Текст книги "Иосип Броз Тито"
Автор книги: Евгений Матонин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)
Почти всю вторую половину 1948 года в Югославии можно было наблюдать поистине сюрреалистические картины. На митингах против «клеветнической кампании» кричали «Да здравствует Сталин!», сторонников Информбюро уже сажали в тюрьмы, а на первых полосах газет рядом помещали портреты Сталина и Тито.
Тито еще несколько месяцев после принятия резолюции не вступал в открытую полемику с Москвой. Однако долго так продолжаться не могло. 6 ноября 1948 года Тито направил Сталину поздравление по случаю 31-й годовщины Октябрьской революции. Оно было гораздо более сдержанным, чем в прошлые годы: «Позвольте от имени народа и правительства ФНРЮ передать теплые поздравления по случаю 31-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Желаю народам Советского Союза больших успехов в строительстве коммунизма, в создании своего великого, счастливого и ничем не омраченного будущего» [377]377
Политика. 6.11.1948.
[Закрыть]. Но празднование годовщины Октябрьской революции прошло в Югославии помпезно. В общественных местах, как и раньше, вывесили портреты Сталина и Тито. Впрочем, из этих портретов вскоре останется только один – самого Тито. Его культ личности достиг своего апогея именно во время конфликта с Москвой.
Вскоре Тито уже сознательно противопоставляли Сталину – теперь маршал подавался народу как символ независимости страны и строитель антисталинского, альтернативного социализма. Именно тогда, в период конфликта с Москвой, начал формироваться тот несколько необычный имидж Тито, который позже будет известен всему миру, – антисталинист и «либеральный коммунист», но с очевидными сталинистскими повадками.
До сих пор в республиках бывшей Югославии идут дискуссии: отличался ли культ Тито от культов других диктаторов? Скорее всего, не отличался вообще. Он был продуктом той же самой системы, что и культы Сталина, Мао или, скажем, Энвера Ходжи, – системы государственного социализма. Точно так же раздувание и поддержание культа Тито стало одной из главных задач государства. Точно так же сам он доказывал, что сосредоточение власти в руках небольшой группы людей во главе с ним есть мера временная и вынужденная, поскольку в Югославии пока еще сильны проявления «предрассудков прошлого». «Мы не могли бы создать новое государство из-за старых пережитков, которые существуют еще в сознании наших людей и которых уже нет у людей на Западе, – сказал как-то Тито. – Поэтому мы должны были применить известные меры принуждения, чтобы направить развитие страны в демократическом направлении» [378]378
Николић К.Тито говори што народ мисли. Београд, 2006. С.334
[Закрыть].
Конечно, были и различия, но они не носили принципиального характера. Скажем, Тито, в отличие от того же Сталина, никогда не был аскетом, да и не стремился выглядеть им. Он не скрывал свои пристрастия – к комфорту, хорошей одежде, сигарам или автомобилям.
В 1949 году американский журнал «Лайф» опубликовал большой очерк о Тито с фотографиями. На них маршал был запечатлен во дворцах, с лошадьми, собаками и т. д. Джилас тогда сказал Тито, будто у него сложилось впечатление, что журнал рассказывает о каком-то латиноамериканском диктаторе. «Тито покраснел, – вспоминал Джилас, – и промолчал. Но ничего не изменилось, кроме того, что некоторое время он осторожно себя вел с западными фотографами» [379]379
Đilas M.Druženje s Titom. Beograd, 1990.S.38-39
[Закрыть].
Джилас утверждал, что Тито лично – вместе с модельерами – придумывал и мундир маршала. Он был украшен золотом и золотым шитьем. Тито носил форму нескольких видов – цвета «хаки», голубую, темно-синюю, а позже иногда и ослепительно белую. На темно-синей форме, которую он в конце 1940-х – начале 1950-х надевал в более торжественных случаях, из чистого золота были выполнены маршальские погоны, околыш фуражки и кокарда на ней, пуговицы, массивный герб страны на ремне.
