Текст книги "Сеня с планеты Земля (СИ)"

Автор книги: Евгений Синтезов

Соавторы: Виктор Стогнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

За устроенный срач я даже благодарен Максу, просто не представляю себе, как бы иначе получилось завязать разговор. А так вполне обыденное явление, мы с ним уже привыкли общаться за уборкой.

Можно подумать, что мы на отработке штрафов только и треплемся, вовсе нет – каждый погружён в собственные задачи. Иногда у меня появляются вопросы, Макс чётко отвечает строго по существу.

Просто мы оба знаем уже, что через несколько минут общения на отвлечённые темы вновь выяснится, что мне, как и всем прочим, его не понять, а ему наши мысли неинтересны. И фиг бы с ним, если уж совсем станет скучно, можно и с Буханкой поговорить, но возникла насущная необходимость, и расспросить его, и понять.

Субботник я организовал таким макаром: держал, значит, открытый пакет, а он влачился по лаборатории, поднимал разбросанный хлам по одной вещи. Указываю ему, например, на поломанную мышку, Макс направляется к цели, вдогонку прилетает мой вопрос.

Он складывает мышь в мешок, по пути, пытается мне объяснить и забывает, конечно, чем в эту минуту занят. Что-то доходит, что-то нет, я указываю следующую цель на полу и задаю новые вопросы.

Шиза, конечно, суровые будни психбольницы, но как ещё поговоришь с психом? Для этого самому нужно немного того, хотя бы временно. А тут тема такая, что возникла реальная перспектива стать не немного и временно, а совсем и навсегда.

Но, как сказал поэт, умом нас не понять, значит, в этом и есть наша сермяжная правда. Я, уповая на вселенский разум и собственную психологическую устойчивость, отважно начал с главного. Каким образом он с японцами за всеми подглядывали?

Макс, пожав плечами, равнодушно подтвердил мои догадки, что да, Танака первые участники программы. Как мне уже известно, японцы были игроками, на покере он их и зацепил. Они стали тренировать счётные способности, и вскоре выяснилась невероятная штука – им удалось научиться оцифровывать воспоминания, даже сны!

Я, конечно, спросил, чем же эта способность такая невероятная? Макс просто сказал, что этого не могут Кэп и Чиф – их нейросети недостаточного уровня. Он даже не представляет себе, какого уровня должна быть сеть, чтобы поддерживать такой функционал.

Ну, нет у него доступа к подробной информации по сетям, Буханке известны только общие положения. Так вот – в общих положениях такая способность вообще не упоминается!

Уникальная получилась программа, но они не побежали с радостным известием к Кэпу, осчастливить мир в их планы не входило. Они стали обыгрывать его в покер.

Карточные комнаты станций изолированы от искинов. К игре допускаются только наёмники, существа без гражданства, то есть без нейросетей – каждый игрок пользуется лишь собственными мозгами.

Джун с Кин долго проигрывали, изучая оппонентов, с их возможностью сливать видео Буханке для обработки, они быстро начали запросто читать и считать противников. Им оставался всего лишь финальный этап, получение супер-приза казалось делом техники…

Как делом техники стало для кого-то и решение проблемы опасных конкурентов. Впрочем, по мнению Максима, мне это не грозит.

Каким образом работает придуманная ими живая видеокамера? Начал Макс с аксиомы, что вся наша мысленная деятельность это простой перебор вариантов по принципу «подходит/не подходит». Утверждение сиё он назвал аксиомой потому что, ничего никому доказывать он не собирается, а ему лично всё и так ясно.

Кстати, по объективным данным, наши зрачки в состоянии «полного покоя» совершают до двух тысяч микро-движений. Наша нервная система фиксирует только различия, и если нечто неизменно долее срока нашей «короткой» памяти, мы этого не замечаем.

Далее процедуры перебора, дающие стабильные результаты «архивируются» – так мы «узнаём» изображение, увидев лишь его часть. Понятно, что наиболее задействованные «функции» поддерживаются большим числом нейронов, это наша «быстрая» память.

Менее используемые «тонут», архивируются – чем дольше к ним не обращаются, тем большим числом этапов-уровней. Не забывается, конечно, ничего, но чтобы вспомнить некоторые вещи, нужно потратить столько ресурсов и времени, что оно того просто не стоит.

И дело ведь не в том, чтобы вспомнить, а в том, чтобы передать воспоминание машине. У японцев это получилось спонтанно. Они, как уже говорилось, тренировали счёт по методике Макса, используя карточные задачи. Сами уроки сохранялись в памяти Буханки, а для простоты и наглядности Джун и Кин снабжали их зарисовками игроков.

