Текст книги "2012 Хроники смутного времени"

Автор книги: Евгений Зубарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Я прикинул, сколько мы сделали поворотов, пока добирались до площади, но так и не смог твердо выбрать направление на юг.

– Ну? – спросил Валера, притормозив на перекрестке.

– Нам на юг надо. Ты как, ориентируешься?

– Чему тебя только в Политехе учили! – с готовностью разорался Васильев, метнув быстрый взгляд на часы, а потом на солнце.– Юг там! —уверенно показал он и повернул «форд» в указанном направлении.

Я обернулся посмотреть, как там Палыч.

Там все было в порядке – «Икарус», бликуя на солнце табличкой «Внимание – дети!», ехал за нами, деловито чадя иссиня-черным выхлопом. Кстати, о выхлопах – нам же солярка будет нужна. В нашем «форде» два бака, там надолго хватит, а вот в автобусе наверняка уже пусто.

– Заправиться бы им в дорогу как следует,– угадал мои мысли Валера.– Что там дальше будет, один Ктулху знает.

Мы проехали несколько кварталов совершенно одинаковых серых панельных многоэтажек, и вдруг Валера показал налево:

– Смотри, детский сад!

Действительно, в створе между двумя жилыми домами виднелось типовое двухэтажное здание детского садика.

Мы свернули туда, и «Икарус», после некоторой заминки, тоже.

Ворота садика были открыты, и мы въехали во двор, медленно проезжая вдоль голубого фасада, раскрашенного розовыми хрюшками и белыми ромашками.

Привычным движением я приладил помпу под мышкой, накинул сверху куртку и вышел из машины. Валера тоже вышел и тут же закурил, устало прислонившись затылком к теплой кабине броневичка.

Дверь с фасада была заперта, и я пошел вокруг, всматриваясь в окна – если что, можно будет аккуратно просто вынести одно из них, а потом забить фанерой.

С обратной стороны двери и окна садика были не просто закрыты, а еще и заколочены толстенными, сантиметров в пять, досками.

Я вернулся к машинам. Палыч открыл двери автобуса, и ребятня вприпрыжку выскакивала из опостылевшей машины на асфальт и дальше, во двор, с радостным визгом комментируя все, что попадалось на пути:

– Детский садик!

– Качели!!

– Горка!!!

Последним вышел Олег Меерович. Он закурил папиросу и одобрительно мне улыбнулся:

– Молодцы какие, садик нашли! А там,– он показал на садик,– согласились принять еще три десятка детей?

– Сейчас спросим,– пожал я плечами и пошел к Валере за монтировкой.

Я успел вскрыть первую дверь, войти в тамбур и приглядеться ко второй, когда эта дверь вдруг открылась, и я увидел ствол автомата, нацеленный мне в живот.

В полумраке закрытого помещения не видно было дица, но фигура автоматчика вызывала уважение своими габаритами – мне было до него далеко.

– Что встал? Руки вверх, быстро! – раздался не

ожиданно тонкий, даже писклявый голос.

Я сделал испуганное лицо, и Чужой у меня в башке недобро усмехнулся, разворачиваясь в боевой порядок.

Я сделал шаг назад, и автоматчик невольно шагнул за мной, оказавшись в тамбуре. Тогда я поднырнул под его руку с автоматом, отводя его ствол своей помпой, вынутой из-за пазухи уже даже не мышечным, а каким-то мысленным усилием.

После этого акробатического этюда мужик смотрел моей помпе прямо в дуло, а вот его автомат стыдливо смотрел в сторону.

– У меня за спиной еще целый взвод отморозков,– сказал я.– Может, не будем друг другу грубить без повода?

– Не будем,– легко согласился он, опустил автомат к полу, и я тут же опустил свою помпу.

– Ты кто? – спросил я вполне уже миролюбиво.

– Я Гришаня, из «коломенских»,– услышал я ответ.

– Ты один?

– Тебе меня мало?!

– А где персонал этого заведения?

– Чего?

– Где тетки из садика? – сформулировал я вопрос проще.

– А-а. Ну, главная тут была, так она с Захаром договорилась, что мы пока здесь обоснуемся, чтоб не разобрали домик, значит, местные. Склад тут теперь у нас.

– А дети?

Он пожал огромными плечами.

– Детей я тут давно не видел. Разобрали по домам,

наверное,– сказал он равнодушно.