Джилас ехидно замечал, что золотой герб на ремне был таким массивным, что ремень на маршале все время немного «провисал». В отличие от советских генералов и маршалов, носивших в парадных случаях не менее богатые, но наглухо застегнутые до самого подбородка кители, Тито надевал под китель белую рубашку с черным галстуком. Одно время он носил сапоги, но позже окончательно перешел на модные дорогие ботинки – даже тогда, когда выезжал на военные маневры. Элегантный облик «вождя революции» дополняли неизменный перстень с бриллиантом, массивная авторучка с золотым пером, очки в золотой оправе, сигарета в длинном изогнутом мундштуке, а иногда и сигара. Как вспоминали его соратники, Тито нередко менял одежду по три-четыре раза в день – в зависимости от впечатления, которое он хотел произвести на тех, с кем встречался [380]380
Николић К.Тито говори што народ мисли. Београд, 2006. С. 305.
[Закрыть].
Все эти подробности приводились Джиласом после его конфликта с Тито. А в 1940-х годах именно он, как глава Агитпропа, был одним из главных разработчиков стратегии по созданию культа «любимого маршала». Джилас попытался «теоретически» объяснить феномен бурной любви югославов к Тито. Он писал, что в Югославии было много великих людей, но только в Тито народ впервые увидел человека, который одинаково велик для всех и одинаково любим всеми – сербами, хорватами, словенцами, черногорцами и македонцами. Тито, писал Джилас, в первый раз за всю историю смог объединить югославские народы во время кровопролитной войны. «В личности Тито, – отмечал он, – концентрируются вековые стремления наших народов к братству и единству, в ней соединяются все благородные мечты наших предков, но с Тито начинается и новая эпоха наших народов – эпоха совместной жизни в братстве и равноправии» [381]381
Борба. 20.11.1944.
[Закрыть].
В какой степени все то, о чем писал Джилас, было правдой? Сегодня можно точно сказать: правдой, но далеко не всей. Тито действительно объединил народы Югославии, но лишь тех их представителей, которые боролись под коммунистическими знаменами. Победа Тито была победой не только в войне против оккупантов, но и в жестокой гражданской войне, в которой против него воевали представители тех же самых народов. Тито действительно хотел построить новую страну на основе идей «братства и единства», но, как показало время, эти идеи в стране так и не укоренились.
Если сразу после войны пропаганда изображала маршала Тито в основном в ореоле «героического полководца», «освободителя страны» и «народного героя», то с течением времени он постепенно превращался в «мудрого государственного руководителя», «крупного международного деятеля» и даже «видного теоретика марксизма».
«Клянусь Богом и товарищем Тито, что буду хранить эту высокую награду как святыню и останусь верным идеалам, за которые погиб мой сын», – сказал как-то отец одного из партизан, принимая орден Народного героя, которым посмертно был награжден его сын. Для простого народа Тито все больше и больше превращался в живого Бога или в человека, который стоял с Богом на одном уровне. Но опять же: в отличие от того же Сталина, который представлялся советскому народу грозным, могучим и неприступным богом, Тито выглядел богом гораздо более земным.
В литературе о маршале описан такой эпизод. Однажды Тито решил пройтись по Белграду. Чтобы его не узнали, он надел шляпу, темные очки, взял трость и вместе с начальником своей охраны генералом Миланом Жежелем вышел на улицу. Вскоре им повстречались две женщины с кошелками в руках. «Кума, смотри, ведь это же Тито! – закричала одна из них, уронив сумки. – Вы ведь Тито, правда?» – спросила она у растерявшегося маршала. «А как вы узнали?» – спросил он ее. «Да я вас всегда узнаю, даже если вы три пары очков нацепите», – радостно ответила та [382]382
Štaubringer Z., Popović М.Tito u anekdotama. Beograd, 2006.
[Закрыть].