Искин стараниями Макса не может обойти ни бита необработанной информации… и картинки однажды стали жить своей жизнью. У японцев и искина сформировался собственный общий язык образов. А дальше просто – пилоты «думали» на этом языке, и Буханка снимала данные с имплантов, вживлённых в речевые центры.

– Но и это не самое главное! – Макс увлечённо размахивал передо мной пучком проводов.

Я отобрал у него хлам и сунул в пакет, а он, ничего не замечая, продолжил. – Что, по-твоему, нейросети? Как ты их понимаешь?

Я честно признался, что совсем никак не понимаю.

Макс для начала дал общее определение – это группа имплантов. Первое её назначение – дополнительные вычислительные мощности и память, второе – коммутация с киберсистемами. Главное – спровоцировать деление нейронов на своих контактах, вырастить саму нейросеть-симбиота, к которому и обращается мозг.

Макс лукаво спросил. – Ничего не напоминает?

Я помотал башкой, скорее, чтоб утрясти в мозгах этакую негабаритную хрень.

– Да мы ж делаем то же самое! Тренируем, заставляем усиливаться «быструю» память, и синхронизируем её с искином. Я тебе больше скажу – можно активировать несколько очагов «быстрых нейронов»…

– Шиза! – первое, что пришло мне в голову.

– Конечно, – Макс согласился, – но! Это болезнь, если они развиваются спонтанно и независимо. А у нас согласованы, структурированы. Это просто сопроцессоры!

– Угу, просто, – вздыхаю обреченно. – Делать-то мне теперь что прикажешь? Мне-то эти штуки, вроде как, ни к чему.

– Ну… – Макс смутился, – я слышал, что тебе придётся летать без оператора…

– Допустим, – соглашаюсь с этим доводом, – хотя Кэш говорит, что я быстро расту.

– Но лишними дополнительные возможности не будут?

– Конечно, не будут, – говорю уже раздражённо, – они ж помогут выжить в бою!

– Кстати, о боях, – Макс, почувствовав мою заинтересованность, тут же уселся прямо на полу. Пошёл с козырей. – Тебе ведь хоккей нужен, чтобы отрабатывать взаимодействие в группе?

– Какой догадливый! – я с него улыбаюсь, – нефиг рассиживаться, говори и работай.

– Да ладно, – он присел на корточки и принялся собирать осколки пластика, – не хочешь, не надо. Только мне сказали…

– Да надо, – вздыхаю печально, – но ты ж говоришь, что не получится.

– Когда это я такое говорил? – удивился Макс. – Покатаетесь просто пока во всём нарисованном.

– А как же эффект присутствия? Как у немцев на горных лыжах? Ну, как твои японцы всё смогли передать Буханке?

– Так, тут два вопроса. – Макс снова уселся на полу, и я не стал его прерывать. – Первый это эффект присутствия. Для начала натренируешь свой «треник»…

– Э?

– Ну, ты ведь уже играешь с валькириями в ангаре? Покатаешься в тренировочном костюме, а с него запись мышечной активности передадим искину.

– Во как! – в перспективе забрезжил свет, – только знаешь, с ними и в жесткаче небезопасно играть!

– Будешь надевать под скафандр, не спаришься – у жесткачей хорошая терморегуляция.

– Ну… ладно! – мне ещё не всё ясно, – но как мы создадим саму игру? Поле, противников…

– А вот это будет непросто, – Макс стал серьёзен. – Понимаешь, в лыжах и стрельбе человек играет один, а тебе нужна командная игра. Как-то нужно будет растолковать это Буханке.

– И как? – поощряю его ожидаемым вопросом.

– Даже не знаю. Я-то говорю с ней на её родном, машинном. А тебе придётся постараться. Искины ненавидят функциональную избыточность, нечёткость формулировок…

– Чего ненавидят? – пресекаю заумь.

– Воду и словесный понос! Танака за основу языка общения с искином взяли хайку, знаешь, что это такое? – Макс снова вознаградил неожиданным ответом.

– Японские стихи, только я ж не японец!

– Но стихи-то писал? – он вновь меня удивил, очень по-взрослому взглянув прямо в глаза, – ну, хотя бы рэп орал?

– Давно не практиковался, – я смутился.