Я мягко тронул его за плечо и потянул к выходу:

– Чего? – удивился он, но пошел следом. …

Дети уже разбились на группы и играли по всему двору в свои незамысловатые, но очень шумные и подвижные игры.

– О-о-о,– сказал мой новый знакомец, изумленно осматриваясь.– Так ты меня этими отморозками пугал? Это да, это песец! – повернул он ко мне огромное веснушчатое лицо и улыбнулся.

Я очень рассчитывал на эту человеческую реакцию.

Из автобуса вылез Палыч и медленно пошел к нам, с откровенным неудовольствием глядя на громилу с автоматом.

– Ну что тут у вас? – спросил Палыч, глядя исключительно на меня.

– Знакомься, это Гриша,—представил я.– Он член коломенской преступной группировки. У них тут склад награбленного, как я понимаю.

– Не-е, мы по мелочи не мародерничаем,– обиделся Гриша, нервно дернув автоматом.– Здесь у нас спирт хранится, с Корыстовского завода. Они нам тридцать тыщ бутылок должны были, вот мы и забрали. А хранить негде. Ну, и нашли местечко-.

– Здорово,– зевнул Палыч, демонстративно разглядывая розовых хрюшек на фасаде.

Я понял, что договариваться придется мне – судя по настроению Палыча, он годился сейчас только на то, чтобы убивать, а мне это занятие уже изрядно поднадоело.

– Гриша,– начал я проникновенно,, указывая на ребятню вокруг,– нам нужно здесь переночевать, привести детей в. порядок, покормить их и все такое… Ты ведь не будешь возражать?

Гриша недоуменно посмотрел на детей и спросил, подняв брови:

– Где ночевать? В доме, что ли? В доме нельзя. Во дворе – ладно, до утра оставайтесь. А внутри нельзя.Я же сказал: спирт там у нас.

Я медленно выдохнул через нос и предпринял еще одну попытку:

– Гриша, ночи уже холодные. Детям надо поспать в теплых постелях. Автобус их уже утомил. Помыться им надо. В туалет по-нормальному сходить…

Гриша тяжело вздохнул и снова покачал головой:

– Нельзя, говорю же. Спирт там у нас! – и пошел к дверям, давая понять, что разговор окончен.

Впрочем, дойти до дверей он не успел, а успел он негромко охнуть и мягко осесть на крыльце, уронив автомат на и без того растрескавшуюся плитку.

Я с непонятной для себя грустью посмотрел на аккуратную дырку в бритом Гришином затылке, из которой тут же начала сочиться кровь, а потом повернулся к Па-лычу за разъяснениями.

Так и есть, Игорь держал в ладони малюсенький, словно игрушечный, пистолет ПСМ с глушителем – такие штучки я в свое время видел у ребят из Седьмого управления.

– Устал я… – Палыч снова глядел пустыми глазами на розовых хрюшек.– Устал я спорить с каждым говном! —добавил он раздраженно и пошел к упавшему телу.

Я осмотрелся по сторонам, но дети пока ничего не заметили, зато заметил Васильев, вставший в напряженной позе за капотом «форда» с пистолетом в руках.

Вместе с Палычем мы потащили тело громилы внутрь, кряхтя от натуги – здоровый оказался кабан, килограммов под сто двадцать, не меньше.

Внутри помещение оказалось заставлено штабелями картонных ящиков – ящики стояли вдоль каждой стены, оставляя для прохода совсем немного места. Во всяком случае, тело убиенного мы протащили с огромным трудом.

Я сходил на разведку на второй этаж и обнаружил, что там в отличие от первого этажа сохранился полный порядок – видимо, таскать спирт на второй этаж новым хозяевам было лень.

Я быстро пробежал по всему этажу, отметив две палаты с заправленными детскими кроватками, кухню и даже душевую.

– Порядок! – доложил я Палычу.– На втором есть все, что нам надо!

Игорь устало вытер пот со лба и ответил совсем невпопад:

– В следующий раз буду стрелять уродов только у могилы. Такая туша, блин. Я, похоже, спину потянул…

Я сделал еще один быстрый обход, теперь уже первого этажа, убедился, что Гриша и впрямь тут сидел один-одинешенек, и заодно нашел нечто вроде дворницкой, где лежали метлы, фанерные лопаты и прочий хлам.

