Текст книги "Иосип Броз Тито"
Автор книги: Евгений Матонин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)
В мае 1952 года Тито исполнилось 60 лет, хотя выглядел он моложе. На фотографиях того времени – элегантный светский мужчина либо в военной форме, либо в превосходно сшитых модных костюмах. Он больше похож на процветающего бизнесмена, чем на революционера и коммуниста. Американский журнал «Тайм» в это время назвал Тито одним из самых стильных политиков мира.
Осенью 1950 года одна из американских киностудий снимала документальный фильм о Югославии. Один из его эпизодов должен был быть посвящен тому, как проводит свой обычный день маршал Тито. Тито согласился на участие в съемках, хотя с явной неохотой. «Сегодня мне пришлось заняться одним делом, которое никогда не приносило мне удовольствия», – отметил он в дневнике [421]421
Титов дневник. Београд, 2009. С. 25.
[Закрыть]. Американским киношникам повезло: чтобы не терять времени, он во время съемок провел две настоящие, а не постановочные встречи, на которых присутствовали Джилас, Кардель, Ранкович.
Тито, хотя и часто встречался с журналистами, в душе их, видимо, не особенно любил. Но количество заявок на интервью с ним, приходивших от иностранных журналистов, исчислялось сотнями. Многие хотели узнать, как живет этот коммунист в модных костюмах и с голливудской улыбкой, бросивший вызов самому Сталину. Но и в самой Югославии повседневная жизнь маршала была скрыта от посторонних глаз.
Обычно Тито вставал рано: летом в 5.30, зимой – в 7 утра. Не меньше получаса делал шведскую гимнастику – эту привычку он приобрел еще в молодости. Затем шел в душ, а после душа в любую погоду уходил на прогулку в парк. До завтрака успевал просмотреть срочные донесения и шифровки, которые поступили ночью. Если приходили очень важные депеши (прежде всего телеграммы от Сталина), секретарям разрешалось будить его. Около восьми утра садился завтракать и давал краткие рабочие указания секретарям. После завтрака, если не было никаких официальных встреч или поездок, уходил работать к себе в кабинет. По дороге на несколько минут задерживался у клеток с птицами – у него было много птиц, в основном канарейки – и проверял, есть ли у них корм и вода.
Потом Тито просматривал югославские и иностранные газеты и сводки международных информационных агентств. Во время работы он курил, но старался выкуривать не больше двадцати сигарет в день. Читал он в очках.
После газет наступала очередь писем и официальных документов. Каждое утро его помощники составляли список всех писем и краткое содержание каждого из них. Такие аннотации печатались на маленьких листах бумаги и прикреплялись к самому письму. Тито, как правило, просматривал все письма и писал на них свои резолюции. К нему, как к любому руководителю, приходили жалобы и просьбы, но были и другие послания. Когда стало известно, что у маршала появились проблемы с желчным пузырем, к нему стали приходить различные рецепты народной медицины. В 1950 году пришло письмо от крестьянина, который был проводником, когда Тито и Верховный штаб НОЛЮ выбирались из окруженного Дрвара. Теперь этот крестьянин сообщал, что изобрел вечный двигатель, и просил Тито о поддержке. Тито написал ему длинный ответ, в котором доказывал, что вечных двигателей не бывает, и советовал бывшему проводнику использовать свою энергию для более полезных открытий.
Бывали и другие просьбы. Некоторые граждане просили его крестить их детей. Впрочем, в этом не было ничего необычного. По традициям сербского и других югославских народов приглашение крестить детей означало проявление огромного уважения. Тито, прекрасно знавший эти традиции, относился к ним с пониманием. Сам, правда, он детей не крестил, но однажды отправил для этого в одно из сел Шумадии своего генерала Велемира Терзича, который стал крестным отцом дочери стрелочника железнодорожной станции Малый Пожаревац Любомира Косанича, отца десятерых детей.