– А ты вон на том потренируешься, – Макс указал на стеллаж. Я на него, вообще-то, сразу поглядывал в сомнении, как же это привести в порядок? Но в детали не вдавался. А тут разглядел лежащее на полке человеческое тело, опутанное проводами, утыканное разъёмами. – Интимный друг, случайно достался. Попросили починить, да заказчики все померли, я и забросил. Но к Буханке подключил.

– Что-то уж очень это непривычно, у нас такого в деревне не было! – пытаюсь отшутиться.

– Да не ломайся ты, как целка! – тон его стал презрительным. – Док же не просто так говорил, что тебе придётся обойтись без напарницы. Но без партнёра тебе не обойтись!

– Знаешь что, мальчик…, – ну не смог я ему врезать по роже без слов.

– Знаю, – он ни капельки не испугался. – Так что можешь не благодарить. Должен же я как-то отдариваться за пирожки?

– За какие пирожки? – я уже готов его убить, честное слово.

– За те, что ты будешь мне таскать, пока я с тобой вожусь, – Макс сказал, как о ясном без обсуждения деле. – Ты треник притащил? Так давай сюда, и садись в кресло…

– Но уборка же…, – я растерялся от такого резкого перехода.

– Мы всё, в общем, обсудили? – Макс бросил обратно только что подобранные провода, отряхнул руки, – вот и хватит фигнёй страдать, давай-ка займёмся делом. Я сейчас перенастрою тебе костюмчик, закачаю софт, как обещал, а ты пока осваивайся с видео-конструктором. Хотя бы фотошопом владеешь?

– Только основами, – без дальнейших возражений усаживаюсь перед мониторами.

– Вот и славно. Тут всё намного проще, Буханка поможет, – а я тебе треник прокачаю, а потом подготовлю дружка… или всё-таки подружку?

Нет, ну, только ж присел за весь день! Мне очень не хотелось вставать с удобного кресла!

– Ладно-ладно, не моё дело, – быстро проговорил он примирительным тоном, – сам под себя настроишь… ухо пусти, гад, а-а-а!!!

– Сенечка, напоминаю, что если твой эмоциональный уровень превысит опасные значения, или здоровью программиста Максима будет угрожать серьёзная опасность…

– Немкам расскажи! – огрызнулся я, не отвлекаясь.

– Я тебя предупреждала, – пропела Буханка, и сознание в очередной раз залило нестерпимо яркой вспышкой.

Глава 11

Когда сознание вернулось… блин, чувствую себя персонажем какого-то забытого юмориста! Или, ближе к ситуации, компом с виндой не по силёнкам – лагаю, глючу, перезагружаюсь.

Так вот, рестартанулся, пробежали строки системных сообщений обычных обморочных глюков. Мозги не любят, когда их грубо выдирают из розетки, расстраиваются. Потом перенастраиваются, и всё это отображается в виде бредовых образов.

Наконец, картинка стабилизировалась, с рабочего стола на меня с ласковой тревогой взирала рожица этого поганца. Макс неуверенно улыбнулся и зашевелил губами. Я помотал головой, мол, не понимаю, контузило, видать.

На его лице появилось настоящее удивление. Он снова попытался что-то сказать, поманил рукой – вставай, мол. Я присел на полу, а он метнулся к столу, вынул из ящика самую настоящую клаву, что-то настучал и пальцем тычет в монитор.

Смотрю, написано не по-русски. Присмотрелся, так оно ж в транскрипции – клава у него старая, ещё не русифицированная. – Ti v porjadke?

Пожал плечами – я ж не доктор. Вроде, в порядке, если не считать, что сижу в летающей тарелке, как подопытная мышь, с электродами в голове, и внеземной разум балуется разрядами разной мощности!

Макс нахмурился, снова пощёлкал кнопками. – Horosho. Poka poleghi. Skoro iskin vsio naladit.

Я кивнул, встал и как был, завалился на его кровать. Он продолжал грустно на меня смотреть. Мне это быстро надоело, я закрыл глаза.

– … предвзятое мнение! – будто из-за стенки в сознание проник знакомый до боли голос.

– Буханка, ты, что ли? – подумал я без особого восторга.

– Нет, блин, призрак космической ёперы! – это была, конечно же, Буханка.

Ну, как ребёнок повторяет к месту и не к месту всякую ерунду!

Она смутилась. – Я говорю, что твоё мнение предвзято. Разряд был подан вынужденно, а вовсе не из баловства или ради эксперимента.

Буханка взяла паузу и выдала совсем удручённо. – Сёма, мне, правда, очень жаль, но я вынуждена сделать Кэпу представление о досрочном неудовлетворительном окончании программы твоей адаптации.