Туда мы тащили проклятое тело еще минут тридцать, вполне осознавая, что надо спешить – ведь дети могли в любой момент сунуть свои любопытные мордашки в столь привычное и родное для них типовое здание детского садика.

Усадив покойника в углу кладовки, я перетащил туда несколько ящиков спирта из коридора – во-первых, расширил проход на второй этаж, а во-вторых, хоть как-то прикрыл несомненное безобразие.

А Палыч тем временем прогулялся по дому и, судя по доносящимся до меня звукам, нашел наконец туалет и вожделенную раковину с водой. Теперь раньше чем через полчаса он оттуда не выберется. Такую истерику простой помывкой рук не успокоишь – ему сейчас впору с головой в раковину засунуться…

Я вышел во двор, и меня тут же окликнул Валера, уже без пистолета в руках, но все равно встревоженный донельзя:

– Ну, что там у вас, Тошка?

Я отвел его в сторону от совершенно распоясавшейся малышни и в двух словах рассказал последние новости.

К моему немалому удивлению, Валера без колебаний одобрил убийство Гриши:

– Палыч все правильно сделал. Ты бы еще полночиэтого урода уговаривал, а ночью он бы своих вызвал, и тогда бы уже мы дырки у себя в черепах конопатили…

Я пожал плечами. Своего мнения у меня на этот счет не было, а Чужой озадаченно молчал, еле заметно пульсируя где-то в самой глубине моего подсознания.

Деду решили ничего не говорить – какая ему разница, на каких условиях мы арендовали этот дом?..

Зато Олег Меерович очень обрадовался, узнав, что весь второй этаж остался неприкосновенным, и тут же принялся раздавать команды старшим детям, безропотно принявшим на себя обязанности воспитателей и нянечек для малышни:

– Саша и Паша! Ведите своих за дядей Антоном! Ксюша и Лена – тоже соберите свою группу и быстро на второй этаж. Будем мыться, кушать горячее и спать в кроватках!

– Ура! Кушать горячее! Спать в кроватках! – раздались со всех сторон жизнерадостные вопли, и дети забегали по двору с удвоенной скоростью, хохоча и повизгивая, когда их все-таки отлавливали и тащили в дом.

Глава восемнадцатая

«За весь этот вечер никому из нас не удалось и минуты посидеть спокойно – процесс помывки, а потом еще и кормления трех с лишним десятков детей совершенно подорвал наши силы. Наверху нашелся небольшой запас каш и сухого молока, а внизу, в гнезде Гри-шани, мы нашли два ящика тушенки, так что процесс приготовления ужина был прост, но вот сама процедура кормления оказалась совершенно изматывающим аттракционом, после которого, кстати, детей снова пришлось отмывать…

Малышня успокоилась и затихла в кроватях только часам к десяти, и только тогда мы смогли спуститься вниз и немного расслабиться, устроившись в расчищенном от ящиков холле, где обнаружился телевизор, два дивана, кофеварка и даже микроволновая печь.

Мы разделили сутки на четырехчасовые дежурства, бросили жребий, и первым дежурить выпало Палычу. Он стоически принял этот удар судьбы, забрал чашку горячего кофе и вышел во .двор, на прощание попросив не сжирать все запасы каких-то необыкновенно вкусных галет, обнаруженных нами в Гришиных кладовых.

Еще мы нашли Гришин сотовый телефон, и Палыч забрал его себе, резонно предположив, что подельники покойника наверняка позвонят, прежде чем явятся сюда.

Васильев уселся перед телевизором со стаканом водки и папиросой. Блаженно щурясь, он щелкал каналами, которых здесь было удивительное множество – видимо, хорошая антенна.

Олег Меерович устроился возле книжного шкафчика и увлеченно рылся в какой-то сугубо специальной медицинской литературе, изредка похрустывая галетами, которые он запивал чаем из огромной литровой кружки, найденной тут же.

Я сидел на диване с чашкой кофе и раздумывал, не прилечь ли мне – меня слегка знобило.

– О! – сказал вдруг наш психиатр и задумчиво посмотрел на меня: – Скажите, Антон, а у вас плечо не зудит?

Я прислушался к своим ощущениям и немедленно признал, что таки да, зудит немного.

– Тут пишут, что в случае глубоких поражений мягких тканей, помимо наружной стерилизации, больному обязательно следует принять антибиотики. Иначе у вас разовьется гангрена,– торжественно объявил Олег Меерович и с профессиональным интересом взглянул на меня. Типа, не лезет ли уже из моего плеча наружу гангрена.

