собака в честь жены? Мило, отметила Вера.

   – Вам здесь понравится, – повторила Хуана, обращаясь уже к ней. – У нас здесь много молодёжи: студенты колледжа, да ещё ветеринарное училище при заповеднике. Ты обязательно найдёшь кучу друзей.

   Хуана наклонилась к Вере и поцеловала её в обе щеки. Сквозь лёгкий флёр туалетной воды пробивался незатейливый запах псины. Правильно, у них же собака.

   – Какая чудесная у вас дочка. Я всегда так мечтала о девочке! Но у нас два парня.

   – Ну какие ваши годы, – снисходительно усмехнулась Марисоль. Её тоже смутил такой натиск дружелюбия.

   – Ой, – отмахнулась Хуана и захихикала. И снова заправила золотисто-каштановые волосы за ухо, под косынку. У неё были длинные, очень густые волосы, без намёка на седину. Красивый оттенок, подумала Вера. Осенний.

   – Я с удовольствием вам помогу прибраться, – Хуана разве что не подпрыгивала на месте. Хулио многозначительно прокашлялся. – Ой, ладно, что я навязываюсь, вы же с дороги. Заходите к нам как-нибудь. На обед или на ужин.

   – Обязательно, – заверила Марисоль. Они с Верой переглянулись, и впервые за сегодня были единодушны. В общем, они попросту тихонько прыснули от смеха.

   Вера вылезла наконец из машины и принялась помогать матери перетаскивать сумки.

   Соседи немного понаблюдали за ними и в обнимку пошли домой.

   Где-то на заднем дворе грустно завыли. И голос явно не подходил небольшому сеттеру. Какой-нибудь волкодав, не иначе.

   «Интересно, здесь водятся волки?» – подумала Вера.

   «Интересно, сколько же у них собак?» – подумала Марисоль.

III. Апельсиновый сок и кофе

   Затащить свои вещи наверх стоило немалых усилий. И деревянная лестница своим скрипом выражала согласие, что Вере пора провести ревизию гардероба.

   Если честно, вещи собирала мама – просто утрамбовала в чемоданы всё, что находилось в Верином шкафу. Даже концертные платья.

   Вера занималась в студии вокала – этот предмет был единственным, который она не пропускала. Связки у неё всегда были лужёные, а после сами-знаете-чего в тембре появилась интригующая хрипотца, и диапазон расширился до гроула. На всех конкурсах в универе она брала призовые места, только однажды сознательно упустила удачу: отказалась исполнять песню «Cranberries» «Zombie», которую заботливо приберегла для неё педагог. Вообще-то всем было давно известно, что поётся там не о живых мертвецах, а о террористах с промытыми мозгами, но Вера пошла на принцип и выбрала гораздо менее выигрышную песню.

   Весь вечер она расхаживала между чемоданами по своей комнате, доставала по одной вещи и прикладывала к себе перед трюмо, напевая «I thought love was only true in fairy-tales...». Трёхстворчатое зеркало стало решающим фактором в выборе комнаты, причём у обеих женщин, но Марисоль спустя пару минут всё-таки уступила. Теперь она на цыпочках кралась мимо приоткрытой двери дочерней спальни и с улыбкой наблюдала за хорошим настроением Веры. Кралась она несколько раз туда и обратно – на кухню и с кухни. За пирожками. Похоже, придётся начать бегать по утрам...

   Вещи в сумках закончились, и с пустотой материальной пришла опустошённость душевная. К тому же, Вера осознала, что здесь, в Календе, негде будет заниматься пением. И не с кем. Девушка вновь загрустила – и за ужином – над булочками с корицей и шоколадной глазурью, ведь пирожков уже не осталось – посетовала на злой рок. Мама попыталась её утешить, отметив, что петь можно где угодно и когда угодно – вон какая вокруг акустика, лес и горы – и даже вернула конфискованный ноутбук.

   Чтоб успокоиться окончательно, Вера отыскала на одном из подоконников горшок с засохшим растением и выковыряла из него немножко земли. Фикусу это уже не повредит, а ей поможет вернуть душевное равновесие и не впасть в священную ярость – то бишь взбеситься и возжелать человечинки на нервной почве. Вера часто думала: какое оно на вкус, сырое человеческое мясо? Она читала, что ей самой вреда от этого не будет – плохо придётся тому, на кого она нападёт. Ну ладно, ладно, мы законопослушные.

   Заглушив привкус плесени апельсиновым соком, Вера задержалась у окна. На улице стояла невообразимая тишина – в городе такое просто нереально – а на небе видны были звёзды... Вера не разбиралась в созвездиях, поэтому просто решила считать сияющие точки. Её быстро отвлекла луна, полная луна, как белый матовый фонарь, охранявшая покой над их улочкой, над посёлком, над лесом...