Крещение состоялось в сельской церкви. Кум Тито прислал подарки: мать получила отрез на платье, ее дочь Слободанка – 10 тысяч динаров, пеленки и различную одежду, что по тем временам было действительно очень существенной помощью. Отец сиял от счастья и радости. «Я направил приглашение маршалу Тито крестить моих детей, – сказал он, – но боялся, что он откажется. Знаете, я ведь бедный человек». «Тем больше была его радость, когда ему сообщили, что крестить его ребенка прибудет посланник маршала Тито», – замечала газета «Политика» [422]422
Политика. 23.07.1945.
[Закрыть].
Иногда к Тито приезжали его старые друзья и знакомые – еще по школе или деревне, где он жил. Но это было очень редко – раз-два в год. Тогда они оставались гостить у него на несколько дней и обязательно получали от хозяина различные подарки.
Когда Тито принимал иностранных гостей, то рядом с ним всегда находился переводчик. Сам маршал неплохо знал английский, русский, чешский, немецкий языки, читал по-итальянски и по-французски – но предпочитал, чтобы ему переводили разговор с иностранным собеседником. Тито считал, что английский язык он, например, знает «слабо», и в начале 1951 года стал брать четыре урока английского в неделю. «Старательно занимался английским языком», – записал он, к примеру, 5 февраля 1951 года в дневнике.
Зато немецким он владел свободно и на официальных встречах с германскими или австрийскими политиками часто говорил своим переводчикам, что они могут отдохнуть. Как-то в ФРГ Тито вместе с германским канцлером Вилли Брандтом сели в одну машину, решив поговорить по дороге в резиденцию. Тито сказал своему переводчику, что он ему пока не нужен. Кортеж тронулся, а растерянный переводчик побежал рядом с ним. Местная служба безопасности чуть не подняла тревогу, увидев, что кто-то бежит рядом с кортежем, и могла запросто пристрелить переводчика. Все, к счастью, обошлось [423]423
Ivonji I.Titov prevodilac. Beograd, 2005. S. 82.
[Закрыть].
Тито всегда очень внимательно слушал своего собеседника. Иногда он бывал вспыльчивым и раздражительным, но с возрастом становился все более выдержанным и тактичным в разговоре. «Я стараюсь не принимать решений, пока злюсь, – говорил он. – Боюсь переборщить. Поэтому делаю это уже тогда, когда успокаиваюсь» [424]424
Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Rieka, Zagreb, 1980. T. l.S. 654.
[Закрыть].
Перед обедом Тито еще раз шел прогуляться по саду или немного играл на рояле. В 1952 году на 60-летний юбилей ему подарили аккордеон, и он любил время от времени поиграть и на нем, хотя стеснялся этого и закрывал дверь в комнату. Однажды Владимир Дедиер, услышав звуки аккордеона из покоев Тито, спросил, кто это у него играет. Тито неохотно признался, что это был он.
Тито предпочитал классическую музыку – особенно Бетховена и Чайковского. Из более легкой музыки любил венские вальсы, а вот джаз не переносил. Однажды ему сказали, что молодежь сейчас очень любит джаз. «Все это так, – ответил Тито, – но вот лично я принадлежу к старшему поколению». Скорее консервативными можно назвать и его пристрастия в живописи. Он любил художников Возрождения и ранних импрессионистов. А различный авангардизм был совсем не в его вкусе.
Не любил Тито и социалистический реализм в живописи. «Такое впечатление, что эти картины писали люди без души, а в руках у них были лопаты, а не кисти», – говорил он. Но в социалистической Югославии таких работ было предостаточно, и Тито был одним из главных их героев.
Тито интересовался футболом и болел за белградский «Партизан». Однако на стадион не ходил – как он сам говорил, «чтобы не мешать болельщикам своим присутствием». Каждую субботу он уезжал из Белграда на охоту. Хотя часто просто ходил с ружьем по лесам – это было для него еще одним видом прогулки и полноценного отдыха.