Я судорожно сглотнул свой кофе, отставил чашку в сторону и снял куртку.

Бинты потеряли былую белизну, превратившись в серую растрепанную тряпку, а кожа вокруг действительно была угрожающе красной.

Психиатр подошел поближе и стал пристально рассматривать мое плечо, сверяясь с описанием симптомов в своей книжке.

– В общем и целом похоже,– констатировал он.

– Похоже на что? – спросил я, заранее обмирая от жалости к себе.

– На развитие гангрены, разумеется,– пожал плечами Олег Меерович.– Но вы не пугайтесь, я нашел на втором этаже огромное количество самых разных антибиотиков.

Дед выгрузил из кармана брюк на стол несколько пузырьков.

– Правда, они все немного просрочены, но это несущественно. Валера, вы мне поможете?

– Конечно,– плотоядно улыбнулся Васильев и тут же встал на ноги, показав психиатру штык-нож: – Где резать будем ?

– Резать? Резать будем здесь.

Олег Меерович показал на мои грязные бинты, а сам начал возиться с пузырьками, срывая с них крышки и наливая туда кипяток из кофейника.

Валера разрезал грязные бинты, и я отвернулся в сторону, не желая смотреть на то, что было под ними.

Тем временем психиатр управился со своими склянками и тоже подошел ко мне:

– Вы, Антон, действительно лучше глаза закройте и поспите. А мы пока прочистим рану, как рекомендуют в этом учебнике, обработаем ее антибиотиками, укольчик сделаем. Верно, камрад Валера?

Чьи-то руки принялись осторожно отдирать присохшие бинты, и я услышал первый комментарий Васильева:

– Не выбрасывайте! Это нужно сохранить для пато-логоанатомического исследования.

– Э-э, коллега, а наш пациент никому не завещал свои органы?—бодро подхватил психиатр.– Здоровая почка стоит на черном рынке двадцать тысяч. А у него их две! Как вы думаете, он заметит пропажу?

– Можно вынуть по-тихому, пока он спит…

Наконец бинты оторвали, но я не почувствовал той боли, которую испытал, когда с меня вчера срывали футболку. Неужели и впрямь началось омертвение тканей? Я осторожно приоткрыл один глаз и покосился налево, но там суетились сразу четыре руки, смазывая рану каким-то гелеобразным составом из стеклянных баночек. Я тут же разочарованно отвернулся, но Васильев таки заметил мои движения.

– Ух ты, ни хрена себе! У вас, случайно, нет с собой фотоаппарата?—громко поинтересовался Валерка, и я, разумеется, широко раскрыл глаза и завертел головой, пытаясь увидеть, что же такого страшного случилось с моим плечом.

– Проклятье, из учебника вырвана страница! Как раз на самом нужном месте! – огорченно воскликнул Олег Меерович.

Тут я понял, что они просто издеваются, и решил больше не давать этим упырям повода для подначек.

Я демонстративно прикрыл глаза и стал думать о том, как сейчас классно проводят время Ленка с Лизкой. На Лазурном берегу сейчас самый высокий сезон, поэтому осталась только приличная публика. Деньги у них теперь есть, спасибо столичному клерку и межбанковской системе переводов, так что проблем не должно быть никаких. Купаются девушки, наверное, по пять раз в день, ананасы рябчиками заедают. Только вот новости по телевизору должны здорово портить им настроение. Ну так для решения этой проблемы есть телефон, жаль только, не везде сейчас мобильники устойчиво работают…

Олег Меерович сделал мне укол прямо в плечо, а потом они с Валерой долго спорили, как правильно бинтовать мою рану. В конце концов они решили забинтовать меня дважды, причем из выбора очередности эти клоуны устроили целое шоу, трижды сыграв вничью в камень-ножницы-бумага, пока не победил Васильев. Он первый и забинтовал меня, ограничившись только зоной поражения.

Олег Меерович бинтовал вторым номером, и свои бинты он пустил через все мое туловище, утверждая, что так повязка будет держаться много надежнее – якобы ему об этом рассказывали на каких-то курсах повышения квалификации тридцать лет назад.