   Фонарь рассыпался осколками. Треугольники белого света со звоном упали под окна соседнего дома. Дома Хуаны и Хулио.

   Вера чуть не поперхнулась соком. И снова запустила руку в горшок с фикусом.

   У соседей зажёгся свет. С его помощью стало понятно: разбилось окно на чердаке.

   Среди осколков скулил огромный пёс. Попал он под обстрел случайно или сам приложил лапу, девушка не поняла. Тем более что из дома пулей вылетели хозяева и окончательно запутали картину преступления.

   – Боже мой, боже мой, – шептала Хуана. – Как тебя угораздило?!

   Зажёгся ещё один жёлтый огонь – фонарик в руке Хулио.

   – Осторожно, тут одно стекло... Может, его оса укусила? Я сегодня заметил гнездо под крышей.

   – Как она туда залетела? Окно закрыто.

   – Да там одни щели... Потерпи, мой хороший... – Хулио положил фонарик на подоконник и обхватил собаку поперёк туловища.

   – А я говорила: надо окна сначала менять!.. – завелась было супруга. – Стой! Вдруг он сломал что-нибудь?!

   – Ну не оставлять же его здесь! Помогла бы лучше!

   – Так. Надо вытащить жало. И найти антигистамины, – Хуана оставалась на своей волне. То есть сначала антигистамины... а потом жало...

   – Всё равно это нужно делать дома.

   Пёс подозрительно затих.

   – Ну скорее же! Он без сознания! Вечно ты тормозишь! – Хуана отогнала мужа от собаки, подхватила её на руки и, прогибаясь назад от тяжести, засеменила в дом. Хулио едва успел открыть перед ней дверь. Потом вспомнил о фонарике, забрал его с подоконника и поозирался по сторонам.

   Вера на всякий случай спряталась за занавеску.

   – Хулио! – позвали в форточку.

   – Иду, иду!

   – Куда ты дел аптечку?!

   Отдуваясь от досады и усталости, Хулио поспешил домой.

   Полночи Вера провела глядя в потолок и боясь, что чья-нибудь невоспитанная собака разобьёт окно и им. Неудивительно, что утром она не спешила вставать.

   Марисоль же проснулась рано и пошла варить кофе. Не успела она надорвать упаковку с кофейными зёрнами, как позвонили в дверь. Неужели опять соседи?

   Запахнув сиреневый пеньюар, чтобы выглядеть поприличнее, госпожа судья направилась в прихожую.

   На пороге стояли маленький сухонький священник с печальным взглядом и смущённая девушка в объёмном свитере из грубой шерсти и длинной серой юбке.

   Предвосхитив немой вопрос хозяйки, падре представился отцом Маурисьо, а девушку представил как свою воспитанницу Кончиту. Они ни в коем случае не хотели беспокоить сеньору в столь ранний час, если бы не одно важное дело... При этих словах они дружно направили глаза долу: у ног их стояла спортивная сумка Марисоль, целая и невредимая.

   – Как вы её нашли?! – запрыгала от радости женщина. – Я же потеряла её в лесу, задолго до того как приехала в Календу!

   – Я... эм-м-м... совершал вечернюю пробежку, – сбивчиво объяснил святой отец, – и обнаружил на тропинке эту сумку... Узнал, что у нас в Календе новосёлы... и предположил, что это потерянный багаж.

   Кончита благоговейно кивала в течение всей реплики.

   – Огромное вам спасибо! – от души поблагодарила Марисоль. – А вы занимаетесь спортом?

   – А что вас удивляет? Наверняка вы слышали поговорку «В здоровом теле здоровый дух». Кончита вот обожает футбол, и я нисколько её не осуждаю, – Кончита улыбнулась и покраснела. – А если серьёзно... бег – это хороший способ очистить голову от всяческих дурных помыслов... да и просто полюбоваться природой.

   – Знаете, падре, я тоже собираюсь начать бегать, только не знаю здешней местности.

   – У нас есть пара обихоженных тропинок, там и туристы любят гулять. Я как-нибудь покажу вам.

   – Не желаете чашечку кофе?

   – Спасибо, как-нибудь в другой раз, – тактично отказали гости. – А мы всегда будем рады видеть вас на мессе – и не только. Двери церкви всегда открыты.

   – Благодарю за приглашение, – улыбнулась сеньора де Варгас. А про себя подумала: какие-то они все слишком дружелюбные. Ладно была бы это богом забытая деревушка – так нет же, окружной центр.

   Но решила отложить все подозрения до будней, а сегодня было воскресенье. Она ещё успеет как следует отдохнуть и собраться на работу.