Как у любого человека, у него были свои комплексы. Он, например, стеснялся своего почерка, считая его ужасным. Летом 1952 года Дедиер готовил к печати первую официальную биографию Тито и хотел опубликовать в ней факсимиле ответа Тито на первое письмо Сталина с обвинениями в адрес Югославии. Этот ответ Тито написал от руки. Дедиер отобрал одну страницу, но Тито пытался возражать: «Не надо брать эту страницу. Посмотри, какой здесь у меня ужасный почерк». Дедиер, шутя, ответил: «Какой у тебя почерк – вообще не имеет значения. Еще в самом начале книги каждый читатель сможет понять, что ты в школе получал самые плохие оценки по чистописанию» [425]425
Ibid. S. 655.
[Закрыть].
Обедал Тито в час дня. Он любил ту еду, которой его когда-то кормили родители в его родном Загорье. Особенно куриную чорбу – густую похлебку. Это, конечно, не означало, что в резиденции Тито не готовили более изысканных блюд. Например, во время встречи с Хрущевым в августе 1959 года к обеду были поданы копченый лосось, консоме из дичи, салат «Мимоза», молодая ягнятина по-златиборски (выдержанная в молоке и жаренная с лавровым листом и розмарином) с картофелем и каймаком (разновидность мягкого сыра), телятина с овощами, яблочный штрудель, а также югославские вина и крепкие напитки [426]426
Trboviić В., Cosiić I.Titov kuvar. Beograd, 2005. S. 27.
[Закрыть].
Тито слыл очень хлебосольным хозяином. Иногда он шел на кухню, надевал фартук и, засучив рукава, сам готовил для гостей различные блюда. Его жена Йованка (они поженились в 1952 году) говорила, что Тито – настоящий мастер в приготовлении яблочного штруделя (в Хорватии – «штрудла»). «Унего, – восхищалась Йованка, – тесто получается тонким, как лист бумаги». Тито любил утром сам варить кофе для себя и для жены, а когда у него оставался кто-нибудь ночевать, то и для гостей. Гости хвалили и титовский кофе, и особенно титовские «штрудлы». Они просили добавки, и было видно, что хозяину это приятно. «Когда я был в подполье, – объяснял Тито свою тягу к кулинарии, – мне самому приходилось готовить себе еду. Ну и, конечно, я кое-что запомнил из того, что делала моя мать, – у нее-то готовка превращалась в настоящее искусство» [427]427
ŠtaubringerZ., Popović M.Tito u anekdotama. Beograd, 2006.
[Закрыть].
После обеда Тито либо спал, либо читал. Из писателей он особенно любил Бальзака, Гёте, Марка Твена, Драйзера, Стендаля, Киплинга и Джека Лондона. «Два дня я читал, никуда не выходя из дома, – записал он в дневнике 1 декабря 1950 года. – Читал китайского писателя Тун Лина „Солнце над рекой Саньгань“, потом „Таинственный остров“ Жюля Верна, потом „Диалектику природы“ Энгельса» [428]428
Титов дневник. Београд, 2009. С. 55.
[Закрыть].
После сна или чтения он занимался спортом. «Чтобы поддерживать хорошую форму, он начал играть в теннис, – вспоминал Густав Влахов, в то время его личный секретарь. – Он также любил ходьбу, езду верхом и плавание. Я выступал в роли спарринг-партнера и немного тренера» [429]429
Николић К.Тито говори што народ мисли. Београд, 2006. С. 289.
[Закрыть]. Любил Тито и шахматы, но, как вспоминали его соратники, играл в них очень даже средне. Однажды Тито проиграл Дедиеру с разгромным счетом 2:6, хотя Дедиер считался довольно слабым игроком.
После занятий спортом Тито уходил в кабинет и работал до ужина. Ужин накрывали к семи часам вечера. После ужина он приглашал своих товарищей посмотреть кино. В этом Тито был похож на Сталина – тот тоже любил смотреть кинофильмы вместе со своими приближенными. После сеанса Тито и его гости еще некоторое время беседовали и играли в бильярд. Расходились примерно около полуночи. Чаще всего с ним были его самые близкие соратники – Кардель, Джилас и Ранкович. Джилас вспоминал, что это были разговоры на равных, когда каждый вел себя в соответствии со своим темпераментом, и все старались понять друг друга, смотрели друг другу в глаза, хотя при этом вовсе не обязательно соглашались во всем. Забегая вперед стоит отметить, что в будущем только Кардель останется рядом с Тито. Джилас и Ранкович станут его жертвами. Но это будет позже.