Мне было уже все равно – они оба успели мне надоесть, и я тихо радовался, что не получил ранения в голову или, скажем, в задницу. Представляю, как бы они

тогда на мне оторвались! Лучше, наверное, сразу помереть от потери крови…

Перевязанный, я им стал совершенно неинтересен, и Валера включил телевизор погромче, усевшись с дедом на соседний диван.

Судя по тому, что я пару раз видел на экране карманного телевизора, новостные выпуски стали редким явлением на всех без исключения каналах. По большей части транслировали концерты или ток-шоу, а странные, а иногда откровенно безумные прямые включения из региональных студий никакой ясности добавляли.

Сейчас по национальному телеканалу как раз транслировалось подобное включение из региональной студии «РТР-Кубань», и мы все насторожились, потому что ситуация на юге в последний месяц была для обывателя загадкой номер один. А ведь нам туда ехать.

– Мы ведем свой репортаж из Краснодарской студии. У нас в гостях лидер движения «Единая Кубань»Трофим Федотов, который от своего имени и от имени всего движения хотел бы поздравить кубанцев с Днем независимости Кубани! – улыбнулась ведущая и прямо в кадре нацепила на себя грандиозных размеров кокошник. В сочетании с микроскопическим бюстгальтером, нацепленным на ее огромную, мясистую грудь,этот жест выглядел жесткой пародией или прямым за

имствованием из какой-то отважной лубочной порнухи времен ранней перестройки.

Впрочем, затем в кадре появился черноволосый усатый субъект в костюме и даже при галстуке. Заметно нервничая, он начал читать в камеру текст по бумажке. С каким-то непостижимым, фантастическим чутьем номенклатурный чиновник сглатывал самые важные, информационно существенные слова, и поэтому его речь воспринималась как бред сумасшедшего:

– Дорогие хрнмырнцы! В последнее время нам с вами жилось ойкнрыкнвл, а потому непросто. Усугубились хрркнл, к ним добавились фырркнл и хнырркнл, мы пережили мырр, пырр, и даже кнырр. Все это повлияло на настроения людей. Поэтому справедливо звучит вопрос: «Что будет с хрнмрн?» Несмотря на гррнкл, нам удавалось смягчить удары тырркнл. Принятые мырмркнл адекватные бырбркнл позволили удержать хырркнл в приемлемом диапазоне. Сегодня регион обеспечен гнрнымркнл, картофелем и овощами. Уже начала осуществляться программа тыррмнбл, выплачиваются пынвблклры, стабилизируется обстановка в грнбнрте. Это будет проводиться наряду с беспощадной борьбой с хрынрвркнл, гркнвнкркнл и проституцией. Конечно, эта кгрнкл не обходится без отдельных ндкыркл. Но демократия вовсе не означает блдныркнл, как понимают некоторые хрнкнлл, построившие себе виллы в лнднпкнл на народные деньги! Мы и дальше будем хрнкмылкнл, бзвпрскнл и трнкллв, несмотря на клнвкрл и даже ПАСЕ.

У нашего многонационального дрнклвнп есть огромный хрнпвкл и духовный брпрдвкл, и он неисчерпаем! Мы должны создать…

Валера стряхнул с себя гипнотическое оцепенение телеэкрана и тут же переключил канал, ошарашенно оглядываясь по сторонам.

– Они там теперь что, траву прямо в студии курят? – спросил он у Олега Мееровича, но тот только махнул рукой:

– Какая трава, молодой человек!.. Это же типичный психопатоподобный синдром, характерный для вялотекущей шизофрении. Патологическое увлечение сверхценной идеей спасения региона на фоне нулевого критического восприятия приводит к…

– Все понял,– быстро отозвался Валера, и психиатр обиженно умолк, вызывающе шумно выпуская дым папиросы прямо в экран.

А вот на Первом канале показывали мультфильмы. Что интересно, время было уже недетское, почти полночь. Впрочем, и мультик тоже был тот ещё в тумане». Валера посмотрел недолго на ежика, потом хмыкнул и, явно подлизываясь к Олегу Мееровичу, сказал

– Анекдот есть про этот мультик. Звучит так– «?Иа-ма, мама, я ходил к пруду за сладкой осокой! Но там сидит кто-то страшный, я его боюсь!» – «Во-первых я не мама, а лейтенант милиции Иванов, а во-вторых' про траву давайте поподробнее». Или это про енота было

Но вообще странный какой-то этот мультик, верно?Недетский он.