В другой раз Тито решил пообедать в одном из ресторанов курортного города Опатия в Хорватии с несколькими друзьями. Однако не успели они сесть за стол, как сотни людей собрались у ресторана и начали скандировать: «Тито, Тито!» Тито не раз говорил, что мечтает посидеть в ресторане как обычный посетитель, потягивая пиво из кружки [383]383
Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Rieka, Zagreb, 1980. T. l.S. 655.
[Закрыть]. Трудно себе представить, чтобы Сталин – даже в самом ближайшем кругу – мог вслух говорить что-то подобное.
После разрыва с Советским Союзом новый смысл приобрело и празднование дня рождения Тито. Югославскому руководству нужно было показать всему миру, и прежде всего Сталину, что вся страна поддерживает «любимого Маршала». В «эстафете молодости» 1949 года приняли участие 350 тысяч человек. Официальная пропаганда расценила грандиозные масштабы празднования как «самый лучший ответ» на «позорные обвинения» Информбюро, поскольку «вождь и учитель» был… главной целью «их отравленных стрел, их грязной клеветнической пропаганды» [384]384
Цит. no: Николић К.Тито говори што народ мисли. Београд, 2006. С. 329.
[Закрыть].
После смерти Сталина Тито предложил называть 25 мая Днем молодости, и этот день отмечался в Югославии до 1987 года. Хотя праздник приобрел более «демократичные» черты, в его основе по-прежнему лежала идея преданности и любви югославской молодежи к своему «учителю и вождю».
Впрочем, иногда Тито надоедали эти прославления. Во время одной из встреч с бойцами молодежных трудовых бригад (югославских стройотрядов), когда уже закончилась официальная часть и гости приступили к ужину, за столами начали петь партизанские песни. В том числе и известную «Белую фиалку», которая начиналась словами: «Товарищ Тито, белая фиалка, тебя любит вся молодежь». Тито молча выслушал песню, а потом вдруг сказал: «Если вы не знаете ничего другого, то перестаньте. А меня, наконец, оставьте в покое!» [385]385
Ivanji I.Titov prevodilac. Beograd, 2005. S. 30.
[Закрыть]
Создание культа Тито многие годы было в Югославии важнейшей частью государственной политики. Его выстраивали планомерно и основательно, и, надо сказать, потрудились на совесть. Когда в 50-х годах прошлого века политическая и экономическая система Югославии действительно начала подвергаться ощутимой либерализации, культ Тито сохранился почти в неприкосновенности. Культ Тито умер вместе с той Югославией, которую он создал.
Югославия в блокадеПосле первого года конфликта Белград и Москва смогли сделать для себя весьма важные выводы. Югославы окончательно поняли, что примирения уже не будет. В Москве же осознали, что первый советский натиск Тито выдержал. Вскоре миру были предъявлены «доказательства» того, что Тито – «агент империализма», для чего была разработана настоящая спецоперация.
В Венгрии к этому времени уже активно шло следствие по так называемому «делу Ласло Райка» – бывшего главы МВД и МИД этой страны, старого венгерского коммуниста и ветерана испанской войны. В июле 1949 года венгерское руководство докладывало руководству Коминформа: «Райк впервые начал давать отдельные показания… предполагаем, что Тито, Джилас и Ранкович – шпионы, завербованные Испанией и Францией. Райк имел с ними связи». Материалы предстоящего показательного процесса по делу Райка согласовывали с Москвой, а проект обвинения был утвержден лично Сталиным.
На процессе, который начался 16 сентября в Будапеште, Райка и других подсудимых обвинили в том, что «заговорщики хотели превратить Венгрию в югославскую колонию, колонию Тито, который вместе со своей бандой дезертировал из лагеря социализма и демократии в лагерь иностранного капитала и реакции и сделал, таким образом, Югославию вассалом империалистов» [386]386
Едемский А.От конфликта к нормализации: Советско-югославские отношения в 1953–1956 гг. М., 2008. С. 43.
[Закрыть].