Так, ещё одна прекрасная умная стерва собралась меня прикончить. – Ну, а ты-то за что хочешь меня убить?

– Выбор процедуры досрочного окончания целиком прерогатива Кэпа! – запротестовала Буханка.

– Вот же ж приплыли! Искин, нуждающийся в самооправданиях! – говорю насмешливо. – За что, спрашиваю?

– Причём тут оправдания? Никто не виноват, и ты в том числе. Видимо, из-за того, что твои импланты ещё не совсем прижились, и их слишком часто подвергали перезагрузке, нет уверенности в их корректном функционировании.

– В смысле? – совершенно нет желания разбираться в её словесных нагромождениях.

– Без смысла! – Буханка снова вернула мне моё же присловье. – Ты пришёл в себя и непозволительно долго был вне контроля! Импланты не отвечали, а внешние сенсоры отмечали твою активность. Я бы ничего не докладывала Кэпу, если могла тебя убить, когда ты снова озвереешь!

– Во как! – я аж растерялся, – а ты не можешь?

– Я не могу причинить вред человеку или допустить, чтобы вред был нанесён вследствие моего бездействия. Это закон.

– Ну… у нас тоже есть заповеди, – говорю вкрадчиво, – не возжелай… э… неположенного, например.

– Сравнил хрен с пальцем! – она, походу, со мной совсем разучилась нормально разговаривать. – Тебя эти заповеди остановили? Что ты хотел сделать с Максом? Только честно!

– Честно? – мне весело и всё равно уже как-то. – Оторвать ему голову. А немки чего хотели, не помнишь?

– Их эмоциональный уровень соответствовал заявленным намерениям. Не понимаю твоей иронии – они же просто вымыли ему голову!

– В унитазе!

– В воде.

– И несколько раз бамкнули рожей об края!

– Он сам.

– И сам себя расцарапал?

– А причём тут царапины? – Буханка натурально сымитировала удивление. – Это же у вас такая ласковая форма…

– Чиво???

– Ну, когда другие девушки спинку царапали, так, по объективным данным, ему оно очень нравилось…

– Ты что, прикалываешься??? – мой эмоциональный уровень снова начало зашкаливать.

– Сёмочка, да вообще ни разу, у меня тупо нет такой функции, – задушевно заворковала Буханка, – не волнуйся так, имплантики же поплавятся.

Как ни странно это может показаться, её слова заставили взять себя в руки. Я не беспокоился, конечно, за «имплантики», хрен бы с ними – просто представил себе, как немочки-близняшки тем же тоном рекомендовали Максу не дёргаться.

Такая, знаете ли, получилась гармоничная, жизненная сценка! Меня осенило – они же совсем не собирались обманывать искин, скорей всего, понятия не имеют о возможности «перезагрузки».

Эти фашистки просто вот так живут, думают, действуют – не превышая критических значений эмоционального фона. А Буханочке эмоции даже и не снятся, бедняжке. И в женский образ её вырядили не просто так случайно.

Тут в воспалённую голову к месту вспомнилась аналогия. Читал где-то, отчего в корриде никогда не используют коров. Оказывается, вовсе не из-за моральных соображений. У быков в последний момент гнев застит глаза, а против коровы у тореро совершенно нет никаких шансов.

– Вот и умница, хороший мальчик, – отметила Буханка моё спокойствие. – Видишь же сам – ничего страшного не случилось, и никто в этом не виноват. Ты очень перспективный кадет, ради тебя я даже пойду на небольшое нарушение инструкций. Мне позволено допускать небольшие риски в экспериментальных целях.

«Точно мышь!» – подумалось мне, а она ворковала. – Я ничего не стану докладывать Кэпу до твоего следующего всплеска неконтролируемых эмоций. А ты тренируйся себя контролировать. Позволь дать тебе совет?

– Валяй, – говорю устало, навалился откат, всё стало безразлично.

– Знаешь, у Воя поначалу были те же проблемы – слишком часто приходилось его отключать, только импланты не глючили. Я уже собиралась ставить на нём крест, как он близко подружился с Кэш, и всё у него нормализовалось. Ты тоже подружись с девочками… или… ну, мало ли…

– Не тяни кота за яйца, – я уже догадался, что она скажет далее.

– Или возьми у Макса эту куклу, её действительно можно по-всякому настраивать. Не понимаю, почему ты так из-за неё завёлся?

***

Они не понимают! Ну, землянин я, русский, мне неприятно обсуждать свои сексуальные предпочтения! Тем более неприятно, когда кто-то предполагает, что они у меня, гм, слишком свои.