С теми, кто его обслуживал и охранял, Тито вел себя ровно и спокойно – он не стремился быть для них «любимым учителем» и «великим вождем». Многих из них он знал еще с войны. Тот же Джилас замечает, что Тито специально держал их всех на некотором расстоянии от себя – в его окружении то и дело возникали интриги и ссоры. Иногда Тито шутил по этому поводу: «Невероятно, как портятся люди в моем присутствии».
Как видим, повседневная жизнь маршала мало чем напоминала «божественную». Правда, иногда Тито все же вживался в роль «вождя – бога» и это приводило к поистине анекдотическим случаям. Летом 1946 года, когда на Югославию обрушилась сильная засуха, Тито по вечерам выходил из своего дома, чтобы лично осмотреть небо – потому что метеорологи, в очередной раз не обещавшие осадков, «могут и наврать» [430]430
Đilas М.Druženje s Titom. S. 69, 133.
[Закрыть].
В ноябре 1950 года Тито отправился на очередную охоту, однако вернулся домой в плохом настроении. Когда он зашел в чей-то виноградник и присел отдохнуть, появился местный крестьянин, который довольно грубо обругал «любимого руководителя». Потому что тот стрелял по воронам.
Об этом маршал упомянул в своем дневнике. «Не знаю, что бы случилось с таким человеком, скажем, в СССР, информбюровских странах, да и вообще в любой стране мира…» [431]431
Титов дневник. Београд, 2009. С. 34.
[Закрыть]
В начале 1950-х годов Тито не раз задавали вопрос: когда же тот путь в социализм, который выбрала Югославия, улучшит жизнь народа? Ответы были не слишком логичны и последовательны. В июле 1951 года он заявил: «Мы хотим, чтобы лучшая жизнь, которую мы строим, была создана уже для нынешнего поколения». Однако уже в сентябре, выступая перед членами молодежных бригад на строительстве железной дороги, уточнил: «Мы не должны все делать сами. Когда я говорю „мы“, то имею в виду нас, старших, и вас, нынешних молодых. Не обязаны мы, старшие, и вы, молодое поколение, делать революцию, вести войну до победы, а теперь и завершить строительство социализма. Пусть работают другие, которые придут после нас». Однако в октябре 1951 года Тито сказал: «Я и все мы, которым поставлена задача руководить этой страной, думаем о том, чтобы результатами этих грандиозных усилий наших народов наслаждалось уже нынешнее поколение» [432]432
Броз-Тито J.Говори и чланци. Загреб, 1959. Кн. 6. С. 86, 147, 195.
[Закрыть].
Авторитет КПЮ, завоеванный в годы войны, в послевоенные годы снижался. «Власть народа» превращалась в пустое понятие – всем было понятно, что власть сосредоточена в руках политбюро ЦК КПЮ во главе с Тито.
В партии и в государстве быстрыми темпами шел процесс расслоения. В январе 1949 года по предложению Ранковича была официально создана особая прослойка в партии – партийная номенклатура. В номенклатуру ЦК партии входили девять тысяч различных должностей [433]433
Kuljić Т.Tito: sociološkoistorijska studia. Beograd, 1998. S. 25.
[Закрыть]. Эта прослойка пользовалась доступом к особым материальным благам и привилегиям.
В Югославии существовала целая сеть магазинов спец-снабжения. Они делились на несколько категорий. В магазинах первой категории могли «отовариваться» члены ЦК, высшие государственные служащие и иностранные дипломаты, во второй – генералы и высшие армейские офицеры, в третьей – руководство союзных республик, и так далее. Доходы партийных и государственных чиновников в несколько раз превышали размеры обычных для того времени зарплат.
В то время как средняя зарплата по стране составляла три тысячи динаров, зарплата Тито сразу после войны составляла 20 тысяч динаров в месяц плюс еще 35 тысяч различных выплат. В 1953 году зарплата Тито достигла уже 150 тысяч динаров, и, кроме того, еще 10 тысяч ему платили в качестве детского пособия. К 1958 году она увеличилась до 250 тысяч и 11 200 динаров детского пособия [434]434
Cumuħ П., Деспот З.Тито. Строго поверљиво. Архивски документи. Београд, 2010.С. 535.