22 сентября Райку был вынесен смертный приговор (его привели в исполнение 15 октября). 28 сентября Москва объявила, что расторгает Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией от 11 апреля 1945 года. При этом вина за разрыв договора была возложена на югославов, которые, как отмечалось в ноте советского МИДа, «вели и продолжают вести свою враждебную и подрывную работу против СССР не только по своей инициативе, но и по прямым заданиям империалистических кругов» [387]387
Правда. 30.09.1949.
[Закрыть]. В октябре из Москвы был выслан югославский посол, а в ноябре – югославский временный поверенный. Фактически дипотношения между Москвой и Белградом оказались заморожены.
С 16 по 19 ноября 1949 года под Будапештом проходило третье заседание Коминформа. Оно приняло резолюцию, название которой говорило само за себя: «Югославская компартия во власти шпионов и убийц». Утверждалось, что «Тито и его клика» являются «агентами империалистических разведок, завербованными ранее и замаскированными, пока их не разоблачили». Ставилась задача создания в Югославии новой, подпольной компартии.
По примеру Москвы двусторонние договоры с Белградом расторгли и правительства стран «народной демократии». За короткий период оказались разорванными 46 различных договоров и соглашений с Югославией. Поданным югославских источников, ФНРЮ недополучила 95 процентов обещанных советских кредитов, а торговый дефицит страны увеличился до пяти миллиардов динаров или на 49 процентов от югославского экспорта.
Советские союзники проявляли и собственную инициативу. Например, Венгрия прекратила платить югославам репарации за причиненный во время войны материальный ущерб. Румыния в одностороннем порядке приостановила почтовое и железнодорожное сообщение с ФНРЮ, а Албания прервала со своими соседями вообще все связи. В ноябре 1949 года последовал ответный шаг Белграда: он разорвал договор о дружбе с Албанией, объяснив это небывалым размахом антиюгославской истерии в этой стране. Год спустя Югославия разорвала с Тираной официальные дипломатические отношения.
К концу 1949 года Югославия оказалась в экономической, культурной и морально-политической блокаде со стороны своих недавних друзей и союзников. А поскольку отношения с западными странами у режима Тито были тоже плохими, то блокада оказалась почти полной.
Вот как описывает очевидец югославские города в это время. «Снабжение населения, особенно в городах, было очень скудным. Витрины зияли пустотой. Вместо товаров на них стояли портреты членов Политбюро. В это время возник анекдот о „советских агентах“, которые тайно проникли в Югославию и потом доложили Сталину: „Все-таки они строят социализм!“ —„Как???“ – возмутился Сталин. – „Да. У них все отлично. Так же, как и у нас. И в магазинах ничего нет. Ну все совсем как у нас“ [388]388
Marković D.Istina о Golom otoku. Beograd, 1987. S. 254.
[Закрыть]. К концу 1949 года дефицит продуктов питания настолько стал тревожить граждан страны, что Тито пришлось публично пообещать: правительство не допустит голода в стране».
В 1952 году журналисты спросили Тито: были ли раскрыты за время конфликта с Советским Союзом какие-нибудь серьезные заговоры? «Никаких заговоров не было, – ответил маршал. – Речь может идти только об отдельных людях, которые из страха перед Советским Союзом или по привычке считали, что Сталин гораздо умнее нас… Но это были единицы. Опасности для общественного строя они не представляли» [389]389
Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Beograd, 1980. T. 3. S. 457.
[Закрыть].
По данным же югославских спецслужб, в 1948 году было, например, зафиксировано 2477 различных случаев поддержки резолюции Информбюро. Это были совершенно различные выступления – от заявлений, что Сталин не может ошибаться или о невозможности воевать против русских, до попыток организации подпольных групп. В последующие годы конфликта число подобных выступлений снизилось, хотя они не прекращались никогда. Время от времени в городах появлялись надписи: «Смерть Тито!», «Да здравствует Сталин!» и т. д.