Психиатр покосился на Валеру и осторожно ответил:

– Если хотите, могу все быстро объяснить. Но при условии, что не будете перебивать. Нам на курсах по вышения квалификации про это дело отдельную лекцию читали.

Валера кивнул, и Олег Меерович принялся объяснять, тыча папиросой в экран:

– Этот мультфильм является визуальным изложе сами – композиция сказки построена на пространственном перемещении главного героя вдоль границы двух миров, реального и потустороннего. Ежик отправляется в путь в сумерках, в период перехода от дневного света к ночной тьме. Так?

Валера сумрачно посмотрел на психиатра, но ничег0 не сказал, и дед обрадованно продолжил:

– Самое главное существо, ради которого ежик спускается в туман, – лошадь. Она, кстати, белой что сразу переводит ее в систему образов загробногмира. При этом не только в религии, но и в сказках лошадь представляется заупокойным животным. –те, лошади вечно перевозят покойников из Царства живых в Царство мертвых? Так что стремление узнать, что происходит с лошадью, можно оц енивать как интерес к явлениям потустороннего мира,путешествие – это путь познания, проходящий через границу двух миров.

Тут даже я открыл рот и вытаращил глаза:.

Вы же вроде трезвый, Олег Меерович!

Психиатр недовольно покосился на меня и продолжил тусклым лекторским тоном, тыча погасшей папиросой в экран:

– Обратите внимание – ежик встречает дерево, дуб. Это ведь тоже символ, причем еще какой!.. Это яркий образ Мирового Древа, которое топографически проходит сквозь границы трех миров – хтонического, земного и небесного, являя собой структуру Всеобщего Космоса.

– «Хтонического»? Ежик? Это жесть, это я запомню,– потрясенно отозвался Васильев, лихорадочно закуривая папиросу и теперь уже не отводя изумленных глаз от мультфильма.

– Дальше – сложнее,– предупредил Олег Меерович.– Смотрите.– Он снова показал на экран.– Величие дуба так потрясает ежика, что он теряет узелок с малиновым вареньем – волшебный предмет, символизирующий связь героя с реальным миром. Ведь варенье он нес для медвежонка – персонажа реального мира!

Я смотрел то на экран, то на деда и никак не мог понять, шутит он или говорит все это всерьез. Его слова были такими значительными и так легко укладывались в мультипликационный контекст, что с трудом верилось в мистификацию. С другой стороны, мы ведь таращились в типичный детский мультик, который вовсе не нуждался в символических трактовках со стороны дипломированных психиатров.

– Целью путешествия ежика была встреча с медвежонком,– продолжил лекцию Олег Меерович.– Ви-Аите, эти звери вместе считают звезды, а звезды – это символ верхнего мира в архаической мифологии! – Распаляясь, торжествующе закричал психиатр, и мы с Мадерой с одинаковой тревогой посмотрели на него.

– В этом действии виден мотив познания и одновременно подтверждение другого сакрального знания – о бессмертии. А вот и подтверждение – они жгут можжевеловые веточки! Это же символика смерти!..

– Да-а-а,– переглянулись мы с Валерой, и Олег Ме-ерович тут же обиженно замолк.

– Потом будет тема рыбы как эквивалента нижнего мира, но об этом, я вижу, вам уже неинтересно слушать,– закончил психиатр и поднялся.– Ладно, пойду послушаю, как детишки спят.

Тяжело ступая, Олег Меерович побрел по темному коридору, и некоторое время мы прислушивались, как он там натыкается в потемках на коробки и тихо, интеллигентно ругается, а потом Валера показал мне на титры, которые пошли по экрану:

– Как ты думаешь, авторы мультика о такой трактовке слышали? Или дед сейчас просто прикалывался над нами?

Я искренне пожал плечами:

– Хрен их поймешь, психиатров. Разве ж это люди?

Ну, в нашей, архаичной мифологии.

Валера понятливо хрюкнул и снова переключил канал, небрежно оборонив:

– В моей архаичной мифологии ты, кстати, типичный хтонический дятел. Кстати, не знаешь, что такое«хтонический»? По-моему, на физмехе такими словами публично не ругались…

Я открыл было рот, чтобы обозвать Валеру сакральным енотом, но вдруг увидел на экране телевизора себя и ткнул туда пальцем.