[Закрыть]. Но, конечно, деньги для Тито играли символическую роль – он находился на полном государственном обеспечении.
В это время в руководстве КПЮ уже шли дискуссии о природе сталинского социализма. Одним из первых на «перерождение» советского социализма указал Джилас и, в частности, на то, что социализм в СССР превратился в государственный капитализм, которым управляет «иерархически дифференцированная каста бюрократов».
Тито в своих оценках в это время был более осторожен, хотя и сам критиковал советскую систему. «Октябрьская революция, – говорил он 16 июля 1950 года в Народной скупщине, – дала возможность государству взять средства производства в свои руки. Но эти средства производства и сейчас, 33 года спустя, по-прежнему находятся в руках государства. Осуществился ли в таком случае лозунг „Заводы – рабочим!“? Конечно, нет. Рабочие не принимают никакого участия в управлении заводами, это делают директора, то есть чиновники, которых назначает государство. Рабочие имеют только право и возможность работать, и в этом их положение не сильно отличается от положения рабочих в капиталистических странах» [435]435
Броз-Тито J.Говори и чланци. Загреб, 1959. Кн. 5. С. 251.
[Закрыть].
Вся эта критика советского социализма звучала вполне обоснованно, однако в воздухе все время висел вопрос: а что же происходит в самой Югославии? Руководство страны резко критиковало принципы сталинского социализма, но при этом получалось, что критиковало и себя тоже. Очевидно, что нужна была идея, на основе которой в Югославии могло бы начаться строительство «подлинного», «несоветского» социализма. Такой идеей и стало рабочее самоуправление.
Возможность реформ на основе самоуправления обсуждалась в ближайшем окружении Тито почти четыре года – с 1949-го по 1953-й. Официальная югославская историография потом пыталась доказать, что сама природа югославского социализма изначально основывалась на базе самоуправления и народной демократии и что именно в этом якобы и была главная причина конфликта со «сталинской системой». Однако вряд ли можно относиться к этому тезису серьезно. Перевод страны на рельсы самоуправления был в общем-то вынужденным шагом.
Кто и при каких обстоятельствах первым высказал мысль, что социализм в Югославии должен строиться на основе самоуправления, неизвестно. Точно можно сказать лишь одно: это был не Тито. Да и сам он никогда не приписывал авторство этой идеи себе. А вот Джилас подробно рассказывал, как мысль о самоуправлении пришла ему в голову. В тот день он читал «Капитал» Маркса и дошел до места, где говорилось об «ассоциациях свободных производителей» как об одной из форм перехода к коммунизму. «И вот она, идея! – восклицал Джилас. – Весь наш экономический механизм надо упростить таким образом, чтобы управление перешло в руки тех, кто работает на предприятиях, а государство взимало бы с них только налоги». Когда же об этой идее рассказали Тито, то, по словам Джиласа, он сначала не выказал особого энтузиазма. «Наши рабочие еще не созрели для этого», – заметил он. Однако потом, пройдясь по кабинету, вдруг воскликнул: «Заводы рабочим! Вот это по-марксистски!» [436]436
Цит. по: Husić D.Princ Politburoa. Beograd, 1988. S. 116.
[Закрыть]После этого началось триумфальное шествие самоуправления по стране.
26 июня 1950 года недавно избранная Народная скупщина Югославии одобрила «Основной закон об управлении государственными хозяйственными предприятиями и высшими хозяйственными объединениями со стороны трудовых коллективов». Он предусматривал создание рабочих советов практически во всей экономике страны. Тито выступил на заседании скупщины. Теперь, сказал он, государственная собственность на средства производства переходит в руки трудовых коллективов, и это и есть «высшая» форма собственности. «Государственная собственность, – добавил Тито, – это низшая форма общественной собственности, а не высшая, как считают руководители СССР. Вот в чем наш путь в социализм, и это единственно правильный путь, когда речь идет об отмирании государственных функций в экономике» [437]437
Броз-Тито J.Говори и чланци. Загреб, 1959. Кн. 5. С. 251.