   Священник и воспитанница церковного приюта попрощались и не спеша удалились. Кончита бережно поддерживала падре Маурисьо под руку, а падре Маурисьо бережно держался за поясницу.

   У Марисоль промелькнула мысль, не отправить ли свой багаж на экспертизу. Навряд ли эту нелёгкую сумку с гантелями, кедами и одеждой принесло ветром. Зверь бы тоже навряд ли донёс её в зубах из самой чащи до перелеска... Что-то здесь нечисто. Кстати, что это был за зверь?

   Экспертиза покажет.

   А пока – кофе!

IV. Любовь и смерть

   Наконец Вере надоело спать, и она сползла с кровати. Сперва она не узнала комнату, в которой находилась, но скоро вспомнила весёлый переезд и приключения в дороге и, всерьёз загруженная мыслью, чем же будет заниматься в Календе, поплелась в ванную.

   Ванная была при каждой спальне, и Вере оставалось порадоваться, что хотя бы дом мама выбрала нормальный. Два шага – и все блага цивилизации в твоём распоряжении.

   Вера приняла душ и полезла в косметичку за тушью – подкрасить брови и ресницы. Примерно раз в месяц она красила их в салоне, а в перерывах подновляла отросшую часть. Критически осмотрела корни волос: жаль, что не успела перед переездом. Интересно, здесь есть нормальная парикмахерская? До зомбоинфекции Вера была шатенкой, но теперь красилась в брюнетку – потому что всегда мечтала. И потому что модно.

   Как только она вернулась в комнату и озаботилась вопросом, что бы сегодня надеть, в соседнем доме тоже вспомнили, что утро началось, и встречали его бодро, весело и с матерком. Что ж, на то и существуют соседи, чтобы держать соседей в тонусе.

   – Я ухожу от тебя!!! – донеслось откуда-то сверху. Вера по привычке воззрилась на чердачное окно, но ничего кроме вчерашних осколков там не обнаружила.

   Новая драма разворачивалась на втором этаже. За полупрозрачными шторами разыгрывался целый театр теней: два силуэта метались по сцене и отчаянно жестикулировали.

   – Я ухожу! – повторил женский голос.

   – Ты с ума сошла? – возражал мужской. – Какая муха тебя укусила?

   – Твои блохи! А ещё у меня аллергия на собак!

   – Не ври, у меня нет никаких блох!

   – Я тебе говорю: у меня ал-лер-гия!

   – Я не собака! – железный аргумент, подумала Вера. – Я полукровка!

   – Значит, на твою мамашу!

   Ещё одна железная логика.

   – Не трогай мою маму!

   – И не собираюсь!

   – Вот и не трогай!

   – Пусти меня! Апчхи!

   – Стой! Выслушай меня!

   – Чихала я на твои оправдания!

   – А я не собираюсь оправдываться!

   – Апчхи!

   – Ты любишь меня или нет?!

   – Я битый час тебе твержу: мы не можем быть вместе!

   – У тебя есть другой?!

   – Ты меня вообще слышишь?!

   – Отвечай!

   – Вечно ты всё усложняешь! Просто дай мне уйти!

   Вера стояла у окна с открытым ртом и даже не вспомнила, что хорошо бы спрятаться.

   За соседним окном слышался звон разбитой посуды, поспешный топот – и из дома выскочила высокая девушка в замшевой куртке, с размаха хлопнула дверью и, гневно шмыгая носом и сверкая покрасневшими глазами, побежала прочь от дома.

   Окно распахнулось настежь, и оттуда по пояс высунулся спортивный молодой человек:

   – Ну и вали к своему браконьеру! Попадётесь – не буду больше вас отмазывать! Огребёте по полной!..

   Он ещё долго говорил – пока беглянка не скрылась за горизонт, всхлипнул, смахнул слезу – и с грохотом захлопнул раму, рискуя оставить и это окно без стёкол.

   В течение финального монолога оставшаяся незаметной Вера успела его рассмотреть более чем внимательно. У него были тёмные волосы, худощавое лицо, карие глаза, замечательный нос с горбинкой, немного хищный, явно в папу Хулио, и трёхдневная щетина.

   Интересно, это старший сын или младший? В любом случае, он явно старше Веры – ему лет тридцать, не меньше... Но может, замутить? Утешить? Она не знает, что там у этой девчонки за браконьер, которого больше не будут отмазывать, но в мужиках она явно ничего не понимает.

   Вера надела новую тунику, новую джинсовку и изящно примостилась на низеньком заборе, изящно держа двумя пальцами сигарету.

   Когда нарисовался объект охоты, она кокетливо спросила, не найдётся ли закурить.