Шпиономания в Югославии в эти годы достигла внушительных размеров. В октябре 1951 года прошел судебный процесс по делу 14 человек во главе с инженерами Путником и Трудичем. Их обвиняли в шпионаже в пользу СССР и в том, что «вредители» якобы мешали строительству железных дорог. Этот процесс был очень похож на советские показательные процессы 1930-х годов – он был открытым, присутствовали даже иностранные журналисты, обвиняемые признавали свою вину. Путника и Трудича приговорили к смертной казни, но потом, правда, помиловали [390]390
Шахин Ю.Югославия на пути модернизации. 1947–1961. М., 2008. С. 82.
[Закрыть].
В том же 1951 году группа «вредителей» была раскрыта в редакции газеты «Борба». Служба госбезопасности утверждала, что раскрыла в редакции группу сторонников Информбюро, а у одного из них найден список сотрудников, которые должны быть арестованы и расстреляны сразу же после занятия Белграда Советской армией [391]391
Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Beograd, 1980. T. 3. S. 460.
[Закрыть].
Арестовывали даже людей из ближайшего окружения Тито. Забрали, например, его сапожника Бошко Чолича, который непрерывно находился при маршале с 1942 года. Следствие утверждало, что после войны его завербовала советская разведка и произошло это тогда, когда в стране работала съемочная группа советского художественного фильма «В горах Югославии». Чолич показывал кинематографистам места боев, и тогда-то якобы его и сделали «шпионом-миной», как называл таких людей сам Тито. По данным следствия, Чолич проделал дыру в одном из помещений Тито и установил там подслушивающий прибор. Он получил 20 лет тюрьмы, отсидел 12 лет, а потом был выпущен на свободу.
Летом 1949 года в Югославии начались аресты русских эмигрантов, проживавших там после Октябрьской революции. Их обвиняли в шпионаже в пользу советских спецслужб и в антигосударственной деятельности.
Надо сказать, что довольно масштабная разведывательная и диверсионная деятельность против «клики Тито» действительно имела место. В странах Восточной Европы было создано более двадцати центров, которые занимались организацией разведывательной работы, созданием диверсионных групп и заброской их в Югославию. Диверсанты забрасывались в страну из Албании, Венгрии, Болгарии и Румынии. По данным югославской стороны, только за первый год конфликта было зарегистрировано 219 вооруженных пограничных инцидентов, и их число неизменно возрастало. В 1952-м их было уже 2390. Весной 1951 года МИД Югославии выпустил «Белую книгу» об агрессивных действиях Советского Союза и стран Восточной Европы против ФНРЮ. Книга в четыреста с лишним страниц была разослана государствам – членам ООН в качестве официального документа. На международное сообщество она произвела большое впечатление.
Советская пропаганда старалась создать картину, что настоящие коммунисты и патриоты в Югославии день ото дня усиливают свою героическую борьбу против «клики Тито», и не скрывала, что они пользуются поддержкой Советского государства. 6 мая 1950 года заместитель Председателя Совмина СССР и член политбюро ЦК ВКП(б) Николай Булганин громогласно заявил в Праге: «Народы Югославии достойны лучшей судьбы, и мы верим, что недалек тот час, когда они одержат победу над фашистской кликой Тито – Ранковича». 11 мая Тито ехидно прокомментировал эти слова: «Это всего лишь пожелание маршала Булганина. Такие пожелания высказываются уже два года… Но они и в будущем останутся всего лишь пожеланиями».
На самом деле знающие люди в Москве прекрасно понимали: рассчитывать на смену режима Тито изнутри нет никаких оснований. Сторонники Информбюро были фактически разгромлены.
Летом 1950 года в Югославии прошли выборы в Народную скупщину. Победа сторонников Тито была полной – кандидаты Народного фронта под руководством КПЮ получили 93 процента голосов, а Тито – мандат на формирование правительства. Это событие окружение маршала решило отметить вручением ему ордена Героя Социалистического Труда.