Васильев прибавил звук, и мы услышали захлебывающийся от восторга комментарий ведущего:

– …воплощает народное движение «Восточные медведи», или «Гризли», как их еще называют. По нашей информации, участники этого движения были замечены также и в Москве, где недавно разогнали банду мошенников, несколько лет терроризирующих целые микрорайоны в районе Волоколамского шоссе…

В качестве иллюстрации на экране пошло черно-белое видео, снятое явно камерами наружного наблюдения.

Мы е Валерой с интересом поглазели, как выглядел со стороны акт воспитания барсеточников, а я в очередной раз убедился, что в Москве шагу нельзя ступить, чтобы не попасть в объектив.

Потом показали наш «Икарус» и детей, азартно прыгающих на сиденьях, после чего пошли длинные, скучные панорамы каширского митинга и любопытный закадровый текст:

– Рабочие трех местных заводов – ОАО «Гофрон», Каширского завода металлоконструкций и литейного завода «Центролит» – возродили народные дружины, которые смогли успешно противостоять бандам экстремистов и мародеров, действующих по всему Подмосковью. На митинге рабочие тепло приветствовали лидера движения «Восточных медведей» Антона Пожарского, а «гризли», в свою очередь, передали местным властям автобус с детьми, который они буквально вчера отбили у Лыткаринской банды. Заметим, что люди по всей стране рассказывают о подвигах лидеров движения «Восточных медведей», а жест, которым участники приветствуют друг друга, стал уже нарицательным среди тех, кто не хочет мириться с произволом бандитов и экстремистов…

Тут снова показали меня, уже на «хаммере», с мегафоном в левой руке, и я в замедленном повторе увидел свой правый кулак, прижатый к виску. Припоминаю, что я вообще-то, вытирал пот, сжимая в кулаке носовой платок, но ведь телевизионным репортерам совершенно неважно, что в реальности демонстрируется, даже на их собственном видео,– в тысячу раз важнее, что скажет на озвучке главный медийный жрец, он же телеведущий.

Сюжет завершили панорамой по нашему «форду»1 отдельно останавливаясь на каждой оскаленной медвежьей морде. Фамилии Сыроежкин в финале я не услышал, так что было ясно, что, получив или стибрив видео без авторского комментария, местные телевизионщики просто домыслили картинку собственными рассуждениями, как это происходит на ТВ сплошь и рядом.

Тут же, без перерыва на рекламу, началось какое-то реалити-шоу, в котором полуголые молодые люди с отчетливо видимыми эрегированными членами рыли грандиозную землянку сразу на двенадцать нар, и Валера разочарованно переключил канал, завидев опостылевшую телевизионную сутенершу.

– Как, значит, «Восточные медведи» друг друга приветствуют, вот так?..– Васильев дурашливо приложил правый кулак к виску.

– Палец указательный выпрями и прокрути три раза,– посоветовал я, вставая.

Я подумал, что давно не видел нашего психиатра, кроме того, мне стало интересно, как там поживают дети.

Я прошел по темному коридору, задевая плечами штабеля коробок, но уже на лестнице.стало свободно, а в коридоре второго этажа мягко светил ночник, сооруженный из настольной лампы и оконной портьеры.

Возле лампы сидел в кресле Олег Меерович и безмятежно спал, изредка шевеля мохнатыми бровями и довольно музыкально похрапывая.

Я прошел по коридору вдоль обеих спален и сквозь распахнутые двери осторожно взглянул на детей.

Ребята тоже все спали, причем по-настоящему, без стонов, вращений и прочей суеты. Они только шумно дышали – шумно, но ровно и глубоко, и сам вид этих успокоившихся наконец детишек заставил меня расправить плечи и тоже глубоко вдохнуть.

Я пошел назад, показав на прощание спящим детям сжатый возле виска правый кулак, и сам себе улыбнулся. «Восточные медведи»? Да хоть западные ежики! Все будет нормально. Лично у меня в этом нет никаких сомнений. Я просто убью каждого, кто будет сознательно мешать или бессознательно путаться у нас под ногами.

В моей архаичной мифологии сейчас работает только один архетип – помповое ружье. И пока я в состоянии передергивать его затвор, моя мифология будет первичной, опережая и бытие, и сознание первобытных ублюдков, так неожиданно и подло захвативших мою страну.

Чужой тут же согласно откликнулся, едва заметно шевельнувшись у меня в подкорке, и я действительно поверил, что все будет хорошо.