   Парень задумчиво остановился и сунул руки в карманы кожаной куртки.

   – А ты вообще совершеннолетняя, что тебе сигареты продали? Тебе сколько лет?

   – А сколько ты мне дашь? – н-да, кажется, он ещё не отошёл после скандала. Кажется, она поторопилась.

   Он скептически поднял бровь:

   – А сколько суд скажет, столько и дадут. Пошли-ка, разберёмся.

   Не успела Вера ничего сообразить, как её подхватили под мышки, сняли с забора и погрузили в машину.

   Та-ак. Походу, её везут в полицию.

   Только не говорите, что он мент...

   На горизонте замаячило здание с протяжённым фасадом и красивыми старинными карнизами. Только не говорите, что это какая-нибудь дворянская вилла, и у неё там внутренний дворик с фонтаном.

   Её надзиратель позвонил кому-то, и из парадной вышел маленький лысый дядечка с усами, поздоровался с тремя курившими под окном коллегами и направился прямиком к машине.

   Водитель вышел ему навстречу.

   – Альфонсо, у тебя ж сегодня выходной. Так любишь свою работу?

   – Малолетку одну подобрал. До выяснения личности.

   – И чё она натворила?

   – Слушай, Базилио, иди сам посмотри.

   Базилио пожал плечами и двинулся к арестантке.

   Но у Веры всегда был козырь в рукаве: достаточно просто расслабиться и не дышать. И закатить глаза для верности...

   Базилио открыл дверь, заглянул в салон – и тут же вывалился обратно:

   – Гарсиа! Она не дышит!

   – Чего? Я только что с ней разговаривал... – Альфонсо тоже заглянул внутрь. И схватился за голову. – Чёрт! Что теперь делать?!

   Чего-чего... Полицейские в Мадриде однажды не захотели с ней связываться и просто выгрузили рядом с мусоркой. До дома она быстро добралась, правда отмываться пришлось долго.

   – Ну причину смерти в любом случае надо выяснить, – рассудил Базилио, проверив пульс Веры, а точнее, его отсутствие. – Пусть полежит до завтра в холодильничке, а там твоя мамаша выйдет и вскрытие проведёт...

   Так... Кажется, пора срочно оживать...

   Но проигрывать тоже нужно уметь.

   Как только Альфонсо просунул одну руку ей под колени, а другую – под спину и склонился достаточно близко, Вера громко завизжала прямо ему в ухо.

   Альфонсо отшатнулся, чуть не потеряв равновесие.

   Базилио схватился за сердце.

   Трое полицейских быстро загасили окурки и подошли посмотреть.

   Вера привела глаза в порядок и показала язык:

   – Что, обделались?

   – Оформляйте, – выдохнул Базилио. – Пусть в КПЗ посидит. Красавица.

   – Что ж за день-то сегодня такой... – присел на капот Альфонсо.

   – А почему у тебя язык чёрный? – спросил один из полицейских Веру.

   Уперев руки в боки, Хуана снизу-вверх созерцала разбитое окно на чердаке.

   – Н-да. Этот ремонт никогда не закончится...

   – Кто это вам окна побил? – Марисоль стояла у соседки за спиной и размешивала сахар в чашке кофе. Она так и вышла из дома – с чашкой на блюдце в одной руке и с чайной ложечкой в другой.

   – Да так... – уклончиво ответила Хуана. – Несчастный случай.

   – Ты можешь всё мне рассказать, – обняла её за плечо Марисоль. – Я же судья.

   – Точно. Я и забыла. Значит, мы будем общаться не только дома: я эксперт-криминалист.

   – Правда? Какое совпадение! – обрадовалась Марисоль. – И как там народ? С кем мне придётся работать?

   – Ну-у... Там есть молоденькие хорошенькие приставы, – подмигнула Хуана. – Из Гражданской Гвардии прислали. Хорошие ребята.

   – Мне, как разведённой свободной женщине, это очень импонирует, – кивнула Марисоль. – А кроме приставов? Секретарь, прокурор, адвокаты?

   – Тут всё в порядке, – Хуана поправила косынку, съезжавшую с непослушных волос, которые она, между прочим, и не пыталась никак укладывать. – Прокурор – адекватный мужик, палки в колёса вставлять не будет. У него есть маленькая слабость – даже большая – охота. Если пригласит пострелять куропаток – не отказывай, окей? Адвокаты... ну, просто делают свою работу. Тут всё частники. На должность государственного у нас уже третий год никого нет. Секретарша... Секретарша специфическая. Зовут Оливия. Безумная мамашка. Парню двадцать лет – как моему младшему – а она всё с ним носится, как наседка. Ей надо давать выговориться и сочувствовать. Хотя бы делать вид.