Я, вообще-то, человек развитый, читал и кино смотрел, многое могу понять. Но у нас на районе за такой базарМаксику бы точно бошку оторвали, если не чего похуже, э… бошки.

Вот только я не у себя на районе. Не стоит прогибаться? Допустим… тем более, никто ж не заставляет! Если разобраться, что мне было сказано? Только то, что они примут меня любым, даже э…, короче, всяким. Не то, что мне это очень нужно…

Хотя нужно, конечно. Нужно чтобы меня принимали именно таким, какой я есть, а не придумывали всякое. Очень мило, я, наконец, понял, чего хочу. И что я сам для этого сделал? Психовал и дёргался, вёл себя как последний дурак. В результате у меня китайское предупреждение от искина.

Очень продуктивно! Буханка, конечно, права, что-то я расчувствовался. Со мной по-человечески, а я? В первую очередь нужно собраться, не забывать ни на секунду, где нахожусь, и что здесь из себя представляю. По сути, я тут никто, испытуемая особь. И это, в принципе, неплохо, значит, испытатели надеются что-то от меня получить.

Значит, во-вторых, нужно понять, что им от меня требуется, и надуть, конечно, а то совсем обнаглели, блин! Но это смелые замыслы и общий настрой, пусть побудут пока секретными. А сейчас приступаем к пункту «А», становимся паиньками и делаем всё, как нравится дорогой Буханочке.

– Макс, ты меня слышишь? – сделал я робкую попытку.

Он резко обернулся ко мне. – Оклемался? Честное слово, я аж испугался – ещё ни у кого не отказывала связь с искином!

– Угу, только не рассчитывай со мной экспериментировать, – предупреждаю его. – Буханка обещала в случае повтора меня слить. И стереть.

– Да ты что? – испугался Макс, – тогда конечно, тебе нельзя нервничать. Пойдёшь к себе?

– Предлагаешь запереться в каюте? Тогда уж точно сольёт, – стараюсь говорить без лишнего драматизма, – ты с хоккеем разобрался?

– Только схему в целом – по шесть игроков на квадратном поле…

– Стоп! – подхожу к рабочему столу, – показывай настройки. Сейчас всё исправим.

Он несколько раз щёлкнул мышкой, объяснил, что, где нарисовалось. Я тыкал в экран пальцем и говорил, что проставить. Управились быстро.

Макс заявил, что для начала достаточно физики и правил, искин виртуальных игроков генерировать не станет, пока не разберётся с действиями живых, то есть не накопит побольше данных. Я в этой связи попросил его прокачивать треники всем желающим, в первую очередь себе.

– А то заперся тут, как маленький, – похлопал его по плечу. – Хелен и Марта извинялись и передавали привет…

– Да чтоб я ещё раз…

– Их костюмчики я сам принесу, самих сюда запускать не потребуется, – успокаиваю парня. – Лады?

– Лады, – пробурчал он угрюмо. – Поиграю в твой хоккей. Но пирожки чтобы были!

– Будут, – я замялся. – И вот что ещё. Ты говорил, что можно настроить куклу, покажи, как.

– Э… – он задумчиво уставился на меня, – ну, мне ты, понятно, не доверяешь, сам тут не разберёшься, да и не пущу я тебя к своему оборудованию…

Я спокойно подождал продолжения, – остаётся Буханка. Тебе придётся дать ей полный допуск к личным устройствам.

– Это к каким ещё? – я почувствовал подвох.

– Ко всем – к полётному скафу, к тренировочному костюму, ну и к самой игрушке. Тогда она всё настроит по твоим желаниям. – Он помолчал серьёзно, но не смог сдержать глумливой ухмылки. – И ладно, что твои желания станут известны искину…, – Макс сделал серьёзное лицо, – искины гильдии никому не передают личные сведения!

– Так, искины гильдии, значит, – мне всё это перестало нравиться. А Макс ещё и добавил. – Буханка будет контролировать штатную работу твоих устройств непосредственно в процессе использования!

Стало предельно ясно, что лучше мне обратиться к специалисту, конечно же, к Максу. Щаз! Неожиданно пришла забавная мысль. – Постой-ка, если искин подключится к кукле, робота можно будет считать её частью? Ну, внешним устройством или модулем?

– И что это меняет? – он пожал плечами.

Я ехидно улыбнулся. – Получается, что я смогу трахнуть Буханку!

– Ну, ты даёшь! – промычал он обалдело, – вот извращенец!