[Закрыть].
К середине 1950-х годов рабочие советы были созданы на большинстве югославских предприятий. Они переходили на хозрасчет и самофинансирование и получали почти полную самостоятельность в планировании – сами решали, какие товары им выпускать, как их реализовывать, куда направлять прибыль, какую зарплату устанавливать сотрудникам и т. д. При этом государство имело право ликвидировать предприятие или сменить его руководство, а когда оно находилось в тяжелом положении – брало на себя выплату минимальной зарплаты рабочим.
Хотя общегосударственное планирование сводилось к тому, что определяло основные направления развития народного хозяйства, государство довольно жестко следило за планами предприятий. И если они противоречили государственному плану, могло их отменять. Основную часть своей прибыли предприятия, как и прежде, отчисляли государству, которую оно направляло на различные общефедеральные цели. Рабочие советы обычно распоряжались не более чем 35 процентами прибыли, которые принадлежали «самоуправляющемуся предприятию».
По замыслу югославских теоретиков «самоуправленческого социализма» теперь предстояло измениться всей системе экономических отношений в стране. Государство должно было отказаться от жесткого планирования экономики и сочетать его с элементами свободного рынка. Скажем, торговлю предусматривалось полностью перевести на рыночные рельсы.
В начале 1950-х годов в Югославии все еще существовала карточная система распределения продуктов питания и промтоваров. В течение 1951–1952 годов власти сделали первые шаги к ее ликвидации. Были отменены все карточки и боны, а зарплату стали выдавать только деньгами. Одновременно товары начинали поступать в свободную продажу, но по завышенным, «рыночным» ценам. С 1 января 1952 года цены были окончательно «отпущены» и торговля стала свободной.
О реформе объявили заранее, и это вызвало сильное беспокойство в народе. Все опасались резкого роста цен. Тито не раз говорил, что никакого роста не будет, а население от реформ не пострадает. Получилось, конечно, не совсем так: цены значительно выросли, и государство для поддержания спокойствия было вынуждено выплачивать компенсации некоторым слоям населения, хотя это и противоречило его курсу. Но впервые после войны магазины начали наполняться товарами, которые можно было купить в любое время и без всяких ограничений – только при наличии денег.
Между тем в сельском хозяйстве по-прежнему проходила коллективизация, хотя было очевидно, что она ни к чему не приведет. Джилас и Кардель призывали к роспуску кооперативов, но Тито колебался. Он пошел на уступки только в марте 1953 года, когда появилось постановление правительства о реорганизации кооперативов. В нем снимались все ограничения на выход крестьян из югославских колхозов. Уже к концу 1953 года площадь кооперативной земли уменьшилась в пять раз. Впрочем, при этом размеры частных участков земли ограничивались – они не могли превышать десяти гектаров (в отдельных случаях – пятнадцати). Это называлось «борьбой против кулацкой опасности». У богатых крестьян конфисковали более 280 тысяч гектаров земли, правда, государство выплачивало им компенсацию [438]438
Шахин Ю.Югославия на пути модернизации. 1947–1961. М., 2008. С. 115.
[Закрыть].
Теперь государство помогало как общественным, так и частным хозяйствам. Новый принцип гласил: не так важно, кто именно обеспечит население продовольствием – кооператив или частник, главное, чтобы продовольствия было в достатке. В январе 1954 года Тито заявил, что от укрепления крестьянских хозяйств прежде всего зависит прогресс на селе, а «частный производитель еще далеко не использовал все возможности своего хозяйства» [439]439
Броз-Тито J.Говори и чланци. Загреб, 1959. Кн. 9. С. 49.
[Закрыть]. В 1954 году была разрешена свободная купля и продажа земли (в пределах земельного максимума), «частникам» начали предлагать кредиты, помощь техникой, семенами, смягчили налогообложение крестьян. Другими словами, государство все больше и больше делало ставку на фермерский путь развития сельского хозяйства. Еще совсем недавно его бы назвали «кулацким».