Тито и его окружение гораздо больше беспокоил в это время другой, и самый опасный для них вариант развития конфликта. Еще с июля 1948 года в югославском руководстве шли дискуссии: решатся ли русские на вторжение в страну? И если оно все-таки произойдет, то что делать в этом случае? Этот вопрос был далеко не праздным. Многие югославы просто не представляли, как они смогут сражаться против Красной армии, на которую столько лет чуть ли не молились.
Первые сведения о концентрации советских войск и войск стран «народной демократии» на югославских границах начали появляться осенью 1948 года. Больше всего об этом писали западные газеты, но в Белграде обратили внимание, что советская сторона, обычно опровергавшая «домыслы» западных журналистов, на этот раз подозрительно молчала. Тогда в Белграде расценивали это как способ психологического давления со стороны СССР. Тито в моменты наибольшего напряжения даже демонстративно оставался в своей резиденции на Бриони. «Конечно, Сталин очень хотел бы, чтобы я быстро возвращался в Белград, чтобы потом сказать, что у нас здесь паника начинается», – говорил он.
Однако угроза вторжения для югославов представлялась все более и более реальной. Насколько серьезно сам Тито воспринимал ее, видно из важнейшего для его биографии документа, который был обнаружен совсем недавно. Это – дневник, который вел маршал.
О том, что Тито ведет дневник, раньше не упоминали ни его биографы, ни его ближайшие соратники. Летом 2009 года среди коробок и папок с документами из личного архива Тито сербский публицист Перо Симич обнаружил два небольших блокнота, исписанных почерком, очень похожим на титовский. Он сразу же обратил внимание на характерные для Тито ошибки в написании некоторых слов и смешение различных диалектов сербскохорватского языка, о которых Симич знал очень хорошо, поскольку давно уже занимался исследованием жизни Тито. Публикация дневника Тито вызвала самую настоящую сенсацию.
Впервые можно было увидеть (именно увидеть) мысли Тито о важнейших событиях, которые он излагал на бумаге не для «истории», а лично для себя. «Я никогда не собирался вести дневник, – замечает Тито в первой записи от 2 ноября 1950 года, – но ежедневная практика показывает, что я все-таки должен начать эту тяжелую работу, несмотря на сильную загруженность другими делами. В будущем он конечно же послужит мне своего рода напоминанием, поэтому я буду отмечать здесь только наиболее существенные события» [392]392
Титов дневник. Београд, 2009. С. 21.
[Закрыть].
Тито вел дневник недолго. Последнюю запись он сделал 18 февраля 1951 года. Однако и за эти три с половиной месяца он успел оставить на бумаге множество интереснейших деталей из своей жизни.
Он был почти уверен в том, что СССР и его союзники рано или поздно начнут военную операцию против Югославии. «Для социалистической Югославии сейчас самый опасный момент, – отмечает он 3 декабря 1950 года. – Никто из западных стран, включая Америку, сейчас не готов к войне, будет не готов еще минимум год… Нам пришлось бы драться в одиночестве, если бы на нас кто-то напал». На следующий день прошло заседание политбюро. Тито предложил усилить меры безопасности для партийного и государственного руководства на случай нападения с востока. Предполагалось, в частности, расселение правительственного района Дединье в Белграде. «Нужно, чтобы руководители нашли себе другие квартиры, а члены Политбюро ночевали со своими семьями в других местах – ведь если дойдет дело до бомбардировок, то все они пострадают», – заметил Тито [393]393
Ibid. С. 57, 58.
[Закрыть].
Вскоре Тито предложил увеличить военные расходы до 23 процентов национального дохода – уровень финансирования вооруженных сил и военных программ был в это время в Югославии одним из самых высоких в Европе. Если в 1948 году военный бюджет страны составлял 300 миллионов долларов, то в 1950–1952 годах – примерно 655 миллионов, то есть увеличился более чем в два раза [394]394
Васильева Н., Гаврилов В.Балканский тупик: Историческая судьба Югославии в XX веке. М., 2000. С. 258.
[Закрыть].
«В последние дни я много размышлял о возможности нападения на нашу страну Советского Союза и его сателлитов, о стратегии нашего сопротивления и т. д.», – записал Тито 26 декабря 1950 года. Он считал, что в этом случае война будет состоять из трех фаз: первая – комбинированная оборона с помощью регулярной армии и партизанских отрядов; вторая – отступление под натиском превосходящих сил противника, вывод главных сил и югославской молодежи в определенные районы для реорганизации движения сопротивления и подготовки третьей фазы и одновременное развертывание партизанской борьбы, в которой бы приняли участие от 100 до 150 тысяч бойцов; третья – наступление на оккупантов, в котором приняли бы участие хорошо вооруженные и отдохнувшие отряды сопротивления. Тито оговорился, что о такой стратегии речь может идти в том случае, если «неприятель осуществит вторжение в нашу страну с такими силами, что мы не смогли бы удержать большую часть территории» [395]395
Титов дневник. Београд, 2009. С. 65, 66.
[Закрыть].
Маршал поделился своими размышлениями с другими членами политбюро и представителями Генерального штаба, и они с такой стратегией согласились. Впрочем, рассматривались и другие варианты. «Я спросил товарищей, что они думают о том, что мы отступим и с территории нашей страны с сильной армией, чтобы потом с такой же армией и вернуться. Только таким образом мы спасем социализм в нашей стране». Товарищи Тито, разумеется, согласились и с этими его мыслями.
Вскоре был принят план обороны, согласно которому в случае вторжения югославская армия должна отступать на территорию, которая получила название «стратегической», – то есть в горы. Поскольку, по мнению югославов, война могла затянуться на долгое время, «на стратегической территории» стали спешно возводить предприятия военного назначения, создавать склады продовольствия, оружия, снаряжения и боеприпасов. Были подготовлены и несколько запасных штабов для Тито и командования югославской армии – их оборудовали в пещерах в горах Боснии.
В начале 1950-х годов началось постепенное перевооружение Югославской армии (22 декабря 1951 года она стала называться Югославской Народной армией). Задача состояла в том, чтобы ликвидировать зависимость армии от советских военных поставок. Уже в 1949 году югославы начали выпускать собственный истребитель-бомбардировщик «Икарус S-49A», на котором стояли сначала советские, а потом французские двигатели. Впрочем, задача оснащения армии оружием только югославского производства не была решена до самого распада страны.
Тито и его соратники не раз говорили, что вторжение русских и их союзников наверняка бы состоялось, если бы не война в Корее, которая началась летом 1950 года и отвлекла внимание Сталина от планов военной кампании на Балканах. В 1957 году в уже снова дружественную Югославию с визитом прибыл министр обороны СССР маршал Жуков. В частных разговорах с югославскими руководителями он кое-что рассказал о плане Сталина по вторжению в Югославию. Как говорил Жуков, первый удар должны были нанести танковые дивизии, а одновременно с переходом югославской границы должна была начаться высадка десанта в самое «сердце» «стратегической территории» Тито – в Боснии. Планировалось, что вместе с советскими войсками в операции будут принимать участие и силы других стран «народной демократии». По данным югославской разведки, одним из наиболее активных сторонников вторжения был Вальтер Ульбрихт – руководитель недавно созданной ГДР [396]396
Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Beograd, 1980. T. 3. S. 443.
[Закрыть].
Были и другие «сигналы». После венгерского восстания 1956 года высокопоставленный офицер венгерской армии Бела Кирай бежал на Запад (на родине он был заочно приговорен к смертной казни, приговор был отменен только в 1989 году). Он утверждал, что на первом этапе операции предусматривалась организация массовых беспорядков в Югославии. В качестве следующего шага предполагалось создание так называемого временного государственного органа в виде «Народного комитета» из числа югославских эмигрантов и противников Тито внутри Югославии. На третьем этапе это «правительство» выступило бы от имени «восставшего народа» с просьбой о помощи к коммунистическим правительствам соседних стран, прежде всего Румынии и Венгрии. После признания так называемого «повстанческого правительства» этими странами вооруженные силы Румынии, Венгрии, а при определенных условиях и Болгарии, а также СССР должны были провести совместную операцию по свержению Тито и установлению просоветского правительства.
Сведения о подобном сценарии развития событий дошли и до Белграда. 30 декабря 1950 года Тито записал в дневнике: «Сегодня мы получили информацию из надежных источников, что русские с помощью своих союзников готовят в 1951 году расправу с нашей страной. Их план состоит в следующем: вызвать мятеж в какой-нибудь части нашей страны, а потом бросить туда т. н. освободительные бригады, которые бы начали действовать под видом сражающегося югославского народа. Таким образом, они могли бы вмешаться и с помощью союзников, и даже сами. Мы должны предпринять все меры, чтобы расстроить эти планы» [397]397
Титов дневник. Београд, 2009. С. 67.
[Закрыть].
Насколько у всех были натянуты нервы, видно хотя бы по такому эпизоду. 21 января 1951 года Тито получил информацию из Македонии: через территорию этой югославской республики из Болгарии в Албанию летят около ста самолетов – истребителей и бомбардировщиков. Тито тут же собрал политбюро и высказал предположение, что русские, вероятно, хотят превратить Албанию в стратегический плацдарм для будущего нападения на Югославию и накапливают там силы. Радио Белграда срочно передало новость в эфир. Но вскоре выяснилось, что через воздушное пространство Югославии пролетели всего лишь два транспортных самолета, которые перевозили в Албанию какие-то грузы. «Нам пришлось опровергнуть наше прежнее сообщение…» – отмечает Тито в дневнике [398]398
Титов дневник. Београд, 2009. С. 89.
[Закрыть].
Готовил ли на самом деле Сталин вторжение в Югославию или же передвижения войск на ее границах были средством психологического давления на Тито – этот вопрос до сих пор остается открытым. Понятно, что без прямого участия Советского Союза такая операция не имела бы никакого смысла. А чтобы подготовиться к ней, советское руководство должно было сосредоточить в Болгарии, Румынии и Венгрии немалые силы. Фактов переброски такого количества советских войск к границам Югославии не выявлено. Да и реакция западных стран была бы непредсказуемой – вплоть до оказания военной помощи Югославии. Из сообщений разведки следовало, что дальнейшее давление на Югославию может привести к ее полному и открытому переходу в западный лагерь, что конечно же совсем не отвечало интересам советского правительства. Начиная с 1950 года советская разведка регулярно докладывала в Кремль, что западные послы в Белграде в разговорах с Тито и другими югославскими руководителями все чаще прощупывают возможность присоединения Югославии к НАТО [399]399
Очерки истории российской внешней разведки. М., 2003. Т. 5. С. 315.
[Закрыть].
Нельзя сказать, что все годы конфликта Тито панически боялся покушения на свою жизнь со стороны агентов советских спецслужб. Однако, как опытный государственный лидер, к тому же прекрасно знающий Сталина, он не мог исключать, что такое покушение может состояться в любой день и в любую минуту. Иногда члены «ближнего круга» Тито, включая его самого, даже спорили, как будет действовать Сталин: начнет военное вторжение в страну или сначала устроит покушение на жизнь Тито? В апреле 1951 года у Тито случился сильный приступ желчно-каменной болезни и ему пришлось делать операцию. После операции он сказал: «Как бы, наверное, Сталину было приятно, если бы она получилась неудачной. Как бы легко он от меня избавился» [400]400
Dedijer V.Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Rieka, Zagreb, 1980. Т. 1. S. 648.
[Закрыть].
В Югославии были арестованы несколько групп «террористов», которые, по официальным данным, готовили покушения, но даже если эти обвинения и соответствовали действительности, то речь шла об операциях, которые УДБ пресекала без особых проблем. Но готовились ли в это время в Кремле и на Лубянке более изощренные, по-своему «виртуозные» планы устранения Тито, до сих пор точно неизвестно.